Текст книги "Падшие"

Затем мистер Коул положил руку на плечо Дэниела. Люс изнывала от желания узнать, о чем они говорят и будет ли тот наказан. Она уже хотела пойти к нему, но Пенн преградила ей дорогу.

– И все это из-за какого-то украшения. А вот итересно, что Кэм тебе подарил?

Мистер Коул ушел. Дэниел остался стоять один в пятне света от горящего над головой фонаря, вглядываясь в дождь.

– Понятия не имею, – ответила Люс, шагнув прочь от окна. – Чем бы оно ни оказалось, я не хочу это принимать. Тем более после того, что произошло.

Она вернулась к компьютерному столу и достала из кармана подарок.

– Если не будешь смотреть, погляжу я, – заявила Пенн.

Она открыла коробочку и растерянно уставилась на подругу.

Золотая вспышка, которую они видели, оказалась вовсе не ювелирным украшением. Внутри коробочки лежали всего два предмета: еще один зеленый медиатор Кэма и клочок золотистой бумаги.

«Встретимся завтра после занятий. Я буду ждать у ворот.

К».

Глава 15. Логово льва

Немало времени прошло с тех пор, как Люс последний раз толком смотрелась в зеркало. Ее всегда устраивало собственное отражение. А что, ясные карие глаза, некрупные ровные зубы, густые ресницы и волна густых черных волос. Но это было когда-то. До прошлого лета.

После того как мама обрезала ей волосы, Люс стала избегать зеркал. Не только из-за короткой стрижки. Ей просто не нравилось, в кого она превратилась, а потому не хотелось видеть никаких свидетельств. Она приучилась опускать глаза на руки, моя их в ванной. Смотрела прямо перед собой, когда проходила мимо окон с тонированными стеклами, и избегала пудрениц с зеркальцем.

Но за двадцать минут до назначенной встречи с Кэмом Люс стояла перед зеркалом в пустой женской уборной. Она решила, что выглядит вполне прилично. Волосы наконец отрастали и потихоньку распрямлялись под собственным весом. Она проверила зубы, расправила плечи и взглянула в зеркало, будто в глаза Кэму. Ей нужно сказать ему кое-что важное, и она хочет убедиться, что он примет это всерьез.

Сегодня он не присутствовал на занятиях. Дэниел – тоже. Люс предположила, что мистер Коул назначил им обоим своего рода испытательный срок. Или они просто залечивали раны. Но девушка не сомневалась, что Кэм будет ждать ее сегодня.

Ей не хотелось его видеть. Совершенно. При мысли о его кулаках, вколачивающихся в Дэниела, ее начинало мутить. Но сама драка полностью на ее совести. Люс спровоцировала Кэма. Почему так вышло – оттого ли, что она пребывала в замешательстве или ей просто льстило его внимание, или из-за малейшей толики интереса к нему – больше не имело значения. Важно только сегодня сказать ему прямо, что между ними ничего нет.

Люс набрала в грудь воздуха, одернула футболку и распахнула дверь уборной.

По дороге к воротам она его не увидела. Хотя трудно что-то разглядеть за участком парковки, на котором ведутся ремонтные работы. Люс не приближалась к входу в школу с тех пор, как они начались, и теперь ее застало врасплох то, насколько непросто стало лавировать по искореженной площадке. Девушка обходила рытвины и пыталась не попадаться на глаза рабочим, едва не задыхаясь от запаха свежего асфальта, который, похоже, не собирался рассеиваться.

Вокруг не обнаружилось никаких признаков Кэма. На миг Люс почувствовала себя глупо, как если бы купилась на чью-то шутку. Она посмотрела сквозь ржавые ворота на густую рощу древних вязов, раскинувшуюся на другой стороне дороги, похрустела суставами пальцев, тут же вспомнив, как Дэниел сообщил ей, что терпеть не может, когда она так делает.

Но его здесь нет. Как, впрочем, и никого другого тоже, чтобы застукать ее за этим занятием.

И вдруг на глаза девушки попался сложенный листок бумаги с ее именем, написанным сверху. Он был пришпилен к серому стволу пышной магнолии рядом с разбитой телефонной будкой.

