Текст книги "Энн из Зелёных Крыш"

Энн и Диана обнаружили, что ехать домой так же приятно, как и в город – даже приятнее, ведь так восхитительное сознавать, что в конце пути тебя ждёт родной дом. Уже на закате они проехали Уайт Сэндс и свернули на прибрежную дорогу. За ней уже были видны холмы Эйвонли на фоне неба цвета шафрана. Над морем поднималась луна, заставляя его сверкать и преображаться своим светом. Каждая маленькая бухта вдоль изогнутой дороги была чудесной от танцующей ряби. Волны ударялись с мягким шумом о скалы, и запах моря был отчётливо ощутим в свежем солоноватом воздухе.

– О, как прекрасно жить и возвращаться домой, – вздохнула Энн.

Когда она переходила через бревенчатый мостик над ручьём, свет из кухонного окна Зеленых крыш тепло подмигнул ей, словно приветствуя её, а через открытую дверь виднелся огонь камина, посылая своё теплое красное свечение в холодную осеннюю ночь. Энн радостно побежала по холму и оказалась на кухне, где её ждал горячий ужин на столе.

– Итак, ты вернулась? – сказала Марилла, складывая своё вязание.

– Да, и, ах, так хорошо вернуться домой! – сказала Энн радостно. – Я хотела бы всё расцеловать, даже часы. Марилла, запечённая курица! Неужели вы приготовили её для меня?!

– Да, приготовила, – сказала Марилла. – Я подумала, что ты проголодаешься после поездки и нужно приготовить что-то сытное. Давай раздевайся, и будем ужинать, как только Мэтью придёт. Я рада, что ты вернулась, должна признать. Было страшно одиноко здесь без тебя, и у меня никогда не было таких длинных четырех дней.

После ужина Энн сидела перед камином между Мэтью и Мариллой, и рассказывала им о своей поездке.

– Я хорошо провела время, – закончила она счастливо, – и я чувствую, что это новый этап в моей жизни. Но лучше всего было вернуться домой.

Глава 30. Подготовительный класс

Марилла отложила своё вязание на колени и откинулась на спинку стула. Её глаза устали и она мельком подумала, что нужно поменять очки, когда она снова будет в городе. В последнее время её глаза всё чаще уставали.

Начало темнеть и ноябрьские сумерки окутали Зелёные Крыши. Только свет красного пляшущего пламени из камина проникал на кухню.

Энн сидела по-турецки на коврике, вглядываясь в весёлые отблески огня, где жар солнца от сотни летних дней просачивался через кленовые поленья. Она читала, но её книга соскользнула на пол и сейчас она мечтала с улыбкой на полуоткрытых губах. Её живая фантазия рисовала роскошные замки в Испании, появляющиеся из мглы на фоне радуг; удивительные и захватывающие приключения происходили с ней в стране грёз – приключения, которые всегда заканчивались победой и никогда не вовлекали её в неприятности, происходящие в реальной жизни.

Марилла посмотрела на неё с нежностью, которую нельзя было увидеть при более ярком свете, чем этот мягкий союз пламени и тени. Навыками любви, которые легко выражаются в словах и взглядах, Марилла так и не овладела. Но она научилась любить эту худенькую сероглазую девочку, привязываясь к ней всё сильнее, несмотря на свою сдержанность. Эта любовь заставила её бояться быть чересчур снисходительной. Она волновалась, что это грешно – привязываться к какому-то человеческому существу, как она к Энн и, может, она бессознательно наказывала эту девочку строже и требовательнее, чем, если бы ребёнок был менее дорог ей. Конечно, Энн и не подозревала, как сильно Марилла любит её. Иногда она с тоской думала, что Марилле трудно угодить и ей не хватало сочувствия и понимания. Но она всегда стыдилась этой мысли, помня, чем она обязана Марилле.

– Энн, – сказала Марилла. – Мисс Стейси приходила сюда вечером, когда ты гуляла с Дианой.

Вздохнув, Энн вернулась из страны грёз.

