Текст книги "Менеджер континуума"

Менеджер континуума
Дмитрий Луговой

© Дмитрий Луговой, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Часть 1

Пролог 1

Маленькая кошка по кличке Варежка, радикального мышиного цвета, лениво, как это свойственно всем домашним кошкам и котам, наблюдала с безопасного подоконника за огромным дворовым псом. Барбос, числящийся по своему собачьему паспорту как Добрыня Никитич, а в шутку прозванный Бегемотом Чемодановичем, увлечённо зарывался на глубину своего совсем не маленького роста. Его без малого центнерная тушка уже почти полностью скрылась за валом выбрасываемого песка, а пёс продолжал самозабвенно углубляться в недра двора.

Кошке уже совсем было наскучило наблюдать изыскательские работы, и она всерьёз, было, задумалась о том, что же лучше – пойти поспать на другом подоконнике, куда как раз переползло тёплое солнышко, или же сходить и отведать первого послеобеденного полдника. Как вдруг собак неожиданно вылетел вперёд хвостом из своей «делянки», и, перекувыркнувшись в воздухе, с размаху плюхнулся на пузо через три метра и триста децибел испуганного визга.

Кошка заинтересовалась.

Однако Добрыня, не смотря на необычный для его комплекции прыжок, а может и принудительное катапультирование, казалось, тут же пришёл в себя. Помотав головой из стороны в сторону, он поднялся на лапы и, как ни в чём не бывало, протрусил обратно к яме. Впрочем, на последних шагах осторожность взяла своё, и он аккуратно, наклонив по-собачьи голову и оттопырив левое ухо к зениту, заглянул в яму.

Несколько секунд ничего не происходило. Варежка заскучала.

Вибрация началась неожиданно. Казалось, что под домом замурчал неизвестный науке зверь – этакий слонокот. То есть размером со слона, конечно, но со встроенным кошачьим мурчальником. А из злополучной ямы в то же мгновенье начало выбираться подозрительное марево, постепенно обволакивая так и застывшего на краю пса. На несколько секунд странная субстанция замерла, потом помутнела и двинулась дальше в сторону огороженного сеткой-рабицей загончика для домашней птицы. Собак же с размаху сел на хвост и изобразил настолько типичный фейспалм, что наблюдай за ним не кошка, а человек, ни за что бы ни поверил своим глазам.

Дымка же, без труда проникнув сквозь преграду, таким же манером обволокла пернатое население двора. Но, ни куры, ни утки замирать отчего-то не захотели и продолжили увлечённо разгребать землю в поисках чего-нибудь съедобного. Непонятная субстанция отпрянула от птичника, собралась в клубящееся облачко и исторгла из себя несколько щупальцеподобных отростков. Одно из них явно нацелилось на облюбованный кошкой подоконник.

Кошка насторожилась. Правда, до сих пор, двойной стеклопакет представлялся ей незыблемой границей, защищающей её как от непогоды, так и от посягательств излишне любопытных уличных обитателей. Но явное внимание непонятной штуковины ей не нравилось. Как оказалось не зря. «Тучка» втянула в себя все щупальца и одним рывком оказалась рядом с Варежкой, просочившись через стекло.

Через несколько мгновений странная субстанция таким же образом покинула дом. Ещё раз прикинувшись туманным осьминогом повисела посреди двора, но не найдя больше живых существ, съёжилась, посветлела, став практически прозрачной, и забилась куда-то под ступеньки крыльца. Поддомный слонокот взмуркнул в последний раз как-то по особенному, с надрывом, и резко затих.

Добрыня и Варежка встретились взглядом и замерли, разделённые теперь друг от друга только стеклом…

Пролог 3

– А я тебе говорю, надо сразу ему всё рассказать.

– Ну да – и в дурку!

– Ладно тебе, он вполне адекватный!

– Тогда нас в дурку!

– Что ты заладила: «в дурку, в дурку!». Слово-то какое дурацкое!

– Тавтология!

– Чего?!

– Чего слышал!

– Да что мы с тобой сцепились, как кошка с собакой!

– Кхм…

– Н-да уж…

– Нельзя вот так ему всё вывалить.

– А как тогда?

