Текст книги "Пистолет для мертвеца"

36

Уайетт Эрп и Холидей по очереди несли вахту у дома Верджила, где сам Верджил и Морган отдыхали после краткого визита к врачу. Всего в Тумстоуне выходило три газеты, и каждая тем же днем издала по срочному выпуску с рассказом о перестрелке. Две газеты назвали Эрпов и Холидея зачинщиками и убийцами; и только «Эпитаф» осталась на стороне законников. Статья в ней на первой полосе называлась «Перестрелка у кораля “О-Кей”», хотя бой на самом деле состоялся в переулке, что вел к этому самому коралю. В одной из газет написали, якобы все участники перестрелки, кроме Уайетта Эрпа и Холидея, погибли; в другой – будто полегло три очевидца.

Как только Эрпы и Холидей скрылись с места боя, Джон Биэн обвинил их в сопротивлении аресту и обратился в суд за ордером. Помогать ему с задержанием Эрпов вызвался лишь один человек – Курчавый Билл Броциус, но когда они с шерифом пришли к дому Верджила Эрпа, то застали на веранде Холидея. Броциус спешно сложил с себя полномочия помощника шерифа, и Биэн вернулся к себе в контору несолоно хлебавши.

Ближе к вечеру Эрпов навестил Генри Уиггинс.

– Не возражаете, если я присяду рядом? – спросил он. – Поговорим?

– Устраивайтесь, – ответил Холидей. – Тут, впрочем, может быть небезопасно.

– Я так не думаю, – улыбнулся Уиггинс. – У Биэна нет помощников, Броциус не желает иметь с вами дела, Айк Клэнтон вообще неизвестно где, – коммивояжер поднялся на веранду и присел подле Холидея. – Как там Верджил и Морган?

– Могло быть много хуже, не надень они брони Неда. О них заботятся жены: переодевают и все такое. Дня через два-три у Верджа, думаю, и хромоты не останется.

– А что Морган?

– В нем сделали две дырки: там, куда пуля вошла, и там, откуда вышла. Кость не задета. Броня защитила все важные органы.

– Как сами себя чувствуете? – спросил Уиггинс. – Я слышал, вас тоже зацепило.

– А, и говорить не о чем, – ответил Холидей. – Пуля отскочила от патрона в кобуре, прямо над бедром, – он улыбнулся. – Странно, что патрон не выстрелил. Мне могло отхватить палец на ноге.

– Уайетта не задело совсем?

– Этому чертяке всегда везло больше других.

– И что же дальше?

– Расскажем свою версию событий коронерскому жюри, – ответил Холидей. – Потом, если немного повезет, Том вернется к работе, которой ему положено заниматься.

– Веселые выдались две недельки, – замети Уиггинс. – И я всему был свидетелем.

– Может, вам начать писать бульварные романы? – предложил Холидей.

– Может… если найду свободное время. То, что я видел, куда невероятнее любой из выдуманных историй.

– Если возьметесь за перо, изобразите меня здоровым человеком, который весит сто шестьдесят фунтов.

– Обещаю.

Холидей тревожно осмотрелся.

– Куда это Уайетт запропастился? Он же только за пивом пошел, в конец улицы.

– Зачем? Он мог разжиться им бесплатно в «Ориентале».

– Бесплатно он мог разжиться пивом во многих заведениях, хозяева которых не любили Маклори и Клэнтонов.

Уиггинс некоторое время смотрел на Холидея, потом, занервничав, спросил:

– Вы испугались?

– Чтобы бояться в перестрелке, нужно бояться смерти, – ответил Холидей. – Я и так умираю, и разница лишь в том, умру я быстро или медленно.

– Должен быть способ излечить чахотку.

– Когда-нибудь его откроют, но мне он уже будет без надобности, – улыбнулся Холидей. – На Востоке чахотку называют туберкулезом. Выходит, чем труднее выговорить название хвори, тем ее труднее вылечить.

Из-за угла наконец вышел Уайетт.

– Привет, Генри, – поздоровался он, подходя к дому. Затем обратился к Холидею: – Я заступлю на следующие два часа, однако ночью ты будешь нужен мне здесь. Сегодня никаких игр.

– О, сыграть я все еще смогу, – ответил, поднимаясь на ноги Холидей. – Только не на деньги, а на жизни, – он обернулся к Уиггинсу. – Идемте, Генри.

