Текст книги "Осень жизни нашей"

Под стук колес

Часы пробили полночь. Пора ложиться спать. Завтра рано на работу, но, как говорится, ни в одном глазу. Телевизор смотреть не хочется – там сплошная пальба и кровь. Просто диву даешься тому упорству, с каким насаждается культ насилия. Особенно это «хорошо смотрится» перед сном. Чертыхаясь, ложусь в постель. Но сон что-то не идет. В голову лезут всякие мысли, причем в какой-то калейдоскопической мешанине. Пытаюсь как-то их упорядочить. Ничего не получается. Видимо, старею. А с чего бы молодеть. Годы не текут, а мелькают, как пейзажи за окном скорого поезда. Кстати, это сравнение мне показалось весьма удачным, и мысли, прыгающие и скачущие. как-то сами по себе, приобрели какую-то понятную логику.

Действительно, вон за окном мелькнул знакомый пейзаж моей родной Тарасовки. До боли трогательная картина. Лежишь на третьей полке кошмарно грязного вагона и смотришь в окно, не замечая, что паровоз, который тянет состав, нещадно дымит и твоя физиономия здорово смахивает на лицо трубочиста. Ну, какое это имеет значение, когда рядом, за окном, на велосипеде какой-то парень везет хрупкую девчушку. Как умудрилось это божественное создание примоститься на багажнике велосипеда, объяснить невозможно. И тем не менее она, очевидно, чувствует себя весьма комфортно, поскольку заразительно смеется и размахивает плетеной сумочкой. Затем лихо спрыгивает с багажника велосипеда, машет рукой своему попутчику и также весело, вприпрыжку устремляется к юноше, который ждет ее у входа в сельский покосившийся клуб. Кто этот юноша не успеваешь сообразить, как поезд миновал Тарасовку и уже катит по украинской земле. Жаль только что увиденное. Жаль эту чуть-чуть курносую девчушку с улыбающимися глазами и очень добрым сердцем. Жаль.

А поезд мчит дальше. Вот уже промелькнули Украина, Грузия. Поезд, который теперь тянет дизель, врывается в Казахстан. Времена изменились. Уже не надо бегать на остановках за кипятком, чай проводник приносит в купе, и ты не приобретаешь физиономию трубочиста, часами наблюдая унылые казахские степи. А что там за окном? Какой-то грохот и огромный огненный шлейф. Нет, нет, это не извержение вулкана. Это наша работа. Профессия «защищать Родину» пока еще востребована. За окном проносятся виртуальные картины процесса, трудного, подчас до неимоверности трудного, создания оружия защиты страны, жизни и спокойствия ее народа. Вон там, недалеко от озера, много военных и гражданских. Все возбуждены, но по лицам видно, что довольны. Значит, работа прошла нормально, значит, получен требуемый результат, значит, не зря проводили много бессонных ночей. И на самом деле не зря!

А что же с девчушкой на велосипеде? Неужто сгинула в бурном потоке повседневности нашей суматошной жизни? Как бы не так! Вон там в самом центре необъятной казахской степи у небольшого офицерского домика молодая женщина «колдует» на крошечном клочке земли. Лицо разглядеть трудно, но вот она обернулась и по чуть насмешливой улыбке трудно не узнать ту самую шуструю девчушку. Безусловно, она повзрослела, стала более женственной и еще более красивой, но улыбку она сохранила. Эта улыбка будет сопровождать ее всю жизнь, и вызывать щемящую боль при воспоминаниях.

Тем временем за окном уже видится приближающийся мегаполис. Да, столица – это серьезно и ответственно. Под стать и поезд. Состав тянет электровоз, и ты едешь не просто в купе, а в СВ, и чай тебе несут в мельхиоровых подстаканниках. И самое главное – работа твоя все еще стране нужна. Но что это? За окном все чаще и чаще мелькают темные сюжеты. Трудно разобрать, что там происходит. Какая-то путаница в картинах и за окном, и в голове. Видимо, время приходит, как говорят теперь, менять имидж. Пришлось-таки сменить, но просветления не наступило. И даже наоборот – наступила кромешная темнота.

