Текст книги "Ночная школа"

Быстро шагая в другое крыло, Элли проигрывала в уме состоявшийся разговор с Джулией.

«И как только я могла так ошибаться?»

Она вспомнила, как Картер и Сильвиан потешались над ее неприязнью к Джулии. Похоже, они оба считали Джулию хорошей девушкой, хотя Сильвиан готов был признать, что она – трудный человек.

«Ну, трудный – не значит плохой».

Раньше Элли раздражало, что они защищают ее, но если разобраться, Джулия и впрямь не сделала ей ничего плохого. Она попыталась припомнить хотя бы одно неприятное слово в свой адрес от Джулии, но не смогла. Вообще-то она сама то и дело отпускала довольно злобные шутки в ее адрес. Джулия же в подобных случаях хранила молчание.

Тем не менее Элли казалось странным, что Джулия вдруг предложила ей свою дружбу. В ее ушах продолжали звучать слова пьяной Джу.

«Они тебя не любят… Они считают тебя опасной…»

В учебном крыле свет не горел, и Элли, пока шла по коридору, вела ладонью по стене, больше полагаясь на осязание, чем на зрение. Ее торопливые шаги эхом отзывались под высокими каменными сводами здания. И эти звуки говорили, казалось, о полном ее одиночестве и незащищенности.

Но как бы то ни было, ей удалось без всяких приключений дойти до конца коридора, где она увидела дверь с матовым, словно подернутым изморозью, стеклом.

«Выглядит многообещающе», – сказала себе Элли.

И толкнула дверь.

За дверью обнаружилась небольшая лестничная площадка с уходящей вверх лестницей, освещенной лившимися из большого окна солнечными лучами. Первый уровень, о котором говорила Джулия, представлял собой мезонин между цокольным и первым этажом. Элли сразу же попала в узкий коридор, разительно отличавшийся своим низким потолком и линолеумными полами от прочих школьных помещений с натертым паркетом, деревянными декоративными панелями и располагавшимися на огромной высоте потолочными балками. С одной стороны коридора находились несколько белых дверей с матовыми окошечками с изображенными на них голубыми крестами, а с другой – окна, сквозь которые в это тесное помещение попадали воздух и свет.

– Привет! – неуверенно произнесла Элли, обращаясь, так сказать, к помещению в целом.

Пустой коридор ответил ей таким же негромким и неуверенным эхом.

В коридоре стояла такая тишина, что это немного испугало Элли, хотя, казалось бы, здесь было много света и воздуха.

Так и не дождавшись ответа, она двинулась по коридору, стуча в каждую дверь и дергая за каждую ручку. Первые три двери оказались запертыми, но четвертая открылась.

По контрасту с коридором в палате из-за опущенных штор было довольно темно. В крохотной комнате не было ничего, кроме кровати и белой тумбочки рядом с ней.

Несмотря на сумрак, Элли сразу же высмотрела на подушке копну спутанных белокурых волос.

– Джу? – прошептала она, несмело заходя в комнатку. – Ты как?

Ответа не последовало, но что-то подсказало Элли, что Джу не спит. Оставив дверь открытой, Элли на цыпочках пересекла комнату и присела на край постели. Глаза у Джу были закрыты, а дыхание неровное.

– Эй! Слышишь меня? – прошептала Элли. – Ты как?

Из-под опущенного века Джу выкатилась слеза и стекла вниз по скуле. Джу подняла забинтованную руку и вытерла лицо.

– Я не хочу сейчас разговаривать, Элли, – произнесла Джу хриплым и какими-то тусклым голосом.

Обиженная до глубины души, Элли хотела было заспорить с ней, но передумала и направилась к двери. Перед тем как выйти, бросила еще один взгляд на Джу. Та лежала на спине и смотрела отсутствующим взглядом в потолок, как если бы Элли уже вышла, и в комнате никого не было.

Вновь оказавшись в коридоре, Элли решила заглянуть за оставшиеся несколько дверей. Через две двери от палаты Джу располагалась комната побольше. Там находились установленные в два ряда четыре кровати, между которыми была протянута легкая белая штора, колыхавшаяся от дуновения бриза, проникавшего в комнату сквозь открытое окно. Одна из кроватей оказалась занята.

