Текст книги "Одноклассники"

Глава 71

Спустя пару месяцев после нашего с Розалией посещения колонии, как гром среди ясного неба раздался звонок. В трубке послышался мужской голос:

– Олечка, здравствуй. Это Борис!

Я растерялась. У меня совершенно не было настроения общаться с ним, тем более, что Фима однажды уже приревновал меня к нему. И как только узнал?!

– Привет, Борис! Какими судьбами? Не помню, чтобы я давала тебе свой номер!

– Извини, – коротко поправился он и, не ответив на мой вопрос, добавил: – Мне нужно поговорить с тобой об одном человеке…

Я промолчала. Ненавижу, когда меня напрягают! Какой еще человек, при чем тут я? Не нужно быть провидцем, чтобы понять, что за этим последует просьба, а что же еще?! И не ошиблась.

– Я здесь в командировке всего на три дня. Не могли бы мы с тобой встретиться сегодня вечером? Днем, к сожалению, занят на объекте, – быстро добавил он.

Я размышляла. Встречаться с ним мне не хотелось, но культура и вежливость взяли вверх.

– Хорошо, знаешь, где метро «Комсомольская»?

– Найду, – коротко ответил он.

– На выходе с эскалатора, там только один выход. В 18:00 успеешь?

– Да, мне это удобно, – поспешно и обрадованно согласился он.

– Вот и чудненько. Тогда до встречи, только не опаздывай, пожалуйста, а то у меня, если честно, времени совсем немного, – предупредила я его.

Самый удобный и скоростной вид транспорта – метро – в последнее время внушал мне просто ужас. Это, конечно, не подземка какого-нибудь Нью-Йорка, но все же источник повышенной опасности, особенно в крупных городах, таких как, например, Москва и Петербург. Хотя если сравнить с Токио, где проживает около 30 миллионов человек и в вагоны по утрам их пинками загоняют специально нанятые для этого люди, то наш метрополитен покажется просто раем, несмотря на заполненность в течение всей недели. Радости, разумеется, мало, когда стоишь по часу, как рижская шпрота в банке, получая отовсюду только толчки, тычки, пинки и оскорбления, но спорить о том, что это самый удобный и быстрый способ передвижения, не будет, наверное, никто, и это намного лучше, чем стоять в автомобильных пробках, с трудом передвигаясь от светофора к светофору со скоростью беременной черепахи, тратя на дорогу более трех часов. В метро бывали и свои истории, мелкие происшествия, как например, падение сверху на нас с подругой в драбадан пьяного мужика. Нам удалось уклониться от летящего сверху Икара, и он, весело кувыркаясь, продолжил свой дальнейший полет, не слишком удачно приземлившись прямо на руки подоспевших милиционеров, но ведь это, к счастью, не те многочисленные террористические акты, которые за последнее время унесли сотни человеческих жизней.

В Германии метро «двуликое». Поезда передвигаются и под землей, и на поверхности по улицам города. В чистых вагонах никто не пихается и не обзывается, не наступает на ноги и не посылает тебя трехэтажным матом далеко и надолго. Наоборот, люди всегда показательно вежливо относятся друг к другу: «Спасибо, пожалуйста…», причем все, любого возраста – от детей и до почтенных стариков. Германия – удивительно вежливая страна. Здесь принято здороваться со всеми, даже с чужими людьми. Если вы приходите на остановку трамвая или автобуса, вам придет в голову поприветствовать тех, кто там уже стоит? Конечно же нет, а в Германии – это норма! В магазинах продавцы и кассиры здороваются с каждым покупателем, а прощаясь, благодарят за покупки и желают хорошего дня или приятных выходных каждому, сколько бы посетителей ни прошло за день! Тут обязательно помогут войти в транспорт женщинам с колясками и детьми и инвалидам, хотя это прямая обязанность водителя, который на остановке, оставив свое рабочее место, с комфортом устраивает в салоне колясочника.

