Текст книги "Записки об Анне Ахматовой. Том 1. 1938-1941"

«Главное у меня оказались не стихи, а проза. Этим я жил (во всех смыслах) четыре года, прерывался только для войны – но тут я ударяюсь в биографию, от которой сохрани Бог».

В 50-е и 60-е годы до меня доходили лишь непроверенные слухи о Колином конце, и притом разные.

Подробно судьба Н. Давиденкова изложена в книге А. Солженицына «Архипелаг ГУЛаг» (Ч. III, гл. 18).

Как мне говорила А. А., Коля и до ареста и после освобождения часто бывал у нее, читал ей свои стихи и знал наизусть «Реквием».

²⁶ Анна Евгеньевна Аренс (1892 – 1943) – первая жена Н. Н. Пунина; по профессии – врач-терапевт. Замуж за Николая Николаевича Анна Евгеньевна вышла в 1917 году, а когда они разошлись – продолжала жить в той же квартире.

²⁷ В. Г. Бенедиктов. Стихотворения / Вступительная статья, редакция и примечания Л. Я. Гинзбург. Л., 1939. (Б-ка поэта. Большая серия.)

²⁸ Рахиль Ароновна Брауде (1901 – 1971) – мой друг и соседка; до 37 года она была секретарем нашей редакции, а после арестов редакторов и писателей ей, в обязательном порядке, предложено было подать заявление об уходе «по собственному желанию».

Жила она на улице Рубинштейна, окна против моих, и после ареста Матвея Петровича всячески заботилась обо мне, даже сменяла меня по ночам в тюремных очередях.

²⁹ …стихов его [В. Брюсова] не люблю и прозы тоже. – В ранней юности Ахматова по-другому относилась к Валерию Брюсову: знала наизусть и любила его стихи. Об этом свидетельствуют хотя бы ее письма к С. В. Штейну, опубликованные и прокомментированные Э. Г. Герштейн – см.: НМ, 1986, № 9, с. 196.

³⁰ Привожу отрывок из упомянутого Анной Андреевной письма Гумилева к Брюсову:

[11 мая 1909, Царское Село]

«Вы наверно уже слышали о лекциях, которые Вячеслав Иванович читает нескольким молодым поэтам, в том числе и мне. И мне кажется, что только теперь я начинаю понимать, что такое стих». (Н. С. Гумилев. Неизданные стихи и письма. Paris: YMCA-Press, 1980, с. 61.)

³¹ По дневнику видно, какой дурной был человек… «Под видом массажа крутил руки брату». – Говоря о «дневнике» Брюсова, Ахматова имеет в виду книгу Валерия Брюсова «Из моей жизни. Моя юность» (1927). Привожу подлинный текст: «…мой брат был при смерти болен; медленно умирал в постели, ослепший и потерявший рассудок. Сердце мое сжималось от жалости к нему. Но я рассудочно был убежден, что жалость, как и всякая сантиментальность, – глупость. Я решительно преодолел в себе это чувство… временами у него бывали судороги и тогда ему растирали руки и ноги. Раз вечером я принял участие в этом растирании вместе с его сиделкой, его прежней кормилицей. Она растирала ноги, я – руки. Но вместо того, чтобы растирать, я стал всячески жать, коверкать ему руки, стараясь причинить ему бо́льшую боль. Он вырывался, он стонал все сильнее, но я упорствовал».

Брат Валерия Брюсова, Николай (1877 – 1887) скончался от опухоли мозга.

³² У Анны Андреевны были два брата: старший – Андрей (1886 – 1920) и младший – Виктор (1896 – 1976). Здесь (и на с. 99) А. А. говорит об Андрее. Об их матери, Инне Эразмовне, в девичестве Стоговой (1856 – 1930), об отце – флотском инженере-механике Андрее Антоновиче Горенко (1848 – 1915) и обо всей семье, сестрах – Ирине (1892 – 1896), Инне (1883 – 1905), Ии (1894 – 1922), – см. в кн.: Amanda Haight. Anna Akhmatova. A Poetic Pilgrimage. New York and London: Oxford University Press, 1976; по-русски впервые: А. Хейт. Анна Ахматова. Поэтическое странствие. М., 1991. См. также интервью с Виктором Андреевичем Горенко, опубликованное в сб. «Ахматова. Ардис».