Уиггинс вместе с Холидеем спустился в веранды и направился в сторону южной части города.

– Уайетт так озабочен здоровьем братьев, что забыл о другом важном деле, – заметил Холидей.

– О каком же?

– Скоро сами узнаете.

Через несколько минут они пришли в тюрьму. В конторе маршалов Мастерсон беседовал с Бантлайном.

– Привет, Док, – поздоровался журналист.

– Здравствуй, Бэт, – ответил Холидей. – Сегодня может быть тот самый день.

– Рассчитываю на это.

– Однако на всякий случай, думаю, вам лучше запереться в камере, – посоветовал Бантлайн. – Если с закатом вы не преобразитесь, я вас отпущу.

– В чем, собственно, дело? – поинтересовался Уиггинс.

– Я и Уайетт заключили сделку с одним шаманом, затаившим злобу на Клэнтонов, – ответил Холидей. – Мы убиваем братьев-Ковбоев, а шаман снимает заклятье с Бэта.

– Вы же не убили Айка, – напомнил Уиггинс.

– Зато прикончили Билли и других двоих Ковбоев, Маклори. Тоже, к слову, братьев. Это вполне себе жест доброй воли.

Бантлайн глянул в окно.

– Вам лучше пройти в камеру, Бэт.

Мастерсон кивнул и прошествовал в цельнометаллическую камеру, где Бантлайн его и запер.

– Теперь ждем, – сказал Холидей.

– Еще минуты две и солнце зайдет, – сообщил Бантлайн. – Тогда все и узнаем.

Прошло две минуты; затем третья, четвертая… Мастерсон по-прежнему оставался в человеческом облике.

– Чтоб меня черти задрали, старый сыч не подвел! – воскликнул Холидей. – Открывайте камеру, Нед.

Бантлайн отпер Бэта.

– Ну, как себя ощущаете? – спросил он.

– Есть хочется, – ответил Мастерсон и как-то странно улыбнулся, обнажив длинные клыки. – И пить.

– Черт! – воскликнул Бантлайн. – Что не так?

– Похоже, Куэсула сообщает: мы убили только одного Клэнтона, вот и он снял заклятье наполовину, – поделился соображениями Холидей. – Лучше бы тебе вернуться в камеру, Бэт.

Он осторожно подтолкнул Мастерсона, однако тот без видимых усилий отшвырнул дантиста в угол. Уиггинс и Бантлайн кинулись на вампира и попытались сдержать его – тоже тщетно.

– Вы мне были друзьями, – прорычал Мастерсон. – Не становитесь врагами.

Холидей выхватил револьвер и пальнул ему в ногу – безрезультатно. Мастерсон медленно обернулся и пригрозил:

– Сделаешь так еще раз, и я тебя убью.

– Хорошо, – ответил Холидей и убрал оружие в кобуру. – Раз уж ты собрался на охоту, пробуй отыскать Джонни Ринго. Думаю, ты один сумеешь с ним справиться.

– Ринго мертв, – ответил вампир и направился к выходу. – Мне нужна живая добыча.

Когда он вышел, Холидей бросился к двери и выглянул наружу. В небе над Тафнат-стрит пролетела гигантская летучая мышь, но вскоре и ее не стало видно.

– Вот спасибо! – пробормотал Холидей. – Мы ведь старались, и Айка скоро достанем. Мог бы оказать больше доверия, черт тебя возьми.

– С кем вы разговариваете? – спросил вышедший на улицу Бантлайн. – Здесь вроде никого… Может, вам говорить громче?

– Мой собеседник в дне пути отсюда, к северу от города, – мрачно ответил Холидей. – Впрочем, он меня прекрасно слышит.

37

– Где-где он был?! – громко переспросил Холидей.

– Прямо здесь, – ответила Кейт.

– С тобой?

– Боже мой, нет! Мне он противен. Ринго взял металлическую девочку.

– Он точно не прятался, – сказал Холидей. – Убить его нельзя, он уже труп. Так почему он не вышел на бой вместе с остальными Ковбоями?

– Ринго тебе записку оставил, – сообщила Кейт.