Помню, как однажды (это было в Питере), на остановке, я вывалилась из салона, трещавшего по швам от наплыва пассажиров автобуса, держа в руках лишь ручки от своей сумки, которая осталась в толпе, плотной стеной стоящей в транспортном средстве. А потом, вдобавок ко всему, обнаружила на спине отпечаток обуви, даже не заметив в битве, кто же таким грубым образом «украсил» мою куртку! Ну, а ожидание городского транспорта, особенно раньше, напоминало игру в русскую рулетку: не придет или не придет вообще…

В Германии, если в расписании автобуса стоит время 01 минута, то будьте уверены, он придет в 01 минуту согласно плану, а если время прибытия окажется в 02 минуты, то мы уже дергаемся и на все лады костерим водителя! Иногда неожиданно появляется контроль, как в моем сне про зомби. Неожиданно для тех, кто не читает газет, потому как в прессе обязательно дается информация о том, где и на каких маршрутах будет производиться в данный день проверка. Немцы «зайцами» не ездят. Говорят, что такую дисциплинированность они начали проявлять после одного случая, когда в годы прихода нацистов к власти вооруженные контролеры, вывели всех ехавших в трамвае «зайцев», и тут же у вагона расстреляли. История получилась поучительной. С тех пор вот уже более семидесяти лет немцы не хотят рисковать, теперь, правда, не жизнью, а своими деньгами, не желая платить внушительные штрафы. Вообще поведение на дорогах очень организованное. Здесь нет сумасшедших водителей в невменяемом состоянии под сильным алкогольным или наркотическим воздействием; нетерпеливых пешеходов, в ущерб своему здоровью мчащихся через дорогу на красный свет; нет автолюбителей, давящих насмерть аккуратных граждан, переходящих улицу на положенный зеленый. Везде осуществляется четкий контроль за дорогами.

Как-то на автобане у нас задымилась машина. Не успели мы вытащить телефон, как подъехала техническая помощь, получившая сигнал от патрулирующего дорогу вертолета. Да… нам многому стоило бы поучиться у немцев, тогда, глядишь, и избежали бы множества проблем и неприятностей! Не знаю, но загнивающий Запад все же распространяет человеколюбивые приятные миазмы, в отличие от нашей вонючей дерьмократии!

В вагоне метро было достаточно людно, но сесть удалось. Прямо передо мной стоял мордатый парень, который, как дегенерат (хотя почему как?), строил мне глазки, подмигивал и кривлялся, пытаясь обратить на себя мое внимание, но я, как скала, неподвижно и без эмоций сидела на своем месте. Через некоторое время почувствовала, как он, заигрывая, наступает мне на ногу. Надо сказать, на мне красовались шикарные полусапожки от известной фирмы, которые обошлись мне в кругленькую сумму. Очень дорогие и не очень необходимые покупки совершались не слишком-то часто, поскольку каждый раз приходилось драться с «жабой», которая никак не давала развернуться на всю мощь моих капиталов. Ей категорически не нравились цены, на которые я периодически заглядывалась, и, как бостонский душитель, при виде таких умопомрачительных ценников она давила меня до тех пор, пока я с гордым видом, с трудом отвернув нос от понравившихся шмоток, достойно не проходила мимо соблазнов.

Этот мордоворот не оставлял попыток таким своеобразным способом познакомиться со мной и начал уже внаглую наступать своей грязной «лыжей» на мои роскошные сапожки. Этого уже я выдержать не могла и, в одно мгновение оторвав ногу от пола, изо всех сил наступила каблуком на его нахальную замызганную конечность. Раздался душераздирающий вой, а я, как ни в чем не бывало, встала и направилась к дверям. Вслед неслись проклятья.

– Ты чё, дура?! Идиотка проклятая! Чё творишь-то, а? Из людей инвалидов делаешь?!

– Да пошел ты, – вежливо, но мстительно ответила я, – так тебе и надо! Не тяни свои лапы, куда не следует, а не то протянешь копыта! – и с этими словами покинула ошеломленный подобной сценой вагон.

Ну и дикий же у нас народ! Никто, очевидно, и не ожидал от пенсионерки столь смелого выпада. Ведь любая бабулька будет счастлива, если на ее честь хоть кто-то посягнет, потому что в этом возрасте выбирать уже не приходится! Главное, чтобы глаз положили, а кто – уже совершенно неважно! Но записываться в бабульки я пока решительно не собираюсь и отличаюсь разборчивостью по отношению к тем, кто мной интересуется!

Едва эскалатор поднялся наверх, как уперлась взглядом в Бориса и… ничего во мне не дрогнуло! Вся былая симпатия к нему испарилась в день нашего первого и последнего свидания, осталось лишь полное равнодушие. Мы сдержанно поздоровались и пошли в заведение. В этом кафе прекрасно готовили грибной жульен. Грибочки были запечены не как обычно в металлической плошке, а в корзиночке из теста, и вкус имели необыкновенный. Я огляделась по сторонам. Надеюсь, к нам не подгребет очередная жертва любвеобильного Борьки и не устроит разборку. Что же касается командировок, то командировочными романами грешат все мужички, в том числе и женатые, не говоря уже о холостяках.

