Текст книги "Ворг. Успеть до полуночи"

С четким осознанием, что скоро отыграюсь на ком-нибудь, я качающейся походкой перешел на другую сторону. Едва не задел локтем стражника. Тот бросил на меня подозрительный взгляд, широкий нос потянул воздух. Тролль хоть и тупой, но чутье есть. Похоже, что-то заметил, но после Шамковой отповеди не смог разобраться, что к чему.

Зато от него пахнет, как от настоящей трясины – тут вам и торфяная вонь, и болотные газы, и даже разложившаяся трава.

Не знаю, как полоумыши реагируют на вонь, поэтому просто отвернулся, делая вид, что разглядываю кувшинку.

– Доброй службы, – крикнул Шамко, когда чуть отошли от тролля и его спящего напарника.

Напарник совершенно беззвучен, словно от выпитого отправился прямиком к праотцам.

Мы подошли к самым воротам. Думал, тоже будет охрана, но парень просто толкнул, и деревянная створка пошла в сторону.

Я даже удивился.

– Тут не охраняют?

Шамко улыбнулся так, как улыбаются совершенно уверенные в себе люди, и сказал:

– Едва ли кто-то способен проникнуть сюда через топи и озеро.

В общем-то, парень прав. Добраться до центра болот сквозь трясины, выжить среди утопленников и прочей гадости – нереально. Даже если у кого-то получится, пройти в город вообще невозможно. В озере такие твари, которых лучше не представлять. Мост охраняется троллями, а без него на другую сторону не перебраться.

Никто не смог бы этого сделать.

Никто, кроме меня.

Глава 14

Как только ступили за ворота, в нос ударили сотни запахов. Рыба, старая одежда, немытые тела, духи с приторным послевкусием, парующие кучки, оставленные местным скотом, смешались в странный коктейль, от которого закружилась голова.

Я представлял Абергуд как унылый склеп со склизкими стенами и холодными погребами для пленников. На деле оказалось, город сухой, по краям дорог выбиты канавки для отвода дождевой воды. Тротуары выстланы деревянными настилами – так защищаются от сырости, которая лезет отовсюду.

Торговцы шныряют туда-сюда, громко кричат, предлагая товар.

– Змеиные хвосты! Свежие змеиные хвосты! – проорал на ухо круглолицый толстяк. – Недорого! Только нарубили, бери, не пожалеешь.

Он сунул под нос связку чешуйчатых хлястиков. Я отшатнулся с кривой физиономией и усиленно помотал головой. Торгаш понимающе ухмыльнулся и, размахивая товаром, двинулся в сторону крытых лавок.

Из-за угла выскочил другой торговец, на этот раз с рыбой. Рыба круглая, вместо чешуи короткие иголки. Выглядит, словно ее через соломинку надули. Тушки нанизаны на веревку, торгаш потрясает ими в воздухе, прикрикивая:

– Иглобрюхи! Покупаем иглобрюхов!

В азарте торгаш взмахнул связкой и едва не залепил мне всеми рыбьими иголками. Я отскочил к прилавку с хлебом, где розовощекая девица отгоняет мух от булок. Она подняла на меня взгляд, губы расплылись в дружелюбной улыбке.

Я скользнул взглядом по пышным формам, внутри ухнуло, язык пересох. Пришлось в сотый раз успокаивать неуемного зверя.

Из толпы нарисовался Шамко, он пнул торговца рыбой в локоть и проорал:

– Чего машешь, увалень? Не видишь, мирные люди ходят?

Торгаш виновато покосился на него, затем перевел взгляд на меня. Во взгляде прочел недоверие. Едва ли полуголого, немытого чужака с хищными глазами можно назвать мирным, да еще и человеком. Но, видимо, ругаться не было желания, он поклонился.

– Прошу извинить меня, – сказал торговец. – Продавать иглобрюхов – дело не простое. Приходится применять разные фокусы.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и тоже затерялся в толпе. Я извиняюще посмотрел на девицу, та печально вздохнула, высокая грудь колыхнулась под тугой рубашкой. Губы полные, талия тонкая, как у осы, смотрит из-под густых ресниц смиренно.

