Текст книги "Точка кипения"

– Значит, убийство Лу Олли тоже твоих рук дело?

– Конечно, хотя не обошлось без помощи друзей, я многим обязана Полу. Неужели ты поверил, что я действительно была пьяная в тот день в «Ренессансе»? Брэндон и Чарли подсчитали, что вечная разлука обойдется им дешевле, чем официальный развод. Девушку по фамилии Райхерт я нашла сама. Все, что ей было нужно, – домик на колесах. Не секрет, что мне всегда требовалось гораздо больше. Насчет Сэма и Олли, из-за которого Сэма перестали брать в расчет, я говорила правду, но Сэм отличался осторожностью, он никогда бы не решился убрать мешающего ему человека. Он надеялся договориться с тобой, чтоб с помощью шантажа снова занять свое место в фирме. Но я ему помешала. К тому же у него имелось нечто, крайне меня интересовавшее.

– Заткнись, сучка бешеная! – крикнул Брэндон, сам напоминавший сумасшедшего.

Теперь смеялся Кинг.

– Что, паленым запахло?

– Мы еще можем все уладить, – сказал ему Брэндон. – Отпусти меня, и мы договоримся так, чтоб выгодно было обоим.

– Я твоими договорами сыт по горло, – полоумно усмехнулся бывший заключенный. – Наш последний договор обошелся мне в двадцать лет жизни.

– Кьюнан, ты во всем виноват, – выругавшись, бросил мне Брэндон – Нам тебя следовало убрать в первую очередь.

– Ошибаются даже сильные мира сего, – отозвался я.

– У Сэма была защита, – сказала Марти. – Ему нужна была защита. Из «Карлайл Корпорейшн» с миром не уходят, так же как с Карлайлами мирно не разводятся. Он рассказал мне о кассетах. Я всегда подозревала, что существует какая-то тайна. У Сэма был один экземпляр «Облавы», у Брэндона – второй. Они были связаны не только бизнесом, но и круговой порукой. Старому идиоту следовало отдать мне кассету, а он заупрямился. Дурак он и есть дурак. Уехал бы на Филиппины, дожил бы остаток лет в каком-нибудь борделе. Свинья грязная, я ведь просила, а он не отдал.

– Ты нашла кассету?

– Нет, – сказала она, улыбнувшись мне. – Я решила, что Сэм передал ее тебе. Он слишком много про тебя болтал.

– Теперь мы все мертвецы, – провозгласил Брэндон. – Как только Кьюнан раскроет рот, чтоб рассказать о кассете, нам больше не жить. Нас убьют так же, как убили моего дядю. И тебя, Кьюнан, тоже убьют.

– Кто нас убьет?

– Те же, кто убил моего дядю, – ответил Брэндон, вращая глазами от ужаса.

– Немецкие подводные лодки? – иронично спросил я.

– Сам знаешь, кого я подразумеваю. Разведка. Все эти годы меня не трогали только потому, что я помалкивал.

– Вы бредите, – сказал я с презрением, которого на самом деле не испытывал. – Свидетелей того, как вы украли кассеты, не было, в том числе из разведки. Вам страшно, потому что вы убийца. Вы убили Деверо-Олмонда и Мика Джонса.

– Мне пришлось их убить, – простонал Брэндон. – Мне нужно было думать о семье. Мортон одинок, если не считать его свояченицы, а Джонс всегда рисковал.

– Хватит жалеть себя, – вставил Кинг. – Лучше расскажи ему, как состряпал мое дело.

– Винс, умоляю тебя, давай покончим со всем этим. Мы выйдем отсюда вдвоем, если ты позволишь мне прежде переговорить с нужными людьми. Они спишут смерть спортсменов на несчастный случай. Мы сможем с ними договориться: кассета в обмен на наше молчание.

– Сейчас ты можешь только одно: заткнуть свою вонючую пасть, пока башка твоего сына не продырявила крышу твоего сраного дома, – ответил Кинг.

Я понимал, что за каждым его словом стоит реальная угроза. Брэндон тоже это понимал.

– О кассетах знал и Джонс, – полушепотом признался Брэндон.

Я подошел к нему поближе, заботясь о работе передатчика.

– Это он рассказал мне о кассетах, а мне нужно было узнать, чьи имена занесены в список. Я, конечно, свалял дурака. Следовало сообразить, что тогда их уже не интересовали итальянцы, но у меня из головы не выходила история моего дяди. Винс понятия не имел о ценности кассет, но Мик Джонс сказал, что лучше от него избавиться: если попадет в полицию, может всех нас выдать…

– Сам ты шкура паршивая! – зашипел на него Кинг.

– Я приглашал Винса в дело, но ему больше по душе грабеж…

Это замечание вызвало у Кинга только смех.

