Текст книги "Кровавый рассвет"

Часть вторая
Время переговоров

Явится же он в блеске мощи и жизни, и всюду, где станет проходить он, начнут расцветать цветы. По сему и можно узнать того, кто послан в мир Великим Древом…

Из легенды сельтаро

Глава 7
Белый Престол

Они шли цепочкой между двумя зелеными стенами. Бенеш впереди, остальные следом. Саттия рядом с Гундихаром и тар-Готианом, и позади всех – колдун-сельтаро, не пожелавший назвать спутникам своего имени.

Сквозь сплошную завесу из листьев, ветвей, стволов и цветов не удавалось рассмотреть ничего, небо пряталось за густыми кронами. Справа и слева долетали шорохи, писк, шумная возня и отдаленные крики, но обитатели джунглей на глаза показываться не спешили.

То ли опасались выбираться в лесной коридор, то ли не могли.

А тот тянулся вперед, прямой, точно линия полета стрелы, и мягко шуршала под ногами высокая трава, пришедшая на смену неестественно голой земле.

– Странно тут, – сказал притихший Гундихар. – Как тогда, под землей, ну, ты помнишь… да…

В присутствии чужаков гном не рискнул произнести имя тайной дороги своего народа, что лежит ниже самых глубоких корней гор. Саттия кивнула – здесь давила на плечи невидимая тяжесть, как и на Темном пути, только эта тяжесть была не каменной, а деревянной.

Шли до тех пор, пока не стемнело.

Бенеш повел рукой, и коридор вывел на идеально круглую полянку шагов двадцати в диаметре. Трава, такая густая и мягкая, что можно спать прямо на ней, бьющий из-под корней дерева родничок с чистой водой, и полное отсутствие летучих кровососов, какими богаты южные леса.

Что может быть лучше для ночлега?

Спалось тут Саттии так, как спалось только в детстве – с легкими чистыми снами, полными солнечных лучей и шепота листвы. Утром девушке пришлось заставлять себя подняться, идти к источнику умываться, чтобы как-то вырваться из сладкого плена видений.

Два дня провели, беспрерывно шагая лесным коридором. За это время не видели ничего, кроме древесных стволов, травы и листвы. Не встречали живых существ, хотя слышали голоса многих.

Бенеш по-прежнему молчал, почти не разговаривали и его спутники.

Гундихар ворчал, что ему скучно, порой от тоски начинал рассказывать древние анекдоты и задирать сельтаро. Но ни сотник герцогской гвардии, ни колдун на подначки не отзывались, и гном шагал мрачный, точно сыч, за целую ночь не поймавший ничего съедобного.

На третий день, где-то около полудня, лесной коридор свернул и неожиданно закончился. Вывел к реке, широкой и спокойной, с бурой водой, в которой мочили ветви и корни раскоряченные деревья с багровыми листьями.

Реку пересекал ажурный мост, составленный на первый взгляд из одних тонких веток, непонятно как скрепленных. На другом берегу высились мощные тела каменных деревьев, чья плоть тверже гранита и не боится огня. Они составляли уходившую в обе стороны стену, над которой поднимались лесные гиганты других пород. Виднелись целые облака листвы, золотисто-зеленой и синеватой. А еще выше вздымались тела изумрудных башен, над ними развевались многоцветные флаги.

– Эль-Ларид, столица коронных земель, – сказал колдун-сельтаро, – только мы почему-то вышли к нему с юга.

Бенеш пожал плечами и развел руками, словно извиняясь.

– И что дальше? – спросил гном. – Тут живет ваш главный? Гундихар фа-Горин готов, ха-ха, познакомиться с ним.

– Владыки Белого Престола здесь нет, – покачал головой маг. – Его флаг на главной башне приспущен. – Он указал туда, где в вышине лениво шевелилось огромное знамя цвета свежей листвы, украшенное кругом из восьми золотых звезд. – Он, скорее всего, с войском…

Бенеш кивнул и развернулся. В стене лесного коридора со скрипом и скрежетом открылся новый проход, точно такой же, как предыдущий, но ведущий в этот раз прямо на восток.

И вновь Саттия ощутила присутствие могучей силы, мало похожей на обычную магию.

