Текст книги "Мастер снов"

– Эта девчонка, твоя ученица, в курсе, кто ты такой? – Герард с высоты своего роста обозревал окрестности. Палатки с горячей выпечкой, сувенирные лотки, прогуливающуюся публику.

– Нет.

– Интересно, – произнес он с настораживающей вкрадчивостью. – А кто она сама?

– Нет.

– Еще интереснее.

– Я учу ее на эпиоса. Ей ни к чему знать подробности.

– А если бы ты не знал их о себе, тебе было бы легче? – Его голос начал наполняться вибрирующими нотами, довольно чувствительно бьющими по ушам.

– У меня была другая ситуация.

– Не увиливай!

Я поморщился.

– Гер, сделай одолжение, не ори.

– Извини. – Он «убавил громкость» до приемлемой. – Проблема с вами, дэймосами, в том, что вы все время врете, виляете, подменяете понятия…

– Тесно общался с Геспером? – усмехнулся я. – Изучил тему создателей кошмаров лучше? Кстати, я так и не поздравил тебя с вступлением в Пятиглав. Очень впечатляюще. Рад твоим успехам.

– Опять увиливаешь, – ухмыльнулся он, притормозил у ближайшего ларька с горячими рогаликами и оглянулся на меня. – Будешь?

– Нет, спасибо.

Герард расплатился с улыбающейся девушкой, забрал впечатляющих размеров скрученное в рог печеное тесто, тут же впился в него зубами, отхватив порядочный кусок. Теперь, пока рот у него был занят, я мог вернуться к прежней теме.

– Я не вру, обычно… просто не говорю всей правды.

– Угм, – бормотнул он, обвиняюще мотнув головой.

– Скажу ей обо всем, рано или поздно, но не сейчас. Пусть сначала убедится, что помогать людям не менее захватывающе, познавательно и опасно, чем… наоборот. И она уже делает успехи.

– Мэтт, мне все равно, кто ты такой, – произнес Герард душевно, расправившись с булкой. – Для будущего, как ты понимаешь, нет разницы – судьбу дэймоса оно выстраивает, целителя или обычного человека.

– Знаю. У оракулов всегда была смещена система ценностей, только поэтому ты можешь общаться со мной.

– Но в последнее время я ощущаю нечто тревожащее, – не обращая внимания на мои слова, продолжил он безучастно.

– Что именно?

– Пока не знаю. Нити сновидения оборваны, все перепутано… – Оракул замолчал, глядя на нечто в темноте аллеи, доступное только ему, потом тряхнул головой, отключаясь от воспоминаний о своих видениях. – Ладно. Не важно.

Мы вошли в здание касс. Билеты еще были. Средний ярус, в центре.

– Ставки делать будешь? – вкрадчиво поинтересовался Герард.

– Нет, – ответил я с сожалением, отворачиваясь от огромных экранов с именами борцов и набранными ими очками.

– А я рискну.

– Не слишком профессионально для оракула, использовать свой дар в корыстных целях, не находишь?

– Я пользуюсь не даром, а интуицией и логикой, – наставительно произнес он и наклонился, заглядывая в окно букмекера: – Триста на Линоса, пожалуйста.

Стадион был полон. Море разноцветных флажков колыхалось над головами болельщиков. Волны света пробегали по рядам. Голос комментатора гремел над полем, но не заглушал крики, свист, аплодисменты с трибун. Два борца, в синем и красном трико, как раз в этот миг сошлись в низкой стойке. Их мощные мускулы вздувались, лица побагровели от напряжения, но ни один не уступал другому.

Герарда интересовало состязание, а я смотрел вниз, на скамейку запасных. Креон, не участвующий в четвертьфинале, вполне мог не приходить, чтобы наблюдать за своими более удачливыми соперниками, но атлет был здесь.

– Вон он, – сказал я Герарду, но друга мало интересовало мое расследование. Именно в этот момент Линос уложил на ковер своего соперника. Синий сектор взвился в восторженном вопле.

Креон не отводил взгляда от арены. Его коротко стриженный затылок борца казался таким же напряженным, как и его плечи, руки, сложенные на груди. Казалось, он пытается понять, кто из противников мог его так подставить.

– Пойду спущусь.

– Слушай, подожди до конца поединка.

