Текст книги "Из бутика с любовью"

– Простите, – пролепетала Вероника. – Я обозналась.

Человек посмотрел на нее с удивлением. Когда он отвернулся, полненькая бухгалтерша с жаром поддела пустую пивную банку.

– Тьфу, – сказала Вероника вслух. – Что мне делать? Я влюбилась!

Анастасия закрыла дверь на все замки и с трудом перевела дух. Сердце колотилось как сумасшедшее. «Пусть я тварь дрожащая, – подумала она. – Но пусть попробует выкурить меня отсюда, из запертой квартиры. Разве что дверь взорвет».

Она притащила кресло и забаррикадировала дверь. У Анастасии мелькнула мысль, что надо бы позвонить Марине и сообщить ей, в чем дело, но она не решилась.

– Закроюсь, закуклюсь, и смерть до меня не доберется.

На секунду у Анастасии появилась мысль, что слишком много проблем в жизни она пыталась решить, просто спрятавшись и нырнув в песок. В этот момент в дверь постучали. Анастасия задрожала всем телом.

– Очередность поменялась. Сейчас твоя очередь, – произнес голос из-за двери. – Открой мне.

– Нет, – сказала Анастасия, закрывая уши руками.

Но было уже поздно. Еще в детском возрасте родителей Анастасии предупредили, что их дочь чрезвычайно восприимчива к гипнозу. И сейчас она шла к двери, как сомнамбула.

Она распахнула дверь и с ужасом воззрилась на стоящего там человека.

– Не здесь, – покачал человек головой, – поедем в торговый центр.

Желтый «Корветт» разгонялся. За автомобилем ехала охрана. Юноша сидел на заднем сиденье.

– Почему ты думаешь, что история с Лизой имеет отношение к убийствам? – спросила Марина.

Дима затормозил перед красным.

– Потому что кто-то искалечил грудь Лизы потому, что она была красивой, – ответил Дима. – Красивая грудь Лизы, красивая Кира, красивая Ульяна, красивый Филипп на фотографии, красивые Лиза и Ира, красивые ноги Евгении, красивая Анастасия, которая будет последней.

– Удивительно, – сказала Марина, – история с Лизой случилась четыре года назад. И Лиза опять в списке? Но теперь он обрек ее на смерть? Тот же человек? И почему именно посетительницы семинара, одна за другой? Если ему нравилось уничтожать все красивое, то почему был перерыв в четыре года?

– Это почему-то связано с Лизой, – Дима размышлял вслух, – я чувствую. Кто-то покалечил ее. Долгое время было затишье. Потом этот некто вновь увидел Лизу. Снова захотел уничтожать. Он ловит кайф от разрушения, это его фетиш. Это маньяк. И Лиза знает его имя.

– Но не скажет, потому что любит его. До сих пор, видимо, – сказала Марина. – Она молчала четыре года. И вряд ли откроет рот теперь.

– А пресса? Фотографии с мероприятий? Если она встречалась с кем-то, об этом должны знать ее подруги, знакомые и соседи. Нам всего лишь нужно выяснить, кто был мужчиной Лизы четыре года назад, – сказал Дима. – Это он и есть.

– А если поговорить с ней? Объяснить ситуацию?

Дима повернулся к Марине.

– Она позвонит ему. И скажет «беги». Лизе ничего говорить нельзя.

– Да, – кивнула Марина. – Да, такая любовь бывает. И тот факт, что Лиза сейчас одна, возможно, говорит о том, что этот мужчина – любовь всей ее жизни. Она будет защищать его любой ценой.

– Женщины – странные существа. Иногда они любят негодяев.

Дима повернулся к юноше-консультанту.

– Я куплю эту машину, – заявил он. – Завяжите на ней красную ленточку и доставьте в субботу утром по адресу, который я оставлю.

Марина и Дима сидели дома у журнального столика. Перед Димой лежал лист белой бумаги.

