Текст книги "Реквием по солнцу"

– Красивая традиция, – вздохнул Анборн. – Ты уже выбрала песню для моего племянника или племянницы?

Рапсодия улыбнулась:

– Еще нет. Я узнаю ее, когда придет время. Во всяком случае, так мне говорили. А теперь, если не возражаете, я хочу поспать. Спокойной вам ночи, господа.

И она устроилась возле костра.

Большую часть ночи Анборн с любовью смотрел на нее, хмурился, слыша, как Рапсодия стонет от боли, но стоило ее дыханию успокоиться, и лоб генерала разглаживался, а глаза наполнялись светом.

После смены караула Шрайк подошел к Анборну и присел рядом с ним на корточки.

– Отойдите ненадолго, – приказал он четверым солдатам, собравшимся лечь отдохнуть.

Они вопросительно посмотрели на генерала – Анборн кивнул.

Когда солдаты отошли в сторону, Шрайк вытащил тонкую саблю и протянул старому другу.

– Возьми оружие, – приказал Шрайк. Анборн отвернулся:

– Не сегодня. Шрайк не сдавался.

– Возьми клинок, – настаивал он на своем.

– Я не перенесу. Не сегодня, Шрайк, – проговорил Анборн, продолжая смотреть в другую сторону.

– Если ты намерен погрузиться в грустные мысли, пусть в твоих руках будет клинок, а не только воспоминания.

После долгого молчания генерал повернулся и посмотрел на своего друга, который, как всегда, стоял у него за спиной. Анборн вздохнул, взял саблю и клинком поймал отсветы пламени.

Шрайк застыл в неподвижности, наблюдая за сидящим Анборном: генерал погрузился в события прошлого, вновь переживая навсегда ушедшие мгновения. Когда-то Шрайк, благодаря могуществу слова Дающей Имя, получил способность даровать человеку его воспоминания.

Когда образ потускнел, Анборн вернул саблю Шрайку и обхватил руками свои бесполезные ноги.

– Наверное, я должен поблагодарить тебя, – едва слышно произнес он.

— Не нужно. Ты никогда меня не благодарил.

– И на то есть причина, – буркнул генерал, устраиваясь спать. – Есть вещи, которые мужчина не должен видеть, как бы сильно ему этого ни хотелось. А теперь верни солдат, пусть они отдохнут.

Утром путешествие к логову драконихи возобновилось. Отличная погода простояла еще три дня, и они спокойно ехали все дальше и дальше.

Пока не ударила первая арбалетная стрела.

27

РАННИМ УТРОМ четвертого дня, когда они находились в половине дня пути от удобного брода через реку Тара-фель, Шрайк зачем-то наклонился вперед в седле.

Адъютант Анборна всегда ехал в арьергарде, сразу за своим генералом, в буквальном смысле прикрывая его спину, как он это делал в течение долгих лет. Вот почему, когда была выпущена первая арбалетная стрела, ее направили в Шрайка, оказавшегося последним из стражей, следовавших за каретой, где спала Рапсодия.

Несмотря на свои годы, Шрайк обладал великолепной реакцией, поэтому он успел бросить взгляд на арбалетные стрелы, которые вонзились в спины ехавших перед ним солдат, когда они уже начали сползать со своих седел, перестав владеть ногами, как Анборн.

Направленная в Шрайка стрела попала в высокое седло, не причинив старому воину вреда, что позволило ему стремительно развернуться и выстрелить из своих арбалетов в лица двух появившихся из-за кустов врагов. Шрайк уловил шелест веток, в воздух поднялась пыль, обоих отбросило назад, но звука падения тел на землю так и не последовало.

Время словно замедлило свой бег, он слышал удары своего сердца, ржание вставшей на дыбы лошади, треск ломающихся сучьев. И в этот, последний момент перед тем, как вторая стрела ударила в него и горлом хлынула кровь, до Шрайка донесся его собственный голос, который, казалось, ему уже не принадлежал. Он выкрикнул слова тревоги:

– На нас напали! Езжайте вперед! Вперед!

Следующая стрела ударила ему в грудь, и он задохнулся. Шрайк отчаянно сражался с надвигающейся тьмой. Арбалет выпал из его левой руки, стрела вдавилась в лошадь, которая упала на бок, и он сосредоточил оставшиеся силы тела и души на последнем выстреле.