«Я спасаю тебя от сегодняшнего общественного мероприятия. Пока наши товарищи заняты постановкой по мотивам гражданской войны – печально, но факт – мы с тобой хорошенько повеселимся. Черный седан с золотым номерным знаком доставит тебя ко мне. Я решил, что глоток свежего воздуха окажется нелишним для нас обоих.

К.» Люс закашлялась от асфальтовых паров. Свежий воздух – это одно, но черный седан, забирающий ее с территории школы, чтобы доставить к Кэму, словно он какой-то монарх, способный по малейшей прихоти устроить так, чтобы к нему привели женщину.

Кстати, где он?

Ничто из этого не укладывалось в план. Она всего лишь согласилась встретиться с Кэмом, сообщить, что он излишне навязчив, а она действительно не считает возможными какие-то отношения с ним. Поскольку – хотя этого она ему ни за что не скажет – всякий раз, когда его кулак прошлым вечером обрушивался на Дэниела, что-то внутри нее вздрагивало и закипало. Ей явно необходимо пресечь историю с Кэмом на корню. В кармане лежала золотая подвеска со змеей. Настала пора вернуть ее.

Правда, предположение, что парень просто хочет с ней поговорить, теперь казалось неуместным. Разумеется, у него в рукаве припрятано что-то еще. Весьма в его духе.

Шум тормозящих колес заставил Люс обернуться. Черный седан остановился перед воротами. Тонированное стекло со стороны водителя опустилось, оттуда вылезла волосатая рука и сняла трубку с телефонного аппарата снаружи. Спустя мгновение трубку швырнули на место, и водитель надавил на гудок.

Огромные металлические ворота со скрипом распахнулись, и машина тронулась вперед, остановившись прямо перед Люс. С тихим щелчком приоткрылась дверца. Неужели она действительно собирается сесть внутрь и отправиться неведомо куда, чтобы встретиться с Кэмом?

Последний раз девушка стояла у этих ворот, прощаясь с родителями. Заскучав по ним еще до того, как они просто отъехали, она махала с этого самого места, рядом со сломанным телефоном у ворот. Более того, заметила высокотехнологичную камеру наблюдения. Из тех, что снабжены датчиком движения и наводятся на каждое шевеление. Кэм не мог выбрать худшего места для машины, чтобы подобрать ее.

Внезапно ей привиделась подвальная камера одиночного заключения. Сырые бетонные стены, тараканы, ползающие по ногам. Никакого солнечного света. В школе по-прежнему ходили слухи о Джулс и Филлипе, которых не видели с тех самых пор, как они сбежали. Неужели Кэм возомнил, будто Люс настолько отчаянно хочет его увидеть, что готова рисковать, покидая территорию школы на виду у камер?

Машина все еще гудела на подъездной дорожке. Мгновение спустя водитель – лысеющий мужчина в темных очках – протянул ей маленький белый конверт. Люс чуть помешкала, прежде чем шагнуть вперед и взять его из рук шофера.

Почтовая бумага Кэма. Плотная кремовая карточка с его именем, отпечатанным декадентской позолотой в нижнем левом углу.

«Мне следовало упомянуть ранее. Камера изолирована. Убедись сама. Я позаботился о ней, так же как позабочусь и о тебе. Надеюсь, вскоре увидимся».

Изолирована? Что он имел в виду? Люс осмелилась взглянуть на камеру. Действительно. Аккуратно обрезанный кружочек черной изоленты точно закрывал объектив. Она не знала, как эти штуки работают и сколько времени потребуется преподавателям, чтобы это обнаружить, но, как ни странно, вздохнула с облегчением. Оказывается, Кэм не забыл позаботиться о ней. Девушка не могла представить, чтобы Дэниел заглянул настолько вперед.

И Келли, и ее родители этим вечером ожидают звонка. Люс трижды прочла десятистраничное письмо подруги и уже наизусть запомнила все забавные подробности ее путешествия на Нантакет в выходные, но по-прежнему не представляла, как отвечать на вопросы о жизни в «Мече и Кресте». Даже если развернуться и отправиться к телефону, она не сможет описать Келли или родителям необычный мрачный поворот событий за последние несколько дней. Проще не говорить ничего вовсе, по крайней мере, пока она так или иначе все не уладит.

Она устроилась на мягком бежевом заднем сиденье седана и пристегнулась. Водитель молча тронулся с места.

