Текст книги "Сюрприз под медным тазом"

Глава 5

Начать свое расследование Саша решил с бабы Любы, муж которой являлся лучшим приятелем родного Сашкиного деда Пети. Сколько песен спели они под гитару! Весь репертуар Визбора и Высоцкого исполняли по просьбе публики, состоящей из жен, детей и соседей. И юный сыщик надеялся, что баба Люба сумеет хоть чему-нибудь ему помочь.

Все-таки пока был жив дед Петя, он каждый сезон торчал тут на даче, с апреля по октябрь в городе и не появлялся. И его братья – Толя с Витей – частенько приезжали и гостили у деда Пети не по одному дню, а целыми неделями. А где дед Петя, там и Сергей – его сосед и лучший друг по даче. И все вчетвером они наверняка проводили вместе много времени, сдружились и вели под выставленную хозяйственной бабой Любой выпивку и закусь нескончаемые длинные разговоры. А как же иначе без разговоров-то? Скучно без них. А где разговор, там и задушевное общение.

Единственное, что несколько огорчало Сашу, так это то, что дед Сергей помер еще в прошлом году. Стало быть, с ним поговорить точно не удастся. А баба Люба много тоже не знала, она редко сидела с мужиками за столом, предпочитая проводить свое свободное время на грядках, клумбах и в парниках. Парников у нее было целых четыре штуки. Один стеклянный на стальном каркасе, второй из поликарбоната. И еще два – временные пленочные теплицы, которые ежегодно разбирались по осени, а весной выставлялись вновь.

Кто-то спросит, куда девалось все выращенное в четырех теплицах? Закапывали в землю? Нет, ничего не пропадало. Что-то тетя Люба продавала или куда чаще просто раздавала соседям. А в основном продукты забирали двое взрослых сыновей, у каждого из которых были свои дети, которые очень даже радовались привезенным от бабушки Любы крепеньким и душистым домашним яблочкам, сладкой сочной и очень крупной размером с детский кулачок желтой репе и хрустящим огурчикам сплошь в колючих пупырышках.

Подойдя к решетчатой калитке, Саша покричал:

– Баба Люба! Вы дома?

Мог бы и не спрашивать. Баба Люба возилась с астрами, высаживала крохотные кустики рассады, которым к осени полагалось вырасти и расцветить сад всеми цветами от нежно-розового до густого и насыщенного сиреневого.

– Это ты, Сашок? – все еще находясь в полусогнутом состоянии, спросила она. – Случилось чего у вас намедни? Я видела, полиция к вам приезжала.

Саша даже рот разинул от удивления. Неужели есть еще человек, который не слышал про убийство дяди Толи? Получается, есть. Но в этом была вся баба Люба. Женщину мало что интересовало, кроме ее сада. И к тому же она придерживалась мудрого жизненного принципа. Что ей надо знать, ей и так скажут. А чего не скажут, значит, того ей и знать не надо. В общем, баба Люба не была любопытна. И Саша видел, что даже сейчас она спрашивает у него лишь из вежливости, чтобы поддержать разговор.

– Случилось. Дядю Толю убили.

– Да что ты! – ахнула соседка. – Вот какое горе!

Но это была просто формула, которую диктовали хорошие манеры. Никакой скорби баба Люба не испытывала. Она и отвлекаться-то не захотела. Лишь когда баба Люба посадила в землю последний кустик астр из имеющейся в ящике рассады, она подняла голову и взглянула на Сашу.

– Ну, ты заходи, – спохватилась она, снимая рабочие перчатки и отпирая калитку. – Расскажешь подробней.

И впуская его в калитку, призналась:

– А то я после смерти Сережи совсем замкнулась. Никого не вижу, ни с кем не разговариваю, целыми днями с цветами копаюсь. Знаешь, это меня успокаивает. Даже горечь как-то утихает.