– Тебе не обязательно идти со мной.

Судя по физиономии, оракул разрывался между желанием остаться, чтобы насладиться незабываемым зрелищем, и необходимостью контролировать чересчур активного товарища. Профессионализм победил. Герард поднялся с недовольной гримасой и следом за мной начал пробираться к выходу.

Проталкиваясь сквозь плотную толпу болельщиков, мы спустились на нижний уровень, прошли по галерее, направляясь к ложе спортсменов, и тут же были остановлены охраной. Крепкие парни, не уступающие мощью борцам, преградили путь.

– Извините, эта территория закрыта для зрителей, – сказали мне вежливо, но твердо.

– Я бы хотел поговорить с Креоном, – ответил я.

– Удостоверение прессы покажите.

– У меня его нет.

– Тогда ничем не могу помочь.

– Ладно. Просто передайте ему. – Я достал программку соревнований, полученную от девушки из поезда, быстро вытащил ручку из нагрудного кармана охранника, до того как тот успел возмутиться, и набросал несколько слов на листе. – Вот. Это очень важно.

Страж с недоумением уставился на послание и уже собирался отказать, когда Герард, с интересом наблюдающий за происходящим, неторопливо выступил вперед, показал ему значок сновидящего со звездой члена Пятиглава и произнес внушительно:

– Это действительно важно.

Тот нахмурился, но затем его суровое лицо с перебитым носом чуть смягчилось, и спустя несколько секунд он передал лист напарнику и сказал тихо:

– Отдай…

– Ну, справился один? – насмешливо спросил меня Герард.

– Ладно, признаю, твоя помощь оказалась очень к месту.

Самодовольство этого типа можно было пережить, лишь обладая хорошим чувством юмора и безграничным терпением. И того и другого мне не требовалось занимать.

Охранник вернулся и жестом велел нам проходить.

Креон был один в пустой тренерской. Мне приходилось бывать в подобных местах с Феликсом, а Герард осматривался с любопытством. Огромная плазма на стене, где показывали бой, кулер с водой, два обширных черных кожаных дивана, стол с рядом удобных на первый взгляд стульев. Стойкий аромат дорогой туалетной воды перебивал холодные запахи общественного помещения.

Борец стоял посреди комнаты с моим посланием в руках.

– «Я знаю, что произошло на отборочных», – процитировал он вместо приветствия и спросил агрессивно: – О чем речь?! И кто из вас двоих что именно знает?

Ему было лет девятнадцать, не больше. Упорный, сосредоточенный взгляд темно-серых глаз уперся в меня, словно оценивая как нового противника, чтобы понять, насколько «поединок» со мной может быть серьезным.

Он был выше меня на полголовы и раза в полтора шире. Но я видел в его сдержанных движениях напряжение, легкую, глубоко запрятанную неуверенность. Так выглядят люди, привычный мир которых внезапно пошатнулся, а тело, стандартно выполнявшее любые команды, перестало слушаться.

– Я рассчитываю узнать подробности от тебя, – ответил я, усаживаясь на ближайший стул. – И тогда смогу дать четкий ответ.

Герард остался стоять у двери, прислонившись плечом к косяку.

Креон уставился на меня с высоты своего роста, и в его суровом лице мелькнула растерянность – он действительно желал услышать вердикт немедленно, а от него требовали информацию. Но спустя короткую паузу опустился напротив, бросил программку на стол и сложил руки на груди.

– Подробности в том, что их нет, – буркнул борец, словно отделывался от настойчивых журналистов. – Ничего не произошло, кроме того, что я не смог провести бой. Ни одного захвата, ни одного сбивания.

Он посмотрел на меня, и помимо растерянности в его глазах блеснула надежда.

– Вы ведь сновидящие?

– Да. Поэтому вспомни все, что произошло с тобой за день за два до боя.

– Во сне, естественно, – уточнил Герард.

Он подошел к кулеру, налил воды в пластиковый стаканчик и поставил его перед спортсменом. Тот кивнул с благодарностью, выпил залпом и принялся крутить в пальцах, сминая и вновь распрямляя тонкие стенки. Один из примитивных приемов – вряд ли оракул беспокоился, не мучает ли жажда пациента, – нужно было дать тому возможность расслабиться, отвлекая на привычные действия, и заполучить вещь, побывавшую в руках человека.

