Электронная библиотека » Екатерина Островская » » онлайн чтение - страница 7


  • Текст добавлен: 31 января 2014, 02:05


Автор книги: Екатерина Островская


Жанр: Остросюжетные любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Они вышли из кафе. Вера показала на свой автомобиль, припаркованный невдалеке, и предложила:

– Давай до метро подкину.

Евдокимов отказался.

– Пешком быстрее получится.

Но машину все-таки оглядел. Вера объяснила, что это наследство от мужа.

– За адвоката, что ли, замуж выйти… – мечтательно произнес майор. – А потом попрошу кого-нибудь грохнуть его, глядишь, богатым человеком стану. Можно будет работу и вовсе бросить, а то уже надоело чужое дерьмо разгребать.

Глава 11

А вообще, кто такой полковник Миклашевский? Что Вера про него знает? Ну, кроме того, что тот был ее начальником и, по ее женской слабости – не смогла отказать его напору, – любовником. Чего она тогда боялась, что ее переведут в райотдел? Но для этого нужны причины. Хотя Иван Севастьянович нашел бы за что. Или, может, поняла, что не любит мужа, а хотелось любви – настоящей, которая не встречалась почему-то? Только где такая любовь могла встретиться, когда вся ее жизнь в двух словах заключалась: работа – дом, дом – работа… Не в метро же. Не на редких посиделках с друзьями, которых у нее не так уж и много, как выяснилось. Одни Цигаловы. А все остальные были приятелями или деловыми знакомыми Бережного, причем все, как на подбор, счастливы в браке. Или успешно притворялись таковыми.

Почему вдруг рядом с ней оказался именно Миклашевский? Потому что он относился к ней поначалу по-отечески, а ей именно отца и не хватало? Отца, который бы опекал и учил всяким премудростям – раскрывал всякие характерные мужские повадки, пристрастия и привычки. Отец бы просто опекал, заботился бы в меру, и она уже была бы другой. Но появился Миклашевский – требовательный, внимательный и одновременно добрый, именно такой человек и был ей нужен всю жизнь. Иван Севастьянович обаятельный, сильный, в карман за словом не лезет. В постели только поначалу напугал, но потом она привыкла к его рыкам и грубым похлопываниям. Ночью он становился другим – не таким, каким его знали сослуживцы. Может, и жена его таким не знала. Не человек, а песочные часы. Миклашевский и сам признавался Вере, что удивляется себе самому, когда рядом с ней. Но мог ли он убить?

Что она знает про него наверняка? Начинал опером. Хорошо, нет, даже отлично стреляет. Вера видела на стрельбище, как Миклашевский поражает мишени. Наверняка мог норматив выполнить с закрытыми глазами. Однажды полковник, смеясь, сказал, что будь у него «СВД»… Он что, стрелял из снайперской винтовки Драгунова, служа в милиции? Как работала советская милиция, Вера знала только по рассказам.

Иван Севастьянович начинал службу в Москве и, говорят, отличился при штурме Белого дома в девяносто третьем, за что имеет орден, но не носит его. А как он мог отличиться при штурме Белого дома? Это же не дворец Амина.

В здании сидел почти весь состав Верховного Совета, члены которого большинством голосов проголосовали за отстранение президента от должности. Проголосовали на законном основании, согласно Конституции страны. В ответ Ельцин объявил их решение заговором и распустил Верховный Совет, на что права не имел. Депутаты заперлись в своем Совете и стали поднимать народ на выступление. Никто не поднялся, потрясения не нужны даже самым смелым. Но у здания собрались сотни зевак – интересно же. Конечно, телевидение подскочило. Кому-то надоело наблюдать по телику бесконечное шоу, и был отдан приказ. Подошли танки и открыли огонь из орудий по окнам. Депутаты сдались. То есть штурма не было как такового.

Потом, правда, раздавались награды – те, кто бил из орудий по безоружным депутатам, стали героями. Действия танкистов были признаны правильными – якобы из окон депутаты из автоматов стреляли по зевакам. Жертвы в толпе и в самом деле были, но не так много: вероятно, депутаты, стреляя по толпе, не могли в нее попасть, мазали в основном мимо. К тому же раненых не было, а только убитые, что удивительно при неумелой стрельбе гражданских лиц. Поговаривали, мол, стреляли снайперы с совсем другой стороны – с крыши или из окон гостиницы «Украина». Но никто не проверял эти слухи.

