Текст книги "Кровавый рассвет"

Туман, насланный Господином, чтобы прикрыть атаку, неторопливо рассеивался.

Фа-Тарин кивнул капитану галеры, на которой одолел путь от Калноса до Ревангера, и сошел на берег. За ним последовал десяток телохранителей. Матросы торопливо убрали сходни, заплескали весла, и корабль отошел, чтобы дать место следующему.

Сегодня в Ревангере высадится все войско, что отправилось в поход из гавани Стритона.

– Ну что же, помашем оружием, – сказал тысячник, радуясь, что под ногами твердая земля, а не качающийся настил.

Плавание благодаря милости Господина прошло спокойно и заняло чуть ли не вдвое меньше времени, чем обычно. Но уроженец Серых гор все равно не смог одолеть глубокое недоверие к морю.

Среди тех, кто поклонялся Тринадцатому, имелись роданы со всех краев Алиона, в том числе и из Норции. Поэтому сотни фа-Тарина шли по улицам Ревангера не наугад. У каждой имелся проводник из местных. Они не задерживались для того, чтобы грабить или насиловать, попадавшихся по дороге стражников просто обращали в бегство, не расходуя времени на стычки.

Каждый сотник знал, что ему делать и как себя вести.

Фа-Тарин и его десяток прошли по кривым улочкам порта, миновали труп самого храброго или самого глупого из норцийцев, что бросился на слуг Господина с оружием, и тут примчался гонец от Наллиена тал-Долланда, молодой эльф с одним мечом и в легкой кольчуге.

Его дело – быстро бегать, а не убивать врагов.

– Достигли храма Слатебы! – выпалил он. – Сопротивления нет!

– Отлично, – кивнул фа-Тарин. – Пусть двигает дальше. Седьмая сотня разберется с храмом.

Главной целью его тысячи был Большой мост, что находится неподалеку от устья реки. Второстепенной – святилище Небесной Пряхи, что расположено на границе рынка и порта.

Эльф убежал, а они пошли следом за ним. Добрались до храма, где воины седьмой сотни вовсю ломали стены с помощью кирок. Здесь стоял грохот, чуть в стороне лежало тело патриуса с навечно застывшим на лице выражением удивления и кровью на русых волосах.

Тысячник кивнул распоряжавшемуся тут сотнику и продолжил путь. Через пару сотен шагов увидел мост. На нем шел бой. Воины тал-Долланда сошлись в схватке с вооруженными копьями королевскими гвардейцами и не смогли сразу же взять верх.

Это было очень нехорошо.

– Лакрис, – обратился фа-Тарин к одному из собственных гонцов. – Быстро назад, к Дариявушу, – так звали командира десятой сотни, угрюмого орка из Западной степи. – Пусть захватывают в гавани какие есть лодки и изо всех сил плывут сюда. И глянь, подходят ли лучники…

Северный берег реки Норц обрывистый, и прямо над ним нависают стены крепости. Большому кораблю подойти здесь трудно, да и шарахнуть по нему из метательной машины очень просто. Зато лодка причалит легко. В первый момент погибнут многие, пока будут лезть по откосу вверх, зато потом выжившие ударят по воротам и по тем, кто сражается на мосту.

Гонец убежал, а тысячник опустил на лицо забрало шлема. Рявкнул, перекрывая гул сражения и вопли раненных:

– За мной, дети Тринадцатого! Первая – отход, вторая и третья – за мной!

Прекрасно знал уроженец Серых гор, что не его дело – махать топором, сокрушая чужие щиты и проламывая доспехи. Но также понимал, что за командиром его воины так пойдут, что мало кто сможет устоять.

Первая сотня мигом отступила, рассыпалась к перилам, а вторая и третья рванули на мост. Под ногами загрохотали доски, королевские гвардейцы в первый момент решили, что враг отступает, и кинулись в атаку. Полетели копья, и две волны тяжеловооруженных воинов столкнулись с лязгом и грохотом.

Фа-Тарин ударом превратил в щепу щит в руках одного из гвардейцев, вторым – разрубил ему голову вместе со шлемом. Ощутил, как наконечник копья проехался по набрюшнику, но пробить изготовленную гномами пластину не сумел.