– Обычно мне ничего особенного не снится… – начал рассказывать Креон, морща лоб и напряженно вспоминая.

– …только драки, секс и политика, – пробормотал себе под нос Герард и небрежно махнул рукой в ответ на озадаченный взгляд парня, прося не обращать на него внимания.

А тот неожиданно усмехнулся:

– Политика тоже не часто. И в ту ночь все было как обычно. Сначала вроде бы бежал за кем-то. Кажется, начал догонять… а потом меня искусали комары…

– Стоп, – сказал я, подаваясь вперед. – С этого места подробнее. Комары?

– Ну, или мошки. – Борец беспечно пожал широкими плечами. – Короче, какая-то мелкая, жужжащая дрянь. Ужалили в обе руки, ноги, голову. – Он посмотрел на меня очень внимательно. – Думаешь, все из-за этого?

– Не буду спрашивать, есть ли у тебя враги. Но, похоже, кто-то сделал так, чтобы ты не смог пройти полуфинал.

– Линос! У него не было шансов против меня. – Креон так сжал в кулаке измятый стаканчик, что тот лишь жалобно хрупнул.

– А может быть, его тренер, или покровитель, или неизвестный болельщик, решивший вывести в финал своего фаворита. – Герард наклонился, аккуратно вытащил из пальцев борца пластиковый мусор, завернул в носовой платок и убрал в карман. – Или просто кто-то затаивший обиду на тебя и не имеющий никакого отношения к спорту.

В отличие от меня, оракулу нужен был предмет, который пациент держал в руках во время сильного эмоционального выплеска, и он его получил только что.

– У тебя ничего не пропадало из личных вещей? – спросил я. – Расческа, медальон, кольцо…

– Нет, – ответил он уверенно, – хотя я особо не слежу за этим.

– А как ты себя чувствуешь теперь?

– Нормально, – хмуро отозвался спортсмен, – только сражаться до сих пор не могу. Тело как не мое.

– Вот с этим мы и будем бороться в первую очередь. Если ты этого хочешь. Или желаешь узнать, кто именно лишил тебя титула чемпиона?

– Я хочу снова выйти на ковер! – произнес он не раздумывая. – С тем, кто подставил меня, разберемся позже.

– Тогда дай мне какую-нибудь личную вещь. Желательно пуговицу.

Креон не успел ничего сделать, даже обдумать мою просьбу. Дверь распахнулась, и в комнату стремительно вошел мужчина средних лет, примерно такой же комплекции, как мой собеседник. Борец выглядел его уменьшенной копией. Физиономия незнакомца напоминала морду рассвирепевшего быка. Гневно раздувались ноздри широкого носа, волосы стояли дыбом над покрасневшим лбом, в меня вонзился раскаленный взгляд темных взбешенных глаз.

– Ты что здесь делаешь, Креон? – зарычал он с порога. – Они что здесь делают? Тебе велено сидеть дома. Не приходить на состязания, не давать интервью.

Борец, казалось сразу уменьшившийся в размерах, поспешно вскочил:

– Тренер, эти двое – сновидящие. Они считают…

– Ты обращался в Пятиглав? – рявкнул мужчина.

– Нет.

– И я – нет. Так что попрощайся с гостями, дай им автограф, если хочешь, и покажи, где дверь.

Слушая их, Герард улыбался, словно еще никогда не слышал ничего забавнее. Я положил ногу на ногу, показывая, что не стремлюсь уходить в ближайшее время.

– Мы считаем, что на вашего подопечного было совершено нападение дэймоса. И если не принять соответствующие меры, очень скоро он не только не сможет выйти на ковер, но и разучится передвигаться самостоятельно.

– Дэймос! – фыркнул тренер. – Старая сказочка.

– Предложите вашу версию происшедшего в том бою, – самым любезным из всех своих доброжелательных голосов поинтересовался Герард.

– Паническая атака, – сухо ответил мужчина и сурово посмотрел на юношу. – Надо самому отвечать за свои промахи, а не искать оправдание. Так что мы не нуждаемся в вашей помощи. Прошу на выход. – Он широким жестом указал на дверь. – Или мне придется позвать охрану.

