Текст книги "Полный вперед"
Автор книги: Дмитрий Будинский
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Непьер
Половину моего рабочего времени занимает деловая переписка. Проверка почты – это первое, что я обычно делаю, когда утром просыпаюсь и последнее, что я делаю вечером перед сном. В этом рейсе я переписывался с людьми, которые находятся в Германии, Австралии, Новой Зеландии, Чили и во всей Азии от Японии до Мьянмара. Казалось бы, деловая переписка упрощена до минимума. Стандартное вступление, короткий текст и в конце стандартное завершение сообщения. Научиться этому очень легко. Но самое странное то, что в большинстве случаев я не знаю, кому пишу ответ – мужчине или женщине. Да, они подписывают письмо своим именем. Но почти всегда я понятия не имею мужское оно, или женское. А отвечать же надо по шаблону «уважаемый господин», или «уважаемая госпожа».
Когда мы первый раз пришли в Непьер, на борт первой поднялась женщина, лет 50–55, короткая стрижка, минимум макияжа. Красивые очки в золотой оправе. Одета по-деловому, папка с документами. Типичная европейка. Вахтенный привел ее в мой офис и доложил: агент.
Я здороваюсь, предлагаю присесть, кофе…
– А где Джеки? – спрашиваю я.
Всю переписку я вел с агентом Джеки Чарлстон. Тут ошибки быть не могло. Джеки Чан – он же мужчина. В Новой Зеландии много китайцев живет. Вот и я ожидал агента Джеки, китайца.
– Я Джеки, – отвечает женщина. – Ничего страшного. Я привыкла, что ко мне все обращаются как к мужчине.
В тот момент я очень неловко себя чувствовал. С тех пор все свои сообщения я подписываю своим именем и рядом в скобках (Mr.). Ведь если я не могу разобраться с именами, то у тех, кому я пишу, наверное, должны быть те же проблемы.
Сейчас будет наш второй заход в Непьер. Накануне вечером Джеки сообщила, что лоцман нам заказан на 10 утра. Мы как раз вовремя успеваем.
После завтрака я поднялся на мостик. Вахтенный доложил, что связывался с портом и что лоцман подтвержден на 10:00. Я взял бинокль, чтобы лучше рассмотреть берег. Мы почти прошли мыс Киднеппер. Непьер виднелся уже милях в пятнадцати к северо-западу. Небольшой двухэтажный городок с парой больших супермаркетов. В прошлый раз я бегал от порта на запад вдоль берега залива. Значит, сегодня побегу на юг вдоль океана. Хоть тут сейчас и зима, но склоны зеленые, солнце светит. Должно быть интересно.
– «Веллингтон», «Веллингтон», это Непьер-порт вас вызывает.
Беру трубку. Отвечаю:
– На связи.
– «Веллингтон», ваш лоцман отменен. У нас предупреждение о цунами. Порт закрыт.
Я расплылся в улыбке. «Очень смешно…» – подумал я.
– Принято, что лоцман отменен из-за цунами. Это учебная тревога? Так, когда будет лоцман? – переспрашиваю я.
У нас у самих часто бывают такие учения: надо всем звонить и докладывать какую-то аварийную ситуацию, а потом говорить, что это была шутка, в смысле, учебная тревога.
– «Веллингтон», это не учения. Разворачивайтесь и уходите в море. В порту срочная эвакуация из-за опасности цунами.
В этот момент ко мне подходит третий помощник с телексом в руках и с перепуганным видом. Быстро просматриваю – действительно, только что пришло предупреждение о цунами. И нигде не вижу строчки с указанием, что это учебная тревога.
– Непьер-порт, это «Веллингтон». Вас понял. Лоцман отменен. Ухожу в море.
Что такое цунами, к сожалению, знают уже все. Только недавно в марте смыло половину области в Японии. И тогда же из-за сорокаметровой волны взорвалась Фукусима. Еще за несколько лет до этого в Тайланде цунами смыло целый курорт со всеми отдыхающими.