– Здорово, клянусь молотом прадедушки! – воскликнул Гундихар. – Если бы на этой дороге еще попадались трактиры с пивом, я был бы вообще счастлив.

Саттия презрительно фыркнула:

– Ты забыл упомянуть о домах, где проживают блудницы.

На физиономии гнома появилась хитрая усмешка.

– А что, и девочек можно попросить?

Когда вступили в новый коридор, стена из деревьев сдвинулась за их спинами. Вновь потянулась миля за милей в зеленой полумгле, пронизанной мощным ароматом древесины.

На то, чтобы добраться до войска сельтаро, им понадобилось чуть менее двух суток. Перед тем как вывести в обычный лес, коридор вновь свернул, и впереди, между стволами южных королевских кедров, стал виден воинский лагерь: шатры цвета осенних листьев, многочисленные костры, воины вокруг них, стреноженные лошади и флаги на длинных шестах.

Явившихся из чащи чужаков заметили в тот же миг, и в лагере поднялась легкая суматоха.

– Дайте-ка я выйду вперед, – проговорил колдун-сельтаро. – А то, не попусти Анхил, нас расстреляют из луков.

Бенеш остановился, и одноухий маг встал рядом с ним. Гундихар, Саттия и сотник оказались за их спинами.

– Большое войско… – оценил гном. – Ха, я вижу, тут и мои сородичи есть, и даже гоблины имеются…

Колдуна заметили, и суета несколько улеглась. Навстречу гостям двинулись дюжины две всадников во главе с очень высоким сельтаро, чей позолоченный шлем сверкал на солнце. Когда подъехал ближе, стал различим герб на тунике – два меча, черных, словно ночь, скрещены на фоне синей горной цепи, над которой нависает золотистое небо.

– Привет тебе, Одноухий, – сказал всадник, чуть придерживая коня. – Что привело тебя в наши края?

– Дело к императору. – Чародей пошел вперед и, оказавшись рядом со всадником, перешел на шепот.

Воины из свиты обладателя позолоченного шлема бросали на Саттию и ее спутников любопытные взгляды. Мечи из ножен не вынимали, но видно было, что обнажить их – дело момента.

– Герб герцога тар-Фохат, – сказал тар-Готиан вполголоса. – Вообще, судя по знаменам, тут собрались знатнейшие сельтаро со всего Мероэ, от озера Сельвино до Серых гор и пределов Гормандии. А также доблестные воины Огненных гор, – он показал туда, где по соседству торчали шесты с почти одинаковыми флагами: на одном черный молот был на золотом фоне, на другом – на серебряном, – и ополчение из южных гоблинов… Все, кто хочет выжить, должен забыть в этот час о дрязгах, ведь нагхи не пощадят никого.

Саттия ощутила беспокойство, обнаружив меж знамен хорошо знакомое ей синее с белым лебедем. Подумала, не тут ли сенешаль Аллоэн тар-Синаэс, и помнит ли он воинов, что сражались вместе с ним у Ла-Малады?

И в их числе была девушка-квартер с северным акцентом, и гном с «годморгоном».

– Идите за мной, – сказал одноухий колдун, закончив беседу с сельтаро в позолоченном шлеме.

– И куда? – подозрительно спросил Гундихар.

– Для начала – к доблестному герцогу тар-Фохат, чьи воины встретили нас. Потом о явлении посланца Великого Древа доложат императору, а тот решит, когда именно встретится с вами.

– Ясно, – сказала Саттия по-эльфийски и бросила на гнома предостерегающий взгляд: не лезь с вопросами. – Мы рады принять гостеприимство герцога и следуем за его славными воинами.

Обладатель позолоченного шлема кивнул и принялся разворачивать коня.

До границы лагеря добрались быстро. Двинулись в его глубины, петляя между поставленных рядами телег и костров, у которых сидели простые воины. Около первого же шатра, желтого и круглого, провожатые остановились, а их предводитель спрыгнул с коня.

– Проходите сюда, – сказал он. – Я, тысячник Сатиэн тар-Улион, предлагаю вам подождать внутри.

Первым, подавая спутникам пример, к входу в шатер направился одноухий колдун.