Я поднялся, задумчиво переводя взгляд с борца на его наставника. Мне уже не в первый раз приходилось сталкиваться с настойчивым нежеланием людей верить в эти самые «старые сказочки». И иногда упорство Пятиглава в отказе распространять информацию о дэймосах казалось мне ошибочным.

Мы вышли в коридор. Дверь за нашей спиной захлопнулась.

– Ну, хотя бы я не ушел с пустыми руками. – Герард хрустнул обломками стакана в кармане.

– Но вылечить ты его не сможешь. Только проследить основные линии ближайших событий.

– Этого достаточно. К тому же, Мэтт… – В некотором затруднении он потер лоб, подыскивая наиболее корректную формулировку. – Я не хотел подрывать твой авторитет в глазах общественности и спорить при клиентах, но я тоже не уверен, что это дэймос.

– Серьезно?

– Ты не представляешь, сколько Пятиглаву приходится разбирать сомнительных случаев, подобных этому, – душевно продолжил Герард, ускоряя шаг, чтобы не отстать от меня. – И все они оказываются пустышками. Ты слишком давно отошел от дел. Все изменилось. Кошмары больше не бегают по улицам и не ловят доверчивых подростков, не запрыгивают в первый попавшийся сон, не воруют расчески в отелях…

Оракул замолчал, потому что за спиной послышались торопливые шаги. Нас догнал охранник.

– Креон просил передать.

Он подал мне маленький неаккуратный сверток и удалился. Я развернул его – в программке, той самой, на которой я передавал свое послание борцу, лежала металлическая заклепка, судя по ошметкам материала вокруг нее – безжалостно выдранная из куртки. А под моим «я знаю…» было дописано крупным четким почерком: «Надеюсь, это подойдет».

Я подбросил блестящий кружок на ладони и сказал довольно:

– Ну, вот теперь и посмотрим, бегают ли кошмары по улицам.

Я успел на последний рейс «Нота» и вернулся в поселок уже глубокой ночью, уверенный, что Хэл видит десятый сон. Однако дом сиял всеми окнами, кроме одного на втором этаже. Лихорадочно и тревожно желтый свет пробивался сквозь черные ветви деревьев, падал широкими полосами на стволы.

Я дернул калитку, но она оказалась заперта. Поднял несколько камешков, прицелился и бросил в окно. Они тихо звякнули о стекло. Никакого ответа. Хэл не слышала или не хотела слышать. Пришлось лезть через забор. Я спрыгнул на тропинку, прошел между лениво колышущейся снытью и своим ключом открыл дверь. А едва войдя внутрь, понял, почему мне не отвечали. На пределе громкости гремела музыка. Хэл сидела в нашей комнате для занятий, на своей кровати, с тяжелым блокнотом на коленях, вполоборота ко входу. Я разглядел ее бледную щеку, густую тень от ресниц. На боковой полке у косяка стояли две небольшие, но весьма мощные колонки, к ним был подключен коммуникатор девушки.

Я протянул руку и нажал на значок «пауза», выключая музыку. Внезапная тишина ударила Хэл словно плеть. Она уронила дневник, вскочила и увидела меня.

– Мэтт!! – Одним прыжком она оказалась рядом, обняла меня неожиданно крепко и тут же отпрянула.

– Только не говори, что так сильно соскучилась, – сказал я, несколько озадаченный этим порывом.

Но она уже отвернулась, спеша на кухню.

– Ты, наверное, жутко голодный. Я приготовила ужин.

Проходя мимо лестницы, я заметил, что дверь в кабинет на втором этаже подперта стулом.

– Хэл, что-то случилось?

– Нет, ничего. Просто тебя долго не было, и я…

Я взял ее за локоть и развернул к себе.

– Хэл, что случилось?

Она тяжело вздохнула и с глухим стуком поставила на стол тарелки.

– Я даже не знаю, как тебе рассказать…

– Как есть.