– Давай, кровь глубин! – зарычал тысячник, делая шаг вперед.

Он знал, что его поддержат, дружно навалятся всей массой, и что менее плотный строй врага не выстоит.

– Слава Господину! – завопили за спиной, и крик этот ударил подобно тарану. На лицах норцийцев появилась растерянность, они начали пятиться, а кое-кто даже побежал. – Бей! Бей! Бей!

Фа-Тарин сделал еще шаг вперед и отступил вправо, пропуская вперед воина из второй шеренги. Наступило его время чуть передохнуть, перевести дух, чтобы вернуться в схватку с новыми силами.

Используя мгновение, тысячник огляделся.

Они почти прошли мост, до северного берега оставалось не больше дюжины локтей. Слева внизу по откосу, не обращая внимания на летящие сверху стрелы, лезли высадившиеся с лодок воины десятой сотни. Ворота крепости пока были открыты, и внутри наблюдалась суета.

В вышине зашелестело, с крепостной стены с воплем упал высунувшийся было из-за зубца лучник. Подошли сотни стрелков, наполовину, а то и на две трети состоявшие из эльфов.

«Теперь будет легче», – подумал фа-Тарин, поудобнее перехватывая топорище.

– Давай! Еще раз! – крикнул он. – Во славу Господина! Навалились! Раз-два!

– Два… – выдохнули его воины, дружно, как один родан, сделавшие шаг вперед. – Давай… дави…

Кто-то упал, пораженный копьем, затрещали перила моста, и гвардейцы короля не выдержали, покатились назад. Наступавшие рванули следом, чтобы ворваться в ворота, не дать сомкнуться начавшим потихоньку сходиться створкам.

– Быстрее! – завопил тысячник, который, как и его сородичи, не был хорошим бегуном.

Воины обгоняли командира, рвались под арку ворот. Сверху, с башен стреляли, но довольно вяло, больше прятались от метких эльфийских стрел. Слышались вопли и хряск, когда кто-то из бегущих наступал на тело или на раненого.

Фа-Тарин запнулся о чью-то ногу, едва не упал, устоял лишь потому, что его схватили на локоть.

– С-спасибо, – прохрипел он сквозь сжатые зубы и, обернувшись, обнаружил тар-Долланда в его причудливом шлеме.

– Не за что, – ответил командир первой сотни. – Святилище Слатебы разрушено, алтарь уничтожен.

– Славно. А теперь – вперед!

И все же они успели. Отчаянным рывком ворвались между створками и образовали там некое подобие строя. Почти все, кто первыми оказались внутри крепости, погибли тут же, но их место заняли другие. Десятки рук вцепились в ворота, не давая им закрыться, и потянули на себя.

Под аркой, между тушами двух башен, закипела отчаянная сеча.

Размахнуться тут было негде, обходились короткими ударами и тычками. Шли в ход кинжалы и даже кулаки. Мертвым некуда было падать, и порой они оставались стоять между соратниками. И все же слуги Тринадцатого медленно, но верно двигались вперед.

– Тысячник! Эй, командир! – донесся из-за спины голос Лакриса, и фа-Тарин обернулся. Обнаружил, что гонец, зажатый в рядах воинов второй сотни, отчаянно машет руками. – Командир!

– Иду, – ответил уроженец Серых гор и начал протискиваться назад. Добравшись до Лакриса, спросил: – Что такое?

– Послание от Равида из Касти.

Выходец из маленького городка в Лузиании, в прошлом наемник, а ныне – один из полководцев Господина, возглавлял штурм.

– Слушаю.

– Держаться, а по сигналу труб освободить проход. Потом заняться башнями, внутрь пойдут другие.

Тысячник закряхтел. Исполнить такое будет нелегко, а не исполнить – гибельно для своих же. Наверняка Равид принял решение атаковать конницей, и всадники запросто стопчут пехотинцев.

Маневр рискованный, но зато при удаче он позволит быстро сломить оборону.

– Ладно, – буркнул он. – Восьмой и девятой сотне – пусть лезут на башни, но особенно не усердствуют.