А Миклашевский получил в то же время орден и был переведен в Питер сразу в городское управление. Однажды Вера спросила его про награду, правда ли, что Иван Севастьянович получил ее за Белый дом. Полковник ответил уклончиво: «Всех награждали, вот и я под раздачу попал». А ситуацию вокруг Белого дома и вовсе обсуждать с ней не захотел. Сказал, что ничего не знает, но теперь можно говорить все, что угодно. Кроме правды, разумеется. «Вся история – ложь, – сказал он тогда, – и древняя, и современная. Каждый правитель, придя к власти, переписывает ее по своему усмотрению».

Миклашевский не глуп, не болтлив и очень-очень осторожен. Служебный роман – не его тема. Однако роман с подчиненной у него случился. Может, и в самом деле влюблен был? Или просто воспылал внезапно страстью к молоденькой сотруднице, что еще хуже. Но в любом случае виновата она сама. Отказала бы с самого начала, и все. Почему не сделала этого сразу, чего боялась? Ведь не убил бы он ее…

Подозрения в отношении Миклашевского остаются. А как их проверить? Неплохо бы установить за ним наблюдение. Только, конечно, невозможно. Кого она может попросить об этом? В управление собственной безопасности обращаться глупо, тем более управление собственной безопасности занимается не поисками коррупционеров в рядах полицейских, не пресечением противоправных действий некоторых сотрудников, а обеспечением именно безопасности и охраной сотрудников от посягательства на их жизнь и здоровье. Зато народ наивно верит, будто кто-то борется с оборотнями в погонах. Проследить перемещения и встречи Миклашевского не удастся, организовать прослушку его телефона – еще большая утопия.

Вера подходила к своему дому, размышляя о том, что можно сделать.

Подняла голову, посмотрела на окна своей квартиры, направилась к подъезду и вздрогнула, потому что увидела впереди бывшего мужа. Бережной шел не спеша и тоже смотрел вверх, на окна.

Вера смотрела на его спину и ничего не понимала. Вернее, понимала, что это не Евгений, но… человек, который шел впереди, уж очень похож на него. Даже одет в ту же одежду, которую носит… то есть носил когда-то Бережной.

На последнем курсе университета Женька приобрел себе кожаный френч и гордо ходил в нем, надевая с черными джинсами «супер райфл». И на человеке, шедшем к подъезду, были сейчас та же куртка и те же джинсы, такие же потертые…

Наконец Вера сообразила, что идет следом за Толиком, которому старые вещи бывшего мужа пришлись почти впору.

Бомж обернулся и тоже заметил ее. Остановился, дождался, когда Вера подойдет.

– Помощь нужна, – сказал он. – Жанку замели и в отдел увезли. Меня не взяли. Я пытался отбить, но ее так быстро в машину запихнули, что не успел ничего. Боюсь, как бы не случилось самого плохого – она ведь теперь, в новой одежде-то, шикарно выглядит.

– За что взяли и где? – спросила Вера, доставая из сумочки телефон.

Толик тоже бросил взгляд в сумочку и увидел рукоять пистолета. Подумал мгновение, но все же признался.

– Нас в парке взяли. Я пива себе взял бутылочку, а Жанке джин-тоника банку. Хотели посидеть культурно, а тут эти орлы. Сначала с вопросами: не были ли мы здесь, когда женщину убили? Мы-то знать ничего не знаем и так и сказали, но они почему-то Жанку под руки подхватили и к машине повели. А на меня дубинками стали замахиваться.

Вера набрала номер дежурного, а когда тот ответил, сказала в трубку:

– Это участковый инспектор Бережная. Сейчас патрульная машина доставила женщину из парка. Отпустите ее, это мой человек. Если что-то знает, то мне скажет, а не вам.

Дежурный пытался возразить, но Вера настаивала.