– Все немного перепуталось… – Она скользнула мимо меня пустым взглядом. – Я немного посидела с дневником. Саймон закончил работу. – Хэл повела рукой в сторону коридора, указывая на незримого мужчину, несколько часов назад стоявшего там на стремянке. – Ушел. Обещал, что его жена сошьет мне костюм, – она улыбнулась с сомнением, затем снова помрачнела, – я решила поупражняться с твоим заданием по сновидениям. Кстати, кое-что у меня получалось… но было нереально сложно, а потом… – девушка посмотрела на меня с тревогой, – все и началось. Шаги наверху. – Она указала пальцем в потолок. – Там кто-то ходил. Это совершенно точно. Сделает пару шагов – остановится, еще пару – и снова стоит.

Теперь в ясных серых глазах отразилось смятение.

– Я поднялась к двери, послушала, даже спросила, кто там. В ответ тишина. Я пошла обратно, и тут же за спиной раздался скрип. Я обернулась и увидела, что дверная ручка поворачивается.

– Это было в реальности? Ты уверена?

Сначала она хотела отмахнуться от моего вопроса, как несущественного, потом вдруг хмыкнула, прошла мимо меня, выглянула в коридор, вернулась и произнесла с сомнением:

– Знаешь, теперь, когда ты спросил, уже не уверена.

– Комната на втором этаже – «волшебная» дверь – это ворота, портал, часть мира снов. Иногда кто-нибудь, проходя мимо, может заглянуть в нее или ошибиться входом. Это место странное, может быть, даже пугающее, но оно не причинит тебе вреда.

Она успокоилась, заметно расслабилась и повеселела, даже на бледные щеки вернулась тень румянца.

– Ну хорошо, в следующий раз просто не буду обращать внимания. Пусть хоть обстучатся. Давай ужинать.

Пока Хэл накрывала на стол, я вернулся в прихожую, чтобы повесить куртку, заглянул в нашу комнату и заметил блокнот ученицы, лежащий среди пледов. Я взял его, открыл, c интересом полистал. И за несколько минут окончательно убедился, что моя воспитанница наблюдательна, иронична, аккуратна, обладает четким, красивым почерком и может привести все полученные знания в систему. Отдельная страница отведена под законы сна, за ней целый раздел посвящен упражнениям, и дальше шел детальный разбор исцеления Эйсона.

Я невольно почувствовал себя польщенным – моим словам и урокам действительно придавали серьезное значение, раз внесли их в дневник столь скрупулезно.

Кроме того, Хэл не только записывала свои наблюдения и произошедшие события, но еще и иллюстрировала их рисунками. Очень талантливыми.

– Мэтт! – прозвучал за спиной недовольный голос ученицы. – Вообще-то это личное.

Я остановил ее движением руки, продолжая изучать дневник.

Она подробно рассказывала о том, что произошло после того, как я отправил ее зажигать жертвенники. Хэл повторно встретилась с онирами, отбилась от нападения существ, названных ею фонарщиками, едва не заблудилась…

«Я думала, что я по меньшей мере такая…» – рассуждала девушка, и далее следовал схематичный набросок: девица на высоченных каблуках, с внушительным бюстом, едва прикрытым металлическим доспехом, в развевающемся плаще, стоящая в агрессивно-вызывающей позе, широко расставив ноги, и от жезла в ее мускулистой руке во все стороны разлетались насекомые с поджатыми лапками и тени в капюшонах. «Но реальность оказалась совсем иной». Дрожащая фигурка в белом балахоне заслонялась обеими руками от толстого жука с наглой мордой.

Я рассмеялся и перевернул страницу. На ней было изображены два моих лица и подпись: «Мэтт во сне и наяву». Одно из реальности, не самое примечательное, надо сказать, с растрепанными волосами и отрешенным взглядом. Второе принадлежало моему телу сновидения. И если Хэл не польстила мне, то это была точная копия древнего изображения бога Морфея, наложенная на мои черты.

Впрочем, удивляться было нечему. Гурия должна обладать самыми разными талантами.

Я захлопнул дневник и подал его насупленной ученице.

– Прекрасно. У тебя отличный слог и замечательные рисунки. Будет время – напиши книгу.

Хэл улыбнулась.

– Я выпущу графическую новеллу. Назову «Ученица сновидящего» или лучше «Сон. Вверх и вниз». Ладно, как у тебя все прошло в Полисе?

За ужином я кратко и весьма выборочно рассказал ей о своем визите в центр, уделяя основное внимание архитектуре и описанию типажей членов Пятиглава. А когда девушка уже совсем было собралась задавать вопросы, я поднялся из-за стола.

