Текст книги "Домик на юге (сборник)"

Оля, кстати, уволилась с работы. Без сожаления. Все ее мысли сконцентрировались на дочери. Оля находила у дочки все новые и новые болезни. Аллерголог подтверждала опасения. Врачи сменяли один другого. От того первого, по страховке, Оля отказалась – врач обвинил Олю в том, что она залечивает здорового ребенка, и посоветовал отвлечься или нанять няню. Нового врача порекомендовала аллерголог. Врач также сидела на кухне, пила чай и развлекала Олю рассказами. У Леночки она нашла целый букет заболеваний, подтвердив опасения матери.

К году совершенно здоровая от рождения Леночка стараниями Оли и врачей превратилась в больную, худенькую, все время плачущую девочку. Леночка поздно села, ходить не стремилась, говорить не пыталась.

– Что ж с ней такое? – спросила как-то у Оли соседка, пожилая женщина.

Оля подробно перечислила заболевания дочери.

– Врачей сменить не пробовала? – спросила соседка. – Ты ж вроде молодая, не дурная. До чего ребенка довела! Ее кормить надо нормально и на море вывезти.

– Что вы, что вы?! Нам нельзя, – воскликнула Оля. – У нас диета, а на море – другая вода, другие инфекции.

– Ты хоть с ней занимаешься? – спросила соседка.

– Конечно, – кивнула обиженно Оля.

– Что-то непохоже.

Оля дернула коляску и ушла. Какая злая женщина! Какое ей дело?

У Леночки было все – игрушки, манеж, ходунки, коляски разных видов. Главное, о чем позаботилась Оля, – ремни безопасности. Оля пристегивала дочку и затягивала ремешок так, что Леночка даже двинуться не могла. Оля не могла себе признаться в том, что устала. Дико устала. И превращалась в заботливую мать, только если в доме появлялись посторонние. А все остальное время она смотрела телевизор и читала журналы по материнству.

Леночка пыталась привлечь внимание матери – капризничала, отказывалась есть, не могла уснуть. Оля ее наказывала и называла Гестапо.

– Ну что тебе надо, Гестапо? – спрашивала Оля дочку, которая пыталась вырваться из стульчика для кормления. – Спи уже, Гестапо! – злилась Оля.

Леночка – в этом Оля была убеждена – мать доводила сознательно. Как будто за что-то мстила. Если Оля наказывала дочку, то Леночка не становилась послушной, а доводила начатое до конца.

– Не кроши печенье, кому сказала! – ругала Оля дочку. – Все, больше не получишь.

Оля отвернулась на мгновение. Леночка схватила пачку – как только дотянулась, ведь была ремнями пристегнута, – высыпала всю пачку на столик и стала ломать одно печенье за другим. И смотрела на мать без испуга, скорее с интересом. Оля была уверена – дочь ее не любит и мстит. Только за что? Оля спросила мнение аллерголога, и та с энтузиазмом начала рассказывать – мол, дети даже в утробе матери все помнят, а уж какие они мстительные бывают, когда подрастают! Не ценят хорошего отношения! Только по-плохому понимают.

Но что больше всего злило Олю – как только с работы возвращался Саша, девочка становилась спокойной.

– Я не знаю, что с ней происходит, – пожаловалась Оля мужу.

– А что с ней происходит? – не понял он. Леночка сидела в детском стульчике и радостно уплетала яблочное пюре.

– Она специально это делает. Ты не представляешь, что тут творится днем, – сказала Оля.

– Что она делает специально? – опять не понял Саша, удивившись непривычной откровенности и раздраженности жены.

– Вот так себя ведет, – показала Оля на дочь.

– Как?

– Она только при тебе такая. А надо мной издевается.

– Может, ты просто устала? Давай наймем няню, а ты выйдешь на работу на свои полставки, – выдвинул Саша рациональное предложение.

– И ты туда же! – закричала Оля.

Саша посмотрел на растрепанную жену и кивнул, как будто приняв внутреннее решение – у жены расшатались нервы. Оля расплакалась и убежала в ванную.

Саша подошел к Леночке и неловко вытащил ее из стульчика. Он держал ее осторожно, не прижимая к себе, опасаясь, что дочка начнет плакать. Но Леночка улыбалась. Саша подхватил ее поудобнее и подошел к окну. Леночке понравился папин галстук – в белый горох. Она схватила галстук и пыталась оторвать горошину. Саша улыбнулся. Он не знал, о чем можно говорить с маленьким ребенком, и, поднеся Леночку к окну, сказал: «Смотри, Леночка». Дочка оторвалась от галстука и посмотрела в окно. Саша удивился тому, что дочка его поняла.