³³ «Литературный современник», 1937, № 1 был целиком посвящен Пушкину; по-видимому, А. А. интересовалась статьей Б. Казанского «Иностранцы о дуэли и смерти Пушкина».

³⁴ Цезарь – Цезарь Самойлович Вольпе (1904 – 1941), исследователь русской литературы, критик. В юности – посетитель семинара, который в начале 20-х годов вел в Бакинском университете Вяч. Иванов. Перу Цезаря Вольпе принадлежат статьи о Брюсове и Андрее Белом; работы о Жуковском и И. Козлове; он – участник создания антологии «Русские поэты XVIII – XIX вв.» (1940, 1941), а также составитель (совместно с О. Немеровской) документальной книги «Судьба Блока» (Л., 1930). Писал Вольпе и статьи о наших современниках: например, об М. Зощенко и Борисе Житкове. В 1991 году в издательстве «Советский писатель» вышел сборник его статей под заглавием «Искусство непохожести».

Цезарь Самойлович Вольпе – мой первый муж, Люшин отец. А. А. расспрашивает меня, «что рассказывает» о Николае Ивановиче «Цезарь, вернувшийся из Москвы», потому что Вольпе и Харджиев были очень дружны.

³⁵ Сергей Николаевич Давиденков (1880 – 1961) – Колин отец – с 1934 года заслуженный деятель науки РСФСР, один из крупнейших невропатологов Ленинграда. С 1932 года и до конца жизни С. Н. Давиденков заведовал кафедрой нервных болезней Ленинградского института усовершенствования врачей. В годы войны стал главным невропатологом Ленинградского фронта, а с 1945-го – действительным членом Академии медицинских наук СССР. Основные труды С. Н. Давиденкова посвящены травмам нервной системы, наследственным заболеваниям и неврозам.

Василий Гаврилович Баранов (1899 – 1988) – эндокринолог-диабетолог; председатель Ленинградского отделения Всесоюзного общества эндокринологии; с 1960 года – действительный член Академии медицинских наук СССР. В тридцатые годы В. Г. Баранов преподавал в 1-м Ленинградском медицинском институте и заведовал в больнице им. Эрисмана (т. е. там же, где работал В. Г. Гаршин) кафедрой эндокринологии.

³⁶ Вера Николаевна Аникиева (1894 – 1942) – искусствовед и экскурсовод; специалистка по современному искусству. С 1920-го по 1934-й Вера Николаевна работала в Русском музее; позднее – во Всероссийской Академии художеств.

Из ее исследовательских работ назову две: о В. Лебедеве и об А. Пахомове. Работа о Лебедеве напечатана лишь частично и лишь в переводе на немецкий язык (см. журнал «Die bildenden Künste in UdSSR», 1934), а о Пахомове – отдельной книжкой: «А. Ф. Пахомов». Л., 1935.

Скончалась Вера Николаевна от голода во время блокады.

³⁷ Александр Николаевич Тихонов (А. Серебров, 1880 – 1956) – автор воспоминаний о семилетии 1898 – 1905, о Чехове, Савве Морозове, Коммиссаржевской. До выхода этой книги в свет – «Время и люди» (М., 1949) – А. Н. Тихонов был в литературных кругах известен главным образом как друг и помощник Горького, организатор, издатель, редактор; А. Н. Тихонов играл большую роль в созданном Горьким после революции издательстве «Всемирная литература», а также в журнале «Русский современник», где печатались М. Горький, Евг. Замятин, Л. Добычин, Б. Пильняк, Абр. Эфрос, Ю. Тынянов, К. Чуковский и поэты Борис Пастернак, Марина Цветаева, Анна Ахматова. Позднее А. Н. Тихонов работал в издательствах «Федерация» и «Academia», а во время войны – в издательстве «Советский писатель», выпустившем книжку: Анна Ахматова. Избранное: Стихи. Ташкент, 1943.

³⁸ Эмма Григорьевна Герштейн (1903 – 2002) – близкий друг Анны Андреевны, литературовед, специалистка по Лермонтову, автор многочисленных исследований о Лермонтове и книги «Судьба Лермонтова» (М., 1964). На книгу эту Ахматова написала рецензию («Заметки на полях»), опубликованную в «Литературной газете» 16 марта 1965 года. Книга Э. Г. Герштейн, существенно расширенная, издана вторично в 1986-м.