Исчезло за окном лицо с чуть-чуть лукавой улыбкой. Исчезло навсегда, и стало ничего не видно за окном. Иной раз сполох идущей где-то там грозы немного озарит оконную картину, но быстро пропадет, не дав и немного расслабленья. Но все же больше тьмы от той ненужности, которая всех нас к земле родной с огромной силой прижимает, от тех потерь, которые мы в жизни понесли. И редкие сполохи не могут дать нам полной радости жизни. Но что поделать. Ведь…

Поезд мчит дальше, не снижая скорость, и очень хочется нажать на тормоза, чтобы остановить мгновенья, которые разбередили душу. Не зря ведь у классика: «остановись, мгновенье, ты прекрасно». Но в этом поезде такой ведь механизм остановки не предусмотрен, и только главный машинист волен все решать. А он всегда решает по закону. По закону жизни, но не всегда по справедливости для нас смертных.

Что поделаешь, это данность, и все равно надо засыпать, поскольку завтра, вернее уже сегодня, на работу. Поезд же будет мчаться дальше к той остановке, на которой нам выходить. На этой вполне прагматичной мысли сон взял свое. И это тоже неплохо.

Однажды в командировке

Вот уже четвертые сутки не сплю. Врачи говорят, что больше трех суток человек не может не спать. А вот, оказывается, может, когда обстоятельства прижмут так, что тебе будет не до сна. Хотя, если честно, спать хочется до ужаса. Кажется, стоит только прилечь – и все, ты отключишься мгновенно и надолго. Но этого допустить никак нельзя, поскольку поставленная задача требует безусловного и быстрого решения.

Сама задача вроде бы и несложная, но ведь вот не заладилось что-то, и четвертые сутки приходится торчать в кабине радиолокатора, поскольку определить, почему он не работает, никак не удается. На третий день начались галлюцинации от этого обилия электронных ламп, транзисторов, сопротивлений и конденсаторов, которыми буквально нашпигован современный (на тот момент времени) радиолокатор. Самое обидное, что станция (так по-простому называют это совершенное создание мысли человеческой) достаточно новая и современная и разбираюсь я в ней, как говорится, с закрытыми глазами.

Поймал себя на мысли, что глаза, действительно, закрыты, этого допустить нельзя, засну мгновенно. Чтобы отогнать предательскую мысль о сне, выпиваю солдатскую кружку крепкого чая. Спасибо солдатикам: они исправно снабжают меня этим зельем, принося каждые два часа огромный солдатский закопченный чайник с крепко заваренным чаем. Они единственные мои помощники, поскольку офицер – начальник станции испарился мгновенно, сославшись на какие-то срочные дела, как только я появился на станции. И вот уже четвертый день на горизонте он не виден.

Наверное, в сотый раз мысленно прохожу по всем цепям и «закоулкам» аппаратуры. Все прозвонено самым тщательным образом, все работает в соответствии с документацией. К аппаратуре претензий нет. А радиолокатор ничего не видит, ни целей, ни горы Эльбрус, отражение от которой было верным признаком правильной его работы. Остается непроверенной только антенна станции. Это такая разветвленная структура, поднятая на вышке на высоту более десяти метров. По правилам ее необходимо опустить и сложить, но на это потребуется много времени, которого катастрофически у меня нет, В запасе один вариант – самому подняться на антенную мачту и провести ее обследование. Солдаты отговаривают: очень опасно, можно сорваться и сломать позвоночник или еще что-нибудь. Преодолев страх, лезу, хотя высоты, прямо скажем, боюсь. С верхней точки вид на море – глаз не оторвешь, но сейчас не до любования, поскольку видимых неполадок или поломок на антенне не наблюдается.

Спустившись с антенны, сел на пол кабины и снова, в который раз, начал «прокручивать» шаг за шагом весь проделанный путь поиска этой злосчастной неисправности. Солдаты, расположившись в тени акации, о чем-то тихо переговариваются, отчетливо слышится мелодичный шум морского прибоя. Какая рядом благодать. Сейчас бы окунуться в море, оно вот ведь – всего в полусотне метров. Ан нет, что-то не пускает. Наверное, это самое оно, что совестью или долгом зовется. Вот так, анализируя ситуацию и борясь с мирскими соблазнами, я не заметил, как погрузился в долгожданный сон. Все же природа, стоило мне чуть-чуть расслабиться, тут же взяла свое.