Она вручила Холидею сложенный лист бумаги, на котором аккуратным убористым почерком было написано:

Надеюсь, ты выжил, ибо ты – мой. Противно думать, что тебя положит какой-нибудь неграмотный олух. И если ты жив, то наверняка недоумеваешь, почему я не пошел с Клэнтонами и Маклори. Ответ прост: я работаю на себя и приказы принимаю только от себя любимого.

До скорого.

Дж. Р.

38

Следующие три недели Ковбои неприятностей чинить не решались, и единственной заботой Холидея и Эрпов оставался Мастерсон. В облике летучей мыши он подчинялся голым животным инстинктам, у него не сохранялось ни человеческой памяти, ни мыслей; всякий раз он улетал подальше от людей и питался кровью скотины. Зато в облике вампира-человека он старался соблюдать закон, однако кровожадная сущность постепенно брала верх. Эрп и Холидей не слышали, чтобы Мастерсон нападал на кого-то из горожан, хотя он вполне мог загрызть какого-нибудь путешественника или работника фермы за пределами города.

Старый Бэт – тот, что был до перестрелки – хотел вести себя примерно, а новый презирал моральный кодекс тех, кто поистине стал для него чужеродным видом.

Холидей навестил Эдисона на следующий день после перестрелки, дабы поинтересоваться, нет ли чего-то, что если не снимет проклятья, то хотя бы не даст Мастерсону приблизиться к борделю Кейт. Эдисон обещал покопаться в европейских легендах, поскольку о людях-вампирах в Америке он еще ни разу не слышал. Наконец, два дня спустя, изобретатель прислал за Холидеем.

– Что нашли? – спросил дантист, входя в кабинет.

– Вряд ли вам понравится, – ответил Эдисон. – Многое из найденного материала – просто мифы и легенды.

– Надо же что-то делать, – не сдавался Холидей.

– Ну хорошо, – тяжело вздохнув, сказал Эдисон. – Во-первых, ступайте к зеленщику и купите у него столько чеснока, чтобы хватило развесить над каждым окном и каждой дверью борделя.

– Чеснока? – выгнул брови Холидей.

– Ничего не гарантирую, – повторил Эдисон. – Я лишь пересказываю то, что удалось выяснить.

– Так, хорошо, чеснок. Что еще?

– Пусть все дамы в заведении наденут крестики, желательно на шею – там, где вампир их обязательно заметит. Если кто-то из дам по некой причине не может надеть крестик, пусть носит его в качестве броши.

– Том, вы шутите? – нахмурился Холидей. – Бэт, сколько я его знаю, даже порога церкви не переступал.

– Не могу заранее обещать, что на него подействует. Могу лишь заверить вас: я не шучу.

– Так, ладно, что еще?

– Если Бэт на вас нападет, то его, теоретически, можно убить – пронзив грудь деревянным колом.

– Другой способ есть? – спросил Холидей. – Я не собираюсь разгуливать по улицам с колом в кармане.

Эдисон беспомощно пожал плечами.

– Пока еще неясно, убьет ли вампира прямой солнечный свет, но больно ему будет очень и очень.

– Что же тогда Джеронимо и Римский Нос не обратят свои племена в вампиров?! – не выдержал Холидей.

– Надо полагать, они об этом подумывают, – сказал Эдисон. – Правда, тогда им придется нападать на врагов ночью. И потом, согласно обнаруженным мною сведениям, Бэт и подобные ему создания в светлое время суток могут чувствовать себя в безопасности, только находясь – опять-таки это непроверенные данные – в гробу, наполненном землей с их родины.

Холидей насупился.

– Землей Канзаса?

– Я просто пересказываю прочитанное и не настаиваю на достоверности узнанного.

– Ладно, что-нибудь еще?

– Теоретически, вампир не может перейти поток воды. К рассвету он должен спрятаться в гробу – хотя эту часть, думаю, можно игнорировать, поскольку у Бэта гроба нет. Еще он не отражается в зеркале и не может без приглашения войти в дом – каковым, наверное, можно считать все, от заведения Кейт до конюшен. Вообще, ограничений для вампиров множество. Будете слушать все?

– Нет, – отказался Холидей, – если еще что расскажете, я точно решу, что вы сочиняете. Ни черта в это не верится, – поморщился он. – Эх, стыдно, конечно, однако чеснока я все же куплю.