– Не знаю. Думать надо… Что-то он совсем не хочет в себя приходить. Нас-то с тобой сразу отпустило. Ладно, разберёмся по ситуации…

Пролог 2

Хороший сегодня был день. Апрельское солнце наконец-то справилось с остатками зимы, разогнало нависавшую и порядком уже поднадоевшую хмарь и вовсю шпарило горячими лучами, даже не растапливая, а сразу испаряя остатки грязного снега. Доблестное «Авторадио», в лице не менее доблестных Мурзилок, с утра поглумилось над синоптиками, обещавшими на десять дней вперёд похолодание и мокрый снег. Я ехал домой, открыв все окна в машине, и наслаждался Настоящей Весной и долгожданной Пятницей. Причём слово «пятница» с заглавной буквы не потому, что это известный кореш Робинзона Крузо, а потому, что как заявляют вышеупомянутые Мурзилки – это самое дорогое, что есть у каждого из нас – Пятница – конец рабочей недели. Двадцать километров от города до дома пролетели в один миг. Вот почему так? Когда хорошей погоды нет, и не предвидится – дорога тянется как резиновая, а если душа поёт, хочется ехать и ехать, а тут раз – и дома. Несправедливо!

Наша деревня как будто вымерла. Видимо к концу дня даже пенсионерки, наверняка не преминувшие вылезти на улицу под первое по настоящему тёплое солнышко, обменяться «свежачком», обойти свои владения, уже устали и забились обратно к намозолившему глаза и уши, но такому родному телевизору.

Последним аккордом радостно-дорожного настроения я лихо припарковался в огромную лужу перед домом. Тут же руки зачесались схватить на огороде лопату и прокопать канавку для талой воды. Как в детстве. Может ещё и щепочек наперегонки запустить.

Мой пёс, труднопроизносимой на трезвую голову породы Бернский Зенненхунд, против обыкновения не выскочил меня встречать. Странно. Хотя, почему, странно? Вон какую ямищу выкопал. Чует, наверное, что достанется на орехи, вот и прячется где-нибудь. А вот кошка Варежка, она же Варька, Варёк, Тварь, Авария, Варенец – в зависимости от настроения – как раз блюдёт с подоконника. Подожди, Варёк, сейчас накормлю. Дай только с лужей разобраться.

Пару раз окликнув Добрыню, но, естественно, не получив ни привета, ни ответа, я отыскал лопату, намертво вросшую в слежавшийся снег напополам со льдом. Расшатать и выдернуть инструмент с наскока не получилось. Потом ещё раз… и ещё – не получилось. Эх! Видно судьба луже и дальше красоваться перед домом.

С досады я со всей силы пнул по черенку ногой, и, в тот же момент, не удержавшись, поскользнулся на опорной ноге и поехал лбом вперёд на возвращающийся после удара черенок. Встреча «в верхах» прошла успешно. В смысле встреча моего лба и верхушки лопаты – встретились. Проклятая лужа! С неё всё началось. Аж в глазах какая-то пелена образовалась, и ноги задрожали, как будто землетрясение случилось. А вокруг всё темнеет и темнеет. Вот приложило-то!

Последнее что запомнилось – как я успел ухватиться за злополучный черенок, который, не выдержав всех испытаний, выпавших на его долю, и с сухим треском обломился где-то на границе льда.

Глава 1. Блюдечко… с каёмочкой

– Фу, Добрыня! Фу!!! Да отвали же. Хватит меня уже вылизывать!

Пёс, из лучших побуждений мало того, что обслюнявил мне всё лицо, так ещё и обмусолил, попутно воротник куртки. Хотя куртку всё равно теперь в чистку отдавать – я умудрился плюхнуться в самую грязь, до полной кондиции замешанной собачьими лапами. У, треклятая лопата! Чтоб ты сгорела, провалилась и покрылась плесенью. Фиолетовой… в крапинку.

Не глядя, через плечо, я ткнул в сторону лопаты весьма неприличный интернациональный жест. Тот самый – из кулака и среднего пальца. А заодно уж, не разжимая комбинации, и в сторону первопричины – лужи. Что б тебе вскипеть и камышами порасти!