Но сон был некрепкий, а какой-то тревожный и напряженный. Приснилась мама, безвременно ушедшая из жизни, не дожив до пятидесяти лет. Улыбаясь своей доброй и до боли знакомой улыбкой, она как бы удивленно покачивала головой, давая понять, что спать негоже, пока не закончено дело. Не успел я что-то сказать в свое оправдание, как зазвонил телефон. Сон как рукой сняло. К гадалке не ходи – это из полка. Сейчас начнется допрос с пристрастием: почему не работает радиолокатор? А кто это может знать? Значит, будут просто ругать.

На этот раз повезло, звонил инженер полка из нашей службы, мой друг и прекрасный специалист по любым типам радиолокаторов. Объяснил ему ситуацию, рассказал обо всех проверках и результатах. Мои выводы сводились к одной версии – нештатно работает блок делителей, на что Валентин (так звали моего друга) ответил, что этого не может быть, поскольку в этом блоке кроме нескольких коротких кабелей никаких ни ламп, ни других электрорадиоэлементов нет. Там нечему ломаться. Хотя это была моя версия, но я был солидарен с Валентином. Знаете, как в анекдоте, когда говорят: «У меня есть свое мнение, но я с ним не согласен».

К сожалению, тут на месте такого запасного блока не было, чтобы, поменяв его, убедиться, что причина неисправности в нем или в другом месте. Валентин взялся посмотреть на складе в полку, хотя без энтузиазма заметил, что шансов почти нет, такие блоки, как правило, не заказывают в резерв. В них просто нечему ломаться. Через час он снова позвонили радостно сообщил, что случайно один блок на складе, как говорят, завалялся и что ему приказано выехать с блоком ко мне.

На следующий день я встретил ворчащего Валентина на вокзале в Сухуми. Он вообще любил незлобно поворчать. А тут ворчал вполне серьезно по нескольким причинам. Во-первых, в командировку вытолкнули неожиданно, не дав толком собраться и попрощаться с женой и сыном, которых он обожал. Во-вторых, кто ездил в военной форме на железнодорожном транспорте в Грузии, тот наверняка знает, что это за путешествие. Спокойно проехать тебе ни за что не дадут. Не успеешь сесть в вагон, как тут же рядом с тобой возникает этакий доброхот и улыбаясь говорит, что он тоже служил в армии. При этом он имел звание выше твоего минимум на одну ступень. Я был в то время лейтенант, значит, мой собеседник всегда бывал, как минимум, старший лейтенант. Считай, что спокойно после тяжкой полковой суеты расслабиться и отдохнуть в поезде тебе точно не придется. Часами будешь слушать и поддакивать рассказу о небывалых подвигах несгибаемых солдат Грузии.

Вот почему у Валентина было такое сумрачное настроение. Он хмуро сунул мне злосчастный блок, не преминув сказать, что это чушь, но попробовать придется, коль он принял на себя такие муки. Я не стал злить его своими рассказами о моих муках. Довольно быстро мы добрались до места нашей дислокации. Отключить старый блок и подключить привезенный, запасной, было делом двух минут, поскольку эту операцию я проделывал десятки раз. Включили станцию, и вздох облегчения был мне лучшей наградой. Радиолокатор работал как новенький, и самой большой наградой нам было, что мы увидели на экране радиолокатора силуэт горы Эльбрус. Это была победа! Солдаты, ставшие за последние дни мне как родные, улыбались и поздравляли меня и друг друга.

Все хорошо, что хорошо кончается. Это правильно. Вместе с тем меня много лет, практически до сих пор, мучает один вопрос: почему произошла эта поломка. Сколько мы ни ломали голову с Валентином, неизменно приходили к одному выводу, что реализоваться такая неисправность может только в одном случае: если укоротить на чуть-чуть один из кабелей. А сделать это мог только человек. Кто? В этом и есть вопрос.

Юбилей

В суете повседневной жизни зачастую остаются за кадром многие события, большой массив информации, связанный с твоим прошлым, с той частью жизни, которую ты прожил много лет назад. Сегодняшняя действительность почти не оставляет шансов на воспоминания, на обращение к прошлому. Это плохо. Мы зачастую забываем, что без прошлого нет будущего. К сожалению, об этом забываем не только мы. Забывают также люди, которые формируют и внедряют в нашу жизнь вполне определенную общественную психологию. Зачем это делается? Вопрос, конечно, интересный. Но, думается, ответ на него знает каждый россиянин.