– Я понимаю, что в здании надо полы мыть и туалеты на этажах убирать, но у вас и без того полный обезьянник рабочих рук. Так что отпустите мою девушку, а то всю профилактическую работу на участке мне срываете.

Она закончила разговор и пристально посмотрела на Толика.

– А на самом деле вы тогда в парке были?

Бомж посмотрел в сторону, вероятно, хотел соврать, но все же признался:

– Были.

– Рассказывай, что видели.

– Мы бутылки там собирали и наткнулись, как двое за кустами, совсем недалеко от дороги, ну… этим самым… занимались. Не подглядывать же. Потом молодой, похоже, парень в сторону пошел, а через какое-то время, минут через пять или десять, баба постарше быстро так, словно опаздывала куда-то, на выход двинула.

– За ней никто не шел?

Толик помолчал, а потом пожал плечами.

– Я не уверен. Вроде мужик за ней следил. Но мне из-за веток было плохо видно.

– Во что одет, разглядел?

– В куртку.

– Капюшон был наброшен на голову?

Бомж подумал немного, вздохнул и кивнул.

– Это был тот же человек, которого ты видел у дома Минусевича?

– Не знаю.

– Тот же? – повторила Вера. – Лица ты не видел, но куртка, фигура, походка – похожи?

Толик кивнул.

– Он уверенно шел, словно и не таился.

– Но ты же видел его лицо при первой встрече. Сейчас я опишу его, а ты скажешь, похож тот мужчина на мой словесный портрет или нет.

Вера начала описывать Миклашевского, а Толик кивал, словно соглашался со всем.

– Рост сто восемьдесят пять. Плотный. Плечи широкие. Лет сорок на вид или чуть больше. Нос прямой, глаза цепкие, легкая седина на висках, щеки немного впалые, складки возле губ…

– Похож. Только складок и седину не помню. Я ж лицо-то его мельком видел. И лет ему вряд ли сорок. Взгляд не цепкий, а очень спокойный. А так все сходится. Не думал, что вспомню, а как вы стали описывать, так сразу озарило.

Толик задумался и добавил:

– Брюнет он.

И тогда Вера решилась попросить бомжа об одолжении…

Ночью она проснулась и стала размышлять. Нет, Миклашевский не может быть убийцей хотя бы потому, что у него точно нет серебристого «БМВ». Такое приобретение не скрыть. К тому же он всегда говорил, что ему личный автомобиль не нужен: хватает служебного, а на крайний случай всегда можно вызвать дежурную машину. Но это не особо сильный аргумент: автомобиль можно одолжить у знакомого, взять в аренду, угнать, наконец. Воспользоваться, зная, что хозяину он сейчас не нужен, а потом поставить на место. Владелец даже знать не будет, что его машина час или два была в чужих руках и ею воспользовались для черного дела. И потом, Иван Севастьянович в принципе не мог стать убийцей, потому что он полицейский. Но это уж совсем не аргумент… Более весомо другое – у него нет мотива для совершения всех этих преступлений. И он не мог знать всех погибших. Если разбираться, то убийцей может быть лишь один человек – тот, который в той или иной степени был знаком с каждой жертвой либо хоть однажды встречался (как с Минусевичем), либо имел повод отомстить за поддержку ложного обвинения, как в случае с врачом из поликлиники. Так что вообще-то только один человек может попасть под подозрение, и выкрутиться ему будет весьма сложно. Это Вера Николаевна Бережная, капитан полиции и бывший следователь. Но ведь сама-то она знает, что не убивала никого. Тогда, может, и в самом деле Миклашевский?

– Не спишь? – спросил Владимир.

Вера повернулась, обняла его и шепнула:

– О работе думаю.

– Я вчера зашел в универсам, где у тебя случился инцидент. Попросил начальника охраны поднять старые записи видеонаблюдения. Их вроде должны месяц хранить, но начальник там перестраховывается, оставляет на год, и мне повезло; запись вечера твоего прошлогоднего дня рождения нашлась. Только я ничего особенного не увидел. Разглядел тебя, Минусевича, твою подругу. Звука, естественно, нет, и при просмотре непонятно, почему ты вдруг рванула с места. Я прокрутил записи с других камер и обнаружил, что Минусевич там был не один. А кроме того, за вами наблюдал тот самый начальник безопасности универсама.

