Текст книги "Падшие"

Но эти двое умолкли. Она представляла, как Дэниел берет Габби за руки. Или приникает к ее губам в долгом, искреннем поцелуе. Когти всепоглощающей зависти сдавили ей грудь.

За углом один из них вздохнул.

– Придется довериться мне, милый, – ворковала Габби слащавым голоском, за который Люс раз и навсегда возненавидела ее. – Никого другого у тебя нет.

Глава 6. Никакого избавления

Ярким ранним утром четверга в коридоре за дверью комнаты Люс с треском ожил репродуктор.

– Внимание, учащиеся «Меча и Креста»!

Люс со стоном перекатилась на другой бок, но, как бы она ни прижимала к ушам подушку, это мало помогало заглушить рявканье Рэнди по системе громкой связи.

– У вас ровно девять минут, чтобы явиться в спортзал для ежегодной проверки физической формы. Как вам известно, мы с неодобрением относимся к опозданиям, поэтому не мешкайте и приготовьтесь к сдаче нормативов.

Проверка физической формы? Сдача нормативов? В полседьмого утра? Люс уже жалела, что так поздно легла прошлой ночью и еще дольше не спала, переживая. А когда представляла, как целуются Дэниел и Габби, ее слегка замутило, впрочем, как всегда, когда она вела себя по-дурацки. Вернуться на вечеринку она не смогла. Только отлепиться от стены, прокрасться в спальню и там обдумать странное чувство, охватывающее ее рядом с Дэниелом, по глупости принятое за некую связь.

Люс проснулась с мерзким послевкусием вечеринки. Меньше всего на свете ей хотелось думать о физкультуре.

Она спустила ноги с кровати на холодный пол. За чисткой зубов попыталась представить, что в «Мече и Кресте» подразумевается под сдачей нормативов. Пугающие образы товарищей по учебе. Молли, с мрачным видом выполняющая множество подтягиваний. Габби, легко взбирающаяся на тридцать футов по канату. Все мелькали перед ее внутренним взором. Единственное, что можно сделать, чтобы снова не выставиться полной дурой, – попробовать выбросить из головы Дэниела и Габби.

Люс пересекла южную часть школьного двора, направляясь к спортзалу, большому готическому строению с аркбутанами и каменными башенками, из-за чего оно больше походило на церковь, чем на место, где можно хорошенько пропотеть.

– Пенн, – окликнула Люс, заметив подругу в спортивном костюме, зашнуровывающую на скамейке кеды.

Она окинула взглядом ее черную одежду и обувь и вдруг испугалась, что прозевала напоминание о форме. Правда, здесь толкутся и другие учащиеся, по виду не слишком-то отличающиеся от нее самой.

Взгляд Пенн был мутным.

– Как я устала, – стонала она. – Слишком увлеклась караоке прошлой ночью. Решила уравновесить, попытавшись хотя бы выглядеть спортивно.

Люс рассмеялась. Ее подруга неуклюже возилась со вторым узелком на шнурках.

– И все же что с тобой стряслось прошлой ночью? – недоумевала Пенн. – Ты ведь так и не вернулась на вечеринку.

– О, – уклончиво отозвалась Люс, – я решила…

– А-а-ах, – Пенн заткнула уши. – Каждый звук отдается у меня в мозгу, словно отбойный молоток. Расскажешь потом?

– Ага. Конечно.

Двойные двери в спортзал распахнулись. Из них вышла Рэнди в тяжелых резиновых сапогах, с вечным планшетом в руках и жестом велела учащимся подтянуться ближе. Один за другим они подходили к ней, чтобы получить назначение на спортивную секцию.

– Тодд Хаммонд, – объявила она, когда тот добрел до нее на подкашивающихся ногах.

Его плечи обвисли вперед, словно круглые скобки. Люс обратила внимание на остатки въевшегося фермерского загара сзади на его шее.

– Гимнастика, – распорядилась Рэнди, подтолкнув его к входу.

