Текст книги "Держи хвост пистолетом"

День у него после этого звонка не заладился. Вдобавок подчиненные стали смотреть на него весьма косо после того, как он сообщил им, что три грузовика, которые прибудут сегодня из Москвы, должны будут отправиться прямым ходом в Чечню. Полковник разделял их возмущение, но легче ему от этого не становилось. К тому же утро у генералов ставки началось с похожих звонков, и все они теперь требовали от полковника, как от непосредственного исполнителя, сделать чудо и, сохранив деньги, вернуть премьера обратно. Как именно это сделать, ни один не заикнулся. Поэтому, когда ему сообщили, что его хотят видеть две девушки, он не слишком этому обрадовался.

– Они уверяют, что знают, где скрывается премьер, – произнес ординарец волшебные слова.

– Зови! – заволновался полковник.

Сам не зная, кого он ожидает увидеть: парочку ли местных крестьянок, которые неведомым образом узнали что-то про похищенного премьера, или двух ведьм, посланных ему провидением, он напряженно уставился на дверь.

– Это вы! – вырвалось у него помимо воли, когда он увидел нас с Маришей. – Снова танк пригнали или очередной труп нашли? Говорите сразу, зачем эти хитрости с похищением премьера.

– Вот вы думаете, что премьер у чеченцев, – начала с места в карьер Мариша, – а между тем его у них нет.

– А где же он? – машинально спросил полковник.

– Это бы все хотели знать, – в полном соответствии с истиной ответила Мариша и многозначительно замолчала.

– Что вы хотите за свою информацию? Деньги? – спросил полковник, еле удерживаясь от того, чтобы не рассказать нам про три грузовика с деньгами, которые ему поручено передать в обмен на премьера.

Три грузовика так славно делились на три части, что полковник поневоле призадумался, с каждой минутой чувствуя, что гораздо охотней отдал бы парочку грузовиков этим милым девчушкам, чем совершенно неизвестным, но порядком насолившим ему боевикам.

– Деньги нам бы не помешали, – согласилась я, но, вспомнив, в чем заключался Маришин план, загрустила, так как всегда считала, что мертвым деньги явно ни к чему. – Но лучше вы нас обеспечьте военной техникой и солдатами, чтобы те смогли обезвредить отряд чеченцев, который до сих пор бродит по горам и захватывает в плен ни в чем не повинных девушек.

– Вас? – уточнил полковник.

– И нас тоже, – отрезала Мариша. – А еще они захватили двух наших подруг и терзали тех вопросами про какого-то мужика, по описаниям очень сильно смахивающего на вашего премьера. Он у них сбежал. Вот они его и искали. Искали его, а наткнулись на наших подруг. Женщин потом отпустили, так как все равно было не до них. Только машину и золотые украшения забрали. Женщины говорили, что у чеченцев была карта с отмеченными на ней маршрутами колонн с особо ценными грузами, и завтра боевики собирались напасть на маршрут, который идет через… Какой же они маршрут называли? Ты не помнишь, Даша?

Полковник затаил дыхание, боясь поверить в собственную удачу. Неужели так долго дурачивший его командир боевиков угодит наконец-таки ему в лапы? В такой подарок даже не верилось.

– А! Из Д. через Х.! – вспомнила Мариша, а у полковника вырвался вздох облегчения.

Такой маршрут и в самом деле был, и если боевики решились напасть на него, то, значит, дела у них и впрямь плохи. Обычно они не шли на такой риск, предпочитая свой традиционный бизнес – захват заложников, так как те редко сопровождались большой охраной. Да и тащить одного пленника по горам было значительно легче, чем связываться с целой колонной грузовых машин.

– А премьер? – вспомнил он. – Он где?

– В одном надежном месте, – туманно ответила Мариша. – Точней знает третья женщина, которая так и осталась в плену у боевиков. Если вы успеете ее выручить, то она, без сомнения, все вам расскажет. Правда, она слишком плоха, даже бежать с нашими двумя подругами отказалась, может быть, до завтра и не доживет. Такая высокая роскошная блондинка лет под тридцать. То есть была роскошной до того, как попала в плен.

