Текст книги "Сюрприз под медным тазом"

Глава 8

Всю дорогу Славка был задумчив и к разговорам не склонен. Саша тоже помалкивал. Ему было о чем подумать. Так они доехали до города. Заехали в супермаркет, купили консервов, которыми по идее дяди Коли всему семейству предстояло питаться в ближайшее время. Нельзя было дать таинственному отравителю ни единого шанса. Также приобретены были напитки в стеклянной таре, чтобы, опять же, не дать злодею возможности впрыснуть в емкости что-то ядовитое.

Подобная предосторожность казалась Саше чрезмерной, все-таки вода у них в доме поступала из артезианской скважины. И лично Саша не мог вообразить себе технологии, как добавить туда яд, не прибегая к бурению. Но спорить со старшими он был не приучен, так что воду они купили.

Затем поехали в аптеку, где озадачили провизора таким длинным списком, что женщина даже сделала им специальную «золотую» скидку на всю покупку, сказав, что после их ухода она может закрывать аптеку, торговать ей будет больше нечем.

На все эти дела у них ушло почти два часа. Давно наступил вечер, и голод все сильней давал о себе знать. Ни Саша, ни Славка сегодня толком не обедали.

И Слава сказал:

– Предлагаю перед возвращением назад задержаться у нас дома, поесть и немного передохнуть.

– Полностью одобряю.

Славка купил к ужину две упаковки сосисок. Причем Саша с ужасом заметил, что Славка упорно ищет среди самых дешевых вариантов. Но в сосисках и так невесть что напихано, и если брать самый дешевый сорт, однозначно ничем полезным там и пахнуть не будет. Но Слава как не слышал. И лишь после того, как Саша несколько раз убедительно сказал, что берет ужин на себя и оплатит его из своего кармана, Славка нехотя переключился на товары ценовой категорией повыше.

Наблюдая за поведением родственника, Саша пришел к выводу, что с деньгами у того напряженно. Он и раньше подозревал, что финансы у Славки, что называется, поют романсы, а сейчас он в этом окончательно убедился. Хотя и странно, пашет Славка как вол. Иногда целыми сутками из машины не вылезает. Днем работает на свою мать, а после основной работы берется еще и за халтуру, которую ему подбрасывает приятель.

Тот хороший семьянин, вечер и ночь хочет проводить с семьей. А у его хозяина, которого он возит, иной распорядок. Хозяин к ночи только активизируется. Вот Славка и старается. То по ночным клубам богатенького буратинку прокати, утром его друзей в аэропорту встреть, в гостиницу отвези, распоряжения хозяйки выполни, потом снова хозяина с поздней ночи и до утренней зорьки катай.

И казалось бы, если Славка так много работает, значит, должен и зарабатывать соответственно. Но по нему этого никак не скажешь. На что же он тратит свои деньги? И всегда ли так было? Саша напрягся и постарался припомнить.

Нет, вроде бы еще пару лет назад, до своего таинственного исчезновения из поля зрения семьи, Слава никак не ужимался в тратах. Роскошествовать он себе не позволял, но и не крохоборничал. Покупал хорошие качественные продукты и к общему столу делал неизменный вклад в виде элитного алкоголя. И одевался он по моде, одних ботинок у него было по пять пар на каждый сезон года. Кроме того, он дарил подарки своим племяшкам, которых просто обожал, и баловал родителей.

Куда же все ушло? Ради чего так вкалывает Славка и почему он так стеснен материально?

К этому времени они уже добрались до места и устроились на кухне в квартире Славки и его родителей. Недавно хозяева сделали свежий ремонт, который Саша еще не видел. Хотя и прежний был еще совсем неплох. Например, дома у самого Саши все было куда более запущено. Впрочем, надо сказать, за это отдельное спасибо Барону, который обожал прямо после прогулки пробежаться по всей квартире, заляпывая все вокруг себя мокрой грязью, а потом еще и встряхнуться и украсить обои жирными подтеками воды из уличных луж.

– Хороший ремонт.

– Мамина забава. Любит менять интерьер.

– Немногие отважатся сделать ремонт в квартире, где живут в настоящий момент.

– Летом родители живут за городом, а за мастерами я приглядывал.

Как всегда, Славке досталось все самое трудное и грязное.