Саше стало стыдно. После смерти деда Сережи, которого он хорошо знал и любил, он едва ли пару раз заглянул к соседке. А ведь бывал на даче часто. Но не зашел, не спросил, не нужно ли чего. А баба Люба была уже не девочка. Ей было за семьдесят. И сыновья, занятые своими делами, приезжали редко и по большей части в конце лета, когда в саду созревал урожай. Не то что они матери с посадками совсем не помогали, но все-таки в основном женщина была предоставлена самой себе. И тем большую неловкость испытывал Саша, ведь даже сейчас он зашел к бабе Любе не просто так по-соседски сообщить о случившемся, а чтобы получить свою выгоду.

Но бабу Любу, казалось, это не смущало.

– Я твой интерес понимаю, – сказала она доброжелательно. – Вот только помочь я тебе вряд ли смогу. Сережа чаще к твоему деду уходил. Утомлю я его своими просьбами, он и сбежит. И если у нас сидели, не прислушивалась я к их разговорам. Своими делами занималась.

– Значит, про «Красного Комиссара» вы от деда ничего не слышали?

– Нет. Хотя комиссары они ведь на войне? Но ни мой муж, ни твой дед на войне не были. Годами не вышли. А вот Вите, тому на фронте, я слышала, довелось побывать.

– Как же?

Удивление Саши было понятно. Дед Витя был самым младшим из трех братьев Купцовых. Родился он в 1945 году. Какой из него фронтовик? Путает что-то баба Люба.

– И ничего я не путаю! – рассердилась женщина. – В утробе своей матери он на фронте побывал. Она санитаркой служила. Когда стало известно о ее беременности, женщину перебросили в тыл. И там она соединилась со своей матерью и своими старшими сыновьями.

Эту семейную историю Саша знал и так. Мать трех братьев Купцовых, прабабушка Аня, работала медицинской сестрой. Когда началась война, ее, как и многих других медработников, призвали в армию. Двух своих сыновей прабабушка Аня оставила своей матери, больше было некому. Ее мужа – прадедушку Николая Купцова – также призвали на фронт, как и трех его братьев. Увы, из них четверых никто домой уже не вернулся. А вот прабабушке Ане повезло. Она не только выжила, но и умудрилась где-то на фронте прямо во время военных действий встретиться со своим мужем. И от этой романтической встречи, которая проходила у супругов под свист снарядов, родился у них третий сын – Витя, отец дяди Сережи и дяди Коли и дед Вити с Сережей.

– Прадеда Колю через пару месяцев после того свидания с женой все-таки убило, – продолжала баба Люба. – И прабабушка твоя до конца своих дней повторяла, что если бы не та встреча, не было бы у нее трех сыновей, а было бы только двое.

Саша был разочарован. Зря он рассчитывал на бабу Любу. Ну а чего он ожидал? Женщина. Им бы все романтику подавай. И все-таки какая-то надежда в нем теплилась. И он рассказал про найденную записку.

– Кто же это мог Толю на встречу приглашать? – задумалась баба Люба. – Вроде как не было у него тут друзей. Да и приятелей не было кроме моего Сергея. Да и тот больше из-за Пети с Толей общался. Не самый приятный он был человек, уж ты прости, что я так про покойника говорю.

– Ничего, я не обижаюсь.

– Слов из песни не выкинешь, – продолжала баба Люба. – Люди помнят лишь первую часть пословицы: «Про покойных только хорошее». А вторую часть: «Только хорошее или правду», они забывают. Так вот, я скажу, что думаю. Правду скажу. Толя мне всегда казался каким-то скользким. И разговор у него всегда к деньгам сводился. Кто и сколько имеет, да как бы так устроиться, чтобы иметь все, а делать при этом ничего было не надо. Паразитическая какая-то идеология. Мне он был неприятен. Ленивый еще к тому же. Вроде бы сидит балагурит, всех рассмешит, а посмотришь, что он сделал? И нечего смотреть. Неделями у твоего деда в гостях жил, а никогда я не видела, чтобы Толя у вас в доме хоть одну доску к полу приколотил. Вот Витя тот совсем другой был. И трудолюбивый, и аккуратный. Что ни попроси, он все сделает в лучшем виде и еще от себя добавит. Когда в шестидесятых нам эти участки выдали, мы сразу строиться начали. И Витя твоему деду со строительством хорошо в свое время помог. И материал добывал, и так помогал. Только Витя об этом никогда твоему деду не напоминал. А вот Толя, тот совсем наоборот. Пальцем о палец на строительстве вашего дома он не ударил, а деду твоему постоянно претензии выдвигал. А помнишь, мы тебе колодец помогли выкопать? А помнишь, крышу настилали? А помнишь, для печи кирпичи таскали? Вроде в шутку, а напоминал. Но кирпичи-то таскали Петя с Витей, и еще мы с Сережей помогали, когда свободное время было, а Толя на лавочке сидел, шуточки свои шутил да нам всем указывал.

