Текст книги "Одноклассники"

Ревность, увы, оставляет после себя лишь руины, не подлежащие восстановлению. Неужели нельзя, подавив в себе ярость, спокойно уйти из жизни человека, который тебя не любит, тобой не дорожит и предает. Но, к сожалению, все зависит от мозгов, а они у каждого свои и работают по-своему. Кто-то, застав за изменой свою половину, впадает в невменяемое состояние и, уже ничего не соображая и не в силах совладать со своим ревнивым характером, идет на крайние меры, а кто-то, тихо и заботливо прикрыв дверь, за которой резвятся любовники, сразу же отправится к адвокату, чтобы подать на развод. Выпад Фимы был мне непонятен, и если он собирается так реагировать на любого мужчину, оказывающего мне хоть какие-то знаки внимания, то для меня это будет уже не жизнь, а мука. После всего пережитого мучения в мои дальнейшие планы уже не входили.

Глава 45

В зале ожидания немецкого аэропорта первым встречающим оказался наш общий любимец Гришенька. Сыночек бросился сначала к папе и повис у него на шее. Мы с бабушкой не обиделись, поскольку для мальчика мужское общество всегда наиболее желанно, особенно в его возрасте. Отца Гриша не видел достаточно долго, почти постоянно (за исключением школы) находясь в нашем сплоченном женском коллективе. Иногда приезжал Рафка, мой внук, который помогал почувствовать Грише мужскую солидарность. Но папа есть папа. Это совсем другой человек и в первую очередь друг, учитель, советчик, так сказать, гуру.

– Сыночек, – я крепко обняла своего любимчика, – смотри-ка, кого мы тебе привезли, – и указала на подходившую бабушку.

Взвизгнув от счастья, Гришка двумя руками обхватил любимую бабулю. Софа поцеловала наше нежное создание, и тут на горизонте нарисовались еще две особы, принадлежащие нашему дружному сообществу. Лиза и Ольга мчались к нам со всех ног, разом атаковав с двух сторон. Чудо произошло – семья воссоединилась! Сколько же радости вызвали подарки! Кто-то планировал на подаренные папой деньги посетить различные увлекательные мероприятия, а у кого-то они осели в копилке, приближая их владельца к заветной мечте – приобрести самую необходимую вещь на свете.

Мы с Фимой, имея большие финансовые возможности, никогда не баловали детей. Они не носили бриллианты, не ездили на личном лимузине с шофером, а передвигались на общественном транспорте и никогда не задирали нос перед другими детьми из семей с очень даже скромными доходами. С детских лет мы приучали их к труду. Они, как и все здешние ребятишки, получали «ташен гельд» – свои карманные деньги, и это не прихоть родителей, а буква закона. В Германии на каждого ребенка ежемесячно платят пособие в размере 150 евро (почти до 27 лет!), и каждый ребенок обязательно должен иметь средства на свои расходы. Некоторые «детки», еще не вышедшие из возраста получателей детского пособия, но уже имеющие собственных ребятишек, получают вот такую чудную прибавку к бюджету.

Если наши ребята мечтали что-то приобрести, они копили деньги, зарабатывая их своим трудом, а не выпрашивая под различными предлогами у нас с отцом. Лизавета давала для одноклассников уроки немецкого и английского. Олечка развозила на велосипеде рекламу, а иногда и присматривала за детьми. Григорий же, поскольку прекрасно разбирался в компьютерах и технике, помогал даже некоторым нашим пожилым иммигрантам, осваивающим компьютер, не говоря уже о школьных товарищах, и даже писал компьютерные программы. Такой же была и наша Элечка. Трудиться она начала с 14 лет, и за все эти годы не осталось места, где бы она не поработала, обеспечивая прибавку к своим карманным деньгам: и на кассе в магазине, и в доме престарелых, и продавцом-консультантом, и официанткой в кафе. И так же, как Олечка, сидела с детьми, давала уроки одноклассникам и писала, как Лиза, статьи в немецкие газеты и журналы. Даже открыла свою фирму, которая занималась раскруткой различных интересных музыкальных групп. Предприимчивость – наша фамильная черта характера, что в принципе неплохо для сумасшедшей современной жизни. За своих детей я была абсолютно спокойна!