– Как поживаешь, Олечка? – начал он издалека.

– Спасибо, хорошо, – вежливо ответила я и по выражению его лица поняла: он почувствовал мою отстраненность.

Борис расстроился и приступил к основной теме нашей встречи.

– Тебе Алешка не звонил? – спросил он.

– Нет, – я спокойно отнеслась к его вопросу.

До этого негодяя Алексея мне совершенно нет никакого дела! После скандала в его квартире мы не общались с ним уже более полугода.

– Ты знаешь, у него проблемы! Причем большие!

Я усмехнулась.

– Надо же, кто бы мог подумать! У Алексея и проблемы! А я тут при чем? У него проблемы, пусть он их и решает!

Доморощенный «адвокат» грустно покачал головой и, как мне показалось, был огорчен моей реакцией.

– Оля, зачем ты так?

– А как надо? Как только у него проблемы, нужна Оля, чтобы их решать. А когда Оля пытается ему объяснить, что он не прав, выгоняет из дома, опозорив при всех!

– Ты прости, – начал извиняться Борис.

Ладно, лучше поздно, чем никогда!

– Я тоже тогда растерялся! Даже не ожидал, что вы так сильно поссоритесь, а когда побежал за вами, было уже поздно.

– Ну хорошо, Боря, достаточно лирики! Как я понимаю, его кинула безумная последняя любовь по имени Алевтина или я ошибаюсь?

– Нет, не ошибаешься, так оно и есть. Теперь он живет в общежитии с двумя другими собратьями по несчастью, а его бывшая пассия проживает со своим новым мужем в его квартире как официальная владелица жилья.

Йес! Что и следовало доказать, а еще артачился, обзывался и ругался с нами, идиот несчастный, так ему и надо! В душе не было ни сожаления, ни сочувствия, только чувство мстительного злорадства.

– Как тебе не стыдно! – вступилась за обманутого лузера совесть.

«Начинается!» – подумала я, – сейчас другие нарисуются», и точно.

– Да уж, чем богаче человек, тем злее, – появилась на горизонте «добрая» душевная половинка. – Была бабуся как бабуся, а стала прямо Шапокляк, даже нет, Шапокляк у нее еще поучиться должна!

Надо же, придумала, с кем сравнить, да я и на старуху-то не похожа, тем более такую вредную! Почти молодая женщина и, как малыш Карлсон, в самом соку!

– Конечно, лишь бы насолить да наперчить и так несчастному человеку. Нет, чтобы поддержать его, купить ему дом, машину. Нет, лишнюю копейку потратить на друзей жалко, только под себя гребет, зараза! Видели, какие суперские полусапожки себе купила, а о несчастном друге даже не подумала! – завыла в унисон противоположная сторона.

– Между прочим, это даже не ее друг, а любовник!

– Бывший любовник, бывший, – тихо подсказала совесть.

– Какая разница, бывший-прибывший! Вот ведь бабы какие теперь пошли: даже любовников своих обеспечить не могут, не желают, хотя это их самая прямая обязанность! Имеешь любовника – готовься к расходам! – но по смыслу это звучало примерно так: «Хочешь мира – готовься к войне».

– Прямо грустно все это, и куда катится этот мир?! А ты-то что молчишь? – набросились они на совесть.

– А что я? – возмутилась моя защитница. – Я за Ольгу! Мы вместе против этого лоха дружим! Только злорадствовать, конечно, не стоит! Нехорошо это… некрасиво… особенно для бабушки, а так, в принципе, она права. Он же, этот сумасшедший, ее выгнал и обзывал вдобавок, как же ей не радоваться теперь. Месть – это дело, как Восток, тонкое!

– Подумаешь, обозвал и выгнал. Не убил же, не ограбил! – усмехнулись они. – Разве это сравнимо с проблемами, которые у него теперь?! Тем более, что возникли они по вине этой неблагодарной!

Ну-ну, интересно! «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать…» – вспомнила я И.А. Крылова.

– Если бы она была нормальной и верной, он ехал бы сейчас верхом на коне, а не болтался бы где-то под хвостом, – посочувствовали они Алексею.