– Она была здесь? Как жаль, что я отсутствовала. Почему Вы меня не позвали, Марилла? Я с Дианой ходила в Лес Привидений. Сейчас в лесу чудесно. Все эти прелестные дикие растения: папоротники, шелковистые листья и кизил уснули, как-будто кто – то укутал их в одеяло из листьев до весны. Возможно, это была маленькая серая фея с радужной накидкой, которая подкралась туда лунной ночью и сделала это. Хотя Диана опасается об этом говорить. Диана никогда не забудет, как мама её ругала за выдуманных привидений в лесу. Это губительно повлияло на её воображение и подавило его. Миссис Линд говорит, что Миртл Белл очень расстроена. Я спросила Руби Гиллис, почему Миртл расстроена. А Руби ответила, что она догадывается – потому что её кавалер бросил её. Руби Гиллис ни о чём больше не думает, кроме как о парнях, и чем она старше, тем хуже. Я ничего против мальчиков не имею, но не нужно их во всё приплетать, правда? Мы с Дианой серьёзно думаем пообещать друг другу никогда не выходить замуж и остаться милыми старыми девами, которые живут вместе. Хотя Диана ещё не решила, потому что она считает замечательной идеей выйти замуж за необузданного лихого хулигана и изменить его. Мы часто обсуждаем серьёзные вопросы. Мы почувствовали, что стали намного старше и нам не пристало говорить на детские темы. Это так важно, Марилла, быть почти четырнадцатилетней. В прошлую среду мисс Стейси привела всех девочек нашего возраста к ручью и говорила с нами об этом. Она сказала, что не стоит недооценивать значения приобретённых привычек и идеалов, которые мы выбрали себе сейчас, потому что к двадцати годам наши характеры сформируются, и фундамент будет заложен на всю будущую жизнь. И ещё она сказала, что если фундамент неустойчив, мы никогда не сможем построить что-то действительно стоящее. По дороге домой мы это обсуждали с Дианой. Мы чувствовали себя очень торжественно, Марилла. И мы решили постараться быть очень осторожными с формированием достойных привычек и учиться как можно усерднее, и быть, насколько это возможно, благоразумными. Тогда, к двадцати годам, наши характеры правильно сформируются. Потрясающе осознавать, что тебе скоро двадцать, Марилла. Это звучит так пугающе по-взрослому. Но почему мисс Стейси приходила сегодня?

– Это именно то, что я хочу тебе сказать, Энн, если ты мне дашь ввернуть словечко. Она говорила о тебе.

– Обо мне? – Энн выглядела слегка растерянной. Затем покрылась краской и воскликнула:

– Ох, я знаю, о чём она говорила. Я хотела рассказать тебе, Марилла, честно, но я забыла. Мисс Стейси поймала меня за чтением «Бена Гура» вчера в школе, в то время как я должна была учить историю Канады. Джейн Эндрюс дала мне эту книжку. Я читала книгу во время обеда и как раз дошла до состязания колесниц, когда начался урок. Мне было ужасно интересно, чем всё закончится. Я догадывалась, что Бен Гур должен победить, ведь так будет справедливо, но, а вдруг нет. Поэтому я положила раскрытый учебник на парту, а «Бена Гура» – себе на колени под столом. Это выглядело так, как будто я учила историю Канады, в то время как наслаждалась «Беном Гуром». Я настолько увлеклась, что не заметила, как мисс Стейси шла по проходу между партами. Затем вдруг подняла глаза и увидела мисс Стейси, укоризненно смотрящую на меня. Не могу Вам передать, как стыдно мне было, особенно когда Джози Пай захихикала. Тогда мисс Стейси забрала «Бена Гура», не сказав ни слова. Она задержала меня на перемене и поговорила со мной. Она сказала, что я поступила очень плохо по двум причинам. Первая, я тратила время, которое посвящалось урокам, и, второе, я обманывала учителя, пытаясь сделать вид, что вместо романа читаю историю. До этого момента, Марилла, я не задумывалась, что это выглядит как обман. Я была потрясена. Я горько заплакала и попросила прощения у мисс Стейси, сказав, что такое никогда больше не повторится. В виде наказания я предложила не читать «Бена Гура» всю неделю и даже не взглянуть чем закончились состязания колесниц. Но мисс Стейси не требовала этого и легко меня простила. И я думаю, с её стороны было не очень любезно прийти к Вам после всего этого.