Об Э. Г. Герштейн, о ее историко-литературных работах, об ее хлопотах за Льва Николаевича Гумилева, о ее участии в пушкиноведческих изысканиях Анны Ахматовой см. т. 2 и т. 3 моих «Записок». Познакомились А. А. и Эмма Григорьевна в 1934 году, в Москве у Мандельштамов.

В журнале «Вопросы литературы» (1989, № 6) опубликованы письма Анны Андреевны к Эмме Григорьевне. Там же напечатан очерк Э. Г. Герштейн «Тридцатые годы» – очерк о ее знакомстве и дружбе с Ахматовой. См. также ее книгу «Новое о Мандельштаме» (Paris, Atheneum, 1986), статьи в сборнике «Воспоминания» и мемуары «Лишняя любовь» в №№ 11 и 12 «Нового мира» за 1993 год.

³⁹ Лидия Яковлевна Гинзбург (1902 – 1990) – прозаик, мемуаристка, историк и теоретик литературы, специалистка по Вяземскому, Лермонтову, Герцену. В 1929 году ею была подготовлена к печати и прокомментирована «Старая записная книжка» П. А. Вяземского; под ее редакцией несколько раз выходили в свет его стихи.

В 1940-м опубликована книга Л. Гинзбург «Творческий путь Лермонтова». В первой половине пятидесятых годов Л. Я. Гинзбург принимала участие в работе над Герцено-Огаревскими томами «Литературного наследства», а в 1957-м вышла в свет ее книга о «Былом и Думах».

Более поздние труды Л. Гинзбург: книги – «О лирике» (М.; Л., 1964 и Л., 1974); «О психологической прозе» (Л., 1979); «О старом и новом» (Л., 1982); «Литература в поисках реальности» (Л., 1987); «Человек за письменным столом» (Л., 1989). В последнюю книгу вошли все прозаические произведения Лидии Гинзбург: воспоминания, эссе и др.

Среди воспоминаний о поэтах Лидия Гинзбург создала и воспоминания об Анне Ахматовой. Знакомство их состоялось в доме у Г. А. Гуковского, с женой которого, Натальей Викторовной Рыковой, А. А. была очень дружна. (Ей посвящено стихотворение «Все расхищено, предано, продано» – БВ, Anno Domini.) Через Наталью Викторовну Лидия Яковлевна передала Анне Андреевне оттиск своей статьи о Вяземском. Статья понравилась.

«“Очень хорошая статья”, – сказала Анна Андреевна. Это была первая фраза – я очень ею гордилась, – услышанная мною от Анны Андреевны», – сообщает Л. Я. Гинзбург в своих мемуарах.

«С тех пор мы встречались в течение сорока лет, до самого конца. Часто – в тридцатых годах и после войны, во второй половине сороковых; реже – в пятидесятых и шестидесятых, когда Анна Андреевна подолгу гостила в Москве». (См.: Лидия Гинзбург. Ахматова // День поэзии. М., 1977 и сб. «Человек за письменным столом».)

⁴⁰ Яков Семенович Киселев (1896 – 1984) – ленинградский юрист, знаменитый адвокат (см.: Я. С. Киселев. Судебные речи. Л., 1967; Воронеж, 1971).

В тридцатые годы, в пору ежовщины, к делам арестованных по 58-й статье адвокаты не допускались. Так и к рассмотрению дела М. П. Бронштейна, осужденного Военной коллегией Верховного суда (почему именно этой инстанцией, а не какой-нибудь другой, неизвестно), адвокат допущен не был. Тем не менее я и Корней Иванович, составляя официальные письма и прошения о пересмотре дела, не раз пользовались добрыми советами Я. С. Киселева.

1940

⁴¹ Оказывается… у акмеистов есть заслуги… Какая любезность, не правда ли? – Из уст критика-лапповца Валерия Павловича Друзина (1903 – 1980) такой отзыв об акмеистах в самом деле звучал снисходительно, даже любезно. В 1929 году в книге «Стиль современной литературы» Друзин писал: «Враждебный революции [акмеизм] лишен был питательных соков». В 1936 году в газете «Литературный Ленинград»: «Крупнейшие мастера советской поэзии… должны были каждый по-своему в своем творческом росте, в своей борьбе за реализм “разделываться” с наследием акмеизма и футуризма… Традиции символистского пренебрежения реальными очертаниями действительности и традиции акмеистической бутафории по-разному мешают видеть мир… Как беден пейзаж Бальмонта или Ахматовой рядом с богатством красок Пушкина и Некрасова» (курсив всюду мой. – Л. Ч.).

