Текст книги "Флоренс и Джайлс"

20

Ночью я снова бессонничала, потом предприняла еще одну фальшивую сновылазку, и с тем же результатом, что и прежде. Толкнув дверь в спальню Джайлса, я увидела братца, сладко спящего в своей кроватке, и мисс Тейлор, которая склонилась над ним и чуть не облизывалась. Она была так увлечена своей добычей, что не подняла головы и вообще ничем не выдала, что обнаружила мое присутствие. Так что я, постояв немного, оставила их и тихонько вернулась к себе. Я легла, но никак не могла успокоиться, меня била дрожь. Только под утро я провалилась в то, что лишь напоминало сон.

Все утро в классной комнате я не находила себе места от волнения. Вечером, вспоминая, что произошло днем, я пришла к выводу, что это было предвидение. От волнения я не могла сидеть спокойно и попросила у мисс Тейлор разрешения пойти в библиотеку и взять другую книгу. Эдгар Аллан По, которого я всегда любила, пожалуй, больше всех писателей, кроме, конечно, Шекспира, сейчас действовал на меня подавляюще. В моей жизни было теперь столько ужасного, что не хотелось еще и читать о подобном. Сбежав вниз по лестнице, я шла по коридору западного крыла, но вдруг оробела, боясь того, что могу увидеть впереди. Там, в тусклом свете (в этой части коридора не было окон, только лампа в конце), я рассмотрела зеркало. Прежде я бегала мимо, не обращая на него внимания, – к чему бы мне себя разглядывать почти в полной темноте? Но сейчас сердце мое бешено заколотилось, отчаянно затрепыхалось в груди, потому что я знала, что там увижу. Я замерла и постояла, раздумывая, не повернуть ли назад. Но любопытство, которое никогда меня не покидает, взяло верх над страхом, и я медленно, как во сне, стала подбираться к зачарованному стеклу. В первый раз я заметила, что на стенах висят картины: на тусклых полотнах изображены давно умершие предки моего дядюшки – пышные матроны и серьезные джентльмены в тугих воротничках и галстуках. Вот, наконец, и зеркало, совсем не маленькое, в тяжелой позолоченной раме вокруг квадратного запыленного стекла. И конечно, стоило мне, набравшись храбрости, поднять голову и посмотреть в глаза своему отражению, как я увидела ее. Она выглядывала из-за моего плеча и не улыбалась, но все равно торжествовала. Горящими глазами она уставилась прямо на меня. Она сделала глубокий вдох, будто вдыхая мой запах, потом высунула язык и быстро, как ящерица, облизнула губы – так быстро, что вы могли бы и не заметить, как она это сделала.

Признаюсь, я развернулась и бросилась наутек. Я бежала, бежала, стуча подошвами по натертому паркету, понимая, что это глупо, она не может за мной погнаться, ведь она заперта в том тусклом стекле, в своем крохотном мирке. Наконец я заставила себя остановиться. Прислонившись к дверному косяку, я немного отдышалась и серьезно поговорила сама с собой. Та женщина была в зеркале. Она не могла выбраться, сбежать оттуда и не могла причинить мне зла напрямую. Непонятно как и почему, но я это знала наверное, это было так.

Энергично развернувшись, я отправилась по коридору в обратный путь. Подходя к зеркалу, я низко опустила голову, чтобы не встретиться с ней взглядом, но, поравнявшись, не смогла устоять. Подняв глаза, я посмотрела на нее. На ее губах я увидела все ту же улыбку. Постаравшись поскорее миновать зеркало, я наконец очутилась в библиотеке и рухнула в свое любимое кресло в полном изнеможении от этого кошмара. Я скорее лежала, чем сидела, пытаясь прийти в себя, но тут мой бесцельно блуждающий взгляд наткнулся на это – на стене над камином. Конечно, я провела в библиотеке полжизни и тысячу раз его видела. Я даже поняла, что по-своему любила его, это зеркало, самое большое в доме, самое великолепное. Любила за то, что в нем видела вторую такую же прекрасную комнату, потому что при взгляде в него число книг вокруг меня удваивалось.