Лежавшая на белой кровати под белым одеялом у выкрашенной белой краской стены бледная Лайза казалась привидением. Ее глаза были закрыты, а опущенные черные ресницы напоминали кровоподтеки. Светлые шелковистые волосы разметались по подушке, левая щека заклеена пластырем. Левая рука в гипсе.

Элли поразила ее худоба. Интересно, она ест здесь хоть что-нибудь? Девушка была такой тоненькой, что казалась прозрачной. И хрупкой, как китайский фарфор.

Элли присела на деревянный стул, стоявший в ногах кровати. Стул заскрипел, Лайза открыла глаза.

Сонно улыбнувшись, она пробормотала:

– Элли…

Элли ответила ей улыбкой, но изобразить беззаботность не смогла.

– Привет! Как себя чувствуешь? Лучше? Нам сказали, что ты наконец проснулась.

Лайза приподнялась на локте. Элли заметила синяки у нее на плече и запястье правой руки.

– Я в порядке. Похоже, меня постоянно пичкают транквилизаторами, и я понятия не имею, сколько времени уже нахожусь здесь.

На ее худом прозрачном личике глаза казались неестественно огромными и их выражение было по-детски беспомощным. Элли почувствовала, что готова на все, чтобы утешить и защитить ее.

– Недолго… – Элли сделала паузу и вдруг задумалась об этом всерьез. – В самом деле, сколько? Какой у нас сегодня день? Кажется, воскресенье?

– Действительно, недолго. А такое ощущение, что недели две. – Она выглянула из окна, и по ее лицу промелькнула тень. – На улице скоро начнет темнеть? – На ее лице отразился страх.

– Не бойся. Здесь ты находишься в полной безопасности, – ободряюще ответила ей Элли.

Слова Элли, похоже, Лайзу не убедили, но из-за лекарств она не могла полностью сосредоточиться ни на одной мысли, и в следующее мгновение, казалось, начала задремывать.

– Лайза, что с тобой случилось? – спросила Элли. – Джу сказала, что потеряла тебя, когда отключилось электричество. С тех пор тебя никто не видел, пока мы с Джу совершенно случайно не наткнулись на тебя в холле.

По тому, как потемнели ее глаза, Элли поняла, что Лайза пытается собраться с мыслями.

– Все мои воспоминания о том вечере словно затянуты туманом. Помню, что танцевала с Лукасом. Потом мы решили выйти подышать воздухом. Помню, хотели пройти через главный вход, потому что у задней двери собралась целая толпища. А потом неожиданно погас свет. Поначалу мне казалось, что ничего страшного не произошло. И вообще, такое маленькое симпатичное приключение. К тому же в холле горели свечи, это было страшновато и романтично. А потом мы услышали крики. Лукас велел мне остаться в коридоре, сказал, что обязательно вернется за мной, и побежал в большой зал, чтобы узнать, что случилось.

Она замолчала и посмотрела на Элли. Потом пробормотала:

– На этом все, я больше ничего не помню.

Элли погладила ее по руке.

– Изабелла говорит, ты в порядке. Скорее всего – упала, ударилась головой и получила легкое сотрясение. С моим братом однажды случилось нечто подобное, и он тоже ничего не помнил.

– И медсестра говорит то же самое – что я при падении ударилась головой обо что-то твердое. Правда, я еще ухитрилась какими-то образом при этом порезаться. Между прочим, мне наложили двенадцать швов. Она дотронулась до пластыря на лице.

– А что у тебя с руками? – Наклонившись к подруге, Элли взглянула на темные пятна кровоподтеков. – Знаешь что? Эти синяки здорово похожи на… отпечатки пальцев.

Лайза тоже посмотрела на синяки и сказала:

– Правда? Ума не приложу, как это получилось…

– Ты в курсе… – Элли сделала паузу, секунду подумала и начала снова: – Тебе сказали о Рут?

Лайза кивнула. Лицо у нее при этом скривилось, и казалось, что еще немного – и она заплачет.