– Лживый ублюдок! Впервые я узнал о том, что было на этих кассетах, от полоумного папаши Кьюнана. Ты говорил мне, что на них схемы банковских сейфов.

Связанный по рукам и ногам, Брэндон умудрился насмешливо пожать плечами. Меня впечатлил его жест.

– В любом случае я не мог ставить под удар свою семью, – продолжал он. – Беда в том, что нам не удалось сдержать Фуллава. Он подозревал, что дело нечисто, ворвался в помещение раньше Джонса и сбил Кинга с ног. Потом Джонсу пришлось наводить порядок. Он пристрелил Фуллава и Масгрейва и собирался уложить Кинга в нужную позу, прежде чем в него выстрелить, но услыхал полицейскую сирену. Вероятно, еще при входе они повредили сигнализацию или что-то вроде того. Дальше я сделал для Кинга все, что мог, и взял к себе Марти.

– Только после того, как он тебе пригрозил! – напомнила Марти.

– Вот именно, – радостно подтвердил Винс Кинг, – сам бы он не догадался. Выходи, Кьюнан. Даю тебе две минуты.

– Если хочешь умереть, воля твоя, но я уйду отсюда только с этими тремя и командой, которую ты запер в спортивном зале. Пусть Карлайлов накажут по закону, – твердо заявил я.

– Плевать мне на тебя, – насмешливо ответил Кинг. – Спасибо за предложение убить себя, но у меня другие планы. Хочешь, оставайся – взлетишь на воздух вместе с этим отродьем.

– Смертную казнь отменили. Ты не имеешь права их убивать. По крайней мере, позволь уйти Марти и спортсменам.

– Угадай, – сказал на это Кинг, – сколько раз Марти навещала меня в тюрьме? Она вся в мать. Ты провел со мною больше времени, чем она. Короче, я ухожу.

Он набрал на клавиатуре пульта шифр и направился к выходу. Издалека начал доноситься грохот взрывов.

– Он запустил в действие всю систему! – вскричала Марти.

Я занервничал:

– Как отменить команду?

Вся консоль состояла из компьютера, соединенного со специальной панелью управления. Нажимать на кнопки, не зная схемы, было бессмысленно. На дисплее компьютера зависла сложная диаграмма, в которой я, возможно, и разобрался бы, провозившись примерно месяц.

– Спроси у Чарли! – в панике выкрикнула Марти.

Я содрал ленту с губ Чарли. На ленте остался кусочек кожи, но ему было не до жалоб.

– Остановить нельзя. Он изменил программу.

– А с этими что? – спросил я; указывая на протянутые всюду провода.

– Если разорвать провод, на воздух взлетит все сразу. Программа рассчитана на последовательные взрывы, в соответствии с ритмами музыкального ряда. Дистанционное управление не предусматривает случайного отключения системы, в противном случае запасные блоки вызовут большой взрыв.

Пока он говорил, я разматывал ленту, чтоб освободить Чарли от «петард».

– Сколько у нас времени? – проговорил я, когда он мог уже двигаться.

– Секунды, – ответил Чарли. – Я не знаю, в какой последовательности он запрограммировал взрывы.

Поднимаясь на ноги, Чарли замахнулся на меня. По его лицу можно было изучать историю терроризма. Изумление не помешало мне оттолкнуть его подальше, и он приземлился на груду пиротехники.

– Кассета, Чарли. Достань кассету! – раздался крик Брэндона.

Чарли раздумывал меньше секунды. Выполняя приказ отца, он подошел к одной из дверей и принялся расшвыривать мебель, преграждавшую путь. Силы в нем было достаточно. Грохот от падавшей мебели стоял не меньший, чем тот, что доносился со двора.

– Спасибо, что развязал меня, – саркастически сказала Марти, наблюдая, как он пробирается в компьютерную комнату отца.

Я бросился к ней на помощь, но высвободить ее можно было только заодно с Брэндоном, что я и сделал с большой неохотой. Через плечо я видел, как оставшиеся в живых регбисты выбираются на волю по трупам погибших коллег. Вряд ли кто-нибудь из болельщиков «Пайлдрайверз» видел их в такой подвижной форме. Нас они не удостоили даже взглядом. Дом со всех сторон освещали яркие вспышки фейерверка, умело рассчитанные на то, чтоб нанести как можно больший ущерб. Мне не нравилась перспектива оказаться под огнем – дом тоже был полон взрывчатки.

– Идем! – позвал я Марти. – Мы сможем выбраться.

– Без кассеты я не выйду! – прокричала она.

Брэндон уже скрылся во внутренних комнатах. Я попытался удержать Марти и потащить за собой, но она выскользнула. Взрывы подбирались все ближе к дому. Уже начали трескаться оконные стекла, по комнате разлетались осколки. Я огляделся. Марти исчезла. Я побежал.