Мир Ахматовой казался Друзину бедным; зато в будущем случалось ему высоко оценивать богатство зрительного мира в произведениях не только Пушкина и Некрасова, но и Вс. Кочетова (1955, 1961, 1962), Фирсова (1966, 1972) и Грибачева (1971).

Поносил же Друзин всегда тех, кого в данную минуту требовало поносить начальство: недаром после постановления 1946 года им, Друзиным, «укрепили» разгромленную редакцию журнала «Звезда». Во время антисемитской кампании 1948 – 1953 годов Друзин выступал со статьями под такими выразительными заголовками: «Разоблачать последышей буржуазного космополитизма и эстетства» («Звезда», 1948, № 2) и «Прихвостни антипатриотической группы…» («Сов. искусство», 12 февраля 1949).

Конечно, в 1940 году Ахматова еще не знала статей Друзина конца сороковых и всех последующих, но его антилитературная и, в частности, антиакмеистическая деятельность была ей уже хорошо известна.

⁴² Александра Осиповна, в девичестве Россет, в замужестве Смирнова (1809 – 1882) – одно время, в молодости, фрейлина императорского двора, известная красавица, хозяйка салона; позднее – хозяйка салона в Калуге, где муж ее, Н. М. Смирнов, в середине 40-х годов стал губернатором. В историю русской литературы Россет-Смирнова вошла главным образом не как мемуаристка, а как собеседница и корреспондентка знаменитых писателей. Чуть ли не все поэты ее времени посвящали ей стихи. «Никто из них не прошел мимо, не отдав ей поэтического приношения», – пишет Л. В. Крестова, имея в виду посвященные Россет-Смирновой стихотворения Жуковского, Пушкина, Лермонтова, Вяземского, Хомякова, Туманского. А. О. Россет-Смирнова была дружна с семьей Карамзиных, а позднее с Гоголем и Аксаковыми. К Смирновой – калужской губернаторше – обращены многие письма из книги Гоголя «Выбранные места из переписки с друзьями».

Мемуары, о которых говорит А. А., см.: А. О. Смирнова. Записки, дневник, воспоминания, письма / Со статьями и примеч. Л. В. Крестовой. Под ред. М. А. Цявловского. М., 1929.

⁴³ Мы заговорили о воспоминаниях Крандиевской… – Наталья Васильевна Крандиевская (1888 – 1963), вторая жена Алексея Николаевича Толстого, поэтесса, автор сборников «Стихотворения» (книга 1 – 2, 1913 – 1919), «От лукавого» (1922), а также сборников, вышедших посмертно: «Дорога» (1985), «Лирика» (1989) и «Грозовой венок» (1992). Перу Н. В. Крандиевской, кроме уже упомянутых мною на с. 50 воспоминаний, принадлежат также воспоминания о Куприне, Есенине, М. Горьком и об Алексее Толстом.

⁴⁴ «Девы нет меня благоуханней» – последняя строка из стихотворения Мариэтты Шагинян «Полнолуние». Начинается оно так: «Кто б ты ни был – заходи, прохожий», а кончается строчками:

 
В эту ночь – от Каспия до Нила —
Девы нет меня благоуханней!
 

Это стихотворение впервые напечатано в книге М. Шагинян «Orientalia» (М.: Альциона, 1913).

⁴⁵ Отрывок из «Опавших листьев» пересказан мною не вполне точно. См.: В. Розанов. Опавшие листья, короб первый. СПб., 1913, с. 499.

⁴⁶ Анатолий Андреевич Волков (1909 – 1981) – критик, историк литературы, о котором в КЛЭ сообщается, что работы его «носят по преимуществу компилятивный характер». Однако работы Волкова об акмеистах точнее было бы охарактеризовать как погромные. Вот название статьи 1933 года – «Акмеизм и империалистическая война» («Знамя», № 7), название книги 1935 года: «Поэзия русского империализма».

Привожу несколько цитат из этих сочинений: «акмеизм не только хронологически связан с империалистической войной, но в полном смысле слова является ее кровным идейным детищем. …Столыпинский блок черносотенных помещиков с буржуазией усилил полицейско-бюрократический режим, обусловил агрессивность русского империализма. Именно в творчестве Гумилева нашли наиболее полное свое выражение агрессивные устремления этого блока. …Ахматова прочувствовала и выразила в своей поэзии идеологический “скрип”, которым сопровождалась столыпинско-буржуазная ломка дворянских феодальных усадьб».