У этих сотен имелись при себе привезенные с Калноса приставные лестницы. Но надеяться забраться на стены Ревангера только с их помощью глупо. Весь расчет был на внезапное нападение, и пока он оправдывался. А атака на башни – только отвлекающий маневр.

– Первой и третьей сотне – освободить подходы. Пусть вдоль перил встанут, что ли.

Гонец кивнул и начал протискиваться назад, а фа-Тарин повернулся туда, где его воины по-прежнему шли вперед, щедро платя за каждый шаг жизнями. В тесном проходе не было возможности даже смениться в строю, и поэтому оставалось рубиться до тех пор, пока не подведут ослабевшие руки и вражеское копье не вонзится в открывшуюся щель в доспехах.

Распахнутые створки давно остались позади, впереди маячила большая площадь и храм Анхила на ней.

– Рубим, парни! – завопил фа-Тарин, и в этот самый момент у него за спиной с другой стороны реки донеслось пение труб.

Тысячник выдержал паузу и, только когда услышал грохот бьющих по деревянному настилу копыт, крикнул так, что заболело в груди:

– В стороны! Быстро!

На мгновение все замерли, а потом те, кто услышал, попытались выполнить приказ. Сам тысячник метнулся к стене, прижался к ней, словно намереваясь вдавиться в ледяной камень.

Грохот копыт стал оглушающим, и мимо понеслись строем по трое в ряд всадники в тяжелых доспехах, с длинными копьями. Понятно, что настоящего таристера надо учить с детства, и что боевых коней в Архипелаге никогда не было, но полководцы Господина сделали все, что смогли.

Кто-то из пеших панцирников не успел отскочить, и их стоптали, но затем конный клин ударил в строй королевских гвардейцев и пробил его. Затрещали сломанные копья, в ход пошли мечи.

– Слава Господину, сдюжили… – проговорил воин, что прижимался к стене рядом с фа-Тарином.

А через ворота вслед за всадниками двинулись свежие тысячи пехотинцев. Их дело – захватить город, окружить королевский замок так, чтобы даже мышь не нашла бы щели. Ну а задача уроженца Серых гор и его тысячи – выбить защитников с надвратных башен и удерживать башни в своих руках.

– А ну, не спать! – рявкнул фа-Тарин, когда проход освободился. – Или забыли, что мы еще не все сделали?

Воины неохотно зашевелились.

Тысячник был готов к тому, что им придется столкнуться с ожесточенным сопротивлением. Но штурм оказался коротким и почти бескровным. Защитники, понявшие, что город им не удержать, начали бросать оружие и сдаваться в плен.

Да и было их на башнях не так много – гарнизон не успел занять места, настолько стремительной получилась атака.

– Поднимай! – скомандовал фа-Тарин, и над башнями вместо сине-красно-белых флагов Южной Норции взлетело знамя Господина.

Еще не пал замок короля, еще высились стены храма Анхила, но все понимали, что Тринадцатый уверенно вступил на землю материка Алиона.

Глава 12
Новый порядок

После схватки с отрядом тердумейцев прошло три дня.

Все это время победоносное войско двигалось на запад вдоль Стены. Встречали только разоренные или покинутые форты. Заслоны империи были либо уничтожены, либо ушли сами.

На четвертый день попалось большое селение, но в нем ничего не знали о том, что творится в Терсалиме. Местные жители смотрели на орков с ужасом и бормотали только, что да, были тут чужаки с севера, но ушли куда-то. Даже угроза Исхара пустить огонь по домам привела лишь к тому, что поселяне дружно повалились на землю и начали в голос рыдать.

Племянник хана выругался, и они пошли дальше.

А вечером того же дня разведчики привели нескольких истощенных и грязных людей в кольчугах.

– Около дороги прятались, – доложил командир разъезда, – в кустарнике. Но мы их заметили и окружили. Попытались мечами махать, да только мало чего у них вышло.

Выглядели пленники так, словно последнее время ночевали в степи. Но одежда их казалась добротной, а оружие и снаряжение наводили на мысль о том, что их хозяева не просто разбойники.

– Кто такие? – спросил Олен.

– А кто спрашивает? – угрюмо бросил один из пленников, смуглый, со старым шрамом на щеке.

