Текст книги "Криминал в цветочек"

Леня растерянно переводил взгляд с хозяина на секретаря. Волков неожиданно захохотал, его огромный живот трясся от смеха, как гигантская порция бананового желе.

– Клянусь тебе, Аркадий, – едва выговорил он между двумя взрывами смеха, больше напоминавшими отдаленную артиллерийскую канонаду. – Я даже не заикнулся в разговоре с нашим гостем…

– Я не понимаю… – произнес Маркиз, отложив вилку. – Простите, Аркадий, если я чем-то задел вас…

– Дело в том, – Николай Васильевич вытер уголком салфетки слезящиеся от смеха глаза, – дело в том, что разговаривать с нашим Аркадием о женщинах – все равно что обсуждать со слепым краски летнего неба, или с глухим – удивительные особенности голоса Лючано Паваротти. Мой очаровательный секретарь, как бы это выразиться… по другой части. Он скорее может заинтересоваться вами… извините, конечно!

– Николай Васильевич! – возмущенно воскликнул секретарь. – Ну сколько можно! Наш гость неизвестно что подумает…

К счастью, в это время вошел Федор с огромным серебряным блюдом, на котором дымилась и испускала восхитительный аромат телятина, приготовленная под сливочным соусом с двадцатью травами, и всякие разговоры на некоторое время прекратились.

«Точно, все-таки полный облом, – подумал Маркиз, выезжая через два часа на Выборгское шоссе. – В этой оранжерее таинственная блондинка не появлялась. Хозяин не допускает в свой дом женщин, а секретарь ими вообще не интересуется. Да, вообще говоря, следовало сразу признать, что этот номер пустой, как только я увидел орхидею Волкова. Она в прекрасном состоянии, замечательно выглядит и листьев не теряет. А про ту, листок от которой мы нашли в кармане куртки, Вероника сказала, что ей чего-то не хватает для полного счастья… то ли калия, то ли кальция… то ли, наоборот, слишком этого добра много… поэтому она и теряет листья. Так что вся надежда теперь только на третью орхидею, на ту, по следу которой отправилась моя Лолка».

Вчера после трагической истории с букетом его бабушки Лене пришлось сделать вид, что Лола его сильно побила. Он лег на диван и очень артистично стонал, со вкусом перечисляя все отбитые Лолой места. Он говорил, что голова у него онемела, в ушах непрекращаемый звон, в глазах все двоится, а это значит, Лола устроила ему сотрясение мозга. Еще руки трясутся и шея не поворачивается, а также ноет печень, и, возможно, Лола отбила ему все почки. Он так долго и правдоподобно причитал, что Лола поверила и даже встревожилась. Маркиз слабым голосом умолял его бросить и не связывать Лолину молодую жизнь с калекой. У нее, мол, еще все впереди, а он, Маркиз, ей все прощает и только просит позаботиться о коте Аскольде. И на могилу его приходить не надо, а лучше просто развеять его прах по ветру, как было принято у южноамериканских индейцев.

Индейцы оказались последней каплей, Лола расплакалась, раскаялась и принялась кормить Маркиза с ложечки куриным бульоном, пока ему все это не надоело. В результате Лола почти без всякого сопротивления согласилась пойти в адвокатскую контору.

Лола подошла к крыльцу с полированной медной табличкой:

«Адвокатская контора Гринбаум и сын».

За этой дверью оказалась просторная, богато обставленная приемная, носившая отчетливый отпечаток некоторой респектабельной старомодности. Все здесь было чересчур солидно, чересчур основательно: и пол из черного искусственного мрамора, и дубовые панели по стенам, и диваны для посетителей, обтянутые дорогой темно-коричневой кожей, и огромный круглый аквариум, в котором безостановочно плавала от стенки до стенки крупная рыба с задумчивым одутловатым лицом и выпученными круглыми глазами.

В углу приемной, за небольшим столиком красного дерева, на котором едва помещался новенький компьютер, сидела плотная невысокая девушка в белой, застегнутой под горло блузке, с красными припухшими глазами. При виде Лолы она вскочила, сложила ручки и возбужденно воскликнула:

– Вы по объявлению?

– Да… – ответила Лола немного неуверенно, опасаясь выдать себя случайной оговоркой.