И выпустил стрелу.

Сначала он решил, что промахнулся, однако сквозь мрак, затопивший его сознание, старому солдату показалось, что еще одно тело врага ударилось о землю.

Падая с лошади, он успел подумать, что почти не чувствует боли, лишь в ушах стоит такой гул, словно гремят чудовищные барабаны. Кровь хлестала из его груди на зеленую траву.

Анборн выкрикнул его имя, но все звуки вдруг стихли, и Шрайк погрузился в пустоту.

– Скачите вперед! Окружите карету! — крикнул генерал, поворачивая лошадь назад – именно в этот момент Шрайк упал на траву, заливая кровью землю.

Анборн шлепнул рукой лошадь, направляя ее поперек дороги, в одной руке он держал пращу, а другой вытаскивал меч. Глаза генерала горели яростным огнем.

Под градом арбалетных стрел лошадь поскакала в обратном направлении. Анборн приник к шее скакуна и услышал стук колес кареты – возницы принялись нахлестывать лошадей, оставшиеся в живых солдаты выполняли приказ своего генерала. Анборн помчался прямо в лес, туда, откуда летели стрелы. Исчез холодный практицизм, с которым лорд-маршал направлял свои войска в бой во время самых кровавых кампаний в истории континента. Анборн не мог сдержать свой гнев, он нанес шесть быстрых ударов клинком арбалетчику, превратив его тело в кровавое месиво.

В следующее мгновение ему показалось, что стук копыт прекратился, он остановил своего скакуна и, охваченный ужасом, обернулся.

Последовал новый арбалетный залп по карете. Один из возниц, не успев выпустить поводьев из рук, на всем скаку рухнул на землю – стрела угодила ему прямо в лоб.

Поводья оказались под колесами, и карета резко накренилась. Солдаты пока еще скакали рядом, стреляя в сторону кустов.

Двое солдат, не останавливая лошадей, попытались перебраться на козлы кареты, чтобы вытащить поводья. Одному сопутствовал успех, другой получил стрелу в спину.

– Скачите изо всех сил! – закричал Анборн, но они его уже не слышали.

Он вновь развернул лошадь и помчался вдоль лесной опушки, преследуя двух пеших арбалетчиков, которые бежали в сторону дороги. Через несколько мгновений он догнал первого, сбил его с ног и с удовлетворением услышал, как раскололся его череп под копытами лошади. После чего одним ударом клинка снес голову второму.

Впереди Анборн разглядел еще два десятка врагов, возможно больше, и понял, что видит лишь фланг сил противника, устроившего засаду. Охваченный отчаянием, он вновь пригнулся к шее своего коня, понимая, что к этому моменту карета уже окружена, а солдаты почти наверняка перебиты.

Он не думал о Шрайке.

Рапсодия проснулась, когда карету начало трясти.

Она попыталась избавиться от тумана, часто окружавшего ее сознание с тех пор, как она забеременела. Карету бросало из стороны в сторону, и у нее тут же закружилась голова. Рапсодия не сразу сообразила, что происходит, она еще не до конца выбралась из цепких объятий странного сна.

Затем она услышала крики солдат охраны и приглушенные голоса на незнакомом языке.

Дрожащей рукой она нащупала рукоять меча.

«Этого просто не может быть», – подумала она, пытаясь избавиться от тумана в голове и приступа тошноты, но тут карету так резко тряхнуло, что она упала на пол.

Когда ее ухо оказалось прижатым к полу кареты, она услышала жуткий крик, и кровь у нее похолодела.

Это был клич, возвещающий неминуемую победу.

Сенешаль ждал в полу лиге от дороги.

Ветер донес до него стук колес приближающейся кареты, потом он услышал крики. Обернувшись через плечо, он позвал Фергуса, возглавлявшего резерв. Эта часть отряда была на лошадях, которых им удалось раздобыть на прошлой неделе.

– Она приближается. Заберите ее с дороги.

Фергус коротко кивнул, пришпорил лошадь и вместе с отрядом помчался вперед.

Сенешаль поднес руку к небольшой металлической бочке, наполовину заполненной нефтью. Он открыл свой разум, приглашая демона войти.