– Надо же, как давно это было, а вы все помните.

– Есть вещи, которые не забываются. Меня поведение Толи возмущало. И я Пете много раз говорила, что братья у него совсем разные. Да он и сам это видел. И мне кажется, Толю немного недолюбливал. Но Витю пригласить в гости, а Толю не позвать, неладно получится. Обида может возникнуть. Вот и приходилось этого нахлебника звать и глупости его терпеть.

И помолчав, баба Люба сказала:

– Может и напрасно я сейчас так на Толю накинулась. Все люди разные. Если Бог таким Толю создал, значит, нужно для чего-то Ему было. Да и не был Толя плохим. Просто очень уж он был… несерьезным, что ли. Вроде как взрослый человек, а все ему игрой представлялось. Помню, подпол рыли, у него только и разговоров, что про то, как в старые времена в подземельях пленников держали. Печку складывать, он про то, как партизаны в печах тайники делали и взрывчатку там закладывали. Придут фашисты, в доме им холодно покажется, печку затопят, она и рванет.

– Что же так в холоде и сидеть? – удивился Саша. – Ждать, пока фашисты явятся?

– Тайник можно пустым держать, лишь в случае необходимости его использовать. И когда сад сажали, Толя какой-то грецкий орех притащил, сам его посадил, а когда деревце подросло, сделал в нем что-то вроде дупла.

– Зачем?

– Тайник себе в нем смастерил и с мальчишками играл. Горазд он был до таких штук. На ерунду ему не жалко было ни время свое тратить, ни силы. И ты знаешь, я ведь не случайно про тайники эти сейчас заговорила. Ты вот сейчас мне про эту писульку рассказал, и вспомнила я кое-что.

Саша почувствовал, как в нем нарастает волнение. Если до сих пор он держался расслабленно, то теперь все изменилось.

– Что? Что вы вспомнили?

– Я у мужа как-то спросила, зачем Толя все эти тайники сооружает, какой в них смысл помимо игры. И Сергей со смехом мне объяснил, что Толя свои тайники вместо почтовых ящиков использует. Дескать, имеется у Толи в нашем садоводстве зазноба сердечная. Вот с помощью этих тайников он с ней переписку и ведет. Она ему записочки строчит, а он ей ответы пишет.

– Зачем такие сложности?

– Я тоже спросила. И Сергей мне объяснил, это чтобы законная жена Толи о его любовных маневрах на стороне ничего не узнала.

Саша глубоко задумался. Век Интернета за считаные годы изменил жизнь людей на планете просто до неузнаваемости. Сейчас уже трудно поверить, что мог существовать такой способ связи между влюбленными.

– Значит, эта возлюбленная живет где-то рядом?

– Имеется тут одна особа… – начала баба Люба да замялась, словно не решаясь сказать все до конца.

– Что за особа? Женщина? Любовница дяди Толи? Про нее вы говорили?

– Ну, свечку я над ними не держала, так что точно не скажу. Что люди болтают – это одно. А что на самом деле, зачастую совсем другое. Но какие-то отношения Толю с этой женщиной связывали. Про нее ничего плохого не скажу, она на тот момент женщина была незамужняя, свободная, могла позволить себе отношения строить. А вот Толя… Был он тогда уже женат или нет, не помню. Но потом они с женой приезжали вместе. И Толю я с этой женщиной все равно видела. И не один раз.

Вот это да! Выходит, дядя Толя имел любовницу! И не где-нибудь, а у них в садоводстве проживала эта краля. Что бы там ни говорила баба Люба, из деликатности не желавшая называть вещи своими именами, но Саша был продуктом современного мира. И считал, что если мужчина с женщиной долгое время общаются, то что-нибудь из этого да выйдет. Взаимное притяжение полов еще никто не отменял.