– Куда мы едем? – спросила Люс.

Двое стареющих панков курили на скамейке, обращенной к реке. Помятые ирокезы свисали на морщинистые лбы, а страшные, грязные кожаные куртки выглядели так, будто их носят с тех пор, как эта культура только зарождалась. От равнодушного выражения на загорелых дряблых лицах вся картина производила еще более гнетущее впечатление.

Трясина, окаймляющая двухполосное шоссе, постепенно вытеснялась асфальтом, складывалось впечатление, будто дорога просто растворялась в болотной траве и грязи. Никогда прежде Люс не углублялась настолько в приречные топи.

Пока она сидела, размышляя, что будет делать, когда выйдет из машины, да и стоит ли это вообще делать, дверь «Стикса» распахнулась, и на пороге появился Кэм. Он лениво, нога за ногу, прислонился к раме москитной сетки. Люс понимала, что парень не в состоянии разглядеть ее сквозь тонированное стекло, но он вдруг поднял руку, будто ему это удалось, и поманил ее к себе.

– Ничего не выйдет, но мы попытаемся, – пробормотала девушка, прежде чем поблагодарить водителя.

Она открыла дверцу машины и, гостеприимно встреченная порывом соленого ветра, поднялась по трем ступенькам на деревянное крыльцо бара.

Взлохмаченные волосы Кэма свободно обрамляли лицо, зеленые глаза смотрели спокойно. Один из рукавов его черной футболки был задран на плечо, открывая гладкие очертания бицепса. Люс дотронулась до золотой цепочки, лежащей в кармане.

«Помни, зачем ты здесь».

На лице Кэма не было видно никаких следов ночной драки, отчего Люс тут же принялась гадать, как обстоят дела с Дэниелом.

Кэм окинул ее испытующим взглядом и облизнул нижнюю губу.

– Я как раз подсчитывал, сколько мне придется выпить в утешение, если ты подведешь меня сегодня, – заметил он, распахнув ей объятия.

Люс шагнула в них. Кэму отказать непросто, даже если она не вполне понимала, о чем он просит.

– Я не стала бы тебя подводить, – заверила она. Ее тут же кольнуло от вины за то, что эти слова породило чувство долга, а не романтическая привязанность, которую предпочел бы Кэм. Она пришла лишь затем, чтобы сообщить ему, что не хочет иметь с ним никаких отношений.

– Ну и где мы находимся? И с каких это пор у тебя завелся личный шофер?

– Держись меня, детка, – ухмыльнулся он, судя по всему, сочтя ее вопросы за комплимент, как если бы она всю жизнь мечтала о том, чтобы ее сорвали с места и увезли в бар, воняющий как водосток.

Ей никогда не давались подобные вещи. Келли утверждала, что Люс не пособна на жестокую честность и поэтому постоянно влипает в паршивые ситуации с парнями, которым просто следовало бы отказать. Девушка дрожала. Необходимо скинуть с души это бремя. Она порылась в кармане и вытащила подвеску.

– Кэм.

– О, прекрасно, ты ее захватила.

Он взял цепочку и развернул ее кругом.

– Позволь, я помогу тебе ее надеть.

– Нет, погоди.

– Вот, смотри, она действительно тебе идет. Ну же, взгляни.

Он провел ее по скрипящим деревянным половицам к окну бара, где несколько музыкальных групп налепили свои афиши. «Старые детки». «Сочащиеся ненавистью». «Взломщики». Люс предпочла бы рассматривать любую из них, только бы не собственное отражение.

– Видишь?

Девушке не удалось как следует разглядеть черты своего лица в заляпанном грязью стекле, но золотая подвеска сверкала на коже. Она прижала к украшению ладонь. Да, красиво смотрится. И такое необычное. С крошечной змеей ручной работы, извивающейся посередине. Подобных вещиц не встретишь на вытянувшихся вдоль тротуара пляжных рынках, где по завышенным ценам торгуют всякой ерундой для туристов местные жители, преимущественно сувенирами штата Джорджия, изготовленными на Филиппинах. Позади ее отражения в окне пылало небо густого леденцово-оранжевого цвета, прорезанное тонкими штрихами лиловых облаков.

– Теперь насчет вчерашнего вечера, – начал было Кэм.