– Правда, красиво? – сказал Саша то ли дочке, то ли себе.

Леночка ткнулась головой в его грудь и обслюнявила галстук. Саша опять засмеялся. Он уже смелее подхватил дочку под попу и приподнял повыше. И в этот момент увидел ее глазки – огромные, синющие, с серой радужкой вокруг зрачка. Леночка смотрела на него и не моргала. А Саша с ужасом и восторгом думал о том, какая у него красивая девочка. Как у ничем не примечательных родителей появилась такая красавица? И как он раньше не замечал, что у дочки льняные волосики – наверняка будут кудри, и красивый носик, и длинные реснички?

Саша стал приходить домой рано, хватал дочку и не отпускал. Он, ненавидевший фотографии в рамках и вообще любые фотографии – не разрешил Оле поставить даже свадебные, – по всему дому расставил фото Леночки. Саша лично переговорил с аллергологом, назвал ее шарлатанкой и запретил Оле ее вызывать. Была уволена и врач, которую привела аллерголог. Он позвонил домработнице, получившей производственную травму, и пригласил ее работать няней, пообещав более чем приличную зарплату. Женщина, как ни странно, согласилась. Оля страдала, но молчала. Она понимала, кто теперь главный человек в доме. Бывшая домработница, ставшая няней, с разрешения Саши, выбросила все банки с детским питанием и готовила Леночке сама. Саша нашел и врача – мужчину, который говорил мало и только по делу. Во время его визитов Саша всегда был дома. Слушал и кивал, не интересуясь подробностями. Надо – значит, надо. А диагноз? Зачем ему диагноз? Он же не врач. Домработница-няня выполняла все указания врача, и Леночка на глазах здоровела, розовела и обретала припухлости.

Саша восхищался красотой дочери и требовал такого же восхищения от всех, кому показывал фотографии.

– Это она в бабушку такая красавица. То есть в прабабушку, – говорил он, слагая новый миф о красоте своей горячо любимой бабки.

Оля хмыкала: она видела на фотографии эту бабку – с низким лбом и мощной челюстью. Но предпочитала помалкивать.

Она ходила по дому тенью, поливая комнатные растения и вытирая пыль на шкафах. С некоторых пор Саше стало глубоко наплевать и на то, и на другое. Да и на Олю ему было наплевать. Леночка, Леночка, Леночка…

А потом Оля вышла на работу – на свои полставки. Точнее, на работу ее выпихнул Саша. Поставил перед фактом: «Ты идешь работать». Оля не хотела. Для нее это означало признать поражение – дома она не нужна, толку от нее никакого.

– Ты чего такая, как в воду опущенная ходишь? Устаешь с дочкой? – спросила ее бухгалтерша.

– Нет, у нас няня, – ответила Оля.

– Леночка здорова?

– Да.

– А что случилось? Что-то с Сашей? – допытывалась начальница.

– Нет, все в порядке.

Начальница пожала плечами, решив, что Оля с жиру бесится от безделья.

Оля понимала, что отношения с мужем зашли в тупик. Она также понимала, что Саша не решится на развод – из-за Леночки. И она от него никуда не денется. Не из-за Леночки, а из-за того, что ей некуда деваться. И они проживут так много-много долгих лет.

Домашние животные

– У всех детей есть домашние животные! У всех, кроме меня! – опять завел свою любимую песню Вася.

– У тебя же были морские свинки, попугаи, черепаха, утята, кролики, – напомнила бабушка.

– Они были на даче! Они – дачные животные, а домашние – те, кто живет дома. Их у меня никогда не было!

Каждое лето бабушка заводила для внука питомцев. Каждую осень она отдавала их в добрые руки. Правда, не все доживали до осени – многие предпочитали покончить жизнь самоубийством или умирали без предупреждения. Подросшие утки с кроликами благополучно переехали к местным фермерам. Черепаху отдали соседу по даче.

После окончания первого класса Вася получил на лето задание читать художественную литературу, выучить таблицу умножения и вести дневник наблюдения за живой природой. Объектом наблюдений стали свежекупленные морские свинки.