Не будем так широко ставить вопрос и искать на него ответ. Попробуем обратиться к воспоминаниям одного, конкретного, человека, коим является автор этих строк. А почему бы нет, как говорит одна моя знакомая. И это справедливо, поскольку жизнь прожита большая, интересная, и есть много такого, что можно вспомнить и чем можно поделиться.

Такую потребность начинаешь особенно остро ощущать, когда сталкиваешься с большим количеством бывших сослуживцев, с людьми, которые бок о бок с тобой шли трудными дорогами созидания и преодоления. Чего-чего, а вот преодолений на нашу долю выпало с лихвой. Особо не позавидуешь. Но что интересно, по прошествии времени они кажутся естественными, и к ним чувства отторжения как-то не испытываешь. И это, наверное, правильно. Ведь это и есть то, что составляет смысл жизни.

Вот эти «философские размышления» пришли мне в голову после одного юбилея, на котором довелось встретиться с огромным количеством коллег, единомышленников по прошлой, очень интересной, запредельно трудной работе. Эта встреча просто очаровала меня. Прошло уже несколько месяцев, а я никак не могу избавиться от нахлынувших в тот момент ощущений и впечатлений. Я продолжаю мысленные дискуссии и споры с моими товарищами по той работе. Правда, иногда ловлю себя на предательской мысли: «Может быть, это уже старость пришла?» Стараюсь отогнать от себя эту навязчивую мысль как не соответствующую действительности и состоянию души! Если сохраняется в душе молодой задор, спортивная злость, то это прямое свидетельство того, что старость подождет (а может, и не дождется!).

И так, юбилей. Честно признаться, юбилеи я люблю не все. Есть пустые, для «галочки». Обычно помпезные, шикарно обставленные, сияющие изобилием напитков, закусок и разодетой публикой. Но пустые донельзя! Мне на них неинтересно. В этой связи вспоминается один забавный случай. Несколько лет назад попал я на презентацию, не помню чего, в «Президент-отель». Все было, как описано выше. Все блистало и сияло кошмарным великолепием. После полутора десятков ничего не значащих выступлений все это великолепие бросилось к столам и начало разметать закуски и напитки. Было как-то грустно смотреть на это зрелище, и я пошел на выход. Очень милая девушка, которая встречала меня на входе, буквально бросилась мне навстречу с вопросом: «Вы что, уходите?» Я молча кивнул в ответ и поднял на нее глаза. Представьте себе, я увидел на ее лице неподдельное удивление, граничащее с ужасом. Очевидно, в ее сознании не умещалось, как это можно добровольно оторваться от такого стола. Помнится, она меня долго уговаривала остаться, вероятно думая, что я чего-то неправильно понимаю. По-моему, она так и осталась стоять у дверей с лицом, на котором застыло полное недоумение. Но мне было совсем не интересно и, больше того, было жаль потраченного времени.

Иное дело, была встреча на том самом юбилее, о которой хотелось бы немного поделиться, поразмышлять о прошлом, о встречах с товарищами после многих лет разлуки. И для этого были весьма веские обстоятельства.

Дело в том, что юбилей был посвящен двадцатипятилетию заступления на боевое дежурство одного уникального военного объекта. Не буду говорить, какого. Это не есть военная тайна.

Просто не хочется, чтобы внимание уходило в техническую область. Хотелось сосредоточиться на человеческом, как сейчас мод но говорить, факторе. Хотя сам по себе объект действительно уникальный. Он хорошо описан в открытой литературе, и его называют не иначе как восьмым чудом света.

Буквально несколько слов о создании этого чуда. 1979 год по подмосковному лесу наша группа, шесть человек, пытается пройти к месту, где в скором времени должны быть развернуты работы, колоссальные по своему масштабу и сложности. Мы это прекрасно осознаем. А посему идем молча. Посматриваем на чащобу леса, и в голове у каждого из нас формируется некоторое сомнение о возможности в установленные сроки создать гигантское сооружение. Пришли в точку будущей стройки. Небольшая поляна, и вокруг сплошной лес. Постояли немного. Говорить не хотелось. А чего говорить-то, и так было все понятно и прозрачно. Дел тут, сложностей и проблем невпроворот. Так же молча и как-то понуро возвращались назад к машинам. Это было начало труднейшего и интереснейшего процесса создания объекта, которым сегодня может гордиться наша держава.