Наша бабушка Софа приехала не с пустыми руками, а ожидались еще гостинцы из Санкт-Петербурга и от Эльки, которая всегда имела при себе подарки не только для ребят, но и для нас, взрослых. Эта привычка у Элечки с детства. Она очень щедрая девочка. Однажды на мой очередной день рождения сама на свои первые заработанные деньги свозила меня в Париж. Эту незабываемую поездку я вспоминаю до сих пор.

Ужин прошел в восторгах, разговорах и рассказах про школьную жизнь и жизнь вообще. Объектом усиленного внимания, конечно же, стал папа. Я видела, как Ефим соскучился по детям, и подумала, что, может, стоит родить еще одного ребенка, потому как у нас с ним от нашей огромной любви, хоть теперь и с трещинкой, получаются такие чудесные, замечательные дети. Мои мысли прервал голос сына:

– Папа, а у меня есть братишка, да? А на кого он похож?

Мы растерялись. Никогда не думала, что эта тема возникнет вот так вдруг за общим столом. Видела, как сердито посмотрела на наивного братца Лиза, давая понять, что он сболтнул лишнее. Гришка, по-моему, и сам испугался заданного им вопроса.

– На кого похож? – Фима взял себя в руки. – На тебя, сынок, похож… на тебя.

Григорий храбро выступил еще раз, показывая старшей сестре свою независимость.

– А он к нам приедет? Я бы с ним играл!

– Он еще маленький, сынок, как подрастет – обязательно к нам приедет, – спокойно ответил Ефим.

Только этого еще не хватало! Никогда он здесь не появится, и никогда мой Гриша не будет иметь к нему отношения! Я молча встала и вышла в кухню. По выражению лица Фимы поняла: он догадался, о чем я думаю. Минут через двадцать вернулась. Детей за столом не было. В Гришиной комнате полным ходом шла разборка. Слышался разъяренный голос Лизаветы.

– Ты что, дурак? – спрашивала она сердито. – Зачем задаешь тупые вопросы?! Этот мальчишка не из нашей семьи, какой он тебе брат?

Григорий слабо, но логично оправдывался:

– Но ведь мой папа – это и его папа, значит, он мой братик.

– Почем ты знаешь, наш папа – это его отец или нет?! – задохнулась от ярости Лиза. – Замолчи и лучше не лезь не в свои дела, понял?!

– А он всегда так, – мстительно поддакнула Олька, – вечно сует нос, куда не следует!

Вот негодяйки, разозлилась я на девчонок, навалились скопом на бедного мальчишку, и, распахнув дверь комнаты, командным голосом приказала идти вниз пить чай. Гришка взглядом поблагодарил меня за свое чудесное спасение из лап этих фурий.

Поздно вечером я зашла в комнату сына и попыталась объяснить ему ситуацию. Он не спал и внимательно слушал меня, прижав свою головку к моей груди.

– Сыночек, откуда ты взял, что этот мальчик – твой брат? – осторожно спросила я сынишку.

– Слышал, как вы с Лизкой разговаривали.

Ну, если слышал, то скрывать уже нечего, тем более, и папочка подтвердил сегодня его предположение.

– Да, это твой брат, потому что наш папа – это и его папа, но получилось так, что его мамой стала не я… Как тебе сказать… понимаешь, дорогой, был такой период, когда папе нравилась другая тетенька. Вот, например, сейчас тебе нравится Дженифер, а когда ты станешь постарше, может понравиться какая-нибудь Сабрина.

– Не понравится, – парировал мой мальчик. – Дженифер лучше всех!

– Ну ты представь себе, все же может быть…

– Нет, не может, – упрямо повторил Гриша.

Я вздохнула.

– Я ведь говорю, к примеру. Ну хорошо, допустим, Дженифер понравится другой мальчик, а не ты, – решила привести я более толковый пример.

– Почему другой? – удивился Григорий. – Я же ее друг!