«Крив», – прошептали они одновременно.

Нефть загорелась, пламя с ревом устремилось ввысь. В небо поднялись клубы черного дыма, во все стороны полетели искры, обжигая зеленую листву над дорогой. Очень скоро огонь уже пылал вовсю.

Отряд, возглавляемый Фергусом, ускакал, и позицию заняли лучники Кайюса, вооруженные большими луками со стрелами, смазанными смолой.

Пока карета, петляя, мчалась вперед по лесной дороге, оставшиеся шесть солдат прикрывали возницу, отчаянно пришпоривая своих коней, чтобы не отстать: лошади, запряженные в карету, от страха понесли.

Их атаковали еще дважды, один раз слева, другой – справа, оба раза пытаясь попасть в возницу.

Теперь врагов было так много, что возница и солдаты уже не отбивались, они лишь старались удержать карету на дороге. Враги пытались заставить их съехать на обочину. Руки возницы, из последних сил удерживавшего лошадей, были все в крови, но он не давал колесам соскользнуть с колеи.

Поднявшись на небольшой холм, они увидели троих всадников, мчавшихся им наперерез. Нападавшие тут же подстрелили возницу и одного из солдат, заставив карету свернуть на север, в низину.

Оставшиеся солдаты остановились и окружили карету.

С тем же успехом можно было попытаться остановить море при помощи щита.

Атакующие набросились на солдат Анборна, оттеснили их в лес, и вскоре с ними было покончено.

Между тем трое всадников сопровождали лишившуюся возницы карету в низину, потом двое приблизились к ней и ловко перерубили постромки. Лошади тут же умчались в лес.

Одинокая карета по инерции проехала еще немного и повалилась на бок. Так она и осталась беспомощно лежать в канаве с продолжавшими вращаться колесами.

Стоявший на холме сенешаль удовлетворенно кивнул.

– Подожгите карету, – приказал он побледневшему Кайюсу. – И будьте готовы схватить ее, когда она выскочит наружу.

Лучники тотчас запалили кончики стрел и по сигналу сенешаля выстрелили в указанную цель.

Стрелы по огненной дуге полетели к карете и глубоко вонзились в дверцы и крышу.

Сенешаль вновь взмахнул рукой, и поднялся ветер, взметая вверх палую листву.

Через мгновение карета запылала.

></emphasis>

Анборн, находившийся чуть дальше на лесной дороге, увидел столб густого черного дыма. Он выругался, рассек клинком грудь очередного врага и вновь пустил лошадь галопом.

Одинокий всадник мчался сквозь лес навстречу пожару.

Некоторое время ничего не происходило, карета разгоралась все сильнее.

Затем в дыму появились руки – Рапсодия распахнула дверцу кареты, которая оказалась над ней. В руках она держала Звездный Горн. Сейчас он больше всего походил на головню, сливаясь с окружающим пламенем. Она положила меч на стенку кареты и вылезла наверх, прижимая к лицу платок.

Казалось, вокруг пылает весь лес, но благодаря связи со стихией огня Рапсодия знала, что загорелась лишь карета и сухая трава вокруг. На границе огня она разглядела фигуры людей. Среди них не было ее охраны.

Если еще совсем недавно в голове у Рапсодии клубился туман, то сейчас она мыслила холодно и расчетливо. Ей не следует бояться пламени, она – илиаченва'ар, она владеет мечом стихии огня, несущего жизнь. Поэтому ей лучше дожидаться врага в кольце огня.

Она ошибалась.

В стене огня, повинуясь чьей-то команде, открылось некое подобие дверцы. Вооруженные враги осторожно приближались к ней.

«О боги! – подумала она, пытаясь найти хоть какое-то объяснение. – Должно быть, в них вселился ф'дор или они находятся во власти демона. О боги! »

Рапсодия оглянулась через плечо.

Сзади осторожно приближалось еще восемь или девять человек, их туманные очертания сливались друг с другом.

Пытаясь подавить панику, Рапсодия откашлялась, чтобы очистить легкие от дыма, взяла в руки Звездный Горн и сосредоточилась на своей связи с клинком, черпая у него силу. Рапсодия вспомнила тренировки с Элендрой, прежней илиаченва'ар. Древняя лиринская воительница заставляла ее сражаться с завязанными глазами, используя внутренние вибрации противников, улавливаемые Звездным Горном.