Перечитываю внимательно телекс. Землетрясение 7.6 балла. Позиция эпицентра около 1000 миль от нас в океане. Время землетрясения – полчаса назад. Предупреждение о возможном цунами относится к северному и восточному берегам Новой Зеландии, дальше – огромный список островов плюс Австралия.
И что мне теперь делать? Осмотрелся вокруг в бинокль – всё, вроде, в порядке. Солнце светит, погода хорошая. Как-то не верится, что в такой чудесный день может быть цунами. Волну еще не видно. А в памяти всплывают кадры хроники японского цунами.
Первое наше правило в аварийной ситуации: если не знаешь что делать, открывай аварийную инструкцию. Там расписано всё, что надо делать.
Но я знаю все эти инструкции почти наизусть. Пожар, столкновение, человек за бортом, разлив нефти, поломка двигателя, плохая погода.… Но что делать при цунами – не знаю. Нет такой инструкции у нас. В принципе, похоже на плохую погоду. Но это же совсем не то. В мореходке что-то рассказывали про цунами. Но это было 100 лет назад.
Беру свой любимый адмиралтейский справочник НП 100, где коротко написано обо всех природных явлениях, которые могут встречаться в море. Быстро нахожу в алфавитном указателе цунами. Читаю: скорость распространения цунами в открытом море 300–500 узлов. Отлично! Это то, что надо. Именно этой информации мне не хватало, чтобы собрать пазл.
Сразу подхожу к электронной карте, рисую эпицентр землетрясения. Дистанция от нас 1000 миль. Направление – 030 градусов. Волна идет на нас со скоростью Боинга 747.
Значит, у нас осталось полтора часа. Прикольно… Я дочитал параграф о цунами. Всё остальное я, в принципе, и так знал.
Мы шли уже милях в десяти от Непьера. Я подумал, что через 2 часа этого городка уже может здесь не быть. Что же им так не везет? 100 лет назад город был уничтожен землетрясением. Кстати, именно после землетрясения в Непьере правительство Новой Зеландии ввело четырехпроцентный налог, чтобы собрать деньги в фонд восстановления от последующих землетрясений. Получается, что 100 лет они собирали деньги, чтобы теперь восстановить Крайстчарч и Литтлтон, в котором мы были позавчера. Крайстчарч действительно восстанавливают очень быстро. Видно, что денег собрали немало.
Вдали за Непьером виднелись Новозеландские Альпы. В принципе, жители города могут успеть до них доехать и спрятаться в горах. Если их вовремя предупредят о цунами. Но если Непьер смоет, то наш следующий порт Турангу тоже должно смыть, потому что он находится на северном побережье. И что мы тогда будем тут делать? Поедем сразу в Японию. Топлива и провизии у нас достаточно на месяц ходу. Позвоню-ка я агенту Джеки. Пусть забирает семью и едет в горы.
– Здравствуйте, Джеки.
– Здравствуйте, капитан. Я как раз собиралась вам звонить. В порту эвакуация из-за возможности цунами. Вашего лоцмана отменили.
– Я знаю. Хотел вас предупредить. По нашим расчетам цунами ударит с 10:00 до 11:00. Мы уйдем на 30 миль от берега. Мобильный работать не будет. Связь по электронной почте, или по УКВ.
– Хорошо. Всё ясно. До свидания.
– Всего доброго.
Я положил трубку. Да-а-а-а, думаю. Вот, попали!
– Штурман, курс 030 градусов. Впередсмотрящий, ожидаем цунами с направления «прямо по курсу». Ведите постоянное наблюдение. Докладывайте обо всём, что увидите. Главное – как только появится волна, сразу докладывайте. Нам надо успеть повернуть судно прямо на нее.
Штурман и впередсмотрящий подтвердили, что всё поняли. Судно начало выходить на новый курс.