– Какое счастье, – девушка выбежала навстречу Лоле и схватила ее за руку. – Я уже думала, никто не придет… Да ты не волнуйся, ничего особенного делать тебе не придется! Ну, на компьютере-то работать ты умеешь?

– Да, – повторила Лола более решительно: работать на компьютере она действительно умела, может быть, не как суперпрофессионал, но все же на довольно приличном уровне.

– Ну вот и отлично, – обрадовалась секретарша. – Да здесь ничего особенного и не нужно, ну, запишешь клиентов в базу данных, адрес, телефон, все такое, количество посещений, причину обращения… Ничего сложного! А кофе варить ты умеешь? – В ее голосе прозвучала неподдельная тревога.

– Да, – снова проговорила Лола. Ей показалось, что в последнее время она разучилась говорить что-нибудь, кроме этого коротенького односложного ответа.

– Ну, видишь, как все хорошо! – тараторила девица. – Да он не очень в кофе разбирается, даже если сваришь не хорошо, то и не заметит… лишь бы быстро приносила! Как попросит – через три минуты уже должна нести! А так – все очень просто. Да, вот, еще эта рыбка… – Она неприязненно покосилась на аквариум. – Ты рыбок кормить умеешь?

– Да, – механически отозвалась Лола, которой уже и самой надоели свои одинаковые ответы.

– Тут ничего сложного нет, – продолжала секретарша, снова с отвращением взглянув на рыбку. – Насыплешь корм этому паразиту…

– А почему ты об этой рыбке… так неприязненно говоришь? – спросила Лола, почему-то понизив голос.

– Да похож он, мерзавец, как две капли воды! – так же тихо ответила девушка, покосившись на дверь кабинета.

– На кого похож? – переспросила Лола.

Ответить секретарша не успела, потому что из кабинета донесся истерический возглас:

– Ксения, кофе!

– Ну вот. – Девушка привычно всхлипнула и бросилась к кофеварке. Она суетилась, мелькала, носилась по приемной, подливала воду из пластиковой бутыли, подсыпала кофе… Наконец она поставила чашку с дымящимся напитком на маленький поднос и бросилась в кабинет.

При этом дверь осталась полуоткрытой, и Лола смогла заглянуть внутрь.

По просторному кабинету безостановочно ходил от стены к стене крупный рыхловатый мужчина с задумчивым одутловатым лицом и выпученными круглыми глазами.

«Так вот о ком говорила секретарша!» – подумала Лола и невольно покосилась на рыбу в аквариуме. Сходство было просто поразительным.

– Ксения! – истерически выкрикнул мужчина, на мгновение остановившись. – За что я плачу вам зарплату?

– За своевременное и качественное выполнение обязанностей секретаря! – заученно выпалила девушка. Поднос в ее руках мелко дрожал, и чашка с кофе медленно сползала к краю.

– Именно! – воскликнул босс, выразительно подняв палец. – За своевременное! И качественное! Выполнение! Обязанностей! А вы варили чашку кофе… – Он вытянул полную руку и обнажил запястье, перехваченное ремешком дорогих швейцарских часов. – Вы варили эту несчастную чашку три минуты восемнадцать секунд! А ведь я вас предупреждал, это не должно занимать больше двух с половиной минут! Вы понимаете разницу?

– Но, Борис Михайлович… – попыталась возразить секретарша.

– Нет! – резко оборвал ее начальник. – Нет, Ксения, вы ответьте: понимаете ли вы разницу между двумя с половиной минутами и тремя минутами восемнадцатью секундами?

– Понимаю, Борис Михайлович, – покаянно призналась девушка и поставила подносик на стол. – Будете кофе пить? А то остынет!

– Для меня не так важен кофе, – не унимался адвокат, – как важно выполнение моими сотрудниками своих обязанностей! Я подчеркиваю: своевременное и качественное выполнение ими их!

– Ими их? – удивленно переспросила секретарша.

– Да! – повторил шеф. – Ими их! Сотрудниками – обязанностей! Вы свободны!

Секретарша понурившись вышла из кабинета и промокнула кружевным платочком глаза.

– Вот так все время, – со вздохом произнесла она, повернувшись к Лоле. – Я понимаю, ты уже передумала… Я тебя очень хорошо понимаю и совершенно не виню…

– Но он хоть не пристает? – поинтересовалась Лола, которую в действительности волновал совершенно другой вопрос.

