Текст книги "Света белого не видно"

Марина Иванова
СВЕТА БЕЛОГО НЕ ВИДНО

ПОСВЯЩАЮ МОЕМУ СЫНУ ИВАНОВУ ПАВЛУ

Глава 1

– Быстро детей собирай! Опять начинает трясти, – кричала Катя, молодая красивая шатенка с изумрудными глазами, которые от страха стали еще зеленее и больше. Она собирала наспех документы и высыпала из шкатулки золотые украшения. Молодая женщина, на вид которой было лет двадцать пять, быстро затянула шнурок на красном бархатном мешочке и дрожащей рукой сунула его в карман.

Дом снова тряхнуло. Катя немного поддалась вперед, уцепившись за спинку дивана. Подбежала к пьяному мужу, выхватила из рук маленькую курточку годовалого ребёнка. Полина лежала в кровати и плакала. Катя одной рукой подняла ее, второй схватила трехлетнюю Дашу и, прикрикнув на пятилетнюю Настю, сунула пакет с вещами ей в руки и торопливо подтолкнула к двери. На ходу подстегнула мужа, чтобы выбегал и спасался.

На улице стояло множество людей, у всех были встревоженные лица. Ужас на лицах пожилых людей видавших ни одно землетрясение пугал еще больше. Город Ленинакан был весь в огне и в дыму.

На глазах крыша дома судорожно дернулась и стала мягко оседать вместе с левой стеной вниз, оставляя после себя облако пыли. Балконы один за другим с грохотом догоняли друг друга и всеобщий вой заглушал звуки разрушающегося дома.

– Настя, куда бежишь? – кричала Катя, догоняя дочь.

– Там папа! – жалобно запричитала Настя, размазывая пыль по лицу. – Стой! Он успел выйти. Смотри, возле ларька пивного стоит.

Пьяный муж вообще не понимал, что происходит, потому что взгляд его был затуманен и он странным образом улыбался. Видно было, что он видит совершенно другую картинку. Казалось, он даже не слышит эти душераздирающие крики несчастных родственников, которые плакали навзрыд и причитали в голос на массовых захоронениях.

В доме напротив, на балкон выбежала беременная сестра Кати, она крикнула ей, чтобы та ловила большой узел с зимними вещами – шубами, шапками.

– Катя, что нужно еще забрать? – спрашивала младшая сестра.

– Собери все документы, только быстрее – крикнула Катя.

Люди бегали с узлами взад и вперед собирали выброшенные вещи, бумага летала по улице белыми листьями, плавно лавируя между домами зияющими дырами. Полуразрушенные дома были похожи на смерть, с выбитыми глазницами окон.

Гул, рёв, грохот со свистом врезались в каждую клетку тела. И дрожь, не прекращающаяся дрожь страха, выбивала из тебя душу. Дети плакали навзрыд. Мамочки прижимали их к себе, незаметно вытирая слёзы от безысходности.

Ты и стихия лицом к лицу. И все для тебя в этот момент не имеет значения. Ты понимаешь, что ты – никто, букашка, которая чем-то разозлила природу, которая тебе решила отомстить. Во время землетрясения в зоне разрыва земной коры была высвобождена энергия, эквивалентная взрыву десяти атомных бомб. Волна, вызванная землетрясением, обошла Землю и была зарегистрирована научными лабораториями в Европе, Азии, Америке и Австралии.

Младшая сестра Кати выскочила на улицу, придерживая живот. Она была уже на последнем месяце беременности. Это был ее первенец. Катя с облегчением вздохнула. Вся семья с нетерпением ждала появления нового члена семьи. Но несчастье пришло внезапно, никого не предупреждая.

Бледная, как полотно она едва успела выскочить из подъезда, как послышался ещё один толчок, и на ее голову с грохотом полетела огромная железная балка, оторвавшаяся от балкона. Дом пошатнулся, но остался стоять на месте. Он был построен позже и соответствовал всем сейсмическим нормам.