– Не забудьте про кресты, – напомнил Эдисон. – Особенно если девушки покидают заведение – скажем, сорвать цветок в саду или выпить чаю на задней веранде.

Холидей кивнул.

– Тогда куплю чеснок и крестики, – он снова насупился. – Кейт это не понравится.

– Визит Бэта ей понравится еще меньше.

– Возможно, – без особого энтузиазма согласился Холидей.

– Я бы хотел провести вечер в борделе – хотя бы первые часы после заката, – дабы убедиться, какие из предложенных мною мер по-настоящему воздействуют на вампира.

– Вы хотели сказать: сработают ли вообще какие-то меры? – с улыбкой уточнил Холидей.

– Вы правы.

– Что ж, до захода солнца еще несколько часов. Предлагаю поступить так: вы заканчиваете все дела на сегодня, а я пока сбегаю за чесноком. Встретимся у Кейт, на закате.

Эдисон кивнул и отошел к двери.

– Звучит неплохо.

Холидей чувствовал себя донельзя глупо, покупая фунты чеснока, пока, наконец, не счел, что запасся им в достаточной мере, и что чеснока хватит обвешать все окна и двери в борделе. Потом заглянул к ювелиру и купил дюжину дешевых ожерелий с крестиками. Вернувшись к Кейт, запряг помогать ему двух металлических шлюх, и минут через двадцать они обвешали чесноком все окна, даже на втором этаже, и двери – включая остекленные на балконе, над кабинетом Кейт.

Эдисон пришел пред закатом и принес странный металлический предмет.

– Что это у вас? – спросил Холидей.

– То же устройство, которым я ослепил Бэта, когда он превратился в мышь, – ответил Эдисон. – Я называю его лампа-вспышка.

– Есть основания полагать, что она сработает против Бэта и в нынешнем его воплощении?

– Не уверен, – пожал плечами Эдисон, – однако сильно подозреваю, что раз уж Бэт скрывается весь день от солнечного света, у него расширены зрачки. Вспышка ослепит его на пять или шесть секунд, и мы успеем скрыться. Ну, или хотя бы выйти за пределы досягаемости вампира.

– Будем надеяться, что вы правы, – сказал Холидей. – Я раздал крестики дамам, даже тем, у кого металлические протезы.

– Не обещаю, что хоть что-то сработает, – предупредил Эдисон. – Помните: все мои рекомендации основаны на мифах и легендах.

– Я и не забывал. Но надо же что-то опробовать.

– Вы уверены, что Бэт придет за девочками? – спросил Эдисон.

Холидей покачал головой.

– Я рассуждаю так: Бэт знает, что здесь его ждет куча мяса, а клиенты свои пояса с оружием снимают и вешают на спинки стульев.

– Что ж, – произнес Эдисон, – резонный довод.

Вдвоем они просидели в салоне часов до восьми, пока наконец клиенты их просто не вытеснили числом на улицу.

– Спокойной ночи, Том, – попрощался с изобретателем Холидей. – Будем надеяться, что-нибудь из предложенного вами сработает. До завтра.

– Не сработает – проведем еще исследования, изыщем другие методы, – ответил Эдисон. – Помните: Бэт – первый на нашем континенте носитель этого проклятия. По крайней мере, первый известный нам.

На том они расстались; Эдисон отправился к себе, а Холидей – в «Ориентал». Не успел он пройти и половины квартала, как с ним поравнялся Мастерсон.

– Кресты мне не помеха, – заявил вампир.

– Я и не сомневался, – ответил Холидей.

– А вот чеснок с окон и дверей сними.

– Не могу.

– Дьявол, это ведь из-за тебя я такой!

– Мы из шкуры вон лезем, чтобы расколдовать тебя, Бэт, – возразил Холидей.

– Зато мне в моей новой шкуре неплохо, так что не утруждайтесь.

– Это пока ты не голоден.

– Я всегда голоден.

– Ты не трогаешь меня и Уайетта.

– Из-за того, кем вы для меня были, а не кем стали, – ответил Мастерсон. У следующего переулка вампир остановился. – На этой улице для меня слишком ярко, – пожаловался он. – За мной не ходи.

Сказав это, вампир скрылся в темноте.