– Деваться некуда. Не лупасить же всех этих эльфов по головам, – заметил Гундихар и зашагал следом.

Внутри шатра оказалось жарко и душно, над выцветшим ковром цвета бурой глины летали пылинки. У стенок лежали объемистые мешки, в центре стоял небольшой столик, и около него – стул. За ним виднелась походная койка – толстый красный тюфяк и одеяла на нем.

– И это обиталище тысячника? – хмыкнул гном. – Я-то думал, клянусь ненасытным брюхом Аркуда, что эльфы сплошь в роскоши купаются. Едят с золота и все такое…

– А у нас многие считают, что все гномы поголовно – задиры, пьяницы и скопидомы, – спокойно отозвался тар-Готиан. – Правды и в том и в другом немного. Или ты будешь спорить?

Гундихар бросил на него сердитый взгляд, но промолчал.

Бенеш огляделся и сел прямо на ковер, скрестив ноги. Немного помедлив, Саттия последовала его примеру.

– Долго нас продержат здесь? – спросила она, обратившись к магу-сельтаро.

– Кто знает? – отозвался тот, и плечи под серой робой еле заметно качнулись. – Обычный эльф может ждать приема у владыки Белого Престола много лет, но посланец Великого Древа…

Саттия вздохнула и подумала, что торчать в пыльном шатре придется до завтра.

Но вскоре стало ясно, что она ошиблась. Снаружи долетели голоса, торопливые шаги, полог шатра отлетел в сторону, и внутрь ворвался сельтаро в роскошных доспехах голубоватой стали, горбоносый и широкоплечий, с необычайно коротко остриженными волосами. Глубоко посаженные глаза его горели, а на груди виднелся такой же герб, как и на тунике тысячника, только вышитый не на ткани, а выложенный драгоценными камнями на кирасе.

Увидев гостя, тар-Готиан поклонился в пояс, согнул шею и одноухий колдун.

– Слухи не врали? – бросил сельтаро. – Он и вправду явился? Вижу, что так. Прошу, идите за мной.

– Кто это? – тихо спросила Саттия у сотника, когда они покинули шатер.

– Сам герцог тар-Фохат, – отозвался тот. – Нрав его подобен лесному пожару, но зато как воин он не знает равных.

Герцог повел их еще дальше в глубь лагеря, туда, где развевалось на шесте знамя с гербом императора. Зашагали рядом и позади гостей его воины во главе с тысячником Сатиэном тар-Улионом.

Лагерь занимал свободные от джунглей берега небольшого ручья и тянулся вдоль него на несколько миль. В центре его размещались сельтаро, к северу от них располагались гномы, на юге стояло ополчение гоблинов. Там не было шатров, виднелись составленные кругом телеги.

Император выбрал для своей резиденции место у самого ручья, и стенки огромного шатра, похожего на золотое облако, отражались в воде. Блестело серебряное шитье, ветер слегка колыхал туго натянутую ткань. Шатер цепочкой окружали воины, рослые даже по меркам сельтаро, сверкали их щиты, отполированные, точно зеркала, и без какого-либо герба.

Звездная Стража, лучшие бойцы сельтаро из знатных родов. Непревзойденные мастера, каждый из которых стоит тысячи простых воинов. Умельцы, о мастерстве которых легенды слагали даже в Льдистых горах.

Перед герцогом великаны-стражники расступились. Стоило пройти шагавшему последним тар-Готиану, их ряды сомкнулись вновь. Воины тар-Фохат остались снаружи.

– Не забудьте поклониться, – бросил через плечо герцог и шагнул внутрь громадного шатра.

Внутри он напоминал главный зал какого-либо замка. Землю укрывали ковры в кулак толщиной, черные, словно антрацит, и вышитые золотыми звездами. Около дальней стенки стоял настоящий трон, белоснежный и украшенный алмазами, похожими на огромные слезы.

На нем сидел очень старый морщинистый эльф, чьи волосы были не светлыми, а седыми.

– Слава Белому Престолу! – рявкнул герцог тар-Фохат и опустился на одно колено.

Его примеру последовали тар-Готиан и одноухий колдун. Бенеш, Саттия и Гундихар остались стоять.