– Мисс Стейси об этом вообще не упоминала, Энн. Это твоя совесть не даёт тебе покоя. Тебе не зачем носить книги в школу. Ты и так слишком много романов читаешь. Когда я была в твоём возрасте, мне не позволяли даже взглянуть на романы.

– Как Вы можете называть «Бена Гура» романом?! На самом деле это же религиозная книга. – Запротестовала Энн. – Конечно, она немного эмоциональна для воскресного чтения, но я читаю её только по будням. И теперь я вообще не буду читать никаких книг, пока мисс Стейси или миссис Аллан не посчитают это подходящим для девочки тринадцати с половиной лет. Мисс Стейси заставила меня это пообещать. Однажды она застала меня за чтением книги «Страшная тайна зачарованной комнаты», которую мне дала Руби Гиллис. И знаете, Марилла, я была в восторге, у меня кожа покрывалась мурашками. Вся кровь застывала в жилах. Но мисс Стейси сказала, что эта книжка очень глупая и даже вредная, и попросила меня больше никогда не читать подобных книг. Мне было не сложно пообещать это, но как же нестерпимо отдавать книгу, не зная, чем всё закончилось. Но моя любовь к мисс Стейси прошла испытание, и я сдержала слово. Марилла, это просто невероятно, на что ты способен, чтобы угодить понравившемуся человеку.

– Пожалуй, я зажгу лампу и вернусь к работе, – сказала Марилла. – Я ясно вижу, что тебе не хочется знать, что сказала мисс Стейси. Тебе намного интереснее слушать собственные рассказы.

– Ах, что Вы, Марилла, мне очень хочется послушать, – воскликнула Энн. – Я больше ни слова не скажу… ни словечка. Знаю, что говорю слишком много и я борюсь с этим. Несмотря на то, что я очень много разговариваю, Вы бы пожалели меня, если бы знали, как много ещё остаётся невысказанным. Пожалуйста, Марилла, расскажите мне.

– Что ж, мисс Стейси сказала, что хочет создать класс из лучших учеников, которые собираются поступать в Королевскую академию. Она планирует давать дополнительные уроки после занятий. Она пришла спросить нас с Метью, разрешим ли мы тебе присоединиться к этому классу. Что ты сама думаешь, Энн? Ты хотела бы поступить в Королевский университет и стать учителем?»

– О, Марилла! – Энн выпрямилась и всплеснула руками. – Это мечта всей моей жизни. По крайней мере, последних шести месяцев. С тех пор, как Руби и Джейн начали обсуждать подготовку к вступительным экзаменам. Но я никогда об этом не упоминала, так как думала что всё бесполезно. Я бы хотела стать учителем. Но ведь это невероятно дорого? Мистер Эндрюс говорил, что подготовка Присси ему обошлась в сто пятьдесят долларов, хотя Присси не глупа в геометрии.

– Думаю, тебе не стоит об этом беспокоиться. Когда мы с Метью взяли тебя на воспитание, то решили сделать всё возможное, чтобы дать тебе хорошее образование. Я считаю, что девушка должна уметь зарабатывать себе на жизнь, независимо от того пригодится ей это или нет. Наша ферма всегда будет твоим домом, пока здесь Метью и я, но никто не знает, что может произойти в этом изменчивом мире завтра. Хорошо быть ко всему готовой. Поэтому ты можешь ходить на дополнительные занятия, если желаешь.

– Марилла, спасибо Вам! – Энн обвила руками талию Мариллы и с признательностью заглянула ей в лицо. – Я невероятно благодарна вам с Метью. Я буду усердно учиться, чтобы оправдать ваше доверие. Я предупреждаю вас, чтобы вы не ждали от меня многого по геометрии, но по другим предметам я добьюсь успеха, если прилежно буду учиться.

– Замечу, что ты и так со всем неплохо справляешься. Мисс Стейси говорит, что ты смышлёная и старательная. – Ни за что на свете Марилла не призналась бы Энн, как мисс Стейси хвалила её, ведь это могло вызвать в девочке тщеславие. – Тебе нет нужды бросаться в крайности и корпеть над учебниками. Не нужно спешить. Ты будешь готова поступать в университет через полтора года. Но мисс Стейси говорит, хорошо бы начать заранее и тщательно подготовиться.