Полковник живо припомнил, что похожую женщину видели у премьера в кабинете перед тем, как тот исчез, и вопреки здравому смыслу поверил нам. Видимо, от переживаний у него частично отшибло память, так как он напрочь забыл, что мы с Маришей присутствовали при обсуждении подробностей похищения премьера и в курсе того, кто к бедняге приходил.

– А как же вашим подругам удалось сбежать от бандитов? – недоверчиво спросил полковник.

– Да вы бы их видели, – пренебрежительно отмахнулась Мариша. – Они обе страшны, как сто смертных грехов. Бандиты были рады-радешеньки от них избавиться. А так как они не знали, что тетки все слышали про их планы, то особенно за ними и не следили, все равно ведь наутро собирались сниматься с лагеря.

– И где они теперь? – поинтересовался полковник.

– Одна дома, а вторая куда-то уехала. А зачем они вам? – с тревогой поинтересовалась я.

– Хочу поговорить хотя бы с той, которая сейчас дома. Пусть опишет внешность того командира, к которому они попали в плен, расскажет мне про вооружение его людей и вообще сколько у него бойцов, – развеял наши опасения полковник. – Какой у нее адрес?

Адрес мы ему дали без опаски, на все его вопросы протрезвевшая к этому времени Гуля могла ответить без запинки. Ведь она и в самом деле была в плену у бандитов. А про карту мы ей все несколько раз подробно объяснили и заставили повторить. Выходило у нее на редкость убедительно. В ней пропала великая актриса.

– Теперь осталось только подсунуть эту чертову карту бандитам, и можно считать, что дело в шляпе. Бандитов поймают, а пока будут искать ту тетку, которая якобы знает, где премьер, за это время Махмед сумеет найти его и заставить жениться на Белле. Куда она, кстати говоря, направилась?

– Не знаю, – пожала я плечами. – Сказала, что за очками для старичка-сторожа. Села на ишака, и только мы ее и видели. Он у нее затрусил с такой скоростью, что дух захватывало.

– Странное дело, тут ее судьба решается, а она очки кому-то ездит заказывать, – пробурчала Мариша. – А мы за нее отдуваться должны.

– Никто тебя и не заставляет, – напомнила я ей. – Это все твоя личная инициатива.

– Ну да, скажешь тоже, а кто нас от бандитов защитит, если не мы сами, – набросилась на меня Мариша.

– И лучший способ для этого – тащиться прямо к их логову, – уныло пробормотала я.

– Нападение – всегда лучший способ защиты, – бодро подтвердила Мариша.

Дело принимало серьезный оборот, если уж Мариша принялась вспоминать боевые лозунги, то вскоре она могла перейти к воспоминаниям о боевом прошлом своего дедушки. Я считаю, что именно это прошлое заставляет ее время от времени совершать безумные поступки. Слов нет, как мне надоел ее дедушка. И это при том, что он умудрился отправиться на тот свет еще до нашего с ней рождения. Страшно подумать, что было бы, если бы дед хоть немного подзадержался в этом мире.

Этим же вечером мы прогуливались в горах, в том месте, где еще утром находился лагерь боевиков. Теперь от него остались только выжженные круги земли и куча мусора, которым эти мерзавцы без зазрения совести загрязняли окружающую среду. Судя по следам от их боевых машин, они отправились на север, и сделали это еще днем. Мы с Маришей двинулись в ту же сторону, делая вид, что просто прогуливаемся, и одна из нас чувствовала себя при этом полной идиоткой. Илья пошел с нами после многочасовых Гулиных внушений и даже легкого шантажа с ее стороны. Ему беззаботная походка давалась с большим трудом, результат был настолько жалок, что и стараться не следовало. Тем не менее Илья упорно плелся у нас в арьергарде и жалобно канючил по всякому поводу, а часто и без повода.