Потребовалось несколько лет упорнейшего труда, бессонных ночей, потраченных нервов, чтобы объект вырос, заработал и стал колоссальным достижением, созданным неимоверным трудом конструкторов, рабочих и военных.

И вот сегодня эти люди собрались на свой юбилей. Вернее сказать – на юбилей их детища. Удивительно теплые чувства начинают на тебя накатываться, когда видишь убеленных сединой ветеранов, в глазах которых светится живой огонек воспоминаний, и поневоле наворачиваются слезы счастья и радости. Счастья от своей сопричастности к великому делу и радости от встречи со своими товарищами, с которыми делал это великое дело.

Всю гамму нахлынувших чувств передать невозможно. Это надо самому пережить. Убежден, что к этому нельзя привыкнуть. Все же сила созидания, участия в нем многого стоит. Вот подходит стройный молодой генерал и говорит: «Вы, наверное, не помните меня? В те годы я командовал ротой, а вы, уже в звании генерала, приезжали к нам, и я крепко-накрепко запомнил, как вы в казарме проверяли, чем и как живут солдаты. Эту науку я усвоил на всю жизнь и стараюсь ей следовать постоянно в работе». Я, действительно, не мог вспомнить того старшего лейтенанта, которого много десятилетий назад проверял, но признаюсь честно, мне было приятно оттого, что сегодняшний генерал меня помнит и чему-то я его в свое время научил.

И таких встреч на нашем собрании была масса. Большинство участников тех событий уже на пенсии, но практически все (если здоровье позволяет) работают. Да еще как работают!

Вглядываясь в лица моих товарищей по прошлой работе, я поймал себя на мысли, что нахожу что-то общее в их облике. И, наконец, понял. Это одухотворенность людей с чистой совестью, выполнивших свой долг и решивших задачу великой государственной важности. И от этого было светло и радостно на душе.

Уезжал я с этого собрания помолодевшим, полным сил и энергии. Жаль было расставаться с этими прекрасными и очаровательными людьми. Они ведь, несомненно, разные, но их всех связывали крепкие узы совместно решенной трудной, но благородной задачи.

Подумалось: какие молодцы сегодняшние командиры, сумевшие организовать такое нужное для многих сотен людей мероприятие. В наше сумрачное время это дорогого стоит. Хотелось пожелать нам всем вот так, хотя бы изредка, встречаться и заряжать положительными эмоциями себя и молодое поколение, пришедшее нам на смену. Это было бы правильно!

Стихотворения

Осенний мотив

 
Жара ушла. Настала осени пора.
Дождь льет, как будто из ведра.
Вставать не хочется с утра,
Но на работу все равно идти пора,
Перекусив, как водится, слегка.
 
 
А дальше в путь под крышею зонта
Сквозь дождь, и грязь, и жуткие ветра.
Не жизнь – зеленая тоска.
Борьба с природой нелегка,
Ее не выиграть никогда.
 
 
Нас покорит она всегда,
И будет всем она мила.
Строга, сурова и блудлива,
Непознаваемо красива!
 

Осень жизни нашей

 
Настала осень – грустная пора,
Пора заката жизни нашей.
Дождь льет, как будто из ведра,
Не замечая всей природы спящей.
 
 
Что делать в эту пору мне?
Порыться, что ли, в прошлых мыслях
Или утопить себя в вине,
А может быть, в себе уединиться?
 
 
Сажусь за стол, напротив фото милой.
Смотрю и не могу сдержать я слез.
О, как мне дорог образ оный,
В который раз целую будто бы всерьез.
 
 
И под осеннее дождливое стенанье,
Я начинаю наш неспешный разговор,
Перерываемый несдержанным рыданьем.
А что поделать, как ни говори, а это приговор
 
 
Всей жизни нашей безрассудной,
Когда в начале нам казалось, нет конца пути.
Сегодня ясно нам, что жизни путь-то был крутой,
И по нему непросто было нам идти.
 
 
И вот уже теряем мы своих любимых.
А что поделать, ведь жизнь конечна и проста,
И изменить ее никто не в силах,
И убивает нас святая простота.
 
 
А посему целую я любимую на фото,
Прошу простить, что не сберег,
И заверяю сам себя с огромной неохотой,
Что в те миры ведь нет иных дорог.