Она все еще не нашла в адвокатской конторе нужную ей орхидею. В приемной ее не было, а кабинет адвоката ей не удалось целиком рассмотреть.

– Лучше бы приставал! – с глубоким чувством воскликнула Ксения. – Все-таки что-то человеческое, как у всех нормальных людей! Нет, он ни за что не будет приставать, потому что боится обвинения в домогательстве! У него все рассчитано до минуты, даже до секунды!

– Это он и есть Гринбаум, глава конторы? – поинтересовалась Лола. – А есть еще и сын? Может, с тем легче иметь дело?

– Да ты что! – секретарша махнула рукой. – Это даже не сын, это внук! Сыну больше семидесяти, он живет в Америке и приезжает раз в год, чтобы всех перешерстить. А самому главному Гринбауму уже девяносто пять, он почти не выходит из дома, но его все ужасно боятся! А внук пока еще не стал официальным партнером, ему только пятьдесят лет, и отец с дедом считают, что он слишком юн! Вот мальчик и старается, хочет доказать своим родственникам, что уже достаточно повзрослел! Вот опять! – Она схватилась за голову.

– Ксения! – донеслось из кабинета. – Мне нужна папка с перечнем гражданских исков за девяносто второй год!

Секретарша бросилась к укрывшемуся за аквариумом несгораемому шкафу, распахнула его дверцы и принялась лихорадочно перебирать папки. Наконец вытащила одну и бросилась в кабинет.

На этот раз Лола заняла другую позицию, чтобы разглядеть дальний угол кабинета.

Адвокат все так же безостановочно ходил от стены к стене, выпучив круглые глаза и шевеля губами. Как только в кабинет влетела секретарша с папкой, он остановился и уставился на нее. При этом сходство с аквариумной рыбой стало таким удивительным, что Лоле захотелось насыпать адвокату сухого корма.

– Ксения! – раздраженно воскликнул мужчина. – За что я вам плачу?

– За своевременное и качественное выполнение обязанностей секретаря! – отбарабанила секретарша и заранее начала всхлипывать.

– Вот именно! – адвокат поднял палец. – За качественное! А не только своевременное! А вы, – он оттянул манжет и взглянул на часы, – вы на этот раз, конечно, принесли мне папку достаточно быстро, это заняло у вас всего одну минуту двадцать семь секунд. Однако что я у вас просил?

– Папку с перечнем… – едва слышно отозвалась секретарша.

– С каким перечнем? – настаивал ее начальник.

– С перечнем гражданских исков за девяносто второй год…

– А что вы мне принесли? – рявкнул мужчина.

– Папку… – По щекам секретарши уже сползали слезы. – Папку за девяносто второй год…

– Ксения, вы учились в школе? – не отступал адвокат.

– И в школе, – мучительно выдавила девушка, – и в институте…

– Почему же вас там не научили читать? – голос адвоката гремел, как гром в начале мая. – Вы видите, что здесь написано?

– Девяносто второй год… – сквозь слезы проговорила секретарша.

– А выше, выше!

– Перечень… уголовных…

– Уголовных! – проревел адвокат. – Уголовных! Значит, вы все-таки умеете читать! Я бесконечно рад за вас! Тогда, может быть, вы все-таки принесете мне то, что я просил? Так, в виде исключения?

Ксения выскочила из кабинета, как ошпаренная.

Лола отскочила от двери, чтобы не столкнуться с обезумевшей секретаршей. Впрочем, она уже успела разглядеть то, что ее интересовало.

В дальнем углу кабинета, на высокой деревянной консоли, стоял горшок с невзрачным, тускло-зеленым кустиком, увенчанным единственным цветком. Ярко-оранжевая орхидея с глубокими лиловыми прожилками казалась неуместной в кабинете истеричного адвоката, как показался бы неуместным в тихом зале библиотеки покрытый зеленым столом игорный стол либо вращающееся колесо рулетки или в хирургической операционной – ударная установка рок-группы.

Ксения снова распахнула дверцы несгораемого шкафа и нырнула туда с головой. Изнутри доносились только ее горькие всхлипывания и громкий шорох перебираемых бумаг.