Для нас самое главное, чтобы мы встретили волну абсолютно ровно носом. Тогда мы на нее взберемся и потом аккуратно съедем вниз. Ну, может, зароемся носом в следующую. Максимум, что может случиться – поломаем на баке швартовные лебедки и погнем волноотбойник. Ну, может, еще потеряем пару контейнеров. Если встретим волну боком, то перевернемся. По статистике при опрокидывании судна выживает 1 % экипажа. Проверяю по расчетам прочность корпуса. Изгибающий момент от нагруженных контейнеров и балласта 85 % от допустимого. Судно хоть и двухсотметровое, но сломаться не должно. Даже при изгибающем моменте 99 % корпус судна должен выдержать любую волну.
Параметры остойчивости самые оптимальные для плохой погоды.
«Да, но это же цунами! Для цунами расчеты не делались же…» – сам себе возражаю я.
А откуда судно знает, что это цунами. Скажем ему, что обычная волна. Мы что, мало по волнам скакали в тайфунах? Просто в тайфуне они одна за другой 3 дня подряд. А здесь сейчас одна пройдет. Потом, может, за ней еще вторая, и всё. Это же не южноафриканские волны-убийцы, а обычное цунами. Главное уехать подальше от берега на глубокую воду. Тогда, может, и пронесет.
Этим курсом через полтора часа мы будем как раз посередине огромного залива в тридцати милях от ближайшего берега. Глубина 70 метров. Кстати, залив имеет форму буквы С. И от эпицентра мы частично закрыты мысом, который врезается в море. Место будет вполне безопасное для встречи с этим монстром. Если кому и надо бояться волны, так это тем, кто сейчас на берегу.
Тем временем я включаю микрофон громкой связи и делаю объявление по судну:
– Вниманию экипажа. Доброе утро. Мы получили предупреждение о цунами. Подготовить судно к большой волне в 10:00. Задраить все двери, люки и вентиляцию. После 09:30 всему экипажу находиться в надстройке. Выход на палубу запрещен.
Я отключил микрофон. «Доброе утро, в чем я лично сомневаюсь». Вспомнилась фраза из мультфильма «Винни Пух».
Белый шквал
Я уже не помню тот момент, когда мы познакомились и сколько рейсов сделали на одном судне. Лет 5 мы точно проработали вместе на небольшом контейнеровозе длиной 150 м. Я был старпомом. Генрих Александрович – капитаном. Настоящий старый польский капитан с большой буквы. Невысокий, плотного телосложения, всегда коротко пострижен. Лицо строгое и доброе одновременно. Ему было 55. Я на три десятка лет младше. Сначала мы три года возили контейнеры между Китаем и Японией. А потом судно переехало в Карибский бассейн, и работало там, где любят отдыхать американцы: Майями, Багамы, Коста-Рика… После контракта мы уходили в отпуск. Потом через 4 месяца опять возвращались на это же судно. Я стал правой рукой капитана. Он мне доверял как самому себе. Судно мы содержали в идеальном порядке. Все проверки и инспекции проходили без единого замечания. Я был одним из немногих, кто мог с Генрихом Александровичем поддерживать хорошие взаимоотношения из-за сложности его характера. Другие члены экипажа его просто боялись. Мы часто общались на разные темы. Очень многому из того, что я сейчас умею, я научился у него.
Генрих Александрович прекрасно знал русский язык. Но говорил с акцентом. Особенно смешно получалось, когда он ругался. К русской брани добавьте польский акцент и неправильные ударения – получался уникальный ни с чем не сравнимый колорит. Было очень смешно и страшно одновременно. Я еле сдерживался, чтобы принимать серьезный вид и не засмеяться во время таких разносов.
За 5 лет мы с ним прошли через полсотни тайфунов и тысячу швартовок. Объездили всю Японию и Китай.
В конце лета тайфуны приходят в Японию практически по расписанию с интервалом в неделю. Бывали месяцы, когда нам везло. Пока очередной тайфун пытался разрушить Японию – мы были в Китае. Потом, пока есть 5–6 дней затишья, быстро проскакивали через японское Внутреннее море в Токио, или Осаку, разгружались, загружались и опять возвращались в Китай. У нас круг длился неделю. Мы как раз успевали спрятаться в Китае, пока через Японию шел следующий тайфун. Так нам везло месяца два.