Я натужно выдохнул, разводя руками, и двинулся по улице, концентрируясь на яблоках, разноцветных отрезах ткани и остальном барахле.

– Ох уж эти торговцы, – жаловался Шамко, продираясь сквозь толчею. – Своих мало, так еще и понаедут. Оно-то хорошо, привозят всякие диковинки, ну и тыквы, конечно. Но тесно – хоть плачь.

Пока парень причитал, я думал, как от него отделаться и куда упрятали Изабель. Скорее всего, сидит где-нибудь в крепости под семью замками.

Я огляделся. Обычно крепость видно со всех сторон города, но тут лишь домики и туман над крышами.

– А где ваш лорд обитает? – спросил я как бы невзначай.

Шамко покосился на меня, взгляд на секунду стал внимательным, даже взрослым.

Он испытующе таращился на меня. Я делал вид, что очень занят разглядыванием узора на спине впереди идущего мужика. Тот размеренно шагает с голым торсом. От поясницы до шеи цветной краской нарисованы замысловатые кренделя. Бока у мужика жирные, узор при каждом шаге сжимается и растягивается.

– Тебе зачем? – наконец спросил парень.

Сделав самое равнодушное лицо, на какое способен, я еще сильней вгляделся в узор на спине мужика. Тот не заметил, что идем вплотную, и продолжает гордо вышагивать посреди тротуара.

– Я, собственно, не про лорда, – проговорил я, пожимая плечами, – я про город узнать хотел.

– А что город? – не унимался Шамко.

Прежде чем ответить, пришлось отпихнуть разрисованного мужика, тротуар сузился, а разговаривать, когда слишком близко чужие уши, не хочется. Потом толкнул недотепу, который тащит на веревке какую-то большеротую тварь с рогами. Тот развернулся с перекошенной от гнева физиономией, открыл рот для отповеди, но, увидев меня, почему-то сжался и поспешил затеряться в толпе.

– Как что? – проговорил я, выйдя на свободное пространство. – Я никогда тут не был. Хочу понять, как все устроено. Абергуд все-таки.

Шамко все еще сверлит меня сосредоточенным взглядом. Против воли ощутил, как встает загривок. Я протяжно выдохнул и вытер щеки локтем – рожа вся в грязи. Парень еще секунду молчал, затем лицо посветлело и расплылось в улыбке.

– А… – протянул он добродушно. – Прогулку тебе надо устроить. Ты ж из сухих земель. Там такого нет.

Я не стал уточнять, «какого» нет в сухих землях. Но кое-что понять удалось. Крепость лорда – важное место, кому попало о нем не рассказывают.

Толчея осталась позади, мы вышли на узкую улочку с деревянными домами. Некоторые на высоких сваях, под ними лодки, какая-то утварь, в одном месте даже перевернутая телега. На крышах коробки, обтянутые мелкой сеткой, внутри развешана рыба.

Я тихо наступаю на гладкие от времени доски, зато Шамко громко бухает сапогами. Когда подошли к перекрестку, он остановился и указал в сторону.

– Вон, – сказал он с чувством. – Там центр Абергуда.

Над крышами привычно стелется туман, но в середине города темнеет широкое пятно, широкий столб уходит вверх и теряется в серо-зеленой дымке. По краям темные полоски крепости тянутся в разные стороны.

– Серьезная конструкция, – сказал я, вглядываясь в туман.

– Еще бы! – хохотнул парень. – Этой крепости триста лет.

– Ого.

– Ее выкладывали из настоящего камня, когда сухих земель еще не было! – гордо сообщил Шамко.

Я не стал разубеждать – лицо парнишки светится, глаза блестят, а грудь выпятил, словно только что в одиночку одолел полчище утопленников.