– Конечно, сейчас ты ее друг, но, может, другой мальчик окажется лучше тебя, умнее, красивее, добрее. Может, у них будет одно хобби и они будут ходить в театральный кружок?

Гришенька задумался.

– Тогда я тоже запишусь в театральный, и при чем здесь другой мальчик? – закончил он с недоумением и обидой.

Разговор, как пони в зоопарке, пошел по кругу.

– Сыночек, ты только представь. Это не значит, что так будет на самом деле. Вот и папе случайно понравилась другая тетенька, молодая и красивая…

– Ты самая красивая и лучше всех! – сделал комплимент мой малыш.

Я обняла его.

– Спасибо, дорогой, но папа понял, что был не прав и что я лучше этой с… тети, поэтому говорить об этом не любит. Я прошу тебя никогда не напоминай ему об этом мальчике! Он не член нашей семьи, потому что у него есть своя мама, бабушки, дедушки.

– Ладно… но ведь бабушка Соня тоже его бабуля, а мой папа и его папа, – логично ответил сын.

– Так-то оно так, бабушка Соня, конечно, и его бабушка, потому что она мама твоего папы, но мама малыша не из нашей семьи, а это значит, что этот мальчик не имеет к нам отношения, – аргументов больше не осталось, я не знала, что еще такое выдать, чтобы он больше не вспоминал про своего новоиспеченного братца.

– Почему не имеет отношения? – настаивал мой запутавшийся сын. – У нас же общий папа, а значит, он мой брат!

Разговор зашел в тупик, но Гришенька все же хотел докопаться до истины:

– Почему он не может приехать к нам? Я бы играл с ним, воспитывал его!

Вот только этого нам и не хватает, с раздражением подумала я, а вслух, чтобы успокоить сына, сказала:

– Может, когда-нибудь и приедет, если его мама отпустит. Всё, спи давай! Не задавай глупых вопросов!

И чтобы сегодняшняя беседа уложилось у него в голове, конкретизировала свою просьбу:

– Сынок, не вспоминай про брата при папе, ему это не очень приятно.

– Хорошо, – в конце концов согласился со мной сын, – не буду. Спокойной ночи, мамочка, – он обнял меня своими, вернее, Фимиными руками.

Вот точно так же, едва появившись на свет, он лежал у меня на груди, раскинув свои малюсенькие ручки, как будто пытался обнять меня. Мой самый любимый мальчик на свете! Руки, глаза, улыбка, волосы, фигура – всё от папы. Моими оставались брови, губы, носик и овал лица. Гришенька обещал стать писаным красавцем и, хотя имел с отцом невероятное сходство, все же с каждым годом становился все больше похожим на меня, а значит, обязательно будет счастливым! Здесь не только Дженифер, а еще сотни девчонок станут охотиться за ним, в этом я не сомневалась.

Да… надо бы задуматься еще об одном совместном ребенке, но в моем возрасте уже вообще, наверное, никто не рожает, хотя и доходят слухи о родах на пороге семидесятилетия. Мне как раз будет под восемьдесят, а ребенку двадцать, а потом переходящее звание мамы достанется по наследству моей старшей дочери. Отлично, вот и выстроилась потихоньку схемка. Все равно надо подумать… ведь у нас с Фимой, к большому сожалению, лишь один общий ребенок!

И еще я размышляла о том, что любую свекровь можно понять, лишь самой став свекровью. Я представила, что моего любимого мальчишку уведет за собой какая-нибудь Дженифер, которая будет им командовать, терроризировать его, обирать до копейки, эксплуатировать и, не дай бог, ему изменять, что мой сыночек, выросший в атмосфере любви и нежности, будет терзаться и переживать. В такой ситуации, может, и я стану для своей невестки мегерой, кто знает?