Вышли мы еще засветло и половину пути ехали на мотоцикле Ильи, который окончательно вышел из строя километров пятнадцать назад. Тогда мы воодушевились, усмотрев в этом благую примету, и стали ждать появления бандитского патруля. Для привлечения его внимания мы нарочито громко разговаривали и даже спели несколько песенок, выбирая их преимущественно из тюремного фольклора. Должно быть, мы пели фальшиво или репертуар был подобран неправильный, но бандиты не показывались. Мариша предположила, что они засели за скалами и наблюдают за нами, не решаясь напасть. После этого она стрелой метнулась за ближайшую скалу и вышла из-за нее ужасно разочарованная тем, что никого за ней не обнаружила. Бандиты оказались на редкость неуловимы, следов их бронетранспортеров в темноте было не разглядеть, поэтому уже несколько часов мы двигались наугад.

– Диплома мне теперь не видать как своих ушей! – раздался позади нас жалобный вопль.

Мы невольно вздрогнули и обернулись. Илья являл собой живой укор и чуть ли не со слезами на глазах смотрел на нас.

– Чего это вдруг ты вспомнил? – удивилась я.

Как раз перед этим Илья сокрушался по поводу того, как легко он потерял доверие своего папы, отдав мотоцикл Махмеду, пусть даже во временное пользование. И скачок от папиного мотоцикла к диплому оказался для нас слишком большой нагрузкой.

– Жуков я так и не нашел, – пояснил нам Илья.

– Придурок, – прошипела Мариша. – Мы, между прочим, не только премьера, но и боевиков до сих пор найти не можем, а ты тут со своими жуками лезешь.

Но Илья не внял ее голосу и продолжал убиваться.

– Чего ты хочешь? – не выдержала Мариша.

– Зайдем вон в ту деревеньку, – оживился он, показывая рукой куда-то в небо, где, присмотревшись, мы и в самом деле различили несколько огоньков. – Пороемся в садах, авось нам и повезет.

– А как же бандиты? – напомнила Мариша.

– Там и узнаем у местных жителей, – заверил ее Илья. – Если тут проходил отряд, то его следы должен хоть кто-нибудь был видеть. А нам останется только расспросить этого человека. То есть вы будете допрашивать, а я осматривать сады.

– Ладно, – согласилась Мариша. – Объясни мне наконец, зачем ты поперся с нами, если тебе так необходимо ловить своих жуков?

– У нас девушки одни по ночам не ходят, – важно пояснил Илья. – Если девушка идет одна, то ее могут похитить и все такое прочее. Сами понимаете.

– А если девушку будет сопровождать какой-нибудь заморыш, то как это удержит других, крепких, парней от искушения? – ехидно спросила Мариша.

– Даже присутствие десятилетней особи мужского пола или, напротив, столетнего старичка исправит положение. Лишь бы сопровождающий был мужчиной, а количество женщин, которых он сопровождает, при этом роли не играет, – пояснил Илья. – Важен факт, что за женщиной присматривают, что она не бесхозная.

– Мне это напоминает, как мой дед гонял коров на луг, – пробормотала я. – Он был совсем пацаненком, но летом в деревне все работают, вот и его приспособили.

– Мы своих женщин ценим, – подтвердил Илья. – И они одни по улицам не шастают, разве что в маленьких местечках, там, где все свои и все друг друга знают. А если им нужно куда-нибудь в другое место, то обязательно их сопровождает мужчина. Иначе может получиться, как с Гулей и Беллой.

– Их вряд ли бы спасло присутствие какого-нибудь ветхого аксакала, минимум, что им было нужно, это десяток крепких молодцов, вооруженных гаубицами и гранатометами, – резонно заметила я.

За такими разговорами мы приблизились к тому, что считали деревенькой. На самом деле это оказалась кошара, которую колхозные пастухи когда-то использовали для укрытия овец от снежных бурь. Теперь все овцы были надежно попрятаны по индивидуальным хозяйствам, а кошара доживала свой век. И тем не менее в ней кто-то был. Окна светились неярким светом, а единственный вид млекопитающих, который, как мне известно, никак не может обойтись без света, – это человек.