– У них договор с вневедомственной охраной или с частной структурой? – поинтересовалась Вера, не обратив внимания на последнюю фразу.

– Нет, своя служба – дешевле обходится. А кабинет ее главы как раз в том магазине.

– То есть запись ничего не прояснила?

Владимир ответил не сразу, чуть помолчал, а потом медленно произнес:

– Ничего, кроме того, что начальника службы безопасности зовут Колодин Николай Сергеевич.

Вера замерла. Ей даже показалось, что у нее остановилось дыхание. Известие было столь неожиданным! Странно, что она до сих пор не узнала, что в универсаме, находящемся на ее территории, работает ее отец! Причем не продавцом, не грузчиком, а руководит охраной.

То есть ей полагалось сразу зайти и познакомиться с этим человеком. Как бы она себя повела, узнав новость, еще неизвестно, но ведь не зашла же. Когда-то давно, в своем детстве и юности, Вера мечтала увидеться с отцом, ей даже хотелось, чтобы тот вернулся в семью, тогда бы у них с мамой все было, как у других. Желание, конечно, не было постоянным, а потом, когда Вера стала постарше, и вовсе пропало. А вот теперь вдруг такое известие…

– Выглядит лет на пятьдесят, – добавил Владимир, – если ты о его причастности думаешь. Телосложение не плотное, вес едва ли превышает восемьдесят килограммов.

– Практика показывает, что разные люди по-разному описывают одного и того же человека.

– Это точно, – подтвердил частный детектив, – а ты сама что думаешь? Вас, кстати, обучали составлять психологический портрет предполагаемого преступника?

– Разумеется. Но только когда создается специальная группа для поимки какого-нибудь серийного убийцы, в ее состав всегда включают штатного психолога, а тот уж начинает давать советы и рекомендации.

– Ну, у нас с тобой психолога нет, – сказал Владимир, поднимаясь и садясь в постели, – поэтому давай мы с тобой сами попытаемся выполнить его работу, подумаем, кто это может быть. Предположительно, мужчина. Или нет?

– Мужчина, – подтвердила Вера, – причем физически сильный. Ему за тридцать. Обладает познаниями в области медицины: Бережному наносил раны так, чтобы тот мучился, но не умирал долго, а потом сделал инъекцию героина Артему Лиусскому, рассчитав смертельную дозу. Не сексуальный маньяк, убивает мужчин и женщин. Вероятно, учился в медицинском, и его отчислили, а может, закончил вуз и сейчас работает врачом. Я бы проверила всех знакомых убитой участковой из поликлиники, с кем она училась в институте и с кем работала в разное время. Докторов-мужчин у нас не так много. Тем более что искать надо определенного возраста и определенной комплекции – внешность нам вроде известна. Кстати, бомж Толик может составить фоторобот.

– А среди твоих знакомых есть врачи? – поинтересовался Владимир. – Пусть случайных знакомых, или среди тех, о ком ты уже и думать забыла.

– Каких случайных? – возмутилась Вера и ущипнула его за бок. – Ты на что намекаешь?

На том разговор и закончился.


Утром ей позвонил Толик и доложил о проделанной работе. Накануне Вера назвала ему адрес Миклашевского и попросила бомжа съездить туда и взглянуть на того, кого Вера хоть и сомневаясь, но все-таки подозревала в убийствах.

– Не он это, – твердо заявил Толик. – Я его дождался и внимательно рассмотрел. У этого рост повыше. И он массивнее. А у того лицо поинтеллигентнее будет. Я говорю так не потому, что этот мент. Между прочим, сразу понятно, где служит. Мимо меня прошел и рявкнул: «Чего уставился? Давно в обезьяннике не сидел? Мотай отсюда, а то в один момент на пальму отдыхать отправлю».