О-хо-хонюшки! Хватит разлёживаться. Кряхтя, как столетний дед, я с трудом поднялся с земли, заодно пытаясь нащупать на лбу последствия встречи с лопатой. Последствий не было, по крайней мере, физически ощутимых. Ни шишки, ни ссадины не нащупывалось. Зато одно последствие прямо вопило о себе и заставляло усомниться в том, что я уже пришёл в норму – кошка, которая так и сидела на подоконнике, но при этом вытаращила глаза «по семь копеек» и недвусмысленно вертела лапой у виска.

Я застыл. Куснуть себя за ладонь, что ли? Ай, зараза! Больно же! Ну и кто тут не в своём уме?

Я снова поднял глаза к окну, только Варежка уже покинула наблюдательный пункт и скрылась из виду. Ладно, спишем на воображение.

Однако машину-то я не закрыл. А сколько провалялся – вообще не понятно, хотя, судя по всему, не очень долго. Всё желание окунуться в детские забавы куда-то пропало. Возможно отправилось вдогонку за хорошим настроением. Неспешно обходя вокруг дома, я нашарил в кармане брелок с ключами от машины и в очередной раз замер.

Машины не было… не было видно.

На абсолютно сухой площадке перед домом, из потрескавшейся как после недельной засухи земли, сплошной стеной стояли заросли двухметрового рогоза, правда с поникшими, будто подмороженными или ошпаренными кипятком листьями. Ошпаренными?!! Я бросился назад. И, кажется, уже представляя, что увижу, совсем не удивился, увидев на том месте, где стояла лопата обугленно-закопченную дыру в земле, из которой торчало нечто весьма отвратительное на вид фиолетового цвета с редкими жёлтыми вкраплениями.

Приплыли.

Заниматься повторно членовредительством не хотелось. Поэтому, ни кусать, ни щипать я себя не стал. Не говоря уж о более радикальных мерах – например, молотком по пальцу. И так всё вокруг было абсолютно реальным. Ни в одном сне или обмороке такой чёткости и ясности не бывает. Вон самолёт летит – инверсионный след чуть сносит ветром, синица тинькает – что-то припозднилась, Добрыня сидит в двух шагах от меня – пасть раззявил в собачьей улыбке, глаза хитрущщие: «Давай, хозяин, в мячик поиграем, а?!».

– Эх, Добрыня, Добрыня! Ты-то что молчишь? Не видишь – с хозяином чёрт-те что творится?

– А что, сразу, Добрыня? Я, может, сам ох… офигел?

Это стало последней каплей. Всё – я сдаюсь. Уже согласен, что у меня была волшебная лопата, сломав которую я могу осуществить любое своё желание. Вот сейчас как проверю! Так-так… Хочу миллион долларов! Нет, миллион мало – хочу десять миллионов долларов!!!

Тишина.

Может, я как-то неправильно желаю? Или желание уже исполнилось? Вдруг в каком-нибудь суперинвесткредитакционерном банке на моё имя сам собой открылся счёт (надеюсь не кредитный под сто процентов годовых), на котором и лежат сейчас мои миллионы? А если вот так – хочу десять миллионов долларов сейчас же, вон там под яблоней. В зелёном чемодане. Чемодан на колёсиках… с выдвижной ручкой. Доллары в нём аккуратными пачками. А лучше евро. Такие новые сотенные бумажки по тысяче штук в каждой пачке… Ну! Давай, появляйся уже!

Есть такая хижина у индейцев… Причём сразу без крыши. От рождения. Почему-то вспомнился Александр Иванович Корейко, который в ранней молодости хотел найти кошелёк в сточной канаве. И далее по тексту – миллион на блюдечке с золотой каёмочкой.

Я оглянулся. Дыра от лопаты никуда не делась. Более того – фиолетовая плесень потихоньку начала выползать через край, но, столкнувшись с яркими солнечными лучами, нерешительно замерла на месте. Что ж. Сложим два плюс два. Получается три – три желания, или чуда – как будет угодно. Лопата – раз, лужа – два, собака – три. Кстати, собака!

– Добрыня, иди ко мне! Ау! Чемоданчик!..