– Я не верю ни единому их слову, – прошептала она. – С какой стати ей… кончать жизнь самоубийством? Никогда не замечала, чтобы она страдала от депрессии или чего-нибудь в этом роде. У нее было полно планов на будущее. Она собиралась путешествовать по миру…

Элли некоторое время раздумывала, рассказать ли Лайзе о том, что она видела, и о своих подозрениях, но в конце концов решила воздержаться. Только не хватало ее сейчас пугать и расстраивать.

Некоторое время после этого девушки хранили молчание; Лайза даже начала задремывать, но когда Элли повернулась на стуле, его скрип снова заставил ее вернуться к действительности.

– Ты все еще здесь? – В сонном голосе Лайзы слышалась радость.

– Конечно, здесь, – ответила Элли. – Ты не должна находиться все время в полном одиночестве. В конце концов, это просто скучно. А где, кстати, медсестры?

Лайза оглядела комнату с таким видом, как если бы ожидала, что они в любой момент могут выпрыгнуть из-за шкафа с постельными принадлежностями.

– Не знаю. Остается только удивляться, что их нет. Вчера, к примеру, они весь день здесь крутились. А сегодня я их почти не видела. – Лайза зевнула. – Расскажи мне, что происходит в мире. Что-нибудь любопытное случилось, пока я валяюсь здесь?

– На первый взгляд, ничего особенного. Но после пожара все кажется странным, не таким, как прежде. А некоторые люди совершают странные поступки. К примеру, сегодня утром Джу здорово начудила и теперь пребывает в ожидании кары.

Сонное состояние Лайзы мгновенно сменилось нервным возбуждением.

– Что ты хочешь этим сказать? У нее неприятности? Почему?

Элли рассказала ей, что произошло утром на крыше. Когда она кончила рассказывать, то полагала, что Лайза будет шокирована, но та лишь покачала головой.

– Бедняжка Джу. Представляю, как она подавлена. Я была бы очень не прочь поговорить с ней.

– Лайза, Картер сказал мне, что она совершает подобные эскапады не в первый раз…

Лайза кивнула:

– Знаешь, родители игнорируют ее. И всегда игнорировали – чуть ли не с рождения. Я думаю, что она совершала всякие глупости, чтобы напомнить им о себе, ну а со временем это стало своего рода привычкой. Ее предкам, похоже, все это надоело, и они сплавили ее в Киммерию. Но здесь она почувствовала себя счастливой и подобных эксцессов с ней давно не случалось. Видимо, это пожар и смерть Рут так на нее подействовали.

Лицо Лайзы стало очень печальным.

– Она очень любила Рут. Ты знала об этом?

Элли кивнула:

– Полагаю, в твоих словах есть смысл. Скажу честно: я ее в таком состоянии еще никогда не видела. И не знаю, что делать.

Лиза протянула руку и сжала ее ладонь в своих худеньких пальцах.

– Ты тоже бедняжка. Тебе как новой ученице Киммерия должна казаться сумасшедшим домом. Ты ведь не знала, что у нас бывает такое… Хорошо еще, что не каждый день…

– Все нормально. Я уже почти привыкла. – Элли накрыла рукой тонкие пальцы Лайзы. – Кстати, когда тебя собираются отсюда выпускать?

Лайза пожала плечами:

– Никто ничего не говорит.

Элли глянула на часы и поднялась со стула:

– Мне пора. Хочу пойти посмотреть, что происходит в школе. Меня почему-то преследует ощущение, что если я не окажусь там, где толчется большинство, то вся эта чертова академия взлетит на воздух! Наверное, я тоже схожу с ума.

Она наклонилась и осторожно обняла Лайзу, мимоходом подумав, какие же по-птичьи тонкие у нее косточки.

Лайза улыбнулась:

– Спасибо, что пришла проведать меня.

– Я вернусь, – пообещала Элли. – А ты имей в виду, что палата Джу через две двери от тебя. Так что если тебе станет лучше, ты сможешь поговорить с ней. Но сначала дай ей время окончательно прийти в себя.

Закрывая за собой дверь, Элли услышала голос Лайзы, которая шепотом произнесла:

– Только не забудь снова прийти ко мне…

Глава двадцатая

– Привет, Элли!

Повернувшись на голос, она увидела Лукаса, махавшего ей рукой.

Элли рассказала ему о своем визите к Лайзе.

– В общем, выглядит она вполне бодро, – завершила она свой рассказ, несколько покривив душой.