Какими бы ни были отношения мужчины и женщины, но мысли о сексе все равно будут проскальзывать у них в головах. Просто кто-то может эти мысли пресечь в зародыше, а кто-то позволит им распуститься махровым цветом. Фараоны вообще на своих дочерях или племянницах женились, и начальники с подчиненными романы вовсю крутят, а уж рядовым мужчине и женщине просто нелепо общаться да хоть разок не попробовать, каков приятель на вкус и ощупь.

И тетя Маша вполне могла узнать и приревновать супруга.

– Тем более если эта связь длилась годами.

– Больше тридцати лет! Когда мы начинали свои дома строить, все мы были молодыми людьми. И Толя, и твой дед, и мы с Сережей. А сейчас все мы дряхлые развалины. Многие поумирали, а кто и жив… В общем, имени этой женщины я не знаю, а вот приметы ее опишу и адрес ее тебе тоже укажу.

– Откуда адрес знаете? Следили за ней?

– Случайно получилось. Проходила как-то к речке, видела, как она у себя на участке возится с лопатой. Хотя по ней и не скажешь, что садоводством увлекается. Холеная такая особа. Больше пятидесяти ей и не дашь нипочем. Прическа, макияж, руки всегда с маникюром.

– Как же она с маникюром в саду возится?

– Сад у нее запущенный, если честно, очень сильно. Шиповником все заросло. Если хочешь, объясню, как тебе эту особу найти.

– Конечно!

Саша был в восторге. Вот повезло! Нашел человека, который мало того, что знал дядю Толю, так еще и живет поблизости и вполне мог оказаться автором этой записки. И Саша весело потопал в указанном ему направлении. А баба Люба с явным облегчением вернулась к своим любимым астрам, достав из парника следующий ящик с рассадой.

Нужный ему участок Саша нашел быстро. Он и впрямь был сильно запущен. Ну, просто очень сильно. Создавалось впечатление, что за ним вообще никто не присматривал. Саша даже испугался, что и сам дом может оказаться необитаем. Но нет, колышущиеся на ветру кружевные занавески и запах табачного дыма говорили о том, что в доме кто-то есть.

– Здравствуйте! – крикнул Саша. – Могу я видеть хозяев?

Он подождал, но никакого ответа не последовало.

– У меня к вам дело от гражданина Купцова Анатолия.

Он подождал еще. И на этот раз ему ответили. Из дома показалась высокая худощавая брюнетка, по описанию та самая особа, к которой его и послала баба Люба. Она была ярко накрашена, и на руках у нее блестели массивные украшения. Нельзя сказать, чтобы эта женщина Саше была совсем незнакома. Нет, он встречал ее приметную фигуру у них в поселке и раньше, в магазине, на пляже, на станции. Саше эта тетка не сильно нравилась. А в своих длинных черных одеждах она всегда казалась ему похожей на какую-то птицу, на ворону, например. Длинные худые ноги, неровная подпрыгивающая походка. Да, выглядела она эффектно, но было в ее взгляде что-то голодное и жалкое.

И все же сейчас она очень старалась произвести на Сашу наилучшее впечатление и улыбалась, старательно демонстрируя отлично сделанные коронки. Саша поглубже вдохнул. Нет, ничего общего с тем тонким ароматом, который источала записка. От этой женщины интенсивно пахло цитрусом, воском, корицей и еще чем-то таким сладким, что у Саши в носу зачесалось. А Барон тот и вовсе чихнул и опустил нос пониже.

– Вас прислал ко мне Толя? – игриво спросила женщина. – Очень рада такому вниманию. А чего же он сам не зашел?

Вид у нее был такой искренний, что впору поверить, будто она и впрямь не знает о том, что дядя Толя мертв.

– Он не смог прийти сам. Там тетя Маша…

Саша умолк, глядя на женщину. Она явно знала, кто такая тетя Маша, потому что губы у незнакомки поджались, а в глазах загорелись недобрые огоньки.

– И что Толе от меня снова нужно? Мы уже обо всем поговорили вчера.