Она смутно различала, как шевелятся его розовые губы в стекле над ее плечом.

– Я тоже хотела поговорить с тобой о вчерашнем вечере, – заметила Люс, становясь с ним рядом.

Она видела самые кончики лучей татуированного солнца сзади, у основания его шеи.

– Пойдем внутрь, – предложил он, направляя ее к обвисшей на одной петле сетчатой двери. – Там мы сможем побеседовать.

Изнутри бар оказался обшит деревянными панелями, его освещало лишь несколько тусклых оранжевых ламп. Оленьи рога всевозможных размеров и форм были развешаны по стенам, а над стойкой красовалось чучело гепарда, выглядящего так, словно он в любое мгновение готов прыгнуть. Выцветший групповой портрет с подписью «Офицеры Лосиного клуба округа Пуласки 1964-65» служил единственным, помимо них, украшением стены, представляя собой сотню лиц, сдержанно улыбающихся над светлыми галстуками-бабочками. Музыкальный автомат играл «Зигги Стардаста»[13]13
  Вымышленный персонаж, созданный Дэвидом Боуи и являющийся центральной фигурой его концептуального глэм-рок-альбома.


[Закрыть], а пожилой бритоголовый мужчина в кожаных штанах, напевая себе под нос, танцевал в одиночестве посреди небольшой, возвышающейся над полом сцены. Не считая вошедших ребят, кроме него, в баре никого не наблюдалось.

Кэм указал на пару стульев. Потертая зеленая кожа сидений вся полопалась, выпуская наружу бежевую пену, похожую на огромные зерна попкорна. Около места, занятого парнем, уже стоял полупустой запотевший стакан со светло-коричневым напитком, разбавленным льдом.

– Что это?

– Местный самогон, – пояснил Кэм, отхлебнув глоток. – Не советую с него начинать. Я целый день здесь, – добавил он, когда она поморщилась.

– Очаровательно, – Люс теребила золотую подвеску. – Сколько тебе, семнадцать есть? И ты целый день напролет сидишь один в баре?

Он не выглядел нетрезвым, но ей не нравилась сама мысль о том, что она пришла сюда, намереваясь окончательно с ним порвать, а он, оказывается, торчит здесь весь день, уже набрался и пьян настолько, что вряд ли что-нибудь поймет. Еще девушка задумалась о том, как бы скорей вернуться в школу. Она ведь даже представления не имеет, где находится это место.

Кэм приложил ладонь к груди.

– Ох. Вот, Люс, вся прелесть отстранения от занятий состоит в том, что никто не хватится тебя на уроках. Думаю, я заслужил немного времени на то, чтобы оправиться. Послушай, что на самом деле тебя беспокоит? Это место? Или драка прошлым вечером? Или то, что нас никто не обслуживает?

На последних словах он повысил голос почти до крика, достаточно громкого, чтобы огромный, мощного телосложения бармен появился из кухонной двери в глубине бара. У него были длинные волосы с челкой, выстриженные каскадом, и татуировки в виде косичек, оплетающих руки. Казалось, он весь состоял из мышц и весил, должно быть, сотни три фунтов.

Кэм обернулся к ней и улыбнулся.

– Что будешь пить?

– Все равно, – бросила Люс. – У меня нет особых предпочтений.

– У меня на вечеринке ты пила шампанское, – вспомнил он. – Видишь, какой я внимательный?

Кэм легонько подтолкнул ее плечом.

– Лучшее шампанское, какое тут найдется, – потребовал он у бармена.

Тот запрокинул голову и ехидно-лающе расхохотался. Не удосужившись спросить у девушки документы или хотя бы присмотреться к ней внимательнее, чтобы угадать возраст, он наклонился к низенькому холодильнику со стеклянной дверцей, сдвигающейся вбок. Порылся там, звеня посудой, и после довольно продолжительных поисков вынырнул с маленькой бутылочкой «Фрейшенета»[14]14
  Марка кавы – игристого вина, производимого в Ис– пании.


[Закрыть], выглядящей так, словно ее основание поросло чем-то оранжевым.

– Я не несу за это никакой ответственности, – сообщил он, протягивая им свою находку.

Кэм хлопнул пробкой и приподнял брови, глядя на Люс. Потом торжественно наполнил ее бокал.