Окрыленный постановлением 1946 года, А. Волков опубликовал статью о «теории и поэзии акмеизма» под заглавием «Знаменосцы безыдейности» («Звезда», 1947, № 1), а в пятидесятых годах в «Истории русской литературы» назвал Ахматову мещанской поэтессой (см. «Записки», т. 2).

«Волков, в весьма смягченном виде, – писала Ахматова, – в каком-то там IV-ом издании продолжает витийствовать о связи акмеистов с крупной буржуазией…» (См.: Анна Ахматова. Автобиографическая проза // ЛО, 1989, № 5, с. 7.)

⁴⁷ Александр Николаевич Болдырев (1909 – 1993) – специалист по иранской филологии. С 1936 по 1942 год А. Н. Болдырев работал в Эрмитаже, в Отделе Востока. Когда во время войны значительная часть экспонатов Эрмитажа была эвакуирована в Свердловск, Болдырева назначили хранителем восточных рукописей, оставшихся в Ленинграде.

Начиная с пятидесятых годов А. Н. Болдырев – профессор Ленинградского университета, заведующий кафедрой иранской филологии.

⁴⁸ Моя повесть «Софья Петровна» попала в Самиздат через семнадцать лет, за границу – через двадцать пять. Напечатана она под правильным названием в Нью-Йорке в 1966 году в «Новом журнале» (в номерах 83 и 84) и под неправильным – отдельной книжкой – в 1965-м в Париже («Опустелый дом», изд-во «Пять континентов»). Из предисловия парижского издателя явствует, что повесть понята им совершенно ошибочно: он принимает внутренний монолог героини за голос автора, отождествляя сознание героини с авторским сознанием. Между тем, автор хоть и соболезнует Софье Петровне, но, в отличие от нее, понимает происходящее и пытается окружающую действительность изобличать; Софья же Петровна слепа.

О слепоте общества и написана повесть.

Повесть переведена (к сожалению, не по тексту «Нового журнала», а по искаженному тексту «Пяти континентов») на французский, английский, немецкий, голландский, шведский и датский языки. История борьбы за напечатание «Софьи Петровны» на родине изложена мною во втором томе «Записок», а также в книге «Процесс исключения» (Paris, 1979; Москва, 1990).

Наконец, почти через полстолетия, повесть вышла в свет на родине и притом не единожды: в журнале «Нева», 1988, № 2; в моей книге «Повести» (1988) и в нескольких сборниках («Последний этаж», 1989; в книге, где собраны почти все мои вещи: «Процесс исключения» 1990; в сборнике «Трудные повести», 1992 и др.)

⁴⁹ А. А. говорит о шестом томе Полного собрания сочинений Н. А. Добролюбова, появившемся в 1939 году: именно в шестом томе опубликованы стихи, рассказы и дневник. Вступительная статья и комментарии к этому тому принадлежат Б. Я. Бухштабу.

⁵⁰ А. Любарская, Л. Чуковская. О классиках и их комментаторах // Лит. критик, 1940, № 2.

⁵¹ Речь несомненно идет о балладе Пастернака, начинающейся словами: «Бывает, курьером на бо́рзом» – см.: ББП-П, с. 96.

⁵² Александр Александрович Осмеркин (1892 – 1953) – художник-живописец, автор пейзажей, натюрмортов, портретов, театральных декораций. Осмеркин до революции – участник художественных выставок «Бубнового валета» (1913, 1915) и «Мира искусства» (1916, 1917); после революции работал бок о бок с Кончаловским, Лентуловым, Машковым; участник многих выставок, в том числе международных. Илья Эренбург, характеризуя живопись художника уже после его кончины, писал: «Осмеркин видел связь человеческого лица с окружающими предметами, натюрморта с пейзажем». (См. вступительную статью к каталогу «Выставки произведений…» М., 1959.)

Занимался Осмеркин и преподаванием. В тридцатые годы его преподавательская деятельность «снискала ему славу одного из наиболее талантливых и любимых молодежью педагогов советской художественной школы» (см. сб.: Сто памятных дат. М.: Сов. художник, 1967, с. 246). Осмеркин преподавал в Государственном художественном институте имени Сурикова в Москве и во Всероссийской академии художеств имени Репина в Ленинграде.