Но все трое, помня предупреждение, склонили головы.

– Приблизьтесь. – Голос у императора оказался неожиданно низким и мощным, он куда больше подошел бы какому-нибудь гному.

Саттия подняла голову и только тут обратила внимание на роданов, что толпились у боковых стенок. В основном тут были сельтаро в богато украшенных доспехах, кучкой стояли четверо гномов, смуглых и светлобородых, в простых на первый взгляд вороненых кольчугах. И в самом уголке, явно чувствуя себя не в своей тарелке, мялись несколько гоблинов.

Свита, составленная из правителей и полководцев, достойная того, кто сидит на Белом Престоле.

– Идите вперед, – прошипел герцог тар-Фохат, решивший, что гости слегка ошалели.

Бенеш мягко улыбнулся и двинулся к императору. За ним зашагали остальные. Саттия поймала обращенный на нее сердитый взгляд одного из сельтаро и ничуть не удивилась, обнаружив, что его кирасу украшает изображение алого льва с золотыми когтями и короной на голове.

Правитель герцогства тар-Халид злился скорее всего потому, что не он привел посланца Великого Древа к императору. И тем самым утерял шанс получить некоторое преимущество в той борьбе за власть, что идет у подножия любого трона.

Белый Престол охраняли двое воинов из Звездной Стражи, справа от него стояли трое эльфов без доспехов, в простых черных камзолах, а слева – такое же количество колдунов, облаченных в неизменные серые робы. Лица их были морщинистыми, глаза блестели, подобно кусочкам льда.

Подойдя ближе, Саттия поняла, что не может определить, из какого материала сделан трон: из камня, металла или дерева. Император с близкого расстояния показался хрупким, точно ваза из хрусталя: тонкие руки лежат на подлокотниках, лицо бледное, на волосах, как кажется, блестит иней.

Они остановились, не дойдя до трона дюжины шагов.

– Посланец Великого Древа… – Голос правителя сельтаро мало соответствовал внешности, а на языке людей он говорил отлично. – Маги заявляют, что ты тот, за кого себя выдаешь, а они редко ошибаются. Странно, что ты человек, но Древу виднее. Скажи, зачем явился ты к моему Престолу?

Саттия, что стояла чуть позади, не могла видеть выражения лица Бенеша, но тот, судя по всему, улыбался.

Среди вельмож-эльфов началось перешептывание, слившееся постепенно в недовольный гул. В обращенных на гостей взглядах появилось недоумение и открытый гнев. Спокойным остался только хозяин Белого Престола, и те, кто стоял около его трона.

– Почему ты молчишь? – мягко спросил император, затем перевел взгляд на одноухого колдуна. – В чем дело?

– Посланец Великого Древа лишен способности выражать мысли словами, – сказал тот.

– Ах, вот как… – Правитель сельтаро посмотрел на Бенеша с новым интересом. – Мне доложили, что ты хотел бы отправиться с нами, принять участие в сражении с нагхами. Так ли это?

Ученик Лерака Гюнхенского кивнул, а затем сделал перед собой круговой жест. Раздался треск, черный ковер с золотыми звездами вспучился, лопнул и из разрыва вылез зеленый побег. Выбросил в стороны ветки с крошечными листочками, и через мгновение перед троном оказался миниатюрный, в пару локтей высотой, дубок.

Можно было даже разглядеть малюсенькие желуди.

– Впечатляет, – сказал император, не обращая внимания на пронесшийся по шатру удивленный гомон. – Но можешь ли ты сражаться? Будет ли от тебя толк в битве? Откровенно говоря, пока мы не можем похвастаться успехами в этой войне. Все приморские поселения к югу от Малого Огненного хребта сожжены, обширные территории в руках врага. Его разведчиков видели у истоков Южного Магера. Что предложишь ты такого, что сможет остановить проклятых орданов?

Саттия подумала, что успех, достигнутый в битве у Ла-Малады, так и остался для сельтаро единственным.

Правитель старших эльфов посмотрел на тар-Готиана:

– Я вижу, ты хочешь что-то сказать. Говори, не стесняйся.