Рапсодия закрыла глаза и полностью сосредоточилась на мече.

Теперь, мысленным взором, она видела врагов достаточно ясно: фигуры цвета радуги держали в руках голубые клинки, красные сердца и лица полыхали жаром. Всего их было четырнадцать. Они медленно окружали ее, приближаясь к пламени, распространявшемуся по траве от горящей кареты. Она бросила платок, отвела меч в сторону, а другую руку подняла ладонью вверх.

– Оставайтесь на месте, иначе вы умрете, – произнесла она как можно громче, стараясь вложить в свой голос уверенность Дающей Имя.

Все, как один, замерли на месте.

Рапсодия медленно развернулась, держа наготове меч и не открывая глаз, чтобы надежнее контролировать движения врага. Наступила тишина, лишь потрескивала горящая карета.

В ста пятидесяти ярдах от дороги, возле пылающей бочки, стоял какой-то человек в длинном плаще с капюшоном. Он взмахнул рукой и что-то прокричал на незнакомом Рапсодии языке.

Мужчины заморгали, встряхнулись, словно избавляясь от действия ее слов, и устремились к Рапсодии.

– Ну, тогда идите сюда! – крикнула охваченная гневом Рапсодия. – Умрите, если вам так хочется.

Тошнота и головокружение растворились в обжигающей ярости. Теперь каждое движение Рапсодии было продиктовано холодным расчетом.

Она сразу же поняла, что солдатам запрещено ее убивать. Они намеревались взять ее в плен.

А вот у нее такого запрета не было.

Рапсодия подняла меч над головой и быстро нарисовала защитный круг, пропев звенящую ноту своего клинка.

В тот же миг тонкая линия, засверкав в пламени пожара, обрела собственную жизнь. Теперь для противника Рапсодия превратилась в туманный силуэт.

С небольшого холма, где стояли человек в плаще и несколько его спутников, послышался сердитый крик, и от этого голоса у Рапсодии почему-то похолодело сердце.

Четверо бандитов перед ней замедлили шаг, стараясь отвлечь ее внимание от двух других, подкрадывающихся сзади. Она подождала, когда эта парочка подойдет достаточно близко, резко развернулась и нанесла серию ударов.

Меч запел песнь мщения, пламя стекало по лезвию, и Рапсодия двумя руками нанесла удар первому бандиту в глаз, а обратным взмахом перерезала горло второму. С закрытыми глазами она не могла видеть удивления, появившегося на их лицах перед тем, как они захлебнулись собственной кровью. Рапсодия уже повернулась, чтобы встретить четверку новых врагов.

Она сражалась очень аккуратно, берегла руки, вовремя убирала ноги, когда нападавшие при помощи длинных посохов пытались сделать ей подножку и уронить на землю. Рапсодия полностью вошла в ритм боя, слившись в единое целое со своим клинком. И тут к горящей карете примчался Анборн.

Громкий щелчок арбалета на мгновение отвлек нападающих, и Рапсодия спокойно вонзила клинок в живот врага, набросившегося на нее сзади. Анборн выстрелил еще раз, стрела с такой силой вошла в тело всадника, что он вылетел из седла, а затем генерал повернулся и обезглавил пехотинца, пытавшегося при помощи секиры сбить Рапсодию с ног.

С быстротой и синхронностью, рожденными тренировками у одного наставника, они моментально поделили врагов. Анборн перезарядил арбалет и выстрелил, прикончив еще одного всадника, а потом со всего размаха опустил рукоять меча на череп оказавшегося перед ним бандита. Рапсодия увернулась и побежала в сторону, наводя своих врагов на линию стрельбы Анборна.

Со стороны холма раздались новые приказы, и человек в плаще начал спускаться вниз.

У него из-за спины выехало семеро всадников, а лучники вновь опустили кончики стрел в огонь.

Между тем Анборн прикончил последнего из четырнадцати пеших врагов и, наклонившись в седле, протянул Рапсодии руку.

– Рапсодия! Сюда!

Она перепрыгнула через корчившееся на земле тело и побежала к Анборну, приготовившись вскочить на его скакуна.