Свинку-мальчика назвали Флажок, потому что он трехцветный, как флаг Германии. Хотя в зоомагазине его звали Би-Лайн. Свинке-девочке дали имя то ли Кошмарик, то ли Ужастик.

– Что ж она такая страшненькая? – спросила бабушка у продавщицы.

– Ничего. Подрастет и выправится, – ответила продавщица, – девочки, они такие.

Но эта свинка как была страшненькой, так и осталась. Годы, а точнее месяцы, ее не украсили. Девочка много ела и наела себе попу. Впрочем, она обладала добрым покладистым нравом. Ну опрокинули кормушку ей на голову, с кем не бывает…

Вася все ждал, что девочка наконец сделает то, что должна, – родит свиняток. Он уже ее и уговаривал, и выяснял у бабушки, как поспособствовать процессу, и брал свинок в две руки и тыкал их носами, чтобы целовались…

Как-то к бабушке зашел сосед поздороваться.

– Здрасьте, дядь Юр, – сказал Вася.

– Здравствуй. Кто это у тебя? – спросил дядя Юра.

– Морские свинки.

– А у меня в детстве хомячки были.

– А они приносили потомство? – поинтересовался Вася.

– Нет, – грустно ответил дядя Юра.

Юре было лет двенадцать, и его живо интересовал процесс опыления, оплодотворения и всего прочего. На лето ему дали хомячка из школьного живого уголка. Мальчика. Юра пошел в зоомагазин и, разбив копилку, купил хомячку подружку, чтобы тот не скучал. Целый месяц Юра мучил питомцев – сажал их друг на друга и так и эдак, но ничего не получалось. То есть они совершали все необходимые действия, на радость Юре, но потомства не производили. Юра изучил повадки хомячков: один – магазинный – был спокойный, даже флегматичный, домовитый и запасливый. А другой – школьный – разбрасывал корм, какал, где ни попадя, повизгивал и скандалил. Иногда он забирался на верх клетки, цеплялся лапками и, дождавшись момента, плюхался на голову своей соседке. Соседка отряхивалась и кряхтела, чтобы в клетке навели порядок.

Однажды к Юре пришла одноклассница и сказала, что он – дурак. Хомячки – мальчики. Юра начал доказывать, что одна из них точно девочка. Они же и живут как семья… Одноклассница хмыкнула и сказала, что Юра – точно дурак. Ничего в жизни не понимает. Мужчины тоже иногда вместе живут.

Хомячки жили еще долго и счастливо и умерли в один день. Юра вынес их на солнышко погреться и не уследил. Солнечный удар у одного, разрыв сердца у второго.

Юру с тех пор мало что могло удивить. Он верил в любовь с первого взгляда, в присказку «стерпится – слюбится» и опасался прямых солнечных лучей.

Васины морские свинки ели, росли, переехали в новую – большую – клетку, но потомства не производили. Мальчик сидел, мрачно глядя на клетку, когда к нему в гости пришел друг Сашка с соседнего участка. Сашка был мрачен.

– Ты чего тут делаешь? – спросил Сашка, садясь на траву рядом с Васей.

– Думаю, почему свинка свиняток не хочет рожать, – ответил Вася, – а ты чего?

– У меня сестренка плачет. Надоела уже, – пожаловался друг.

Сашка рассказал, что сестру только что привезли из больницы. Свеженоворожденную. Вот она и плачет все время и мешает Сашке жить.

– А как она родилась? – заинтересовался Вася.

– Папа уехал в командировку, потом вернулся, а потом она родилась.

– А надолго уехал? – уточнил Вася.

– Не помню. Лучше б не уезжал, тогда бы и ее не было, – мрачно заявил Сашка.

Вася обрадовался. Он решил отправить Флажка в командировку.

Флажок к тому времени отрастил такой живот, что застревал в дверце клетки. Вася кое-как вытащил его и посадил в таз. Девочка-свинка, вместо того чтобы волноваться и искать пропавшего супруга, принялась есть, а потом завалилась спать. Вечером Вася запихнул командированного назад, в клетку. А утром побежал проверять наличие свиняток. Увы.

– Бабушка, давай кого-нибудь заведем, – попросил Вася.

– А кого ты хочешь? – уточнила бабушка.

– Того, кто потомство дает.

– Я даже не знаю…

– Я знаю. Птичек. Попугаев. Я их говорить научу и попрошу птенцов родить.