– Там люди, – высказался Илья.

Мы просверлили его взглядами, но в темноте он их не заметил и продолжил в полной уверенности, что мы обе без ума от его проницательности:

– Но вообще-то это не деревня. И садов тут нет.

– Заткнись, придурок, – по-дружески посоветовала ему Мариша. – Без тебя видим. Кто там может быть?

– Отдыхающие вроде нас, – предположила я.

– Нет, – обдумав, отмела мою версию Мариша. – Таких отдыхающих, как мы, больше в этих горах найтись не может.

Это было настолько близко к истине, что возразить мне было нечего.

– Пастухи, – высказался Илья.

– И кого они тут пасут? – с сарказмом спросила Мариша.

– А что ты думаешь? – обидевшись на ее тон, спросил Илья.

– Думаю, что надо подойти поближе и посмотреть, – прошипела она.

Стараясь не скользить на камнях, мы на цыпочках прокрались к кошаре, сделав попутно внушение Илье, чтобы он не вздумал капризничать, что ему страшно одному, пока мы будем обследовать территорию.

– А почему мне нельзя с вами? – немедленно надулся Илья.

– Потому что ты топочешь как слон, – отрезала безжалостная Мариша. – И к тому же пыхтишь как паровоз. Тебе надо лечиться от косолапия, больной головы и насморка, а вовсе не от гепатита, и нечего было придумывать себе таинственные вирусы. Достаточно и того, что у тебя есть. Я бы шашлык из тебя и в рот не взяла.

После такой отповеди Илья сказал, что вовсе с нами не хотел идти, но не мог бросить нас одних без своей поддержки. Но если мы такие дуры, что сами от нее отказываемся, то его дело десятое, он остается тут прикрывать нам тылы. А дело это настолько опасное, что кому попало его не поручишь.

Кошара расположилась на небольшом пригорке. Небольшом по местным меркам, где-нибудь в средней полосе России этот пригорок вполне можно было бы назвать крутой горой. Мы начали свое восхождение к кошаре с того, что попытались найти дорогу в густом колючем кустарнике, которым заросли склоны пригорка. С первой попытки нам это не удалось, наконец Мариша разглядела в сплошных зарослях едва заметный просвет, и мы ломанулись в него, стараясь производить как можно меньше шума.

– А зачем мы сюда идем? – внезапно осенило меня. – Какая нам разница, кто тут прячется?

– А вдруг это премьер? – таинственным шепотом произнесла Мариша. – Ты только подумай, как все ловко получится. И к боевикам тащиться не придется, плевать нам на них, пусть полковник сам с ними разбирается. А мы с премьером укатим домой, где будем пожинать плоды его благодарности.

– С чего это ему быть нам благодарным, если он тут прячется, а мы его найдем, и все его старания насмарку, – возразила я, но все же мысль о том, что отпадет нужда в визите к бандитам, приятно грела душу.

Внезапно мы услышали голоса. Говорили однозначно не по-русски, и потому тоскливо засосало под ложечкой.

– Хотя что с того, что они говорят на какой-то тарабарщине, совсем не обязательно, что это чеченцы, – напомнила я себе, но легче почему-то не стало.

Потом послышался звук передергиваемого затвора, и тут я всерьез затосковала. Когда пришло время сдаваться в плен, делать это решительно не хотелось.

– Слышишь, это они, – в полном упоении пробормотала Мариша у меня за спиной. – Карта у тебя?

Я поспешно ощупала себя, карта была на месте. Страшно даже подумать, что было бы с нами, если бы ее там не оказалось.

– Пошли сдаваться, – скомандовала Мариша. – Помнишь, что нужно говорить?

– Что мы заблудились, – тоскливо замямлила я. – Заблудились, наткнулись на сарайчик, стали искать, чем бы перекусить, и совершенно случайно нашли эту карту.

– Да не карту, балда, а тайник, а уж в нем и лежала карта, – поправила меня Мариша.