– Вот он, – Рендалл показал на Исхара, – один из правителей рода Белого Волка. А там, позади, у нас есть командир заслона Первого Форта. Надеюсь, ты знаешь, где такой находится. Нам хотелось бы знать, что творится в Терсалиме…

– Издалека же вы. – Смуглый прокашлялся. – Мы из Пятого Легиона, который двенадцать дней назад был разбит у Сиппори. – Этот город, насколько помнил Олен, располагался на востоке от столицы империи. – Поэтому Пятого Легиона больше нет, а Шестой сдался, а насчет Тринадцатого ничего не знаю… А на троне теперь регент, правитель Безариона, чтоб его разорвало…

Из дальнейшего рассказа, путаного и рваного, стало ясно, что тердумеец не соврал. Харугот и в самом деле взял Терсалим. Правителя империи убил, а его армию разгромил и частью взял в плен.

– А мы домой пробираемся, к родным… – закончил рассказ смуглый легионер. – Отпустите нас?

– Отпустим, только позже, – проговорил Олен, чувствуя, как в сердце умирает последняя надежда. Он повернулся к Исхару и продолжил на языке орков: – Правитель Синей Луны пал. Вам нет смысла двигаться дальше. Тысяча воинов не способна разбить целое войско.

– Я понял, – кивнул племянник хана. – Видит Азевр, торопливые лишь смешат богов. Сейчас встанем на ночлег и хорошо все обсудим. Расспросим этих бедолаг и решим, что делать.

Остановились примерно через милю, на берегу небольшой речушки, бежавшей на юг, в сторону Блестящего моря. Развели костры, и около самого большого собрались все предводители небольшого войска: Исхар, Рашну, Олен с Харальдом, Тридцать Седьмой и Тахрид Алузон.

Притащился и Рыжий, хотя его никто не приглашал.

– Зачем меня позвали? – сердито пропыхтел бывший командир заслона. – Целый день в пути, хотелось бы отдохнуть.

– У нас есть новости, – ответил Рендалл, и пересказал все, что услышал от пленника.

– Нет, невозможно… – Лицо Тахрида Алузона вытянулось, в глазах появился страх. – Как так?.. Император пал… Этого не может быть, это ложь…

– Это правда. – Олен махнул рукой, и орки-охранники подвели к костру воинов Пятого Легиона.

Им пришлось повторить повествование еще раз.

– Но, может быть, есть еще полководцы, что сражаются с Харуготом? – спросил Исхар. – Не все же войска были в Терсалиме?

– Вряд ли, – отозвался смуглый, судя по его словам, бывший десятником. – Регент обещал прощение всем, кто сложит оружие, и большинство легатов поверило его словам. Только мы решили сражаться. Может, держатся какие удаленные крепости, но там народу не так много…

– А сам город? Он не восстанет против нового правителя? – спросил Олен.

Так хотелось верить, что в своей борьбе с Харуготом он будет не один. Что найдутся союзники, готовые сражаться с колдуном до последней капли крови. Что свобода для обитателей империи важнее благополучия и даже жизни…

– Вряд ли, – покачал головой смуглый десятник. – Слишком все его боятся. Да и не привык наш народ бунтовать.

– Ладно, идите, – сказал Рендалл. – Переночуете, а на рассвете вас отпустят.

Пленных легионеров увели.

– Затевать войну нет смысла, клянусь Селитой, – проговорил Олен. – Империи больше нет, и с этим ничего не поделаешь.

– Завтра утром мы поворачиваем назад, – сообщил Исхар. – Мы узнали все, что хотели, и тут нам больше нечего делать.

Рашну кивнул, и в глазах его заплясали алые отблески костра.

– О боги, а нам что делать? Как быть? – В словах Тахрида Алузона прозвучала полнейшая растерянность.

– Ваша сотня может сдаться в плен. Плохого вам ничего не сделают, разве что заставят немного поработать. Никто не знает, что вы сражались с союзниками регента. Никто и не узнает, если сами не проболтаетесь.

– В плен… нам? Как же так… – Бывший командир заслона замолчал и, судя по всему, задумался.

– Тебе тоже незачем идти со мной дальше, – повернулся Олен к Тридцать Седьмому. – Ты и так очень сильно помог. На западе лежат населенные земли, и там ты точно привлечешь внимание.