– Слава Белому Престолу! – рявкнул сотник, вытягиваясь в струнку. – Я видел посланца Великого Древа в бою, и только благодаря его помощи мы смогли победить. Две галеры с колдунами Архипелага потонули в одно мгновение.

– Очень хорошо… – Император кивнул, и тут Саттия поняла, что он обратил внимание на нее. И под взглядом светло-серых прозрачных глаз она почувствовала себя очень неуютно. – Так, родственница и гном с севера… Что прикажете делать с вами? Говорите, я даю позволение.

– Мы в вашей власти, – почтительно ответила девушка, откинув со лба непослушную прядь. – Но мне бы хотелось сражаться рядом с посланцем Великого Древа.

– И я не против размозжить черепа дюжине-другой нагхов, ха-ха, – заявил Гундихар и взмахнул «годморгоном». – Вот увидите, я в бою получше многих, что таскают на себе золоченую броню и гордо задирают носы…

Саттия почувствовала, как их окатило кипящим валом недоброжелательных взглядов.

– Ты смел, гном, – сказал император, и на бледном лице его появилась улыбка. – Имейся у тебя хоть какие-то претензии на знатность, ты бы уже до сегодняшнего вечера получил не менее дюжины вызовов на поединок. Но с простым воином родовитым драться не с руки. Я полагаю, это так?

Под спокойным, уверенным взором хозяина Белого Престола гордые сельтаро опускали глаза, даже герцоги изображали смирение. Саттия вспомнила слова Арон-Тиса о том, что император правит только номинально, и подумала, что в годы войны положение резко меняется.

– Вижу, что все меня поняли. – Император вновь стал серьезным. – Слушайте же мое решение. Посланец Великого Древа и его спутники получают место в войске, в моей части. Тар-Халид, твой воин привез посланца к нам, и он получит награду – пост в Звездной Страже.

Краем глаза девушка увидела, как Вилоэн тар-Готиан ошарашенно заморгал и побледнел.

– Слава Белому Престолу, – отозвался герцог с алым львом на груди, но особой радости в его голосе не прозвучало.

– Подойди сюда, – приказал император, и сотник на подгибающихся ногах зашагал вперед. – На колени.

Один из стоявших около трона советников подал правителю длинный и тонкий клинок в простых темных ножнах. Блеснуло острейшее лезвие, и император осторожно, почти нежно коснулся острием лба тар-Готиана.

– Встань, гвардеец, – сказал он. – А теперь всем дозволяется удалиться. Большой совет будет на закате.

Сельтаро, гномы и гоблины без лишних церемоний зашагали к выходу из шатра. Хозяин Белого Престола дождался, пока выйдет последний, и после этого с кряхтеньем поднялся.

– Тар-Циеллос, – сказал он, – ты позаботишься об их размещении и прочем. Одноухий, – магов у старших эльфов, похоже, именовали по прозвищам, – ты выполнил свой долг безупречно.

Колдун отвесил поклон.

– А теперь идите все прочь, – император махнул рукой, – должен же и я хоть когда-то отдыхать?

Бенеш неожиданно шагнул вперед и взял правителя сельтаро за запястье. Причем сделал это так быстро, что никто, даже охранники, не успели пошевелиться. Советники замерли с открытыми ртами, гвардейцы напряглись, а брови императора неторопливо поползли вверх.

– Так много лучше, спасибо… – сказал он и закашлялся, хрипло, надрывно. – Ладно, идите-идите…

Тут уж гостям ничего не оставалось, как послушаться. У самого выхода из шатра их догнал один из советников, полноватый для эльфа, с мягкими чертами лица и умными глазами.

– Мое имя – Циеллос тар-Циеллос, – представился он, – и я милостью богов занимаю место мажордома Белого Престола. Ты, сотник, останься, тебе предстоит принять посвящение в Звездную Стражу…

Тар-Готиан, на лбу которого кровоточил надрез, кивнул.

– А вы идите за мной, – продолжил мажордом. – Местечко я вам найду, да вот только не ждите ничего особенного. Сами понимаете – лагерь, война, бардак, тут никакая милость богов не поможет навести порядок…

И он сокрушенно вздохнул.