– Вот и славно, – сказал Лукас. – Правильно сделала, что зашла к ней. Она всегда рада тебя видеть… Надеюсь, Джу тоже была с тобой?

Элли покачала головой.

«Неужели он не знает, что произошло утром?»

– А ты с Гейбом сегодня разговаривал? – осторожно спросила она.

– Нет. Никого сегодня не видел. Ни Гейба, ни Картера, ни Джу… Не знаешь случайно, что происходит и куда они все подевались?

Элли понизила голос до шепота.

– Была сегодня утром одна заварушка… – сказала она и коротко поведала ему о приключениях на крыше.

Лукас выпучил глаза:

– Господи, неужели опять началось?

Элли в удивлении сделала шаг назад.

– Что ты имеешь в виду под словом «опять»?

– Раньше Джу довольно часто проделывала подобные штучки. Предки, главным образом, из-за этого ее сюда и послали. То она напьется, то травки накурится, то чужую «порше» уведет, чтобы покататься, то дебош на чьей-нибудь свадьбе учинит… Чудила, короче, по полной программе. Ну а оправдание в таких случаях обычное: «Мамочка меня не любит, у меня из-за этого болит душа, и я сама не знаю, что делаю»… – Похоже, Лукасу эскапады Джу не больно-то нравились. Как и сама Джу. – Из-за этого мы с ней и расстались. Мне этот театр одного актера тоже со временем здорово надоел. Да не такая она уже и маленькая. Пора бы и поумнеть.

– Как думаешь, ее отчислят? – спросила Элли.

Лукас расхохотался, как будто она рассказала ему анекдот.

– Ни за что. Слишком богатые и влиятельные у нее предки. Даже если бы она кого-нибудь убила, ее все равно оставили бы в школе и даже устроили бы небольшую вечеринку в честь ее выпуска.

Прежде чем Элли успела хоть что-то сказать, Лукас продолжил:

– По крайней мере это объясняет, почему я не видел сегодня ни Гейба, ни Джу. Она как обычно наделала глупостей, а он, бедняга, пытается помочь ей выпутаться из очередной передряги. Но оставим это. Сейчас меня больше занимает вопрос, где Картер?

Элли рассказала ему, как они с Картером прошлым вечером нарушили комендантский час и удрали из школы в часовню.

– Надеюсь, его не слишком сурово накажут, – сказала она, заканчивая свое повествование.

– Не волнуйся, Изабелла не допустит. Хотя она делает вид, что относится к нему, как к любому другому ученику, на самом деле, любит его как родного сына. – Тут Лукас хитровато посмотрел на нее. – Кстати, как прикажешь вас с Картером сейчас называть? Парой?

Вспыхнув, Элли покачала головой:

– Конечно нет. Мы – друзья. И только.

– Хм-м-м… – Ее слова, похоже, Лукаса не убедили. – Друзья? Которые после комендантского часа уединяются во дворе часовни? Тогда, должно быть, вы друзья какого-то нового типа…

Поскольку в его тоне ясно слышалась ирония, Элли покраснела еще больше.

– Не будь занудой, – попросила она и добавила: – Кроме того, друзья мы или нет, но я в любом случае не знаю, где он сейчас.

– Надеюсь, Сильвиан не вызвал его на дуэль? В последнее время он дико ревновал тебя к Картеру, а после того, как ты дала ему отставку, так и вообще ходит злой как черт…

Элли, чтобы не демонстрировать свое пунцовое лицо, последние две минуты упорно разглядывала пол у себя под ногами, но после этих слов мгновенно вскинула голову:

– Откуда ты знаешь, что я дала ему отставку?

Лукас снова расплылся в улыбке.

– Элли, сколько раз повторять тебе, что в Киммерии нет секретов! Особенно когда вопрос касается отношений между учениками. Кэти Гилмор с вечера пятницы сияет, как именинница, и говорит всем и каждому, что Сильвиан тебя кинул. Но поскольку Сильвиан в последнее время ходит мрачнее тучи, мы решили, что отставку все-таки дала ему ты. Ну так как – мы пришли к правильному выводу?

