Текст книги "Самые новые истории о Простоквашино"

Глава двенадцатая
Мама приехала

Лето катилось к закату. Пора было подводить итоги.

У коровы Мурки в колхозном стаде телёнок родился. Но почтальон Печкин согласно договорённости его конфисковал. Это была тёлочка.

Печкин её тоже Нюшей назвал. Он сам ничего придумывать не умел. Он во всём дяде Фёдору подражал.

После этого корова Мурка в семью вернулась. Молока она стала давать в два раза больше без всякой музыки. Так что благосостояние кота Матроскина резко возросло.

Шарик свою поэму высушил, исправил все неправильности и разучил её наизусть. Он мог теперь её без бумажки читать.

Как только он встречал нового человека, он сразу становился в позу и читал:

 
Один чел-век имел собаку,
И очень он любил собаку.
 

Тут как раз папа с мамой приехали. Шарик их на пороге встретил. Родители спрашивают:

– Где дядя Фёдор?

– На речке.

– Где кот Матроскин?

– В сарае. Хотите, я вам поэму почитаю?

– Так сразу?

– А что? Вы же уже приехали.

Он встал в поэтическую позу, как Юрий Энтин, и стал радовать родителей:

 
Один чел-век имел собаку,
И очень он любил собаку…
Он без собаки жить не мог,
И к ней бежал он со всех ног…
 

– Шарик, Шарик, успокойся, – сказала мама. – Не волнуйся. Дай нам оглядеться. Мы твою поэму про чел-века обязательно дослушаем. А сейчас мы хотим сына увидеть.

И родители пошли на речку. Как только дядя Фёдор их увидел, он сразу закричал:

– Ура! Мама приехала!

Мальчики всегда кричат: «Ура, мама приехала!» Хотя папы всегда вместе с мамами приехивают. То есть приезжают.

Теперь уже начались настоящие, всехние каникулы! До самой осени!

Происшествия в Простоквашино, или Изобретения почтальона Печкина
Рисунки О. Боголюбовой

История первая
Как мама воспитывала дядю Фёдора с помощью почтальона Печкина

Если посмотреть на деревню Простоквашино с высоты вертолётного полёта, то можно увидеть бревенчатые однокомнатные избушки с трубами. Около них дрова сложенные, огороды с картошкой, яблони.

Немного вдалеке сверкает золочёной верхушкой церковь. Это большое село Троицкое. Там уже есть школа, медпункт, магазин с продуктами и поселковая администрация с флагом наперевес.

А совсем вдалеке виден районный город Простоквашинск. Там уже есть совсем всё. Простоквашинск – это уже Москва.

Однажды в деревню Простоквашино телефон провели. Один на всю деревню, на почту к почтальону Печкину.

Слух об этом прокатился по всей простоквашинской земле. И достиг он ушей мамы дяди Фёдора.

Как только мама узнала, что у Печкина есть телефон, она сразу же ему позвонила:

– Милый мой Печкин! Дорогой Игорь Иванович! Скоро осень на дворе, а как там мой мальчик? Мой дядя Фёдор? Вы не проведаете его? Может, у него на дворе дождик идёт, а он босиком бегает.

Делать было нечего, Печкин плащ свой почтальонский надел и к дому дяди Фёдора направился. Через полчаса вернулся он снова домой, и как раз ему мама дяди Фёдора звонит:

– Ну, как там дела, Игорь Иванович?

Печкин отвечает:

– У него на дворе дождь идёт, а он босиком бегает.

Мама сразу испугалась и велела:

– Игорь Иванович, сходите немедленно к нему и скажите, чтобы он резиновые сапоги надел.

Печкин вздохнул, снова свой плащ почтальонский накинул и к дяде Фёдору пошёл. Пришёл к дяде Фёдору и говорит:

– Дядя Фёдор, мне твоя мама звонила. Велела немедленно резиновые сапоги надеть.

Приказал он это дяде Фёдору, а сам опять на почту потопал.

Дядя Фёдор привык маму слушать. Он немедленно сапоги резиновые надел. В это время яркое солнце вышло, тёплое, как весной, всю влагу высушило. А дядя Фёдор в сапогах бегает.

Тут мама снова Печкину звонит:

– Ну, как у вас дела, Игорь Иванович, надел дядя Фёдор сапоги?