– Я хотел извиниться, – начал он. – Знаю, я был несколько назойлив. Да, кроме того, это происшествие с Дэниелом вчера вечером. Ну, словом, теперь мне неловко из-за этого.

Он дождался кивка Люс, прежде чем продолжить.

– Вместо того чтобы злиться, мне бы следовало просто прислушаться к тебе. Это ведь ты меня заботишь, а не он.

Люс смотрела, как у нее в бокале всплывают пузырьки. Честно говоря, ей бы следовало признаться в том, что ее как раз заботит Дэниел, а не Кэм. Стоило бы объясниться с ним. Если он уже сожалеет о том, что не послушался ее прошлым вечером, возможно, теперь окажется внимательнее. Она приподняла бокал, чтобы отпить глоток перед тем, как начать.

– Ох, погоди.

Кэм накрыл ее руку своей.

– Не можешь же ты пить, пока не провозглашен тост.

Он поднял бокал и заглянул ей в глаза.

– Ну и каким он будет? На твой выбор.

Хлопнула сетчатая дверь, и в бар вошли двое, прежде курившие на крыльце. Тот, что повыше, с жирными черными волосами, курносым носом и очень грязными ногтями, посмотрел на Люс и направился к ребятам.

– Что празднуем? – ухмыльнулся он ей, тронув ее поднятый бокал своей стопкой.

Потом наклонился ближе, так, что она ощутила, как его бедро прижалось к ней.

– Первый выход в свет? А когда у нас комендантский час?

– Мы празднуем то, что ты прямо сейчас уберешь отсюда свою задницу, – сообщил Кэм так любезно, будто объявил, что у Люс сегодня день рождения.

Его зеленые глаза воззрились на мужчину, обнажившего в ухмылке маленькие острые зубы и даже десны.

– Отсюда, да? Только если захвачу ее с собой.

Он потянулся к руке Люс. После вчерашней драки девушка полагала, что Кэму не понадобится лишнего повода, чтобы снова выйти из себя. Особенно если он действительно пьет тут весь день. Но парень, на удивление, оставался заметно равнодушным.

Всего лишь отбросил чужую руку в сторону со скоростью, изяществом и грубой силой льва, прихлопывающего мышь.

Кэм наблюдал, как мужчина, пошатнувшись, отступил на пару шагов. Со скучающим видом встряхнул рукой, погладил Люс по запястью, за которое ее пытался схватить незнакомец.

– Прости, что так вышло. Так что ты говорила насчет вчерашнего вечера?

– Я хотела сказать…

Кровь отлила от ее лица. Прямо над головой Кэма разверзся огромный провал смоляного мрака. Он разворачивался и растягивался, пока не превратился в самую крупную, самую черную тень, какую она когда-либо видела. Из его сердцевины хлестнуло порывом морозного воздуха, так, что холод чувствовался даже на пальцах парня, все еще поглаживающих ее руку.

– О боже мой, – прошептала Люс.

Раздался звон стекла, которым мужчина разбил свою стопку о голову Кэма.

Парень поднялся со стула и стряхнул с волос часть осколков. После чего повернулся к пожилому панку, наверняка вдвое старше него и на несколько дюймов выше.

Люс съежилась, опасаясь того, что вот-вот должно было произойти между Кэмом и этим мужчиной. Помимо того что, по ее мнению, могло случиться с растекающейся, черной как ночь тенью над головой.

– Да хватит вам, – скучающе бросил бармен, даже не потрудившись оторваться от спортивного журнала.

Панк тотчас же принялся слепо молотить по Кэму, который шутя принимал удары, словно его пытался побить ребенок.

Люс не единственную поразило самообладание парня. Танцор в кожаных штанах сжался за музыкальным автоматом. А после того, как сальноволосый мужик несколько раз попал по Кэму, он и сам, отступив назад, озадаченно застыл, где стоял.

Тем временем тень растекалась по потолку, мрачные щупальца разрастались, как сорняки, свешиваясь все ближе и ближе к их головам. Люс вздрогнула и пригнулась как раз в тот момент, когда Кэм отразил последний удар потрепанного панка.

А затем все-таки решил дать сдачи.