Элли кивнула:

– Ну и отлично. А то Сильвиан иногда слишком уж важничает. Вот как бывает, когда твои родители – миллионеры, а ты их единственный сын. – Ухмыльнувшись, Лукас добавил: – Он недостаточно хорош для тебя. Картер куда круче.

Элли снова завела разговор о том, что они с Картером всего лишь друзья, но Лукас не дослушал ее, рассмеялся и заговорил на другую тему.

– Слушай, мне надо идти. Буду на своем этаже, обязательно загляну к Картеру, если он у себя. Или к Филу. Что-то скучно сегодня. Так скучно, что рука невольно тянется к учебнику. Короче, если что-нибудь не произойдет, сяду заниматься. Кошмар, конечно – а что делать?

Когда Лукас, распрощавшись с Элли, направился к выходу, дверь отворилась и в общую гостиную вошла высокая грациозная девушка. Лукас остановился.

– Я тут случайно услышала, ты собирался грызть гранит науки, Лукас? – спросила девушка. – Прошу тебя, не делай этого. А то земля остановится, или на ужин не подадут пасту. А я очень ее люблю.

– Ладно, – сказал Лукас. – Займемся чем-нибудь другим. Не лишать же мне тебя пасты, в самом деле?

Между тем Элли и девушка выжидающе смотрели друг на друга, пока Лукас не опомнился.

– Извините. Мне как-то не пришло в голову, что вы не знакомы друг с другом. В таком случае познакомьтесь. Это – Элли Шеридан, а это – Рейчел Пэтел. А теперь вам необходимо поговорить. Вдруг понравитесь друг другу? Вы же обе с приветом.

– Задница, – спокойным голосом произнесла Рейчел.

– От такой же слышу, – ответил Лукас.

Пока они подшучивали друг над другом, Элли, чувствуя себя лишней, разглядывала носки своих туфель. Но когда Лукас, наконец, удалился, Рейчел одарила ее широкой теплой улыбкой, продемонстрировав прекрасные белые зубы и нежные ямочки на щеках.

– Лукас – отличный парень. Мы такие старые друзья, что ходить с ним на свидания уже как-то неудобно. А у тебя есть молодой человек?

– Полагаю, у всех есть, – ответила Элли, думая о Марке, оставшемся в Лондоне.

– Практически. Своего рода закон природы. – Рейчел некоторое время смотрела на Элли в упор. – Итак, я наконец сподобилась познакомиться со знаменитой новой ученицей, о которой все только и говорят.

Элли понравился ее голос. Она говорила по-английски напевно с легчайшим акцентом.

– Никто обо мне не говорит, – смутившись, сказала Элли.

– Еще как говорят. Сама слышала. Мы с тобой изучаем историю в одном классе. Или ты забыла?

Элли попыталась вспомнить, где сидела эта девушка и как выглядела во время занятий, после чего перед ее внутренним взором возник смутный образ долговязой девчонки в очках, которая всегда отвечала на все вопросы Желязны.

– Ты носишь очки, – произнесла она с ноткой раздражения в голосе, – и здорово подкована в области истории, не так ли?

Рейчел вытащила из кармана юбки очки в стильной роговой оправе и, потупив глаза, сказала:

– Виновата, запамятовала. Но Лукас же говорил, что я с приветом. Кроме того, я ношу их только на уроке.

С минуту помолчав, она повторила свою мантру:

– Ребята действительно говорят о тебе. И часто.

Элли поморщилась:

– О господи! И о чем же они говорят?

Рейчел сосредоточенно свела на переносице брови и без запинки, словно читая с листа, отбарабанила:

– О многом. О том, к примеру, что раньше ты гуляла с Сильвианом, а теперь уже не гуляешь… Что твоя лучшая подруга – Джу, тронувшаяся недавно умом. А еще говорят, что ты лично нашла окровавленное тело Рут в ночь бала… – Она сделала паузу, потом продолжила: – А это такой кошмар, что если это правда, то у меня просто слов нет…

Элли опустила глаза, и Рейчел, вздохнув, пробормотала: «Ну, ты даешь…» – после чего посмотрела на часы.

– Кстати, куда направляешься? Ты сейчас занята?

Элли покачала головой.