– Пенниуэзер ван Сикль-Локвуд, – прогремела она дальше, вынудив Пенн съежиться и вновь заткнуть ладонями уши. – Бассейн, – сообщила Рэнди, пошарив в стоящей за ее спиной картонной коробке и бросив красный слитный купальник спортивного покроя.

– Люсинда Прайс, – продолжила воспитательница, сверившись с бумагами, и, к облегчению Люс, заключила: – Также бассейн.

Девушка протянула руку, ловя купальник в воздухе. Тот оказался растянутым и пергаментно-тонким на ощупь. Но, по крайней мере, судя по запаху, чистым. Вроде как.

– Гэбриэл Гивенс.

Люс резко обернулась, чтобы увидеть, как наименее любимая особа выступает вперед, облаченная в коротенькие черные шортики и тоненькую маечку. Интересно, как ей удалось заполучить Дэниела, проведя в этой школе всего три дня?

– При-ивет, Рэнди, – Габби, по обыкновению, растягивала слова с говорком, от которого Люс захотелось, в подражание Пенн, заткнуть уши.

«Только не бассейн, – взмолилась она. – Что угодно, только не бассейн».

– Бассейн, – сообщила Рэнди.

Шагая рядом с Пенн к женской раздевалке, Люс пыталась не оглядываться на Габби, которая вертела на указательном пальчике с французским маникюром, похоже, единственный во всей коробке стильный купальник. Вместо этого она сосредоточилась на серых каменных стенах и древней религиозной атрибутике на них. Прошла мимо резных деревянных крестов с барельефными картинами страстей Христовых. На уровне глаз висели ряды поблекших триптихов, на которых выделялись лишь круги нимбов.

Люс подалась вперед, чтобы ближе рассмотреть исписанный латынью длинный свиток под стеклом.

– Воодушевляющее убранство, не находишь? – заметила Пенн, кинув в рот пару таблеток аспирина и запив их глотком воды из припрятанной в сумке бутылки.

– Что это все такое?

– Древняя история. Единственный сохранившийся пережиток тех времен, когда здесь еще проходили воскресные мессы. В годы гражданской войны.

– Это объясняет, почему здание так похоже на церковь, – Люс задержалась перед мраморной репродукцией «Оплакивание Христа» Микеланджело.

– Как и со всем остальным в этой адской дыре. Здесь совершенно бестолково подошли к обновлению. Ну кто вообще, скажи на милость, устраивает бассейн посреди старой церкви?

– Ты шутишь.

– Хотелось бы, – Пенн закатила глаза. – Каждое лето директору взбредает в голову поручить мне переоформление этого места. Он не желает признавать, но все эти религиозные штуки его заметно беспокоят. Беда в том, что, даже если бы мне захотелось в это ввязываться, я бы понятия не имела, что со всем этим делать или хотя бы как убрать это отсюда, не оскорбив, так сказать, всех, включая бога.

Люс вспомнила безукоризненно белые стены доверского спортзала, ряды и ряды профессиональных фотографий с межшкольных соревнований, каждая из которых снабжена темно-синей карточкой с подписью и выставлена в золотистой рамочке. Единственный более чтимый коридор в Довере шел от входа, где были вывешены портреты всех выпускников, ставших сенаторами штата или получивших стипендию Гуггенхайма[4]4
  Стипендия фонда Гуггенхайма, цель которого – служить развитию и распространению знания, пониманию окружающего мира и красоты; присуждается профессионалам в различных областях науки и искусства.


[Закрыть], или просто заурядных миллиардеров.

– Ты могла бы повесить тут снимки всех выпускников, сделанные в полицейском участке, – предложила Габби.

Люс рассмеялась забавной и странной шутке, но вдруг вспомнила, как прошлой ночью та заявила Дэниелу, что у него нет никого другого. И поспешно отреклась от малейшего намека на общение с ней.

– Вы отлыниваете! – рявкнула незнакомая тренерша, возникшая словно из ниоткуда.

У нее, во всяком случае, Люс показалось, что это женщина, была копна вьющихся каштановых волос, собранная в хвост, икры, похожие на окорока, и пожелтевшие «невидимые» скобки на верхней челюсти. Она сердито загнала девушек в раздевалку, где выдала каждой висячий замок с ключом и указала на ряд пустых шкафчиков.