Вера уже вздохнула спокойнее, когда Толик вдруг добавил:

– Хотя кто его знает. Этот тоже убийца. Я их по глазам узнаю, повидал на своем веку…

Нельзя сказать, что Вера успокоилась. Конечно, возраст можно скрыть, уменьшить немного, внешность можно изменить… Но ведь Миклашевский не женщина, макияжа на лице и парика на голове у него не было. Толик видел его таким, каков он в жизни, и не признал в нем убийцу. Хотя заявил об этом без особой уверенности. И в глазах что-то обнаружил. Но внешность определенно другая. Если, правда, Иван Севастьянович не надевал парик, когда готовился к очередному преступлению…

Вера думала об этом целый день, пусть и постоянно. На работе и без того хватало проблем – ее участок назвали в числе худших по профилактической работе. Конечно, упрек был не в ее адрес, он относился к бывшему участковому, однако на совещании в присутствии какого-то проверяющего из городского управления подняли именно ее и высказали претензии. А проверяющий смотрел так внимательно, словно пытался определить на глазок объем ее талии. Подобное внимание и сделанные замечания были неприятны, но не более того. Вера постаралась тут же забыть о незаслуженной выволочке. Она ведь старается хорошо делать свое дело. А заодно пытается найти убийцу, хотя никто и не поручал ей это.

Миклашевский, как выяснилось, ни при чем, что успокаивало, а то неприятно было сознавать, что, может быть, спала с убийцей. Отец, о существовании которого она думать забыла, тоже не подходил под описание бомжа Толика. И у него нет оснований убивать незнакомых ему людей. По крайней мере, Вера не могла представить такие основания. Хотя… Вдруг тот всю жизнь наблюдал за ней со стороны? Знал, с кем она встречается, что происходит с ней, и в один далеко не прекрасный момент решил отдать отцовский долг таким страшным образом – защитить дочку от всех неприятностей… Ничего исключать нельзя. Вероятно, следует поручить Толику сходить в тот универсам и посмотреть теперь на начальника охраны.

Все это помимо воли крутилось в ее сознании. Только не было привычной четкости в рассуждениях, словно Вера размышляла о том, что ее не слишком волнует, не является самым главным и необходимым, как будто все это можно сделать когда-нибудь, сделать или попросить сделать кого-то, или вообще не делать, потому что есть дела поважнее. Потому что есть у нее кое-что другое, самое главное, никак не связанное с работой, но определяющее всю ее жизнь и поступки, делающее ее счастливой и такой невнимательной к мелочам – то, в чем она уже призналась себе самой. Призналась легко, хотя и с замиранием сердца. И с радостью, разумеется.

Владимир приходил вечером, иногда очень поздно, когда она уже не чаяла его увидеть. А убегал рано. В первый раз Вера проспала его уход. А позже, в следующие дни, просыпалась, когда он осторожно поднимался с кровати, и вскакивала тоже. Готовила завтрак, пока он брился и разговаривал с кем-то по телефону. Содержание его бесед всегда касалось исключительно работы – слова и фразы, которые произносил Володя, были ей знакомы и понятны: «объект», «скрытое наблюдение», «проверить по билингу», «покопаться в биографии».

Про себя Владимир не говорил больше ничего, кроме того, чем поделился в день первой их встречи. Конечно, ей хотелось узнать про него еще кое-что. Был ли женат, например, или с кем жил до нее. Но Вера не задавала никаких вопросов, словно боялась спугнуть свое счастье.

Глава 12

– Теперь я точно знаю, почему у меня жизнь не сложилась, – произнес Толик и глянул на свою подругу с таким выражением лица, словно ожидал, что та вот-вот рассмеется его шутке.

Но Жанна была серьезна, внимательно смотрела, догадываясь, что речь сейчас пойдет о предмете, над которым потешаться не следует.

В конце концов, к любой жизни привыкнуть можно, даже к бездомной, только радости в такой привычке никакой. Почти двадцать лет назад она приехала в Питер поступать в институт текстильной промышленности, но не получилось, провалилась на вступительных экзаменах. Забрала документы, вышла на улицу и тяжело вздохнула: значит, придется вернуться домой – в маленькую комнатку в рабочем общежитии, в которой с трудом умещались обеденный стол, шифоньер и два дивана – на одном спала мать, а на другом сама Жанна с двенадцатилетней сестрой. Помнится, когда мать наконец приобрела холодильник, его едва удалось втиснуть между настенной вешалкой и входной дверью. Но холодильник поместился. Потому что был маленьким. А зачем большой, что в нем хранить?