Это был простой взмах руки, как если бы он стряхнул опавший лист с рукава. Еще мгновение назад мужик стоял перед Кэмом, но когда пальцы парня коснулись груди противника, того сбило с ног и отшвырнуло. И он полетел прочь, сшибая на своем пути пивные бутылки, пока не врезался спиной в дальнюю стену, рядом с музыкальным автоматом.

Он со стоном потер голову, пытаясь принять вертикальное положение.

Люс вытаращила глаза – Как тебе это удалось?

Кэм, не обратив внимания, повернулся к низкорослому коренастому приятелю панка.

– Ты следующий?

Тот поднял руки.

– Это не моя драка, парень, – пробормотал он, попятившись.

Кэм пожал плечами, шагнул к противнику и приподнял его с пола за шиворот футболки. Конечности того беспомощно болтались в воздухе, словно у марионетки. Затем легким движением запястья Кэм отшвырнул его к стене. Тот, казалось, почти прилип к ней, пока разошедшийся парень впечатывал в него кулаки.

– Я же сказал, убирайся отсюда!

– Хватит! – закричала Люс, но никто из дерущихся или не обратил внимания, или не услышал ее.

Девушку замутило. Ей хотелось отвести взгляд от окровавленного носа и десен мужчины, пришпиленного к стене, и от почти сверхчеловеческой силы Кэма, сказать ему, чтобы не беспокоился, она сама доберется до школы. Но больше всего хотелось сбежать подальше от жуткой тени, уже покрывшей весь потолок и сползающей по стенам. Люс подхватила сумку и выскочила наружу.

Прямо в чьи-то объятия.

– С тобой все в порядке? Это был Дэниел.

– Как ты меня нашел? – она беззастенчиво зарылась лицом ему в плечо.

Внутри нее поднимались слезы, которые не хотелось сдерживать.

– Идем. Давай-ка вызволим тебя отсюда.

Не оглядываясь, она вложила пальцы ему в ладонь. Тепло разлилось по руке и по всему телу. А потом хлынули слезы. Нечестно чувствовать себя настолько в безопасности, когда тени еще так близко.

Даже Дэниел, казалось, был на взводе. Он тащил ее за собой так быстро, что ей пришлось перейти почти на бег, чтобы не отстать.

Она боялась оглядываться, почувствовав, что тени просачиваются за дверь бара и сгущаются в воздухе. Новсе-таки, в этом не было нужды. Они ровным потоком зависли у нее над головой, поглощая весь свет у них на пути. Будто весь мир разрывало в клочья прямо у нее на глазах. Гнилостная серная вонь забивала ноздри, была отвратительнее всего, что ей доводилось нюхать.

Дэниел тоже поднял глаза и нахмурился, хотя, похоже, просто вспоминал, где припарковался. Но потом произошло нечто непонятное. Тени отпрянули прочь, расплескиваясь кипящими черными брызгами.

Люс недоверчиво прищурилась. Как Дэниелу это удалось? Это ведь сделал он, верно?

– Что? – рассеянно спросил парень.

Он отпер дверцу с пассажирской стороны белого «форда тауруса».

– Что-то не так?

– У нас нет времени на то, чтобы я перечисляла все, что, по моему мнению, не так, – откликнулась она, оседая на сиденье машины. – Посмотри.

И указала на вход в бар. Сетчатая дверь настежь распахнулась перед Кэмом. Судя по всему, он уже разделался с противником и, похоже, был готов прекратить драться, хотя кулаки оставались сжаты.

Дэниел усмехнулся и покачал головой. Люс безуспешно снова и снова тыкала ремнем безопасности в пряжку, пока он не отвел ее ладони. Она затаила дыхание, когда его пальцы скользнули по ее животу.

– Тут есть одна хитрость, – прошептал Дэниел, справляясь с застежкой.

Он завел машину и медленно тронулся в обратном направлении, не торопясь проехать мимо двери бара. Люс никак не могла придумать, что сказать Кэму, но решение Дэниела показалось ей безупречным.

– Добрый вечер, Кэм, – просто сказал он, опустив стекло.

– Люс, – окликнул Кэм, направляясь к машине. – Не делай этого. Не уезжай с ним. Это плохо кончится.

Она не могла смотреть ему в глаза, которые, несомненно, умоляли ее вернуться.

– Прости меня.