– Теперь я буду стараться, как никогда – сказала восторженно Энн, – потому что у меня есть цель в жизни. Мистер Аллан говорит, что у каждого должна быть цель в жизни и надо настойчиво её добиваться. Только сначала надо убедиться в том, что это достойная цель. Я бы сказала, что это очень достойная цель – стать учительницей, как мисс Стейси, не так ли, Марилла? Я считаю, что это очень благородная профессия.

Подготовительный класс был организован в надлежащее время. Гилберт Блайт, Энн Ширли, Руби Гиллис, Джейн Эндрюс, Джози Пай, Чарли Слоан и Муди Сперджен Макферсон присоединились к классу, а Диана Барри – нет, потому что родители не планировали посылать её в Королевскую академию. Для Энн это казалось катастрофой. Ещё никогда, с того вечера как малышка Мей заболела крупом, они с Дианой не разлучались. В тот день, когда подготовительный класс остался после уроков в школе, и Энн увидела, как Диана медленно выходит вместе с остальными учениками, чтобы одиноко пойти по Берёзовому пути и Долине фиалок, Энн еле усидела на месте, едва удержавшись, чтобы не побежать вслед за подругой. К её горлу подкатил комок, и она торопливо начала листать учебник по латинской грамматике, чтобы спрятать слёзы. Ни за что на свете она не позволила бы Гилберту Блайту или Джози Пай увидеть свои слёзы.

– Но, Марилла, я действительно почувствовала всю горечь смерти, как мистер Аллан сказал в своей проповеди в прошлое воскресенье, когда Диана выходила одна, – печальным тоном сказала Энн тем вечером. – Я подумала, как замечательно было бы, если бы Диана тоже посещала подготовительные курсы. Но всё не может быть идеально в этом неидеальном мире, как говорит миссис Линд. Конечно, миссис Линд не всегда ободряет нас, но она, без сомнения, говорит много верных вещей. Думаю, что подготовительный класс будет невероятно интересным. Джейн и Руби собираются учиться только для того, чтобы стать учителями. Это предел их стремлений. Руби говорит, что будет преподавать только два года после выпуска, а потом выйдет замуж. А Джейн сказала, что всю свою жизнь посвятит преподаванию и никогда ни за что не выйдет замуж, потому что за это получают зарплату, а муж ничего не платит и ворчит, если попросишь денег на масло и яйца. Это, вероятно, потому, что у Джейн есть печальный опыт. Миссис Линд говорит, что её отец старый скупердяй, у которого и снега зимой не выпросишь. Джози Пай призналась, что собирается в колледж только ради образования, потому что ей не надо будет зарабатывать на жизнь. Она говорит, что совсем другое дело – сироты, которые живут из милости у кого-то и они вынуждены добиваться всего сами. Муди Сперджен собирается стать священником. Миссис Линд говорит, что с таким именем он не мог бы стать кем-то другим. Не хочу показаться злой, но при мысли что Муди Сперджен может стать священником, меня разбирает смех. Он такой смешной: с большим толстым лицом, маленькими голубыми глазками и с торчащими ушами как мухобойки. Вероятно, он будет выглядеть умнее, когда вырастет. Чарли Слоан говорит, что собирается в политику и хочет стать членом парламента. Но миссис Линд считает, что он никогда этого не достигнет, потому что все Слоаны честные люди, а в наше время только мошенники идут в политику.

– Кем хочет стать Гилберт Блайт? – поинтересовалась Марилла, заметив, что Энн открыла «Цезаря».

– Меня не интересует, какие стремления в жизни у Гилберта Блайта… если он их вообще имеет. – Ответила Энн презрительно.

Теперь между Энн и Гилбертом установилось открытое соперничество. Изначально оно было односторонним, но теперь без сомнения Гилберт решил стать первым в классе, как и Энн. Он стал достойным противником. Остальные одноклассники молча признали их превосходство и даже не мечтали о соперничестве с ними.