– Никто не смеет отлынивать под надзором тренера Дианте.

Люс и Пенн втиснулись в выцветшие мешковатые купальники. Люс содрогнулась при виде собственного отражения в зеркале, закуталась, насколько это удалось, в полотенце.

Выйдя из раздевалки, она внезапно поняла, о чем говорила Пенн. Бассейн оказался гигантским, просто олимпийских размеров, одним из немногих современных сооружений, до сих пор встретившихся ей на территории школы. Правда, Люс, пребывая в благоговейном ужасе, поняла, что примечателен он отнюдь не этим. Его построили прямо посреди того, что некогда было огромной церковью.

Ряд красивых витражных окон, в которых, как оказалось, разбито всего лишь несколько стекол, опоясывал помещение под высоким сводчатым потолком. В каменных стенных нишах горели свечи. Трамплин для прыжков был установлен там, где некогда, вероятно, располагался алтарь. Если бы Люс растили не агностиком, а богобоязненной прихожанкой, как остальных ее друзей из начальной школы, она сочла бы это все кощунством.

Некоторые ребята уже мерили гребками бассейн, хватая ртом воздух. Но ее внимание привлекли те, кто еще и не подходил к воде. Молли, Роланд и Арриана расположились на скамейках, протянувшихся вдоль стен, и над чем-то смеялись до упаду. Роланд от хохота буквально сложился вдвое, Арриана утирала слезы. Им, в отличие от нее, достались куда более симпатичные купальные костюмы, при этом никто из них не горел желанием лезть в бассейн.

Люс затеребила свой мешковатый наряд. Хотелось присоединиться к Арриане. Однако, пока она взвешивала «за» (возможное вхождение в мир элиты) и «против» (ругань тренера Дианте за сознательное уклонение от упражнений), к компании неторопливо присоединилась Габби. Как если бы уже успела накрепко сдружиться со всеми. Уселась рядышком с Аррианой, вторя им, сразу же рассмеялась, будто уловила шутку, в чем бы та ни заключалась.

– У них всегда находятся записки с освобождением, – пояснила Пенн, мрачно глядя на сборище. – И не спрашивай меня, как это сходит им с рук.

Люс мялась и мешкала у края бассейна, не в состоянии вникнуть в распоряжения тренера Дианте. Поглядывая на Габби и компанию, собравшихся на скамейках в стиле крутых ребят, жалела, что с ними нет Кэма, и представляла, как здорово он смотрелся бы в глянцево-черных плавках. С улыбкой пригласил бы ее присоединиться к ним, отчего она сразу почувствовала бы, что ее не против видеть там, а даже рады.

Девушку терзала потребность извиниться за то, что так рано сбежала с его вечеринки. Что весьма удивительно, ведь они не были парой и ничто не обязывало Люс отчитываться перед Кэмом. Но одновременно ей нравилось, когда он уделяет ей внимание. Нравился его запах, какой-то свежий и свободный, будто едешь ночью в машине с открытыми окнами. Нравилось, как он ловит каждое ее слово, замирает неподвижно, словно не видит и не слышит никого, кроме нее. Понравилось даже то, как он обнял ее, приподняв над землей. На глазах у Дэниела. Так не хотелось, чтобы его отношение к ней хоть как-то менялось.

Когда раздался тренерский свисток, ошеломленная Люс замерла, выпрямившись, с сожалением проводила взглядом Пенн и остальных учащихся, попрыгавших в бассейн. И обернулась к преподавателю за подсказкой.

– Должно быть, ты Люсинда Прайс, которая всегда опаздывает и никогда не слушает? – вздохнула тренер. – Я слышала о тебе от Рэнди. Восемь дорожек, выбери свой лучший стиль.