Дэниел, не обращая внимания на Кэма, поехал дальше. Болото в сумерках казалось непроглядным, а лес перед ними – еще темнее.

– Ты мне так и не объяснил, как нашел меня здесь, – напомнила Люс. – Или откуда узнал, что я отправилась на встречу с Кэмом. Или где взял эту машину.

– Это «форд» мисс Софии, – пояснил Дэниел, включая фары, поскольку кроны деревьев слились у них над головами, погрузив дорогу в густой полумрак.

– Мисс София позволила тебе взять ее машину?

– После нескольких лет жизни в подворотнях Лос-Анджелеса, – объяснял он, – я, можно сказать, навострился в том, что касается «одалживания» машин.

– Ты угнал машину мисс Софии? – фыркнула Люс, задумываясь над тем, как библиотекарша отразит подобное развитие событий в своих бумагах.

– Мы ее вернем, – пообещал Дэниел. – Кроме того, она изрядно занята сегодняшней постановкой по гражданской войне. Что-то мне подсказывает, что она даже не заметит отсутствия машины.

Только теперь Люс заметила, во что одет Дэниел, и залюбовалась синей солдатской формой союза с нелепым коричневым кожаным ремнем, наискось пересекающим грудь. Ее так напугали тени, Кэм и вся эта жуткая сцена, что она даже не успела как следует его рассмотреть.

– Только не смейся, – попросил Дэниел, сам едва сдерживая хохот. – Сегодня ты избежала, вероятно, худшего общественного мероприятия этого года.

Люс не смогла удержаться, подалась вперед и щелкнула по одной из пуговиц униформы.

– Какая досада, – заметила она, подражая тягучему южному выговору. – А я как раз отгладила мое лучшее бальное платье.

Губы Дэниела расползлись в улыбке, но потом он вздохнул.

– Люс. К вопросу о сегодняшнем. Все могло обернуться по-настоящему скверно. Ты это понимаешь?

Девушка отвернулась к дороге, раздосадованная очередной внезапной сменой настроения. С дерева на нее уставилась сова.

– Я не собиралась приезжать сюда, – объяснила она вполне правдоподобно.

Кэм, можно сказать, одурачил ее.

– Я жалею, что приехала, – тихо добавила она, задумавшись, куда подевалась тень.

Дэниел стукнул кулаком по рулю так, что она вздрогнула. Он скрипнул зубами. Люс страшно расстроилась, что он сердится из-за нее.

– Просто не могу поверить, что ты с ним связалась, – сквозь зубы выговаривал он.

– Но я не связалась, – возразила она. – Просто приехала, чтобы сказать ему…

Бессмысленно. Связалась с Кэмом! Если бы Дэниел только знал, что они с Пенн большую часть своего свободного времени тратят на исследование его семьи. Хотя, как знать, вероятно, он рассердился бы не меньше.

– Тебе не нужно оправдываться. В любом случае это моя вина.

– Твоя вина?

К этому времени Дэниел свернул с шоссе и остановил машину в конце песчаной дорожки. Выключил фары, и их глазам открылся океан. Вечернее небо приняло темно-сливовый оттенок, искрящиеся гребешки волн казались почти серебряными. Прибрежная трава с высоким унылым присвистом колыхалась на ветру. Стая всклокоченных чаек уселась рядком на ограду дорожки почистить перья.

– Мы заблудились? – спросила Люс.

Дэниел не ответил. Он вышел из машины и, захлопнув дверцу, направился к воде. Девушка подождала десяток мучительных секунд, наблюдая, как уменьшается его силуэт, тает в фиолетовых сумерках, прежде чем выскочила наружу и последовала за ним.

Ветер швырнул ей в лицо волосы. Волны накатывали на берег и отступали, утаскивая за собой полосы ракушек и водорослей. Воздух у воды казался холоднее. Все вокруг отчаянно пропахло солью.

– Что происходит, Дэниел? – Люс двинулась вдоль дюны.

Бредя по песку, она сама себе казалась тяжелее, чем была.

– Где мы? И что ты имел в виду, заявив, что это твоя вина?

Сокрушенный, Дэниел повернулся к ней. Маскарадная форма сбилась, серые глаза смотрели в землю. Шелест волн едва не заглушил его голос.