На этот раз все оказалось в точности, как я предполагала, так что я даже и не отшатнулась в ужасе. Я просто поднялась и, как зачарованная, как будто во время одной из своих ночных прогулок, прошла через всю комнату и встала перед ней.

– Ты грязная, мерзкая ведьма, чудовище, – процедила я сквозь стиснутые зубы, но почему-то мне казалось, что я не выговариваю слова вслух, что они остаются заключенными во мне, как она была заключена в зеркале.

Вслух я говорила или нет, она меня явно услышала или прочитала мои мысли, и губы ее искривила все та же хорошо знакомая жестокая усмешка, а потом мне показалось, что она силится выговорить что-то, отвечая мне. «Джайлс, – прочла я по ее немым губам. – Джайлс».

Я повернулась к ней спиной, чтобы она не злорадствовала, видя мое смятение, ужас, пробиравший меня до мозга костей и готовый разорвать мне сердце! Укрывшись за книжной полкой, я немного успокоилась и начала перебирать книги, притворившись, будто выбираю, что бы почитать. Правда, на самом деле тусклая позолота на корешках плясала у меня перед глазами, а слова казались лишенными смысла, как если бы были написаны на санскрите. Я наугад схватила три или четыре книги и вышла из комнаты, потому что сидеть и читать у нее на виду было бы слишком смутительно.

Я уже проделала весь путь до лестницы, мимо ее сторожевого поста в коридоре, и только тогда мне открылся истинный смысл происходящего. Только сейчас я осознала ужасную вещь: зеркала висели и стояли по всему Блайт-хаусу. В каждой из комнат имелось хотя бы по одному зеркалу, а кроме того, во всех коридорах и на лестницах. И мне не нужно было обходить весь дом и заглядывать в каждое из них, чтобы сказать наверняка: она заселила их все, все до последнего, и отныне, куда бы я ни пошла, она будет шпионить за мной по всему дому и нет теперь в Блайт-хаусе ни единого места, где бы я могла безнадзорничать, оставшись наедине.

Никто из тех, кому не довелось пережить подобное (а скажите на милость, разве хоть кому-то из обитателей мира сего, кроме меня, выпала такая доля?), не может представить себе, каково это, постоянно находиться под наблюдением чужих глаз. Проходя по коридорам, я ежилась, ощущая на себе ее пристальный взгляд. Я ела и при этом помнила, что за спиной у меня зеркало, так что мисс Тейлор, сидевшая напротив, могла видеть меня сразу с двух сторон – у нее в буквальном смысле были глаза на затылке. Она появилась даже в маленьком зеркальце, которое стояло на туалетном столике в моей спальне. Из чувства протеста я развернула его к стене, чтобы не доставлять ей удовольствия видеть меня раздетой, но и не переодеваться в полной темноте.

Я недоумевала, почему Джайлс не может видеть шпионов, расставленных ею повсюду. Объяснение могло быть только одно: злодейка просто не желала, чтобы он их видел. Меньше всего на свете ей нужно было пугать этого ребенка, ведь в ее планы входило приучить его к себе и завоевать доверие, а потом обманом увезти из Блайта-хауса. Хуже того, разговоры с Джайлсом на эту тему (я заговаривала с ним об отражениях еще раз или два, прежде чем окончательно сдаться) только укрепляли его уверенность в том, что я становлюсь странной, и он отдалялся от меня, попадая прямиком в ее алчные лапы. В то же время коварная ведьма сделала свои зеркальные воплощения, своих стеклянных шпионов видимыми для меня, потому что хотела не только следить за мной, лишив возможности что-то предпринять против нее, но и желала, чтобы я знала об этом и испугалась, опустила бы руки.

Я поймала себя на том, что походка моя стала скованной, плечи постоянно были напряжены, руки и ноги двигались механически. Лицо превратилось в застывшую маску. Все мое тело приспособилось к жизни в новых условиях, я изо всех сил старалась не выдавать своих мыслей и чувств и казаться беззаботной. Мое общение с Джайлсом теперь еще больше осложнилось, ведь, даже когда гувернантки не было рядом, ее зеркальные шпионы повсюду подстерегали нас, подглядывали и подслушивали.