У Эли есть русскоговорящая подружка, которая в свои еще юные годы побывала в руках почти всех знакомых мужчин. Тем не менее, очень удачно вышла замуж за отличного симпатичного и уравновешенного немецкого парня. Родила ему двоих детей и превратила жизнь мужа в ад! Он не только зарабатывает хорошие деньги, купил дом и содержит их всех, но и вместо жены готовит, убирает и смотрит за детьми, получая в ответ только хамство, причем орать на него и унижать ей больше всего нравится при людях. Бедный парень пока терпит, но надолго ли хватит его терпения? Если бы мой Гришенька попал в такую ситуацию, я бы уже давно вышибла нерадивую невестку из дома и моментально развела бы их навсегда.

До сих пор не знаю, почему матери так сильно любят сыновей. Не я одна такая сумасшедшая, но может, это от того, что в нас, женщинах, заложена, запрограммирована любовь к противоположному полу или… они настолько слабы духом, что как никто нуждаются в нашей женской защите и опеке?! Скорее всего…

При отце о брате Гриша больше не спрашивал. Отец и сын постоянно проводили время вместе и были счастливы. Девчонки от Фимы немного отвыкли. Раньше они тоже видели его нечасто, почти постоянно находясь рядом со мной. Кроме того, как я поняла, Лиза еще не могла простить отцу его предательство, поэтому особо навстречу ему не шла. Пришлось провести психотерапевтическую беседу, после которой она немного поняла свою неправоту.

Зато когда приехала Элечка с семьей и родители, все неприятности разом забылись. Эля – моя умница-дочь и мама с папой – мои мудрые предки сделали вид, что не в курсе того, что между нами произошло, но тут я дала промашку. На вопрос Фимы, как они собираются назвать сына, Элька ответила:

– Как вас, Ефимом!

– Да у нас уже появился Ефим, – ляпнула я.

Фима замер и ошеломленно посмотрел на меня, наверное, думая, что раз я сказала: «У нас появился…», значит, уже приняла его мальчишку. От злости чуть не откусила себе язык, вот дура! Забудь уже про этого байстрюка, вычеркни его из жизни! Нет его, нет и никогда не будет в моей семье, пока я жива! Я очень расстроилась. Мама заметила это и вышла вслед за мной на кухню.

– Ну-ка, красавица, приди в себя, – строго приказала она. – Что он тебе сделал этот мальчонка? Это же ребенок, при чем здесь он?

– Ненавижу его, ненавижу! – злоба прямо душила меня.

– Что ты говоришь, Оля? – растерялась мама. – У тебя же дети, и не все твои, между прочим, зачем же ты так? Он ведь не виноват, что родился у этой женщины.

– Нет виноват! – упрямо повторяла я. – Виноват, что родился от моего мужа!

– Ты или не слышишь или вообще ничего не соображаешь! – окончательно вышла из себя мама. – Это же ребенок, пойми, наконец! Ты что же, с дитем воевать собираешься?!

– Всё, ма, хватит! Никогда больше не желаю о нем слышать! Никогда! – резко развернувшись, я поспешно покинула поле боя.

«Ты не права, не права», – кричала мне вслед совесть, но я уже не могла остановиться. Теперь злоба перекинулась и на Фимку. Сволочь, сделал ребенка другой бабе и сидит как ни в чем не бывало: «Люблю тебя, не отдам никому, единственная…». Ненавижу их, ненавижу!!!

Злоба плавно перетекла в истерику и завершилась бурными слезами. Счастье еще, что догадалась уйти в свою комнату.

Уж если я начинаю плакать, не могу остановиться, пока не засну. Это первые признаки нервного срыва. Плачу я очень редко, но метко. О том, что умею плакать, вспоминаю не часто, может, пару раз в год. Жизнь на Западе в суровых условиях капитализма научила меня переживать ту или иную ситуацию молча, стиснув зубы, поэтому вывести меня из себя могут только очень сильная обида или трагическая ситуация, связанная со смертью близкого человека. В данном случае, это обида большая и плохо перевариваемая. Я, конечно, люблю Фиму и рада восстановлению наших отношений, но его измена огромной трещиной пробежала по всей нашей жизни. Как было раньше, больше уже не будет. Будет, наверное, хорошо, но не так великолепно, как прежде. Предательство пережить трудно, а простить еще сложнее.