Наконец она вынырнула наружу, сжимая в руке новую папку, и снова исчезла в кабинете своего шефа.

Лола задумчиво посмотрела ей вслед. Неожиданно у нее возникла, как выражался незабвенный Остап Бендер, «плодотворная дебютная идея». Она вытащила из сумочки мобильный телефон и набрала номер Маркиза. Леня ответил не сразу, и голос его звучал как-то подозрительно, казалось, что он занят тяжелой физической работой. Лола решила, что разберется с ним позднее, и поспешно изложила свою плодотворную идею.

Леня Маркиз всегда схватывал такие вещи на лету, повторять ему дважды не пришлось.

Из-за двери кабинета, на этот раз плотно закрытой, доносились глухие раскаты адвокатского голоса. Наконец дверь снова распахнулась, появилась измученная секретарша. Ее лицо было покрыто красными пятнами нервного румянца. Ксения подошла к своему столу, достала из ящика чуть ли не литровую бутыль валерьянки и трясущейся рукой налила в стаканчик тройную порцию.

– Надо будет в аптеке скидку потребовать, – проговорила она, лихо проглотив содержимое стаканчика. – Я у них оптовый покупатель успокоительных средств, без них здесь и дня не продержаться! Ну, ты на моего шефа полюбовалась, так что больше, надо думать, не рвешься занять мое место?

– А почему ты от него не уходишь? – поинтересовалась Лола вместо ответа. – Я смотрю и поражаюсь! Неужели он так хорошо платит, что ты согласна терпеть все эти издевательства?

– Какое там! – отмахнулась Ксения. – Гроши! Слезы одни!

– Так в чем же дело? Плюнь на него и хлопни дверью!

– Легко сказать! Он же законник! Когда принимал меня на работу, как-то так хитро составил трудовой контракт, что я не могу от него уйти, пока он не найдет мне замену, а сама понимаешь, никто не стремится занять это прекрасное место! Не находится второй такой идиотки, как я!

Ксения снова начала всхлипывать, но Лола ее остановила:

– Ладно, считай, такая идиотка нашлась. Иди домой, я с твоим шефом сама разберусь. Обещаю тебе, больше он над тобой издеваться не будет!

– Правда, что ли? – Секретарша посмотрела на Лолу с изрядной долей недоверия, однако начала торопливо складывать вещи, пока та не передумала.

– Вот только что, – остановила ее Лола уже в дверях. – Не приходила к вам в контору такая девица… блондинка, тоненькая, размер примерно сорок второй, рост метр шестьдесят, бледная…

Ксения замерла на пороге, хлопая глазами.

– Есть такая, – произнесла она наконец – Приходила несколько раз, всегда по вторникам… не представлялась, со мной никогда не здоровалась. Подойдет к двери кабинета, три раза стукнет… Шеф к ней выскочит, как кролик из шляпы, в кабинет ее проведет, скажет, чтобы я никого к нему не впускала и ни с кем не соединяла, дверь захлопнет и сидит с ней минут сорок. Я первый раз пыталась ее остановить, говорю, как положено: «Представьтесь, пожалуйста, и записаны ли вы…» – но она так на меня взглянула, что сразу расхотелось задавать вопросы, а потом уж я и не выступала. Думала, может, она его любовница, да только не похоже. Сама понимаешь, если такое дело, так после заметно – румянец там, глазки блестят, настроение хорошее, а он после ее посещений туча тучей, еще больше меня шерстил, чем обычно. Да и девица эта от него выходила не в том настроении…

Ксения замолчала и вопросительно уставилась на Лолу:

– Ну, я пойду, если ты не передумала?

– Иди, конечно, – разрешила Лола и задумчиво добавила: – Завтра как раз вторник…

Ксения выпорхнула из приемной.

Лола заняла ее место и принялась просматривать записи в компьютере.

Не прошло и нескольких минут, как из кабинета донесся истеричный крик адвоката:

– Ксения, чай!

Лола неторопливо поднялась, включила электрический чайник, поставила на поднос большую синюю чашку с выгравированной золотыми буквами надписью: «Дорогому внуку в день пятидесятилетия», налила в нее кипятку и решительно вошла в кабинет.