Дня через два, впрочем, я с облегчением вспомнила, что есть в доме одно место, укрытое от глаз вездесущей новой гувернантки. Если, выйдя из библиотеки, я поворачивала налево, то попадала в тот самый коридор с зеркалом на середине пути, а оттуда к середине дома, холлу, гостиной и кухне. Но, свернув направо, я попадала прямо к подножию западной башни, моей башни. Там в коридоре не было зеркал! Более того, и на лестнице, ведущей к моей высокомнате, тоже не было ни картин, ни зеркал. По-видимому, когда башней перестали пользоваться, их поснимали – об этом говорили светлые прямоугольники на стенах там. Моя комната в башне также радовала отсутствием зеркал, там для этого даже не было места из-за окон со всех сторон. Это оказалось так просто: нужно было пройти по западной части коридора, проникнуть в башню – и я свободна от ее хватки.

Как только это пришло мне в голову, я тут же снова отпросилась в библиотеку за книгосменой, а сама отправилась в башню. Держась за перила, я вскарабкалась по наружной стороне лестницы, потом перебралась на шаткие ступеньки. Я уселась в капитанское кресло и несколько минут грустно смотрела на аллею, вспоминая беззаботные деньки, предмисстейлоровские, доуитекеровские и межгувернантские, когда я сиживала здесь с книгой, вспоминала свои трехсполовинойстраничные выглядывания на аллею, не идет ли Тео. Как давно это было, теперь мне казалось, что все это происходило в другой жизни!

Однако, предаваясь воспоминаниям, я поняла и еще кое-что. Хотя я и пропала с глаз мисс Тейлор, в доме было не так уж много мест, где я могла бы от нее укрыться. Несколько комнат между библиотекой и башней все наверняка были озеркалены. В этом случае мой след обрывался у подножия башни. Конечно, лестница выглядела непреодолимой, и мое исчезновение могло озадачить мисс Тейлор. Наша новая гувернантка, однако, была кем угодно, но только не тупицей, а значит, ей понадобилось бы совсем немного времени, чтобы догадаться, куда я пропадаю. Следовательно, моему последнему оплоту грозило быть раскрытым.

Для меня было совершенно очевидно: могут настать совсем тяжелые времена, если я дрогну в борьбе со свирепой дьяволицей, явившейся заколдовать Блайт-хаус. Вот тогда мне и понадобится место, где я сумею от нее спрятаться. А пока важно не выдать себя раньше времени, стало быть, нечего бегать в башню попусту, просто ради того, чтобы попринцессить немного. Нет, мое гнездо следовало беречь как зеницу ока на случай, если такая потребность и в самом деле возникнет.

С этой мыслью я уже собралась покинуть башню, но тут уловила движение на аллее, в самом дальнем конце показался кто-то. Приглядевшись, я рассмотрела человека верхом на лошади. Конечно, расстояние было слишком велико, чтобы различить черты, но его прямая, несгибаемая посадка в седле показалась мне очень знакомой. Вспомнился конец лета… Хедли! Капитан сдержал обещание, и раньше, чем я могла надеяться. Он приехал! И как же вовремя! Именно когда я принцесствовала в замке, он явился, подобно рыцарю в сверкающих доспехах.

Я бросилась вниз по лестнице, пронеслась по коридору. Нежданный дар судьбы так меня расхрабрил, что по пути я, не удержавшись, показала язык одному из зеркал – шалость, на которую до сих пор я ни разу не отважилась. В вестибюле я оказалась как раз, тогда когда капитан здоровался с миссис Граус.

– А… Флоренс, – обратился ко мне Хедли, снимая шинель и шляпу и отдавая их миссис Граус (они с экономкой, разумеется, хорошо знали друг друга по делу Уитекер). Он по-мальчишечьи озорно пошевелил бровью, глядя на меня. – Вот, случилось, что я проезжал мимо и решил вас проведать, посмотреть, как вы тут поживаете.

Актерские способности капитана были не в пример лучше, чем у моего братца.

– Мы живем хорошо, сэр, спасибо, – промолвила я. – У нас теперь новая гувернантка.

– В самом деле? Тогда я сочту за честь засвидетельствовать ей свое почтение, если, разумеется, я не помешал.