Что же мне теперь делать, как вернуть утраченное в пылу семейных разборок душевное равновесие?! Может, обратиться к врачу? Такие специалисты, как психолог, невролог и психиатр, за границей сегодня самые популярные. Первая моя попытка попасть на прием к такому доктору потерпела крах. Меня записали в лист ожидания, а передо мной маялись аж целых 400 человек, но это к русскоговорящему врачу. К немецким же специалистам надо записываться вообще за год, за два. Таких, как я, «с приветом», немало и тут, не говоря уже о России.

Очень это страшно, когда на свободе разгуливают по-настоящему больные люди. За рубежом к сдвигу по фазе приводит, в первую очередь, потеря рабочего места. Когда вся жизнь зависит только от имеющейся у тебя работы и на фундамент твоей зарплаты нанизываются, как ингредиенты для шашлыка на шампур, бесконечные кредиты за дом, автомобиль, оплата за содержание семьи и так далее, поистине сойдешь с ума, услышав от начальника, что в твоих услугах больше не нуждаются. Поэтому простые люди, проживающие здесь, на Западе, не имеют силы духа противиться жизненным невзгодам. Когда у меня были сложные времена, мне еще долго снились и чудились звонки в дверь судебных исполнителей, и даже по прошествии стольких лет эта паранойя преследует меня. Кто-то может это пережить, подав заявление о личном банкротстве, которое в Германии погашается через семь лет, а кто-то принимает совершенно ужасные радикальные меры, например, убивает себя и свою семью.

До сих пор с содроганием вспоминаю жутчайший случай, произошедший здесь, в очень спокойной, цивилизованной стране. Женщина-адвокат, не знаю, что ее сподвигло на такое, взорвала квартиру вместе с мужем и сыном и отправилась в больницу, убивая всех, кто попадался на пути. Точку в этом страшном путешествии поставила снайперская пуля. Не сумев пережить какое-то сильное потрясение, человек просто сошел с ума. Нам, конечно, это не грозит, потому что, пережив все, что только можно, в нашей стране, мы не только не чокнулись, но и с успехом преодолеваем здесь, за рубежом, с завидной периодичностью возникающие проблемы.

Глава 46

Поздно вечером в мою комнату пришел Ефим. Смущенно потоптавшись у порога, осторожно сел рядом со мной на кровать и погладил по голове.

– Олечка, родная моя, – начал он нежно, – что случилось? Забудь обо всем. Не было ничего и больше не будет. Этот ребенок в нашей семье не появится никогда, поэтому очень прошу тебя, дорогая, не нужно так расстраиваться. Чтобы как-то наладить жизнь, может сходим к психотерапевту? Если, конечно…. захочешь.

Не зря говорят: «муж и жена – одна сатана». Мозги у нас с ним работали в одном направлении.

– Не знаю, Фима, – сказала я, постепенно приходя в себя после сегодняшней истерики, – скажу откровенно: хоть и счастлива, что мы вместе, но морально мне очень тяжело. Пока то, что случилось, не забывается. Очевидно, чтобы все пришло в норму, нужно время.

Он тяжело вздохнул.

– Я все понимаю. Знаю, как ты переживала. Такое не забудется никогда, сколько бы лет ни прошло, но ведь твои терзания не сделают нашу жизнь лучше. Надо вернуться к гармонии, которая была между нами. А хочешь, я расскажу тебе, как получилось так, что в моей жизни оказалась эта женщина? – я обратила внимание, что он не назвал ее по имени. – Чтобы покончить с этой историей раз и навсегда? – он вопросительно посмотрел на меня.

Я промолчала, и Фима, приняв мое молчание за знак согласия, начал исповедоваться передо мной, как перед батюшкой в храме, вот только грехи-то его я отпустить ему, увы, не могла. «Ну что же, расскажи, может и впрямь мне станет легче», – подумала про себя.