– Ксения, за что я вам плачу… – начал было адвокат, глядя на швейцарские часы, но неожиданно осекся.

– А где Ксения? – осведомился он раздраженно.

– Убежала домой, захлебываясь слезами, – невозмутимо отозвалась Лола.

– Какая безответственность! – воскликнул адвокат. – Она покинула свой пост, хотя прекрасно знает, что не имеет права…

– Она не покинула свой пост, она оставила его на меня, – прервала его Лола. – Чай пить будете?

– На вас? – в ужасе переспросил Гринбаум. – Но я вас не знаю! Вы не прошли собеседования! Не отработали испытательный срок! Даже не представили своих рекомендаций!

– А Ксению вы уже довели, – спокойно ответила Лола. – Короче, будете пить чай или унести обратно?

– Это чай? – возмущенно вскрикнул адвокат. – Где вы видите чай?

– В чашке – кипяток, – Лола плюхнула подносик на стол. – А вот – пакетик, кладете в чашку, и он заваривается… Если еще не совсем остыл.

– Пакетик? – В голосе адвоката прозвучало отвращение. – Я не пью чай из пакетиков! Ксения прекрасно знает, что мне нужно заваривать зеленый листовой чай, непременно цейлонский…

– Ксении нет, – холодно ответила Лола. – Вместо нее теперь я. Так что пейте что дают.

– Это безобразие! – воскликнул Гринбаум на грани истерики. – Я с ней разберусь! Я наведу порядок!

– Порядок здесь навести давно пора. – Лола окинула взглядом кабинет. – Вон цветок у вас совершенно завял…

– Какой еще цветок? – простонал адвокат.

В это время у него на столе зазвонил телефон.

– Может быть, вы ответите? – прошипел Гринбаум. – Раз уж вы теперь замещаете мою секретаршу?

Лола взяла трубку, послушала и передала адвокату:

– Это вас. Из полиции.

Адвокат посерел и поднес трубку к уху.

– Гражданин Гринбаум? – осведомился официальный мужской голос.

– Я, вообще-то, внук… – пролепетал адвокат.

– Что значит – внук? Вы Гринбаум Борис Михайлович?

– Да… – признался адвокат таким тоном, как будто сознавался в совершении тяжкого преступления.

– Ксения Шилохвостикова – ваша секретарша?

– Да… а в чем дело?

– Дело непременно будет возбуждено, не сомневайтесь, – неприязненно проговорил незнакомец.

– Ка… какое дело? – ужаснулся адвокат. – И вообще, кто вы такой?

– Капитан Одеколонов, отдел по борьбе с особо тяжкими преступлениями, – представился Леня Маркиз самым официальным голосом.

– С особо тяжкими? – ужаснулся Гринбаум. – А что… что случилось? Что совершила Ксения?

– Самоубийство, – холодно ответил суровый капитан. – Выбросилась из окна, оставив на подоконнике записку.

– Записку? – как эхо, повторил адвокат, медленно сползая со стула. – Какую записку?

– Вообще-то, это тайна следствия, – процедил капитан. – Но вам, так и быть, зачитаю… записка следующего содержания: «Прошу винить в моей безвременной смерти Бориса Михайловича Гринбаума, который своими постоянными придирками…» Вы меня слушаете? – озабоченно спросил полицейский.

– Да-да, конечно, – отозвался адвокат, стуча зубами.

– «…своими постоянными придирками сделал мою жизнь невозможной». И подпись. Так что сами понимаете – налицо доведение до самоубийства… Вы, как адвокат, не можете не понимать…

– Не могу!.. – простонал Гринбаум, побледнев как полотно, и выронил телефонную трубку.

– Ну так что – будете чай пить? – осведомилась Лола, выразительно взглянув на адвоката.

– Чай? – переспросил тот в ужасе и уставился на Лолу так, как будто она была налоговым инспектором или как минимум тенью отца Гамлета. – Какой чай! Тут вся жизнь рушится!

Вдруг в его лице что-то переменилось, он вскочил, шаркнул ножкой и льстиво проговорил:

– Конечно, вы ведь старались, работали… Конечно, я выпью этот чай… чтобы не расстраивать вас… Простите, я не успел с вами познакомиться… Меня зовут Борис Михайлович, а вас?

– Ольга, – солидно представилась Лола.