Шамко рассказывал о местных знаменитостях, важных людях, местах развлечений, которыми являются, естественно, таверны, а я размышлял, как лучше пробраться в крепость и вытащить принцессу. Можно сделать по-ворговски, влететь в главные ворота, перебить стражников и прорываться наверх. Но это плохая идея, хотя бы потому, что не знаю, где ее держат.

Знакомый запах раздразнил ноздри, в животе призывно заурчало. Кто-то налетел спереди.

Погрузившись в думы, не сразу сообразил, что происходит. Шерсть вздыбилась, клыки вылезли на всю длину, я ощетинился и зарычал. Передо мной застыл нежить с небольшой коробкой, из которой несет рыбой. Вперемешку с запахом мертвяка дает смесь, от которой слюни текут.

На глаза упала красная пелена, пальцы вытянулись, когти заострились. До этого момента как-то справлялся с голодом, подавлял ворговское безумие. Но теперь в паре шагов благоухает костями полутруп. Мышцы налились для финального броска. В висках запульсировало, мир ужался в одну точку, в середине которой еда.

Мертвяк ошарашенно вытаращился, выставив коробку, как щит. Шамко в ужасе вскрикнул и попятился.

– Ты же… – произнес парень, запинаясь.

– Я же, – прорычал я и медленно двинулся на нежить.

Мертвяк быстро пришел в себя, изъеденное гнилью лицо оскалилось. Он бросил коробку с рыбой и стал осторожно отступать назад, шаря рукой в поисках чего-нибудь твердого.

– Ворг в Абергуде, – прошипел нежить, схватив острогу, стоявшую у крыльца. – Ее темнейшество обрадуется.

Я хищно ухмыльнулся, колени согнулись, готовясь к прыжку. Полутруп зло посмотрел на меня, в глазах ненависть, на щеке шрам, небрежно стянутый двумя стежками.

Он крепче перехватил острогу и плюнул мне под ноги.

– Проклятое племя, – проговорил мертвяк. – Когда ж вас всех перебьют!

Мир окончательно покраснел, в глазах запульсировало.

– Не смотри, – пригрозил я Шамко. – И не шевелись.

Парень уперся спиной в стену. Лицо бледное, похоже, никогда не видел ворга. Страх пригвоздил его к месту, даже рукой пошевелить не может.

– Тут же люди, – пролепетал он одними губами.

Я быстро повертел головой, мертвяк сделал то же самое. Его ухмылка стала шире – перекресток не слишком оживленный, но несколько человек есть. Один что-то колотит на столе, на углу к покосившейся двери прислонился пьяница, разит аж сюда. На другой стороне женщина ковыряется в оконной клумбе. К тому же прохожие шатаются туда-сюда.

С великим трудом удержался, чтобы не накинуться на еду прямо тут. Мертвяк ехидно захихикал и отошел еще на пару шагов.

Он качнулся на кривых ногах и сказал глухим голосом:

– Ты же не станешь нападать на мирную нежить посреди Абергуда.

Секунду я думал, пока еще способен думать. В голове пронеслись картинки, совсем не похожие на мирный исход. Тряхнул головой – не помогло. Красная пелена сгущается, на глазные яблоки давит, в мышцах нестерпимый жар.

Я кинул злой взгляд на Шамко, глаза загорелись.

– Жди здесь. Не вздумай бежать, – прохрипел я. – Все равно найду, сожру. Понял?

Бледный парень судорожно закивал и вцепился пальцами в подоконник. Из-под них с тихим шорохом посыпалась труха.

Я обернулся к мертвяку. Тот отступил еще на несколько шагов и готов бежать. Но спиной поворачиваться не спешит – знает, чем это грозит.

На глаза попался проем между домами на другой стороне улицы. Как раз в том направлении, куда отчаянно шагает нежить.

– Когда-нибудь убегал от ворга? – спросил я, глотая слюну.

Гнилая рожа исказилась ненавистью, он посмотрел по сторонам и произнес уже не так уверенно:

– Тебе не выбраться. Ильва достанет тебя! Ты тот самый ворг!

– Какой? – хищно спросил я.

Мертвяк буквально выплюнул слова:

– Который украл принцессу!