Но судьба распорядилась по – своему. Сестра Кати лежала с размозженной головой в луже крови, сердце еще работало. Но ее уже с ними не было. Душа стояла рядом и наблюдала за всем происходящим со стороны. В такой суматохе никто не обращал на сестру Кати внимания, все были заняты своим собственным спасением. О докторах, конечно, не могло быть и речи. Все убегали от разрушений. Катя подбежала к сестре, схватила ее, прижала к себе и зарыдала:

– Только не уходи, слышишь, не уходи!

Она увидела, что ребенок еще жив. Живот то поднимался, то опускался. Катя вскочила, схватила Полину на руки, крикнула Насте, чтоб увела Дашу к отцу и побежала искать врача.

«Сделать хотя бы кесарево сечение и спасти ребёнка», – думала Катя. Но врача найти не удалось, люди бежали в аэропорт. Там, где когда – то находилась больница, лежали руины. Всё было разрушено. Конец света, напоминал город, вернее всё, что от него осталось.

Над младшей сестрой рыдал ее муж, он обнимал мертвую жену и поднимал глаза к небу, в надежде на чудо. Живот все еще поднимался вверх вниз, – это бился ребенок, его можно было спасти, жизнь была рассчитана на секунды.

– Врача! Найдите врача, – кричала Катя. – Кто видел врача? Где можно найти врача?

– Машины «Скорой помощи» завалило. Они под руинами, – сказал, подошедший Катин муж. – Уже ничего нельзя сделать. Она и ребенок умерли.

На улице стоял жуткий вопль. Рыдали громче всех мужчины, которые потеряли жен и детей в разрушенных домах. Они в эту минуту думали, что умерли вместе с ними.

Темным-темно было от пыли, солнца не видно из-за летающего пепла. Дома были в огне. Грохот, скрежет железа, вой, запах газа и крови, все перемешалось вокруг. Снующие люди кричали, плакали, торопили друг друга.

– Катя, быстрее хватай детей и беги к машине, – кричал муж. – Я договорился, самолёт вылетает в Ставрополь через час. Поторопись, сестре и ребенку уже не поможешь. Спасай наших детей.

Катя схватила детей и побежала к машине. Люди потеснились, посадили Дашу на колени, Полину Катя держала на руках, Настя протиснулась в машину и бочком прижалась к маме.

Дети держались очень стойко, единственно, – Полина показала на босую ножку, она потеряла где-то свой сапожок и переживала именно по этому поводу. Ей еще было непонятно, что происходит вокруг. Почему все плачут и откуда столько пыли? Но Даша с Настей вмиг стали взрослыми. Они молчали, не задавали лишних вопросов, потому что понимали, что произошло что-то ужасное.

«В результате землетрясения по официальным данным, погибли 25 тысяч человек, 140 тысяч стали инвалидами, а 514 тысяч человек лишились крова. Землетрясение вывело из строя около 40 % промышленного потенциала. Были разрушены или пришли в аварийное состояние общеобразовательные школы, детские сады. Из строя вышло 600 километров автодорог, 10 километров железнодорожных путей, 230 предприятий», – сообщали все средства массовой информации про землетрясение, которое произошло седьмого декабря тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года.

– Мест нет, мы не можем посадить вас в самолёт, – сухо произнес летчик. – Я ничего не могу для вас сделать.

– Пожалуйста, возьмите золото, – хватаясь за руки, умоляюще произнесла Катя, протягивая бархатный мешочек. – Спасите моих детишек, не оставляйте нас здесь, мы весим очень мало. Они еще совсем маленькие.

Летчик задумался, грустно оглядел Катю и детей, сунул золото в карман, быстро подтолкнул ее к трапу самолета и громко произнес для всех оставшихся:

– Следующий рейс будет через три часа. Крепитесь!

Глава 2

– Покупайте помидоры по хорошей цене! Подходите, покупайте, дешево! – кричали на рынке продавцы.

Катя шла между рядов и переживала о том, что у нее нет ни копейки. Дети просили есть. Катя пообещала купить им по пирожку.

«Хорошо, хоть знакомые на время приютили. Теперь нужно найти работу и снять квартиру», – думала Катя.

Она несла на руках Полину, за подол ее платья цеплялась маленькая ручка Даши. Настя шла впереди, постоянно оглядываясь, чтобы не потерять маму.