– Лучники, стреляйте в лошадь, – приказал сенешаль. – Кайюс, убей всадника.

Рапсодии оставалось сделать не больше пяти шагов, когда прекрасный черный жеребец споткнулся и рухнул на бок, сбросив генерала, успевшего наклониться в противоположную сторону.

Забыв обо всем, Рапсодия закричала от ужаса и в долю секунды оказалась возле друга. Упав на колени, она прикрыла его своим телом, пытаясь понять, жив ли он. Его одежда горела. Рапсодия заставила пламя погаснуть, но не смогла сдержать слез.

Генерал лежал на спине, его стекленеющие глаза смотрели на Рапсодию. Он попытался улыбнуться и дрожащей рукой погладил ее по плечу.

– Уходи отсюда, хорошенькая дурочка, – хрипло прошептал он. — Их слишком много.

Сенешаль, издали сквозь пламя следивший за развитием событий, заметил, что Рапсодия склонилась над телом всадника.

«Шлюха, – взвыл он про себя. – Жалкая, блудливая шлюха».

Ярость пылала в его мозгу, собственная ненависть, не имеющая отношения к ф'дору.

Он сжал рукоять Тайстериска и, не замедляя шага, вытащил его из ножен.

Едва меч стихии воздуха покинул ножны, как поднялся ветер, который тут же подхватил искры с горящей травы и понес их вперед, к лесной прогалине. Зеленые листья, сопротивлявшиеся огню, вспыхнули под его обжигающим дыханием, пламя ярче солнечного света взметнулось к небу.

Сенешаль повернулся к всадникам.

– Спешивайтесь, – резко приказал он. – Лошади не поверят, что со мной огонь вам не страшен. Двигайтесь следом за мной.

Рапсодия почувствовала, как усиливается огонь, и увидела, что на лице Анборна появились ожоги.

Она посмотрела через плечо: человек в плаще и спешившиеся всадники продолжали приближаться к ней, уверенно шагая сквозь пламя.

Она повернулась к генералу. Его лицо было пепельно-серым даже в ярком свете оранжевого пламени, охватившего лес.

– Ты должен помочь мне, Анборн, – тихо проговорила Рапсодия. – Живи, ты мне нужен.

Генерал заморгал, но ничего не сказал. Она наклонилась к его уху и прошептала:

– Я не сумею убежать от них. Зрение отказывает мне, к тому же их слишком много. Но я не могу позволить, чтобы Звездный Горн попал к ним в руки, ты же понимаешь, насколько это важно.

Стекленеющие глаза генерала на несколько мгновений оживились, но тут же вновь подернулись туманом.

Рапсодия быстро обменялась с ним мечами, повернув Анборна так, чтобы Звездный Горн оказался под его неподвижным телом. Затем она начала произносить его истинное имя, возвращая жизнь в тело генерала.

– Анборн ап Гвиллиам, исцелись, – приказала она голосом Дающей Имя. – Спи и набирайся сил. Пусть эти люди решат, что ты мертв.

Она снова и снова повторяла его имя, продолжая наблюдать за приближающимися сквозь огонь и дым врагами.

Глаза генерала прояснились, кожа порозовела. Он попытался приподняться, но Рапсодия мягко заставила его лечь на землю, наклонилась над ним и прошептала:

– Сохрани мой меч, Анборн. Здесь скоро появятся лесники, они уже наверняка узнали о пожаре и спешат сюда. Если ты подождешь их, сделав вид, что умер, помощь обязательно придет. Ты меня слышишь?

Анборн слегка кивнул и закрыл глаза.

Теперь бандиты находились всего в нескольких ярдах. Рапсодия наклонилась над Анборном и поцеловала его в щеку.

– Живи, живи ради меня, Анборн, – взмолилась она. – Расскажи Эши о том, что здесь произошло. Передай детям и моим друзьям болгам, что я их люблю. И помни, я люблю тебя.

Генерал сжал ее руку. Между ними возникло понимание, инстинктивное осознание жестокой реальности и необходимости исполнить долг Кузена перед лицом смерти.

Рапсодия встала, держа в руке меч Анборна и стараясь вернуть себе прежнюю концентрацию. Прищурившись, она смотрела сквозь пылающее пламя.

Человек в плаще коротко махнул рукой.