Люс кивнула и встала, цепляясь пальцами ног за край бортика. Ей всегда нравилось плавать. Когда-то папа учил ее в общественном бассейне Тандерболта, и ей даже вручили награду как самому младшему ребенку, отважившемуся добраться до самого дальнего конца без каких-либо плавсредств. Как давно это было. Люс даже не могла вспомнить, когда она находилась в воде последний раз. Подогретый открытый бассейн в Довере всегда искрился, искушая ее, но туда не пускали ребят, не входивших в команду по плаванью.

Тренер Дианте прочистила горло.

– Возможно, ты не уловила, что это состязание, и ты его уже проигрываешь.

Так называемое «состязание» показалось Люс самым жалким и смехотворным. Она в жизни не видела ничего подобного, однако это не помешало проявиться ее соревновательной жилке.

– И да, по-прежнему проигрываешь, – заметила тренер, пожевывая свисток.

– Это ненадолго, – пообещала Люс.

Она глянула, как проходит состязание. Парень слева от нее отплевывался водой, неуклюже барахтаясь по-собачьи. Справа с зажатым носом лениво скользила Пенн, живот которой покоился на розовой пенопластовой доске. На долю секунды Люс покосилась в сторону компании на скамейках. Молли и Роланд наблюдали за пловцами. Арриана и Габби рухнули друг на дружку в раздражающем приступе хихиканья.

Но ее не заботила причина их веселья. Отчасти. Люс взяла старт.

Сложив руки над головой, нырнула, выгнув спину, скользнув в подернутую рябью воду. Однажды в бассейне папа объяснил восьмилетней Люс: «Не каждый способен делать это действительно хорошо. Но стоит тебе отточить технику баттерфляй, как окажется, что быстрее двигаться в воде невозможно».

Позволив раздражению подгонять себя, Люс взметнулась из воды. Движение вернулось обратно, и она взмахнула руками, словно крыльями, поплыла усерднее. Словно что-то доказывая себе, обогнала остальных пловцов один раз, затем другой.

Она уже завершала восьмую дорожку, когда задержала над водой голову. Этого оказалось достаточно, чтобы услышать, как медлительный голосок Габби произносит имя Дэниела.

Движущая сила Люс исчезла, словно свечку задули. Она встала ногами на дно, дожидаясь, не скажет ли та чего-нибудь еще. К сожалению, больше ничего не удалось услышать, кроме шумного плеска и свистка мигом позже.

– И победил в заплыве, – объявила тренер Дианте, – Джоэл Бранд.

Тощий парнишка со скобками, плывший по соседней дорожке, выскочил из бассейна и запрыгал на месте, радуясь победе.

Рядом остановилась Пенн.

– Что стряслось? Ты же легко его размазывала.

Девушка пожала плечами. Стряслась Габби.

Люс глянула на скамейки, но та уже исчезла вместе с Аррианой и Молли. Остался только Роланд, да и тот целиком погрузился в книжку.

Пока плыла, возбуждение нарастало, теперь же Люс оказалась настолько раздавленной, что Пенн пришлось едва ли не силой вытаскивать ее из бассейна.

Роланд поднялся со скамейки.

– А у тебя неплохо получалось, – заметил он, бросив ей полотенце и ключ от шкафчика, которые она совершенно упустила из вида. – Некоторое время.

Люс поймала ключ в воздухе и завернулась в полотенце. Но, прежде чем сумела выговорить что-нибудь вроде «спасибо за полотенце» или «думаю, я просто не в форме», недавно проявившаяся в ней странная опрометчивая натура неожиданно выпалила:

– А что, Дэниел с Габби встречаются или как? Серьезная ошибка. Громадная. По выражению его глаз она могла с уверенностью заявить, что этот ее вопрос уже на пути к Дэниелу.

– О, ясно, – протянул Роланд и рассмеялся. – Ну, я не могу, на самом деле…

И окинул ее взглядом, почесав нос, вроде как сочувственно улыбнулся, кивнул в сторону открытой двери в коридор. Она увидела опрятного светловолосого Дэниела, проскользнувшего мимо них.

– Почему бы тебе самой у него не спросить, а?