Оглядев улицу, Холидей заметил Верджила Эрпа – тот совершал ночной обход. Холидей окрикнул его и махнул рукой. Эрп махнул в ответ и направился в его сторону.

– Игры еще не начались? – спросил Холидей.

– Только мелкие, – ответил Верджил. – Большие денежки еще не появились. Полагаю, их владельцы пока ужи…

Внезапно раздалось три выстрела. Холидей всмотрелся в темноту, пытаясь разглядеть нападавшего.

– Проклятье! – падая, простонал Верджил. – Меня ранили!

Грянул еще выстрел, и на сей раз Холидей заметил сполох дульной вспышки – стрелок укрылся в темноте промеж домов.

– Ты видел его, Бэт? – прокричал Холидей.

– Да!

– Говоришь, тебя жажда мучит? Сцапай сволочь и хлебни из нее!

Мастерсон побежал направо – туда, откуда стреляли. Холидей наклонился к Верджилу, опустился подле него на колени.

– Я сам во всем виноват, – прошептал тот. – Думал, беда позади, и перестал носить броню.

Крови натекло так много, что Холидей не мог разглядеть рану.

– Куда попали-то?

– В плечо. Вторая пуля раздробила руку.

– Я слышал три выстрела.

– Может, и в тело попали, не знаю… Господи, больно-то как!

Пока Холидей промокал кровь платком, пытаясь понять, где наложить жгут, Верджил потерял сознание. Тем временем раздалось еще два выстрела, а вслед за ними душераздирающий вопль.

Горожане высыпали на улицу из домов и лавок, и уже через несколько минут Верджила – который так и не пришел в сознание, – отнесли к ближайшему доктору.

Не прошло и пяти минут, как улица снова опустела. Наконец из тени на дорогу вышел Мастерсон.

– Ну как? – спросил Холидей.

– Это бы Броциус, – сообщил вампир.

– И?..

Мастерсон встал в пятно света под фонарем, и Холидей видел, что воротник и грудь у него в крови. Кровь пятнала и нижнюю половину лица.

– Дни его бесчинств закончились, – ответил Мастерсон. Чуть подумав, он добавил: – Вообще его дни на этом свете закончились.

39

На следующий день Холидей отправился проведать Верджила Эрпа. На крыльце дома он застал Моргана.

– Привет, Док.

– Привет, Морг, – ответил Холидей. – Как твой брат?

– Похоже, руку он сохранит, – ответил Морган. – Вот только пользоваться ею не сможет.

– Как Элли?

– Она вообще не хотела, чтобы Вердж служил законником.

– Сколько они женаты?

Морган пожал плечами.

– Лет семь, наверное. Знаешь, что Вердж сказал ей, когда доктор предупредил, дескать, рука останется нерабочей?

– Что?

– У него, мол, осталась еще одна рука, чтобы обнимать Элли, а большего ему и не надо. Сильный мужик мой брат!

– Где другой твой братец?

– Скорей всего патрулирует улицы, – ответил Морган. – Где, кстати, Бэт? Хочу сказать ему спасибо.

– Бэт проспит до заката, – сказал Холидей, – и вряд ли твое спасибо для него что-то значит.

– Пускай так…

– Увижу его – передам твои благодарности, – пообещал Холидей и, помолчав, спросил: – Верджил готов принимать посетителей?

– Несколько минут назад он еще спал. Думаю, проведать его уже можно.

– Хорошо, – сказал Холидей, взбираясь по широким ступенькам и проходя в дверь небольшого каркасного дома. Он обошел гостиную в поисках двери в спальню и, наконец отыскав ее, заглянул к больному.

Верджил Эрп лежал на кровати: рука и плечо его скрывались под слоями бинтов; в воздухе витал крепкий дух спиртного.

– Привет, Док, – прошептал Верджил.

– Пахнет как на винокурне, – улыбаясь, заметил Холидей.

– Жаль, что здесь и правда нет самогонного аппарата. Лучше бы спирт выливали в меня, а не на меня.

– Как держишься?

– Неплохо. Надо было нырнуть в сторону, так ведь я не увидел стрелявшего. Уайетт говорит, это был Курчавый Билл.

– Так и есть.

– Морг говорит, ты его достал.

– Не я – Бэт.

– Жаль, – усмехнулся Верджил, – я не видел рожи Броциуса, когда он попытался разрядить барабан в Бэта.