На улице срывался южный снег, под ногами хлюпала мокрая грязь, перемешиваясь с листьями и мусором. Катя искала себе работу продавца. Но хозяева, видя маленьких детей, сразу ей отказывали. Им не нужны были проблемные работники. А дети это всегда болезни, недосыпы по ночам и непредсказуемый рабочий день.

– Катюша, ты не найдешь работу с детьми, – вздохнув, произнесла бывшая однокурсница и лучшая подруга Лера. – Тебя никто не возьмет. Я тебе советую начать торговать на себя. Пойди, купи небольшую партию товара, сделай на него наценку и продавай. Зачем тебе устраиваться работать на кого– то? Начинай свое дело, а там втянешься.

– Я не думаю, что у меня получится. Я очень боюсь, я даже не знаю с чего начать.

– Не переживай, я тебя отвезу на оптовый рынок, ты посмотришь, что продается, возьмешь немного товара и у тебя все получится.

На следующий день Катя вместе с подругой и детьми поехала на оптовый рынок. Она выручила небольшую сумма, – сняв с себя последнее золото и продав цепочку, серьги и два колечка. Конечно, этих денег было очень мало. Но у Кати не было другого выхода. Она пошла на этот шаг ради детей.

«Мне нужно их прокормить любым способом», – думала Катя. – Я не хуже и не лучше тех людей, которые стоят за прилавком. Я научусь торговать. Ведь у других получается, значит получится и у меня.».

Она прошла в подвальное помещение, отдающее сыростью и плесенью. Посмотрела по сторонам и ужаснулась от того, что по складу бегали огромные крысы. Катя зажмурила глаза от страха. Она с детства боялась мышей. И ей даже стало немного дурно от того, что она видит. Но закричать она не могла себе позволить, ведь девочки могут испугаться. А им и так досталось за последнее время. Даже не знаю, как мы все это пережили. Мне нужно поддерживать их и не бросаться в панику, легче всего засунуть голову, как страус в песок. Да и еще эти противные пауки. Вон их сколько по стенам лазит. Я думала, что уже все мои страхи позади, что я так напугана горем от потерь, что меня уже ничего не выведет из равновесия. Но почему-то эти детские страхи так глубоко сидят, что взрослые страхи не могут их оттуда выдворить. Девочки смеялись, над тем как Полина от них пряталась, а Настя как взрослая, отвлекала ее этим нелепым – ку-ку. Катя улыбнулась, посмотрела на девочек и обрадовалась тому, что они не увидели эту крысу, хозяйку помещения. Хотя она и не торопилась убегать. Она посмотрела на Катю даже с вызовом, немного высокомерно и виляя толстым задом потянула свой длинный хвост. «Интересно от чего здесь такие жирные крысы? – подумала Катя. – Наверное, где-то рядом находится склад с зерном. И отчего я такая неженка вдруг оказалась, что крысу испугалась. Вон женщины работают здесь целый день и ничего. А я приехала, взяла товар и уехала», – успокаивала себя Катя.

– Скажите, пожалуйста, что в основном берут оптовики? – спросила Катя у поставщицы. – Дело в том, что я пока новичок.

– Да вижу, что пришла к шапочному разбору, – засмеялась высокая женщина с грубым голосом. – В три часа ночи нужно приезжать, если хочешь, что получше взять.

Она посмотрела на Катиных детей, на Леру и недовольно добавила: «И не нужно сюда всем табором приезжать. Могли бы вот эту кралю дома с детьми оставить».

– А что сразу краля, – завозмущалась Лера. – Что хорошим манерам не обучены? Вот, правда, чем человек ниже, тем выше себя ставит.

– А кто это ниже? – загрохотала раскатистым смехом женщина. – Лучший комплимент года. У меня рост два метра. А она мне ниже!

– Кошмар! Мозгов, как у…, – не успела произнести Лера, как поставщица грубо ее перебила.

– Как у кого? Кто бы говорил, курица…

– Девочки, давайте мне поможем. Ведь я первый раз за товаром приехала, – решила прекратить этот никчемный разговор Катя. – Ну, пожалуйста.