– У твоей мамы ведь несколько квартир, так? Она их сдает?

Славка неопределенно хмыкнул. Так было всегда, стоило завести речь о чем-то, что могло хоть отдаленно вывести на доходы тети Маши.

Но Саша не сдавался. Он припомнил, что рассказала ему Клара о гостиничной бизнес-империи жены дяди Толи, и произнес:

– А я слышал, что многие сейчас приобретают коммуналки в центре города и превращают их в гостиницы. Твоя мама не подумывала о том, чтобы заняться чем-то в этом роде?

Славка кинул на Сашу настороженный взгляд, помедлил, а потом все же помотал головой. Мол, отстань. Но Саша не унимался. Если не удается вывести Славку на разговор, то хоть квартиру надо осмотреть.

– И в комнатах вы тоже ремонт сделали?

– Там тоже.

– Можно посмотреть?

– Смотри.

Сам Славка не проявил ни малейшего желания присоединиться к экскурсии. Он внимательно наблюдал за сковородой, на которой уже шипели и подрумянивались купленные к ужину колбаски.

Первым делом Саша направился в комнату дяди Толи. Он и сам не знал, что надеялся там найти. Возможно, след таинственного «Красного Комиссара», который не давал покоя бедному старику? Комната покойного говорила о широком круге интересов покойного. Вот уголок футбола. В молодости дядя Толя играл за заводскую команду. И до сих пор на полках стоят кубки, а на стенах висят грамоты и флажки с символикой их команды.

– «Красный вымпел», – прочитал Саша на одном из флажков.

Точно так и называлась команда, в которой дядя Толя играл нападающим.

Следующий стеллаж был посвящен увлечению минералами. Каких только камней тут не было! И аметистовые друзы с Урала, и разноцветные халцедоны из Крыма, и яшма, и лазурит, и родонит, и обсидиан – вулканическое стекло с острыми словно лезвие краями. Не случайно ножи из обсидиана долгое время использовались людьми в качестве орудий труда. Пусть им и не хватало прочности железа, но зато острым стеклом можно было выполнять самые тонкие работы. И в заточке обсидиан не нуждался. Обкрашиваясь в процессе работы по режущей кромке, он таким образом самозатачивался.

А вот период жизни дяди Толи-моряка. Дядя Толя устроился на грузовое судно простым матросом. Судно перевозило грузы по Неве, главным образом песок, щебень и лес. И называлось оно «Комиссар Смирнов». Эту надпись Саша прочитал на фотографии, где сравнительно молодой еще дядя Толя стоял вместе с другими моряками на фоне своего корабля, на который как раз в этот момент загружали тюки с товарами. Усатый дядя Толя, чья голова еще не успела облысеть, весело смеялся в объектив фотоаппарата.

Волосы у дяди Толи были очень красивыми, светло-русыми и вьющимися тугими кольцами. На солнце летом они выгорали, и дядя Толя превращался в блондина. Точно такие же волосы унаследовал от отца Валера. А вот тетя Маша похвастаться локонами не могла, у нее волосы были короткими, ломкими и редкими. К старости они и вовсе облетели. Светленький пушок, да и только.

Саша хотел выдвинуть ящик стола, но тот предательски заскрипел, и парень замер. Не очень-то красиво шарить по чужим вещам. Не хватало еще, чтобы Славка сейчас появился в дверях и застукал его за этим занятием. Поэтому Саша поспешно переместился в спальню к тете Маше, которая больше напоминала не жилье современной женщины, а будуар вельможной дамы столетия так восемнадцатого или даже самой королевы.

Позолоченная резьба по дереву, зеркала, множество красивых и дорогих безделушек. Тетя Маша любила украшать свой быт. По сравнению с этой роскошной спальней аскетически обставленная каморка дяди Толи показалась почти убогой. Впрочем, дядя Толя тяги своей жены к роскоши никогда не разделял. Наверное, ему это было и не надо. И все же шесть квадратов комнаты дяди Толи против почти тридцати тети-Машиных казались странными.

Саша не удержался, сунул нос в комнату к Славе. Самые простые обои, минимум мебели, да и та самая дешевая. И ремонт, кажется, тут не освежался не то что с прошлого, а и с позапрошлого раза.

– Что и требовалось доказать.