– Да, на это стоило взглянуть, – согласился Холидей.

– Мне бы самому его пристрелить… да вот придется теперь учиться пользоваться левой рукой.

– Хватит, настрелялся ты, Верджил, – сказал Холидей. – Убийства оставь мне и твоим братьям.

– Я ведь только стрелять и умею, Док, – ответил Верджил. – Да, городом вроде Тумстоуна управлять уже не смогу, но где-нибудь на Территории Орегон должен быть небольшой тихий городишко, которому нужен чиновник, знающий закон.

– Хорошо, что тебе хватает ума не надеяться остаться здесь, – похвалил его Холидей. – Как думаешь, когда встанешь на ноги?

– Где-нибудь через пару деньков.

– Не рановато ли? Тебе руку и плечо изувечили – будь здоров.

– Терпеть не могу валяться в кровати. Я поправлюсь скорее, чем думает доктор.

– Может, попросить Неда Бантлайна обшить тебе стены латунью? – предложил Холидей. – Они не то что пулю, стрелу не задержат.

– Никто не желает мне смерти, разве что Айк Клэнтон, а этот боится сунуться в город, – возразил Верджил. – К тому же я не могу позволить себе облицовку. Нам с Элли теперь предстоит экономить каждый пенни.

– Поправочка: никто не желает тебе смерти, разве что Айк Клэнтон и еще тридцать Ковбоев.

– Я выбыл из гонки, Док, – твердо произнес Верджил. – Охотиться теперь станут только за Уайеттом, Моргом и… может быть, за тобой.

Губы Холидея изогнулись в ухмылке.

– Что смешного? – спросил Верджил.

– Джонни Ринго считает меня своей собственностью, – ответил дантист. – Чтобы разобраться со мной лично, он, чего доброго, станет защищать меня от Ковбоев.

– Никогда не понимал твоих шуточек, – признался Верджил.

– Ну ладно, я просто зашел убедиться, что ты не умираешь. Теперь моя душа спокойна. Загляну к тебе завтра.

– Увидимся, Док, – сказал Верджил и прикрыл глаза.

Холидей вышел на веранду.

– Твой братец – крепкая сволочь, – заметил он Моргану.

– Они у меня все такие, – ответил тот. – Вердж, Уайетт, Джеймс. Уоррен из нас самый мелкий, и я не удивлюсь, если он окажется еще и самым крепким.

– Пообедать не хочешь? – предложил Холидей. – Я угощаю.

Морган покачал головой.

– Я, пожалуй, тут еще посижу. Элли ушла за покупками, и кто-то должен приглядывать за Верджем – вдруг ему помощь понадобится.

– Тогда до встречи, – сказал Холидей и отправился в сторону «Гранд Отеля».

– Я сегодня постараюсь заглянуть в «Ориентал», но вечером у Джози премьера нового спектакля. У нас с Уайеттом билеты в первый ряд.

– Надеюсь, это будет сенсация, – сказал Холидей.

Когда он ел в ресторане, то капнул себе на грудь подливой, и потому зашел к Кейт – сменить сорочку. Там выяснил, что в бордель вновь наведывался Джонни Ринго.

– Что, опять снял металлическую шлюху? – спросил Холидей.

Кейт кивнула.

– Сегодня он взял Лолу. Не знаю, нравятся ли ему роботы больше живых девочек, но они – единственные, кто позволяет Ринго себя лапать. Даже полуметаллические девочки не желают его ласк.

– Кто бы мог подумать, мертвец жаждет плотских утех, – произнес Холидей.

– Он жаждет их даже больше, чем моя вторая жена, – произнес у него за спиной знакомый голос. Оказалось, это пришел Нед Бантлайн. В руке он держал потертый саквояж.

– Привет, Нед. Зачем пожаловали? Опробовать наконец одну из ваших ночных бабочек?

– У Мими нога забарахлила, – ответил Бантлайн, – вот я и пришел подправить ее. Надеюсь, – обратился он к Кейт, – теперь у Мими с ногой все будет в порядке. У меня один из счетчиков дал сбой. Если надо будет еще что-то доделать, вызывайте.

– Хотел спросить, – произнес Холидей, – вы не могли бы сделать новую руку Верджу?