– Тогда пойдем на ленч, – сказала Рейчел, когда они двинулись по коридору. – Я хочу знать все. Во-первых, правду о смерти Рут, а во-вторых, меня очень интересует Джу Эррингфорд. Что с ней случилось? Правда ли, что она сама бросилась с крыши? Сплетни ходят по всей школе…

Девушки расположились в столовой за угловым столиком. И здесь, за чашкой чая и бутербродом, Элли, сама не заметив, как это вышло, постепенно открыла Рейчел все свои тайны. В частности, поведала ей, как и при каких обстоятельствах нашла на улице тело Рут, а потом – уже в холле здания – лежавшую без сознания придавленную подсвечником Лайзу. Она не упустила случая рассказать своей новой подруге и самую полную версию своих приключений на крыше. Рейчел смотрела на нее округлившимися от любопытства глазами, впитывая каждое слово и напрочь забыв о бутерброде.

Почему она рассказала этой девочке то, о чем не говорила ни одной живой душе, Элли и сама не могла понять.

«Может, потому, что мне просто понадобилась нормальная собеседница, спокойная и вдумчивая, без тенденции сигануть с крыши, если что-то окажется не по ней?» Так, во всяком случае, она думала.

Впрочем, какой бы ни была причина, подтолкнувшая ее на откровенность, она говорила и говорила, не имея сил завершить свой несколько затянувшийся монолог.

Рейчел внушала ей доверие. Она казалась честной умной девочкой, критически настроенной по отношению к Киммерии и ее порядкам, а Элли в данный момент нуждалась именно в такой слушательнице. Рейчел знала все обо всех, но тем не менее держалась от большинства учеников на расстоянии вытянутой руки и ни к кому не лезла в душу с расспросами. Казалось, в школе у нее был лишь один хороший друг – Лукас, но когда Элли спросила ее, почему она не сидит за одним столиком с ним, Гейбом и Джу, Рейчел едва заметно поморщилась.

– Эта сцена не для меня, – сказала она.

Впрочем, Рейчел умела не только слушать. Если бы в Киммерии имелась собственная газета с разделом «Свежие сплетни», Рейчел, без сомнения, считалась бы там самой активной и незаменимой сотрудницей. Иначе говоря, лучшего знатока и толкователя киммерийских интриг, чем Рейчел, в школе было не найти.

– Откуда ты все это знаешь? – спросила ее Элли по поводу одного события.

– Просто сижу и слушаю, – последовал ответ. – Ты и представить себе не можешь, сколько интересного можно узнать, сидя тихонько в нужном месте в нужное время и слушая разговоры окружающих, притворяясь, что занимаешься своим делом – например, читаешь или вяжешь. Возможно, такого рода способности у меня в крови. Ведь мой отец был следователем. По крайней мере, в каком-то смысле.

– В том смысле, что он полицейский? – спросила Элли.

– Не совсем, – уклончиво ответила Рейчел.

Когда комната опустела, и в столовой остались только они, Рейчел не без вызова предложила своей новой подруге сыграть в одну весьма своеобразную игру.

– Назови любого человека в этой школе – и я расскажу тебе о нем все, включая точно установленные факты и основанные на наблюдениях и умозаключениях вполне правдоподобные предположения.

– Ты серьезно? – спросила Элли со смехом.

– Абсолютно.

– Хорошо… Ну, скажем, Кэти Гилмор.

Рейчел улыбнулась.

– Хороший выбор. Итак, начнем… Баснословно богата, отец – инвестиционный банкир, живет в Кенсингтоне, трахает свою экономку. Детей, чтобы хорошо себя вели, подкупает поездками на Сейшельские острова, а свою законную супругу – кредитными карточками из серии Блэк Америкэн Экспресс. – Рейчел сделала паузу и налила себе в стакан немного апельсинового сока. – Брат Кэти закончил это заведение в прошлом году и теперь посещает Оксфорд, где учится делать деньги, как и его папочка.

– Впечатляет, – произнесла Элли с ноткой уважения в голосе. – А что ты знаешь о Джулии?

Рейчел кивнула:

– Джулия Матесон. Очень умна. Прекрасные отзывы преподавателей. Прекрасно выглядит. Короче, сплошное совершенство, чего ни коснись. Это немного настораживает. Отец – член Королевского совета. Брат закончил эту же школу несколько лет назад, потом учился в Кембридже, где получил степень доктора наук на кафедре античной истории. Человек серьезный, пустяками не занимается… Слушай, а может, тебе хочется побольше узнать о Джу?