Я стал медленно наступать, поглядывая на проем между домами и одновременно на прохожих. Под ногами скрипит настил, у стены трясется парень, пьяница на углу с интересом наблюдает за нами.

– Может, тот. Может, нет, – проговорил я глухо. – Это не важно. Особенно тебе.

Мертвяк продолжал пятиться, пьяный мужик на углу вытянул шею и медленно моргает. Рожа перекошена, вместо одежды тряпье, волосы – хуже, чем у меня после дороги. Если начнет рассказывать небылицы про воргов – никто не поверит. Женщина с оконной клумбой стоит спиной, остальные вроде не обращают внимания.

Обмениваясь хищными взглядами, мы перебрались на другую сторону, я смерил расстояние до проема и довольно оскалился.

В желудке снова заурчало, на этот раз так громко, что мертвяк посмотрел на живот. Затем сделал еще несколько шагов и оказался возле проема.

Мир вспыхнул. Запомнил, как прыгнул на нежить и втолкнул его внутрь. Кажется, проем оказался глубоким, потому что пришлось гнаться за мертвяком. Потом хруст костей, жгучая боль в плече и сладкий, ни с чем не сравнимый вкус костей.

Разум вернулся, только когда на земле остался ворох незамысловатой одежды и острога, которую мертвяк пытался воткнуть мне в бок.

В животе приятно потяжелело, по телу теплыми волнами потекла сила. Снова могу перекидываться, в волка, в медведя, в кота. После такой трапезы хоть в орла!

В голове, словно ножом, полоснула мысль, я выдохнул:

– Шамко!

Наспех обтерев лицо и руки, я кинулся к выходу.

Подумал – парень смылся. Придется гоняться по свежим следам, пока не растрезвонил, что произошло. Гвардейцы перекроют входы и выходы. Видел только один, но наверняка есть еще. И там Жамчин, чтоб его лешие порвали.

Я вылетел на улицу и замер в удивлении.

Парень все еще стоит, сжав пальцами подоконник так, что побелели костяшки, ресницы хлопают, как у дочки сыровара. В глазах ужас и безнадежность.

Через пару мгновений я оказался рядом.

– Надо же, – сказал я ровно, но так, чтоб понимал, кто хозяин положения. – Думал, ты на полпути к самому лорду с докладом о беглом ворге.

Шамко наконец оторвал обескровленные пальцы от подоконника, кадык нервно колыхнулся. Лицо бледное, наверное, у эльфов такие. Волосы прилипли ко лбу и лезут в глаза.

– Чтоб меня к утопленникам бросили? – сказал он, заикаясь. – Это ж я тебя сюда притащил.

Я почесал лоб и хмыкнул.

– Верно, – произнес я. – Ты сообщник.

Он печально вздохнул и уронил голову.

– Что ж делать-то теперь? – спросил он обреченно.

– А действительно, что? – произнес я.

Убивать не хочется, не по чести это. Тащить в Мертвую степь – тем более.

Окинув критическим взглядом паренька, я несколько мгновений тер подбородок и задумчиво мычал. Тот смиренно стоял, прижавшись к стене, подбородок опущен, волосы всклочились. Из-под доспеха торчит край кнута.

– Если отпущу, – проговорил я, глядя вверх, – рано или поздно сдашь.

Во взгляде паренька появилась надежда, он отлип от стены и произнес тихо:

– Не сдам…

– Точно? – спросил я строго и на всякий случай щелкнул зубами. – Надо, чтоб не сдал.

Парень вздрогнул, по лбу покатились крупные капли – то ли туман осел, то ли сам вспотел. Еще минуту мы стояли, бросая друг на друга недоверчивые взгляды. Шамко косился в сторону центральной площади, я порыкивал.

Женщина возле оконной клумбы так и не обернулась, сажает цветастые кустики в рядок, песни напевает. Только пьяница таращится на меня дикими глазами, пытается что-то сказать. Но язык не слушается, получается несвязное бормотание.