– Надел, – отвечает Печкин, – да только зря. У нас сейчас солнце вышло жаркое, как в Африке.

– Ой! – кричит мама. – Надо, чтобы он их немедленно снял. У него же пальцы сопреют, и ноги кривыми сделаются. Да он же мозоли натрёт! Надо, чтобы он снял сапоги.

Пока почтальон Печкин ходил для снятия сапог, снова дождик начался. Да такой холодный, как осенний!

– Ну, чего? – спрашивает мама. – Снял он сапоги?

– Снял, – говорит Печкин. – Да только зря. У нас опять дождик пошёл.

– Караул! – кричит мама. – Он же простудится.

Печкин подумал, подумал и сказал:

– И хрен с ним! Ну, и хорошо!

– Как так, ну и хорошо? Как так хрен?

– А так, – ответил Печкин. – Умнее будет.

Мама так растерялась, что не знала, что и сказать. Она только молча глазами хлопала.

А Печкин подумал, подумал и объявил:

– Вот что, Римма Трофимовна, давайте мы с вами так договоримся. Я не буду туда бегать каждую минуту. Я раз в день буду туда заходить к вечеру, и если что не так, я буду вам сообщать. Я буду вас информировать.

– Хорошо, – обрадовалась мама, – вы каждый день мне будете про него рассказывать. Как он там.

Они твёрдо об этом договорились.

На следующий день Печкин пришёл к дяде Фёдору, чтобы сделать военные наблюдения. Посмотрел, посмотрел и пошёл на почту звонить маме Римме.

Мама Римма уже с обеда у телефона сидела, ждала известий из Простоквашино. Пока в деревне телефона не было, она о дяде Фёдоре раз в неделю беспокоилась, а с телефоном каждый день беспокоиться начала. А то и каждый час.

– Ну, и чего там? – спрашивает она Печкина. – Всё в порядке?

– Какое там в порядке, – отвечает почтальон, – да не в порядке вовсе.

Мама за сердце схватилась.

– Ваш сыночек, вместо того чтобы делом заниматься, книги читает целый день.

– Какие книги? Про плохих женщин?

– При чём тут женщины? Он какого-то Брема читает, про зверей.

– Он что же, совсем ничего не делает?

– Нет, делает. Он траву сегодня косил, штакетник с Матроскиным красил.

– Наверное, он так отдыхает.

– Если бы он лежал и отдыхал, то хорошо бы было. А он вместо этого книгу читает. Это же трата времени.

Мама немного успокоилась. Но тут же у неё новые опасения возникли:

– Скажите мне, Игорь Иванович, а он там не голодает?

Печкин даже удивился:

– А мы с вами про «голодает» не договаривались. Мы про «как он там» договаривались.

Мама тоже удивилась:

– В это «как он там» всё входит: и питание, и режим дня, и погода, и как он одет.

Печкин даже сердиться начал:

– Мама Римма, я ведь почтальон тутошний, а не директор пионерского лагеря. Я буду вам только то сообщать, что видно без захождения в дом. То, что через калитку видно, и то не каждый день. Потому что у них петух клевачий завёлся.

– А много видно-то через калитку? – спрашивает мама.

– Много видно, – говорит Печкин. – Всё видно. У них калитка дырчатая.

Пришлось маме согласиться на этот дырчатый обзор.

Иметь дело с хитрым почтальоном Печкиным было непросто. Но и мама не простая была. Она вот что придумала. Она решила дяде Фёдору по одному письму в день писать.

Почтальон Печкин будет каждый день письмо её мальчику приносить и всё про него маме будет рассказывать.

И вот что получилось. Пишет мама письмо дяде Фёдору:

«Дорогой мой мальчик. Сегодня погода жаркая, смотри не обгори, сиди всё время в тени. Не расставайся с зонтиком. Больше пей воды».

Через неделю от дяди Фёдора ответ приходит:

«Дорогая мама, я не могу сидеть в тени, у нас второй день идёт дождик. И пить воды больше не получается, и так вода кругом. Хоть плавай. И с зонтиком я не расстаюсь, потому что мы оба в доме. Хотя зонтик весь износился, в нём одни дырки».