Трое бандитов тут же навели на нее арбалеты.

Остальные четверо, вооруженные мечами, кинжалами и шестами, начали ее окружать.

Пока они выбирали подходящий момент для атаки, Рапсодии в голову пришла одна не слишком существенная мысль. Она сосредоточилась на горящем в ней огне и заставила тонкий язычок пламени лизнуть клинок меча Анборна, – жалкая имитация Звездного Горна, чтобы враги не заметили разницы. Ирония ситуации вызвала у Рапсодии сухой смешок.

– Бросай оружие, – спокойно проговорил незнакомец в плаще на общем языке.

Что-то в его голосе показалось Рапсодии знакомым, и волосы у нее на затылке зашевелились. Она застыла на месте, отказываясь выполнить его приказ.

Арбалетчики приготовились к стрельбе.

Четверо с мечами приблизились к ней еще на один шаг.

Королева намерьенов даже не моргнула.

Человек в плаще остановился в пяти ярдах от Рапсодии.

– Даже не вздрогнула, – с восхищением сказал он. Голос, как ни странно, оказался приятным. – Ты такой и осталась – бьешься до конца. И меня это возбуждает не меньше, чем прежде. Даже больше. Удивительно, но ты стала еще красивее, чем была. Кто бы подумал, что такое возможно?

Рапсодия крепче сжала меч.

– Будешь драться, верно? Даже сейчас, когда ты окружена, когда против тебя восемь человек, ты не сдаешься. – Человек в капюшоне сделал глубокий вдох. – Да, это будет замечательно.

Рапсодия ничего не ответила, продолжая следить взглядом за приближающимися противниками, чувствуя, как гулко бьется в груди сердце. Она с тоской подумала о своем нерожденном ребенке и безмолвно попросила у него прощения.

Человек в плаще рассмеялся, сделал знак остальным, чтобы они оставались на местах, а сам лениво шагнул вперед.

– Я ведь сказал, что однажды вернусь за тобой, – заявил он, с трудом сдерживая возбуждение. – Прошу прощения за эту вынужденную задержку.

Внутри у Рапсодии все похолодело. Этот голос наводил ужас на ее душу, отбрасывал ее обратно в темные времена, однако разум твердил, что такого просто не может быть.

Зловоние старого мира, похожее на смрад разверстой могилы, ударило ей в ноздри, голова закружилась, земля начала уходить из-под ног.

Оказавшись напротив Рапсодии, человек в плаще плавным движением откинул капюшон. На его губах играла жестокая улыбка, голубые глаза нетерпеливо блестели.

– Привет, Рапсодия, привет, дорогая, – промурлыкал он.

Рапсодия смертельно побледнела и чуть не выпустила рукоять меча Анборна из повлажневших ладоней.

Лицо, которое прежде скрывал капюшон, было знакомым и одновременно чужим. Рапсодии показалось, что она узнает эти черты, но что-то в строении костей черепа подсказывало ей, что она никогда не видела прежде этот хищно оскаленный рот, эти пылающие демоническим огнем голубые глаза. Холод сковал все ее тело, и внезапно смерть, которой она только что боялась, перестала казаться ей такой страшной.

– Не может быть, – прошептала она.

– Какая избитая фраза! Вспомни, Рапсодия, я столько раз брал тебя в самых невозможных позициях и ситуациях, чтобы ты знала: возможно все.

Ужас захлестнул ее, словно кровь из смертельной раны.

– Нет, – задыхаясь, прошептала она. – Нет, нет. Нет!

Сенешаль громко рассмеялся:

– Ты помнишь, как я возбуждался, когда ты мне так говорила? Становился твердым, как рукоять меча. Я заставлял тебя это повторять перед тем, как трахнуть, а иногда и в процессе, потому что тогда твои внутренние мышцы напрягались, и это приносило мне особое удовольствие. Ты сопротивлялась, но ничто не могло меня остановить. – Он слегка наклонился вперед, посмотрел вниз и захохотал: – Подумать только, ты по-прежнему производишь на меня сильное впечатление!

Рапсодия тряхнула головой, ее мысли путались, дыхание участилось, глаза бегали по сторонам в поисках спасения.

– Нет, – повторила она. – Это невозможно.