Саша не ожидал такого легкого разговора. И невольно воскликнул:

– Как? Вы с ним виделись?

– Сразу же после приезда он пришел ко мне.

Сказано это было с вызовом. Вот, мол, и плевать на жену! Ко мне пришел, да еще не пришел, а примчался!

– Вы вынудили дядю Толю встретиться с вами, мотивируя это тем, что у него назревают проблемы с «Красным Комиссаром».

– Что?

– У дяди Толи же были проблемы?

Теперь женщина смотрела на Сашу с удивлением и, пожалуй, что со страхом. До чего же выразительный был у нее взгляд! Сашу даже мороз продрал. И он невольно подумал, что же это, разрази гром, за история такая с этим «Красным Комиссаром?» Почему все вокруг об этом комиссаре знают, а он нет?

Но напрасно он понадеялся, что разговор у них и дальше получится легкий. Брюнетка уже оправилась от первоначального изумления, вызванного приходом к ней гостя, и теперь кинулась в бой.

– А почему я должна вам отвечать?

– Потому что… Потому что дядя Толя умер.

Эта новость совершенно явно поразила брюнетку. Она отступила на шаг назад и прижала руку ко рту, словно намереваясь заглушить крик. Теперь в ее темных глазах плескался настоящий ужас.

– Кто? – бормотала она. – Как?

Саше даже стало немного жаль эту странную женщину, и он поспешно заговорил:

– Его убили вчера днем. Кто и как не знаем. И полиция теперь интересуется каждой минутой, которая этому предшествовала.

– Полиция?

И тут женщина разразилась громким смехом. Он звучал отрывисто и напоминал карканье. И будто в ответ занавеска в окне дома дрогнула, словно бы за ней кто-то стоял.

– По-ли-ци-я! – прокаркала женщина. – Им бы следовало заняться Толей раньше! Когда он к ним обращался за помощью! Но они послали его куда подальше. И ему пришлось самому разруливать свои проблемы. Только я ему одна и помогала!

– У дяди Толи были проблемы? Связанные с вами?

Брюнетка помотала головой.

– Нет! При чем тут я? Из-за меня у Толи не могло быть проблем. Я была его другом. Да, да! Его единственным другом! Другом, который принимал его таким, какой он был. Другом, который не пытался его переделать!

– Но почему дядя Толя обращался в полицию?

– Все, как я теперь понимаю, из-за этого «Красного Комиссара»!

– Вы знаете, что это такое?

Женщина кивнула:

– Немного знаю, а больше догадываюсь.

– И это может быть связано с убийством дяди Толи?

– Когда его убили?

– Вчера в промежутке между полуднем и двумя часами.

– Да, тогда могло быть связано.

Вид у женщины был торжественный и мрачный. Она явно наслаждалась доверенной ей тайной. И Саше даже показалось, что ей по душе, что все обернулось так… трагично. Все в облике этой женщины, такой ухоженной и в то же время такой глубоко несчастной, навевало мысли о какой-то личной драме, которая прошла нитью через всю ее жизнь.

– Дядя Толя получил от вас вчера записку.

– Какую еще записку? Ничего я ему не писала.

– Но вы же приглашали его в какое-то ваше условленное место?

– Да. Приглашала.

– Предупреждали об опасности. Писали, что какая-то девчонка может заговорить.

– Не писала, а звонила. Еще два дня назад. Мы договорились встретиться вчера и все обсудить.

Ну, пусть звонила. Хотя с запиской тогда не ясно.

– Звонить часто друг другу нам было рискованно, – бормотала женщина, – поэтому у нас с Толей была разработана система тайников, в которых он оставлял мне послания на случай, если хотел что-то со мной обсудить, приехав к брату, или если мне было что ему сказать. Потом мы сбрасывали условленный код в «Телеграм», и можно было идти проверять тайник.

– И где были эти тайники? Случайно не в стволе старого ореха?

– Да. И там тоже. И еще в доме. Но где они располагаются там, я не знаю. Толя говорил, вроде бы даже в подполе у него был оборудован тайник. И еще в печке.