Убедившись в очередной раз, что тетя Маша заботилась лишь о том, чтобы украсить свой собственный быт, а про мужа и старшего сына даже не вспоминала, Саша вернулся обратно в ее спальню.

Его внимание привлекли фотографии в красивых ажурных рамочках, позолоченных и усыпанных сверкающими стразами. Почти на всех была запечатлена сама хозяйка комнаты в разных позах и на фоне разных пейзажей. И лишь на некоторых были ее муж и дети. Причем фотографии Валеры встречались в несколько раз чаще, чем фотографии дяди Толи или Славки. Последнего вообще не наблюдалось среди позолоты и стразов. И лишь в самом низу Саша приметил небрежно заткнутую за рамку зеркала старенькую, еще черно-белую фотографию.

Никакой рамочки этой фотографии не полагалось. Края ее были обтрепаны. И все-таки женщина на фотографии была тетей Машей. Очень молодой и красивой, наверное, поэтому фотография и удостоилась чести оказаться тут. Рядом с тетей Машей на снимке был запечатлен ребенок. Темные волоски, угрюмый набычившийся взгляд.

Саша вгляделся в черты лица этого ребенка и, не удержавшись, воскликнул:

– Да это же наш Славка!

И тут же оглянулся. Нет, показалось, никого нет. Никакой Славка вовсе не стоял в дверях. Так что осмотр можно было спокойно продолжать.

Саша взял заинтересовавшую его фотографию. Что тут на ней написано? Геленджик, 1983 год. Значит, Славке в ту пору было всего три года. Он ведь всегда говорил, что родился в год Олимпиады. Фотография явно сделана профессиональным фотографом из тех, кто зарабатывает на снимках туристов. На фотографии вид города, порхают чайки, а на деревьях, которые виднеются за спиной тети Маши, лежит снег. И что делает тетя Маша в такое время у моря? Там же зимой совсем невесело. Да и вид у женщины отнюдь не радостный.

– Что ты тут смотришь?

Саша от неожиданности выронил из рук фотографию, и она, мягко спланировав на пол, улетела куда-то под стол. Саша полез ее доставать. Заодно уж и смущение свое скрыть и досаду. Все-таки застукал его Славка за разглядыванием чужих вещей. Пусть это и всего лишь фотография, пусть и на виду стояла, а все равно неприятно. И как это Славке удается так неслышно подкрадываться сзади? Вроде бы тяжелый, словно медведь, а ступает легко.

– Что там такое? Зачем ты под стол полез?

Славка переминался с ноги на ногу и уходить не собирался, а Саша неожиданно застрял под столом. И вовсе не забившаяся в дальний угол фотография стала тому причиной. Нет, под столом Саша увидел нечто еще более интересное. Там стоял кожаный рюкзачок наподобие короба. Он был так плотно набит, что его буквально распирало в разные стороны. Крышка и та не могла закрыться до конца, и вот в образовавшуюся щель между крышкой и коробом выглядывали разноцветные бумажки. Что же там может лежать? Саша не удержался, откинул крышку и буквально обомлел.

Ничего себе! Вот что хотелось ему крикнуть больше всего. Но кричать он не мог, горло перехватило. И неудивительно, ведь в коробе лежали не фантики, не цветные бумажки, как сначала подумал Саша. Там лежали пачки денег. Плотно перехваченные это были даже не рубли, а евро. Сотни и тысячи бумажек по десять, пятьдесят и даже по сто евро.

Сколько же тут может быть денег? Страшно даже себе представить! А что там на дне? Саша с удовольствием бы посмотрел, но, увы, сзади топтался Славка, который настойчиво требовал вылезать назад. Саша лишь успел прикрыть короб, схватил фотографию и выбрался наружу.

– Вот! Упала!

Славка смотрел с подозрением. Но затем фотография отвлекла его внимание. Славка бережно взял ее, разгладил уголки и вернул на прежнее место у зеркала.

– Это же вы с мамой?

– Да.

– А где папа?

– Папа к этому времени уже умер. Видишь, мы с мамой оба в трауре.

На тете Маше и впрямь было надето черное пальто и черная шляпка. Славка тоже был одет во что-то темное. Но так как фотография была черно-белой, то Саша не придал этому особого значения.