– Очень приятно. – Адвокат освободил стул, на котором лежало несколько пластиковых папок. – Присаживайтесь… Ольга, а по отчеству?

– Ольга Николаевна, – сообщила Лола после секундного раздумья.

– Замечательно! – На лице Гринбаума появилась вымученная, страдальческая улыбка. Он взял двумя пальцами чайный пакетик с таким выражением, как будто держит в руке живую лягушку или мышь, опустил его в чашку с остывшей водой и поднес к губам.

– Замечательно! – произнес адвокат, с трудом скрывая отвращение. – Просто божественный напиток! Я готов пить его постоянно!

– Мне не трудно! – Лола пожала плечами. – Раз уж вам нравится, буду приносить хоть каждые полчаса!

– Ну, каждые полчаса – это уже слишком. – Адвоката передернуло. – А пока, Ольга Николаевна, не затруднит ли вас найти и принести мне папку с делом фирмы «Зюйдвест»? Это в шкафу, на полке с надписью «корпоративные клиенты»…

– Да, пожалуйста, я сейчас принесу вам эту папку. – Лола поспешно вскочила со стула.

– Только, пожалуйста, не торопитесь, я совершенно не спешу! – крикнул адвокат ей вслед.

«Надо же, как быстро сработало! – подумала Лола, открывая несгораемый шкаф и перебирая папки с делами корпоративных клиентов. – С Ксении причитается, ее шеф полностью перевоспитался… Теперь он может участвовать в конкурсе на звание «Лучший начальник года». Но я Ксению пока не буду торопить с возвращением на трудовой пост, побуду здесь до завтрашнего дня, может быть, загадочная блондинка снова появится».

Она нашла нужную папку и отнесла ее адвокату.

Гринбаум благодарил ее так, как будто она как минимум только что принесла ему поручение на ведение всех дел султана Брунея.

Дома Маркиз ожидал свою подругу с большим нетерпением. Но времени даром не тратил. Он приструнил всех животных, наскоро прибрался в квартире после Лолиного ухода и долго рассматривал свое лицо в зеркале, потому что ему показалось, что на скуле проступил небольшой синяк. Уж очень Лолка вчера на него разозлилась из-за бабушкиного букета. Но Маркиз и предположить не мог, что девушки в цветочном магазине подкинут ему такую чудовищную подлянку. Хотя… он вспомнил, как Вероника вполголоса давала своим подчиненным какие-то наставления, и понял, что букет – это месть оскорбленной женщины. Вероника велела подсунуть карточку так, на всякий случай, разумеется, она не поверила, что букет предназначался Лениной бабушке.

Маркиз в который раз подивился женскому коварству и потрогал синяк. Все не так плохо, можно попробовать замазать актерским гримом, где-то у Лолки был…

В это время раздался звонок в дверь.

– Как же ты быстро! – обрадованно сказал Леня. – Неужели все выяснила?

Но на пороге стояла вовсе не Лола, а два мужика самого разбойничьего вида. Один был одет в клетчатый пиджак и в такую же кепку. Из-под кепки лезли буйные, давно не стриженные кудри. Второй визитер кутался в серый плащ, который был больше, чем ему нужно, размера на четыре. Седые длинные волосы были завязаны в хвост розовой ленточкой. Леня внимательным профессиональным взглядом оглядел этих двоих, отметил, что у клетчатого левый ботинок просит каши, а у седого с хвостом, скорее всего, под серой хламидой, кроме поношенных джинсов, нет вообще ничего.

– Здрассте! – гаркнули две луженые глотки. – Любите ли вы солнце?

– Чего? – оторопел Леня, – Мужики, вы чего – вчера паленой водки перепили?

Поскольку мужики не делали попыток протолкнуть его внутрь квартиры и побить, а потом ограбить, Маркиз малость расслабился.

– Вообще не пьем, – скорбно сообщил клетчатый, – работа у нас такая. Проводим опрос по поручению института… этого… Гел…

– Геллапа? – изумился Маркиз. – Ну, вы даете!

Приоткрылась дверь квартиры напротив, и осторожно выглянула соседка Маргарита Степановна. Услышав, что Леня открыл дверь неизвестным, она тоже решилась полюбопытствовать.