– Ладно, возьми на первый раз упаковку носочков, маечек, детских трусиков, тоже по упаковке. Вот эти недорогие и хлопчатобумажные. Люди на себя жалеют деньги тратить, а на детей – никогда. Хотя, ваша краля с маникюром, та нивжись детям ничего не возьмет. Ну а если не продадите, то у вас есть, кому носить, – подсказала ей громогласная женщина.

Лера высокомерно посмотрела на эту громилу с накаченными руками от тяжелых баулов и решила больше ее не затрагивать, а то ведь можно и нарваться на неприятности. Да и опускаться до уровня торгашей она не собиралась. Ведь не для того она училась в институте, чтобы по этим подвалам лазить. Это ж из-за Катьки она здесь оказалась. Хотя Катька лучше же училась в этом же институте. Ну судьба ее развернула в другую сторону. Вон как у нее получилось с этим землетрясением. Никто ж в этом не виноват. Оно могло где угодно произойти. Вон в Михайловске тоже один раз так тряхнуло, что лампочка даже на потолке закачалась. Тогда Лера не на шутку испугалась. Так что подруге нужно помочь.

Катя набрала несколько упаковок трусиков, маечек, носочков, уложила в коробку, перевязала бечевкой и потянула все это домой. «Как хорошо, что Лера у меня есть. Хоть детей на себя взяла. Полину на руках несет. Настя за руку Дашу держит, ничего справимся», – подумала Катя и улыбнулась.

Следующий день она простояла на рынке, опустив глаза. Она боялась даже смотреть на покупателей, ни то, чтобы заговорить с ними. Катя, учительница английского языка, не представляла даже, как она будет продавать вещи. Но работы в городе не было. Очень много беженцев заполонили собой пространство маленького провинциального городка Михайловск. Местные жители со своим гонором отпугивали приезжих и удивляли тем, что закрывали двери на засов, не пуская к себе соседей. Гостеприимством они точно не отличались. Скорее всего, пребывали в шоке от такого количества беженцев, пострадавших от войны и стихийных бедствий. Местные торгаши молча косились на Катю и ехидно улыбались.

Она, глядя на них, краснела, стеснялась, исподлобья косилась на покупателей, которые подходили к товару. В ней бушевали противоречивые чувства. «Я не справлюсь! Детей кормить нужно! А здесь живые деньги каждый день. Я не смогу. Что нужно делать? Смотри, как другие бойко торговлю ведут. Учись у них! – проносилось у нее в голове, – работать не стыдно, стыдно у знакомых на шее сидеть и воровать стыдно, а работать – нет.»

Но мысли мыслями, а дело делом. Как перебороть этот стыд, что ты – спекулянт. Слово-то какое противное – «Спекулянт». Звучит почти как «Тунеядец».

Краснее и пряча глаза от этих мыслей, Катя все время поправляла на раскладушке выложенные в ряд маечки, трусики, носочки. Как будто была недовольна тем, как они у нее расположены. Рядом с нею стояли кричащие продавцы, у них бойко шла торговля. Они посмеиваясь смотрели на Катю и не понимали, почему она ничего не продает. Катя виновато улыбалась им и разводила руками, показывая, что у нее ничего не получается.

Маленькие дети, закутанные в дубленки не с их плеча и подвязанные белыми пушистыми шалями, были похожи на рыночных старушек. Они бегали тут же рядом, падали в сугробы, смеялись и кувыркались в снегу.

В этот год выпало очень много снега. Для этих мест не совсем были привычны снегопады. Люди не успевали отбрасывать снег от своих магазинов и огромные снежные горы лежали на обочинах. Детям было радостно скатываться с этих залежей детского веселья. Они раскрасневшиеся и счастливые перекатывались то с одной горы снега, то с другой.

Катя успевала на них прикрикнуть, затем поворачивалась к покупателям, которые копошились в ее новом товаре, и опять начинала его укладывать. Не забывая счищать снег.