– А по кому траур? Чей папа умер?

– Мой.

Саша с недоумением посмотрел на Славу. О чем он говорит?

– Дядя Толя – не родной мой отец, – пояснил Слава. – Он мой отчим. Ты что, не знал этого?

Саша покачал головой.

– Никто мне не говорил.

– Ну, родители это особо не афишировали, но старшие в семье, конечно, знали, что я неродной вам. Мне ведь уже три года было, когда мы с мамой в Ленинград переехали. Фотография эта сделана незадолго до того, как мы уехали.

– А родился ты на юге?

– Ну да. Дядя Толя летом приехал отдыхать в наш город, в гостинице ему показалось дорого, и он снял у мамы комнату. Они полюбили друг друга, и дядя Толя сделал ей предложение. Мама еще какое-то время колебалась, а потом зимой под Новый год собрала вещи, и мы переехали сюда. Конечно, все в семье знали, что я – сирота, а дядя Толя меня усыновил.

– Я не знал.

– Ты поздней родился, к этому времени все уже и забыли, что я им чужой. Но зашел бы разговор, так сказали бы. Никакой тайны в этом нет. И от меня родители никогда не скрывали, что Валерка им обоим родной, а я – только маме.

Хорошо, хотелось сказать Саше, допустим, в этом тайны и нет. А в тех деньгах, которые спрятаны под столом твоей мамы в кожаном коробе? Сколько там сотен тысяч евро? Или даже миллион? Откуда такие деньжищи?

А Славка, ударившись в воспоминания, не мог теперь остановиться.

– От моего родного отца в наследство маме достался дом у моря. Не знаю, сколько в нем было комнат, но мне он казался страшно огромным. Помню, там была широкая лестница на второй этаж с каменными ступенями, которые были покрыты ковровой дорожкой. И мама еще грустила, что по этому ковру теперь ходят чужие люди, которые совсем не ценят того, что было накоплено моим отцом и оставлено нам с мамой.

– А кто был твой отец?

– Он был директором.

– Директором чего? Рынка? Магазина? Базы?

– Да… Наверное, рынка.

Прибыльное дельце, особенно в советские годы и в таком щедром приморском крае. Неудивительно, что директор рынка смог отстроить себе и своей жене-красавице большой двухэтажный дом.

– И еще у нас был сад, – продолжал вспоминать Славка. – В нем рос инжир, его я особенно любил. Но были и персики, и виноград, и груши с черешней. Мама нанимала специальных работников, которые собирали фрукты и уносили их на рынок. А в саду стояли маленькие бытовки, туда мама тоже пускала постояльцев, но победнее, и там можно было уже селиться с детьми.

– И ты все это так хорошо помнишь?

– Детские воспоминания тем и хороши, что остаются с нами на всю жизнь. Да, что-то я помню сам, а что-то рассказывала мне мама. Она мне много всего рассказывала, особенно до тех пор, пока не появился Валерка.

– А в доме ты жил вдвоем с мамой?

– И еще квартиранты. В самом доме детей, кроме меня, не было. Мама считала, что они могут попортить интерьер, и это невыгодно скажется на цене как самого дома, так и тех комнат, которые она сдавала постояльцам. В дом она пускала не всех, а лишь избранных.

Деловая жилка у тети Маши была с молодости. Впрочем, нельзя судить ее слишком строго. Она осталась одна с маленьким ребенком на руках. Ей надо было как-то прокормить и его, и себя. Многие жители прибрежных городов и поселков подрабатывают тем, что на лето сдают часть имеющейся у них жилплощади приезжим отдыхающим.

И все это было хорошо и даже прекрасно, но как же все-таки быть с коробом, доверху полным евриками? Вот об этом Саше хотелось потолковать со Славой особо. Но не получилось.

– Ужин стынет! – внезапно спохватился Слава, выныривая из своих воспоминаний о том, как ходил с кем-то из отдыхающих к морю, как чуть было не утонул там и как его спас какой-то усатый моряк, которого он по малолетству своему принял за родного отца и лишь дома узнал от перепуганной матери, что его родной отец умер.