Как упоминается у меня в «Записках» несколькими строками ниже, «скоро пришел И.». Это – Иогансон; в те годы Осмеркин и Иогансон были приятелями и часто появлялись вместе.

Борис Владимирович Иогансон (1893 – 1973) – художник-живописец (автор многочисленных картин «о советской действительности»), в те годы преподавал там же, где и Осмеркин. Со временем пути их, художнические и человеческие, круто разошлись: Осмеркин остался мастером, творцом, педагогом, подлинным человеком искусства, а Иогансон преуспел как администратор: с 1953 по 58-й – он вице-президент Академии художеств СССР, с 1958 по 62-й – президент, а с 1965 года по 67-й – первый секретарь правления Союза художников СССР. Когда в 1948 году разгром литературы, а затем музыки перекинулся на изобразительное искусство и Осмеркина начали преследовать за «формализм» и за «низкопоклонство перед буржуазным Западом», а потом уволили из Академии, – Иогансон, по преданию, оказался в числе его гонителей, и Осмеркин называл его «мой друг Ягонсон».

На сессии Академии художеств, состоявшейся в мае 1948 года, было объявлено, что «воспитанием молодежи занимались малоопытные, недостаточно квалифицированные педагоги, люди ярко выраженного формалистического направления… модернисты, апологеты безыдейного, упадочнического западного искусства» («Правда», 29 мая 1948). Эти обвинения были предъявлены двум наиболее сильным и любимым педагогам художественных вузов – живописцу А. Осмеркину и скульптору А. Матвееву. Осмеркин был затравлен, лишен возможности преподавать, что и послужило началом его смертельной болезни.

Ахматова и Осмеркин познакомились, по-видимому, в конце двадцатых или в начале тридцатых годов. 28 марта 1937 года А. А. побывала в Большом драматическом театре им. Горького на юбилейном пушкинском спектакле («Маленькие трагедии», режиссер А. Д. Дикий, художник А. А. Осмеркин). Декорации пришлись ей по душе, и она поздравила художника с большой удачей. (Александр Александрович был любителем поэзии; внимательно изучал Пушкина, ценил Ахматову).

Портрет Анны Андреевны, который Осмеркин писал белыми ночами в Ленинграде, был окончен в основном в 1939 году и находится ныне в Государственном литературном музее в Москве. Озаглавлен он «Белая ночь». Это заглавие могло быть, конечно, дано и просто потому, что Осмеркина привлекало особое освещение, свойственное северной ночи, а быть может, в этом названии звучит перекличка с пастернаковскими строками:

 
Бывает глаз по-разному остер,
По-разному бывает образ точен.
Но самой страшной крепости раствор
Ночная даль под взглядом белой ночи.
Таким я вижу облик ваш и взгляд.

(«Анне Ахматовой» —
ББП-П, с. 200)
 

⁵³ Лотта – Рахиль Моисеевна Хай (1906 – 1949) – специалистка по голландской живописи XVII века, сотрудница Отдела западноевропейского искусства в Эрмитаже. Во время войны Р. М. Хай – ответственный хранитель фондов Эрмитажа, эвакуированных в Свердловск. Ее научные работы публиковались главным образом в «Трудах Отдела западноевропейского искусства Государственного Эрмитажа» за 1940, 1941 и 1949 годы.

⁵⁴ «…он восхищался тем, что она сама моет полы», говорит А. А. о романе Бориса Леонидовича с Зинаидой Николаевной. О том же самостоятельном мытье полов упоминает Зинаида Николаевна в своих мемуарах:

«Первая наша встреча на даче [в Ирпени] была смешная. Босая и неприбранная, я мыла веранду, и вдруг подошел Борис Леонидович. Я была удивлена, когда он сказал: “Как жаль, что я не могу вас снять и послать карточку родителям за границу. Как бы мой отец – художник – был восхищен вашей наружностью!”» (Сб.: Воспоминания о Борисе Пастернаке. М.: Слово, 1993, с. 177.)

⁵⁵ Нина – Нина Антоновна Ольшевская (1908 – 1991) – актриса, режиссер, близкий друг Анны Андреевны, жена писателя В. Е. Ардова. Познакомились они в 1934 году в Москве, у Мандельштамов. Об Н. А. Ольшевской см.: Э. Г. Герштейн. «Беседы с Н. А. Ольшевской-Ардовой» – «Воспоминания», а также «Записки», т. 2.