Но потом наш счастливый график сбился, и мы встречались со всеми японскими тайфунами подряд.
Однажды мы подходили к Осаке с запада. Тайфун приближался к Японии с юго-запада, как обычно. Мы обо всех тайфунах были прекрасно проинформированы. У японцев во всем четкая организация. Даже тайфуны у них ходят по расписанию. Наш факсимильный аппарат каждые 6 часов принимал качественную метеокарту Тихого океана с точной позицией тайфуна и с прогнозом его перемещения.
За полдня до нашего прихода в Осаку агент сообщил, что порт закрывается, и все суда выгоняют в море. Получается, что нам надо где-то переждать пару дней, пока пройдет тайфун. А он же, гад, целится прямо в Осаку. И никуда от него не увернешься. По прогнозу скорость ветра на открытых участках возле Осаки будет больше 100 узлов (185 км/ч).
Все безопасные якорные стоянки, закрытые от ветра горами, были уже до отказа забиты всякими местными малышами. На открытой якорной стоянке тоже тесно и оставаться там опасно. Такой ветер мог сорвать судно с якоря и выбросить на берег или на другое судно. Нам ничего не оставалось кроме как уйти в открытое море. Это был мой первый настоящий тайфун. До этого я был с ними знаком только теоретически. И довольно хорошо знаком.
Дело в том, что на пятом курсе мореходки, когда я был в отпуске, мы с Ксюшей посмотрели фильм «Белый шквал». В фильме есть одна сцена, которая впоследствии повлияла на выбор темы моей дипломной работы в мореходке.
Итак, сцена из фильма: шестидесятые годы, Карибский район, американский парусник с курсантами попал в шторм. Огромные волны, брызги, крики… И тут все поворачиваются, смотрят куда-то в сторону и чуть ли не в один голос с ужасом в глазах говорят:
– Смотрите! Это белый шквал!
Белый шквал налетает, ломает мачты и топит судно.
Мы, конечно, под впечатлением. Я же курсант мореходки как-никак. А фильм снят очень правдоподобно. Тут Ксюша и интересуется:
– Дима, а что такое белый шквал?
Я так и знал, что она сейчас это спросит…
Википедии тогда еще не было, и я понятия не имел, что такое белый шквал. Никогда раньше не слышал про такой. Пообещал Ксюше, что во всем разберусь и как только узнаю – сразу расскажу. Я ведь курсант мореходки…
Вернулся в Академию, перерыл в библиотеке все книги по гидрометеорологии. Ничего. Шквал, бриз, тайфун, буря, ураган, смерч – есть. Белого шквала – нет.
Пишу Ксюше письмо: так мол и так, пока не нашел, что такое белый шквал. И никто не знает. Но я обязательно найду.
Как раз подошло время выбирать тему для дипломной работы. В предложенном списке тем вижу «Тайфуны». Я сразу же на нее зарегистрировался. Руководитель дипломной работы – наш преподаватель по гидрометеорологии. Я подумал, что он точно должен знать, где искать информацию про белый шквал.
В общем, на шестом курсе написал я дипломную работу. Перечитал все книги о штормах и тайфунах. Опросил всех профильных преподавателей. И через год после просмотра фильма я с гордостью сообщил Ксюше, что белого шквала не существует! Это просто литературный вымысел.
На первый взгляд, кажется, глупо искать целый год то, чего не существует. Но зато пока я искал упоминание про белый шквал, – выучил про тайфуны все, что было известно науке на тот момент. Я знал, как они образуются, куда и с какой скоростью движутся. Куда могут повернуть, а куда не могут ни при каких условиях. Где у них опасные секторы, где безопасные, как от них уворачиваться, как с ними в семидесятые годы радикально боролись американцы и почему потом перестали. Я знал про тайфуны всё.
Впоследствии эти знания мне очень пригодились.