– Итак, – сказал Дима, – у нас постепенно собирается информация. Кира, фотография Цукермана, Ульяна, Лиза или Ира, ноги Евгении, потом Анастасия. Этот же человек, скорее всего, порезал Лизу. Возможно, он следил за ней. Увидел Лизу на семинаре – то ли когда вы заходили, то ли когда вы выходили, то ли еще как-то – в компании женщин, большей частью красивых. У него по какой-то причине сорвало крышу, и он решил убить всех. Всех, кто был на семинаре, исключая Петра и тебя. Ты беременная, а Петр... почему Петр не в списке, я не знаю. Фотографию-то Цукермана он или она порвала.

– Мне тоже не дает покоя эта фотография, – ответила Марина.

– Тут такое дело, – продолжил Дима, – Филипп какой-то женственный. Он красив, изящен, утончен. А Петр – просто обычный мужик. Тут еще надо понять, что этот конкретный убийца считает красивым. Восприятие очень индивидуально.

– Лиза молчит, потому что готова за него умереть.

– Или не знает, что он снова объявился. Ее любимый мучитель.

Дима рассеянно щелкал по клавишам смартфона.

– Интернет знает все, – сказал он через несколько минут. – Злые языки утверждают, что Лиза бисексуальна.

– Ого, – сказала Марина. – Круто. И неожиданно.

– То есть, возможно, мы ищем не мужчину. Не исключено, что женщину. Возможно, она носит мужскую одежду. Возможно, имеет суровый вид. А может, и нет. Надо запросить все, что известно о прошлом Лизы. Поручим это Валерианову. У нас недостаточно информации.

– А может, дело было так, – предположила Марина. – Лиза пришла на семинар. Встретила свою бывшую любовницу, которая когда-то порезала ей грудь. Уж не знаю за что. То ли в наказание, то ли игры у них были такие. Но понятно одно – груди досталось потому, что она была слишком красива. И вот Лиза и любовница смотрят друг на друга и не признаются, что знакомы. А потом у экс-любовницы срывает крышу, и она начинает убивать всех, кто присутствовал. Например, она предложила Лизе вернуться. Лиза отказалась. Она пообещала, что будет убивать девушек по одной, пока Лиза к ней не вернется...

– Тогда Лиза в курсе.

– Возможно. Но не похоже.

– Да, не похоже. С другой стороны, вполне возможно, что она что-то скрывает, придерживает какую-то информацию.

– У нас еще есть вопросы. Где были убиты девушки? И чем? У кого есть нож «Сентофанте Онион»? Почему именно в торговых центрах?

Ответов по-прежнему не было.

С Вероникой пытались знакомиться на каждом шагу – красивая блондинка с мраморной кожей, светлыми волосами, пухлыми нежно-розовыми губами и прямым носом. Еще недавно это было ее мечтой, но сейчас уже не радовало. Ей не нужны были все мужчины мира. Ей нужен был один-единственный. Тот, который ушел, посчитав свою миссию выполненной.

«Хоть бы сказал, как его зовут, – думала Вероника. – Надо было в его паспорт посмотреть».

Мимо нее прошла старинная подруга, но не узнала Веронику. Она вошла в парикмахерскую, и парикмахерша, которая стригла ее десять лет, скользнула взглядом, не признавая давней знакомой. Сосед по лестничной клетке с интересом посмотрел на ее лицо и фигуру, но «привет, Вероника» не сказал.

Ее никто не узнавал. Она словно сменила лицо, родилась заново, оказалась чужаком в родном краю, и это бы приятно будоражило, если бы не одно «но». Веронике ничего не хотелось, кроме того чтобы вернуться в тот день, когда она стояла в очереди в «Евросеть» и за спиной ее спросили, можно ли положить деньги на выключенный телефон.

Когда она об этом подумала, у Вероники появилась идея.

Евгения сидела в своей идеально чистой, проветренной, стерильной кухне и ела в одиночестве мясо, когда ее словно толкнули в спину. Она закашлялась и перестала жевать, ожидая, не повторится ли толчок, но все было тихо. Тем не менее по сердцу растекалась тревога. Евгения попыталась съесть еще мяса, но кусок в горло не лез.

– Что такое? – пробормотала она.

Евгения Витальевна проверила оба своих телефона, но ни пропущенных звонков, ни эсэмэсок подозрительного содержания там не было. Тревога отпускала, становилась едва заметной тенью. Евгения пожала плечами и снова принялась жевать, подцепляя мясо и морковку.