С того дня, у пруда, когда Энн слушала его просьбу простить его, кроме вышеупомянутого соперничества, он ничем не выдавал того, что вообще замечает существование Энн Ширли. Он разговаривал и шутил с другими девочками, обменивался книгами и головоломками с ними, обсуждал уроки и планы, иногда провожал домой одну или другую от молитвенного дома до Дискуссионного клуба. Но Энн Ширли он просто игнорировал, и тогда она поняла, что не очень-то приятно, когда тебя не замечают. Она напрасно убеждала себя, гордо встряхивая головой, что ей всё равно. В глубине маленького гордого девичьего сердца она признавалась, что ей не всё равно. Если бы у неё был шанс вновь оказаться у Озера Мерцающих Вод, она бы ответила совсем иначе. Внезапно, с тайным испугом, она обнаружила, что старая обида, которую она питала к нему – исчезла. Исчезла тогда, когда она ей требовалась больше всего для придания сил. Напрасно она старалась припомнить все ощущения того памятного происшествия, пытаясь почувствовать прежний удовлетворяющий гнев. Тот день у пруда стал свидетелем его последней судорожной вспышки. Энн бессознательно поняла, что уже простила ему и даже забыла. Но было слишком поздно.

Так или иначе, никто, ни Гилберт, ни даже Диана, не должны были заподозрить, как ей было жаль, что она так гордо и надменно вела себя тогда. Она решила «предать свои чувства глубочайшему забвению» и сделала это так искусно, что Гилберт, который, возможно, и был неравнодушен к ней, каким казался, не мог успокоить себя мыслью, что Энн чувствует глубокое презрение к нему. Единственным утешением ему служила мысль, что Энн также пренебрегала Чарли Слоаном – немилосердно, постоянно и незаслуженно.

В остальном зима прошла в водовороте приятных обязанностей и учёбы. Для Энн дни пробегали как золотые бусины из ожерелья года. Она была счастлива, энергична и заинтересована во всём: в уроках, которые надо учить; наградах, которых надо добиваться; замечательные книгах, которые надо прочитать; новых песнях, которые надо учить для воскресного хора; чудесных субботних вечерах в доме пастора и миссис Алан. Едва Энн успела это осознать, как весна вернулась в Зелёные крыши.

Тогда желание учиться немного остыло. В то время как другие разбредались по зелёным тропинкам в густых лесах и по лугам, подготовительный класс оставался в школе, с тоской смотря в окно и обнаружив, что латинские слова и французские упражнения каким-то образом потеряли свою прелесть и особый вкус, который овладел ними в морозную зиму. Даже Энн и Гилберт относились к своим успехам равнодушно. Обе стороны, как учительница, так и учащиеся, были рады окончанию учебного года, и длинная череда летних дней в виде каникул открылась перед ними.

– Вы прекрасно поработали на протяжении года. – Сказала в последний вечер занятий мисс Стейси. – И вы заслужили хороших и весёлых каникул. Желаю вам замечательно провести время на природе, оздоровиться и подумать о своих желаниях. В следующем году вам надо приложить максимум усилий для поступления в университет.

– Вы вернётесь к нам в следующем году, мисс Стейси? – спросила Джози Пай.

Джози Пай никогда не стеснялась задавать вопросы. Но в этом случае весь класс был благодарен ей, поскольку никто из них не посмел бы спросить об этом мисс Стейси. Но все явно хотели. По школе недавно прошёл тревожный слух, что мисс Стейси не вернётся в следующем году потому, что получила предложение от начальной школы в своём районе и думает его принять. Весь подготовительный класс слушал ответ, затаив дыхание.

– Да, я полагаю, что останусь. – Ответила мисс Стейси. – Я хотела работать в другой школе, но решила вернуться в Эйвонли. Если честно, я настолько привязалась к своим ученикам, что уже не могу покинуть их. Поэтому я останусь и буду с вами до конца.

– Ура! – воскликнул Муди Сперджен. До этого Муди Сперджен никогда не задумывался о своих чувствах и целую неделю после этого он краснел при одном воспоминании.

– Ах, я так рада. – Глаза Энн сияли. – Дорогая мисс Стейси, было бы невыносимо ужасно, если бы Вы не вернулись. Я не думаю, что смогла бы учиться с таким восторгом, если бы к нам пришёл другой учитель.

Вечером, когда Энн вернулась домой, она сложила все свои учебники в старый сундук на чердаке и закрыла его на ключ, который бросила в коробку с разной мелочью.