Так мы отъехали от Осаки миль на 20 в открытое море и начали штормовать. И штормовали мы три дня и три ночи. Судно было полупустое. Нас болтало вдоль и поперек. Высота волн была с трехэтажный дом. На самом малом ходу мы удерживали судно против волны. На мостике круглосуточно находились штурман, рулевой и капитан. В машинном отделении – вахтенный механик и моторист. Три дня подряд мы взбирались на волну носом вверх. Потом на гребне волны судно через нее переваливалось. Нос опускался вниз, а корма поднималась так, что винт выходил из воды. Мы съезжали с волны вниз, бились носом об следующую, опять задирали нос и взбирались на нее же. Почти как когда-то в детстве, купаясь в открытом море с борта бункеровщика, я катался на зыби. Только сейчас всё это происходило гораздо в большем масштабе и вместо меня на тихоокеанских волнах каталось целое судно.
Сначала было действительно страшно. Я боялся, что судно может переломиться пополам на гребне или на подошве волны. Тогда кормовая часть судна вместе с надстройкой просто ляжет на воду, и выбираться из помещений к спасательным плотам будет проблематично.
Потом я опасался, что во время удара об встречную волну надстройка судна может отломиться и упасть вперед на контейнеры. Она же высотой с пятиэтажный дом и очень узкая. Что если ее некачественно приварили? Еще мои страхи подогревались сигналами бедствия, которые мы получали из нашего же региона. Но о спасении кого-либо не могло быть и речи, так как мы с трудом удерживали свой курс против волны и не было никакой возможности кому-то помогать. Убедившись, что очередной сигнал бедствия подтвержден береговой охраной Японии, мы делали запись в радиожурнале, ставили крестик на карте в указанной позиции и штормовали дальше.
После нескольких часов этих скачек по волнам я немного успокоился. Если судно не сломалось, не треснуло и даже не согнулось за 15 лет, то и сейчас с ним ничего не случится. Но была еще одна опасность. Если бы двигатель заглох, то за полминуты нас бы развернуло боком к волне, и могла получиться стандартная катастрофа по сценарию трех волн: первая волна срывает палубные контейнеры вместе с крышками трюмов, вторая заливает трюмы и третья волна – контрольная. Нам об этом рассказывали в мореходке на лекциях про сухогрузы. Но, слава Богу, мы не заглохли.
Первую ночь я в этой болтанке вообще не мог спать. Меня бросало по кровати, как мяч в багажнике автомобиля. Всё остальное в каюте было закреплено и привязано. Но всё равно содержимое выдвижных ящиков грохотало с каждым ударом об волну. На вторую ночь кое-как умудрился распереться руками и ногами поперек кровати и пару часов подремать. На третью ночь уже погода начала улучшаться, и я был очень усталый, даже смог немного выспаться.
Это был первый и последний раз, когда мы с Генрихом Александровичем ушли штормовать в море. После этого мы пережидали тайфуны только на якорных стоянках внутреннего моря. Тесно, не тесно – нас уже не интересовало. Мы нагло пропихивались между судами и становились на якорь, где хотели. У нашего судна был винт регулируемого шага. То есть винт вращается с постоянной скоростью. А поворачиваются только лопасти винта. Так мы могли выставить любой угол поворота лопастей и, соответственно, толкаться от воды с любой, даже самой малой силой. Если кого-то и снесет на нас во время шторма, то это будут уже его проблемы. Но, опять, слава Богу, такого не случалось.
Однажды, через год или два после нашего первого тайфуна «голова-ноги», мы опять должны были штормовать. Довольно мощный тайфун снова целился в Осаку. Мы стали на якорь недалеко от берега, прямо в заливе возле аэропорта Кансаи. Часов шесть дул ветер до 60 узлов и нам пришлось работать двигателем на якоре, чтобы нас не сдуло. Все суда вокруг тоже крутили свои пропеллеры на самом малом ходу. Потом под вечер ветер немного поменял направление и внезапно стих. Мы остановили двигатель. Прямо над нами проходил глаз бури. Хоть учебники и пишут, что в нем будет чистое небо и солнечная погода, но у нас всё было затянуто тучами. Действительно, тучи были выше и стало немного светлее. Но совсем ясного неба в эпицентре бури я не наблюдал.