– Познакомил нас Толик Смелковский. Помнишь, ты лежала с Гришей в больнице, а у Смелковского тогда устроили благотворительный вечер, и я должен был присутствовать там непременно. Теперь-то я понимаю, что сделал он это не случайно, как потом узнал, решил спихнуть кому-нибудь надоевшую и навязчивую любовницу. Мне она понравилась сразу, вела себя достойно, ну и все было при ней…

Я прикусила губу от обиды и ревности. Нет, конечно же, нет никаких шансов на искреннюю и долгосрочную любовь со стороны мужчины у нас, женщин глубоко бальзаковского возраста. Наглость и в первую очередь молодость соперниц всегда побеждает и кладет нас на обе лопатки. Как ты ни хорохорься, как прекрасно ни выгляди, как хорошо ни одевайся, нам их никогда не победить!

Фима продолжал:

– Когда я подвозил ее домой, она рассказала о своей жизни, чем вызвала у меня чувство глубокой жалости. Дочь родителей-алкоголиков, чего только не видела она в своей еще юной жизни: и вечно резвящихся в пьяном угаре предков, и побои, и голод, и отсутствие элементарных человеческих условий жизни…

Я подумала, что у мальчишки, родившегося у такой матери, должна быть кривая генетика и, возможно, когда-нибудь она проявится. У одной моей приятельницы отец был очень пьющим человеком, дедушка за всю свою долгую жизнь в рот не взял ни грамма, зато прадедушка – гармонист и первый парень на деревне – просто не просыхал. Моя приятельница не только не выпивает, даже не переносит алкоголь на дух, но ее сыночек уже начал водить дружбу с «зеленым змием». Вот и вся генетическая история. Негативные отклонения чаще всего проявляются через поколение, и бороться с этим уже невозможно! Где гарантия, что если сам ребенок успешно избежит таких проблем, его дети не получат вот такой «подарок» по линии предков?! Ведь как ни воспитывай малыша – генетику не переломишь! Ну и вляпался ты в историю, Ефим, подумала я с досадой и раздражением. К действительности меня вернул голос мужа:

– …так стало жалко девчонку! Хотел ей чем-то помочь, поверь, даже в мыслях не держал сделать ее своей любовницей, но она пригласила меня на чашечку чаю… Вот там все и произошло…

Тебе, Фима, надо было самому вместо меня лежать со своим сыном в больнице, тогда хоть занимался бы чем-то полезным, а не сексом с первой подвернувшейся под руку сучкой! Вот ведь мужчины всегда так: стоит им почувствовать свободу – все, капец, сразу же тянет на любовные приключения! Правда, для них есть оправдание: «Сучка не захочет – кобелек не вскочит». Инстинкт обуздать сложно. Если «дают», невозможно с гордо поднятой головой пройти мимо, надо обязательно «взять»! Такими, я уверена, являются почти девяносто девять процентов мужиков, не способных проследовать без последствий мимо аппетитной телки, которая, расставив сети, с завидным терпением ожидает свою долгожданную жертву.

Ну, а поскольку мужчин для половой жизни в мире не хватает, потому что почти половина из них страдает импотенцией, а треть грешит гомосексуализмом, то за оставшийся мизер нормальных, которые еще могут шевелиться в постели, в женском мире идет настоящая битва. И уже неважно, какой ценой достигнута эта победа – ценой искалеченных судеб детей, оставшихся без человека, носящего гордое звание «отец», или слез и переживаний соперниц, из рук которых вырвали любимых мужчин. Самое страшное, что эта война никогда не закончится и будет продолжаться до тех пор, пока существует наш мир.

Рассказ шел своим чередом, но ничего нового он мне не принес.

– Скажу тебе честно, дорогая, – продолжал Ефим, – за все время общения с тобой, как до свадьбы, так и после, у меня не было других женщин, поскольку ты всегда меня устраивала и устраиваешь во всех отношениях, и более чем, – он сделал мне комплимент, – ты потрясающая женщина! – добавил с восторгом, – но понимаешь, потянуло на что-то новенькое, захотелось других ощущений, свежих чувств…

Он предусмотрительно промолчал о юном возрасте, вернее, теле своей возлюбленной, чтобы вновь не вызвать во мне приступ агрессии, потому что эта главная причина измен всех мужчин – самая большая головная боль для нас, пятидесятилетних женщин! Промолчал об этом, но ведь подумал!