Приезжая в Москву, А. А. чаще всего останавливалась – иногда на недели, а иногда и на месяцы – «у Ардовых на Ордынке» (Ордынка, 17, кв. 13), то есть в семье Нины Антоновны.

⁵⁶ А. А. имеет в виду следующие слова Мандельштама из статьи «Заметки о поэзии»: «Воистину русские символисты были столпниками стиля: на всех вместе не больше пятисот слов… Но это по крайней мере были аскеты, подвижники. Они стояли на колодах. Ахматова же стоит на паркетине – это уже паркетное столпничество» (Русское искусство. Кн. 2/3, 1923, с. 69).

«Столпничество» – религиозное подвижничество, которому положил начало христианский аскет Симеон (356 – 459) – Симеон Столпник. Около сорока лет Симеон прожил, не сходя на землю, на вершине высокого столба, где устроена была площадка для стояния и сидения. Подробнее см. «Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Эфрона», т. 58.

⁵⁷ Стихов моих он не любил. – А. А. совершенно заблуждалась. Впоследствии, в разговоре со мною 11 мая 1957 года (см. т. 2 моих «Записок»), она с гордостью прочитала мне строки Мандельштама, обнаруженные Надеждой Яковлевной Мандельштам у него в архиве. Анализируя поэзию Ахматовой, Мандельштам оканчивал свою рецензию так: «В настоящее время ее поэзия близится к тому, чтобы стать одним из символов величия России». Рецензия эта (на «Альманах Муз», 1916) в свое время не была напечатана и увидела свет лишь в 1968 году в «Вопросах литературы», № 4.

⁵⁸ …нашей милой Тане – то есть Татьяне Евсеевне Гуревич (ок. 1905 – 1941), которая несколько лет работала в редакции журнала «Костер». Во время разгрома Ленинградской редакции она заявила на собрании, что не верит во вредительство арестованных редакторов, и за это была уволена. Татьяна Евсеевна долго мыкалась без работы; затем ее приняли в редакцию «Издательства писателей». Она погибла осенью 1941 года: прямое попадание фугасной бомбы в Гостиный двор, где помещалось тогда это издательство. Анна Андреевна в это время, спасаясь от бомбежек, жила в дворницкой писательского дома на канале Грибоедова, куда отвел и устроил ее, как в более безопасное место, Б. В. Томашевский. (Подробнее см. «Записки», т. 2, «За сценой»: ¹⁸⁰.) Ахматова, рассказано в «Блокадном дневнике» Ольги Берггольц (в записи от 24 сентября 1941 года), «сидит в кромешной тьме, даже читать не может, сидит, как в камере смертников. Плакала о Тане Гуревич (Таню все сегодня вспоминают и жалеют) и так хорошо сказала: “Я ненавижу, я ненавижу Гитлера, я ненавижу Сталина, я ненавижу тех, кто кидает бомбы на Ленинград и на Берлин, всех, кто ведет эту войну, позорную, страшную…”» (альманах «Апрель», 1991, вып. 4, с. 139).

⁵⁹ Тамара Григорьевна Габбе (1903 – 1960) – член «маршаковской редакции», разгромленной в 1937 году; драматург и фольклористка. Наибольшую известность приобрели ее детские пьесы, выходившие отдельными книжками; их не раз и с большим успехом ставили в московских и других театрах страны: «Город мастеров, или Сказка о двух горбунах», «Хрустальный башмачок», «Авдотья Рязаночка».

Из ее фольклористских трудов самый значительный – книга «Быль и небыль. Русские народные сказки, легенды, притчи». Книга вышла посмертно в 1966 году, в Новосибирске, с двумя послесловиями – С. Маршака и В. Смирновой; до нее, но тоже посмертно – вышел сборник «По дорогам сказки» (в соавторстве с А. Любарской, М., 1962). При жизни Тамары Григорьевны не раз издавались в ее переводах и пересказах французские народные сказки, сказки Перро, сказки Андерсена, братьев Гримм и др.

Всю жизнь, уже и после ухода из Государственного издательства, она оставалась редактором – наставником писателей. Моя книга «В лаборатории редактора» недаром открывается посвящением ей.