Я угрюмо покосился на него, тот икнул и сполз по двери на землю. Еще пару секунд мычал, потом глаза заволокло, он откинулся назад и громко захрапел.

– Значит, так, – сказал я, разворачиваясь в сторону крепости. – Помогаешь выбраться из Абергуда, и мы больше не встречаемся. Обнаружу ловушку – оторву голову.

Шамко снова вздохнул и шмыгнул носом. Плечи повисли, на лице отразилась такая скорбь, словно зрел гибель всего мира. Он поднял на меня печальный взгляд.

– Ладно, – сказал я и ободряюще хлопнул его по плечу. – Не хнычь. Все нормально будет.

Он пошатнулся и потер костлявое плечо.

– Да уж, – проговорил парень.

Быстрым шагом двинулись в сторону гигантской тени в тумане. Пока шли, парень испуганно косился на меня и пытался что-то сказать. Я, в свою очередь, поддерживал образ хищного и опасного зверя – хмурил брови, проверял языком клыки, тряс головой. Дружелюбие хорошо дозировано, как, например, с Куртом. Но там долги. А тут – парень мне обязан. Вот и пускай отдает.

Он долго мялся, на ходу кусая ногти. Наконец произнес, указывая мне на руку:

– У тебя тут.

– Что? – спросил я и покосился на плечо.

Небольшая рана с рваными краями красуется над локтем, но кровь уже свернулась. К вечеру совсем затянется, только шрам будет напоминать о неудачном повороте. Да и тот сойдет со временем.

– Ерунда, – бросил я.

Парень как-то сжался и втянул голову в плечи. От него разит страхом, этот запах не перепутать ни с чем. Даже в этом облике слышу, как колотится сердце.

Когда до крепости осталось несколько домов, я спросил:

– У вас нежить всегда так разгуливает?

Брови паренька задумчиво сдвинулись, он опустил взгляд. Не дожидаясь, пока сообразит, я продолжил:

– Хотя после того, что увидел в Изумрудном лесу, ничему не удивляюсь. Значит, Ильва и вас обязала сотрудничать?

До Шамко наконец стало доходить.

– Да нет, – сказал он дрожащим голосом. – Мы давно торгуем с нежитью. Я же говорил, зелья всякие. Некоторые давно живут в Абергуде, на людей не нападают.

Я скривился и спросил:

– Чем тогда питаются?

Парень пожал плечами, обходя небольшую бочку с дурно пахнущей рыбой.

– Честно говоря, не знаю, – сказал он, вытирая нос. – Никогда не интересовался.

Я покачал головой и проговорил мрачно:

– А стоило бы. Наверняка регулярно пропадают бродяги. Или кто посерьезней. Хотя одиноким мертвякам много не надо. Никто и не заметит, чем промышляют.

Шамко в ужасе вылупил глаза, пальцы проверили рукоять кнута под доспехом.

– Не может такого быть… – прошептал он.

Я с ухмылкой покосился на него и продолжил:

– Вы вообще в курсе, что замыслила Ильва? Или болотные газы последние мозги разъели?

– Что замыслила?

– Лорд наверняка в курсе, – отмахнулся я. – Такое обычно не проходит мимо управителей. А значит, в доле с темнейшеством.

Показались двери крепости. На входе два стражника в кожаных доспехах, укрепленных то ли костяными, то ли еще какими-то щитками. На поясах кривые мечи, в руках двурогие пики.

Шамко остановился, щека прислонилась к углу дома.

– Мимо них не пробраться, – проговорил он обреченно. – Должен быть пропуск или личное приглашение лорда.

Я прикинул размер ворот, обмундирование стражников. Створки высокие, противоосадные, но сейчас открыты, что значит – уверены в безопасности и неприступности. По краям столбики с колоколами и по две обмотанных тряпками палки.

В воздухе привычная сырость и запах давно не мытого тела, я поморщился. К тому же от стражников несет тиной и хлебным напитком.

Шамко спросил сдавленным голосом:

– Нападать будешь?