– Мне нужно немного поработать.

– Я могу тебе помочь? – тут же вскочила она, готовая ринуться в новое приключение.

– В другой раз. Это небольшое дело. Ничего интересного и полезного для обучения не предвидится.

– Ну хорошо, – отозвалась Хэл с некоторым разочарованием. – Кого хоть лечить будешь?

– Одного спортсмена.

Я разделся, лег в постель и, сжимая в ладони заклепку от куртки, закрыл глаза.

А когда открыл их, оказался стоящим по колено в быстро текущей воде. Она была теплой и мутной, кружила вокруг сапог и неслась дальше, беззвучно омывая коряги, сучья и рухнувшие древесные стволы, наваленные вдоль обоих берегов. Над ними возвышались мертвые деревья, лишенные коры, и тянули голые ветви к серому дождливому небу. Было ясно, что рано или поздно они тоже рухнут на безжизненные тела своих соседей, увеличивая завал.

Моей ноги коснулось нечто небольшое и твердое. Я опустил взгляд и увидел дохлую рыбу, всплывшую вверх белым брюхом. Течение немного покачало ее и потянуло следом за собой. Из глубины поднялась еще пара неподвижных тушек, и скоро в темной воде вокруг замелькали десятки бледных, продолговатых пятен с растрепанными, обгрызенными плавниками.

Я ощутил себя попавшим на первые страницы примитивного учебника по толкованию сновидений. Все вокруг буквально кричало: «Болезнь! Болезнь! Болезнь!»

Мутная вода, мертвая рыба, мертвые деревья.

Очень просто и очень подозрительно.

Я осторожно пошел вниз по течению, внимательно глядя по сторонам. Ничего не менялось. Серые скелеты по берегам, серое небо над головой. В полной тишине слышался только тихий плеск моих шагов.

И ни одного живого существа, ни птиц, ни зверей, ни комаров.

Бурелом по берегу смотрелся неприступной стеной. Я, прищурившись, взглянул в его сторону, но переплетение ветвей и стволов даже не пошевелилось. Хотя они должны были расступиться, чтобы пропустить меня на сушу.

Камни на дне были неровными и скользкими. Уровень воды в ручье то поднимался, то опускался. Ничего не происходило, никто не появлялся, безмолвие, разлитое вокруг, оставалось равнодушным.

Я еще раз посмотрел на берег и понял вдруг, что совсем недавно видел это дерево, похожее на человека с поднятыми вверх обрубками рук. Двигаясь вперед, я все время ходил по кругу.

Я остановился, вынул нож из-за голенища, отметив мимоходом, что это небольшой изогнутый серп, и пошел к приметному стволу. Сапоги засасывало в вязкий ил, каждый шаг давался с трудом. Перед лицом с тоскливым жужжанием закружила мошка, но тут же, сложив крылья, упала, натолкнувшись на мой взгляд. Ее покружило и унесло течением.

Моей ноги вновь коснулось что-то. Я посмотрел вниз, ожидая увидеть мертвую плотву, но это было нечто иное.

В каждом порядочном ручье кроме водных обитателей должны быть и водные растения. Здесь у самого берега медленно и величаво колыхались водоросли. Десятки, сотни белых, тонких, вялых рук. Лишенные костей, они изгибались, перебирая вялыми пальцами, путались друг с другом, льнули ко дну и медленно поднимались на поверхность.

«Хорошо, что я не взял сюда Хэл», – подумал я мельком и пошел прямо в белесые заросли.

Они лениво цеплялись за мои ноги, словно пытаясь удержать, обвивались вокруг голенищ, и мне пришлось несколько раз перерезать серпом самые назойливые.

Не слишком благодатное занятие у эпиоса, вечно приходится болтаться по кладбищам и помойкам, чтобы разгребать их. Впрочем, дэймосу приходится ничуть не лучше, но у него гораздо более творческая работа – придумывать все это.

Высохшее дерево на берегу, стоящее по колено в иссохших трупах своих собратьев, заскрипело, покачнулось, послышался тихий смех, звучащий где-то на грани моего сознания. Дно под ногами рухнуло вниз, и я провалился в мутную, темную воду. Волна захлестнула с головой. Вязкая, теплая, душащая темнота обхватила плотным коконом.