Не тут-то было. Опять куда-то улепетнул. Да если бы и на саамам деле смог разговаривать – вряд ли бы сам побежал прятаться.

В общем, поймал старик золотую рыбку, зажарил её и съел. Да ещё потом неделю плевался – уж больно костлявая оказалась. Так и я свои три желания профукал. Не знаю уж, какими там законами физики-химии-биологии руководствовалась моя лопата, но, видимо, как говорят фантасты-фэнтезийщики, «маны» у неё хватило только на три выстрела.

* * *

Проблема с камышом, то бишь с рогозом решилась просто. Видимо лужа настолько сильно кипела, что несчастные растения сварились на корню. К тому моменту, как я опять показался из-за дома, он весь уже опал, и устилал дно бывшей лужи, которое, впрочем, уже опять было наполовину заполнено водой. Хорошо ещё никто из соседей не видел. Тут явно даже ГМО отдыхает, не говоря уже об Иване Владимировиче. Который Мичурин. А так – лежит себе и лежит что-то в луже – может это я сам прошлогодних былок на ближайшем пруду нарезал, чтобы лужу загатить.

Противнее всего было то, что я уже ничему не удивлялся, а принял как нечто само собою разумеющееся. Совсем не обидно было бы, если всё произошедшее было бы бредом, сном, потерей сознания от удара по голове. А так – вот выпал мне почему-то такой уникальный шанс, а я его прошляпил. Интересно – если бы я знал про три желания – то что бы загадал? Банальные десять миллионов? Мир во всём мире? Нескончаемую бутылку/банку/крынку с живой водой и молодильными яблоками? Что уж теперь гадать… Я слонялся по двору, словно в ожидании нового чуда, всё ещё не решаясь зайти в дом. Блин! А у меня там кошка не кормлена… Ну может ещё разочек, а? Где вы там космическо-параллельно-потусторонние силы, ау!

С досады я наподдал носком ботинка песчаный холмик. Песок, на мгновенье взлетев, тут же присыпал место упокоения лопаты. В ответ на сие действо загадочная плесень фукнула сиреневым дымком и осыпалась обратно в яму. Естественно, не оставив после себя никаких следов. Вот я тупой! Может хоть новый вид плесени удалось бы открыть… Хотя – какой из меня биолог? Ну, сказали бы учёные спасибо в каком-нибудь НИИ, и что? А может и не в НИИ, и не спасибо, а суровые дядьки в штатском серьёзно бы интересовались – к какого возраста я начал интересоваться особо опасными биологическими отравляющими веществами.

Всё, хватит на сегодня. Пора кормить зверинец, включая себя любимого, отдать положенные пару-тройку часов дани зомбиящику, и – спатеньки.

* * *

Засыпалось плохо. Где-то на границе между сном и явью надоедливо болталась мысль: «А вот если бы… А может вот так попробовать…". Всё произошедшее в конце дня совсем перестало казаться нереальным, и в то же время, гулко топая пульсом в висках, припёрлась огромная жаба с целью немного подушить и поиздеваться над упущенными возможностями. В те же редкие минуты, когда сон, наконец, брал верх, мне мерещились зелёные чемоданы, плешивыми пятнами покрытые жёсткой, похожей на шерсть фиолетовой плесенью. Чемоданы активно отращивали паучьи лапки и огромные жвала, и устремлялись, слава Богу, мимо меня, в атаку на заросли рогоза, заполонившего всю нашу улицу, насколько хватало глаз. Причём, вместо листьев у рогоза росли неимоверно вытянувшиеся, но при этом – я знал это – самые настоящие буржуйские денежные знаки, имеющие хождение по обе стороны атлантического океана. Я попытался остановить это безобразие, схватив лопату с целью разогнать чемоданы, но мои ноги тут же провалились в яму, до краёв наполненную почему-то не плесенью, а (вот ужас-то!) гречневой кашей со шкварками. Учитывая, что я гречневую кашу терпеть не могу… уфф! Я попытался вылезти из ямы, используя вместо опоры многострадальный черенок. Выбраться-то мне удалось, только лопата, издав на этот раз не треск, а какой-то жалобный стон, разлетелась щепками по всему двору, причём как металлическая, так и деревянная её части.