Конечно, перебороть свой стыд нужно было. Но откуда взять силы, когда привычный уклад жизни вдруг резко меняется. И ты уже не понимаешь, что происходит с тобой. Ты тоже себя не узнаешь. Как в одночасье поменял профессию и занимаешься тем, чем никогда раньше не занимался. И понимаешь, что самые счастливые годы были – это годы учебы. Тебя готовили к будущей профессии. И ты дипломированный специалист идешь в школу, тебя пять лет готовили стать хорошим педагогом. И все разжевывали. И предоставляли тебе лингвистические кабинеты и ты зубрил английские идиомы и понимал, что английский язык учится не головой, а другим местом, которое нужно было прижать к стулу. Много нужно было знать наизусть, и Катя добросовестно грызла этот гранит науки. Все время, сколько себя помнила, она работала. Катя ведь почти не сидела в декретном отпуске. Она была востребованным специалистом. Ее уважали дети и родители. А с Полиной сидел ее муж. Ему нравилось быть дома. Он искал работу своей мечты. Это когда ничего не нужно делать, а за это получать большие деньги. Вот и теперь он остался в Ленинакане после землетрясения и не очень торопился воссоединиться с семьей. Да и никаких вестей от него не было. Катя очень боялась, что он погиб в том страшном землетрясении. Он же такой отважный. Он мог броситься кого-нибудь спасать из знакомых и может уже лежит где – нибудь погребенный заживо. Катя рисовала картинки одну страшнее другой. За этими сумбурными мыслями пролетело время.

В этот день Катя ничего не продала. Она в отчаянии упала на кровать и зарыдала. Она ругала себя, что такая оказалась трусиха. Троих детей не побоялась рожать, а стоять за прилавком страшно ей стало. Что она за человек! А ведь никогда не была трусихой. Везде в передовиках! Кому помочь неслась первая. Если драка, то никогда не пройдет мимо, остановится, полезет в самую гущу разнимать. Получит под глаз, но зато слабого защитит. Если пьяный сосед жену бьет, она закроет женщину собой, смело встанет между ними и на себя весь гнев примет. Ну почему же здесь спасовала?!

«Завтра же пойду, стану с гордо поднятой головой и ни одного покупателя не пропущу!», – твердо заявила Катя, сама себе всхлипнула и закрыла глаза.

Глава 3

– Покупайте! Недорого! – кричала Катя на весь рынок очень громко.

Перепуганные коллеги косились на нее и старались кричать еще громче.

– Мои хорошие, кто забыл купить носочки хлопчатобумажные, две пары по цене одной! Налетайте! – придумывала на ходу рекламный сленг Катя.

Она так вошла во вкус, что к вечеру у нее ничего не осталось. Счастливая и довольная собой Катя снова поехала на оптовый рынок, но теперь уже в три часа ночи. Благо сегодня у Леры выходной и она согласилась посидеть с детьми. Катя оставила немного денег на еду. И поехала за новым товаром. С трудом притащила две огромных коробки в магазин и, засыпая на ходу, разложила товар на витрине. Она в этот день выпила ни одну огромную кружку кофе и торговала так, будто приехала из санатория, отдохнувшая и посвежевшая.

– Лерочка, а ты знаешь, у меня получилось. Я переборола свой страх, – делилась впечатлениями от прошедшего дня Катя. – И еще, ты знаешь, как мне повезло. Я нашла квартиру по очень дешевой цене, да еще в рассрочку. Соседку, помнишь, что возле меня стоит, баб Таню? Так вот она предложила рядом с рынком снять у нее хату. Я согласилась. Так что завтра мы переезжаем туда. Спасибо тебе большое, что приютила нас на время.

– Зачем торопилась? У меня места всем бы хватило, – сообщила Лера, передергивая плечиками. – Ты как всегда не хочешь никого обременять.

Катя обняла подругу, прижалась к ней и подумала: «Как Лера меня все-таки хорошо знает, сразу поняла, что я не хочу ее стеснять. Лера все-таки самая моя лучшая подруга!».

Но радость Катина сразу улетучилась, когда она увидела, какую хату ей придется снимать. Низкие потолки придавливали ее сверху. Окошки едва не цеплялись за землю, и низкий фундамент провоцировал ледяной пол, который покрывался инеем. На пол нельзя было встать босыми ногами. Можно было примерзнуть. «Ну ничего, я из стареньких лоскутков свяжу коврики, как меня мама учила крючком», – подумала Катя, – а разбогатеем и ковер купим. Да печку буду посильнее топить».