Заботливо вернув фотографию обратно на зеркало, он пошел на кухню. Саша за ним. На тарелках лежало по пять истекающих жиром колбасок. Рядом стояли бутылочки с кетчупом, майонезом, тертым хреном и горчицей. О здоровом питании тут явно и не вспоминали. Слава разломал на несколько частей французский багет и набросился на еду с таким аппетитом, что жир из колбасок брызнул во все стороны.

А вот Саше кусок не лез в горло. Он сидел и думал, как это Славка может спокойно ужинать, несмотря на то, что его отец погиб, а мать сейчас находится под подозрением в совершении особо тяжкого преступления. И пусть даже дядя Толя не был Славке родным отцом, а всего лишь приемным, все равно это дядя Толя вырастил Славку, они жили одной семьей.

– Ты знал, что дядю Толю кто-то шантажирует?

Славка поперхнулся и долго не мог откашляться.

– Нельзя так без предупреждения, – попенял он Сашке. – Откуда знаешь?

– Карлотта сказала.

– Это та девчонка, которую ты привел? И откуда она знает?

– Ей мать сказала. А Кларе сам дядя Толя жаловался, что никаких денег на шантажиста не напасешься. Что он все требует и требует с него новых сумм. Клара даже из своих собственных накоплений дяде Толе около ста тысяч рублей ссудила. Больше у нее попросту не было.

– Вот батя дает!

Славка хмыкнул и, отодвинув от себя тарелку с недоеденной колбасой, о чем-то глубоко задумался.

– Клара сказала, что отец и у тебя просил денег.

– Просил? – переспросил Славка рассеянно и также рассеянно ответил: – Да, просил… наверное.

Однако никакой уверенности у него в голосе не слышалось.

– Так ты про шантажиста что-нибудь знаешь? Знаешь, что это за «Красный Комиссар», которым твоего отца шантажировали?

Славка молча потряс головой. Он по-прежнему думал о чем-то своем. Потом молча встал из-за стола, вышел и пошел в туалет. Там он просидел минут десять и по возвращении был все так же молчалив, задумчив и, пожалуй, мрачен.

Но Саше было необходимо высказаться, и он произнес:

– Я думаю, что шантажист – это кто-то из своих.

Славка вздрогнул и поднял на него глаза.

– Почему ты так решил? – явно через силу спросил он.

– Потому что очень уж нагло преступник себя ведет. И еще есть один момент… Твой отец в молодости увлекался футболом.

– Чем он только не увлекался. Всех его увлечений и не перечтешь.

– Но в футбол он долго гонял. И любил рассказывать об этом. А команда, за которую он играл, называлась «Красный вымпел». Я это хорошо помню. И на кубках есть это название.

Славка кивнул.

– Вымпел… Красный… И что?

– А потом твой батя на корабле служил.

– В море его потянуло. Но на Балтику его не отправили, а плавал он по Неве.

– На судне, которое называлось «Комиссар Смирнов». Чувствуешь?

– Что?

– Спортивная команда твоего папы называлась «Красный вымпел». Красный, понимаешь? А судно, на котором он плавал, носило имя «Комиссар Смирнов». Комиссар!

Саша взглянул на Славку, ожидая восторженной реакции на свое открытие, но тот молча таращился на него, ничего не понимая.

– Ну, если сложить первые слова из названия команды и из названия судна, что получится?

– Получится… Красный… Комиссар… Красный комиссар!

– Вот именно! А шантажист как раз и пугал дядю Толю тем, что расскажет всем правду про «Красного Комиссара». И не случайно оба эти слова в записке были написаны с заглавной буквы.

Теперь Славка смотрел на Сашу совсем с другим чувством. Саше хотелось бы думать, что это восхищение его умом, догадливостью и проницательностью.

– Сашка… Ты просто гений! Ты себе даже не представляешь, какой ты гений! Это же все объясняет!

Славка даже обнял Сашу и сам первый же смутился от такого внезапного проявления чувств.

– Вот я и думаю, – избавившись от Славкиных медвежьих объятий, заговорил Саша, – что надо бы нам наведаться в судоходную компанию, где служил твой папа. И поговорить с футболистами из его команды тоже не помешает. Глядишь, старые товарищи что-то и припомнят.

– Это вряд ли получится.

– Почему? – загорячился Саша. – Если в то время, как дядя Толя гонял мяч или служил на флоте, произошло что-то криминальное, товарищи должны это помнить! Такие вещи долго не забываются.