Я рванулся наверх и понял, что не могу подняться на поверхность, как будто увяз в смоле. Резанул серпом толщу воды перед собой, она заколыхалась недовольно, я почувствовал свободу, ударил еще раз, услышал отдаленный удивленный возглас, в тот же миг мое запястье оплело нечто упругое, ледяное и поволокло вниз, в полнейшую черноту глубин сна. Я понял вдруг, что задыхаюсь. Голову стянуло тяжелым ободом, а чья-то невидимая рука сжала горло. Глаза заволокло красной дымкой, сердце начало пропускать удары. Тело и разум сковала беспомощность, как в детстве перед кошмаром. Когда тонешь во сне и не можешь вынырнуть… когда падаешь и никак не долетишь до дна…

– Мэтт! Мэтт! – услышал я звучащее вдалеке. – Проснись! Просыпайся!! Слышишь!!

Я рванулся на знакомый голос и открыл глаза.

Встревоженная Хэл сидела на моей кровати, трясла меня за плечи и била по щекам.

– Просыпайся!!!

– Все, хватит. – Я перехватил ее руку, занесенную для очередной пощечины. – Я не сплю.

Тело было покрыто липким холодным потом, даже волосы на голове слиплись. Сердце бухало в груди, словно паровой молот, и в ушах грохотал водопад.

Хэл быстро зажгла свечу, стоящую на столе, взглянула на меня при свете и ахнула:

– Ты весь в крови.

Я провел рукой по лицу. Ладонь окрасилась красным.

– Сейчас, подожди. – Хэл сбегала на кухню, принесла мокрое полотенце и стакан воды.

– Что случилось? Ты стонал и кричал.

– Создатель кошмаров. Очень сильный, гораздо сильнее меня.

– Кто?

– Дэймос. Он нашел меня. Возьми. В моей куртке телефон… позвони, имя Герард.

Она умчалась в коридор, и спустя несколько секунд сквозь тошнотворную пустоту я услышал ее резкий, отрывистый голос:

– Доброй ночи. Вы Герард? Я – Хэлена, ученица Мэтта. У нас проблемы… серьезные. Вы должны приехать. Мэтту плохо… Не знаю. Он сказал – дэймос…

Еще никогда я не был таким слабым, никто не заставлял меня так ощутить слабость. Не знаю, сколько прошло времени, я то погружался в темноту, где плавали алые хлопья снега, то выныривал на поверхность. В один из таких переходов я услышал шаги, хлопанье двери, возглас Хэл и грозный голос:

– Ну что, допрыгался?!

Я приоткрыл глаза и увидел возвышающуюся надо мной громоздкую фигуру. С первого взгляда казалось, будто на госте надето пальто с роскошным черным воротником. Но когда тот начал помахивать хвостом и открыл желтые глаза, стало понятно, что на плечах Герарда возлежит здоровенный кот.

– Дэймос, – с трудом шевеля губами, произнес я, – он меня зацепил.

– Вижу, – сухо отозвался оракул.

Несколько секунд обозревал меня, придавленного беспомощностью к кровати, с высоты своего роста, потом чуть наклонился. Аякс легко стек с его плеч и потопал по мне, проваливаясь в мягком пледе.

– Слушай, Гер, я не знаю, что с тем парнем…

– Потом поговорим.

Тяжелый, теплый кот забрался мне на грудь, уминая лапами и пристально глядя в глаза.

– Я старался защитить его…

Косматая морда боднула в подбородок с одной стороны, с другой. А потом тяжелое, шелковое, горячее тело навалилось на грудь, шею, прижалось к уху, и громкое бархатное мурчание наполнило мою голову. «Хррр-тррр-трррр» зазвучало в ней на разные лады.

Сквозь него послышался голос Хэл, спрашивающий, все ли со мной будет в порядке, и благодушное утвердительное низкое ворчание Герарда.