Катя рано утром приезжала с оптового рынка, выскребала золу из печки, посыпала ею дорожки у бабы Тани во дворе. Топором настругивала сухих щепок, укладывала их поверх старой газеты и поджигала, затем высыпала мелкий порохообразный уголь и укладывала уже поленья по мощнее. Иногда с рынка заскакивала домой, чтобы подбросить угля покрупнее и побольше, чтобы разогреть хату до прихода детей. Вокруг соседи смеялись над бабой Таней: – «Ух и скряга эта старуха, везде стояли котлы с паровым отоплением. А у нее в этой хате до сих пор старая выложенная и побеленная печка. Да куча угольная в сарае лежит».

– А куда мене уголь девать? – возмущалась она. – Вот истопим весь, тогда и проведу енту паровню у хату. А сейчас ниче, работа у ней рядом управится.

Ночами Катя вязала из длинных разорванных лоскутков ненужного тряпья новый красивый пестрый ковер. Баба Таня щедро отдала ей все мешки, которые лежали у нее на потолке с поношенными дырявыми вещами. Настя с Дашей с удовольствием разорвали все эти вещи на маленькие полоски. И теперь Катя быстро орудовала крючком, ряд за рядом увеличивая в объеме красивые яркие коврики. Главное, чтобы детям было тепло. Да и вообще, крыша над головой своя, это уже радует. Пусть временное убежище, но зато свое.

Девчонки бесились на соседней двуспальной кровати. Они залазили в пододеяльник и прятались там, как в домике. Им было очень жарко от постоянного перемещения из пододеяльника в пододеяльник.

– Хватит беситься, вы лучше бы книжечку почитали, – советовала им Катя.

– Ма, там картинок нет, скучная она! – возражала драчунья Даша.

Старшая Настя пыталась вытащить годовалую Полину, запутавшуюся в пододеяльнике, и смеялась над самой маленькой и неуклюжей сестренкой.

– Ну все, успокаиваемся и ложимся спать! – строго сказала Катя и подошла к девочкам.

Она уложила их по старшинству: с краю уложила Настю, в середину залезла и растолкала всех Даша, а Полину Катя положила возле стеночки.

И красиво затянула очень красивую песню – колыбельную.

 
Спи, дитя мое, усни!
Сладкий сон к себе мани
В няньки я тебе взяла
Ветер, солнце и орла.
Улетел орел домой,
Солнце скрылось под водой,
Ветер после трех ночей
Мчится к матери своей.
 

Ветер действительно завывал во все щели в расшатавшуюся раму от окна. И в такт Катиной песни подпевал свою песню присвистывая и убаюкивая.

Дети потихоньку засопели, они всегда под эту мамину песню успокаивались и улыбались своим красивым снам. А Катя потихоньку встала с кровати, снова села за коврики, укололась, посмотрела на поднимающиеся от окна шторы, оглядела комнату и заплакала.

На следующий день Катя на рынке выкрикивала те же самые фразы, старалась придумать что-нибудь пооригинальнее. Но у нее ничего не получалось. Язык сам, не задумываясь, повторял заученную фразу ту, после которой у нее покупали носочки, трусики, маечки…

Девочки как всегда игрались рядом, бросали друг в друга снежки и смеялись.

На улице падал крупными лохмотьями снег. Катя накрыла весь товар целлофановым прозрачным полотном и застывшими руками счищала с него снег, продолжая выкрикивать одни и те же фразы. Руки покраснели от холода, не хотели слушаться, пальцы предательски не разгибались, когда она из-под целлофанового покрытия доставала нужный размер носочков и считала деньги, переминаясь с ноги на ногу. Катя от холода прыгала то на одной ноге, то на другой, чтобы хоть немного согреться. Когда соседи предлагали глотнуть, как они говорили, пятьдесят граммов фронтовых, Катя благодарила, но отказывалась. Ее организм не принимал спиртное ни в каком виде.