В выходные бабушка с внуком поехали покупать птичек. Вася потребовал троих: одного самца и двух самочек. Чтобы наверняка птенчики получились. Для попугаев купили клетку, корм и попугайские игрушки.

Несколько дней Вася был занят делом – учил птиц говорить. Птицы возмущенно чирикали. В гости пришел невыспавшийся, угрюмый Сашка.

– Чё делаешь? – спросил он.

– Учу их говорить.

– А чё свинки?

– Ничего. С командировкой не получилось.

– Бывает, – заметил Сашка.

Они стояли и смотрели на попугаев.

– Скажи: «Привет», скажи: «Вася», скажи: «Кеша», скажи: «Сашка», – повторял Василий.

– Ты не так их учишь, – сказал Сашка.

– А как надо?

– Не знаю точно. Но моя мама берет сестру на руки и сюсюкает.

– Надо их вытащить из клетки, – решил Вася. – А кого учить будем: мальчика или девочек?

– Не знаю. Мама говорит, что девочки быстрее говорить начинают, – заметил Сашка.

– Тогда девочку, – решил Вася.

Он поймал попугаиху и сжал в кулаке.

– Скажи: «Вася», скажи: «Сашка», – поднеся несчастную птицу ко рту, громко повторял Василий.

– По-моему, она немая, – задумчиво проговорил Сашка.

– Это как?

– Не умеет говорить. Или маленькая. Как моя сестра. Твоя птица только чирикает, а моя сестра только орет, – тяжело вздохнул Сашка.

Вася стал запихивать птицу назад в клетку.

– Не влезает, – бормотал он.

– А ты ее за лапы возьми, – посоветовал Сашка, – моя мама, когда сестру одевает, за ноги берет.

Вася зажал лапки бедной попугаихи и запихнул в клетку. Мальчишки побежали играть.

На следующий день, когда Сашка пришел в гости, Вася опять стоял перед клеткой.

– Заговорили? – спросил Сашка.

– Не-а, – ответил Вася. – Смотри, что у нее с лапой.

Попугаиха никак не могла усесться на жердочку.

– Сломала, – констатировал Сашка.

– А что делать?

– Когда я руку сломал, мне гипс делали.

– А попугаям гипс делают?

– Не знаю.

– А из чего тебе делали?

– Не помню, он твердый был. Я им дрался. Стукнешь кого-нибудь по башке – шишка будет.

– А если пластырь наклеить?

– Нет, пластырь мягкий.

Вася сбегал на кухню, открыл шкаф, где у бабушки лежали лекарства, и выгреб все на стол.

– Вы что тут делаете? – зашла на кухню бабушка.

– Мы хотим попугаихе гипс сделать, – объяснил Вася.

– А ну-ка марш отсюда! Выдумали тоже! – рассердилась бабушка. – Оставьте птицу в покое. Идите вон свинок морских покормите.

А через несколько дней попугаиха умерла. О том, что она умерла, догадался Сашка. Он пришел к другу очень рано – сестра плакала, и мальчик сначала слонялся по дому, мешая маме, а потом ушел к соседям. Но не будил их, а стоял в коридоре и смотрел на клетку. Вася вышел в пижаме.

– Привет, – сказал Сашка.

– Привет.

– У тебя попугаиха умерла. Надо было гипс делать.

– Надо бабушку позвать.

– Зачем? Она скажет, что попугаиха уснула, а потом, когда мы не будем видеть, выбросит. И скажет, что улетела.

– Откуда ты знаешь?

– Взрослые всегда так делают. Не хотят детей расстраивать. Давай ее лучше похороним как положено.

– А как положено? – испуганно спросил Вася.

– Ну, у тебя есть коробка ненужная?

– Не знаю.

– Значит, нужна коробка, и яму нужно вырыть.

– А ты откуда знаешь, что делать? – с уважением спросил Вася.

– Знаю. У меня дед умер, мы на похороны ездили. Ничего сложного. Главное, яму вырыть, чтобы коробка поместилась.

– Из-под роботов подойдет? – спросил Вася, вытаскивая коробку.

– Подойдет, – кивнул Сашка.

Яму они решили вырыть рядом с забором. Сашка говорил, что лучше на клумбе с цветами – его деда цветами на кладбище завалили, но Вася не рискнул разорять бабушкин цветник. Яму рыл Василий на правах хозяина.