Я хотел сказать им что-то еще, но провалился в глубокий, мягкий, сладостный, ни с чем не сравнимый сон. Который длился, длился и длился. В нем не было ни невидимых дэймосов, ни химер, ни мертвых ручьев-ловушек, ни меня самого…

Я проснулся в одиночестве, полежал некоторое время, собирая разбредающиеся мысли и воспоминания, поднялся, натянул брюки, накинул на плечи плед и, шатаясь, поплелся в гостиную, откуда слышались негромкие голоса. Там было уютно, горел камин, пахло свежезаваренным чаем. Лампа освещала небольшой круг стола. Хэл и Герард сидели друг напротив друга, увлеченные беседой. И судя по тому, как девушка подалась вперед, опустив локти на столешницу, тема разговора была захватывающей.

– Крадущие сны лишают человека возможности спать, – неторопливо рассказывал оракул, уютно позвякивая ложкой о стенки чашки, размешивая сахар. – Ламии – те, кто вызывают болезни, мороки – выматывают людей чудовищными снами. Черные гурии крадут силу через эротические сновидения. Танатосы, моры – убийцы.

Его голос звучал негромко, умиротворяюще, наполняя гостиную размеренным рокотом, напоминающим шум прибоя.

– Кто напал на Мэтта? – резкий вопрос Хэл разбил атмосферу покоя.

– Пока не знаю.

– И таким может стать любой из нас?

– Нет. Нужны определенные задатки. Это врожденное.

Аякс, растянувшийся во всю длину дивана, заметил меня первым, поднял голову и спросил участливо:

– Р-р-рр?

– Твоими стараниями, – ответил я, – спасибо. Я снова твой должник.

Двое за столом повернулись в нашу сторону. Хэл тут же вскочила.

– Мэтт, ты как?

– Бесподобно. – Я рухнул на диван рядом с котом и откинул голову на спинку.

– Чаю хочешь?

– Угу.

– Сахар положить?

– Клади что хочешь, только вопросов не задавай.

Герард тихо рассмеялся, а Хэл, хмыкнув, принесла мне полную чашку. Я выхлебал содержимое в несколько глотков, обжигаясь и не чувствуя вкуса. Протянул ей пустую посуду, прося повторить.

– Да, – многозначительно протянул оракул, наблюдая за мной, – крепко тебя прихватило.

Аякс, показывая свое расположение, перебрался поближе и прислонился к моей ноге горячим боком.

– Я даже не успел различить его истинный облик. Я вообще ничего не успел.

– Хорошо, что живым ушел.

– Он не хотел меня убивать. Просто насмехался. Играл… Обратись в Пятиглав, сообщи им о дэймосе. Пусть примут меры.

– Уже сделано. Они разбираются с ним прямо сейчас.

– Но зачем ему это было нужно? – Хэл, не глядя, сунула мне новую порцию чая. – Зачем они вообще мучают людей?

– Деньги, азарт, чувство вседозволенности, – веско произнес Герард. – Власть.

– Да что это за власть такая? Мучить беззащитного!

Оракул значительно посмотрел на меня. Похоже, ему понравился ход мыслей моей ученицы. Аякс приглушенно муркнул, высказывая по этому поводу собственное мнение, и снова вытянулся, пихнув меня задними лапами.

– И почему сновидящие не обезвреживают их? – продолжала эмоционально недоумевать Хэл, толкнув блюдо с печеньем на край стола, заметив, что я силюсь до него дотянуться.

– Один попытался, – друг многозначительно кивнул в мою сторону, – и видишь, что из этого получилось.

– Ну а этот ваш Пятиглав? Куда они смотрят?!

– Дэймоса сложно вычислить, – уклончиво ответил Герард, жадно глядя на чайную ложечку, которую Хэл стискивала в порыве возмущения. – Они появляются из ниоткуда и исчезают в никуда.

– Кстати, Гер, – отвлек я его от созерцания очередного трофея, – ты смог выжать что-нибудь из пластикового стакана Креона?

– Нет, – ответил он нехотя, отводя взгляд от пока недоступной добычи. – У меня закончилось Клоносское. А пока я гонял за новой бутылкой, ты как раз свалился в объятия дэймоса.

– Он оракул, – пояснил я недоумевающей Хэл и положил руку на теплого кота. – Древние традиции. Многотысячелетняя история. В доме провидца необходимо наличие выдержанного красного вина.

– Оно создает атмосферу должного вакхического восторга, который проявляется в музыкальном творчестве и пророческом экстазе, – строго заявил Герард, хотя в его глазах искрился смех.