За столом обедали-ужинали втроем, и Жанна с сестрой по очереди готовили уроки. Еще на столе гладили белье, гадали на картах с соседками. И пили вино. Когда к матери заявлялись подруги с бутылкой, Жанна и сестра уходили к знакомым в другие комнаты общежития. Если было тепло, шлялись по улицам или шли в кино. Жанна заканчивала школу, когда попала на фильм «Дикая орхидея». Билетерша покосилась на ее сестру и спросила:

– Девчонку зачем с собой притащила?

– А вам-то что? – огрызнулась Жанна.

Сразу после начала фильма выяснилось, что сестру брать и правда не стоило. Но Ленка смотрела молча, уставившись на огромный экран. Надо было бы, конечно, ее увести, но в зале гоготали пацаны, поэтому идти по рядам к выходу, задевая их ноги, уворачиваясь от рук, не хотелось. Да к тому же сестра и так уже «про это» знала: в общежитии насчет взаимоотношения полов тайн не имелось. Но фильм был красивый, и все происходило в нем не так, как в прокуренной и пропахшей борщами общаге.

После сеанса в толпе пошли на выход из кинотеатра. Обеих девочек рассматривали мужики, некоторые делали сальные предложения, а потом кто-то ущипнул Жанну за попу. Она обернулась и увидела ухмыляющееся, опухшее от пьянок лицо какого-то парня. Тот подмигнул ей и дыхнул перегаром:

– Ну, че, прогуляемся до кустиков?

Жанна схватила сестру за руку и потащила за собой, пытаясь пробиться сквозь идущих впереди. Но не удалось. К тому же парень был не один, а с двумя приятелями, которые зажали Жанну и сестру с двух сторон.

– Да отстаньте же вы! – почти закричала Жанна, надеясь, что кто-нибудь заступится.

Но всем было не до нее. Какой-то мужик обернулся, правда, но только для того, чтобы разглядеть получше ее лицо и ноги.

– Я сейчас милицию позову, – пригрозила она.

– Зови, – рассмеялся один из парней, который уже тискал ее сестренку. – Кстати, я сам мент.

Наконец вышли на улицу. Светило солнце, весенний вечер был теплый, пахло тополиными почками и свежеокрашенными скамейками. Люди разбредались с невероятной скоростью, а ее с сестренкой тащили за угол здания с заколоченными окнами. Ленка не сопротивлялась, просто тихо плакала, а Жанне выкручивали руки и подталкивали пинками. Она обернулась и увидела еще одного парня, спешащего к ним от распахнутых дверей кинозала. Парень был высок и красив.

– Помо… – попыталась крикнуть Жанна, но ей зажали рот.

Она укусила пахнущую табаком и копченой рыбой ладонь. И ее тут же ударили по затылку, потом в бок, а затем в ухо. Последний удар был настолько сильным, что Жанна полетела на асфальт. Упала и даже руки не успела подставить. Хотела вскочить, зная, что сейчас начнут месить ее ногами, но быстро подняться не получилось. И тогда она сжалась в комок, прикрыла голову руками. В ухе звенело от полученного удара.

Прошла минута, а пинков не последовало. Зато кто-то упал рядом. Потом еще кто-то запнулся о ее ноги и тоже упал.

Жанна открыла глаза и увидела, как высокий красивый парень бьет того, кто тащил Ленку. Ударил сначала в живот, и сразу, уже согнувшегося, в прыжке ногой в лицо. Ленка стояла, открыв рот, и смотрела на это округлившимися глазами.

Жанна удивилась тоже. За нее впервые вступились! Она уже и не думала, что кто-то может вообще заступиться. В общаге мужики дрались часто и почти всегда из-за баб. Подерутся, поорут, поматерятся, а потом продолжают пить дальше, как будто ничего и не произошло. И бабы дрались. Из-за мужиков, разумеется. Еще мужики били баб. А бабы мужиков, когда точно знали, что у тех нет сил сопротивляться. Но чтобы кто-то за кого-то вступился…

Высокий парень протянул ей руку и что-то сказал.