Сенешаль довольно вздохнул:

– Все даже лучше, чем я рассчитывал. Я опасался, что ты будешь рада меня видеть, – тогда бы я получил гораздо меньше удовольствия. Тебя было ужасно интересно покорять, Рапсодия. Мне так и не довелось столкнуться еще раз с чем-нибудь подобным. С нетерпением жду прежних ощущений. Но сразу тебя предупреждаю, что ты не сможешь мне противиться. Только не сдавайся сразу, а то покорение не будет таким приятным.

Он шагнул к ней, и в следующее мгновение острие меча Рапсодии было направлено на его горло.

— Не подходи ко мне, Майкл. Я могу умереть, но и ты погибнешь.

Три арбалетчика тут же приготовились стрелять ей в голову.

Сенешаль кивнул остальным, развязывая свой пояс.

– Ты хочешь меня победить, Рапсодия? – насмешливо спросил он, но в его голосе отчетливо прозвучала угроза. – Буду рад предоставить тебе шанс. Держите ее, – бросил он своим подручным.

28

На северном побережье

С ПАЛУБЫ «БАСКЕЛЛЫ» Куинн видел, как над утесом, нависшим над берегом, начал подниматься дым.

Новый капитан довольно долго ждал сигнала и уже начал тревожиться.

Наконец он повернулся к команде, которая с таким же нетерпением посматривала на небо над лесом.

– Давайте подойдем немного ближе к берегу, – предложил Куинн помощнику, и тот кивнул. – Нам не следует привлекать к себе внимание, но и заставлять ждать его честь не стоит.

– Да, не стоит, – торопливо согласился помощник, и матросы побежали выполнять приказ.

– Удалось выловить угрей? – спросил Куинн у палубного матроса, с самого восхода сидевшего с удочкой.

Матрос покачал головой:

– Только гринду. Они довольно жирные.

– Существо не любит гринду, – покачал головой Куинн.

Матрос пожал плечами:

– Больше ничего не клюет. Если оно будет голодным, съест и гринду.

Он протянул ведро со своим уловом капитану. Куинн нахмурился и с ведром в руках направился в темный трюм. По дороге он прихватил старый фонарь, висевший у двери, быстро зажег его и начал осторожно спускаться по шаткой деревянной лестнице в жилище Фарона.

Здесь, в темноте, скрип корабля стал громче, несло плесенью, а из тени шел слабый, но омерзительный запах.

Добравшись до зеленой жидкости, Куинн погремел ведром.

– Фарон? – позвал он. В его голосе слышался страх. – Завтрак.

По зеленой поверхности пошла рябь, над поверхностью появилась жуткая голова. Куинн с трудом сдерживал отвращение: вода имела такой неприятный оттенок из-за выделений чудовища, а когда он увидел, что монстр выпускает ее изо рта, капитана едва не стошнило.

Из темноты на Куинна смотрели выпуклые глаза, морщины избороздили обычно гладкий лоб Фараона, на его уродливом лице читалось очевидное неудовольствие.

– Нет, он еще не вернулся, – пробормотал капитан. – Но уже скоро.

Существо зашипело, из уголков беззубого рта закапала слюна.

– Я принес отличную гринду, Фарон, – успокаивающе сказал Куинн.

Существо заверещало и сплюнуло.

– Мне очень жаль, но больше ничего не удалось поймать. Здесь не водятся угри, Фарон.

Фарон бросил на него презрительный взгляд.

– Ну? Так вы будете есть рыбу или нет? Некоторое время существо смотрело на капитана, затем кивнуло, и в его покрытых пеленой глазах промелькнула решимость.

Когда Куинн сделал несколько шагов вперед, Фарон скрылся под водой, но вскоре вынырнул с каким-то предметом. Куинн поднес фонарь поближе, чтобы разглядеть необычную вещь.

В шишковатых пальцах существа был зажат плоский овал. Он был серого цвета, но внутри поблескивали разноцветные искорки. Куинн никогда не видел ничего подобного, но слышал, как сенешаль упоминал о способности чудовища читать диски. Наверное, это один из них.

– Вы показываете ее мне? – спросил капитан. – Это для меня?

Существо кивнуло и поманило Куинна кривой ручкой.

Капитан торопливо шагнул вперед и поднес фонарь поближе. Ему пришлось наклониться, но он постарался не касаться кожи существа, которое так любил сенешаль.