– Раскидать их можно, – согласился я. – Но будет много шума. На него прибегут гвардейцы. А биться с хорошо обученной армией – совсем другая история.

Парень облегченно выдохнул, я фыркнул и строго посмотрел на него. Голова абергудца втянулась в плечи, не по размеру подобранные доспехи усугубили картину – он стал похож на панцирного зверя, какие обитают в жарких странах.

– Так, – сказал я жестко. – Где второй выход из города?

– Второй? – переспросил Шамко и невинно захлопал ресницами.

Пришлось показать клыки и зарычать, лишь тогда парень перестал изображать дурачка. Но промолчал.

– Чем раньше покину город, – сказал я с нажимом, – тем быстрее забудешь о нашей встрече. Не хочешь же, чтобы весь Абергуд узнал, кто привел сюда ворга?

Он вылупил глаза и быстро замотал головой. Я удивился легкости, с которой можно напугать абергудца, пообещав выдать с потрохами.

– Так где второй выход? – спросил я снова.

Шамко замялся и глянул в сторону, взгляд скользнул по остроге у стены. Та привлекательно блестит шипами, так и просится в руки.

Я глухо зарычал, но проговорил терпеливо:

– Серьезно? Я тебя целиком проглочу. Мяукнуть не успеешь.

Для надежности сверкнул красными глазами и провел когтем по деревянной стене. Воздух разрезал противный, резкий звук, парень нервно скривился, глаз задергался.

– С противоположной стороны крепости небольшие ворота, – проговорил он обреченно. – Обычно они закрыты, поэтому не охраняют. Моста нет. Точнее, есть, но временный. Укладывается прямо на воду, из плавучих частей роцеры.

– И что, – спросил я с сомнением, – не тонет, когда наступаешь?

Шамко покачал головой:

– Нет. Стебли роцеры выдерживают даже телегу.

Я тяжело вздохнул, как подумал, что придется снова по воде ломиться. Потом мелькнула мысль об Изабель. В груди защемило, по мышцам прокатились тугие волны.

– Значит, – сказал я сурово, – иди к воротам, расчисть все как полагается. Достань эту роцеру.

В глазах паренька мелькнула надежда, он покосился в сторону центральной площади. Даже отсюда чую запах гвардейцев.

Я пригрозил, выбирая место поукромнее, чтобы стукнуться:

– Увижу засаду – не поленюсь. Разыщу и порву на такие мелкие клочья, что для супа сгодится. Понял?

Шамко вздохнул, скорбно склоняя голову.

– Понял, – ответил он и шагнул в сторону. – Я тогда пойду?

– Иди, – разрешил я. – И помни.

Парень нервно сглотнул и скрылся за углом. Слышно, как все тише гремят сапоги по деревянному насту. Когда звук совсем затих, я в который раз потянул воздух. Народ вроде есть, но все по домам, только стражники стоят, как неприкаянные.

– Иди, дружок. Иди, – пробубнил я под нос. – Не вздумай подвести. Я, когда злой, такой находчивый сразу.

Огляделся. Убедившись, что никого нет, я отошел к широкой бочке и шарахнулся о край что было сил. Логично перекинуться мышью, но воспоминания о червях слишком свежи, поэтому в последнюю секунду успел подумать про образ попривычней.

Горизонт ушел вверх, миллионы звуков наполнили голову, даже волком такого не бывает. Несмотря на чуть поблекшие краски, мир стал выпуклым и контрастным. Среди миллионов ароматов самыми новыми оказались мышиные.

От неожиданности чуть повело в сторону, я сел на задние лапы и вытянул хвост. Передние – аккуратно поставил перед собой, как прилежный кот.

Звуки, звуки, всюду звуки. Уши вертятся сами по себе – не успеваю следить. В доме рядом баба качает младенца, тот отказывается засыпать. И что это за… Фу! В соседнем жарят рыбу, определенно рыбу, потому что жарящееся мясо издает совсем другие звуки. Под ногами что-то гудит, похоже, в глубине острова копошатся какие-то твари. На другой стороне улицы дородный мужик смачно чмокает губами, видимо, что-то ест. Я слышу все. Звон, скрежет, цоканье, вздохи, шуршание, крики, смех, шепот, свист – все!