– Мне просто нужно немного времени, чтобы подумать.

У Люс в горле снова образовался комок. Она наконец перестала плакать, хотя Дэниел настолько все усложнял.

– Тогда зачем меня спасать? Зачем тащиться сюда, чтобы забрать меня, наорать на меня, а там и вовсе перестать обращать внимание?

Она утерла глаза подолом черной футболки, их защипало от морской соли, осевшей на пальцах.

– Не то чтобы это слишком отличалось от того, как ты относишься ко мне большую часть времени, но…

Дэниел отвернулся и прижал ладони ко лбу.

– Ты просто не понимаешь, Люс. Он покачал головой.

– В этом-то все и дело. Ты не понимаешь. Никогда.

В его голосе совершенно не слышалось злости, скорее, он был чересчур ласковым. Будто она слишком ограниченная, чтобы ухватить то, что ему казалось столь очевидным. Это до крайности разъярило ее.

– Я не понимаю? Это я-то не понимаю? Позволь тебе кое-что рассказать о том, что я понимаю. Думаешь, ты один такой умный? Я три года получала полную научную стипендию в лучшей подготовительной школе страны. А когда меня вышибли, была вынуждена подать прошение, заметь – прошение, чтобы не дать уничтожить мою академическую справку с отличными оценками по всем предметам.

Дэниел отшатнулся. Люс двинулась за ним, делая шаг вперед, едва он, вытаращив глаза, отступал назад. Вероятно, это его напугает, ну и что? Он напрашивался на эту отповедь всякий раз, когда смотрел на нее со снисхождением.

– Я знаю латынь и французский, а в средней школе три года подряд побеждала на ярмарке научных проектов.

Люс оттеснила его к ограждению дорожки, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не ткнуть пальцем ему в грудь. Она еще не все сказала!

– Еще я решаю воскресные кроссворды, иногда меньше чем за час. Отлично ориентируюсь на местности, хотя и не всегда справляюсь с ситуациями, касающимися парней.

Она сглотнула и мгновение помолчала, переводя дух.

– И когда-нибудь я планирую стать психиатром, который по-настоящему выслушивает пациентов и помогает им. Ясно тебе? Поэтому не стоит разговаривать со мной так, словно я тупая, чего-то не понимаю, только потому, что я не в состоянии расшифровать твое непредсказуемое, дикое, то пылкое, то холодное и, честно говоря, – она прямо взглянула на Дэниела и вздохнула, – по-настоящему обидное поведение.

Люс смахнула слезу со щеки, сердясь на себя за то, что так разволновалась.

– Помолчи, – велел Дэниел, хотя произнес это мягко и нежно. К их общему удивлению, девушка повиновалась.

– Я не считаю тебя глупой. Он зажмурился.

– Думаю, ты самый умный человек, которого я знаю. И самый добрый, – он сглотнул и открыл глаза, посмотрев прямо на нее, – и самый красивый.

– Прошу прощения? Он отвернулся к океану.

– Я просто так устал от этого, – пробормотал он. Его голос действительно звучал измученно.

– От чего?

Дэниел перевел на нее взгляд, крайне печальный, будто потерял нечто бесценное.

Дэниел, которого она знает, хотя не может объяснить, откуда и каким образом.

Дэниел, которого она любит.

– Ты можешь мне хотя бы намекнуть, – прошептала Люс.

Он покачал головой. Его губы по-прежнему были такими близкими, а выражение глаз – таким притягательным. Почти как если бы он сам захотел, чтобы она сделала первый шаг.

Она содрогнулась от волнения, когда привстала на цыпочки и подалась к нему. Накрыла ладонью его щеку. Он моргнул, но не отстранился. Люс двигалась медленно, так медленно, будто опасалась испугать его, с каждой секундой все больше цепенея. А когда они уже были так близко, что ее глаза едва не начали косить, она зажмурилась и прижалась губами к его губам.

Только мягчайшее, легкое, словно перышко, касание связывало их, но пламя, которого она никогда прежде не ощущала, струилось по жилам. Ей хотелось большего, и только Дэниел мог это дать. Было бы чересчур требовать, чтобы он нуждался в ней так же, заключил в объятия, как неоднократно случалось в ее снах, чтобы ответил на ее жаждущий поцелуй еще более пылко.