– Я не собираюсь даже заглядывать в учебник на каникулах – поделилась она с Мариллой. – Всё это время я училась так усердно, как только могла, и я зубрила эту геометрию, пока не выучила все теоремы из первого учебника, даже если буквы поменять – я всё помню. Я устала от всего логического и летом дам своему воображению волю. Только Вы не волнуйтесь, Марилла. Я дам ему волю в разумных пределах. Но этим летом я хочу по-настоящему повеселиться. Ведь это может стать последним летом маленькой девочки. Миссис Линд говорит, что если я продолжу расти в следующем году так же как в этом, то мне следует носить юбки длиннее. Она говорит, у меня всё уходит в ноги и глаза. А когда я буду носить юбки длиннее, то должна буду вести себя соответственно и достойно. Боюсь, что тогда мне уже нельзя будет верить в фей. Поэтому этим летом я верю в них всем сердцем. Думаю, эти летние каникулы будут очень яркими. У Руби Гиллис скоро день рождения, потом пикник в воскресной школе и благотворительный концерт в следующем месяце. А ещё миссис Барри говорит, что возьмёт как-то вечером нас с Дианой в отель Уайт Сэндс, и мы там поужинаем. Они часто там ужинают. Джейн Эндрюс была там прошлым летом и говорит, что это восхитительное зрелище: с электрическими лампочками и цветами, и все леди там одеты в красивые платья. Джейн говорит, что впервые тогда увидела, как живёт высшее общество, и она не забудет это до конца своих дней.

На следующий день после обеда пришла миссис Линд и спросила Мариллу, почему та не была в четверг на благотворительном собрании. Люди знали, если Марилла не пришла на благотворительное собрание, значит что-то не в порядке в Зелёных Крышах.

– У Метью был сердечный приступ в четверг – ответила Марилла. – И я не хотела оставлять его одного. Сейчас с ним всё в порядке, но эти приступы повторяются всё чаще, и я волнуюсь за него. Доктор говорит, что ему надо избегать волнений, но Метью и так старается не волноваться, также ему надо отказаться от тяжёлой работы. Вы должны поговорить с Метью, он без работы дышать не может. Рейчел, проходите и оставьте здесь свои вещи. Останетесь на чай?

– Ну, если вы настаиваете, я, пожалуй, останусь. – Сказала миссис Рейчел, у которой не было ни малейшего желания поступить иначе.

Миссис Рейчел и Марилла удобно расположились в гостиной, пока Энн готовила чай и горячие бисквиты, которые были настолько лёгкими и белыми, что могли выдержать критику даже миссис Рейчел.

– Нужно признать, что Энн превратилась в очень умную девочку – заметила миссис Рейчел, когда Марилла провожала её по тропинке. – Должно быть, она стала хорошей помощницей.

– Так и есть, – ответила Марилла. – Она стала серьёзней и ответственней сейчас. Я боялась, что она никогда не выбросит из головы свои глупости. Но она это сделала и теперь я не боюсь ей доверять.

– Увидев её впервые три года назад, я бы никогда не подумала, что всё обернётся так хорошо – сказала миссис Рейчел. – Забуду ли я когда-нибудь тот приступ гнева у неё? Когда я вернулась домой, я сказала Томасу: «Помяни мои слова, Томас, Марилла Касберт сделала большую ошибку». Но ошиблась я, чему очень рада, Марилла. Я не из тех людей, которые никогда не признают своих ошибок. Слава Господу, я никогда такой не была. Я ошибалась, осуждая Энн, но это и не удивительно, более странной и необычной девочки, я ещё не видела на свете. К ней нельзя применять такие методы воспитания как к другим детям. Удивительно, как она изменилась за эти три года, особенно внешне. Она станет настоящей красавицей, хотя я и не сторонник такой бледности и огромных глаз. Мне по душе румяные и пухлые щёчки, как у Дианы Барри или Руби Гиллис. Последняя, кстати, выглядит эффектно. Хотя я и не знаю почему, но когда девочки собираются вместе, они выглядят посредственно и банально на фоне Энн. Хотя она и наполовину не так красива, как они. Мне кажется, она как белая июньская лилия, которую она называет нарциссом, рядом с большими красными пионами.