Вилоэн тар-Готиан остался у императорского шатра, а остальных тар-Циеллос повел за собой. Остался чуть в стороне ручей, потянулись тесно расставленные шатры, небольшие, из простой ткани.

– Вот тут, – сказал мажордом, останавливаясь у одного из них. – Эй, Лавиллон, ты куда пропал?

Из шатра ответили, поднялась легкая суматоха, которая закончилась тем, что гостям нашли место. Они получили в свое распоряжение половинку другого шатра, немного покосившегося, но зато не дырявого, пару охранников и нескольких слуг с надменными физиономиями.

– Располагайтесь, – предложил тар-Циеллос, гостеприимно улыбаясь. – Пойду отдам распоряжение, чтобы вас накормили. Ну а вечером посланец Великого Древа должен будет принять участие в большом совете.

Бенеш кивком показал, что все понял, и мажордом удалился.

– Ну и попал Гундихар фа-Горин, клянусь когтями Аркуда, – заявил гном, когда полог шатра перестал колыхаться. – Никогда не думал, что окажусь в свите у императора… Какая честь!

Он хрипло и немного нервно рассмеялся.

Шатер, куда их поместили, делился на две части большой занавеской. За ней помещался императорский лекарь, так что внутри сильно пахло травами и еще чем-то сладковатым, но противным. Землю покрывал ковер, ало-зеленый и вытершийся, ну а сидеть предлагалось на козлах с брошенными на них досками. Седалище призван был защищать уложенный на них кусок плотной ткани, а у задней стенки шатра лежали свернутые одеяла и подушки.

Не успели оглядеться и освоиться, как пришел тар-Готиан, принес новый щит, такой же гладкий и блестящий, как у остальных гвардейцев.

– Корни и листья, что я вижу, – проговорила Саттия. – Можно поздравить?

– Да, это большая честь… – сказал бывший сотник, откровенно волнуясь. – Мне очень повезло… А еще я получил приказ охранять посланца Великого Древа и его спутников.

– Это чтобы нас никто не обидел, понятное дело, – кивнул Гундихар. – Вот только я уже чувствую себя жутко обиженным, поскольку меня обещали накормить, но так этого и не сделали. Разобрался бы ты с этим, что ли?

Тар-Готиан кивнул, поставил щит и дорожный мешок на пол, после чего вышел из шатра. Вернулся довольно быстро, и в этот раз не один, а в сопровождении слуг, несших закрытый крышкой казан и медный кувшин, в котором что-то зазывно булькало. Гном мгновенно оживился, в синих глазах его появился алчный блеск, а в руке – большая ложка.

– Давай, шустрее, – принялся командовать он, ничуть не заботясь о том, что слуги вряд ли понимают наречие людей.

В казане оказался очень жирный плов с изюмом, а в кувшине – столовое вино.

После обеда Саттия расстелила у стенки одеяло и легла подремать. Поход через лесной коридор неожиданно сильно измотал ее, мышцы ныли, во всем теле ощущалась слабость.

Ближе к вечеру принесли ужин, а затем бывший сотник увел Бенеша на большой совет. Вернулись оба уже в полной темноте, когда слуги зажгли в шатре масляную лампу.

– Ну, что решили? – накинулся на вошедших Гундихар.

Бенеш только устало улыбнулся, а тар-Готиан сказал:

– Нагхи близко. Завтра на рассвете выступаем, а к полудню, если ничего не изменится, вступим в битву.

Первые тридцать лет жизни Ларин фа-Тарин думал, что никогда не покинет родных мест. На свет он появился на крайнем юге Мероэ, в Серых горах, а тамошние гномы не отличались страстью к путешествиям. Фа-Тарин спокойно трудился в шахте, принадлежавшей старейшине их клана, копил деньги и подумывал о женитьбе, ведь не пристало серьезному гному быть холостым.

Но затем все неожиданно и резко изменилось.

Ларин фа-Тарин познакомился с пожилым, пришедшим откуда-то с запада горным мастером. Он великолепно умел чувствовать плоть скал, нюхом чуял, где проходят жилы, где ставить крепеж, а где можно обойтись.

Естественно, пришелец быстро завоевал уважение.