– Не радоваться надо его горю, а сразу же помочь! Прибежать по первому его зову с квартирой в зубах!

– А я ему и так все время помогаю, сколько же можно?! – возмутилась я и поинтересовалась: – И почему вы меня все время упрекаете?

– Мы не упрекаем, – сменили они обличительный тон на требовательный, – а наставляем тебя на путь истинный. Ты просто обязана его простить и помочь! Согласна с нами? – почему-то обратились опять не ко мне, а к моей совести и нашли в ее лице сторонницу.

– Конечно, согласна, об чем разговор! – воскликнула последняя.

Все, все против меня! Ни разу не могу сделать так, как хочу! И все же я решила вывернуться из-под санкций.

– Не буду я ему помогать! Сам наломал дров, хоть я его и предупреждала, вот пусть сам и выкручивается!

– Ну нет! С ней же нельзя нормально разговаривать, а надо как следует высечь! Сразу весь бабский гонор как рукой снимет, – разозлилась всегда лояльная ко мне половинка.

– Именно высечь и лучше розгами!

– Нет, ремнем!

– Нет, розгами!

– Нет!

– Да!

– Все, достаточно! – прервала их совесть. – Я Ольгу в обиду не дам! Ишь чего придумали! Добром надо добиваться положительных результатов, а не розгами и ремнями! Дуры вы, пошли, Ольга, – и мы вернулись с ней к действительности.

– Так как, Олечка, – вытащил меня из неприятной дискуссии Борис, – поможешь ему? Сам он обратиться к вам не в состоянии, ему очень стыдно за ту сцену, но может, ты сделаешь шаг ему навстречу?

Я молчала. Что тут скажешь? Понятно же, как всегда, сделаю. Этот чертов Алексей, наверное, до самой моей смерти от меня не отвяжется, несу его по жизни, как крест! Меня унижают, а я прощаю и вновь иду навстречу, ну никакой гордости! Унижение, видимо, мое пожизненное кредо! Мы пообщались с Борей еще с полчаса. За это время он несколько раз успел намекнуть, что всё еще испытывает ко мне чувства.

– Я всё время думаю о тебе, – мечтательно сказал он, – хотел бы быть рядом, но придется, вероятно, навсегда остаться холостяком, – закончил на миноре.

Покажите мне того мужчину, который бы этого не хотел! Всем нравятся богатые и самостоятельные женщины и хорошо бы, конечно, если бы имелась возможность постоянно запускать ручонки в их состояние, меняя машины, наряды и, в конце концов, образ жизни. Ведь совсем неплохо приютиться под мощным крылом жены-капиталистки, которая будет в натруженном клюве таскать благополучие и «бабки» в гнездо. А идеальным вариантом был бы тот, когда совсем не бедная женушка, желательно лет ста, смогла бы протянуть в «счастливой» семейной жизни лишь пару месяцев, отписав «любимому» муженьку все свое состояние! Вот тогда уже действительно жизнь для «безутешного» вдовца покажется раем: «Хочу – пью пиво, а хочу – водку!» Даже если бы я была тупой уродливой карлицей, но с приличным приданым, обязательно нашлись бы желающие отвести меня под венец, мечтая заграбастать мою свободу вкупе с моим же богатством! Всем своим видом я показала, что шансов у безлошадного «прынца» в отношении меня нет. С тем и расстались.

Глава 72

Вечером о проблемах нашего Короля Лира (правда, короля выгнали собственные дети, а не любовница) рассказала мужу.

– Какой же дурак! – в сердцах воскликнул Фима. – Вот уж точно, если не пристроится к какой-нибудь нормальной бабе, которая будет его пасти и контролировать, жизнь свою закончит под забором!

– Ерунда это! Я пыталась оградить его, открытым текстом предсказав его будущее, и что ты думаешь, послушался? Уперся рогами и ни в какую! Еще и нас с Розалией обосрал! – иногда я отпускала словечки и похуже и наш могучий фолькнорно-специфический язык знала не хуже любого российского джентльмена.

Понимаю, когда ругается женщина, это просто отвратительно, но отучиться сквернословить не могу, потому что бывают в жизни такие моменты, когда хочешь – не хочешь, а обойтись без этого прямо невозможно!