И мы пошли сдаваться. Сделать это оказалось легче легкого. Не успели мы оглянуться, как перед нами уже стоял рослый, усатый и бородатый горец. Определить его национальность вот так с ходу мы затруднялись, но выглядел он законченным бандитом. Вся правая половина его лица, не скрытая бородой, была изуродована ожогом, нос сломан в нескольких местах, а в руках он сжимал карабин. Я открыла рот, чтобы выпалить тщательно заготовленную и заученную ложь, но неожиданно для самой себя дико завизжала. Ну, честное слово! Я вовсе не собиралась визжать, это получилось чисто инстинктивно.

Мужик со шрамом шарахнулся в сторону, прикрываясь своим автоматом, словно мой визг мог проделать в нем дыру, а ему на помощь явились еще трое. При виде их Маришины нервы тоже не выдержали, и она присоединилась к моему визгу. Видимо, мужики жили в этой кошаре уже достаточно давно, потому что заросли бородами окончательно и бесповоротно. Никакой хваленый «MACH-3» тут бы им не помог. Воняли они тоже соответственно, а уж про то, что зубы они не чистили, а если чистили, то использовали для этих целей исключительно чеснок, и говорить не приходилось. И так каждому мало-мальски знакомому с бытом горцев понятно. В общем, в темноте они выглядели просто жутко.

Мы с Маришей дружно развернулись на месте и, не переставая визжать, сделали попытку удрать. Но то ли мы разворачивались слишком медленно, то ли наши противники натренировались на ловле одичавших овец, но я внезапно почувствовала, как мне в волосы вцепляется чья-то рука и отпускать их не собирается. Мне мои волосы дороги. Не потому, что они какие-то особенные, просто они мои, и точка. Чужих мне не надо, но и свои я каждому встречному-поперечному оставлять не стану. Поэтому я довольно быстро сообразила, что раз мужику так приглянулись мои волосы и расставаться с ними он не собирается, то и мне бежать особого смысла нет. Мариша, как я заметила, пришла к такому же выводу чуть поздней, может быть, потому, что горец, который погнался за ней, сначала пытался удержать ее за ворот рубашки, а к своей одежде она всегда относилась на редкость беспечно.

– Кто вы такие? – поставив нас рядом, спросил мужик со шрамом. – И как вы тут очутились?

При этом он разглядывал нас, и увиденное ему нравилось.

– Вы тут одни? – спросил он, не дождавшись ответов на свои первые два вопроса.

Видимо, его не слишком интересовало, откуда тут взялись два аппетитных кусочка, а вот что с этими кусочками делать, его занимало, и здорово. На его последний вопрос я утвердительно кивнула головой, а Мариша ею покачала. Сделали мы это одновременно.

– Как это? – растерялся мужик.

Но тут послышался шум ломаемых веток, и из кустарника появился исцарапанный и окровавленный Илья, который крикнул что-то четырем горцам. Похоже, это было весьма действенное заклятие, потому что злые духи мигом заулыбались и превратились в славных парней, которые любезно проводили нас к себе, угостили сыром, зеленью и хлебом, а также сообщили, что они сегодня днем, когда спускались с гор в долину, видели следы двух бронетранспортеров.

– У нас тут овцы, – сказал тот горец, который первым увидел нас, – а если бандиты их найдут, то прирежут и сожрут. Для того мы их растили? Поэтому мы угнали овец повыше, а сами остались здесь. А вы чего тут?

Илья снова начал говорить, судя по телодвижениям, он рассказывал про свои неудачные поиски проклятого жука.

– Это вам в деревню надо, – сказал старший из пастухов. – Там никто сады не опрыскивает уже много лет, химикаты нынче слишком дороги, да и на продажу плоды возить опасно, а для себя какой дурак станет опрыскивать? Только вы, как спуститесь с холма, идите по левой дороге и через час окажетесь на месте. А по правой я вам не советую идти, следы военной техники мы видели именно на ней.