И Ларин был польщен, когда старый горный мастер однажды пригласил его в гости. Каково же оказалось удивление молодого гнома, когда вместо посиделок с пивом он угодил на настоящий молебен, посвященный неведомому богу, которого все называли Тринадцатым.

Тогда он впервые увидел золоченый диск со Звездным Кругом, жезл в виде молота и высокую шапку из черного сафьяна с раздвоенным верхом.

«Ты можешь пойти к жрецам и донести на нас, – сказал старый мастер после того, как молебен завершился. – Или вернуться к обычной жизни и забыть обо всем. Или стать одним из нас, пустить Господина в сердце и постигнуть тайны, что известны только посвященным».

Ларин подумал и выбрал третий вариант.

После этого было много всего, он разбогател, даже выкупил шахту. Женился, завел детей, но все это время продолжал ходить на тайные собрания, где участвовал в молениях и кровавых жертвоприношениях.

А когда старый мастер, достигший преклонного возраста, отдал душу Господину, Ларин фа-Тарин неожиданно для себя был избран главой ячейки из двадцати шести слуг Тринадцатого. Тогда он подумал, что через какое-то время так же умрет на руках верных соратников…

Но изгнанный и сокрытый бог распорядился иначе. В золоченом диске появились знаки, говорящие о близком его воплощении, и в один прекрасный день Ларин фа-Тарин во главе своей ячейки покинул Серые горы. Садясь на гоблинский корабль, он последний раз вспомнил о семье.

Что значат жена и дети рядом со служением Господину?

На Калносе, куда привезли их гоблины, поначалу было тяжело. Они работали как проклятые, возводя святилище, и многие гномы мучались тоской по родине и странной болезнью, что одолевает уроженцев пещер под открытым небом. Помогала вера, истовая и искренняя.

Но потом кровь пролилась на алтарный камень, и Тринадцатый вступил в мир.

Тогда Ларин фа-Тарин кричал вместе с другими, чувствуя, как сила врывается в его тело потоками. Радость захлестывала его безумными водоворотами, и мечталось, что всё – они победили.

Но оказалось, что это не так. Ему пришлось стать десятником в одном из полков Господина и сменить кайло на боевой топор. Железом и кровью они подчинили власти Тринадцатого многие острова, и Ларин сделался сначала сотником, а потом, после битвы при Ладре, – тысячником.

Они вернулись на Калнос с богатой добычей, овеянные славой и уверенные в своей силе. Пятнадцать дней отпустил Господин на отдых, затем началась подготовка к новому большому походу.

В будущем воинов, что шли в бой с Молотом и Крылатой Рыбой на знамени, ждал дальний путь к берегам материка. А пока со всех концов Архипелага тянулись в Стритон корабли, привозили оружие, кольчуги, шлемы, запасы провианта, а также новобранцев, которых нужно было учить. И не только обращению с мечом или копьем, а еще тому, как чтить Тринадцатого всем сердцем, верить в его силу и молиться нужными словами, чтобы эта сила росла.

И за то и за другое отвечали тысячники, умевшие взывать к мощи Господина.

Ларин фа-Тарин трудился на совесть. Новобранцев в его тысяче было чуть меньше трети, и он гонял их нещадно, не забывая при этом и о ветеранах. Тысяча к сегодняшнему дню становилась единым целым и в час молитвы, и на учебном поле, где отрабатывались перестроения и перемещения.

Вчера, в четырнадцатый день первого весеннего месяца, Господин собрал всех полководцев в своем дворце и сообщил, что войско отплывает завтра и что утром он желает устроить смотр.

Поэтому сегодня Ларин фа-Тарин поднялся до рассвета. Помолился и вышел из палатки.

Над воинским лагерем, что располагался к югу от Стритона, недалеко от берега моря, плыл утренний туман. В полумраке вырисовывалась громада Искрия, вулкана, что нависал над столицей Калноса. Царило безветрие, и отчетливо доносился шум бьющих в сушу волн.

Подопечные Ларина спешно снимали палатки, складывали мешки. Покрикивали десятники, но без надрыва, больше по привычке. От ворот лагеря доносился скрип колес обозных телег.