Миссис Граус отрядила Мэри наверх, в классную комнату, велев ей привести Джайлса и мисс Тейлор. Прошло несколько минут, и я уже заподозрила, что гувернантка, углядев капитана через зеркало, как только тот вошел в дом, теперь не хочет с ним встречаться.

– Вы работаете сейчас над какими-нибудь интересными случаями, сэр? – вежливо спросила я, поддерживая с Хедли разговор.

– О, все, как обычно, знаете ли. Убийства, поджоги, вооруженные ограбления… и все в том же роде. Подобное вечно случается в таких шумных и оживленных местах, как наш город.

Миссис Граус, бедная простая душа, глухая к иронии, запричитала взволнованно:

– Да неужели, сэр? Скажите на милость, кто бы мог подумать? А мне-то всегда казалось, что тут у нас, в этой части страны, жизнь спокойная, даже немного скучноватая – никаких новых впечатлений.

Хедли многозначительнул на меня:

– Что вы, мэм, это поверхностный взгляд, видимость одна. Но копните-ка поглубже, и увидите, что на самом деле все иначе.

Прибыли мисс Тейлор и Джайлс. Мой братишка прятался за ее юбками и выглядывал оттуда на капитана Хедли, беседы с которым несколько месяцев назад не доставили ему никакого удовольствия. Наша новая гувернантка обменялась рукопожатием с капитаном и при этом смотрела ему прямо в глаза. Это меня порадовало – я подумала, что Хедли непременно увидит ту змею или какую-то другую гадину, что свернулась у мисс Тейлор внутри.

Поскольку подошло время полдника, гувернантка предложила пить чай на лужайке, так что все мы охотно покинули дом и уселись вокруг столика, а Мег вынесла хлеб, масло и кексы.

Я поняла, что Хедли очень умен и способен хитроумно построить разговор, чтобы выудить нужные ему сведения, – прежде я как-то этого за ним не замечала. Под видом любезной беседы с гувернанткой он вкраплял проверочные вопросы.

– Давно ли вы служите? – начал капитан, любуясь окрестностями, словно задал вопрос просто из вежливости, а самому и дела нет до того, какой последует ответ.

– Пять недель, – ответила мисс Тейлор.

Хедли рассмеялся:

– Вы меня не так поняли, мэм. – И он протянул руку за кексом, сосредоточив, казалось, все внимание на том, чтобы выбрать подходящий. – Я хотел сказать, давно ли вы вообще служите в качестве воспитательницы?

– Так давно, что и вспоминать не хочу. – Гувернантка одарила его любезным смешком.

Но он так просто не сдавался:

– Ну полно, что вы, быть не может, чтобы вам было неприятно думать о своей работе, особенно если подопечные такие же чудесные, как Флоренс и Джайлс. Где же вы трудились раньше, кто же внушил вам такую неприязнь к собственной профессии?

– Я вовсе не имела в виду, что не люблю свою работу, капитан. Просто хотела сказать, что мне не очень нравится вспоминать, сколько лет прошло с тех пор, как я начала. Да и какой женщине приятно, если ей напоминают о возрасте.

– Но дядю этих детей вы, вероятно, хорошо знаете?

Она взяла чашку и сделала глоток:

– Нет, к сожалению, не имела удовольствия. Он нанимал меня не лично.

– Понимаю. Значит, через агентство, вероятно?

Улыбнувшись, она слегка наклонила голову, будто признаваясь в чем-то постыдном, а именно, что особа достаточно высокого положения вынуждена была наниматься на службу таким неподобающим образом, как какой-нибудь чернорабочий.

Хедли хлопнул себя ладонью по колену:

– Вот это удача так удача… Значит, вы-то и сумеете мне помочь!

Гувернантка с сомнением уставилась на него.

– Дело вот в чем, мэм. У меня есть друзья, положение они занимают примерно то же, что и дядя этих детей. Им как раз требуется гувернантка, вот я и подумал, что смогу подсказать им хорошее агентство.

– Ну, не знаю, можно ли считать это агентство действительно хорошим, – был ответ.

Эта беседа напоминала поединок фехтовальщиков, хотя Хедли, пожалуй, недоставало тонкости, когда дело подошло к решающей фазе. Он был больше похож на пса, который схватил крысу и треплет ее.

– Ну что вы, ведь они отыскали вас, не так ли, мэм?