– Спроси у них, не видели ли они тут одинокого мужчину в самом расцвете сил, который прячется где-нибудь в заброшенной хижине и питается дикими травами и тем, что растет на соседских огородах, – попросила Мариша у Ильи.

Илья спросил, но четверо в ответ только засмеялись и покачали головами.

– Ну и черт с ним, – мрачно пробубнила Мариша. – Видит бог, я сделала все, что могла. Пусть теперь на себя пеняет, вот найдет его Махмед, обратит в мусульманство, и что этот бедняга будет дальше делать?

Распрощавшись с гостеприимными пастухами, которые с тоской в присутствии Ильи поглядывали на нас с Маришей, мы втроем спустились с холма и пошли по дороге. Разумеется, выбрали мы правую дорогу.

Пока мы искали боевиков, те были заняты значительно более приятным делом. Они подсчитывали барыш, который получат за несовершенное похищение премьера.

– Русские уже выслали деньги, – сообщил бородатый командир своему племяннику. – Целый грузовой самолет. На них мы сможем купить не только атомную бомбу, но и целый арсенал биологического оружия.

– Его, кстати, и купить легче, – радостно поддержал дядю племянничек.

– Только как нам быть с премьером? – озабоченно произнес командир. – Его надо вернуть, этого требует моя честь.

Племянник хотел спросить, какую еще честь имеет в виду его дядя, но вовремя спохватился. За такие вопросики можно было и по морде схлопотать. Дядя отличался крутым нравом и на расправу был скор. Племянник не раз был порот им с детства и теперь от ехидных вопросов воздержался.

– Придется снова умереть, – грустно сказал дядя.

– Это уже в который раз? – спросил племянник. – В четвертый?

– В третий, – рассердился дядя. – Последний раз я не считаю, тогда я носил другое имя. Последняя моя кончина – это дело сугубо семейное. Посторонним совсем не обязательно про него знать, поэтому не болтай.

– А как же тот парень, который был у тебя телохранителем? – поинтересовался племянник. – Он же тебя наверняка узнал.

– Он уже мертв, – скорбно произнес дядя и добавил, по мнению племянника, несколько не к месту: – Слава Аллаху.

– А когда прибудут деньги? – спросил племянник.

– Завтра, – ответил дядя.

– Значит, завтра ты и умрешь? – поинтересовался племянник.

Командира несколько покоробила такая настойчивость, в конце концов, он заменил мальчику отца, которого тот никогда не знал, и вот она, благодарность. Что взять с нынешней молодежи, никакого почтения к старшим.

– Нет, не завтра, полковник что-то чудит и не торопится. Наш друг говорит, что он собирается подготовить мощный эскорт для этих денег, а на это нужно время. Все силы русских сейчас разбросаны по горам. Премьера ищут, нас ищут и еще кого-то ищут.

– Но никого не находят, – хихикнул племянник. – Тогда завтрашний день у нас снова пройдет впустую?

– Воин тот же охотник – он должен уметь ждать, – философски заметил командир с тяжелым вздохом.

В это время в дверь вошли двое его ребят, на лицах которых читалось живейшее удовлетворение.

– Попались, – сообщили они командиру. – Все трое попались. Тот парень, которого мы забыли прикончить, и с ним две русские девчонки. Наверное, те самые, что угнали у нас бронетранспортер. Говорят, что заблудились, а их мотоцикл сломался.

– Скажите, что лишнего бронетранспортера у нас для них нет, и расстреляйте всех троих, – распорядился командир.

Боевики уже повернулись, чтобы идти, как командир внезапно передумал. Впереди была еще ночь, целый день и, может быть, еще одна ночь, которые надо было как-то скоротать в ожидании прибытия выкупа, а ждать он любил значительно меньше, чем хотел это показать. Но если уж ждать, то в хорошей компании, а не в обществе изрядно надоевшего племянника.

– Мы их немножко обыскали, – произнес второй боевик. – И нашли вот это.

С этими словами он протянул командиру изрядно потрепанную карту. Но тот узнал ее с первого взгляда и почувствовал, как руки у него задрожали от волнения. Чтобы этого не заметили приближенные (черт их знает, какие выводы они сделают), он быстро скомандовал:

– Перед расстрелом приведи их ко мне, я буду с ними говорить.