– А потом всё закрутилось! Мне казалось, я не могу принести еще одно разочарование в ее и без того несчастливую жизнь и раз встречаюсь с ней и сплю, значит, должен уйти из семьи и жениться на ней…

«Что ты с успехом и проделал, но вовремя опомнился», – констатировала я случившееся.

Никакого облегчения его рассказ мне не принес, только вернул воспоминания о том дне, когда они резвились в нашей спальне, совершенно не думая, что этот порнографический спектакль может кому-то принести огромные боль и разочарование. Стало противно, однако дослушать историю о том, как он докатился до жизни такой, мне просто необходимо.

– Она мне нравилась, но я чувствовал в ней стерву. Никогда эта девица не останавливалась ни перед какими обстоятельствами. В какой-то момент подумал: «Что я делаю? Ведь потеряю единственную ценность в своей жизни – мою семью», но закончить отношения с ней не хватало духу. Возможно, если бы ты тогда была рядом и помогла мне, я бы разрубил этот «гордиев узел», но ты уехала, оставив меня один на один со всеми этими проблемами, – горько закончил он.

И вновь всплыл вопрос: «Кто виноват?», и тут же прозвучал вполне ожидаемый ответ: оказывается, я. Во всем случившемся виновата я! Я, брошенная жена, оставила его, не поддержала, не помогла справиться с обстоятельствами! А теперь, скажите мне на милость, кто из нас «сильная половина человечества»?! Наверное, все же мы, женщины, потому что «сильной половиной» наши дорогие мужчины могут называться лишь благодаря своим физическим данным и только, а в остальном без нашей женской опеки, поддержки и защиты вообще не способны к принятию никаких жизненно важных и необходимых решений.

– …потом она сказала, что забеременела, а я не смог отправить ее на аборт!

Он повторил один в один все то, о чем писал мне в своем письме Алешка, когда его сожительница Лиля ждала ребенка. Не зря же их «боевая» юность прошла вместе и поступки были идентичными, и поведение, и слова!

– Конечно, я понимаю, она сделала всё, чтобы забеременеть и выйти за меня замуж, но общий ребенок – еще не повод для замужества, – сделал свое философское заключение Ефим, – вовремя очухался! Всегда знал, что не могу тебя потерять, но вот было какое-то затмение. Оленька, любимая, – обратился он ко мне с невероятной нежностью, – давай забудем, родная, обо всем произошедшем, очень тебя прошу! Этот ребенок никогда не появится в нашей семье, хотя и рядом с такой матерью ему совсем не место! – продолжал он. – Сейчас она усиленно ищет состоятельного человека, чтобы выйти замуж, поэтому Фимка ей не нужен. Он был лишь поводом зацепить меня на крючок, но леска, к моему счастью, оборвалась. Я справлюсь с ситуацией, потому что очень тебя люблю и никакая другая женщина мне не нужна. Ты единственная, предназначенная мне по жизни, поэтому ничего в голову не бери!

Я повернулась к нему, обняла, прижалась. Как я могу его не простить, как? Теперь он мой и больше я его никогда не потеряю, даже временно…

Постепенно, день за днем, мое душевное состояние стало приходить в норму. Я старалась не думать о произошедшей истории. Мы отлично провели время с бабушками и дедушкой, и даже в моем просторном доме стало тесно от такого количества самых близких людей, но нам было хорошо и весело вместе. Незабываемые дни! Наконец, счастливые от того, что все трудные времена прошли и наши отношения вернулись в прежнее русло, мои родители и Софья Семеновна разъехались по домам. Элька с семьей тоже покинула наш коллектив, а мы с детьми отправились в путешествие в далекую загадочную Индию.

В эту страну я ранее ездила вместе со своим вторым мужем Левой, а вот Фима и ребята очутились здесь впервые.