Новый смешок:

– Вот и я говорю о том же.

– О, мэм, отбросьте эту ложную скромность. – И капитан заглянул ей в глаза. – Просто скажите, как называется агентство. Друг мой человек деловой, он-то быстро сумеет разобраться, чего оно стоит.

Мисс Тейлор уставилась на Хедли долгим, задумчивым взглядом, после чего сообщила, как называется агентство и дала его адрес в Нью-Йорке. Полицейский поблагодарил ее как-то вскользь, как если бы она просто-напросто передала ему кусочек торта. Но губы его искривились в довольной усмешке – думаю, он был рад, что все-таки перехитрил гувернантку и добился своего.

Вскоре капитан поднялся и откланялся, объяснив, что ему пора идти. Он попросил меня проводить его и его лошадь до конца аллеи. Как только мы остались одни, я спросила:

– Ну что?

– Если вы о том, что она похожа на ту первую, мисс Уитекер, то мне сказать нечего. Я ведь видел ту, первую, женщину только на фотографиях, и почти все они были сделаны, когда ее вытащили из озера.

Я не могла ответить. Глаза наполнились слезами, едва я представила, как это выглядело, хотя мне тогда и не позволили посмотреть. Молчание нарушил Хедли:

– Я уже говорил раньше, что горе творит с людьми странные вещи…

– Дело совсем не в том, сэр. Все куда хуже.

Хедли остановился, и мы посмотрели друг на друга. Я старалась вложить в свой взгляд мольбу, понимая: если он решил, что я все выдумываю, словами мне его не переубедить. Капитан поставил ногу в стремя и, перекинув вторую через коня, вскочил в седло:

– Послушайте, у меня есть имена людей, к услугам которых прибегал ваш дядя, когда нанимал ее. Я отправлю нарочного в Нью-Йорк и проведу расследование. Посмотрим, что удастся выяснить, хорошо?

– Хорошо, – ответила я.

Он пришпорил коня и поскакал, а я осталась на аллее и подумала вдруг, что раз уж меня здесь никто не выслеживает и не зеркалит, то никто не увидит, что я плачу, и можно дать волю слезам.

21

Хедли, конечно, пока еще ничего для меня не сделал, я хочу сказать, ничего определенного и полезного. Однако уже самого сознания, что мне, по крайней мере, удалось в этом деле привлечь капитана на свою сторону и что я больше не одинока в попытке спасти Джайлса, было достаточно, чтобы я воспрянула духом. До его визита меня грызла, изводила тревога. Я невероятно устала, ведь приходилось постоянно следить за ведьмой; от одиночества и мыслей о том, что положиться не на кого, опускались руки. Я уже сомневалась, что сумею ли вообще хоть как-то противостоять злу, положение казалось безвыходным: я могу так мало, а противостоит мне не человек, а демон. Сейчас, глядя вслед Хедли, скачущему верхом по аллее, я поплакала, потому что снова осталась одна, но зато преисполнилась твердой решимости. Я сделаю все, что смогу, в неравной борьбе с этой мертвой тварью – теперь я уже не сомневалась, что наша новая гувернантка была именно такой. А как бы иначе она могла ходить по воде или заселять своими отражениями зеркала? Я была почти убеждена и в том, что новая гувернантка – это не кто иной, как вернувшаяся мисс Уитекер. Иначе зачем же привидению преследовать именно меня, подглядывая за мной повсюду? Я ведь не знала больше ни одного человека, который бы умер, тем более в моем присутствии. Может, она так же винила меня в своей гибели и в том, что я не помогла, как я винила себя и сама? Достаточно ли было этого, чтобы наказать меня, причинить мне зло, забрать у меня то единственное, что я действительно любила, лучшую часть меня самой, моего беспомощного маленького братца? Все это выглядело, по крайней мере, логично.

Но что же делать? Ох, какой же это был трудный вопрос. Я размышляла над ним часы и дни напролет, а результат не радовал. Как сражаться с призраком? Просто утопить ее невозможно, ведь мисс Уитекер уже наглядно показала, что вода не в силах удержать в себе дух мертвеца. А пока я быть-или-не-бытьничала, как Гамлет, страх буквально сковывал меня, потому что я видела, как она зачаровывает и прибирает к рукам маленького Джайлса. После злополучной поездки к зубному врачу и происшествия с зеркалами братишка начал меня сторониться, а любое мое проявление неприязни к гувернантке оборачивалось ответной вспышкой его неприязни ко мне. Мальчик вел себя так, как будто не хотел, чтобы его спасали.

Но кое-что я должна была предпринять. Я думала о расследованиях Хедли в Нью-Йорке. Он непременно проверит мои слова, ведь полицейские никогда не принимают что-то просто на веру, для них существует лишь один ключ к разгадке любого дела: информация. Вот и я начала понимать, что для того, чтобы нанести поражение своей неприятельнице, сначала необходимо узнать о ней как можно больше. Если мне предстоит остановить мисс Тейлор, нужно разузнать поточнее, что именно она замышляет.

Что ж, в таком случае существовало одно-единственное место, где я могла собрать какие-то сведения о нашей новой гувернантке, – ее комната. Но как туда проникнуть? Я не могла попросту притвориться, будто библиотечу, и забежать к ней в комнату, пока она и Джайлс занимаются в классе. Дело в том, что еще в дни мисс Уитекер я время от времени заглядывала к ней через щелку в приоткрытой двери из комнаты Джайлса и поэтому отлично знала: над туалетным столиком у гувернантки висит большое зеркало, значит, войдя, я в тот же миг буду разоблачена. Пока не устраню зеркало, обследовать комнату невозможно.

Несколько дней я ломала голову над этой задачкой, пытаясь придумать, как бы обезвредить зеркало. Раньше я бы попросила Джайлса разбить его как бы случайно – однажды братик уже проделывал это без лишних вопросов, просто озорства ради, но теперь он нипочем не согласился бы, и я это понимала. Кроме того, с разбитым зеркалом мисс Тейлор не сможет одеваться и причесываться, а следовательно, логично предположить, что зеркало незамедлительно заменят. Нет, бить стекло не нужно, это не поможет.

Наконец, мне пришло в голову, что можно закрыть его чем-то, например накинув какую-нибудь ткань. Тогда я смогу заниматься в комнате своими делами, не опасаясь быть обнаруженной. Только вот, даже если ведьма не успеет углядеть в зеркале, как я его закрываю – а шансы на это невероятно малы, – если в комнате внезапно наступит темнота, она сразу это заметит и сразу поймет, что зеркало занавесили. И подозреваемых у нее будет совсем немного, а точнее, только один, я.

Разве что… разве что проделать все ночью?! Если я сумею войти к ней в комнату, когда стемнеет, и набросить на зеркало какое-нибудь темное полотнище, потом можно будет зажечь свечу, чтобы осмотреть ее пожитки. Потом, сделав свое дело, я задую свечу и сниму покрывало. Образина в зеркале ничего не поймет, для нее комната останется одинаково темной, она не заметит разницы между покровом ночи и моим закрывалом.

Стоило этой счастливой мысли прийти мне в голову, как тут же явилось и соображение о том, как претворить ее в жизнь. Чтобы мне все успеть, необходимо, чтобы мисс Тейлор ночью вышла из своей комнаты и отсутствовала достаточно долго. С большинством людей такое было бы просто невозможно, ведь обычно, устроившись на ночь, никто не выходит из спальни надолго. Но мисс Тейлор-то как раз покидала свою комнату с наступлением темноты! И, насколько я могла судить, это случалось каждую ночь. Когда бы я ни подошла к комнате Джайлса, она всякий раз оказывалась там, вожделеглядя на него и напевая свою отвратительную, чудовищную колыбельную.

Меня до тошноты пугали ее еженощные визиты к спящему брату, поэтому я решила, что не стану медлить. Я боялась попасться, мне делалось жутко от мысли, что ее жестокие змеиные глаза заметят меня или она учует мой запах. Все это сводило меня с ума, но особенно мучительно страшно делалось оттого, что я не имела никакого понятия, долго ли длились эти ее ночные визиты к Джайлсу. Я подозревала, что она бывает у него подолгу. Каждый раз, как я заставала ее у кроватки брата, она вела себя как погруженная в транс – глядела на свою добычу как зачарованная, не обращая внимания больше ни на что. В таком состоянии она вряд ли заметит небольшой шум в смежной комнате. Конечно, если мои выводы неверны и по ночам наша жуткая гувернантка забегает к Джайлсу лишь ненадолго, то у меня не будет времени на то, чтобы как следует обыскать ее комнату. В этом случае меня могут схватить с поличным.

Разумно было бы, думала я, понаблюдать за ней ночь-другую и проследить, сколько времени длятся эти визиты в спальню братишки. Но тут же передумала: во-первых, каждый раз, входя к брату и глядя на мисс Тейлор, я рисковала быть пойманной, а застигнув меня, ведьма насторожится, заподозрит, что это не случайность, и тогда мой план обыскать ее комнату будет сорван. Во-вторых, я никаким образом не могла предугадать, много ли еще ночей коварная планирует провести в спальне моего братика и когда собирается привести в исполнение свой план. Что, если нынешней ночью я просто полюбуюсь на нее, а назавтра она умыкнет Джайлса и убежит с ним?

Делать было нечего. Действовать предстояло сегодня же. Тщательничая, я занялась приготовлениями. Часть наружного коридора между нашими комнатами была беззеркальна, и после того, как мисс Тейлор велела мне идти готовиться ко сну, а сама отправилась рассказывать Джайлсу разные истории перед сном, я потренировалась в хождении из своей спальни в ее комнату. Сначала я прошла со свечой и открытыми глазами, вымеряя шагами путь, который мне предстояло проделать ночью. Вдруг я наступила на половицу, и та громко застонала под моей ногой. Я как следует запомнила это место, чтобы в темноте себя не выдать. Запомнила я и расположение нескольких картин на стенах, чтобы ночью не задеть их и не наделать шуму. Наконец, когда путь прочно запечатлелся в памяти, я задула свечу и прошла его еще раз с закрытыми глазами, а потом еще два раза, пока не поняла, что могу пройти от своей спальни до комнаты гувернантки бесшумно, как… ну, скажем, бесшумно, как призрак.

Потом я вернулась к себе и вынула из шкафа свой старый черный плащ-накидку. Мой план состоял в том, чтобы завернуться в него и, скрыв таким образом белую ночную сорочку, оневидимиться в темном коридоре, на случай, если в нем вдруг кто-то окажется, хотя неясно, кто бы это мог быть, кроме самой мисс Тейлор. Очутившись в ее комнате, я сниму плащ, занавешу им зеркало, зажгу свечу и начну свой обыск. Закончив, я задую свечу, сниму накидку, снова надену ее и выберусь из комнаты. Таким образом, плащу были уготованы целых две роли. Я решила, что план хорош, и утешала себя этой мыслью, пытаясь отвлечься и заглушить тяготившие душу сомнения.

Набросив плащ, я как есть легла в постель и на всякий случай укрылась с головой одеяло, чтобы, если мисс Тейлор вдруг вздумает открыть мою дверь и пожелать мне спокойной ночи (а на самом деле чтобы пошпионить за мной), ей не бросился в глаза мой странный наряд. Я позаботилась и о том, чтобы задуть ночник – если вдруг я засну и сброшу во сне одеяло, мисс Тейлор не увидит, что я в плаще. Теперь, заглянув, гувернантка сможет видеть меня лишь в свете собственной свечи. Такого освещения ей будет достаточно только для того, чтобы увидеть от дверей, что я сплю. Плаща ей не рассмотреть.

Через полчаса я услышала, как повернулась ручка двери, и почувствовала, что гувернантка стоит в дверном проеме, глядя на меня. Я нарочно шумно задышала носом, полуприсвистывая-полувсхрапывая, и через пару секунд дверь мягко затворилась.

Теперь я не боялась, что усну и буду застигнута врасплох, потому что сонливости как не бывало! Натянув одеяло почти до самых глаз, я дрожала в ожидании того, как буду выполнять задуманное. Я понимала, что предстоит долго ждать, пока моя врагесса не пройдет в спальню брата. Где-то в доме громко тикали часы, отмечая звоном каждую четверть часа. Снаружи заухала сова, и мне невольно подумалось, что этот заунывный звук обязательно присутствует во всех историях про привидения, а я и сама стала персонажем такой истории.