Помню одну историю, связанную с ненормативной лексикой, когда моего отца опозорила его внучка – моя любимая дочечка Элечка. Папочка с маленькой Элькой, ей было тогда два годика, ехали в трамвае. Неожиданно водитель сообщил, что вагон дальше не пойдет, и попросил всех покинуть транспортное средство. Народ, привыкший к таким выкрутасам городского транспорта, отреагировал более или менее спокойно, возмутился лишь мой двухлетний ребенок. Очень громко на весь вагон она, тяжело вздыхая, в сердцах сказала: «Вот е… мать!» От души смеялись все, лишь бедному деду было не до смеха. Он сгреб в охапку виртуозную исполнительницу ненормативной лексики и со всех ног рванул из трамвая.

Вынырнув из воспоминаний, будто издалека услышала Фимкин голос.

– Я вот что подумал, давай приглашу Лешку к нам, и здесь мы решим его проблемы.

Признаться, мне не хотелось преподносить ему квартиру на блюдечке с голубой каемочкой. Пусть работает, зарабатывает, копит, берет кредит – вариантов достаточно. В конце концов, не по нашей вине все случилось! Он так решил, вот пусть и выкручивается! Сама себе удивляюсь: никогда не была такой жесткой, наверное… старею. Обычно с возрастом начинают проявляться специфические стороны старческого характера: недовольство, брюзжанье и полное непонимание обычных вещей. Однако вслух ничего не сказала. Знала, что Ефим, как и мои душевные половинки, набросится на меня с упреками, обвиняя в черствости и бездушии. Он, разумеется, не мог оставить друга в беде. А вот во мне проснулась жадина-говядина, так мы дразнили друг друга в детстве. Что-то мы вообще денег не считаем: один миллион туда, другой сюда, сейчас раздадим все и что будем делать, когда постареем? Хоть и существует выражение «деньги делают деньги», полной уверенности в стабильно прочном материальном положении на века нет. Во-первых, бизнес – это весьма скользкая штука, и, поскользнувшись, в одночасье можно оказаться не только на нуле, но и на дне жизни, а во-вторых, могут иметь место любые сопутствующие этому фактору обстоятельства.

Не знаю, о чем говорили Ефим и Алексей, но на следующий день муж сообщил, что через неделю приедет Алешка и мы будем вместе решать возникшие у него проблемы. Вот сами и решайте, а ко мне не лезьте! На этот период я хотела уехать к своим в Германию, но знала, что Ефиму это будет не просто неприятно, а вызовет в нем приступ ярости, и тогда мне обязательно достанется. Немногочисленные нервные клетки надо сохранить для будущих дел, а пока следует засунуть язык в одно место и, надев на лицо маску дружелюбия, встретить «дорогого» гостя на высшем уровне. Алексея я еще не простила, уж слишком унизительным было наше последнее общение.

Неделя пролетела как одно мгновение. Фимка лично поехал встречать неудачника в аэропорт.

Если вы думаете, что приехал совершенно поникший под непомерным грузом жизненных обстоятельств человек, потерянный и опустившийся, могу вас разочаровать. Передо мной предстал красавец мужчина, одетый с иголочки, как франт, и в прекрасной форме. Все ему пофиг, сделала я вывод, никакие неприятности не вышибут почву у него из-под ног. Помню, когда мы впервые после почти тридцатилетней разлуки с ним встретились, выглядел он гопником, имеющим две рубашки, одни штаны, ободранные туфли и рюкзак до задницы. Если откровенно, мне, всегда красиво и элегантно одетой, было крайне неловко за такого обшарпанного и безвкусного кавалера. Впрочем, прошли годы, и, взяв с нас пример, Алешка начал следить за собой и модничать, прежде всего для того, чтобы нравиться женщинам. Ведь не секрет, что сначала тетки встречают потенциального жениха по одежке и объему портмоне, а полное убеждение, что это тот самый любимый и единственный, приходит после первой интимной ночи с ним. Теперь Алексей знал точно, какие именно «сети» нужно забрасывать в жизненную пучину, наводненную женщинами абсолютно разных статусов (от замужних дам до старых дев!), чтобы получить хороший «улов».

Он стоял передо мной, низко опустив голову и не смея поднять глаза. Я сухо сказала:

– Здравствуй, проходи…

Его уже ждал шикарный стол. Молча пробыв за столом всего несколько минут, я встала и вышла в другую комнату, наглядно продемонстрировав ему мое полное нежелание мириться. Не знаю, о чем там совещались друзья, вероятно, о покупке нового жилья взамен утраченного, но через полчаса в комнату ко мне зашел Фима.