В это время мы с Маришей активно препирались на улице. Она считала, что нужно было не показывать карту до последнего момента, и ругала меня за халатность. А я возмущенно доказывала, что при том минимуме одежды, который был на мне, надежнее, чем она была спрятана, карту спрятать было невозможно. Илья в нашем споре не участвовал, а горячо молился, устремив взгляд куда-то себе под ноги.

– Откуда у вас карта? – спросил бородач при виде нас.

– Я – Мариша, а это Даша, – представила нас Мариша. – А вы кто?

Мы все, не исключая командира, оторопели от такой наглости. Он первым взял себя в руки (сказывался большой опыт общения с представителями современной молодежи) и произнес:

– Это мой племянник – Гасан. Я – командир этих людей и сейчас самый важный для вас человек в мире, так как от меня зависит, умрете вы в муках или умрете быстро.

От такой альтернативы я затосковала, хотя чего еще ожидать от нехристя?

– Стало быть, премьер вам не нужен? – уточнила Мариша. – Тогда зачем ваши люди уже несколько дней шарят по горам в поисках бедолаги? Или это какой-то хитрый трюк?

– Вот именно, – загадочным тоном произнес командир и тут же поспешно спросил: – А что вам про него известно? Вы знаете, где он прячется?

– Знаем, – не моргнув глазом, ответила Мариша.

Командир еле удержался, чтобы не спросить, где же именно, но вместо этого спросил:

– И вы поделитесь этими сведениями со мной?

– Охотно, если сойдемся в цене, – сказала циничная Мариша. – Думаю, что ста тысяч долларов на нас троих будет достаточно. Я могла бы попросить и больше, но вы ведь все равно не дадите.

– Не дам, – согласился командир. – Я вам и этих денег не дам.

«Кто бы сомневался!» – дружно подумали мы.

– Я сделаю лучше, я сохраню вам жизнь, – сказал он. – Можете на меня положиться.

– Что за жизнь без денег, – буркнула я.

– Тогда я предлагаю ввести режим экономии, – сказал командир. – Вы все трое знаете, где укрывается премьер. Платить всем троим мне не с руки, поэтому я заплачу только одну треть и только одному человеку, а двое других мне не нужны. Знаете, как я поступаю с ненужными мне людьми?

– Значит, оставшийся получит тридцать три тысячи триста тридцать три доллара, – быстро подсчитала в уме Мариша.

– И еще тридцать три цента, если захочет, – ехидно подтвердил командир. – Но платить я буду только одному.

– А если он не согласится?

– После того, как посмотрит на смерть двух других, согласится, – заверил нас командир. – Вам мои условия подходят?

– Нет, – сказала Мариша. – Дело в том, что один из нас знает место, где укрывается премьер, другой знает пароль, на который он откликнется, а третий знает, как добраться до того места.

Ее слова заставили командира призадуматься. Конечно, девка врет и выкручивается. А ну как не врет? Хорошо он будет выглядеть с пленником, который знает, что нужно сказать, но не знает, где и когда.

– А по карте показать не получится? – с надеждой спросил командир.

– Нет, – отрезала Мариша. – Только на местности. Да и то, если вы поторопитесь, память очень плохая. Можем только сказать, что это будет примерно вот здесь.

И она провела пальцем по бумаге таким образом, что премьер разом оказался на большей территории горного края, но его место пребывания захватило собой ту область, где проходила завтрашняя зеленая стрела.

– А карту, – продолжила Мариша, – мы случайно нашли и к тому же совсем недавно, взяли на всякий случай, просто чтобы не валялась. Она нам не помощник. Вы сами подумайте, как же мы вам по прогнозу погоды скажем, где укрывается премьер?

– По прогнозу погоды? – опешил командир.