Мама тут же пугается и снова пишет сыну:

«Дорогой дядя Фёдор, если будешь плавать, надевай надувной жилет, который тебе папа два года назад подарил. А зонтик, раз он дырявый, выброси за калитку. Это хорошая народная примета. Значит, дождей не будет».

Снова она получает ответ:

«Дорогая мама, я зонтик выбросил через забор и попал в почтальона Печкина. У него теперь шишка на голове. Он тебе будет звонить».

К тому времени, когда это письмо к маме пришло, Печкин уже пять раз позвонил маме и пожаловался:

– Я к ним с добром, а они зонтиками кидаются.

Мама испугалась:

– Ой, Игорь Иванович, не сердитесь. Выбрасывать зонтики – это такой народный обычай хороший, чтобы дождей поменьше было.

Печкин немного успокоился, но всё-таки сердито сказал маме:

– Когда ваш мальчик мимо меня в следующий раз проходить будет, я в него табуреткой брошусь.

– Зачем?

– Это такой обычай народный. Чтобы гостей поменьше было.

И неизвестно, сколько бы эта переписка продолжалась, если бы не новое событие: изобретение почтальона Печкина.

История вторая
Изобретение почтальона Печкина

Почта почтальона Печкина работала очень плохо. Не потому, что это была почта почтальона Печкина, а потому что вся почта в стране работала плохо.

В старину письмо из Простоквашинска до Москвы на лошадях добиралось за пять дней. А в последнее время – за пять недель. И это при наличии самолётов, автобусов, мотоциклов и лозунгов «Повысим доставляемость писем на десять процентов».

И все ругали почтальона Печкина за расхлябанность в почтовом деле.

Однажды дядя Фёдор ему посоветовал:

– А ты, дядя Печкин, купи сотовый телефон, и пусть все в Простоквашино вместо писем тебе эсемески шлют. А ты будешь ходить по деревне и всем их показывать.

Печкин в последнее время усиленно читал журналы с блестящими обложками, они бесплатно на почту приходили, и кое-что про сотовые телефоны прочёл. Он говорит:

– А что, мысль неплохая. Только мне с моей почтальонной зарплатой надо деньги на такой телефон два года копить.

Тогда пошли дядя Фёдор с Матроскиным по дворам, деньги для Печкина на телефон собирать. Больше всех те люди деньги давали, кто в таких телефонах не нуждался, у кого они уже имелись. Это были дачники.

А все местные, деревенские, деньги зажимали, правда, может быть, потому, что у них этих денег отродясь не было.

– Чем меньше человек в деревне живёт, – говорил Матроскин, – тем больше он о деревне заботится.

В конце концов общими усилиями купили почтальону Печкину общественный телефон. Тогда дядя Фёдор стал всех деревенских жителей обходить и говорить им:

– По всей стране люди уже давно обзавелись сотовыми телефонами. И ваши родственники, дед Андрей (бабка Пелагея… сторож Шуряйка), имеют такие телефоны. Напишите им, чтобы они вам не длинные письма писали по почте, а короткие эсемески слали по телефону. А Игорь Иванович будет их вам показывать. Это будет почтовая революция.

Дед Сергей с горушки, тётка Пелагея, соседка Печкина, и сторож Шуряйка были не самыми «светлыми лучами в тёмном царстве» и долго ничего в разум взять не могли. Наконец и они поняли, что от них требуется. И они стали разъяснительные письма своим родственникам отправлять. Первой Пелагея Капустина такое письмо написала:

«Дорогая моя тётя Маруся Михайловна, пишет тебе твоя незабвенная племянница Пелагея из деревни Простоквашино.

У нас теперь новости: почтальон Печкин телефон приобрёл, новый, электрический.

Номер у него 8-837-222-44-55 Мылайн.

И нечего тебе длинные письма мне писать, которые идут сто лет в обед, присылай мне сымысиськи.

А он будет мне их читать».

И стала она ждать от тёти «сымысисек».

Бабушка Евсевна с горушки написала своё письмо троюродному брату Симеону, который жил в Симеизе:

«Дорогой мой брат Симеиз, я не могу тебе часто писать – и рука устала, и на почту тяжело ходить. Я тебе буду через электрическую трубку слать сымысики. Потому что мы всей деревней телефон приобрели. Это радиотелефон, его номер 8.837.222.44.55, это сотовый телефон. Другим – другие номера достались. Кому девяносто девятый, кому сто первый.

Всё, рука устала. Твоя третеюрная сестра Евсевна».

Она написала на конверте: «Город Симеон, ул. Пролетарская, Симеизу Евсееву».

Хорошо, что на почте в районном центре Простоквашинске люди грамотные работали. Они быстро догадались ошибки исправить. И пошло письмо в город Симеиз Симеону Евсееву.

Дед Сергей с горушки долго думал: кому бы ему написать письмо и сообщить телефонный номер. Потом решил, что будет переписываться с внуком-суворовцем.

Он написал письмо в суворовскую школу:

«Внук ты мой горячий! Внук ты мой железный! Как ты живёшь и постигаешь военную науку? Я знаю, что ваше училище не простое, вас готовят на полковников и выше. Может быть, и на майоров. Помнишь, как ты жил у нас в деревне и катался на поросёнке Борьке? Борька, слава Богу, уже вырос, и мы его съели. У нас в деревне новый прогресс – почтальон Печкин купил телефон, который посылает письма по радио. Евойный номер 8.837.222.44.55 Мылайн. Посылай ему симимески. Он будет мне читать».

И другие жители Простоквашино своим родственникам написали такие же письма.

И скоро на сотовый телефон почтальона Печкина посыпались ответы. Первой письмо получила тётка Пелагея. Почтальон Печкин пришёл к ней в дом, достал сотовый телефон, надел очки и стал читать:

– «Дорогая моя племянница Пелагея, пишет тебе твоя незабвенная тётя Маруся Михайловна. Погода у нас хорошая, солнце сияет…»

– Ишь, размахалась, – сказал Печкин. – Кому нужна эта погода?

– Мне нужна, – ответила Пелагея.

– Зачем?

– За людей порадоваться. Дальше читай.

– «Солнце сияет, а радости нет, – стал читать Печкин. – Спина у меня ноет, и пенсия маленькая. Если у тебя есть лишние деньги, пришли мне. Я куплю поросёнка и что останется верну».

– Ну, всё, – сказал Печкин, – я пошёл.

– Как пошёл! – закричала Пелагея Капустина. – Она мне завсегда про Ваську своего пишет. Читай мне про Ваську.

Печкин понял, что не получилось, стал читать про Ваську.

– «А Васька мой пошёл на курсы шофёров, старый дурень. А платить приходится мне. Приходит домой поздно, весь в саже. Как будто он не шофёр, а кочегар».

– Всё, – сказал Печкин, – дальше ничего нет. Телефон кончился.

В самом деле, телефон не кончился, там ещё много чего было. И про внучку Варьку, которая в школу пошла, а школьную форму носить не хочет. И про то, что соседский петух «клювается». Просто Печкин считал, что всё это лирика, детали, а главное он уже прочитал.

Пошёл Печкин к бабушке Евсевне с горушки. К той, которая к брату Симеизу писала в город Симеон. И стал ей письмо из Симеиза читать:

– «Дорогая ты моя Любочка!»…

«Ничего себе, – подумал Печкин, – а я и не знал, что она Любочка. Я думал, что она Евсевна». И стал дальше читать:

– «…свет ты мой в окошке, розочка моя!..» – Печкин на Евсевну посмотрел и подумал: «Она скорее на одуванчик похожа». – «Птичка моя, соловей…»

Печкин снова взглянул на Евсевну: «Скорее уж курочка…»

– «Как ты хорошо пела «Помню, я ещё молодушкой была…»

«Она уже и тогда вспоминала свою молодость, – подумал Печкин. – Сколько же ей лет? Не меньше двухсот. Такую старость надо уважать».

– В общем, он тебя в гости приглашает в город Симеиз, – закончил Печкин.

Он пока к бабушке Евсевне шёл, всю почту прочитал и сообщил ей самое главное.

Если всем читать, что «… у нас курей двадцать штук, а несётся только десять…» и «…что у нас крыша в сарае прохудилась, хотя совсем ещё новая…», – это ж никаких сил не хватит и времени.

Но даже в коротком варианте Печкин читал с утра до вечера. Он так и мотался целыми днями.

К бабушке Евсевне он нёс «симимески». Потом деду Сергею с горушки тащил «сымысики». А Пелагее Капустиной приносил «сымысиськи». Он даже к дяде Фёдору бегал, «эсемески» носил.

Печкин был вынужден ему читать:

– «Ты, дядя Фёдор, ботинки новые носи, не экономь. Ботинки нечего жалеть, надо жалеть своё здоровье».

Он говорил:

– Ты, дядя Фёдор, маму не слушай. Чем босее, тем здоровее. Кто босиком гуляет, тот больной не бывает. Это народ придумал.

В самом деле, народ ничего такого не придумывал, просто Печкину понравилось, как он складно сказал. И он решил это народу приписать.

А бабка Евсевна вообще надумала своим деревенским «сымысиськи» посылать. Особенно Пелагее Капустиной. Чуть что, сразу пишет:

«Пелагея, у меня блины поставлены, а масла подсолнечного нет. Срочно иди ко мне».

Печкин как прочитал, так за голову схватился:

– Слушай, Евсевна, не буду я такие письма носить. Если бы что важное в письме было, например про лекарства или про пожар, или «срочно вылетай ко мне самолётом», я бы такие письма стал носить. А про подсолнечное масло не буду.

Тогда бабка Евсевна письмо исправила:

«Пелагея, у меня блины поставлены. Срочно вылетай ко мне самолётом».

– Не буду, – говорит Печкин. – Несерьёзная причина.

Тогда бабка Евсевна по-другому написала:

«Пелагея, у меня лекарства из кастрюли вылезают. Сковородка раскалилась, может случиться пожар. А подсолнечного масла нет. Срочно вылетай ко мне самолётом».

Печкин плюнул и понёс эту «сымысиську» Пелагее.

Пелагея всё прочитала и говорит:

– Некогда мне самолётом летать, у меня корова не доена. Вот тебе бутылка подсолнечного масла, пойди, отнеси её Евсевне. Заодно и блинов поешь.

Тогда почтальон Печкин взял бутылку, повернулся и прямым ходом пошёл к дяде Фёдору.

– Всё, больше сил моих нет. Забирай свой революционный телефон. Одно беспокойство от него. Я хочу, как прежде, бумажные письма разносить.

Дядя Фёдор телефон взял, Печкина успокоил, и они вместе пошли к бабушке Евсевне с подсолнечным маслом блины есть.

Между прочим, почтальона Печкина за это время начальники хотели сократить. Потому что на почту перестали приходить обычные письма. Все родственники в деревню «сымысики» присылали. А если письма не приходят, для чего тогда почтальон?

Хорошо, что письменное дело вскоре снова наладилось. Обычные письма снова пошли, и всё в большем и большем количестве. Потому что Печкин Игорь Иванович очень много семейных связей наладил своими «сымысиками».

И его на почте оставили, ещё и с повышением – ему вместо табуретки стул на колёсиках из города привезли.

История третья
Хлопоты с Шариком

Дело было летом, в самый туристический, огородный и дачный сезон. У кота Матроскина всё в огороде росло и зеленело. Особенно капуста.

Но тут неприятности начались. С Шариком.

Шарик и всегда-то копать любил, а в последнее время на него какая-то копательная болезнь напала. Он целыми днями в огороде ямы рыл. Да такие, что с головой под землю уходил.

Так и летела из-под его лап земля во все стороны, причём вместе с редиской молодой и с огурцами.

Был бы хоть какой толк от его копания: что ли бы он яму для мусора выкопал или берёзку в яму посадил – так нет! Копал Шарик просто из любви к чистому искусству.

Правда, один раз он из земли старую-престарую зелёную монету выкопал. Но о ней пойдёт рассказ позже.

Дядя Фёдор забеспокоился:

– Слушай, Шарик, прекрати свою подрывную деятельность. Смотри, в огороде живого места не осталось.

– Скоро мы все туда попадаем, – поддержал его Матроскин.

А Шарик оправдывается:

– Да я и сам не рад. Думаете, я хочу копать? Да ни капельки! Ничуть, просто у меня само собой копается. Без моего разрешения.

– Вот что, Шарик, – сказал однажды Матроскин. – Если тебе копать так хочется, ты хотя бы погреб выкопай.

И стал Шарик погреб копать. Копал, копал, выкопал. Хороший большой погреб. В нём можно и огурцы, и капусту хранить.

Все думали, он успокоится. Так нет, он новый погреб копать начал.