Понятно теперь, чего дядя Толя так раскипятился, обнаружив, что ореха больше нет. Один из его тайников оказался уничтожен. И наверное, папа своими переделками испортил не один тайник, а гораздо больше. Вот и причина испортившегося настроения дяди Толи. Папа поломал ему всю забаву! Детскость. Глупость. Но таков уж был их дядя Толя. Жизнь воспринималась им немножко не так, как обычно воспринимает ее взрослый серьезный человек.

– И что это за девчонка такая, которая запугивала дядю Толю? – полюбопытствовал Саша.

Прежде чем ему ответить, женщина огляделась по сторонам.

– Нам надо поговорить.

– Мы и так с вами уже разговариваем.

– Не здесь.

И снова Саше показалось, что занавеска в доме колыхнулась. Но женщина ничего не заметила. Она стояла спиной к своему дому и все ее внимание было сосредоточено на одном Саше.

– А хотите, я проведу вас туда, где мы вчера были с Толей? – внезапно произнесла она, и глаза ее вспыхнули. – В наше с ним место!

– И где оно?

Женщина улыбнулась:

– Не так далеко. Идите за мной, мальчик.

И сама первой устремилась вперед, увлекая Сашу за собой. Ему даже показалось, что женщина хочет увести его подальше от своего дома. И уходя, он оглянулся. На этот раз сомнений не было, в доме мелькнул чей-то силуэт. Но чей это был силуэт – мужской или женский, Саша разглядеть с такого расстояния не сумел.

– Как вас зовут?

– Клара.

Даже имя у нее оказалась воронье. Так и виделись вороны из советского мультика про Снежную королеву. Как их там, Карл у Клары украл кораллы. А Клара у Карла украла кларнет.

– Клара… Вы любили дядю Толю?

– Мы были с ним очень близки духовно.

– Но женился он все равно на другой женщине.

Саша произнес это специально, чтобы спровоцировать выплеск эмоций. И не просчитался. Клара тут же кинулась в бой:

– Она его заставила!

– Как можно заставить взрослого человека жениться?

– Вынудила! – запальчиво выкрикнула Клара. – Купила! У нее всегда было денег пруд пруди. Она и в прежние времена жила хорошо. А уж с приходом новой власти и вовсе зажирела! Одних гостиничных точек у нее до тысячи!

– Точек?

– Да! Маленькие частные гостиницы, хостелы. Покупается коммуналка, переделывается под небольшую гостиницу. И деньги текут рекой. Ты что не знаешь, чем Маша занимается?

– Нет.

Саша и впрямь не ожидал услышать про тетю Машу такое. Нет, он знал, конечно, что она разбирается в гостиничном бизнесе, знал, что у нее есть несколько квартир, которые она сдает посуточно. Но чтобы у нее лично была целая сеть гостиниц! Пусть и маленьких, но до тысячи! Это было что-то невероятное.

– Они нам ничего не рассказывали про свой бизнес.

– Маша боялась, что вы про ее достаток прознаете, да и денег у нее в долг всей семьей просить станете, – снисходительно пояснила Клара. – Она потому и Толе велела держать язык за зубами и помалкивать, что у них бизнес успешно развивается. А так они в полном шоколаде, можешь мне поверить. Оба сына на свою мать работают. Оба в костюмчиках на работу ходят. Валера в бухгалтерии сидит, финансовым директором у матери числится. Хотя скажу тебе честно, должность эта чисто фиктивная, всем бизнесом до сих пор мать рулит.

– А Слава?

– Слава в службе размещения. Важных гостей встречает, по городу их катает, потом обратно в аэропорт или на вокзал доставляет.

Ничего себе, какая разница между двумя братьями! Один директор, пусть и фиктивный, а другой работает водителем.

– Вот они какие мать с сыновьями! Все у них деньги, деньги! Моего Толю совсем затюкали!

– А в вашем роду, наверное, все были служителями Мельпомены?

Клара даже остановилась.

– Это так заметно?

Было видно, что нечаянный комплимент Саши пришелся ей по душе.

– Сама я не пою. И музыкант из меня посредственный. Так, немного аккомпанирую на любительских выступлениях да учу школьников правильно сидеть за роялем. На это моих способностей хватает. А вот моя мама выступала на сцене. Но мне до мамы, конечно, далеко. Увы, ее чудное сопрано я не унаследовала. Хотя моя дочь…

– У вас есть дочь?