– Я не в этом смысле.

– А в каком?

– Футбольной команды давно не существует. Она же была заводская. А когда в девяностых завод закрылся, то и команду распустили. По правде сказать, распустили ее еще раньше из-за недостаточного финансирования. Не стало у людей в перестройку ни времени, ни денег на игры. Так что все игроки разбежались кто куда. Другие у всех начались забавы.

– А судоходная компания?

– Обанкротилась. Ни папе, ни другим сотрудникам не выплатили зарплату почти за полгода. Папа с ними очень долго судился, да там такая мафия, что концов не найдешь. Те продали компанию этим, эти еще другим, а те другие вообще зарегистрированы где-то на Кипре, и как их искать, не ясно. Все личные дела сотрудников и прочие бумаги, которые обычно в отделе кадров хранятся, погибли, когда в офисе пожар был. Это то ли при вторых, то ли при третьих хозяевах было.

– Так что же… все безнадежно?

– Ну, почему же. Просто в сами организации обращаться не стоит и пытаться. А вот с людьми, с которыми папа работал, поговорить можно.

– Ты кого-нибудь знаешь? – обрадовался Саша.

– У бати в записной книжке можно посмотреть. Там все его друзья записаны. В том числе и те, с которыми он в футбол гонял и на сухогрузе мотался.

– Что же мы сидим? Пошли искать эту записную книжку!

– Чего ее искать? Я и так знаю, где и что у отца лежит.

Записная книжка нашлась в верхнем ящике тумбочки, которая стояла в комнате дяди Толи. Книжка была старая, с засаленными пожелтевшими от времени страницами. Обложка давно скукожилась и потеряла первоначальный цвет. И все же Саша смотрел на нее с умилением. Какие же они славные эти наши старики! Вся их жизнь умещается вот в этой записной книжке. Все ими делалось основательно и на долгие годы. Это вам не нынешняя электронная записная книжка в смартфоне. Сегодня есть, завтра все стерлось и потерялось. И люди, и контакты, и все, что было с ними связано.

К сожалению, когда Саша начал листать книжку, то очень быстро обнаружил, что многие имена и фамилии в ней зачеркнуты.

– Почему?

– Это те, чьи телефоны папе уже не пригодятся. Те его друзья, кто уже помер.

– Как много!

– Так и самому бате лет было уже немало. Он всегда говорил, что зажился на этом свете. И получше люди вперед него уходили.

– Но твой-то отец умер не своей смертью.

– Все равно он долго бы не протянул.

– Почему ты так думаешь?

– Сердце… Сосуды… Бате надо было таблетки горстями глотать, а он сегодня выпьет, завтра уже забудет. Послезавтра начнет курс, через пару дней бросит. Разве от такого лечения будет толк?

– Что же ты за ним не следил?

– Я? Он взрослый мужик, сам должен понимать.

– Но если не понимал!

– Я ему не сторож, – буркнул Слава. – Да он бы мне и не позволил ему указывать. Ты что! Он же у нас всегда орел!

– А мама?

– Что?

– Она почему не настаивала, чтобы отец вовремя принимал таблетки?

– У нее других дел нету, чтобы еще за этим бездельником следить? Она ему говорила, Толя, прими свои таблетки. И шла заниматься своими делами. А батя на ее слова забивал, а иной раз просто потом забывал.

Славка считал, что все объяснил толково, но Саше все равно было непонятно, как это двое самых близких дяде Толе людей, зная о состоянии его здоровья, так наплевательски относились к тому, что отец не пьет прописанные ему препараты. Вот в семье у Саши было совсем не так. Его отец тоже не очень-то любил глотать таблетки. И Саша не любил. Но если было нужно, то мама вставала над каждым из них дважды или даже трижды в день и не слушала их возражений и отговорок. И стояла до тех пор, пока все лекарства не были выпиты. И горе было тому из ее мужчин, кто осмеливался артачиться. Тогда мама превращалась в настоящее цунами и кричала:

– Нет, вы все равно будете у меня здоровы! И даже если мне самой из-за вашего упрямства придется лечь в могилу, вы у меня эти таблетки выпьете!

А вот в семье дяди Толи такой заботы никто не знал, и это многое объясняло. Многое, но все-таки далеко не все.