– Мама, смотри папа идет! – кричали дети, увидев очередного мужчину, идущего по рынку.

Катя уже привыкла, что дети постоянно ждут папу и не оглянулась на их крики.

Неожиданно сзади кто-то дотронулся до плеча, Катя оглянулась и увидела своего мужа, Сергея. Высокого стройного мужчину, гиперактивного и веселого. Сергей быстрой пружинистой походкой, как на шарнирах, неслышно подходил и всегда любил всех пугать. Вот и в этот раз он стукнул Катю по одному плечу, а сам стоял с другой стороны и весело смеялся, радуясь, что разыграл жену, когда она повернулась в другую сторону. Катя бросилась ему на шею и заплакала. Он обнял ее и сказал, что теперь все будет хорошо.

Но она даже не думала, насколько ей будет «хорошо», потому что её мужа как подменили, когда он приехал жить в Михайловск. Его стали окружать странного вида люди. Большинство из них вызывающе себя вели. Входили в их съемный дом без стука, открывая дверь ногой. Вели себя развязано: крутили перед лицом Кати пистолетами и автоматами, показывая свою ничтожную значимость бандитов девяностых годов.

Однажды Катя пришла с рынка и увидела в руках её младшей дочери гранату вместо игрушки. У нее перехватило дыхание, сразу перед глазами появилась ее умершая сестра с размозженной головой после землетрясения. Катя представила, как вся эта хата взрывной волной накроет всех ее детей. Она медленно подошла к Полине, аккуратно вытащила из маленькой детской ладошки сотообразную железяку, которая могла весь дом превратить в руины и быстро спрятала ее в коробку с товаром. Она как раз принесла товар для оформления ценников.

Катя работала на рынке допоздна. Вечером, возвращаясь с работы, показала эту болванку своей подруге Лере. Они вместе ее рассмотрели, поняли, что это всего лишь жестянка и закопали ее возле речки, под названием «Чла.»

Почему этот маленький ручеек назывался речкой, никто не знал. Но речка была такой же противной, как и название. Катя попросила Леру забрать детей из детского сада. Наконец-то им, по статусу беженцев, предоставили в детском саду место. И Катя вздохнула с облегчением. Она мысленно поблагодарила государство, что оно хотя бы таким образом заботится о пострадавших после землетрясения.

Вечером Кате нужно было принять новый товар, пересчитать оставшийся, подбить выручку и сдать деньги оптовикам, которые уже давно работали с Катей. Они доверяли ей и старались давать ей побольше товара, даже совали лишнюю партию в долг. Катя была благодарна им за оказанное доверие.

Со временем Катя торговлю развернула. Вместо одного лоточка, она арендовала контейнер. После работы в спешном порядке нужно было сложить снова непроданные маячки, трусики, носочки в тяжеленные ящики, поднять которые к концу рабочего дня уже не было никаких сил. Но помощи ждать было неоткуда. Муж дома не появлялся, и Кате все нужно было делать самой. Благо, надежная подруга Лера рядом.

Лера училась с Катей в одном институте, в пятигорском инязе. Они вместе влюблялись, страдали, жили в одной комнате общежития и были– «не разлей вода». Познакомились они, когда еще были абитуриентками. Катя очень хорошо помнила тот день. За нею увязался один старшекурсник. Он привык, что все девушки по нему сохнут. До такой степени он был красив. Черные смоляные волосы, зачесанные назад, белоснежный костюм, и карие глаза. Он проходу не давал Кате. И она вынуждена была от него прятаться под кроватью в общежитии. И вот Лера, как истинная подруга решила помочь ей и даже пыталась соблазнять этого молодого человека, чтобы у Кати был компромат против него. Они хотели, чтобы Катя навсегда смогла отвязаться от его навязчивых ухаживаний. Катя лежала под кроватью, все тело затекло. Она не могла пошевелиться. Как всегда в таких случаях бывает, все начинает чесаться, хочется кашлянуть или чихнуть. Катя уже не могла не шевелиться в своем укрытии. А Лера как всегда принялась заигрывать с этим молодым человеком, чтобы он быстрее ушел. Но, конечно, вместе с нею. А этот тип оказался еще тем крепким орешком. Он не реагировал никак на Лерины выкрутасы.