В литературе, к сожалению, не проявился ее главный талант: она была одним из самых тонких знатоков русской поэзии, какого мне случилось встретить за всю мою жизнь.

О Т. Г. Габбе см. также «Записки», т. 2.

⁶⁰ Речь идет о Данииле Хармсе (1905 – 1942) – поэте и прозаике, принадлежавшем к группе «ОБЭРИУ». «Нашим» я его называю потому, что в конце двадцатых годов С. Маршак привлек «обэриутов», в частности Хармса, к работе над созданием книг для детей. За несколько лет Хармс стал одним из крупнейших детских поэтов. Несмотря на постоянные нападки со стороны казенной педагогической критики, ленинградскому отделению Госиздата удалось выпустить немало поэм и рассказов Хармса: «О том, как папа застрелил мне хорька», «Иван Иваныч Самовар», «Игра», «О том, как Колька Панкин летал в Бразилию…» и др. Был он и постоянным сотрудником журналов «Ёж» и «Чиж».

Впервые Даниил Хармс арестован в декабре 1931 года и сослан в Курск, но ссылка длилась недолго, и в ноябре 1932 года Хармса уже вернули в Ленинград.

В 1937 – 38 годах, в пору разгрома ленинградской редакции, Хармс уцелел, но во время войны, в осажденном Ленинграде, его все-таки «добрали», и он погиб в заключении. После реабилитации Хармса московское издательство «Детский мир» поручило мне составить сборник его стихов; сборник вышел в свет в 1962 году под названием «Игра». На титульном листе в качестве составителя должно было быть обозначено мое имя, но, по рассеянности, издательство опустило его.

На книгу долго не публиковавшегося поэта сразу набросилась та же казенная педагогическая критика и, кроме того, журнал «Крокодил» (1963, № 4). В защиту книги С. Маршак, С. Михалков и К. Чуковский выступили с открытым письмом, напечатанным в одном из последующих номеров того же «Крокодила». Я, как составительница этого сборника, принимая на себя всю ответственность за отбор стихотворений, написала тогда же статью о сути и значении поэзии Хармса. Но печатать ее отказались, и не опубликована она до сих пор.

Сборник «детского» Хармса – «Что это было?» – более объемистый, чем мой, вышел в Москве в 1967 году под редакцией Н. Халатова.

…Приблизительно через 30 лет после моего с Анной Андреевной разговора о Хармсе и приблизительно через столько же после гибели поэта, – за границей стали появляться сборники его произведений и посвященные его творчеству статьи. См., например, составленный Дж. Джибиан сборник «Избранное», изданный в Вюрцбурге в 1974 году. Позднее, в Бремене, в 1978 – 1988 гг. вышло четырехтомное «Собрание произведений Д. Хармса» под редакцией М. Мейлаха и В. Эрля. К нам же на родину книги Хармса стали возвращаться более чем через 40 лет после разговора с Ахматовой: в 1988-м, в Ленинграде, под редакцией А. Александрова – издан сборник стихов, прозы, драм, писем – «Полет в небеса»; в Москве – два сборника, составленные Владимиром Глоцером: «Случаи» (1989) и «Старуха» (1991). В 1992 году в № 2 «Нового Мира» Владимир Глоцер опубликовал записные книжки, письма и дневники Д. Хармса, а в том же году, в альманахе «Минувшее», в № 11 А. Устинов и А. Кобринский – «Дневниковые записи Даниила Хармса». Среди работ по биографии назову: В. И. Глоцер. К истории последнего ареста и гибели Даниила Хармса // Русская литература, 1991, № 1; И. Мальский. Разгром ОБЭРИУ: материалы следственного дела // «Октябрь», 1992, № 11.

⁶¹ Шкловский напомнил, что Чуковский до революции был сотрудником кадетской газеты «Речь», что он уважал «только переведенное с английского» и в качестве критика «смял» Маяковского.

Далее Шкловский утверждал, что «Чуковский всю свою талантливую жизнь потратил на то, чтобы набрасывать подушки, заглушать, превращать все в анекдот» (В. Шкловский. О Маяковском. 1940, с. 62 – 64).

⁶² Виталий Маркович Примаков (1897 – 1937), крупный военный деятель – в годы Гражданской войны он командовал конным корпусом Червонного казачества. С 1935 года – заместитель начальника Ленинградского военного округа. В 1937 году расстрелян.