– Я ведь не хирург, – ответил Бантлайн. – Каждая из барышень, что работает здесь, пережила ампутацию определенной конечности, и операцию проводил квалифицированный хирург. Если Верджу отнять руку, то я смастерю ему протез, однако Вердж уперся и не желает никакой другой руки, кроме той, что дал ему Господь.

– Господь мог и лучше о нем позаботиться.

– Ну, это как смотреть, – ответил Бантлайн. – Всевышний берег его до таких лет, до которых маршал Тумстоуна вообще не должен был дожить, – направляясь к парадной двери, механик сказал: – Мне надо торопиться назад, пока Том не закончил работу на день. Может, он сумеет разобраться, отчего этот счетчик не желает работать.

– Спасибо, Нед, – поблагодарила его Кейт.

– Я в спальню, – объявил Холидей.

– Не рановато ли баиньки? – спросила хозяйка.

– Я только рубашку сменить, – терпеливо пояснил дантист.

– Только не говори, что и ты собрался на этот новый спектакль!

– Нет уж, – покачал головой Холидей, – в театр я не иду, но какой прок в чистом белье, если я им не пользуюсь?

– А какой мне прок держать бордель, если ты отстреливаешь моих клиентов? – с улыбкой парировала Кейт.

– Так и быть, – направляясь в сторону спальни, сказал Холидей, – Нед пусть живет.

– Нед – не клиент, – заметила Кейт, догнав его.

– Хочешь сказать, он сам не проверяет в деле Лолу, Мими и других? – спросил Холидей. – Я-то думал, он человек умный.

Он снял рубашку и достал новую из ящика комода.

– Нельзя мне смотреть на тебя голого при свете, – сказала Кейт. – Уже забыла, какой ты тощий, и как мне за тебя страшно.

– Когда мы с тобой ложимся в постель, я в худобе нисколько не теряю, – ответил Холидей, надевая чистую рубашку.

– В кровати от твоей… худобы… кое-что отвлекает.

– Тогда выбирай: либо привыкаешь к моему виду, либо я тебя больше не отвлекаю, – предложил Холидей, застегиваясь.

Кейт подошла к нему и поцеловала в щеку.

– Думаю, привыкнуть я еще могу.

Холидей надел сюртук и вышел из спальни. В салоне он поприветствовал двух полуроботов, коснувшись полей шляпы, а после покинул бордель и направился в салун «Ориентал». Он, впрочем, знал, что большие игры начнутся только через несколько часов.

Дантист присел за столик, и бармен сам принес ему бутылку виски и стакан. Через пару минут в салун вошел Генри Уиггинс в компании лощеного коренастого джентльмена.

– Привет, Док!

– Здравствуйте, Генри, – ответил Холидей. – Присаживайтесь. Ваш друг тоже пусть не стесняется.

– Благодарю, – ответил Уиггинс и вместе с компаньоном прошел к его столику. – Док, познакомьтесь, это Камилл Флай.

– Флай? – переспросил Холидей. – Владелец фотосалона?

Флай кивнул.

– Я видел перестрелку прямо из окна своего заведения.

– Заснять успели?

– Увы, нет, – признался Флай. – Все случилось чересчур быстро.

Уиггинс жестом попросил бармена принести еще два стакана.

– Мы сегодня отмечаем начало нового партнерства.

– Я думал, вы собираетесь работать с Бантлайном и Эдисоном, – припомнил Холидей.

– Так и есть, но не могу же я возить по городам металлическую шлюху. Я не стрелок, у меня такую даму… то есть товар украдут, не пройдет и недели. То же случится и с прочими изобретениями. И потом, как я покажу в действии электрический свет, если на месте не будет источника питания? Так вот, Камилл сфотографирует все чудеса, что я намерен продавать, и размножит снимки на иллюстрированные буклеты для потенциальных покупателей. У меня нет денег оплатить заказ, однако Камилл верит в изобретения Неда и Тома, поэтому окажет услугу в обмен на пятнадцать процентов от моих комиссионных с продаж.

– Поздравляю с заключением сделки, – сказал Холидей и поднял стакан.

– Благодарю, – ответил Флай. – Вот если бы удалось сделать хотя бы один приличный кадр перестрелки, я бы заработал на нем такие деньги!.. – он печально покачал головой. – Впрочем, даже знай я заранее, что затевается бой, все равно бы не сумел снять никого из вас – дым стоял очень плотный. Прямо не знаю, как вы попадали в цели.