– Хватит? – спрашивал он друга.

– Еще, глубже, – отвечал Сашка, который сидел рядом, наблюдал за работой и жевал травинку.

– Хватит? – спрашивал Вася.

– Рой, рой, – руководил Сашка.

– Все, сам рой, – бросил лопату Вася. – Я устал.

Сашка дорыл яму и торжественно положил туда коробку из-под робота, в которую они запихнули попугаиху.

– А дальше что? – спросил Вася.

– Надо зарыть.

Зарывать было легче, чем рыть яму. Они быстро набросали земли и сели рядом.

– Все? – с надеждой спросил Василий.

– Нет, надо постоять и цветы положить. И это, фотография попугаихи у тебя есть?

– Зачем фотография? – не понял Вася.

– Нужна, – со знанием дела ответил Сашка.

– Нет. А так нельзя?

– Не положено.

– И что? Отрывать теперь? Я не буду.

Сашка почесал коленку и предложил:

– Давай другую попугаиху сфотографируем. Они все равно похожи.

– Давай! – обрадовался Вася и побежал за мобильным телефоном.

Они с Сашкой побежали фотографировать попугаиху. Но попугай все время лез в кадр и мешал.

– Что вы тут делаете? – вышла из комнаты бабушка.

– Фотографируем, – дружно ответили мальчики.

– Ну-ну.

– Отойди немножко, – просил попугая Вася, – мешаешь.

Но все равно на фотографии получались оба попугая.

– Ладно, и так сойдет, – махнул рукой Сашка.

– И что теперь? – спросил Вася.

– Теперь надо фотографию распечатать и прибить к деревяшке. И на могилу поставить.

– Как я ее распечатаю?

– Не знаю.

– Да ну ее! Пойдем на великах кататься, – предложил Вася.

– Пойдем, – согласился Сашка, – но по дороге цветок положим.

– Ладно.

Они положили на холмик цветок и укатили на велосипедах.

– А где попугаиха? – спросила в обед у Васи бабушка.

Василий подробно рассказал, как прошли похороны.

– Так это вы мою любимую розу обломали? – ахнула бабушка.

– Сашка сказал, что нужен самый дорогой цветок. Иначе будет неудобно перед родственниками, – объяснил Вася.

– Перед чьими родственниками? – схватилась за сердце бабушка.

– Не знаю, – весело ответил Василий, уминая куриную ногу.

Когда сдохли морские свинки – а они сдохли в один день совершенно без всяких причин, – бабушка решила обойтись без церемонии погребения. Они с внуком и дедушкой были на рынке, где купили, помимо фруктов-овощей, новый автомат. Василий, не забегая домой, умотал к другу – демонстрировать возможности оружия. Бабушка шла мимо клетки и сначала даже не заметила, что свинки уже того, откинулись.

Вася заметил исчезновение свинок дня через два.

– А где Флажок с Кошмариком? – удивился Василий.

– Пионеры забрали, – спокойно ответила бабушка.

– Какие пионеры? – не понял мальчик.

– Из лагеря. Попросили в живой уголок, ты же все равно уедешь, – не дрогнув бровью, сказала бабушка.

Вася задумался. Мыслительный процесс был на лице. Вася искал подвох, но все было чисто. Пионерский лагерь через дорогу. По утрам Василий вставал под горн и гимн, раздававшийся из динамиков. Пионеры тоже не выдумка – они с Сашкой бегали на футбольное поле смотреть матчи между отрядами. Опять же про живой уголок рассказывал дядя Юра. Пришел в гости Сашка. Вася рассказал ему о событии. Сашка, внук кагэбэшника, задумался. Думал долго.

– Надо опросить, – заявил он.

– Кого? – не понял Вася.

– Пионеров, – решительно заявил Сашка.

– Кого? – опять не понял Вася.

– Да детей, – раздраженно ответил Сашка.

– А что значит «опросить»? – спросил Вася.

– Спросить, правда ли они забрали свинок.

– Я не пойду.

– Пошли вместе.

Бабушка, которая слышала этот диалог, занервничала. Внук кагэбэшника пошел в дедушку и внешностью, и дотошностью. Это все отмечали. Сашка посмотрел на бабушку. Бабушка посмотрела на Сашку.