Я тряхнул головой, пытаясь привести в порядок взбесившееся сознание. Чувства постепенно упорядочились, разум прояснился.

Осторожно поднявшись, я медленно двинулся к стражникам. Позвоночник непривычно мягкий, пружинит при каждом шаге, такое при прыжках и падениях удобно. Не раз видел, как коты приземляются с высоты на четыре лапы и идут себе по делам как ни в чем не бывало.

Подойдя на достаточное расстояние к воротам, я остановился, подергивая хвостом, как это обычно делают коты. Даже захотелось сесть и начать вылизываться. Еле сдержался.

Стражник с носом-картошкой, что поближе, бросил на меня короткий взгляд и сказал соседу:

– Смотри, кто к нам пришел.

Второй посмотрел на меня с недоверием, в маленьких глазках брезгливость. Он переложил двурогую пику в другую руку и проговорил:

– Гони его. Сейчас жрать начнет просить. У нас все равно ничего нет.

– Да ну тебя, – ответил первый стражник и присел, вытянув ладонь. – Кис-кис, иди сюда, черненький. Не бойся, этот дурень со всеми такой. Как еще жениться умудрился? Наверное, девка каждую ночь в подушку ревет.

Пока я изображал сомнение и шевелил усами, второй стражник прислонил пику к стене и начал оправдываться.

– Ничего не ревет, – сказал он раздраженно. – Ей вообще повезло, что взял ее с тремя сестрами. Живет теперь, как роцера в теплой трясине. Лиха не ведает. Ест досыта, нужды не знает.

Я сделал вид, что поверил круглоносому, и медленно подошел, бесшумно переставляя лапы. Стражник аккуратно погладил по голове, волна удовольствия прокатилась до самого хвоста. Не заметил, как откуда-то раздались хрипловатые звуки. Через секунду понял – мурчу.

Когда стражник почесал мне подбородок, стало вообще невмоготу, хоть ложись на спину и подставляй пузо, чтоб гладил. Я сцепил зубы и пообещал себе не сдаваться.

– Бабам не только еда и вода нужна, – сказал первый стражник, снова возвращаясь к моей голове. – Им забота нужна.

– А это, по-твоему, что? – ехидно спросил другой.

– Это тоже забота, – согласился напарник. – Только другая. Так можно о коте заботиться. Хотя нет, коту тоже ласка нужна. Видишь, как щурится? Нравится, значит.

Еще и щурюсь. Ну, вообще-то да, достаточно светло, кошачий глаз не любит яркого. Я отодвинул голову от очередной попытки погладить, а то зачухает насмерть.

Только собрался придумать план побега, как круглоносый спросил:

– Мышей ловить будешь?

Я вытаращил глаза, как делают коты, когда хотят, чтобы их пожалели, похвалили и вообще любили всегда. На всякий случай издал подобающий звук:

– Мяу.

Стражник весело хлопнул себя по колену.

– Да он понимает! – радостно воскликнул он. – Все понимает. Ты ж мой котейка.

Наверное, если б не напарник – затискал бы и обслюнявил. Пришлось мысленно поблагодарить брюзжащего стража. Знал бы, кого так ласково гладит, тут же рассек бы пополам.

– Ну иди, – сказал круглоносый, пропуская меня внутрь крепости. – Подвал сам найдешь. А то у нас в последнее время нашествие грызунов и каких-то лягух. Лягух ешь?

Я жалобно посмотрел на него, страж задумался.

– Нет? – протянул он. – Ну не страшно. Главное, мышей лови.

Я задрал хвост и гордо прошагал через ворота крепости. Когда преодолел пару волчьих прыжков, сзади послышалось недовольное:

– Вообще-то, нам приказано никого не пропускать.

– Это ж кот, – раздалось в ответ. – Что с него будет?