– В счет идет только первый выстрел, – с улыбкой ответил Холидей. – Дальше палишь на потеху толпе.

– Вы ведь несерьезно?

– О, еще как серьезно.

– Как дела у Верджила? – спросил Уиггинс.

– Живой, – ответил Холидей. – Правда, не сможет уже играть в эту новую игру…

– Бейсбол?

– Он самый. Однако жить будет.

– Рад слышать. Я пытался быть с ним приветливым, но эти Эрпы… Еще не встречал людей столь мрачных, серьезных и неулыбчивых. Морган чуть лучше остальных, и все же…

– Служба у этих людей такая мрачная и серьезная, что им просто не до улыбок, – заметил Холидей.

– Про вас не могу сказать того же.

– Я понимаю, что жизнь – просто шутка небес, а они – нет.

– Интересно, кто-нибудь еще в мире так думает? – произнес Флай.

– Да, один человек мой взгляд на жизнь разделяет, – ответил Холидей.

– Кто же он?

– Джонни Ринго.

Они проговорили еще с час. Потом Уиггинс и Флай отправились ужинать, а Холидей, прихватив остатки виски, ушел в заднюю комнату, где в гордом одиночестве стал раскладывать пасьянс. В десять часов он выглянул в зал и, не увидев никого из крупных игроков, решил прогуляться до «Птичьей клетки» в надежде встретить идущих со спектакля Уайетта и Моргана.

Он вышел на улицу, повернул, дойдя до Аллен-стрит, и уже направился к театру, что стоял на углу Аллен и Шестой улицы, но примерно в квартале от него заметил в окне бильярдной Уайетта и Моргана. Эрпы играли в пул.

Холидей вошел в бильярдную.

– Партия?

– Короткая получилась, – ответил Морган.

– Как Джози?

– Потрясающе, – сказал Уайетт Эрп. – Я потом зайду за ней и мы поужинаем вместе. Правда, она еще час будет переодеваться. Кстати, ей в гримерке даже ванну поставили. Вот как нынче звезд чествуют.

Морган обошел стол и протянул руку.

– Плати давай.

Уайетт кинул ему серебряный доллар.

– Хорошо, – сказал Боб Хэтч, совладелец заведения, худой лысеющий мужчина с большими усами. – Теперь попробуй с чемпионом сыграть.

– Держите мой кий, – предложил ему Уайетт.

– Нет, спасибо, – отказался Хэтч. – У меня свой, – он гордо продемонстрировал кий, – изготовлен на заказ в Чикаго.

Хэтч построил шары и наклонился над столом, готовый разбить их. С первого удара загнал в лузу один шар, потом ударил еще два раза, на четвертый промахнулся и уступил очередь Моргану.

– Готовьтесь расстаться с денежками и короной, – пригрозил ему Морган, глядя на шары и просчитывая удар, затем обошел стол и занял позицию. Он уже нагнулся, готовый бить, стоя спиной к окну, когда прозвучало два выстрела. Морган повалился на сукно; из раны в спине брызнула кровь. Вторая пуля угодила в стену, в дюйме от лица Уайетта.

– Айк Клэнтон! – взревел Уайетт и бросился на улицу.

Хэтч схватился за собственный револьвер и выбежал было за ним, но Холидей его удержал.

– Уайетту ваша помощь не нужна, – сказал дантист. – Скажу даже больше, он ее не желает. Лучше помогите мне с Морганом.

Они перевернули младшего Эрпа на спину, и Холидей жестом попросил подать воды. Попытался напоить Моргана, но тот бессильно уронил голову на бок.

– Он мертв, Док, – сказал Хэтч.

Не нащупав пульса, Холидей даже не стал слушать сердце.

– Твою мать! – пробормотал он.

– Нам точно не надо помочь Уайетту? – спросил один из зевак.

– Это был Айк Клэнтон. Пусть Уайетт сам отомстит.

Через несколько минут раздался выстрел, следом – вопль. Затем еще пять выстрелов с интервалом в десять секунд. Больше никто не кричал; воцарилась тишина.

Перестрелка у кораля «О-Кей» наконец завершилась.