– Это не дело, мать! – строго обратился он ко мне. – Человек все-таки приехал, возьми себя в руки, ты ведь не злопамятна! Что было, то прошло и быльем поросло. Он очень переживает из-за того, что обидел тебя тогда, поэтому убедительно прошу: помирись с ним, – Фимка умоляюще посмотрел на меня.

«Как же ты не понимаешь – если я не желаю что-то делать, никто не сможет меня заставить!» Но… должна, вернее, вынуждена была вернуться к гостю.

– Знаете что, ребята, – бодро произнес Ефим, – а давайте-ка поднимем бокалы за нашу многолетнюю дружбу!

Пришлось поднять бокал и выпить, и тут Алешка встал из-за стола, подошел ко мне и рухнул передо мной на колени, как та голодная корова в Индии. Он обнял меня за бедра, прижался и, глядя снизу вверх подозрительно блестевшими глазами, прошептал:

– Прости ты меня, дурака! Сам не знаю, что со мной было! Не могу без тебя, без вас, без Фимы…

Ефим крякнул и деликатно вышел из гостиной.

– Никогда больше такого не будет! Я ведь люблю тебя и так страдал все это время! Не могу я жить без тебя, не могу, – повторял он, как заведенный.

Я вздохнула. Не люблю мелодраматические сцены. Не люблю – еще слабо сказано, просто ненавижу!

– Знаешь, Алексей, всю жизнь я старалась оберегать тебя от опрометчивых шагов, потому что «лицом к лицу лица не увидать, плохое видится на расстоянии», перефразируя С. Есенина, но ты был слеп, глух и упрям. Не знаю, как ты любил меня, но своим врагом считал точно, об этом и сказал открыто в последнюю нашу встречу. В каждой правде есть доля правды, как в каждой шутке есть доля шутки.

Он слушал, молча застыв и прижавшись к моему животу, я продолжала:

– Я устала получать от тебя плюхи. Посчитай, сколько их было?

И тут приятель ожил.

– Но ведь и от тебя я получил одну, зато такую, что разрушила всю мою жизнь, – твой уход к Фимке. Уже давно моя жизнь – это жизнь нитки, вечно тянущейся за иголкой, и на ней бывают и узелки, и обрывы…

Ишь ты, каким художественным языком заговорил!

– Ты прекрасно знаешь, что я ушла к Ефиму, потому что ты сделал всё, что мог, для того, чтобы это случилось, и чего теперь на зеркало пенять?!

– Ладно, Ольчик, не сердись, пожалуйста, очень тебя прошу, и прости. Ни перед кем не стоял на коленях, а перед тобой стою…

Тоже мне – подвиг, если будет нужно, ты и раком встанешь! Не очень-то я верила в его искренность.

– Ладно, Леша, в честь нашей многолетней дружбы и бывшей любви тебя прощаю, но это, как понимаешь, в последний раз! – предупредила я.

Он сильнее прижался ко мне. Моя рука невольно потянулась к его густым, роскошным серебряным прядям, и как маленького ребенка я погладила его по голове, а потом протянула мизинец и произнесла нашу детскую «мирилку»:

– Мирись, мирись, мирись! Больше не дерись! Если будешь драться, я буду кусаться!

Он невольно, сквозь слезы, улыбнулся.

– Мир?! – радостно закричал вошедший Фима, который понял, что главная цель, намеченная им, достигнута.

– Конечно, дорогой. Худой мир все же лучше даже самой хорошей войны! – проявила я вредность.

Потом до ночи мы сидели, слушая рассказ Алешки о проблемах со стервой Алевтиной (а возникли они сразу же, как только он по своей дурости переписал на эту сучку свое единственное жилье, купленное на деньги, заработанные им с большим трудом) и обсуждая покупку новой квартиры, которую хотели ему подарить. Он решительно отказался, как когда-то доктор Александр Анатольевич, но Фима был непоколебим. Это подарок – и точка! Вот таким образом Лешка обзавелся новой хорошей квартирой, намного лучше прежней.

Жизнь била ключом! Почти все месяцы лета были распланированы от и до.

Что я могла сказать о нас? Столько счастья, наверное, и не бывает, поэтому боги сочли, что люди не должны, не имеют права быть столь бессовестно счастливыми, как мы.

Приближался Фимин день рождения, но осуществиться нашим планам было не суждено… уже никогда…