Один – самый маленький чемоданчик, отстал от стаи и жалобно тёрся о мои ноги. Лапы у него были совсем не паучьи, а скорее кошачьи, а маленькие, совсем не страшные жвала терялись на фоне огромных зелёных и очень жалостных глаз. Я подхватил его на руки, прижал к себе… и проснулся.

Четыре здоровущих круга со светящимися зелёными ободками пялились на меня откуда-то с высоты шкафа. Не успел я облиться холодным потом, как сообразил, что спросонья принял за неведомое четырёхсветящеглазое чудовище электронные часы, как раз стоящие на шкафу и показывающие ровно полночь. Обычно я их отключаю с вечера пятницы до вечера воскресенья, но сегодня, со всеми этими чудесами совершенно об этом забыл.

Чемоданчик из сна тоже вполне ожидаемо трансформировался в Варежку, которая пригрелась у меня на груди. Видимо кошка почувствовала состояние хозяина, и пришла по-своему – по-кошачьи помочь и успокоить, полежав на груди и промурчав колыбельную песенку. Я благодарно погладил серую по спинке, вызвав некоторое повышение муркогромкости, и снова начал проваливаться в сон. На этот раз без чемоданов и прочей чепухи.

* * *

Следующее пробуждение было гораздо более спокойным. Если что-то и снилось, я совершенно об этом не помнил. Часы показывали начало четвёртого. Все вчерашние события уже казались какой-то неудачной шуткой, а то и вообще приснившимся кошмаром. Варька куда-то свалила, и мне стало зябко. Повернувшись на бок и закутавшись в одеяло, я совсем почти уже заснул, как где-то на грани слышимости прорезались голоса. Хоть я и был в доме один, не считая четырёхлапых обитателей, в ночной тишине можно было услышать беседу прохожих с улицы, поскольку дом отделял от тротуара очень узкий – не больше двух метров палисадник. Немного необычным было то, что если один голос был явно мужской, то второй однозначно принадлежал маленькому ребёнку. А точнее – девочке лет пяти-шести. Вот, блин, взрослые – в такую рань, или, ещё хуже – поздноту, ребёнка по улице таскают. Хотя, какое мне дело – может они с поезда ночного слезли. Между тем голоса не удалялись. Ну, вот ещё не хватало – у меня под окнами болтать. Шли бы уже домой – ребёнку спать пора. Вставать и смотреть, кто это там под моими окнами обосновался, совсем не хотелось. Но и сон окончательно улетучился. Я прислушался, но голоса всё равно сливались в один общий гул, и слова разобрать было сложно. Причём если звонкий девчачий голосок произносил что-то почти на грани распознавания, то басок разобрать было практически не возможно. До полного счастья мужской голос показался мне до боли знакомым, хотя я, убей, не мог вспомнить, кому он принадлежал.

Я напрягся ещё сильнее, прислушался, казалось бы, до боли и звона в ушах. И тут в них самых, ушах, то есть, что-то звякнуло, в мозгах (многострадальная моя голова) что-то щёлкнуло, и я понял, где я слышал мужской голос. Добрыня!

В тот же благословенный миг мой слух обострился, наверное, в десять раз…

– Во-вторых, в это время у людей самый крепкий сон, – детский голосок – стопудово Варежка.

– А в третьих? – это Добрыня.

– Есть в третьих. Я его почти три часа усыпляла.

– А в-четвёртых, конспираторы, – пришла и моя очередь подать голос, – я уже не сплю! Слышишь, Варенец, ну-ка чеши сюда. Говорить будем…

Через несколько секунд тишины, я уж испугаться успел – а вдруг опять ошмыг выйдет – раздался характерный звук мягкого прыжка (скорее всего с подоконника) и мягкий топоток кошачьих лапок по полу. Серая задрыга вспрыгнула ко мне на кровать, встала передними лапами ко мне на грудь, и вопросительно уставилась мне в глаза.

Я же, подготовленный вчерашними событиями вообще к чему угодно, машинально гладил кошку и млел от счастья – ЧУДО, оно всё же существует!

Глава 2. Менеджер континуума

– Ну, рассказывай, – я, наконец, собрался с мыслями и приготовился выслушивать весьма интересную информацию.