– Идите, спрашивайте. – Бабушка пристально и спокойно посмотрела Сашке в глаза. Она брала его на понт. В этом Васиной бабушке – знатной картежнице – не было равных.

Сашка замялся.

– Ну… – сказал он, – такое возможно.

Бабушка кивнула. Нет, до деда ему далеко. Тот так быстро не покупался. Бабушка вспомнила Сашкиного деда. Мужик был – что надо. Бабушка и не знала, что дед Сашки умер. Если бы не попугаиха – и не узнала бы. Никто не сказал.

Бабушка шмякнула перед мальчишками тарелку с пышками и села пить кофе. Мальчишки уплетали пышки, а бабушка вспоминала. Они не разговаривали с Сашкиным дедом последние два года – после того, как бабушка обыграла его в шахматы. Играли на коньяк. Три месяца. Бабушка выиграла. Сашкин дед принес бутылку армянского коньяка из старых запасов и после этого слег в больницу. А еще через месяц умер. Бабушка долго себя корила, и коньяк пился тяжело – надо было поддаться или протянуть партию. Но нет. Выиграла и лишилась лучшего партнера в своей жизни. Бабушка учила играть в шахматы внука и Сашку. Но мальчишкам было неинтересно.

То, что Вася не Каспаров, бабушка поняла давно, но на Сашку надежды были. Бабушка испытала двойное разочарование, когда мальчишки, устав, схватили с шахматной доски коней и стали биться ими, как будто играли в солдатиков. С криками: «Вот тебе, вот тебе». С тех пор они играли только в «дурака». Бабушка давно заметила: у внука – фотографическая память – в нее пошел. Запоминает карты. И пытается жухлить. Но она ничего не могла с собой поделать: поддавалась Сашке, делала все, чтобы тот не переживал проигрыш. Боялась…

Оставшихся в живых птиц Вася хотел забрать домой в Москву, но Васины родители были категорически против. Друзья страдали вместе: Сашке тоже запрещали заводить домашних животных – из-за маленькой сестренки.

– У тебя хоть понятно почему, – жаловался другу Вася, – а у меня ни животных, ни сестренки. Совершенно непонятно.

– Это они специально сестренку завели, – выдавал собственную версию Сашка. – Я папу уже уговорил на собаку, оставалось только маму уговорить. А она взяла и родила эту…

Пришло время возвращаться домой. Вася уезжать не хотел – Сашка оставался на даче еще на неделю.

– Что я там буду делать? – кричал Вася.

– На массаж ходить, к школе готовиться, – объяснила Васина мама.

– У меня там даже домашних животных нет! – возмущался Вася.

– Ничего, через неделю приедет Сашка.

Вася с Сашкой были соседями и по дому.

– Ну ладно, – сквозь зубы согласился Вася.

На массаж, прописанный врачом во избежание сколиоза, надо было ходить в медицинский центр. Вася ерзал на столе – ему было скучно лежать вниз головой и расслабляться.

– Вася, лежи спокойно, – призывала мама.

Массажистка посмотрела на пациента, ушла в другой кабинет, принесла банку и плюхнула ее на массажный стол перед Васиным носом.

– Кто это? – испугался Вася.

– Фу, какая гадость, – сказала мама.

– Это не гадость, это пиявки, – ответила массажистка.

После этого Вася очень полюбил ходить на массаж. Маме тоже стало легче – у нее было сорок минут на то, чтобы сбегать в аптеку и в магазин. Каждый раз массажистка тетя Ира рассказывала Васе про пиявок. Он смотрел на банку и слушал. Прибегавшая из магазина мама, слушая эти рассказы, закатывала глаза и содрогалась.

– А где у них голова, а где хвост? – спрашивал Вася.

– Голова там, где тонко. А хвост – где толсто, – отвечала тетя Ира.

– А как они передвигаются?

– У них присоски. Они присасываются. Так крепко, что не отдерешь.

– А зачем они?

– Они лечебные. Их ставят на больное место.

– А на шишку можно?

– Можно.

– И что будет?

– Шишка пройдет.

– А на голову можно ставить?

– Можно. Тогда голова пройдет.

– А как они лечат?

– У них есть три челюсти, они кусают и сосут кровь. Пиявками еще в древности лечили.

– Знаю, знаю. Дуремар ими лечил.

Мама вздыхала и убегала в аптеку.

После одного из сеансов Вася вышел из кабинета, крепко обняв банку.