Индия – интересная и удивительная страна. Их странное вероисповедание пропагандирует абсолютно свободное отношение к жизни, что-то вроде: «Хорошо быть кошкою, хорошо собакою, где хочу пописаю…» – ну и так далее по тексту. Нет никаких этических норм поведения. Никто и не думает соблюдать здесь какие-то правила, в том числе и приличия. В глаза сразу же бросается вопиющая нищета. Почти повсюду страшная грязь, и в этой грязи как-то живут люди! Жилье для бедных представляет из себя конуру, в которой можно лишь лежать. В нее они даже не заходят, а заползают. Здесь же, на улице, в буквальном смысле, в грязных лужах готовят, стирают, моют посуду и моются сами, здесь же справляют нужду, вернее, нужду справляют везде, как только приспичит, здесь же бродят грязные, несчастные, голодные, брошенные на произвол судьбы животные, и здесь же кругом возвышаются курганы разнообразного мусора. Настоящий ужас! Вся обстановка представляет из себя невероятный хаос. Перемешалось всё: люди, кони, рикши… никакого порядка, одним словом – бардак! Но как и везде, есть и богатые кварталы с их обитателями, которые фактически изолированы от остального нищего, замученного жизнью несчастного народа.

Правда, здесь много чего интересного. Более всего меня поражает одежда индийских женщин – сари. На каждой свой наряд, и невозможно увидеть два одинаковых платья. Это касается даже самых бедных слоев населения. Нет женщин в брюках и джинсах. Кроме того, все индуски на всех частях тела имеют огромное количество золотых украшений. Рынки кипят. Есть и мусульманские кварталы, ведь Пакистан находится почти за «стенкой». А еще поражают воображение четвероногие. Тощие, грязные, едва держащиеся на ногах коровы ходят среди мусорных куч, как бродячие собаки, выискивая что-нибудь съестное, а одна подошла ко мне и рухнула на все четыре ноги, думаю, от голода. Сердце зашлось от сострадания, поэтому пришлось срочно купить лепешки и накормить ими несчастную Буренку. Она посмотрела на нас такими благодарными, почти человеческими, глазами, что перехватило дыхание, и еще долго шла за нами следом. Если бы коровка была не такой крупной, я бы непременно увезла ее с собой. Вот такая пофигистская страна, так они оберегают священных животных! Нашему возмущению не было предела! После всего увиденного я даже решила по возращению домой записаться в партию «Зеленых».

Больше всего боялись за детей: хоть и сделали прививки, все же можно было подцепить какую-нибудь заразу. Нас заранее предупредили, что в городе есть нельзя, поэтому питались мы только в нашем пятизвездочном отеле с неплохой кухней, хоть и очень острой для непривычного к такой пище российского желудка. Однажды, ужиная в ресторане, где исполняли живую музыку, я по профессиональной привычке, глядя на певца, невольно сделала танцевальный жест рукой. Певец отреагировал сразу же, знаками пригласив меня на площадку. Мой Фимочка тоже прекрасно двигается и составил мне компанию. Наш замечательный дуэт выдал все, на что был способен. Индусы, а ресторан был полон, просто обалдели от нашего выступления. Видимо, совсем не ожидали, что европейцы способны продемонстрировать танцевальные па с индийским колоритом, да еще столь виртуозно! После окончания нашего выступления весь зал, стоя, бурными аплодисментами выразил свое восхищение, а позже к нашему столику потянулись поклонники и поклонницы нашего совместного творчества. Фимочка и дети блестяще говорят по-английски, поэтому принимали комплименты в оригинале, я же среди них – белая ворона, хромаю в английском на обе ноги, правда, неплохо владею немецким и французским и понимаю восточные языки. Демонстрировать свои скудные познания не хотелось, а посему оставалось только мило улыбаться восторженной публике.

На следующий день мы проснулись знаменитыми. Слава обрушилась на нас так же неожиданно, как в прошлом году картина со стены. Кто бы нас ни встречал в отеле или на улице, задавали один и тот же вопрос: «А это не вы вчера так замечательно танцевали?» Черт побери, приятно, когда страна узнает в лицо своих заезжих «героев»!