Клара кивнула.

– Моя дочь подает надежды. Преподаватели от нее просто в восторге. Не хочу сглазить, но мне кажется, что девчонке передался талант ее бабушки. Тембр голоса немного другой, но переливы… Когда я ее слушаю, мне кажется, я вновь слышу мою дорогую покойную мамочку.

Глаза Клары увлажнились, и она пустилась в рассуждения о музыке, которые Саше были и непонятны и, самое главное, неинтересны. Но он не перебивал Клару. Пока что он присматривался к этой женщине, пытаясь понять, как ему лучше с ней разговаривать. И еще вертел головой по сторонам, с удивлением отмечая, что они возвращаются к их дому. Идут они по параллельной улице, но все же направление задано знакомое.

– Куда мы идем? – перебил он Клару.

– Сейчас сам увидишь.

Они остановились возле калитки, которая вела на заброшенный участок по соседству с Сашиным домом. Он хорошо знал это место, потому что этот участок граничил с их собственным. Граница была совсем небольшой, всего пара метров. И в детстве Саша использовал прореху в заборе для того, чтобы пробираться сюда и играть тут в индейцев. И как потом выяснилось, не он один.

На участке имелся дом, такой же старый и заброшенный. Он грозил развалиться еще в те времена, когда Саша был ребенком. И с годами лучше выглядеть не стал. Так что по вечерам находиться тут было жутковато. Взрослые уверяли, что в доме водятся призраки. Иногда по вечерам там и впрямь мелькала человеческая тень. Как-то раз ребята набрались отваги и подобрались ближе к дому. Превозмогая ужас, они все-таки заглянули в окно.

Каково же было их удивление, когда они увидели там внутри никакого не призрака и не привидение, а всем им хорошо знакомого дядю Толю. Он рылся в шкафу и наблюдателей не заметил. Пробыл в доме он совсем недолго и вскоре ушел. И хотя мальчишки увидели, что это просто дядя Толя, но пережитый страх запомнили надолго. После этого случая они много раз обследовали и дом, и тот шкаф, и точно знали, что ничего таинственного в них нету, но все равно играть они предпочитали на улице.

Да и дядя Толя настаивал, чтобы Саша с другими ребятами не совались в дом.

– Умерли хозяева или нет, мы точно не знаем. И в любом случае у них остались наследники. Пусть даже они тут не появляются, но в любой момент это может измениться. И мне вовсе не хочется, чтобы вас застукали там и впаяли вам уголовный срок за незаконное проникновение в чужое жилище.

Сашу так и тянуло сказать дяде Толе, что им он запрещает то, что с легкостью проделывает сам. Но из робости он не посмел. А дядя Толя так накрутил Сашиных родителей и деда Петю, что мальчишкам запретили даже бывать на чужом участке. Разумеется, на этот запрет они не очень-то обращали внимание. Но от дома старались держаться подальше. Оно им надо, оказаться в уголовке из-за пахнущего плесенью сарая!

Совсем отказаться от посещения этого участка на улице Счастливой они не могли. Тут у них был устроен шалаш. И сейчас Саша с какой-то щемящей тоской в сердце увидел остатки этого шалаша. Надо же, его еще можно различить в траве. Сколько же лет прошло! Может, десять? Да, уж давненько Саша тут не появлялся. Шалаш был устроен ими на фундаменте из камней, которые ребята стащили сюда со всей округи и уплотнили ими глинистую почву.

Пожалуй, что и впрямь не меньше десяти лет прошло с тех пор, как они с ребятами в последний раз тут играли. И все же шалаш перед домом – покосившийся и просевший – был еще вполне узнаваем. Вот что значит, строили не за страх, а за совесть. Мимо шалаша проходила дорожка, покрытая кое-где лужами. Почва на участке была тяжелой, глинистой, вода в нее уходила крайне медленно. И глядя на пятна глины, которыми тут же украсились его ботинки, Саша нахмурился. Такие следы он уже недавно видел.