– Да ты чего, Василий, – укоризненно сказал седой, – ты же все перепутал. Мы же не опрос, мы из секты… этой, как его… соратники, сподвижники… свидетели… вот имя забыл…

– А при чем тут солнце? – удивился Леня.

– Любите ли вы солнце? – затараторил седой и молитвенно сложил руки. – Любите ли вы ласковое небо над головой? Любите ли вы детский смех?

– На лужайке? – серьезно осведомился Маркиз. – Вот что, мужики, идите отсюда по-хорошему. Скажите спасибо, что я сегодня добрый и полицию не вызываю. А то как бы не нарваться вам на неприятности.

На самом деле Маркиз вовсе не был таким добрым, просто ему совершенно не хотелось связываться с полицией.

– Безобразие! – поддержала Маргарита Степановна. – У нашей консьержки, очевидно, помрачение рассудка, раз она пускает в подъезд таких… Надо ставить вопрос ребром!

Сладкая парочка попятилась, в это время на площадке появилась встрепанная консьержка.

– Это же кошмар какой-то! – заговорила она, запыхавшись. – На минуточку дверь открыла – мусор вынести, они и просочились!

– Знаем мы вашу минуточку! – закричала Маргарита Степановна. – Вечно дверь нараспашку! Этак у нас весь подъезд вынесут!

В это время что-то мелкое и пушистое выскользнуло на площадку мимо ноги соседки.

– Персик! – закричала она в ужасе. – Немедленно домой!

Пушистый комок остановился на площадке и оказался ангорским хомяком персикового цвета. Хомяк заметался между человеческих ног, клетчатый мужик в кепке свистнул, хомяк задергался от ужаса и рванул в Ленину квартиру.

– Персик! – обмерла Маргарита Степановна и прижала руки к обширному бюсту. – Он выбрался из клетки!

Мужики, подгоняемые консьержкой, припустили вниз по лестнице.

– У вас же кот! – закричала Маргарита Степановна. – Если с Персиком что-то случится, Вова этого не переживет!

«Вовой» она звала мужа, который завел хомяка лично для себя, как говорят, для души – очаровательный ангорский хомяк заменял ему детей, внуков и всех домашних любимцев, вместе взятых.

– Не волнуйтесь, Маргарита Степановна. – Маркиз на бегу прижал руки к сердцу. – Аскольд очень воспитанный и интеллигентный кот, он никогда себе не позволит… Я принесу Персика сейчас же!

С этими словами он поспешно захлопнул дверь, чтобы удобнее было ловить хомяка.

Персик сидел посередине прихожей и оглядывался с любопытством, как видно, в его скучной и сытой жизни ему не хватало приключений.

– Персик, – нежно сказал Леня, – иди сюда. Пора к мамочке в клеточку…

Персик живо отбежал в сторонку. Видимо, он решил немножко поиграть. И в это время в прихожую ввалилась святая троица. Первым выступал кот Аскольд, важно переставляя лапы и держа хвост трубой строго перпендикулярно полу. Следом застенчиво жался Пу И. Попугай перелетал со шкафа на вешалку и посматривал вниз. Глупый хомяк не понял, что ему грозит опасность. Правда, надо заметить, что кот тоже не сразу сообразил, что к чему. Аскольд, конечно, был кот авторитетный, повидал много разного на своем веку, но от спокойной жизни у Лолы и Маркиза немножко растолстел и расслабился. Однако, когда что-то такое симпатичное и пушистое просто валяется под ногами, грех не подобрать.

Аскольд потянул носом, круто развернулся и уставился на перепуганного хомяка пронизывающим взглядом. От этого взгляда до хомяка сразу дошло, что сейчас ему будет очень плохо. Кот угрожающе клацнул зубами и повел хвостом.

– Аскольд! Даже и не думай об этом! – предостерегающе начал Леня, но кот не обратил на его тон ни малейшего внимания, как, впрочем, и всегда.

Хомяк наконец вышел из ступора и сделал попытку улизнуть незаметно, не прощаясь, по-английски. Не тут-то было. Кот припал к земле и прыгнул. И если бы не Маркиз, отважно бросившийся между охотником и его жертвой, хомяк принял бы ужасную мученическую смерть прямо тут, в прихожей. Аскольд приземлился на спину хозяину и от злости впился в него всеми когтями. Хомяк опомнился и скользнул под галошницу. Попугай от греха подальше уже давно вспорхнул на вешалку. Пу И спрятался за пуфик: все знали, что, когда Аскольд на охоте, ему лучше не попадаться под лапу.