Элли сглотнула и, прежде чем кивнуть, некоторое время колебалась, поскольку ей вдруг пришло на ум, что она, возможно, не должна ничего выяснять насчет Джу, поскольку это уже попахивает шпионством. С другой стороны, Джу о себе почти не рассказывала, и Элли разбирало любопытство. Особенно после того, что случилось на крыше.

– Пожалуй, – наконец сказала она.

– Итак, Джозефина Эррингфорд, – огласила новое имя Рейчел. – Дочь банкира и бывшего правительственного министра Томаса Эррингфорда, являющегося в настоящее время одним из представителей Англии в Международном валютном фонде. Мистер Эррингфорд проживает в Швейцарии. Имеет дома в Найтсбридже, Кейптауне, Сен-Тропезе… этот список при желании можно продолжить. Родители в разводе. Сейчас у папочки новая жена, которая на целых шесть лет старше Джу. Мамуля проживает в Сен-Тропезе большую часть года. Старший брат учится в Итоне. Джу – очень умная, яркая и нестандартно мыслящая личность. Успеваемость прекрасная. При всем том за время обучения в школе у нее в активе три нервных срыва и попытка самоубийства…

– Все. На этом хватит! – воскликнула Элли.

Рейчел закончила:

– …Которая имела место полтора года назад.

– Джу пыталась убить себя? – прошептала Элли.

Рейчел печально кивнула:

– Рождественские праздники… Никто из предков не пригласил ее на это время к себе. Ей пришлось остаться здесь. Ну, она насобирала таблеток и…

Элли почувствовала, что у нее закружилась голова:

– Как узнали?

– Лукас нашел ее. Они встречались уже пару месяцев, и он остался в Киммерии, чтобы встретить Рождество с ней. Когда она не спустилась в столовую к обеду, он отправился к ней в комнату ну и увидел… Как говорится, счастливого Рождества всем вам, дамы и господа. – Рейчел вздохнула. – Ей устроили промывание желудка, вызвали психиатра, уложили в постель. Лукас сидел у ее изголовья все время, пока она приходила в норму. А когда окончательно выздоровела, порвал с ней. Спустя три недели она начала встречаться с Гейбом.

– Не удивительно… – едва слышно пробормотала Элли.

– Что именно? – спросила Рейчел.

– То, что Лукас не слишком удивился, когда узнал о ее эскападе на крыше.

– Что верно, то верно, – сухо сказала Рейчел.

– Но почему все продолжают считать Лукаса ее другом? Да и он сам, по-моему, от этого не открещивается?

– Но ты же знаешь ее, – заметила Рейчел. – Девяносто девять процентов времени – это милейшее и добрейшее существо. Ну а один процент ей, так и быть, прощают. Кроме того, она – одна из них.

– Одна из кого? – спросила Элли.

– Одна из представительниц местной элиты. Джу богата, ее родители тоже учились здесь. Некоторые преподаватели и родители нынешних учеников помнят ее еще крошкой. Иными словами, она – своя в доску, киммерийская – если так можно выразиться, – сказала Рейчел.

Элли некоторое время обдумывала слова Рейчел. Неожиданно ей в голову закралась одна крайне неприятная мысль.

– А что ты знаешь обо мне?

Рейчел одарила ее взглядом, в котором сквозило сомнение.

– Уверена, что хочешь услышать это?

Элли кивнула:

– Не знаю, хочу ли, но как-нибудь с этим знанием совладаю.

Рейчел определенно чувствовала себя не в своей тарелке и, прежде чем начать свой рассказ, некоторое время молчала, подыскивая нужные слова.

– О’кей. Но скажу сразу, что знаю о тебе очень мало, а те сведения, которыми я располагаю, нельзя назвать стопроцентно верными или доказанными. – Она сделала паузу и виновато посмотрела на Элли. – Итак, фамилия Шеридан здесь никому не знакома. Стало быть, твой отец в этой школе не учился, разве что мама… Насколько известно всем заинтересованным лицам, ты – единственный ребенок в семье. Твои родители занимают какие-то должности в правительственной администрации. Выросла в Южном Лондоне. Имеешь официально зарегистрированные приводы в полицию. Получаешь государственную стипендию. Нашла труп Рут.

Элли сглотнула. Странно слышать все это как бы со стороны, особенно когда главные вехи твоей жизни описываются короткими рублеными фразами. Прямо план доклада какой-то. Или собрание фактов.

– Господи! Тебя послушать, так я просто чистой воды неудачница.

– Лично я ничего подобного не подразумевала, – обиженно сказала Рейчел. – Говорю же: о тебе мало что известно. Кроме того, я не считаю тебя неудачницей.

Элли обдумала сказанное, а потом с вызовом посмотрела на Рейчел.

– А о себе что можешь сказать?

– О себе?… – озадаченно протянула Рейчел. – А что, собственно, тебя интересует?

– Сплетни, которые ходят по школе на твой счет.

Рейчел ухмыльнулась:

– Что ж, вполне справедливое требование. О’кей. Имя – Рейчел Пэтел. Дочь Раджеша и Линды Пэтел. Родилась в Лидсе. Отец азиатского происхождения, мать – нет. Отец учился в Киммерии на государственную стипендию, теперь работает на правительство в качестве эксперта в области международной безопасности. Засекречен. Высший уровень секретности. В контрольной палате Киммерии пользуется большим влиянием. У Рейчел есть младшая сестра двенадцати лет по имени Минал. Мать имеет две степени доктора философии в разных областях – перебор, с моей точки зрения – и возглавляет частное медицинское исследовательское учреждение, находящееся недалеко от школы. Там же на территории в несколько акров расположено богатое семейное домовладение. Рейчел получает высшие баллы почти по всем предметам, особенно преуспевает в научных дисциплинах, и хочет стать врачом, когда вырастет. Вот, пожалуй, и все. Устраивает?

Элли улыбнулась, но ее глаза смотрели серьезно.

– Вполне.

«Оказывается, у нас много общего».

В понедельник Джу не пришла на урок биологии.

Не зная, у кого узнать о состоянии подруги, Элли осталась после урока, подошла к Джерри и спросила, как дела у Джу.

– Как тебе известно, Джу нарушила основные школьные правила, – ответил Джерри, снимая очки в тонкой оправе. – И потому будет находиться под домашним арестом.

– Что это означает?

Джерри протер очки безупречно-чистым белым платком.

– Когда ее выпустят из лазарета, она будет оставаться в своей комнате, куда ей будут носить еду и учебные задания. Участвовать же в обычной жизни школы она не сможет.

Обдумывая его слова, Элли перебирала пальцами нижний край своей белой блузки.

– И как долго она будет находиться под этим… хм… домашним арестом?

Джерри вновь водрузил очки на нос.

– Неделю – если дальнейших нарушений школьных правил с ее стороны не последует и она будет справляться с учебными заданиями.

– А навещать ее можно?

Он покачал головой:

– Исключено. Считается, что она должна воспользоваться временем в изоляции, чтобы подумать над своим поведением и уделить больше внимания учебе.

Пока Джерри говорил, Элли смотрела в пол, но потом подняла глаза и с тревогой посмотрела на учителя.

– Но ей лучше? Я это к тому, что вчера она была не в себе. Не такая, как обычно, хочу я сказать.

Хотя Джерри надел очки, Элли не составило труда заметить, что глаза у него добрые.

– К сожалению, я ее не видел. Обратись к Изабелле или Элоизе. Впрочем, я не сомневаюсь, что она уже чувствует себя вполне прилично.

Элли кивнула:

– Спасибо, Джерри.

«Итак, Джу хотя и наказана, но не исключена, думала Элли, шагая по коридору. Лукас оказался прав».

Потом Элли задалась вопросом, по-прежнему ли Джу пребывает в состоянии депрессии или уже выкарабкалась из нее и в психическом отношении вполне нормальна. Затем, правда, попеняла себе за этот вопрос, так как он показался ей нелояльным по отношению к подруге. С другой стороны, после вчерашнего происшествия она не знала, как ей относиться к Джу и можно ли в критический момент на нее положиться.