– Поспеваем к сроку, – сказал подошедший к тысячнику первый сотник, эльф откуда-то с задворок Великого леса.

Звали его Наллиен тар-Долланд и воевал он под командованием фа-Тарина уже два месяца.

– Хорошо, – кивнул гном. – Как все будет готово – подавайте сигнал.

И он отправился обратно к собственной палатке, чтобы обрядиться в парадные доспехи. Там Ларина фа-Тарина встретили двое оруженосцев, и с их помощью он быстро облачился в броню. Когда надевал шлем, услышал донесшийся снаружи конский топот и невольно вздрогнул.

Ездить верхом уроженец Серых гор с грехом пополам научился, и все равно не очень любил это делать. Полагал, что в седлах пусть красуются эльфы и люди, которые наделены длинными ногами.

Но приказ Господина был строг, и согласно ему тысячникам на смотре надлежит быть верхом.

– Кровь глубин, – выругался Ларин и решительно затопал к выходу из палатки.

Лошадь ему подобрали смирную и не очень высокую, как раз по меркам гнома. Державший ее за повод оруженосец, ушастый гоблин, выглядел серьезным, но в глазах его плясали смешинки.

Бросив на оруженосца гневный взгляд, тысячник полез в седло. И тут над лагерем пропели трубы, сообщая всем, что войско готово выступать.

Всего в лагере размещались десять тысяч тяжелых пехотинцев – основной ударной силы Господина. И сейчас им предстояло скорым маршем пройти до Стритона, показаться правителю Архипелага, а после этого погрузиться на корабли.

– Уф… – с облегчением вздохнул Ларин, оказавшись на конской спине, и огляделся – не смеется ли кто.

Но все обошлось, и он гордо выпрямился в седле. Встряхнул поводьями, и чалый мерин потрусил к выходу из лагеря. Мгновением позже донеслись лязг и топот – тысяча двинулась вслед за командиром.

Им выпала честь открывать строй.

Ларин шагом проехал через ворота, и в этот момент на востоке, над морем, туман стал розовым. Там взошло солнце, которое большинство обитателей Калноса не видели много месяцев. Осветило Стритон – большую гавань, где недавно вырос лес из мачт, поднимающиеся уступами дома, обугленные руины на месте замка князя.

Его сожгли драконы, устроившие налет на город девять дней назад. Но даже они ничего не смогли поделать с храмом Господина, и, увидев его величественные очертания, тысячник испытал прилив гордости.

Он сам строил это, собственными руками таскал камни!

Тысяча прогромыхала по берегу и вступила на улочки Стритона, узкие и мрачные, вымощенные булыжником. Город встретил воинов Тринадцатого безмолвием, закрытыми дверями и плотно завешенными окнами.

Жители не желали смотреть на то, как марширует армия их правителя.

Ларин фа-Тарин особенно не смотрел по сторонам, уделяя все внимание тому, чтобы удержаться в седле и не сбиться с дороги. В Стритоне он ориентировался не так хорошо, помнил только дорогу до гавани, к центральной площади, и несколько таверн подороже.

В них отмечали победы командиры созданной всего полгода назад армии.

– Слава Господину… – облегченно вздохнул тысячник, когда очередная улочка вывела его на центральную площадь Стритона.

Она была полукруглой и дальним краем выходила к гавани. Справа рядком стояли дома богатейших купцов и знаменитых капитанов, узкие, но зато высотой в три-четыре этажа, с разукрашенными фасадами и колоннами на крыльце. Слева поднималась стена «малого замка» – городской резиденции князя, куда Господин перебрался после того, как его обиталище сгинуло в пламени.

Сейчас ее ворота были распахнуты, а около них виднелся небольшой помост. На нем, под балдахином из темной ткани, стоял массивный трон, и там сидел тот, чья воля повелевала тысячами роданов, тот, кто обитал в теле князя Калноса, хотя своим владением почитал весь Алион.

Выглядел Господин нахохленным и мрачным, будто старый орел. Вокруг помоста цепью стояли гвардейцы в белых плащах и сверкающих шлемах, а по сторонам от него – служители, что проводят молебны в храме и следят за порядком в городе – в просторных туниках и черных шапках.