– Ну это же карта метеорологов, я сразу поняла, – любезно пояснила ему Мариша. – Тут же все ясно. Циклоны помечены одним цветом, антициклоны другим цветом. Те, которые по четным дням – пунктирные, которые по нечетным – сплошные. Все же ясно.

– Вы же видите, что тут нет ни одного названия, – подыграла я ей. – Зачем циклонам названия, они и так отлично обходятся.

Если командир и раньше подозревал, что по нас сумасшедший дом плачет, то сейчас он в этом окончательно убедился. Но вида не подал. Однако с этого момента он начал относиться к нам покровительственно и даже отрядил своего племянника сопровождать нас до тюрьмы и следить, чтобы по дороге с нами ничего не случилось. Сразу же по прибытии в нее нам принесли роскошный ужин, состоящий из вкусно пахнущей дымком баранины, белых лепешек и кислого молока.

– А тут можно жить, – произнесла Мариша, справившись со своей порцией.

– Только недолго, – охладил ее пыл Илья. – Долго не получится, убьют. Я вообще удивляюсь, что мы до сих пор живы. Никогда бы не подумал, что такой умный человек, а он должен быть умным или хотя бы хитрым, чтобы стать лидером боевого отряда, поверит в тот бред, который вы несли.

– Жаден он больно, – неодобрительно пробормотала Мариша, которую больше всего в людях раздражало именно это качество. – Даже из-за жалких ста тысяч начал с нами торговаться, а ведь надеется захапать не меньше пяти миллионов на этом дельце. Я просто чувствую себя обязанной его наказать. Надо же быть таким жадиной. Мы ему приносим на блюдечке с голубой каемочкой карту, как круглые идиотки, ничего за нее не требуем, а он еще кочевряжится и не хочет заплатить нам вознаграждение за премьера. Это настоящая свинья!

– Баранина, – машинально поправила я.

– Не важно, – махнула рукой Мариша, – надеюсь, хоть полковник нас не подведет. Потому что даже подумать страшно, что случится, если он опоздает, или разминется с бандитами, или просто устроит засаду не в том месте.

Зря она это сказала, да еще выбрала минуту, когда меня наконец-то потянуло в сон. Конечно, после ее слов ни о каком сне и речи не могло быть. Они взбодрили нас с Ильей получше самого крепкого кофе. И остаток ночи мы обсуждали, покрытые холодным потом, различные возможности того, что может помешать полковнику явиться нам на выручку. К рассвету мы чувствовали себя совершенно разбитыми. В стане противника, напротив, царило оживление. Враг куда-то собирался. Должно быть, командир решил зря не томить своих людей и попытаться захватить караван с продуктами и медикаментами. Зачем ему это надо, было непонятно.

– Там ведь грузовики и солдаты с оружием, – предположила Мариша. – Солдат можно выгодно продать, оружие и грузовики пригодятся, а среди лекарств можно найти не только аспирин, но и морфий.

– Охота ему возиться с этим барахлом, когда он надеется хапнуть выкуп за премьера, – я пожала плечами.

– Он у нас трудяга, – отозвалась Мариша. – Скоро сюда пожалует.

Она как в воду глядела, командир явился к нам буквально через несколько минут и милостиво сообщил, что он не будет нас казнить сегодня, а сделает это завтра, если не добудет премьера. А если добудет, то отдаст нам наши деньги и отпустит на все четыре стороны. При этом он ловко обходил в разговоре сумму, которую нам выдаст.

– А сколько мы получим? – напрямик спросила Мариша, выведенная из себя его уклончивостью.

– Не обижу, – пряча глаза, пообещал командир.

– А в долларах это сколько будет? – поинтересовалась я.

– На всю оставшуюся жизнь хватит, – произнес командир.

– Это если сколько в день тратить? – снова выступила Мариша. – Учтите, у меня только одних долгов накопилось на десять тысяч.

– Кредиторов своих ты больше и не увидишь, – заверил ее командир. – Навсегда будете обеспечены деньгами, и в долг больше просить не придется.

– В могилу он нам их положит, что ли? – пробормотала Мариша себе под нос, когда наш благодетель вышел.