Потом ветер задул с другой стороны, и нас развернуло. Двигатель заводить не пришлось, и мы спокойно простояли на якоре до утра. На следующий день порт уже работал в обычном режиме, как будто вчера не было никакого тайфуна.
Цунами
Жители Непьера узнали утром о надвигающейся стихии. Но эвакуацию города спасатели объявлять не стали. Большинство школ, детских садов и супермаркетов работало в обычном режиме. Обязательной эвакуации подлежали только порт и несколько самых уязвимых жилых кварталов.
Вокруг Новой Зеландии на расстоянии 100–200 миль от берега установлены буи оповещения о цунами. Как только мимо буя пройдет волна – береговая охрана сразу получит извещение о ее высоте, и у жителей города тогда будет еще как минимум 15 минут, чтобы подняться на верхние этажи и крыши зданий или удалиться от берега.
Мы всё утро ездили по заливу, высматривая волну со стороны океана, а жители Непьера ждали команду на эвакуацию сидя перед телевизорами.
Время шло, а волны всё нет и нет. В 11:00 я понял, что представления не будет. Хотя, может, мы что-то пропустили? Может, мы тут ждем волну, а она уже прошла? Я на всякий случай посмотрел в бинокль на Непьер. Город был на месте. Как и прежде светило солнце и была прекрасная погода. Я еще полчаса подождал и дал команду «отбой тревоги». Мы до вечера продрейфовали в заливе, и вечером нас завели в порт.
Лоцман мне рассказал, что в 10 часов буи зафиксировали на короткое время понижение уровня моря на 30 см. Так обычно бывает перед цунами. Но через несколько секунд море вернулось на место, и сама волна так и не появилась. В этот раз Новой Зеландии повезло…
Утром я заказал транспорт к борту судна. Микроавтобус отвез меня к проходной, и я убежал в Непьер.
Сначала, как и планировал, бежал километров 5 по дорожке вдоль широкого пустого галечного пляжа. Большие волны обрушивались на берег и, как гигантские грабли, стягивали гальку в океан. Людей на пляже почти не было. Потом, когда я понял, что город скоро останется позади, я свернул с пляжа и дальше мой путь пролегал через жилые одноэтажные кварталы в сторону центра. Добежав до центрального сквера, перешел на шаг. Как и везде в Новой Зеландии, центр города уютный и приятный. Я очень люблю маленькие провинциальные городки. В них всё компактней, чище и опрятней, чем в мегаполисах.
Вскоре мое дыхание выровнялось, одежда подсохла, и я зашел в кафе, расположенное прямо на центральной улице в пешеходной зоне. Часто после пробежки захожу в кафе на капучино с пирожным. После пробежки мне очень хочется сладкого. Несмотря на отличную кормежку на судне, с домашней выпечкой у нас напряженка. Поэтому пирожные приходится покупать только на берегу. В кафе было где-то 10 столиков. Больше половины из них – заняты посетителями. Люди явно встретились в кафе, чтобы обсудить какие-то вопросы и разбежаться по делам. На меня никто внимания не обращал, значит, хорошо вписался в Новую Зеландию.
Я взял свой заказ и сел прямо напротив большого окна. Кафе напомнило мне домашний ритуал, когда мы с Ксюшей каждое утро на велосипедах отвозили младшую дочь в садик, а потом ехали куда-нибудь на кофе в старом центре Ужгорода. Вот так сижу я теперь где-то с другой стороны земли, смотрю через окно на прохожих, наслаждаюсь морковным пирогом и пью капучино. В Ужгороде сейчас 2 часа ночи. Вкус кофе арабика здесь такой же как и во всем мире. А пирожное оказалось интересным. Никогда такого раньше не пробовал.