Но Клара на шалаш даже не глянула. Она сразу же прошла к крыльцу, по-хозяйски извлекла из-под ступеньки ключ и повернула его в замке. И ключ, и замок, как не преминул отметить Саша, были новыми.

– Заходи.

– Разве так можно?

– Этот дом принадлежит другу моего Толи, – объяснила Клара. – И он разрешил мне им пользоваться.

Другу? Уж не самому ли дяде Толе принадлежит дом? Хотя откуда у него деньги даже на такую халупу!

Клара вошла первой и прошла в кухню, которая имела куда более обжитой вид, чем в то время, когда тут бывал Саша. На окнах теперь имелись свежие занавески. На столе лежала нарядная клеенка. Имелась даже маленькая электрическая плитка и чайник. Было видно, что кто-то заботливой женской рукой постарался обустроить тут хотя бы минимальный уют.

– Время от времени мы с Толей здесь встречались.

– Очень удобно, – одобрил Саша. – Ни вам, ни ему далеко идти не надо. Но все-таки… почему не у вас?

Про себя он думал, как могло случиться, что они с друзьями иногда видели возле этого дома дядю Толю, но Клару почему-то никогда.

– Когда-то давно, еще до рождения дочери, Толя мог приходить ко мне без опаски. Но потом… Ситуация изменилась. И у меня встречаться нам в последнее время стало…

– Опасно?

– Нет, не то чтобы очень уж опасно, не думаю, чтобы он всерьез решился на что-то такое, чем грозил нам с Толей. Но все-таки приходить ко мне Толе стало неудобно. Вот тогда он и придумал использовать этот дом.

– Значит, этот ваш друг – это дядя Толя? Дом принадлежит ему?

– Нет. Не думаю. Хотя не знаю. С Толей никогда и ни в чем полной ясности не было.

Это она сказала правду. Саша мог бы подписаться под каждым сказанным Кларой словом.

– Но вы обещали рассказать про «Красного Комиссара», – напомнил он женщине.

– Может быть, выпьем сначала кофе?

– Нет, давайте поговорим. Я кофе совсем не хочу.

– А я хочу, – капризно проговорила Клара, и стало ясно, что она и словечка не произнесет, пока ее каприз не будет выполнен.

Женщина быстро вскипятила воды в чайнике и залила две ложки растворимого кофе крутым кипятком. Насыпала три ложки сахара, глотнула и сморщилась:

– Фу! Как горько! Что за кофе? Еще, что ли, сахарку положить?

И положила еще две ложки.

– Закурите? – предложил ей Саша.

– Спасибо, не курю.

Ага! Не курит! А из дома Клары пахло табаком! Кто же там курил, если не сама хозяйка? И дочь у Клары имеется. Может, и муж тоже есть? Интересно, как он относится к таким вот визитам своей жены в чужой дом?

Пока Саша размышлял, Клара успела положить себе в кофе еще ложку сахара. Всего их получилось шесть! И все равно вкус кофе Кларе явно не нравился.

Она в очередной раз попробовала получившийся напиток, убедилась, что лучше все равно не стало, вздохнула, как человек, уставший бороться с ударами судьбы, допила кофе и сказала:

– Толю шантажировали. Ты это знал?

– Нет, – удивился Саша. – Ничего не знал. А кто?

– Толя не очень-то много мне рассказывал на этот счет. Не хотел грузить меня своими проблемами. Но денег у него на шантажиста уходило до сотни тысяч в месяц.

– Надеюсь, рублей?

– Ну, не долларов же.

И все равно даже сто тысяч рублей – это для самого дяди Толи была огромная сумма. Что там за процветающий бизнес был у тети Маши, еще неизвестно. А вот дядя Толя жил на свою пенсию. Жена его финансировать отказывалась, более того, изымала даже те крохи, что дядя Толя получал от государства. Неудивительно, что он всегда так жаловался на скудные доходы, был настолько прижимистым. И вдруг дядя Толя отстегивает по сто тысяч. За что?

– Это было связано с какой-то тайной, возможно, как раз с этим самым «Красным Комиссаром». Не знаю точно, что там было такое, но Толя говорил, что нельзя допустить, чтобы ЭТО выплыло наружу.

– Но почему? Что за тайна?