Жанна кивнула, схватившись за его ладонь, и поднялась. Руку выпускать не хотелось. Красавец что-то сказал, и она опять кивнула. В ухе звенело, и не было никаких других звуков.

– Ты меня слышишь? – удивился тот, кто спас ее с сестрой.

– Да, – сказала она, догадавшись о вопросе, и начала глупо улыбаться.

Потом парень привел ее с Ленкой в кафе. Кафе было роскошным. Там была даже барная стойка, над которой мигали огоньки. Гремела популярная песня «Белые розы». За столиками сидели аккуратные девушки, похожие на студенток, и коротко стриженные парни с золотыми цепочками на шее под расстегнутыми джинсовыми рубашками.

Новый знакомый взял бутылку шампанского, а для Ленки бокал колы со льдом. Сестра пила колу через соломинку, которую стащила с барной стойки. Красивый парень смотрел на нее и улыбался снисходительно и загадочно.

Его звали Ваней. Он учился в Москве. А в их город приехал к девушке, с которой переписывался. Хотел сделать сюрприз, не предупредил и – попал как раз на ее свадьбу. Утром подошел к дому своей, как он считал, невесты, увидел у подъезда машины с лентами, остановился посмотреть, а тут как раз она с женихом и вышла. Народ полез в микроавтобус. Затолкали туда и Ваню, которого приняли за одного из гостей. Он доехал до загса и даже зачем-то присутствовал на церемонии. Девушка его узнала, нисколько не смутилась, а потом улучила момент и шепнула, когда никого не было рядом: «Я тебе потом все объясню». Но Ваня не хотел никаких объяснений. И не поехал со всей толпой возлагать цветы к Вечному огню на центральной площади и фотографироваться, как положено, у памятника Ленину, указывающему рукой на проходную завода сельскохозяйственного оборудования. Он пошел бродить по городу, не зная, что делать, потому что обратного билета у него не было – рассчитывал пробыть с невестой весь свой отпуск. Зашел от нечего делать в кинотеатр, а после сеанса познакомился с Жанной и Ленкой.

– Надо бы уезжать, – сказал Иван, – но сегодня поезда уже не будет. Свободных мест в ваших гостиницах тоже, вероятно, не имеется. Придется, видимо, где-нибудь на скамеечке ночевать.

– Не надо на скамейке, – вклинилась Ленка. – У нас на третьем этаже комната свободная есть. Козлова уехала на две недели к матери в деревню и сына с собой взяла, а ключ от комнаты не коменданту сдала, нашей маме оставила.

Сестра сообщила это как бы между прочим, помешивая соломинкой остатки льдинок в своем стакане.

– Вероятно, это единственный выход, – произнес Ваня и вздохнул.

Заметно было, что ему неудобно принимать это предложение. Но Ленка ничего не предлагала, просто вспомнила о пустой комнате.

А вот Жанна предложила:

– Пойдем.

И поднялась из-за столика, хотя выходить из прекрасного мира, где сияет цветомузыка, не хотелось.

– «И снова седая ночь, и снова ей доверяю я…» – пропел ей в спину мальчишеский голос.

Двери бара захлопнулись. На город уже наваливались пропахшие заводской гарью весенние сумерки. Втроем шли к общаге, по дороге встретили Алфимова из Жанкиного класса, который в одной руке нес бутылку пива, а второй обнимал за плечо Коробкину – второгодницу и шлюху. Правда, Жанна заметила Алфимова раньше и успела взять Ивана под руку. Когда поравнялась с одноклассником, она громко спросила нового знакомого:

– А ты в Москве в центре живешь?

– Почти, – улыбнулся Иван. – Мне до «Щелковской» двадцать минут на автобусе ехать.

Глаза Алфимова, который собирался сделать глоток, округлились. Он выронил бутылку и, облившись пивом, выругался. Бутылка грохнулась на асфальт, издав предсмертное «звяк!».

Ленка поднялась домой и принесла ключ от комнаты Козловой. А заодно сообщила, что у матери гости.