Пробовали Шарика привязывать. Он выть начинает. А как его отпустят, он сразу в огород и снова начинает землю рыть.

Пошли дядя Фёдор и Матроскин к профессору Сёмину. И всё ему рассказали.

– Эрик Трофимович, что нам с собакой делать?

– Тяжёлый случай, – говорит профессор Сёмин. – Это, наверное, мания у него такая. Болезнь копательная. Придётся психолога или гипнотизёра звать.

– Придётся, – согласился дядя Фёдор.

А дело было летом, в самый туристический и дачный сезон. Кого хочешь можно было в Простоквашино найти.

– По-моему, – говорит профессор, – у Пелагеи Капустиной какой-то учёный дачу снимает. То ли он зоопсихолог, то ли гипнотизёр, то ли фокусник. Он родственник великого манипулятора Кио. И фамилия у него похожая – Ио.

Нашли этого психолога-гипнотизёра. Это был очень редкий специалист. Он своим суровым взглядом кур усыплял. Сидит, сидит курица или петух на насесте, он как на неё бросит взор… Всё, курица шлёпается, как подкошенная. И имя у него было редкостное: Ион Ионович Ио.

Пелагея его визитку Матроскину дала. На визитке было с сокращением написано:

ИНЖЕНЕР ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ДУШ,

ПСИХОЛОГ

и по совместительству

ЗООПСИХОЛОГ

ИО. ИО. ИО

Шарик, как прочёл, сразу сказал:

– Если «о» на «а» поменять, сразу ослик получится.

Этот трижды Ио, инженер человеческих душ, за работу много денег брал. Он сначала брал, а потом к сеансу приступал. Потому что сам никогда не знал – получится у него или не получится. Но вид он имел уверенный, гипнотический. И у него иногда получалось.

Наконец учёный Ио к дому дяди Фёдора пришёл. На Шарика посмотрел и говорит:

– А если ему лапы связать?

– Мы его на цепь сажали, – говорит Матроскин. – Всё без толку.

Гипнотизёр говорит:

– Случай сложный. Поэтому сразу денег брать не буду. Посмотрим, как получится.

– Вы уж нам помогите, – просит дядя Фёдор. – Собаку просто жалко.

– Ладно, – говорит гипнотизёр, – приступим. Мне нужен блестящий полированный предмет в виде кости.

Хорошо, что у дяди Фёдора такой предмет был. Это была гантеля полированная.

И гипнотизёр Ио стал с Шариком работать. Он сел на стул, Шарика перед собой посадил, упёрся в него взглядом и стал крутить гантелей. Он говорит:

– Спи, спи, спи, спи, спи, спи, спи!

А когда он говорил быстро, получалось: пис-пис-пис-пис-пис.

– Смотри, – шепчет Матроскин дяде Фёдору, – сейчас он Шарика уговорит. Он лужу сделает.

Но Шарик и лужу не делал, и всё равно не засыпал. Тогда гипнотизёр стал ему внушать строгим голосом:

– Я не хочу, не хочу копать. Я не хочу, не хочу копать. К чёрту эти ямы. К чёрту эти ямы. Я лучше пойду на охоту, белок стрелять.

И вдруг Шарик говорит:

– Я не хочу, не хочу, не хочу белок стрелять. К чёрту эту охоту. Лучше я пойду ямы копать.

Гипнотизёр даже разозлился и приказывает:

– Спи!

А Шарик не спит.

– Спи.

А Шарик не спит.

– Спи!

А Шарик не спит. Тогда гипнотизёр как закричит:

– Спи, а не то как трахну гантелей!

И Шарик сразу заснул. Гипнотизёр к Матроскину обратился:

– Он теперь будет спать пять суток. Давайте мне мой гонорар – сто рублей или двести.

Но Шарик через полчаса проснулся и немедленно побежал в огород яму копать в матроскинской капусте.

Бывает капуста морская, а бывает матроскинская. Матроскин её очень любил и всё время выращивал для своей коровы Мурки.

Наши друзья совсем расстроились. А тут Печкин подошёл.

– Я, – говорит, – знаю лучшее лекарство против копания.

– Какое? – закричали все.

– Забор.

И действительно, этот забор сразу Шарика вылечил. Как забор поставили, Шарик сразу прекратил копание в огороде.