Наконец до меня донесся тихий звук с другого конца классной комнаты, и я догадалась, что мисс Тейлор входит в спальню Джайлса. Теперь дело было за мной. Решительно сбросив одеяло, я спустила ноги и встала, нащупала в темноте свечу и спички и сунула в карман накидки. В комнате была кромешная тьма, но я назубок знала, как пройти к двери. Оказавшись там, я затаила дыхание и навострила уши, стараясь уловить любой, даже самый тихий шум от движения. Снова заухала сова, но наконец все успокоилось, затихло, кроме старого дома, который скрипел и стонал, как всегда делал, устраиваясь на ночь. Я повернула дверную ручку, мысленно проклиная ее за произведенный шум, обычно незаметный, а сейчас прозвучавший громко, будто пожарная сирена. Приотворив со скрипом дверь, я пролезла через щель, при этом босые ноги заскользили по полу и чуть не разъехались, заставив меня вспомнить о Тео, что был теперь так далеко, за океаном, и о том, как славно и весело мы проводили время на катке. Катясь босиком по деревянным половицам, как по льду, я рисковала занозить ногу, но все же решила, что так наделаю меньше шума, чем шагая. При этом я все же умудрялась тщательно считать шаги. Сердце колотилось так, что норовило выскочить из груди, по лбу стекал холодный пот. Мне казалось, я так громко дышу, что удивительно было, почему это все в доме до сих пор не проснулись. По спине бегали ледяные мурашки. Я так тряслась от страха, что забыла считать и вспомнила о скрипучей половице, только уже ступив на нее. Раздался оглушительный шум, будто половица наказывала меня за забывчивость. Я замерла на месте, перестав дышать, и так стояла, выжидая, – мне ясно показалось, что я услышала какой-то звук вдалеке. Звук действительно раздавался, но только не в ответ на мою неловкость. Он казался тихим шепотом дальнего ветра, а потом превратился в уже знакомый мне стон-колыбельную – то ли мурлыканье, то ли завыванье. Именно эти звуки я слышала, когда в первый раз застала нашу гувернантку за ее ночными проделками. Ну, вот и славно: значит, она у Джайлса. Я прошла по коридору, миновала дверь в спальню братишки и добралась до мисстейлоровой комнаты. Должна признаться, полной уверенности насчет того, где она сейчас, у меня не было. Я боялась, что дверь, соединяющая ее комнату и спальню брата, может быть широко открыта, хотя и помнила, что раньше, когда я заглядывала и наблюдала за ней, такого ни разу не было.

Нащупав дверную ручку и ощутив под пальцами холодный металл, я взмолилась мысленно, чтобы, поворачиваясь, она не заскрипела слишком громко. Медленно, осторожно я нажала, и ручка подалась совершенно бесшумно. Я перевела дух и толкнула дверь.

В комнате было темно, если не считать слабого мерцания под дверью, ведущей в спальню братишки. В мгновение ока я вскочила внутрь и закрыла за собой дверь – если по какой-то причине (хотя я не могла придумать ни одной, но это неважно) ведьма выглянет в коридор, она не должна была увидеть, что дверь в ее комнату открыта. И тут же обнаружилось слабое место в моем плане: темнота в комнате была хоть глаз выколи, и я вообще ничего не видела. Конечно, именно на это я и рассчитывала в первую очередь, не желая, чтобы меня увидело зеркало. Но и я сама я оказалась в трудном положении, поскольку почти не помнила, как и что расположено в комнате гувернантки. Я не бывала здесь со времени мисс Уитекер. Правда, я была почти уверена, что мисс Тейлор не меняла мебель – кровать, туалетный столик, шкаф, большое кресло и пару стульев, а также прикроватную тумбочку и низенький журнальный столик. Наверняка все они стояли на тех же местах, что и при ее предшественнице, да вот я-то, признаться, довольно смутно помнила, как была расположена вся эта обстановка. Шанса пройтись здесь при свете, вымеряя расстояния, у меня не было, и я понятия не имела, не оставила ли мисс Тейлор на полу, под ногами, еще чего-нибудь, например свои чемоданы и саквояжи, на которые я могла наткнуться.