* * *

С волос все еще капало, ноги оставались босыми, когда Люс обнаружила, что замешкалась у двери в просторный гимнастический зал. А ведь она-то собиралась в раздевалку, чтобы переодеться и вытереться. Вообще непонятно, почему вся эта история с Габби так ее потрясла. Дэниел может встречаться с кем захочет, верно? Возможно, Габби по вкусу парни, демонстрирующие неприличный жест средним пальцем.

Или, вероятнее, с Габби просто не случается подобных историй.

Тем не менее тело взяло верх над разумом, когда она вновь заметила Дэниела. Он стоял в углу к ней спиной и выбирал из спутанной груды скакалку. Люс наблюдала, как он берет тонкий темно-синий шнур с деревянными ручками, выходит на открытое пространство посреди зала. Его золотистая кожа едва ли не сияла, а каждое движение, поистине достойное резца скульптора, – неважно, потягивался он, выгибал длинную шею или наклонялся почесать колено, – всецело захватывало ее внимание. Люс вжалась в дверной косяк, не замечая, как стучат зубы, а полотенце пропиталось водой.

Когда он приготовился прыгать, Люс ощутила дежавю. Не то чтобы ей показалось, будто она уже видела Дэниела за этим упражнением, скорее, поза, которую он принял, выглядела знакомой. Он встал, слегка расставив ноги и не смыкая колен, расправил плечи, наполняя грудь воздухом. Люс почти могла бы это нарисовать.

Лишь когда Дэниел принялся вращать скакалку, ее выдернуло из оцепенения, при этом оглушив новым. Никогда в жизни она не видела, чтобы кто-нибудь так двигался. Казалось, Дэниел летит. Шнур мелькал вокруг его высокой фигуры и словно таял в воздухе. А ноги… Изящные узкие ступни… Да касались ли они пола вообще? Он прыгал так быстро, что даже сам вряд ли мог бы вести счет.

Люс отвлекли громкий стон и глухой удар с другого конца зала. Это Тодд рухнул вниз с каната. Она на миг пожалела парня, уставившегося на стертые ладони. Но, прежде чем вновь посмотрела на Дэниела, проверяя, заметил ли он произошедшее, нечто холодное и черное коснулось ее кожи, бросив в дрожь. Сначала тень, леденящая, мрачная, с размытыми краями, надвигалась медленно. Но потом, внезапно набрав силу, врезалась в нее с размаху и вынудила попятиться. Дверь в гимнастический зал захлопнулась перед носом, и Люс осталась в коридоре одна.

– Ой! – вскрикнула она, не столько от боли, сколько оттого, что никогда прежде тени не прикасались к ней.

Девушка посмотрела на голые руки, за которые ее как будто кто-то схватил, вышвыривая из зала.

Не может быть. Она просто встала в неудачном месте. Должно быть, ее толкнул порыв сквозняка. Люс встревоженно подобралась к закрытой двери и прижалась лицом к небольшому стеклянному окошку.

Дэниел оглядывался по сторонам, словно что-то услышал. Без сомнения, ее голоса он не узнал, поскольку не хмурился.

Люс обдумала предложение Роланда насчет того, чтобы просто спросить Дэниела, что происходит, но быстро отмела эту идею. Она не смогла бы ничего у него спросить. Не хотелось, чтобы его лицо вновь исказила сердитая гримаса.

Кроме того, любой вопрос не имел бы смысла. Прошлой ночью она уже услышала все, что требовалось услышать. Нужно быть своего рода садистом, чтобы заставлять его признаваться в связи с Габби.

Люс повернулась в сторону раздевалки, но вдруг осознала, что не может уйти.

Ключ.

Должно быть, он выскользнул из рук, когда она пятилась из зала. Девушка привстала на цыпочки, заглядывая вниз сквозь маленькое окошко. А вот и он, маленький кусочек бронзы на мягком синем мате. Как его занесло так далеко вглубь зала, близко к тому месту, где выполнял упражнение Дэниел? Люс вздохнула и толкнула дверь, решив, что, если уж придется зайти, по крайней мере, стоит сделать это быстро.