Свет фонаря отразился от поверхности диска. Сначала Куинн ничего не мог разглядеть, но через мгновение все понял и, охваченный ужасом, невольно сделал шаг назад.

Он узнал грубое изображение виселицы, на которой болталась человеческая фигура.

– Это я? – взвизгнул Куинн, отступая еще на шаг. – Вы хотите сказать, что меня ждет виселица?

Глаза Фарона довольно засверкали, лицо исказила жуткая гримаса – вероятно, она означала улыбку.

В глазах Фарона Куинн уловил торжество, и его паника сменилась гневом.

– Ну ты и мерзавец, Фарон, – злобно прорычал он. – Ты тут сгниешь в своем дерьме, вонючий извращенец.

Улыбка чудовища стала еще шире.

Куинн выплеснул содержимое ведра в зеленую лужу и поспешил к лестнице, стараясь не обращать внимания на отвратительные чавкающие звуки, которые неслись ему вслед.

Северный Гвинвуд, лес

– НУ, СТРЕЛЯЙТЕ, – мрачно проговорила Рапсодия арбалетчикам, не спуская глаз с сенешаля. – До последнего вздоха я буду убивать всякого, кто попытается ко мне подойти .

Сенешаль зашелся смехом, продолжая возиться с ремнем.

– О, Рапсодия, как мне тебя не хватало все эти столетия, – выдохнул он, возбужденно лаская себя. – Ты всегда знала, как сделать наше общение незабываемо волнующим.

Лишь во второй раз королева намерьенов обратилась непосредственно к сенешалю.

– Естественно, Майкл. Уверена, что твои люди оценят столь незабываемое зрелище.

Голубые глаза заблестели еще сильнее.

– Верно. Ты помнишь, как я брал тебя на старой земле в присутствии моих людей, Рапсодия? Больше всего мне нравилось это делать на столе или в седле, отдавая утренние приказы. Как здорово будет нам сейчас здесь, в лесу, в окружении мертвых тел твоей стражи.

Рапсодия усмехнулась.

– Здорово для них, – надменно ответила она, кивая в сторону семерых оставшихся в живых бандитов. – Уверена, эти оборванцы ничем не отличаются от других твоих прислужников и получат искреннее удовлетворение, наблюдая за своим командиром, который так сильно себя компрометирует тем, что не способен сдержаться хотя бы на несколько секунд, такой жалкий, такой маленький! Не сомневаюсь, они будут потешаться на твой счет не меньше, чем твои прежние соратники в старом мире.

Сенешаль застыл, одна его рука все еще оставалась в штанах, на скелетообразном лице застыла гримаса удивления.

– Посмеются? – вскричал он. – Ложь! Мои люди никогда не осмелятся смеяться или шутить надо мной.

Королева намерьенов хрипло рассмеялась:

– Возможно, не в лицо, Майкл, Ветер Смерти. Но именно твои солдаты называли тебя Майкл, Зловонное Дыхание. Я уже не говорю о врагах, тоже использовавших этот титул и придумывавших множество других.

– Ты лжешь, – холодно сказал он.

Рапсодия улыбнулась ему не менее холодной улыбкой.

– Вижу, ты плохо меня помнишь, Майкл. Я не лгу. Даже в тех случаях, когда от этого зависит моя жизнь и свобода.

Лицо сенешаля помрачнело, а когда он заговорил вновь, в его голосе послышалось присутствие демона.

– Ты солгала мне, – с ненавистью прошипел он. – Ты поклялась хранить мне верность. И пренебрегла своей клятвой!

– Я поклялась, что в моем сердце не будет места другому мужчине, пока не наступит конец нашему миру, – спокойно ответила Рапсодия. – Я никогда не говорила, будто люблю тебя, я лишь сказала, что не буду любить других мужчин. Должна тебе напомнить, тот мир действительно прекратил свое существование в результате ужасной катастрофы. Я не могла обмануть тебя, потому что в противном случае ты намеревался изнасиловать и убить ребенка. Запомни, я тебе не солгала. Так что можешь засунуть свои оскорбленные чувства куда тебе больше нравится.

Тело сенешаля напряглось, как струна, на лице появилась решимость.