Тут мой взгляд привлекла стойка с рекламными буклетами на столе. На самом видном месте вертикальный буклет с закарпатским пейзажем. На секунду удивился, но мгновенно понял, что картинка новозеландская, просто очень похожа на наши места в Закарпатье. Я развернул буклет и рассмотрел внимательно с обеих сторон. Все фотографии, размещенные в буклете, один в один напоминают окрестности села Ставное. Такие же горы, покрытые лесами и лугами. Внизу, между горами, большое поле, по которому течет река. Она такая же маленькая и извилистая как наш Уж в Ставном. Всё то же самое, только в нашем крае между горами на этом же месте расположено само село Ставное и под правой горой проходит железная дорога. А в буклете на месте села были только зеленые луга и заросли. Ставное хорошо знаю, потому что у нас в этом селе дом, и мы в нем проводим почти каждые выходные. Кроме того в доме часто отдыхают наши друзья.
Я внимательно прочитал буклет. Пешие походы, пейнтбол, конные походы и рыбалка. Ничего особенного.… Один день рыбалки – 200$.
– Сколько, сколько? – вырвалось у меня.
У нас в Карпатах можно ловить рыбу где угодно и совершенно бесплатно! Тут есть о чем задуматься.
Я пытался спокойно доесть пирожное и допить капучино, но эти 200$ не выходили из головы. За что? Это сколько же рыбы надо наловить, чтобы оправдать затраты?
Люди платят тысячи долларов, летят сюда через полземли, только чтоб походить по новозеландским горам с палатками и спальными мешками. И в то же время Закарпатье расположено в центре Европы никому не нужное. Или почти никому. Опять я задумался о справедливости. Вообще, новозеландцы молодцы. Четкая организация туризма. Лицензии, спасатели, вертолеты. Но фактически горы и леса у нас одинаковые. В общем, я решил, что надо самим ловить момент. Приеду домой и по секрету расскажу друзьям в Ужгороде, что Закарпатье – это самая настоящая Новая Зеландия. И даже вкус капучино у нас такой же.
К моему стыду, я 30 лет смотрю на Анталовецкую поляну и всё никак до нее не доберусь. Возле Ужгорода есть несколько гор. На вершине одной из них и находится эта поляна. В детстве, когда я ждал автобус в школу, я хорошо видел ее с автобусной остановки. Бывало весной, когда в городе уже пригревало солнце, поляна была еще в снегу. Мама мне иногда говорила, что пока с этой поляны не сойдет снег, в школу надо ходить в шапке. Эту поляну еще называют в Ужгороде цыганским календарем. И вот мне уже хорошо за 30. Я объездил весь мир, а до Анталовецкой поляны так и не добрался.
Я доел пирожное, допил капучино, поблагодарил, взял буклет и вышел из кафе. Через 15 минут дошел до проходной и вскоре уже был на судне.
В каюте у меня работал 3G интернет, и я проверил свой почтовый ящик. Мне пришло новое сообщение с сервера Викилок. Кто-то выложил новый туристический маршрут рядом с моим.
Викилок – это веб-сайт, на котором можно планировать и выкладывать свои туристические маршруты с описанием, фотографиями и точной линией маршрута, нарисованной на карте Гугл. К тому времени я уже выложил несколько наших веломаршрутов в окрестностях Ставного. Примерно раз в месяц на Викилоке появляется новый маршрут возле моего. Летом, может быть, чаще. Обычно это поляки выкладывают свои походы к северу от границы. За последний год на украинской стороне никакой туристической активности не было.
Я открыл ссылку на новый маршрут и очень удивился. Таких совпадений не бывает! Только час назад я думал о туризме в Закарпатье, и вдруг получаю конный маршрут! Действительно, на фотографиях десяток всадников, и всё это в нашем районе, северней Ужгорода. Маршрут выложил пользователь «Андрей Д.». Я внимательно посмотрел все фотографии, видеоролик, изучил сам маршрут и решил написать Андрею Д. письмо.
Сейчас, когда я пишу эту книгу, я уже хорошо знаком с Андреем. С его помощью мы сделали два настоящих конных похода по Карпатам с нашими друзьями. Кроме того, мы с Ксюшей уже проехали вдвоем на велосипедах всё Закарпатье с севера на юг и сплавились по Тиссе. А началось всё, как ни странно, в новозеландском кафе, когда мне попал в руки странный буклет.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