– Набиуллина и Кузьменко с какими-то…

Сестра не договорила, но и так было понятно, что незамужние соседки привели приятелей. Скорее всего, перед ночью уйдут, но сначала притащат к ним своих детей до утра, чтобы не мешали.

На ключе болталась вырезанная из картона бирка с номером. Иван посмотрел на цифру и обернулся к Жанне.

– Дорогу найду, а ты загляни в гости через полчасика.

На том расстались, хотя Жанне так не хотелось этого. Она вернулась домой, в комнату в голубых завесах табачного дыма. Ленка зашла тоже, но демонстративно закашлялась. В комнатке были две соседки и трое незнакомых мужчин, один из которых сидел, положив матери на плечо руку. На руке синела наколка «Кто не был, то будет. Кто был, не забудет».

– Это мои доченьки, – пьяно улыбнулась мать, – красавицы мои.

– Ну, так пусть проходят, – сказал незнакомец, – сейчас знакомиться будем.

Ленка стала надрываться от кашля и едва выдавила:

– Я лучше у Кондратьевых переночую.

– Иди, иди, а то всех нас гриппом заразишь, – произнес мужчина. И кивнул Жанне: – Присаживайся.

Он ощупал ее глазами и попытался придать своему голосу проникновенное звучание:

– Ишь ты, какая! У меня почти такая же есть. Все при ней.

Гость обвел взглядом окружающих и объяснил:

– В смысле дочка есть. Не моя, конечно, а сожительницы бывшей моей, с которой уже все, завязано, как говорится. Прошла любовь, завяли помидоры…

Другой мужик, обнимающий Набиуллину, добавил:

– Окончен бал, погасли свечи, недолго фраер танцевал…

Жанна присела за краешек стола. Перед ней поставили стакан, на дне которого золотился портвейн, и подвинули тарелку с нарезанной домашней колбасой.

– Не пей, Жанночка, – попросила мама.

Она и не собиралась пить. Съела кусочек колбасы и бутерброд со шпротиной и половинкой яйца.

– Ну, так не по-людски! – возмутился один из мужиков. – За знакомство полагается.

Жанна подняла стакан и сделала глоток. Портвейн оказался сладким и тягучим.

– Я тоже где-нибудь переночую, – сказала она.

– А то оставайся, – предложил тот, кто обнимал маму. – Тут два спальных места, ты нам мешать не будешь.

Но Жанна вышла в коридор, поднялась по лестнице на третий этаж и стала ждать, когда закончатся полчаса. Стояла у комнаты Козловой и слушала, как громко стучит ее встревоженное сердце. В коридоре показался Иван, держа в руке полиэтиленовый пакет.

– Прости, что задержался, – извинился он. – Ходил в магазин за шампанским, а там очередь.

Парень открыл дверь и коснулся талии Жанны:

– Ну, заходи.

Девушка уже знала, что будет. И ждала этого. Надеялась, что все произойдет так, как представлялось ей в мечтах, как в кино. Она всегда знала, что встретит его – красивого и доброго, сильного и смелого, который станет мужчиной всей ее жизни и увезет подальше от их городка – страшного, ненавистного.

Сначала пили шампанское, потом Иван посадил ее к себе на колени и начал целовать.

– Как хорошо, что я не сделал глупости – не женился, – шепнул он. – Иначе бы не встретил тебя.

Он целовал и медленно раздевал ее. Потом отнес на кровать, на которой, вероятно, спала Козлова. Откинул одеяло, отбросил в сторону спрятанную под подушкой желтую нейлоновую комбинацию… И опять у Жанны зазвенело в ушах. Захотелось вдруг вскочить, убежать куда-нибудь и спрятаться. Парень целовал ей плечи, грудь, живот, бедра… Она гладила его волосы, чувствовала, как напрягается собственное тело.

Иван прожил в общежитии два дня. Точнее, две ночи и два дня. Закончились выходные, в понедельник Жанне надо было идти в школу. Но ей не хотелось признаваться в том, что учится в школе, сказала, что в колледже. И что ей восемнадцать. Боялась, Иван, узнав, что связался со школьницей, исчезнет из ее жизни.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4
  • 3 Оценок: 6

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации