Текст книги "Ночная школа"

– Элли, это опасно. Очень опасно. Кроме того, тебя могут исключить. Нет, Элли, это плохая идея.

– Послушай, Картер, есть одна вещь, о которой я тебе не сказала. В письме матери, которое я обнаружила в своем файле, упоминается мой брат Кристофер. В частности, там есть такая фраза: «А что если его забрали?» Картер, я могу узнать, что случилось с Кристофером! Я просто обязана пойти с тобой.

Они смотрели друг на друга не менее минуты.

– О’кей! – наконец произнес Картер обреченно. – Ты идешь со мной. Но не потому, что ты меня убедила. Просто если я откажусь, ты ведь все равно туда потащишься – одна…

– Спасибо тебе! – воскликнула Элли, бросаясь ему на шею.

– Одно условие, – произнес Картер, высвобождаясь из ее объятий. – Слушаться меня во всем и действовать по моему плану.

– Согласна!

– Интересно, сколько лет чистилища мы получим, если продолжим осквернение часовни? – осведомился Картер, привлекая ее к себе и вдыхая аромат ее волос.

Глава двадцать четвертая

Прижимаясь к стене и двигаясь по карнизу женского крыла, Элли пробиралась на крышу. Ей нужно было попасть в комнату Картера.

Четверть часа назад начался комендантский час. Вечер стоял темный и ясный – лучшие условия для побега.

Она уже миновала одно окно; теперь осталось пробраться мимо окна Кэти – и вот он, заветный спуск. Встав на цыпочки и вытянувшись в струнку, она заглянула за край оконной рамы. Хотя в комнате горел свет, в комнате, похоже, никого не было.

«Дорога свободна», – подумала она и двинулась, крадучись, по карнизу мимо комнаты Кэти. Но по пути что-то задела и сбила носком туфли: то ли камушек, то ли упавший с крыши обломок черепицы. Он полетел вниз и с отчетливым стуком упал на дорожку. Элли замерла на месте, раздумывая, как быть. То ли быстро пробежать оставшееся до спуска расстояние, подняв еще больше шума, то ли подождать.

– Кто там? – осведомился женский голос в каких-нибудь трех футах от ее правого локтя.

Элли затаила дыхание. Она была одета в спортивный костюм для бега – темно-синие эластичные брюки и такого же цвета футболку. Учитывая, что туфли на резиновой подошве у нее тоже были темные, в чернильной темноте вечера она была почти человеком-невидимкой.

– Джу? Это ты? – снова раздался громкий голос Кэти. – Или, быть может, там Элли, убийца-психопатка? Если это ты, Элли, я пойду сейчас к Джулии и сдам тебя со всеми потрохами.

Элли затаила дыхание. Прошло несколько минут. Больше тишина вечера не нарушалась. То ли Кэти и вправду отправилась с доносом к Джулии, то ли решила не придавать этому случаю значения. Возможно, подумала, что ей послышалось. Сосчитав до ста, Элли метнулась по карнизу вперед и через пару секунд достигла спасительного покатого ската крыши. Вскарабкавшись на нее, она пробежала по черепице пару десятков футов, оказалась у второго ската и перебралась на карниз другого крыла. Теперь она передвигалась по крыше и карнизам куда быстрее и увереннее, чем прежде. Добравшись до водосточной трубы, служившей ей в темноте ориентиром и средством опоры, она уже через минуту влезала в окно комнаты Картера.

Окно было открыто, свет включен, а сам хозяин явно ее ждал. Ей даже показалось, что его темные глаза просветлели, когда он увидел гостью.

– Привет, – прошептал он. Уголки его губ изогнулись в едва заметной улыбке, которую Элли считала очень сексуальной, и от которой тайно сходила с ума.

– И тебе привет.

Она уже решила, что ничего не скажет Картеру о том, что Кэти, возможно, видела ее на карнизе и обещала доложить об этом Джулии, поскольку Картер, узнав об этом, наверняка велел бы ей остаться в здании и отправился бы следить за Изабеллой в одиночестве.

Вместо этого она обняла его за шею, притянула к себе и поцеловала.

Прошло несколько минут. Наконец он оторвался от нее, посмотрел ей в глаза и провел кончиками пальцев по щеке.

– Пора отправляться на операцию по выслеживанию Изабеллы, пока мы окончательно не забыли, зачем встретились.

Элли поправила на себе одежду.

– О’кей. Пойдем надерем кое-кому задницы.

– О, звучит смело и многообещающе!

– Спасибо, – сказала Элли. – Я весь день готовилась пафосно произнести эту фразу.

Картер открыл дверь и выглянул наружу, чтобы убедиться, что в коридоре никого нет, и выпустил из комнаты Элли. Потом они проскользнули до лестницы, спустились, останавливаясь на каждой лестничной площадке и прислушиваясь, не доносятся ли откуда-нибудь приглушенные шаги или голоса.

Когда они добрались до задней двери, Картер вышел первым, чтобы исследовать обстановку. Элли ожидала его возвращения в густой тени у выхода. Когда он вернулся, они бегом двинулись в обход восточного крыла к передней части здания, следуя по маршруту, разработанному в первой половине дня. Добежав до посадок, они скрылись в густых кустах, сквозь ветви которых открывался прекрасный вид на главный вход, лужайку и подъездную дорожку перед школой. Иными словами, их наблюдательный пункт.

– Ну а теперь, – сказал Картер, – нам остается одно: ждать.

Взошла луна и залила все вокруг призрачным голубоватым светом. Стало видно еще лучше. Поэтому, когда минут через двадцать у главного входа появилось несколько человек, они видели каждое их движение.

Похожие на тени фигуры пересекли лужайку и свернули на лесную тропу, которая вела к часовне. Картер жестом дал понять Элли, что пора приступать к преследованию и они медленно побежали по хорошо знакомой тропинке, стараясь не наступить на сухую ветку. Картер бежал в десяти футах впереди Элли на почтительном расстоянии от преследуемых, чтобы те не могли расслышать звуки их шагов.

Картер и Элли уже почти достигли часовни, когда неожиданно услышали чьи-то голоса. Сдав назад, Картер схватил Элли за руку и втащил в тень церковной стены. Ворота были открыты. Спустя пару минут Картер крадучись двинулся к ним. Потом махнул Элли рукой и она тихо подошла к нему.

– Ваша склонность к театральным эффектам, Натаниэль, начинает утомлять.

«Голос Изабеллы. Но где она сама?»

Картер направился к большому тису, стараясь не наткнуться в темноте на завалившуюся надгробную плиту, большой камень или что-то в этом роде. Элли, словно тень, следовала за ним, повторяя каждое его движение.

– Поторапливайся, – прошептал он.

Элли нахмурилась.

– Я и так тороплюсь.

Между тем Картер вскарабкался на нижнюю толстую ветвь дерева, нагнулся, схватил Элли за руку и, втащив на ветку, усадил рядом с собой. Они залезли повыше, чтобы оказаться на уровне стены. Элли чувствовала исходившее от Картера напряжение. Он насторожился, как дикий зверь, а все его тело едва заметно вибрировало, словно готовая распрямиться стальная пружина.

Сквозь частые, шевелившиеся от ветра ветки дерева они видели протекавший за часовней ручей и пруд, где воды ручья заканчивали свое путешествие. Висевшая в небе луна излучала голубоватое сияние, освещая эту сцену.

На дальнем берегу ручья стоял по колено в траве мужчина. Рядом с ним неподвижно, словно каменное изваяние, сидела большая немецкая овчарка. Изабелла со скрещенными на груди руками стояла на ближнем к часовне берегу. В ее позе угадывались раздражение и скрытая неприязнь.

Элли, вытянув шею, как журавль, с любопытством исследовала Натаниэля взглядом. Одетый в темные брюки и черную рубашку с короткими рукавами, он не отличался высоким ростом. Однако ж назвать его низким тоже было нельзя. Густые темные волосы он зачесывал назад. Очкарик. В общем-то – вполне заурядная персона. При всем том, Элли не могла отделаться от ощущения, что от него исходит аура силы. Не как у властителя мира, но довольно мощная. Фигурально выражаясь, в мире животных до льва он бы не дотянул, но вполне мог бы оказаться леопардом.

Потом Элли сосредоточила внимание на директрисе. Она была одета в чрезвычайно нехарактерный для нее костюм – черную свободную блузу до середины бедер, черные же обтягивающие леггинсы и высокие, до колен, сапоги. У Элли сложилось впечатление, что она очень старалась казаться крутой.

– Я всего лишь хочу узнать, – сказал Натаниэль довольно приятным баритоном, от звука которого, тем не менее, на коже у Элли выступили мурашки, – когда вы, наконец, начнете поступать, как должно?

Изабелла проигнорировала его вопрос.

– Какого черта вы устроили эту постановку? Мне всегда казалось, что вы удовлетворены условиями нашего договора.

Поднялся ветер, и пару минут ничего не было слышно из-за шуршания листьев в кронах деревьев. Кроме того, ветер относил звуки голосов в противоположную от Элли и Картера сторону. Когда голоса снова стали долетать до Картера и Элли, говорил Натаниэль.

– …и я некоторое время действовал, сообразуясь с вашими предложениями. И надо сказать, проявил при этом недюжинное терпение. Теперь моя очередь выдвигать условия.

Впервые за все это время Изабелла сделала пару шагов в сторону ручья, сокращая разделявшее их расстояние.

– Зачем вы превратили ночь бала в ночь ужасов, Натаниэль? Полагаете, после этого вам позволят курировать эту школу?

– Я сделал то, что должен был сделать, – сказал он. – Если бы вы придерживались условий договора, ничего не произошло бы.

– А что вы должны были сделать? – сказала она, повышая в гневе голос. – Неужели в ваш план входило убийство одной из моих учениц?

Натаниэль удивленно выгнул бровь.

– Одна из ваших учениц убита? Ничего об этом не знаю. Возможно, вам надо переговорить на эту тему со своими сотрудниками. Ни я, ни мои люди никого не убивали и подобных планов не имели.

Элли заметила, как Изабелла вздрогнула.

– Девочке перерезали горло от уха до уха, – сказала она. – А вы пытаетесь убедить меня в том, что не имеете к этому никакого отношения?

Натаниэль хищно улыбнулся.

– Такое впечатление, директриса, что ваша школа – весьма опасное место. И вы сами не знаете, что с этим делать. Я бы своих детей учиться к вам не послал.

Она скрестила руки на груди, Натаниэль поднял правую руку и торжественным голосом, в котором впрочем, проскальзывали иронические нотки, произнес:

– Клянусь честью, что мы никак не связаны с этим убийством.

– Знаем мы цену… этой вашей чести… – протянула Изабелла с неприязнью, но что-то в ее голосе сообщило Элли, что она ему поверила.

– Позвольте мне объяснить, как я понимаю ваши попытки терроризировать Киммерию, – произнесла Изабелла. – Вы видите, что наша школа процветает, что современные мировые тенденции противоречат вашим взглядам и что многие в контрольной палате, поначалу выступавшие против моих методов, со временем изменили свою точку зрения. Но вы настолько самоуверенны и так не хотите признавать очевидное, что все еще стремитесь доказать преимущество ваших методов.

– Хватит говорить глупости. – Натаниэль тоже подошел ближе к воде. Его овчарка при этом не сдвинулась с места, но неотрывно глядела на директрису. – Вот мои условия, Изабелла. На правлении вы скажете, что изменили свою точку зрения на использованные вами методы, считаете их ошибочными и в этой связи увольняетесь, передавая всю полноту власти и управление Киммерией лично мне.

Каждое его слово сочилось злобой.

Если Изабеллу и поразило подобное выступление со стороны Натаниэля, то она никак этого не показала, изобразив вместо этого недоумение.

– Даже так? Не будьте смешным. Вы прекрасно знаете, что ваши требования абсурдны. И я, разумеется, их отвергаю. Все до одного.

Натаниэль сделал шаг назад.

– В таком случае ждите последствий.

Он повернулся, чтобы уйти. Собака тоже вскочила и пошла у его ноги. Изабелла крикнула ему вслед:

– Люсинда будет поставлена в известность о ваших действиях, Натаниэль! Она с вами разберется!

Натаниэль, даже не оглянувшись, исчез в зарослях. В следующее мгновение из-за кустов вышли Желязны и Элоиза и подошли к директрисе. Коротко о чем-то переговорив, все они направились по тропинке в лес. Когда же они оказались среди деревьев, соткавшиеся словно из воздуха две призрачные фигуры присоединились к ним.

Элли сидела на ветке, прижавшись спиной к стволу. В голове у нее царил полнейший сумбур. Когда Картер опустил голову и посмотрел на нее, она поняла, что он растерян не меньше.

– Давай выбираться отсюда, – коротко сказал он.

Спустившись с дерева, они вышли из ворот и закрыли их на защелку. Потом Картер протянул Элли руку.

– Готова?

Она кивнула.

И они побежали.

Глава двадцать пятая

Учителя двинулись по тропе несколькими минутами раньше, и Картер повел Элли в школу другой дорогой. Дорога или, вернее, тропинка, шла мимо тихого небольшого коттеджа, окруженного садом. Ветер донес до них аромат жасмина и роз.

– Чей это дом? – прошептала Элли.

– Боба Эллисона, – ответил Картер.

Они отбежали от коттеджа уже довольно далеко, когда он добавил:

– Я здесь вырос.

Элли остановилась.

– Значит, это был твой дом?

– Не останавливайся, – сказал Картер, не оглядываясь. – Если захочешь, поговорим об этом позже.

Теснившиеся вокруг них деревья в серебристом лунном свете приобрели призрачные голубоватые очертания; они стояли здесь сплошной стеной, но из-за того, что впереди в десяти футах бежал Картер, Элли чувствовала себя в безопасности. То, что пугало ее раньше – шуршание в густом кустарнике на обочине, громкий хруст сломавшейся ветки, резкие птичьи крики и тому подобные вещи, больше не производило на нее ни малейшего впечатления.

Но когда услышала голос Картера, сразу остановилась. Он с кем-то разговаривал.

Картер здорово ее обогнал и скрылся за поворотом тропинки, поэтому она не видела ни его самого, ни собеседника, но сразу почувствовала: что-то тут не так. Инстинктивно девушка метнулась в сторону от тропинки и подбежала к толстому дереву, вокруг которого рос высокий папоротник. Затаившись в его зарослях, она прислушалась.

– …ничего особенного, – произнес Картер.

Потом послышался другой голос – Гейба:

– И ты пытаешься меня уверить, что патрулируешь среди ночи по собственному желанию, хотя сегодня вовсе не твоя смена?

– Ну и что тут такого? – осведомился Картер. – Я довольно часто так делаю.

– Только не сегодня, – сказал Гейб. – Ты что – не слышал, что сказал Желязны? После комендантского часа патрулирование осуществляется строго по расписанию. Придется тебе отдать ему рапорт. Думаю, он не обрадуется, узнав о подобной инициативе с твоей стороны.

– Посмотрим, – сказал Картер. – Ну, до скорого.

Элли услышала, как звуки шагов Гейба стали удаляться и скоро стихли, словно растворившись в темноте. Прошло еще какое-то время, и она снова услышала звуки шагов и чьи-то голоса, двигавшиеся в ее сторону. «Идут несколько человек», – подумала Элли. Она вытянула шею и выглянула из-за дерева. В свете луны она увидела Гейба, разговаривавшего с какими-то людьми. С кем именно, ей не удалось определить, поскольку силуэт Гейба закрывал их от нее.

– …кое-кому нужно напомнить, что такое дисциплина, – жаловался Гейб. – Картер совершенно распоясался и делает что хочет. Не понимаю, почему Желязны смотрит на это сквозь пальцы.

– Ты ему веришь? – спросил человек, которого Элли не видела. Его голос она тоже не смогла распознать.

– Как-то не думал об этом, – произнес Гейб. – Но если он совершенно вышел из-под контроля, то какая разница, лжет он или говорит правду. – Гейб двинулся по тропе. – Никак не могу понять, почему Изабелла позволила ему посещать вечернюю школу вместе с нами?

В этот момент громкий шум в лесу за спиной у Элли заставил ее снова присесть на корточки среди высоких стеблей папоротника.

– Кто там? – спросил Гейб. Его голос раздавался уже довольно близко. Куда ближе, чем раньше. Элли с сильно бьющимся сердцем сидела среди папоротника тихо, как мышка, и вдруг увидела в лунном свете Гейба, стоявшего на краю тропы и смотревшего, казалось, прямо на нее. Она даже слышала его дыхание.

Она знала Гейба. В определенном смысле они даже были друзьями. Но с ним определенно что-то сейчас происходило. Вся его повадка стала жестче, а в голосе проступали стальные нотки.

Все ее инстинкты твердили ей, чтобы она и не думала выбираться из укрытия.

Из зарослей донесся голос Лукаса.

– Это я, друг.

– Господи! – в голосе Гейба проступило раздражение. – Надо вести себя тише, приятель.

– Извини! Споткнулся о поваленное дерево. Здесь такая темнотища…

– И тем не менее… – Гейб вернулся на тропинку. – Ладно, продолжим патрулирование.

Просидев в зарослях папоротника еще несколько минут и убедившись, что патруль вечерней школы удалился и тишину леса больше ничего не нарушает, Элли осторожно выбралась из укрытия, и помчалась со всех ног по тропинке к школе.

Она почти добралась до линии посадок, когда из темноты неожиданно выступил черный силуэт и перегородил ей путь. Отпрыгнув назад, Элли широко раскрыла рот, собираясь закричать, но в этот момент ей зажали рот.

– Элли, – прошептал Картер. – Это я.

– Господи, Картер, – пробормотала она. – Ты жутко меня напугал…

– Гейб тебя видел? – прошипел Картер.

Она отрицательно покачала головой.

– Я спряталась.

Картер облегченно выдохнул.

– Направо сворачивай, – сказал он, указывая рукой направление.

Прячась в густой тени, они обошли здание по широкой дуге и подкрались к задней двери. По счастью, она оставалась открытой. В холле царила тишина, не было видно ни души. Но стоило им пройти по коридору несколько шагов, как из кабинета Изабеллы до их слуха донеслись возбужденные голоса. Они однако решили, что приключений с них на сегодня хватит и помчались к лестнице.

– Что здесь, черт возьми, происходит?

Картер мерил шагами комнату Элли, нервно проводя рукой по волосам.

Элли, сидевшая на краю стола, при всем своем желании не могла дать ответ на этот вопрос.

– Кто такой Натаниэль? – пробормотал себе под нос Картер. – И почему все это делает?

– Собака! – вдруг воскликнула Элли.

Картер недоуменно посмотрел на нее, и она объяснила:

– Собака – то самое существо, которые преследовало нас с Джу в обнесенном стеной саду. Полагаю, что вместе с ней был и Натаниэль.

– Логично, – сказал Картер. – Но я все равно не могу понять, чем он занимается в нашей школе. Кто он?

– Он говорил о правлении и предлагал Изабелле выступить на нем.

Картер с любопытством на нее посмотрел.

– Вопрос: почему он сам не может сделать это? – сказала Элли. – Особенно если он такая могущественная и важная особа, какой представляется. А коли он действительно не может там появиться, значит, для этого есть причина.

– Правда, – медленно произнес Картер, как если бы что-то начало до него доходить. – Возможно, дело в том, что у него была с ними конфронтация – или члены правления его не любят.

– А, быть может, они его просто не знают? – Элли нахмурилась. – В принципе, это может быть человек со стороны. Но при всем том, меня не оставляет ощущение, что они с Изабеллой хорошо знают друг друга. Возможно, они рассорившиеся друзья или родственники. Или что-нибудь в этом роде.

– Ага. Бывшие любовники, – хмыкнул Картер.

Их глаза встретились.

– Почему бы и нет? – сказала Элли.

С минуту они обдумывали это предположение. Элли, сидя на краю стола, качала ногой, Картер ходил по комнате из стороны в сторону.

– И еще меня интересует Люсинда, – нарушила молчание Элли. – Она сказала: Люсинда все узнает.

– Слышал, – буркнул Картер.

– Опять эта Люсинда… – протянула Элли, как если бы размышляла вслух. Потом переключилась на другую тему. – Ты ему веришь? В том смысле, что это не он убил Рут.

– Не знаю.

– А вот мне показалось, что Изабелла поверила.

– Чудесно, – пробормотал он. – Просто чудесно!

Элли, подтянув колени к груди и обхватив их руками, едва слышно пробормотала:

– Картер, что мы теперь будем делать?

Он остановился посередине комнаты.

– Понятия не имею.

До конца недели Элли не могла отделаться от чувства тотального одиночества и даже изолированности. Ученики как обычно приходили в класс, болтали, сидя на своих привычных местах, учителя вели занятия, но жизнь Элли стала совсем другой. Она втайне ждала неких событий, причем нерадостных. Натаниэль определенно собирался отомстить Изабелле, и из учеников об этом знали только они с Картером.

Помимо всего прочего, многие киммерийцы продолжали относиться к ней, как к человеку-невидимке. Они упорно не хотели ее замечать, не желали общаться, хотя ежедневно спускались и поднимались с ней по лестнице, ходили в обеденный зал, библиотеку, и даже чистили вместе с ней зубы в ванной комнате. И хотя она боялась признаться в этом даже себе, это начало сказываться на ее психике. Впрочем, всякий чувствовал бы себя не в своей тарелке, если бы на него смотрели как на пустое место.

Утром в среду одна девочка, имени которой она не помнила, уронила на уроке французского языка ручку. Элли подняла ручку и протянула ей, но та упорно делала вид, что ничего не замечает, хотя Элли сначала в шутку, а потом уже и со злостью водила ручкой из стороны в сторону прямо у нее перед глазами. Элли ничего не оставалось, как швырнуть ручку на пол.

– Как хочешь, – пробормотала Элли себе под нос, вновь опуская взгляд в свою тетрадь.

В четверг Джулия отвела ее в сторону и сказала, что делает все возможное, чтобы заставить Кэти прекратить кампанию против Элли.

– Я стараюсь, Элли. Правда, очень стараюсь, – сказала она. – Но Кэти упряма, как мул, и продолжает бить в одну точку. Что же касается Изабеллы, то мне никак не удается с ней встретиться, она постоянно занята чем-то очень важным и у нее нет времени для разговора с префектом. В жизни не видела ее такой озабоченной.

Элли прекрасно знала, какими важными делами занимается Изабелла, но рассказывать об этом Джулии не собиралась.

– Джерри провел беседу с парнями. Приказал немедленно прекратить подвергать тебя остракизму. Думаю, их поведение скоро изменится. Конечно, среди них есть и такие, кто боится Кэти больше, чем Джерри, так что с их стороны изменений не жди. – Бедняжка Джулия определенно чувствовала себя виноватой перед Элли. – Тем не менее, обещаю тебе, что ситуация в течение недели или двух улучшится. К тому же через несколько недель заканчивается семестр, ну а в следующем семестре об этом уже вряд ли кто вспомнит…

«Как же, держи карман шире», – подумала Элли. Наоборот, перерыв между семестрами даст Кэти дополнительное время, чтобы настроить против меня учеников, которые пока придерживаются нейтралитета, и тогда моя жизнь здесь сделается совершенно невозможной».

Джу по-прежнему избегала ее. За обедом садилась с Гейбом или Кэти в противоположном конце зала.

По мнению Элли, радостной или счастливой она не выглядела.

«Но это, возможно, мне только кажется».

В пятницу Элли решила, что с нее хватит. Когда уроки закончились, она помчалась по коридору в комнату Джу и, пару раз сердито стукнув в дверь, влетела в комнату.

Джу сидела на постели и просматривала журнал мод.

– Могла бы и постучать, – бросила Джу.

– Стучала… А ты могла бы не быть сучкой, – выпалила Элли.

Джу тяжело вздохнула и вернулась к рассматриванию картинок в журнале. Страницы переворачивались с похожим на шлепок звуком.

– Послушай, Джу, – сказала Элли, опираясь локтем о стол, – нам необходимо поговорить… Прямо сейчас.

– Хорошо. Говори. – Джу продолжала листать журнал.

Шлеп, шлеп, шлеп…

– Что помнишь из приключений на крыше в тот день? – спросила Элли.

Голубые глаза Джу, обычно ясные и чистые, напоминали два кусочка льда.

– Многого не помню, но знаю, что едва не лишилась жизни.

Элли непроизвольно бросила взгляд на руки Джу. Кончики двух пальцев все еще были заклеены пластырем.

– Проблема не в том, что ты помнишь, а что нет, – сказала Элли. – Я-то все помню – от начала и до конца, до мельчайших подробностей. Но никак не могу понять, почему ты не обратилась за разъяснениями ко мне или к Картеру.

Джу преувеличенно медленно закрыла журнал, отложила его и посмотрела на Элли.

– Я не обратилась к тебе за разъяснениями, потому что не верю тебе, Элли, – сказала она. – Пролежав неделю в больничной койке с забинтованными руками, я долго размышляла о случившемся и вообще о жизни – в частности, о нас с тобой. И пришла к выводу, что не имею представления, кто ты такая и как попала сюда. О тебе я знаю только то, что ты сочла нужным рассказать мне. А еще я знаю, что с тех пор, как здесь появилась и мы начали общаться, все стало разваливаться на части.

Кровь бросилась в лицо Элли.

– Ты хочешь сказать, что все происходящие в школе ужасы – моя вина?!

– А разве нет? Хотя бы отчасти? Дурные известия почему-то всегда связаны именно с тобой. Возможно, Кэти права, и ты действительно не совсем нормальна.

На мгновение Элли лишилась дара речи.

Ведь Джу еще совсем недавно была ее лучшей подругой.

Но потом, собравшись с духом, Элли холодно и спокойно произнесла:

– Хочешь знать, что произошло на крыше, Джу? Так я тебе расскажу. Ты выхлестала полбутылки водки и пустилась на крыше в пляс. Как тебе? Мадемуазель изволила танцевать… При этом тебя бросало из стороны в сторону, как пьяного матроса. Ты не осознавала, где находишься, тебе было наплевать, что в случае падения, уцепившись за кого-нибудь, можешь угробить не только себя. В тот день мы с Картером, рискуя собственными задницами, спасли твою.

Джу пыталась заговорить, но Элли всякий раз ее прерывала.

– Если не веришь мне – пойди и спроси Картера. В отличие от меня, ты знаешь его хорошо. Попробуй также прислушаться к словам Джулии, которая уже в который раз пытается с тобой поговорить. Но ты почему-то предпочитаешь верить людям, которые использую тебя только для того, чтобы причинить неприятности мне!

Джу от злости покраснела, как рак, и швырнула в Элли журналом, который, впрочем, Элли с легкостью поймала.

– Я очень жалею о том, что когда-то мне пришла в голову мысль стать твоей подругой. – Джу едва ли не выплевывала эти слова в лицо Элли. – Пошла вон отсюда!

Борясь с подступающими к глазам слезами, Элли помчалась к себе в комнату – свое единственное убежище.

«Эти сволочи не увидят, как я плачу!»

Но в этот момент дорогу ей пересекла Рейчел с толстой стопкой книг подмышкой. Глянув только раз в лицо Элли, она сразу же взяла ее за руку.

– Пойдешь со мной, – сказала она не допускающим возражений тоном и втащила Элли к себе в комнату.

Швырнув книги на стол, она села на постель рядом с Элли.

– Ну, что случилось?

Элли расплакалась, впрочем, сумев рассказать в перерывах между рыданиями о своей встрече с Джу. Потом, немного успокоившись, обогатила свой рассказ подробностями, почерпнутыми из подслушанного в комнате Кэти разговора, не упомянув, разумеется, о том, каким образом заполучила эту информацию.

Рейчел, продолжая держать Элли за руку, внимательно ее слушала, не мешая Элли выговориться.

– Не понимаю, как она могла сказать все это мне… или обо мне, – произнесла Элли под конец, когда рыдания совсем уже прекратились.

Рейчел подождала, пока Элли окончательно успокоилась, и лишь после этого начала говорить:

– У Джу имеются кое-какие проблемы, – дипломатично произнесла она. – Она, скажем так, чрезмерно чувствительная и впечатлительная. А ее жизнь с родителями идеальной не назовешь. В целом она девушка хорошая. И мы с тобой это знаем. Но с некоторых пор она находится под влиянием Кэти и ее приспешниц, настроивших ее против тебя и заставивших поверить во все те глупости, которые о тебе говорят. Понимаю, что это слабое утешение, но ничем другим порадовать не могу. Поверь, я очень стараюсь помочь тебе, но результаты пока оставляют желать лучшего.

Она протянула Элли пачку бумажных платочков.

– Думаю, рано или поздно она одумается, а когда это случится, она очень пожалеет о том, что наговорила тебе.

– Так ты поэтому избегаешь общения с Джу и Лайзой? – спросила Элли, вытирая бумажным платочком глаза. – Из-за их «чрезмерной чувствительности и впечатлительности»?

Рейчел с минуту колебалась, потом ответила:

– Видишь ли, около двух лет назад у меня был конфликт с Джу и ее компанией… Помнишь, я рассказывала тебе о своем давнишнем знакомстве с Лукасом? О том, что мы давно дружим, но других отношений у нас не было?

Элли кивнула.

– Ну так вот: это не совсем соответствует истине. – Рейчел опустила глаза. – На самом деле я сильно увлеклась им, когда поступила сюда два года назад, а он вроде как взял меня под свое крыло. Азиатов в школе мало и я чувствовала себя здесь не в своей тарелке. Но он повел себя так, что я скоро забыла обо всех своих комплексах. Я тогда была еще совсем девочкой, а когда рядом с тобой взрослый умный парень, который почти что удочерил тебя, то… Короче, я влюбилась в него по уши.

Элли с удивлением посмотрела на нее. Рейчел же пожала плечами и продолжила:

– Но вот несколько недель спустя в разгар семестра в школу приехала красивая блондинка. Лукас посмотрел на нее только раз – и… – Рейчел развела руками. – Так Лукас навсегда превратился в моего лучшего друга…

Элли с озадаченным видом посмотрела на нее.

– Но они ведь расстались, не так ли?

– О да! – Рейчел закатила глаза. – Они расстались. После очередного нервного срыва у Джу. – Девушка вздохнула. – Все так. Но какая-то часть моего сознания так и не смогла простить, что он предпочел ее мне. А другая часть не может простить ее за то, что она, начав встречаться с ним, в каком-то смысле переступила через меня.

– М-да… невеселая история, – сказала Элли.

Рейчел печально улыбнулась.

– Невеселая…

На протяжении последних нескольких недель Рейчел сделалась самой надежной опорой Элли. Она казалась взрослой не по годам, и Элли так и подмывало рассказать ей о том, что узнали они с Картером. Если кто и сможет помочь им советом, так это только Рейчел, думала Элли. Но она молчала, дав слово Картеру держать рот на замке. При этом тайна сжигала Элли изнутри и долго хранить ее казалось невозможным. Кроме того, время шло, а они с Картером так и не решили, что делать. Быть может, им следует воспользоваться помощью Рейчел?

Она довольно долго изучала Рейчел взглядом, решая для себя этот важнейший вопрос.

– Что такое? – спросила озадаченная Рейчел.

Элли промокнула бумажным платком следы слез.

– Есть кое-что, о чем я хочу тебе рассказать.

– Что ты сделала?

Удивленно-испуганный голос Картера эхом отдавался под сводами летнего домика. Солнце клонилось к закату, золотя верхушки деревьев. Элли и Картер сидели на еще теплой каменной скамье.

Элли упрямо выпятила подбородок.

– Я доверяю ей, Картер. Кроме того, нам вдвоем с этим делом не сладить.

– Положим. Но кого привлекать к делу, мы должны решать сообща. Если мы начнем рассказывать о том, что узнали, всем кому ни попадя, бед не оберешься, – сказал Картер. – Лукасу, например, я ничего не говорил.

Элли вспомнился Лукас, продиравшийся с шумом сквозь заросли.

– И не говори, – быстро сказала она.

Картер одарил ее озабоченным взглядом.

– Серьезно, Элли, что конкретно ты знаешь о Рейчел? А если она имеет отношение к тем слухам, о тебе и Рут?