– Пиявочки мои дорогие, мои золотые, – напевал мальчик.

В банке сидели три пиявки.

– Что это? – ужаснулась мама.

– Это пиявки. Мои. Домашние, – радостно объявил сын.

– И что с ними делать? – испугалась мама.

– Я у тети Иры все узнал. Я умею за ними ухаживать.

По дороге домой Вася рассказывал маме об уходе за домашними пиявками.

– Им нужно менять воду. Только нельзя наливать обычную, из-под крана. Тетя Ира говорит, что так пиявок убивают после того, как они укусят. Под кран – и все, пиявка мертвая. Ты же будешь на заправке? Попроси там дистиллированную воду. Она пиявкам нравится. Или ту, которую мы пьем. Из бутылок.

– А кормить я их своей кровью буду? – невесело уточнила мама.

– Нет, зачем? Ты им глюкозу купишь. Они глюкозу едят. В таблетках. И еще им нужна другая крышка. Чтобы они дышать могли. Возьмешь шило и сделаешь дырки. Еще они не любят света. Им лучше в темноте жить.

Мама зашла в аптеку и купила глюкозу. Сделала шилом дырки. Поменяла воду. Было решено, что пиявки будут жить в Васиной комнате под столом. Уже вечером мама лежала на диване и смотрела телевизор. Вася никак не мог заснуть – все проверял, как там его пиявки.

– Васенька, ложись уже, – попросила мама. – У меня так голова болит, просто раскалывается.

Василий кивнул и ушел в комнату. Он подошел к лежащей маме тихо. В руках держал открытую банку и пытался отколупнуть от стенки присосавшуюся пиявку.

– Ты что делаешь? – испугалась мама.

– Лежи спокойно. Больно не будет, – ответил мальчик, – они, прежде чем кровь высосать, обезболивающее тебе впрыснут. Я тебе ее на голову поставлю. Да отлепляйся ты уже! – сказал он пиявке.

– Нет, не надо! – замахала руками мама.

– Ну что ты как маленькая! Тетя Ира по сто штук за день ставит. И ничего, никто не жалуется. А я тебе всего одну. Кстати, где у нас бинт?

– Зачем тебе?

– Голову надо забинтовать. Тетя Ира сказала, что кровь несколько дней из головы будет идти.

– Вася!!! Оставь пиявок в покое! – закричала мама. – Иди уже спать. Голова у меня прошла.

– Надо же, – удивился мальчик, – быстро действует. Я ее еще не достал.

Сеансы массажа продолжались. Тетя Ира продолжала рассказывать о пиявках. Вася внимательно слушал и на практике проверял услышанное. Так, тетя Ира рассказала, что пиявки очень метеозависимы. То есть очень на погоду реагируют.

– Как моя мама, – кивнул Вася, – она как пиявка. Тоже реагирует.

Придя домой, Вася устраивал пиявкам смерчи, раскручивая банку, и дождь, подставляя их под душ. Мама в принципе была рада – сын был занят, обложен энциклопедиями, в которых вычитывал новые сведения о пиявках, чтобы поделиться знаниями с тетей Ирой. Воду в банке мальчик менял сам, сам же их кормил. Мама даже смирилась с такими мирными домашними животными.

Однажды ночью мама проснулась оттого, что по квартире ходил папа.

– Ты чего не спишь? – спросила она.

– Слышишь звук? – сказал папа. – Не пойму, что это.

Папа вообще плохо спал. Его беспокоили форточки, скрипящие двери, сквозняки, лунный свет из окна, комары… Никому, кроме папы, все это спать не мешало. Мама вообще не удивлялась, когда просыпалась ночью и не видела рядом папы – наверняка пошел проверять, закрыта ли дверь. Впрочем папины фобии были даже полезны – когда Вася был маленьким, папа вставал по ночам и укачивал сына. Когда Вася подрос, папа водил его ночью в туалет.

– Ты все равно не спишь, – говорила мама и поворачивалась на другой бок.

Только на этот раз папа бродил по квартире слишком долго. Он открыл и закрыл форточки, проверил дверь, поставил антикомариное устройство (хотя комаров давно уже не было).

– Я ничего не слышу, – сказала мама.

– Как не слышишь? Послушай! – настаивал папа.

Мама прислушалась. Никаких звуков.

– Может, тебе капель накапать или таблетку дать снотворную? – предложила мама.