Потянувшись за ключом, она украдкой бросила на парня последний взгляд. Он прыгал все медленней и медленней, хотя его ноги по-прежнему едва касались земли. Потом, сделав заключительный воздушно-легкий подскок, он остановился и обернулся к ней.

Мгновение ничего не говорил. Она покраснела и искренне пожалела, что ей достался такой ужасный купальник.

– Привет, – нашлась Люс.

– Привет, – ответил он куда более спокойно и, кивнув на ее наряд, добавил: – Ты победила?

Она издала грустный самоуничижительный смешок и покачала головой.

– Вовсе нет.

Дэниел поджал губы.

– Но ты ведь всегда…

– Всегда что?

– Я имел в виду, ты выглядишь хорошей пловчихой. Только и всего.

Она шагнула к нему. Они стояли в футе друг от друга. Капли воды падали с ее волос и, словно дождь, барабанили по гимнастическому мату.

– Ты не это собирался сказать, – не отступала она. – Ты сказал, что я всегда…

Дэниел сворачивал скакалку, укладывая витки себе на запястье.

– Ну, я не имел в виду именно тебя. Я в общем смысле. Здесь принято позволять вам, новичкам, выиграть первое соревнование. Негласный кодекс поведения для нас, старожилов.

– Но Габби тоже не победила, – возразила Люс, – а ведь она новенькая. Она даже в бассейн не полезла.

– Она не совсем новенькая, просто вернулась после некоторого отсутствия.

Дэниел очередной раз пожал плечами, ничем не выдавая своих чувств к Габби. Его явная попытка выглядеть равнодушным заставила Люс ревновать лишь еще сильнее. Она смотрела, как он заканчивает сворачивать скакалку в кольцо. Его руки двигались почти столь же быстро, как прежде ступни. А вот она – неуклюжая и одинокая, замерзшая и всеми покинутая. Ее нижняя губа задрожала.

– Ох, Люсинда, – прошептал Дэниел, тяжело вздохнув.

От этого звука ее тело согрелось. Его голос казался таким родным и знакомым.

Ей захотелось, чтобы он еще раз назвал ее по имени, но он отвернулся повесить скакалку на гвоздь.

– Мне нужно переодеться перед занятиями. Она положила ладонь ему на плечо.

– Погоди.

Он отдернулся, словно от удара током. Люс тоже это ощутила, но такой удар показался ей приятным.

– У тебя никогда не было ощущения…

Она посмотрела ему в глаза. Вблизи стало понятно, насколько они необычны. Издали они казались серыми, а с такого расстояния в них виднелись лиловые крапинки. Она знала кого-то еще с похожими глазами…

– Я могла бы поклясться, что мы встречались прежде. Я сумасшедшая?

– Сумасшедшая? – переспросил он, отмахиваясь от нее. – Разве ты здесь не по этой причине?

– Я серьезно.

– Я тоже.

Лицо Дэниела ничего не выражало.

– И на заметку, – он показал вверх на помигивающее устройство, укрепленное на потолке, – камеры ведут наблюдение и за навязчивыми преследователями.

– Я не преследую тебя.

Она напряглась, отчетливо сознавая разделяющее их расстояние.

– Ты можешь честно сказать, что не представляешь, о чем я говорю?

Дэниел снова пожал плечами.

– Я тебе не верю, – настаивала Люс. – Посмотри мне в глаза и скажи, что я ошибаюсь и никогда в жизни не видела тебя до этой недели.

Ее сердце зачастило, когда он шагнул к ней и положил ладони ей на плечи. Его большие пальцы как влитые легли во впадинки под ключицами, и ей захотелось закрыть глаза в тепле этого прикосновения. Но она не сделала этого. Внимательно смотрела, как он наклоняет голову так, что их носы едва не соприкоснулись. Она лицом ощущала его дыхание. Уловила сладковатый запах кожи.

Он исполнил ее просьбу. Посмотрел в глаза и очень медленно, отчетливо, так, чтобы его слова невозможно было истолковать неправильно, произнес:

– Ты никогда в жизни не видела меня до этой недели.