– Нет, я останусь, – спокойно ответил сиран. – Слишком тут много нового, интересного для меня, для всех нас. Мы долго были сами по себе и теперь должны узнать, каким стал Алион. А что до внимания – мне не составит труда сделаться невидимым.

– Мяу, – добавил лежавший на земле Рыжий, как бы говоря, что я тоже с тобой, никуда не денусь.

У Олена слегка потеплело на душе.

– А ты сам для чего идешь в Терсалим? – неожиданно спросил Рашну, в упор взглянув на Рендалла. – Там сейчас наверняка хватают всех, кто хоть чем-то выделяется из толпы. Ну а вы трое, – тут старый орк хмыкнул и посмотрел сначала на Харальда, потом на Тридцать Седьмого, – очень уж выделяетесь…

– Зачем? – Уроженец Заячьего Скока задумался.

Имеет ли смысл его стремление отомстить? Так ли уж нужно убить Харугота? Да, он сотворил много гнусных дел, начиная с убийства настоящих родителей Рендалла и заканчивая войной, но кто знает, для чего ему все это понадобилось? Вспомнился Арон-Тис и его слова: «Чтобы победить врага, нужно его познать». Стоило признать, что Олен ничуть не продвинулся в этом направлении. Так и не выяснил, зачем Харуготу так надо истребить всех потомков Безария Основателя, для чего ему захватывать земли половины Алиона…

Но пусть даже цели нынешнего хозяина Золотого замка благородны, средства его выглядят ужасно – война, тирания и казни. И вряд ли тот, кто их использует, стремится облагодетельствовать весь мир.

И даже если отступить, то сам Харугот не отступит ни за что, он будет пытаться убить Олена снова и снова. И в живых может остаться только один из них. А значит, нужно нанести удар первым. Добраться до консула и лишить его жизни, и куда проще сделать это втроем, чем с отрядом в тысячу роданов.

– Мне это необходимо, – сказал Рендалл, в задумчивости дернув себя за мочку уха. – Там… цель. Та, к которой я иду почти год… И без нее мое существование лишится смысла.

– Дело твое… – Старый орк внимательно поглядел на собеседника. – Пусть пребудет в твоей душе Чистое Пламя…

– Значит, все решено? – Олен обвел взглядом соратников. – Завтра утром мы расходимся.

– Воистину так. – Исхар поднялся одним гибким движением, блеснули его клыки. – Ты вел нас, как подобает вождю. В нашем роду долго будут помнить тебя.

Следом встал Рашну, и орки ушли в ту сторону, где горели костры их сородичей.

– Я тоже пойду… – сказал Тахрид Алузон. – Мне нужно рассказать обо всем солдатам. Ох, грехи наши тяжкие…

Харальд проводил грузную фигуру бывшего командира заслона внимательным взглядом, а когда тот скрылся во тьме, покачал головой и сказал:

– Они обязательно разболтают о нас. Рано или поздно не сдержат язык. Почти сто человек – всем рты не заткнешь.

– Мы будем в Терсалиме намного раньше них, – Олен глянул на сирана, – и болтовня солдат никому не навредит.

– Я позабочусь об их памяти, – пообещал Тридцать Седьмой. – Сегодняшние ночные видения заставят этих роданов забыть о нас. Главное – уйти до того, как они проснутся.

– Силен ты, – хмыкнул Харальд, а Олен подумал, что магия сиранов настолько же чужда обычной, как и искусство Харугота.

Императоры Безариона часто имели дело с колдовством, но никто из них не видел, чтобы волшебник мог уничтожать воспоминания. В памяти Рендалла хранились эпизоды с участием десятков чародеев, но ни один из магов не хвастался, что может насылать сны и как-то использовать их.

– Спите, – продолжил сиран, – я разбужу вас, когда придет время.

И после этого он исчез, точно растворился в воздухе.

Олен лег, завернулся в одеяло и принялся глядеть в ясное, усыпанное звездами небо. Ощутил, как под боком устроился оцилан, услышал негромкое пение на орочьем языке и провалился в сон.

Проснулся оттого, что кто-то вылил ему на лицо ведро ледяной воды.