– А чего рассказывать-то?

– Эй, эй! Меня тоже возьмите! – Судя по мелькавшей тени за окном, собак умудрялся в нетерпении подпрыгивать выше подоконника.

Пришлось вставать и топать по холодному полу к входной двери. Кошка решила, что на кровати ей будет лучше и осталась. Я вышел на веранду и с наслаждением вдохнул запах настоящей весны. Открыл входную дверь. Добрыня, до этого приплясывавший на ступеньках, ткнулся холодным мокрым носом мне в руку и сунулся в дом.

– Стой! Куда ты ломишься? – Варежка всё же соизволила присоединиться к нам. – У тебя лапы грязные.

Добрыня замер и виновато завилял хвостом. Я же изумлённо уставился на кошку – вот уж не подумал бы, что её это будет волновать в первую очередь.

– Ладно, чего уж там – всё равно завтра убираться. Пойдём на кухню. – мне так приспичило побыстрее разобраться в происходящем, что обращать внимание на такую мелочь как грязный пол совсем не хотелось.

Мы переместились на кухню. Варька в два прыжка забралась на своё любимое место – на самый верх кошачьего комплекса, который я в порыве рукодельности соорудил ей как то длинными новогодними праздниками. Добрыня сунул, было, нос в кошачью миску, но получил сверху недовольное «пф-ф-ф» и разлёгся на тёплом полу поближе к холодильнику. Я присел на диван.

– А вы, правда, разговариваете? – глупый, в общем-то, вопрос, но, как то сам собой сорвался с языка.

– Нет, – Варька завозилась, поудобнее устраиваясь на своём насесте. – Мы транслируем. Если хочешь, можешь назвать это телепатией, только это не совсем верно. Мыслей читать мы не можем. Это как разговор «про себя». Просто надо чётко понимать, к кому ты обращаешься, и громко промыслить то, что хочешь сказать. Ты, кстати, тоже так можешь.

– Вот, ёктель! А я точно не съехал с катушек? – кошка с собакой молча переглянулись. – То есть лопата всё же была волшебная?

– Причём тут лопата?

– Ну как – я стукнулся, она сломалась, потом плесень, камыш, вы вот…

– Всё немножко не так. Вернее совсем не так. Ладно… наводящие вопросы у тебя не получаются, поэтому я попытаюсь рассказать, как сама понимаю произошедшее.

Кошка рассказывала больше часа, а мы с Добрыней слушали её не перебивая и даже, по-моему, не шелохнувшись. У меня-то точно затекла спина, да и со стороны холодильника не доносилось ни одного шороха.

Если коротко, то ситуация складывалась примерно так: Добрыня, роясь на огороде, откопал неизвестную штуковину. Как она выглядит и каким образом попала к нам – непонятно. Может миллион лет пролежала, или зелёные человечки из космоса вчера подбросили, или ещё что… Самое главное, что когда пёс, тогда ещё просто пёс, попытался ухватить её зубами и вытащить на поверхность, она как-то активировалась и начала своё чёрное дело.

Видимо в программу этого артефакта было заложено нечто, позволяющее обнаружить в определённом радиусе живых существ, способных, или почти способных к восприятию и усвоению необходимой информации. В общем, эта субстанция нашла сначала Добрыню, потом птиц (которые, впрочем, не соответствовали необходимым характеристикам), следом добралась и до кошки. Поскольку информационная база была рассчитана на троих потенциальных реципиентов, а в округе больше никого не наблюдалось, эта штуковина затаилась и стала ждать. Дождалась. Меня естественно.

Как оказалось, артефакт не просто передавал какие-то знания и умения, но ещё и улучшал естественные возможности каждого организма. Насколько я понял, моим зверикам не просто добавилось извилин, но и передались такие способности, которым могли бы позавидовать многие светила современной научной мысли. Варёк, например, получила какие-то немыслимые энциклопедические знания, причём некоторые из них она даже не знала куда можно применить и способности прецизионного прогнозирования (это не я сказал – это она сама так выразилась). Добрыня же получил какой-то загадочный Поиск, что, как заявила серая, просто соответствовало его собачьей сущности и было значительно расширено. Что касается меня, то…

Когда Варежка выразилась, или, вернее, обозвала мои новые способности, я даже в недоумении помотал головой – Менеджер Континуума.