– Аскольд! – заорал Леня, чувствуя, что в спину впиваются когти-иголки. – Я же все-таки не нндийский факир! Мне больно!

Кот спрыгнул с него на пол – не потому, что пожалел хозяина, просто он захотел продолжить такую увлекательную охоту. Хомяк трясся под галошницей и от страха не мог сообразить, что коту туда ни за что не попасть по причине особо крупных размеров. Маркиз, охая и стеная, поднялся с пола и направился в ванную, чтобы рассмотреть там в зеркале свою поцарапанную спину. Он чувствовал, как кровь стекает за ремень джинсов.

– Убийца! – бросил он коту. – Из-за какого-то хомяка готов угробить собственного хозяина!

Кот никак не отреагировал, он скреб когтями и жутко подвывал, стараясь подлезть под галошницу. Хомяк, вместо того чтобы выдержать характер и пересидеть в безопасном месте, совсем сбрендил от страха, выскочил из-под галошницы и юркнул в открытую дверь ванной комнаты. Но Леня был начеку, он схватил хомяка, к сожалению, неудобно, так что выронил его в раковину. Кот был уже тут как тут, он прыгнул в раковину, но промахнулся, потому что Леня подставил локоть, кот перевернулся в воздухе и задел подвесной шкафчик. Обычно шкафчик провисал на одной петле, в этот раз петли не выдержали веса матерого кота, и шкафчик рухнул со всем содержимым прямо в раковину. В самый последний момент Маркиз успел выхватить из-под обломков хомяка и спрятать его за пазуху. Кот мигом улепетнул из ванной, он знал, что за шкафчик с него спросят со всей строгостью. Но мало было шкафчика, оказалось еще, разбилась и раковина. Это Маркиз понял очень скоро, потому что почувствовал, как ноги заливает вода. Раковина треснула на несколько кусков, сорвало водопроводный кран и повредилась труба. Вода лилась из трубы прямо на пол, пока Леня не сообразил перекрыть общий кран, находящийся в туалете. Пока он добирался до этого крана, вода вылилась из ванной в коридор. Пу И с визгом шарахнулся в Лолину комнату, всем своим видом показывая, что чихуахуа – не водоплавающее животное, а древняя и священная храмовая собака. Попугай сидел на вешалке, кот вообще исчез из вида.

Хомяк Персик дрожал у Лени за пазухой и мечтал, казалось, только об одном: поскорее оказаться в своей уютной теплой клеточке.

– Да не трясись ты! – сказал Леня. – Сейчас доставлю тебя по месту прописки.

Он передал хомяка с рук на руки Маргарите Степановне, соседка начала было выговаривать ему за внешний вид Персика, но Леня не стал слушать. Его беспокоила вода в прихожей на полу. Еще его беспокоила разбитая раковина и испорченная труба. То есть, по большому счету, он просто боялся Лолы. Леня представил, как его подруга явится вскоре и прежде всего понесется в ванную, чтобы смыть с себя трудовой пот. А в ванной нет воды, то есть она как раз есть, но на полу, а не в кране. Самого крана нет, раковины нет, и шкафчика со всеми мелочами тоже нет. Маркиз очень хорошо себе представил, что Лола скажет по такому поводу, а именно: что Леня – растяпа и разгильдяй, все трудные дела он давно уже свалил на хрупкие Лолины плечи, а ему нельзя поручить даже самого простого – всего лишь проследить за зверями в Лолино непродолжительное отсутствие. И что ничего удивительного она в этом не находит, потому что все мужчины одинаковы – они абсолютно беспомощны и настолько рассеянны, что это граничит уже с полным идиотизмом. И что жить с Леней в квартире – мука мученическая, и если они до сих пор еще не расстались, то лишь благодаря ее, Лолиному, ангельскому характеру. И так далее, и тому подобное. Лола будет со вкусом перечислять его недостатки и ворчать, так что Леня в конце концов не выдержит и наорет на нее. А тогда уж начнется настоящий скандал.