– Фргхл… – пробурчал Рендалл, отплевываясь, и тут понял, что воды нет и что холодное прикосновение ему примерещилось.

– Вставай, – произнес над самым ухом голос Тридцать Седьмого, и Олен с трудом поднял веки.

Ночь продолжала оставаться непроглядной, только над восточным горизонтом светлела тонкая полоска. Лагерь спал мертвым сном, с разных сторон доносился храп. Шуршал в темноте ветер, негромко постукивали копытами переступавшие с ноги на ногу кони.

А еще всюду клубилась голубоватая дымка, заметить которую удавалось только краем глаза.

– Это еще что? – пробурчал Олен, убедившись, что при прямом взгляде она исчезает.

– Дурманное облако, – ответил сиран.

Рыжий зевнул так, что клацнули клыки, поглядел на двуногих спутников с неодобрением – куда вскочили в такую рань? Но поднялся и потрусил за Рендаллом, отправившимся седлать лошадь. Харальд встал последним, долго пил воду из фляжки, затем плеснул немного на лицо.

– Уф, еле встал, – сказал он. – Они не проснутся? И что с часовыми?

– Все видят сны. – Тридцать Седьмой превратился в золотистую елочку, и голос его стал глуше. – Мертвые и жадные. Высасывающие силу и память. Крепкие и сильные, какие не разрубить так просто.

Олен забрался в седло, оцилан устроился у него за спиной. Мгновением позже верхом оказался Харальд, и они осторожно поехали к дороге, лавируя между спящими воинами.

Сиран полетел следом.

Миновали громогласно храпевшего Тахрида Алузона, оставили позади часовых, что дрыхли без задних ног.

– Вот и все. – Олен обернулся, чтобы бросить на лагерь последний взгляд. – Надеюсь, что до рассвета никто на них не нападет.

Дорога ложилась под копыта лошадей, ползла назад Стена, а за спиной неспешно занимался день. К тому моменту, когда солнце целиком выбралось на небосклон, они успели обогнуть небольшое селение и оставить в стороне форт. Над ним виднелись флаги Тердумеи, золотые, с тремя косыми фиолетовыми чертами, на которых блестели золотые же звезды.

Форт отстоял от дороги на какую-то сотню шагов, и двух всадников с его стен увидели. Но поскольку сиран вовремя превратился в нечто похожее на облако пыли, задерживать не стали.

Где-то с полудня селения начали встречаться часто, словно доски в заборе. Стена исчезла из виду, ушла на юг. Олену показалось, что он узнает места, по которым ехали осенью, преследуя Сердце Пламени. Но то ли память подвела, то ли Тридцать Седьмой излишне активно «помогал» ехать быстро – определить, сколько осталось до Терсалима, Рендалл не смог.

Понял только, что столица Серебряной империи вроде бы совсем недалеко.

Селения выглядели так же, как и полгода назад, словно не было никакой войны. Вот только на лицах работавших на полях крестьян читался страх, и на всадников они смотрели с тревогой.

На ночлег Олен собирался остановиться на одном из постоялых дворов.

– Лучше заночуем в поле, – сказал Харальд, когда они проехали одно такое заведение. – Видел, как хозяин на нас глянул? Ты, как я понимаю, из тех же краев, что и завоеватели, так что вряд ли к тебе отнесутся хорошо. Еще попытаются глотку перерезать.

– Да, наверное… – кивнул Рендалл, думая о том, что совсем не хочет убивать ни в чем не повинных людей.

Еще через милю они вместе с дорогой спустились в ложбину. Придержали лошадей у протекавшего по ее дну ручья, чтобы напоить животных. Только спешились, как шерсть на спине Рыжего встала дыбом, и донесся топот копыт.

– Это еще… – только успел сказать Олен, как с западного края ложбины вниз ринулись конные воины.

Тридцать Седьмой исчез, пропал, словно ушел в землю.

Всадники выглядели как типичные хирдеры кого-то из северных владетелей – кольчуги, мечи и шлемы не слишком новые, но годные в дело, мрачные рожи, злобные взгляды. Вот только гербовые туники были черными, и красовалась на них половинка солнечного диска. И тот же самый рисунок украшал висевшие у седел круглые щиты.