– Да я точно слышал! Я же не сумасшедший!

– Конечно, не сумасшедший. Ложись.

Папа лег. Только мама начала засыпать, как папа ее растолкал.

– Вот опять! Этот звук! Послушай.

Мама не хотела спорить и села в кровати. Ничего. Ни единого звука.

– Может, соседи? – предположила мама. Ей очень хотелось спать. – Или все-таки дать таблетку?

– Нет, я узна́ю, что это за звук! – решительно сказал папа и отправился бродить по квартире.

– Как хочешь, – сонно сказала мама и опять попыталась уснуть.

Она уже уснула, но папа ее опять разбудил.

– Что это? – гневно спросил он.

– Где? – не поняла мама.

– Там, у Васи в комнате.

– А что там?

– Там под столом в банке что-то. Оно и издает звуки.

– А… это пиявки. Мы разве тебе не говорили?

– Кто?

– Пиявки. Медицинские. Ира подарила.

– Какая Ира? – Папа уже не шептал, а говорил в полный голос.

– Массажистка, – устало начала объяснять мама. – Мы ходим на массаж. Ира занимается гирудотерапией. Подарила Васе пиявок. Они глюкозой питаются. Ты был на работе, поздно вернулся, вот мы и забыли тебе сказать. Ложись.

– Я не понял. – Папа ложиться не собирался. – Васе ставят пиявок? А почему они у него под столом? Так надо?

– Нет. Васе массаж делают. А пиявки под столом живут. Вася же хотел домашних животных.

– Какой ужас! Дурдом, – схватился за голову папа. – В доме пиявки. А почему они чпокают? Я стоял и слушал. Точно, они.

– К дождю. Или к перемене погоды, – сказала мама. Она очень хотела спать.

– К какому дождю? – почти закричал папа. – При чем тут дождь?

– Метеозависимость.

– У кого? – закричал папа.

– У пиявок. Они все чувствуют. Если прыгают, дождь завтра будет. Или похолодает.

– Они не прыгают, – сердито сказал папа. – Они чпокают.

– Ну и пусть чпокают. Тебе жалко, что ли?

– Они мне спать мешают!

– Никому не мешают, а ему мешают… – рассердилась мама.

Папа еще долго кричал о том, что пиявки в доме – это ненормально. Мама с усилием открывала глаза и делала вид, что слушает.

– Тогда давай купим собаку, – сказала мама.

– Какую собаку? – испугался папа.

– Ну вместо пиявок. Вася же просит животное. Не нравятся чпокающие пиявки, давай купим писающую и лаящую собаку. Будешь с ней в шесть утра гулять.

Мама знала, что нельзя так поступать с папой. Но ей очень хотелось спать. Папа обиделся, еще немного попыхтел и вроде бы уснул.

Утром мама проснулась от крика.

– А-а-а-а! – орал папа. – Убери их!

Папа тоже проснулся не по доброй воле, а от взгляда. Открыл глаза и увидел перед собой то ли червяка, то ли гусеницу. Вася держал банку прямо перед папиным носом и ждал, когда тот проснется.

– Не кричи, – строго проговорил Вася. – Они не любят громких звуков.

– А я не люблю пиявок! – закричал папа.

– Что вы орете? – спросила разбуженная мама.

– Папа, у тебя что-нибудь болит? – ласково поинтересовался Вася.

– Голова у меня болит! – закричал папа. – Я всю ночь не спал. Глаз уже дергается.

– Отлично! – обрадовался Вася.

– Что значит – отлично? – не понял папа.

– Ничего. Все нормально, – объяснила мама. – Он тебе сейчас пиявку на глаз поставит.

– Что? – закричал как резаный папа. – Куда поставит? Кого?

– Или на голову, – добавила мама. – Они от бессонницы тоже помогают.

Папа выскочил из постели как ужаленный и закрылся в ванной.

– Облом, – сказал Вася. – Мама, зачем ты ему рассказала? Надо было неожиданно!

– Ага, а потом у него инфаркт будет. От твоей неожиданности, – ответила мама.

Папа все утро был напряженный. Даже чашку с чаем уронил и ошпарился. И быстро убежал на работу.

– Они ему не понравились, – огорчился Вася.

– Он просто боится, – стала успокаивать сына мама. – Ты же знаешь, он даже пчел боится. И жуков.

– Надо им воду поменять. – Вася подошел к раковине.