– Так, быстро сказала, когда твоя подруга придет? – грубо спросил навязчивый ухажер.

– Она уехала домой, – кокетливо произнесла Лера. – А я ведь намного симпатичней, зачем тебе она, когда я есть.

– Дура ты, Лерка, на таких как ты не женятся, таких в любовницы берут. А замуж берут таких, как Катька, – сообщил он, сверля ее карими глазами. Это был будущий Катин муж, – Сергей. Он все-таки добился своего, несмотря на то, что в тот вечер, – не дождался Катю. Сергей попил чай с Лерой и, хлопнув зло дверью, ушел.

А потом все время вспоминал Кате тот вечер, ревновал и спрашивал ее постоянно, где она в тот вечер находилась. Катя с Лерой пытались ему объяснить, что Катя от него пряталась под кроватью, но он не верил. И Лера так злилась из-за этого на него. Она вообще ненавидела Сергея со страшной силой и считала его уродом, не достойным ее подруги.

А Катя все время удивлялась, почему он тогда сказал, что на Лерке никто не женится. Она ведь такая умница и красавица и куда мужики только смотрят?

Лера – высокая худощавая девушка с прямыми черными волосами, была похожа больше на Итальянку, нежели на русскую девушку. У нее был принцип, не подпускать к себе парня, который был ниже ее статуса. Она оглядывала очередного ухажера, смотрела на подарки, которые тот дарил и прощалась быстрее, чем знакомилась. Она была уверена в том, что заслуживает богатую, обеспеченную жизнь и никогда не пойдет по стопам своих родителей. Отец у Леры был пастухом, мать – домработницей. Но Лера была уверена, что она княжеских кровей.

Вот и сегодня, подбежав к Кате на рынке, Лера с круглыми глазами на эмоциях рассказывала ей о своем очередном ухажере.

– Катька, я вчера познакомилась с одним грузином. Ничего так симпатичный, но он похоже на самом деле – Князь. Такой весь манерный, а пальчики на руках длинные и нежные, как у хирурга.

– А где ты его пальчики проверяла? – спросила, смеясь, Катя, укладывая очередную коробку на верстак.

– Ну что у меня глаза на заднице, что ли? Он меня так нежно под руку взял и спрашивает: «Как ваша фамилия?». А я ему говорю, что фамилия у меня царская, Уздечкина я. От слова Узы, то есть корни. Катя смеялась и соглашалась, что фамилия у нее действительно «царская». Ведь у царей же были уздечки для коней. Лера фыркала и говорила, что она чувствует свою благородную голубую кровь и обязательно разузнает свою родословную.

Лера всегда помогала Кате, когда она ее просила. Она была для нее настоящей единственной подругой. Катя только с нею делилась своими секретами и счастлива была, что Лера у нее есть.

Лера продолжала перебирать своих кавалеров и надеялась найти принца королевских кровей. А, глядя на Катю, и вовсе не хотела себе никакого мужа. Она видела, как Катин наркоман устраивал вечерние разборки, бросался на Катю с кулаками, искаженное злостью лицо брызгало слюной в разные стороны, когда требовало денег на очередную дозу, и уходило, как только получало требуемое.

– Лучше бы ты до сих пор сидела под той кроватью и не вылезала, – не уставала повторять Лера. – Надо же так вляпалась в это замужество с Сергеем.

Катя вечером падала от усталости и не чувствовала под собою ног. Но, приняв душ, шла к плите и готовила еду на следующий день. Укладывала детей спать, на ходу засыпая под сказку о Лубяной избушке, и просыпалась от того, что старшая дочь поднимала ей веки и говорила, смеясь, что зайчик забыл, что нужно было дальше делать с этой наглой лисицей.

Под утро приходил, как ни странно, трезвый муж, от которого никогда не разило спиртным, но красные на выкат глаза выдавали в нем давнего наркомана со стажем. Он бессмысленно обводил глазами уютный чистый дом и громко рычал, как раненный зверь, призывая жену приступить к своим женским обязанностям восточной жены.