Пока я бежал, вокруг меня взрывались предметы роскоши, которыми так гордился хозяин. Винс потрудился на славу. Зеленые и золотые вспышки фейерверка сопровождались настоящей бомбардировкой. На садовых скульптурах бывший десантник закрепил мощные ракеты. Они со свистом вырывались в небо, а сверху на землю сыпался мелкий каменный дождь. Ладонями я старался прикрыть лицо. Я все бежал и бежал, а вокруг ни души, ни пожарных, ни полиции.

Почти у выезда я наконец заметил Брена Каллена.

– Они все еще там, – задыхаясь, сказал я. – Кинг пытается скрыться.

– Знаю, – ответил он безнадежным голосом, – но нам его не поймать, пока продолжается этот салют.

Мы оба смотрели на дом. Казалось, его очертания колыхались. Из окон вырвались языки пламени, и с мрачным ревом здание взлетело на воздух. Я кинулся было обратно, но Брен меня остановил.

– Бесполезно, – прокричал он сквозь грохот. – Ее нет в живых.

Эпилог

Ни Брэндон, ни Чарли не вышли живыми из дьявольского представления, устроенного Винсом. Их тела нашли среди останков компьютерной комнаты Брэндона. Следов Марти и Винса на территории резиденции обнаружено не было. В полицейском отчете о происшествии их имена тоже не упоминались.

Учитывая то, что Брэндон Карлайл по-прежнему считался уважаемым предпринимателем – все-таки седьмой в списке самых богатых людей страны, в силу культурных традиций поддерживающей частный капитал, – трагический случай в его владениях был представлен как результат разбойного нападения, во время которого вспыхнул и взорвался контейнер с запрещенной для пользования китайской пиротехникой. Никаких намеков на криминальное прошлое Брэндона, ни единого упоминания о Винсе Кинге. Всё списали на счет неизвестных грабителей, которые были объявлены в розыск.

Но и мертвый Карлайл не давал покоя журналистам. Оставалось множество вопросов, требовавших ответов, так что, возможно, в один прекрасный день выйдет в свет биография Брэндона Карлайла без купюр, но пока еще не время. Пока публике подается лишь то, что предлагает чеширская полиция, и я подозреваю, что составить материал по этому делу ей помогли профессионалы со стороны. В отчете не упоминалось о засекреченных кассетах, никто не вспомнил и о других убийствах. В Ирландии около Брея обнаружили утопленника, которым мог быть Мортон Деверо-Олмонд, но серьезной идентификации тела не проводилось. Его смерть никак не назовешь несчастным случаем.

Ясно, что мое имя вообще нигде не фигурировало. Начальник чеширской полиции не высказал мне ни слова благодарности, даже с глазу на глаз. Представляю, как он разозлился, узнав, что из-за меня лишился возможности лакомиться перепелиными яйцами в новогоднюю ночь.

А я понял, что могу существовать и без благодарности полиции, причем существовать очень неплохо.

Пророчество Брэндона о том, что секретные службы не оставят меня в живых из соображений государственной безопасности, не подтвердилось. Через две недели после кончины Карлайла в мой офис доставили посылку. Ее прислал адвокат, распоряжавшийся имуществом покойного Сэма Леви. В коробке оказалась магнитная лента, похожая на кассету, описанную Винсом Кингом. После недолгих раздумий я передал ее Брену Каллену. Он принял этот дар молча, дальнейших комментариев тоже не последовало. Я полагал, что главным доказательством заинтересованности в деле секретных служб можно считать вялые, скорее для виду, попытки отыскать следы Винса и Марти.

И за это спасибо.

Теперь мы с Жанин встречаемся по выходным и напоминаем престарелую пару. Мы друг другу нужны, но я ни разу не решился предложить более тесную связь. Иногда я вижусь с Клайдом Хэрроу. Он, конечно, с душком, но порой может и рассмешить. Его карьера на телевидении, так же как и мое дело в «Робин Гуд Инвестигейшнз», оказалась долговечнее империи Карлайла.

Как-то раз в субботу мы с Клайдом ездили на стадион «Олд-Траффорд». Когда мы протискивались после матча на стоянку в потоке густой толпы, кто-то сжал мою руку повыше локтя. Во всяком случае, мне так показалось, хотя, конечно, среди толчеи меня могли случайно стиснуть десятки чужих рук. Но то пожатие было особенным, будто по мне пробежал заряд электричества. Обернувшись, я заметил привлекательную блондинку, которую людской поток уносил в противоположную сторону. Ее лицо показалось мне до боли знакомым, хотя она явно не желала быть узнанной. Ей удалось изменить внешность, но не голос: за моей спиной взорвался и, удаляясь, затих неподражаемый смех Марти Кинг.