Герб Безариона, символ предков Рендалла.

– Кто такие, волчья сыть? – закричал еще издали один из всадников, а остальные потащили из ножен мечи.

– Путники, – ответил Олен.

Заплескала под копытами вода, и через мгновение Рендалл и Харальд оказались в полукольце из конских морд. Повеяло крепким запахом лошадиного пота, стало понятно, что хирдеров не более двух десятков.

Рыжий зашипел, прижавшись к земле, оскалил острые клыки.

– Да ну? – прищурился предводитель, светлобородый и круглолицый. – Какие путники в такое время?

– Мирные, – со значением проговорил Харальд и положил ладонь на эфес меча.

Хирдеры заржали дружно, точно по команде, на обветренных физиономиях появились улыбки.

– Ну, насмешил, – сказал предводитель, после чего звучно высморкался на землю. – Это сейчас-то? Откуда вы такие взялись и куда едете? – Взгляд его стал жестким, давая понять, что шутки кончились.

– С востока, из орочьих земель. И движемся в Терсалим, – ответил Олен.

– И зачем?

– По личной надобности.

Рендалл понимал, что вдвоем с Харальдом они перебьют этих парней без особых проблем. А тех, кто ухитрится вырваться из ложбины, легко нагонит и прикончит сиран. Но оставлять позади себя очередную груду трупов он не хотел и намеревался уладить дело миром.

Если только не дойдет до крайности…

– Издалека вы, – протянул предводитель. – По личной надобности… Подозрительно это все… И как только через восточные пределы прошли? Там тердумейцы развлекаются, а они убивать любят, волчья сыть.

Олен пожал плечами, как бы говоря: как-то прошли и никаких тердумейцев не видели.

– Да лазутчики это! – вмешался еще один хирдер, узколицый и носатый, с «заячьей губой». – Посмотри на их хитрые рожи! И куда третий делся, которого мы видели?

Сирана все же успели заметить.

– Да вы что, парни, с ума съехали? – сказал Олен с улыбкой. – Какие лазутчики? Вы же слышите, как я говорю? Разве местные так разговаривают? Я вообще родом из графства Файн. А вы откуда?

– Я из Ахерна… – пробасил здоровяк с носом картошкой и круглыми голубыми глазами. – Земляки почти!

– Эй, тихо там! – остановил предводитель начавшееся братание. – На лазутчиков вы и правда мало похожи. Больно заметные. Да и кот этот, – любопытный взгляд достался оцилану. – Но видит Азевр, что-то тут нечисто. Больно уж вы на колдунов смахиваете. А, парни?

Парни загудели, давая понять, что они полностью согласны.

– Где вы видели чародеев с мечами? – поинтересовался Харальд. – Без свиты, и так далеко от городов?

– Кто их, в смысле, вас, знает? – ответил предводитель неопределенно. – Жить захочешь – на все пойдешь. А в землях Синей Луны согласно ре-скрип-ту, – последнее слово он выговорил по слогам, – регента, да продлятся дни его навечно, любое колдовство запрещено. Магов надлежит ловить, лишать способностей, после чего, согласно мере их злодеяний, либо отпускать, либо сажать в терсалимский зиндан… Таков новый порядок, и мы его должны поддерживать.

Всадники гордо выпрямились в седлах, лица стали важными, словно у таристеров, что пришли в храм на службу.

– А кто будет решать, чародеи мы или нет? – спросил Олен. – И лишать способностей так, чтобы не убить при этом?

– На то особые люди есть, ученики самого консула, – многозначительно поднял палец предводитель. – Мы вас к одному из них отвезем, прямиком в Сиппори, а он уж решит, чего с вами делать.

– В Сиппори? – Олен бросил быстрый взгляд на Харальда и отрицательно покачал головой: мол, драться не будем.

Странник по мирам еле заметно кивнул, давая понять, что намек понял.

Сиппори находится на западе, неподалеку от Терсалима, и какая разница – ехать туда одним или в компании охраны?

– Ну так что, сами пойдете? Или как? – спросил предводитель, а на лицах его воинов отразилась надежда – вдруг удастся подраться?