– Менеджер… это как?

– А что, здорово мы название придумали? – Добрыня радостно завилял хвостом.

– Ах, так это вы придумали! – за свою сознательную жизнь я сменил несколько видов деятельности, вот только от гордого звания «менеджер» бежал, как от огня. Хотя в этом слове и ничего постыдного нет – переводится-то оно с буржуйского, как «управленец», или «управляющий», но в нашей стране его опошлили донельзя. Как вам такое – менеджер клининга… или – менеджмент муниципальной ассенизации. Хуже него только название профессии из полузабытых советских времён – обсериватель спичек. Между прочим, в государственном перечне рабочих профессий вычитал. И вообще – по-моему, в кошке проснулась тяга к чересчур заумным выражовываниям.

– Ну, знаешь ли, – в голосе Варежки явно слышалась обида, – называться магом в этой реальности, по-моему, смешно. И даже глупо.

– А что, есть и другие реальности?

– Не знаю, – кошка почесала лапой за ухом. Учитывая её нынешний уровень интеллекта, выглядело это, по меньшей мере, странновато. – Я так понимаю, что наши способности ещё пока до конца не раскрылись… или не усвоились. И вообще – это вопрос не ко мне, а к Добрыне. Он у нас поисковик, вот пусть и ищет.

– Так, стоп! – до меня наконец-то дошёл смысл происходящего, – то есть я теперь волшебник? Всамделишный?

– Ну, если тебе так хочется… – Добрыня опустил морду на лапы и с присвистом вздохнул, – а мне очень нравится менеджер-р-р.

– Слышишь, ты, бернский искатель, – дурацкое название уже начало меня злить, – а давай я тебе тоже кличку придумаю новую. Какой-нибудь Гугль Яндексович, а?

– А мне всё равно. Лишь бы пожрать давали. Кстати, мясо на ужин с душком было…

– Ладно, клуб юных филолухов, проехали. Вот скажите лучше – если я такой крутой, то почему вечером у меня ничего не получилось?

– А что ты вечером хотел-то?

– Ну-у… – я как-то сразу застеснялся, – денег хотел.

– Много?

– Много, – я почувствовал, что уши стали малиновыми и вот-вот задымятся, – десять миллионов. Евро.

– Мр-р-р-р… Так захоти, что ли, ещё разок.

– Хочу!

– И? – теперь в голосе кошки явно слышался сарказм. Добрыня тоже заулыбался.

Да что вы, издеваетесь, что ли братья меньшие? Вот здесь. И сейчас же! Без всяких чемоданов! Куча денег. Любых. Ну же!!!

Мой зверинец, уже не сдерживая себя, ржал на два голоса.

– И чего такого смешного-то?

– Просто пока тебе, как начинающему волшебнику нужно мануальное подтверждение желания. А то пожелаешь чего-нибудь такого, что потом и сам не рад будешь. Например, пошлёшь куда-нибудь кого-нибудь. Дошло?

Моё воображение очень живо нарисовало мне соответствующую картинку. Аж передёрнуло всего.

– Дошло… И какое же именно мне подтверждение изобразить?

– А то самое, которое ты первым и зафиксировал, когда очнулся.

И тут до меня дошло окончательно. Ещё раз попытавшись представить себе кучу денег, что получилось весьма абстрактно, я сложил нужную комбинацию.

Сразу же что-то чпокнуло под потолком, и на меня, и вокруг, как на незабвенном воландовском сеансе полетели-запорхали разноцветные бумажные прямоугольники, забиваясь во все щели. Но большая часть всё же собиралась у меня под ногами, и, когда я уже стоял буквально внутри «финансовой пирамиды», засыпавшей меня до пояса, деньги перестали сыпаться. А я всё стоял и тупо смотрел на свалившееся на голову богатство и держал не разжимая самый неприличный из интернациональных и самый интернациональный из неприличных жестов.