– Поскольку вины за нами никакой нет и бояться нам нечего, клянусь Селитой, мы пойдем сами, – заявил Олен. – Вот только не хотелось бы расставаться с оружием. Слишком оно нам дорого…

– Рехнулись, что ли? – вновь влез обладатель «заячьей губы», лицо его исказилось от ярости. – Да вы кто…

– Остынь, Дарик! – рявкнул предводитель. – Куда лезешь, сыть волчья? – И он задумчиво огладил бородку. Кинул оценивающий взгляд на Рендалла, потом на Харальда. Опытный воин способен по тому, как стоит противник, как висит на поясе его меч, определить, стоит ли затевать свару. – Хм… ну, вообще такое не положено. Но я думаю, что вас мы оружия не лишим…

– Хорошо иметь дело с умным человеком, – сказал Харальд и улыбнулся так, что с лиц хирдеров улыбки пропали.

– Ладно, двинулись, – распорядился предводитель, нахмурившись. – Нечего тут лясы точить.

Олен забрался в седло, под удивленными взглядами на круп лошади вскочил Рыжий. Сел верхом Харальд, и они поехали дальше на запад в кольце стражи, точно благородные таристеры.

Предводитель, надо отдать ему должное, расставил своих воинов с умом. Трое умчались в дозор, еще трое отстали на пару сотен локтей. Остальные разбились на две группы. Та, что поменьше – впереди чужаков, та, что побольше, с командиром – позади. Вроде бы и не зажали со всех сторон, но убежать довольно сложно, да и все время под наблюдением.

Ехали без особой спешки, рысью. На ночлег остановились на постоялом дворе в большом селении. Осознав, кто именно явился к нему в гости, хозяин заведения спешно бросился навстречу всадникам. Согнулся в поклоне, бормоча что-то раболепное, едва не целуя сапог предводителя.

Похоже, здесь хорошо усвоили законы нового порядка.

Кормили Олена и Харальда наравне с остальными, вооружены они были точно так же, как и стражники, так что только очень внимательный взгляд разобрал бы, что тут есть конвоируемые и конвойные. На ночь предводитель выставил стражу – двоих у двери, еще двоих – у коновязи.

– Может быть, удерем? – предложил Харальд, когда стало ясно, что ночевать придется в общем зале на лавках.

Олен поглядел на спутника:

– Зачем? Чтобы они уверились в том, что мы лазутчики и чародеи?

– Ну, надеюсь, ты знаешь, что делаешь. – Странник по мирам покачал головой и принялся укладываться.

Ночь прошла спокойно, а утром они поехали дальше. Потянулись густонаселенные места, степь уступила место полям и рощам. Попадавшиеся навстречу поселки стали куда больше и богаче. Начали встречаться строения в два этажа, настоящие усадьбы, ну а тракт перестал быть пустынным.

Они все ближе подъезжали к сердцу поверженной империи.

Там, где диск земли пересекается с куполом неба, синий цвет последнего бледнеет, делается серебристым. Краевой океан, что опоясывает земли Алиона, тут похож на масло, такими густыми делаются его волны. Они лениво облизывают блестящую поверхность уходящей в неизмеримую высоту стены, и мертвым кажется шум этого вечного прибоя. Ни одна рыба не заплывает так далеко от суши, ни одна птица не долетает до края мира, и даже облака не осмеливаются доходить сюда.

Замкнут в кольцо Серебряный пояс, что по преданию скрепляет нижнюю и верхнюю половинки Алиона, не дает ему рассыпаться под напором Внешней Тьмы. Никакой мудрец не скажет, где находится та пряжка, что держит его, а если скажет, наверняка соврет.

Но сегодняшним утром вечный покой края мира оказался нарушен.

Волны на мгновение затихли, когда на них обрушился свистящий вихрь, и из него выступил высокий мужчина в сине-белом плаще. Глаза его полнило светлое пламя, черты лица плыли, словно не могли решить, какими им стать, а в руке был зажат толстый посох.

Вслед за первым гостем явился второй, и откуда он взялся – не сказал бы и самый лучший наблюдатель. Просто над морем сгустилось облако тьмы, и в нем шевельнулось нечто еще более черное. Вспыхнули неистовым рубиновым пламенем два ока, качнулся непонятно на чем висевший колокол без языка.