* * *

Спать совершенно не хотелось. И как тут заснёшь при таком-то богачестве? Да – тьфу на него – богачество. Это ж какие возможности открываются! И тут одна неприятная мысль проклюнулась через хаос остальных.

– А скажи-ка мне, Варь, сколько ещё таких как мы землю топчет?

– Нахождение на планете второго подобного артефакта можно оценить как 0,000017%. А если таковой и существует, то вероятность его обнаружения вообще теряется в бесконечности.

– А откуда такая уверенность, да ещё и с такой точностью? Ты же сама не знаешь, с чем мы столкнулись.

– Ха, хочешь, скажу, сколько сегодня с 9—00 до 10—00 по Москве на землю попадёт солнечной энергии? С точностью до милливатта.

– Ты и это знаешь?

– Прогнозирую.

– Ну, хорошо, согласен. А просто так, других менеджеров, безартефактных нет?

– Просто так только кошки родятся, – выразился Добрыня и показал Варьке длинный розовый язык. Варежка изобразила спинкогнутость и когтевыпускаемость. Хотя, как мне показалось, отношения между ними сложились скорее шутливо-дружеские, чем классические кошко-собаковые.

– Так вот, насколько мне известно, в настоящий момент никого, кто обладает такими способностями среди живущих нет.

– Как же так! – я озадаченно почесал макушку, – а как же законы жанра? То есть – где злодеи, с которыми нам предстоит сразиться, чтобы спасти мир? Чёрные колдуны там, оборотни, или пришельцы с кольцами всевластья? С какой-то целью мы-то получились такими, какие мы есть?

– А вот этого я не знаю, – сейчас и Варежка казалась озадаченной. – Будем надеяться, что это знание не всплывёт в самый неподходящий момент.

А Добрыня только согласно присвистнул.

* * *

На улице рассвело. Я посмотрел на гору денег, показал ей «жест», и она просто исчезла.

Кстати, какое бы этому жесту название придумать? А то называть его исторически сложившимся словом язык не поворачивается… не литературно как-то. Ладно, пусть пока будет просто – жест. А там, глядишь, и совсем надобность отпадёт – что-то такое Варёк об этом говорила.

Чем бы таким заняться? Просто руки чешутся опробовать все мои возможности. Хотя, чует моя голова, серая хитроумность не зря такое название подобрала. Короче, холодная голова, горячее сердце и чистые… чисто исполненный жест. Ха!

С немалым трудом заставив себя отказаться от немедленных экспериментов, я за несколько минут накидал себе план действий на ближайшее будущее. Выглядел он примерно так:

– Выяснить, насколько хватает моих способностей. Есть ли какие-то ограничения по силе или длительности воздействия, нужно ли мне восстанавливаться после каждого успешного чародейства и т. д. и т. п.

– Пункт первый реализовать, желательно, без заметных и далеко идущих последствий.

– Придумать, как жить дальше.

Таким образом, «кто виноват?», мы худо-бедно прояснили. Осталось только выяснить «что делать?». К реализации первого пункта можно было приступать в любой момент. Но я очень серьёзно задумался над вторым. Первая эйфория уже прошла, и очень хотелось не наломать дров по неосторожности.

Ага, вот к примеру… Я сотворил себе кружку кофе с молоком и два горячих бутерброда – с копчёной колбасой и сыром, сверху присыпанных мелко порубленной зеленью. Бутерброды издавали такой аппетитный запах, что от холодильника, где лежал притихший Добрыня, донеслось жалостливое «У-ваф-ф!». Я покосился на пса и сотворил тазик с мелко порубленной говядиной.

Кошка изображала спящий режим.

Добрыня встал, понюхал предложенное угощение и неожиданно заявил:

– Ты бы, хозяин, это… кофе бы не пил, что ли.

Я покосился на кружку. Что-то мне кажется, или оттенок у напитка какой-то неправильный? Да и бутерброды уже не показались такими аппетитными. Вдруг я действительно сотворил что-то ядовитое?

– А что – что-то не так? – уж лучше в холодильнике порыться, чем сразу нарваться на второй пункт собственного плана.

Кошка приоткрыла левый глаз.

– Да нет, – Добрыня смачно зачавкал говядиной, – просто, говорят, он на здоровье плохо влияет.