Бах!

Сердце заныло, как будто туда попала толстая и тупая стрела.

– Что за фигня? – испугалась Евгения, отодвигая тарелку.

Она вскочила, накинула на плечи пиджак и всунула ноги в черненькие кожаные туфли. Непонятно, откуда она знала, что действовать надо незамедлительно. Евгения сбежала вниз по лестнице, прыгнула в свою машину и помчалась на кладбище.

Марина встала, прошлась по комнате и принялась разбирать покупки. Буфет и ширмы доставили почти одновременно с их приездом домой, и сейчас они перегородили всю гостиную.

На ширме из китайского шелка была нарисована река Хуанхэ, лодочки, горы. Умиротворяющий, приятный глазу пейзаж. Дима взял в руки ультрафиолетовую лампу, включил, выключил, положил на место.

– Я так и не могу понять, где их убили, – сказал он. – Придется взять за рабочую версию то, что это таки было в примерочныx Terranova, но пятен крови не осталось.

Марина стояла столбом и смотрела на ширмы.

– Включи лампу еще раз, – попросила она.

Дима включил. Марина взяла из его рук устройство и направила свет на ширму. Прямо над небольшим островком, омываемым водами Великой желтой реки, виднелось пятно. Марина выключила лампу. Пятно исчезло. Включила – и оно ярко засветилось.

– Свежая кровь, – воскликнул Дима, вставая. – Ее замывали!

– Теперь мы знаем где, – сказала Марина. – В магазине предметов интерьера!

– Да. Потому что там почти никогда никого нет. И много ширм. И большое пространство. Но я чувствую, что дело все-таки не в этом. В чем-то другом. Заметь, пятно замывали. Убийца не спешил, он располагал временем. И откуда у него с собой вода?

Марина последовательно осветила лампой все остальные ширмы. Ничего.

– Пятно могли замыть консультанты в магазине, – сказала Марина. – Увидели, подсуетились... и никому ничего не сказали.

– Поехали туда, – сказал Дима. – Поговорим с ними. Может, кто-то что-то знает, но боится сказать. И проверим полы.

Анастасия вошла в торговый центр как сомнамбула.

– Вперед, – сказал человек, шедший справа от нее и держащий ее под руку, и Анастасия подчинилась.

Где-то в глубине души у нее трепыхалось желание сбросить оковы гипнотического влияния, сорваться с места, рвануть как на стометровке, вбежать в закрывающийся лифт и тем самым спастись и спрятаться.

– Медленнее, – сказал человек. – Еще не время.

Анастасия пошла медленнее. Сердце застучало быстрее.

«Меня принесут в жертву. Это секта, – подумала Анастасия, – они молятся какой-нибудь злой богине».

Она пыталась вырваться из пут гипноза, как муха из паутины. Паук шел рядом. Анастасия вспомнила, как несколько раз становилась жертвой цыганок, которые забирали у нее всю наличность и украшения, и только удача каждый раз не давала Анастасии привести табор домой и поселить у себя в гостиной.

«Ууууааа!» – выла Анастасия внутри, как связанная волчица, внешне продолжая улыбаться.

– Мне нужна твоя жизнь, – сказал человек, – хотя ты, к сожалению, и не слишком красива, лишний вес портит тебя. Но ты ничего, черные волосы, красивые глаза... Подойдешь.

– Сейчас не моя очередь, – сказала Анастасия, сама удивившись, что слова срываются у нее с губ.

– А, – махнула рукой смерть, – ну и хорошо, всех запутаем. Иди вперед, только не спеши.

Анастасия послушно затопала вперед.

Вероника красилась. Теперь она была рада, что не выбросила всю косметику, как намеревалась. Сначала под толстым слоем тонального крема исчезла мраморная кожа, потом глаза оказались окружены угольно-черным ореолом, красивые пушистые ресницы покрылись тушью с комочками, на щеках ярко заиграл фуксией искусственный румянец. Красная, липкая помада и полтонны духов завершили образ. Еще пятнадцать минут Вероника начесывала волосы, пока они не стали торчком. Затем она залила их лаком.

«Теперь я выгляжу на десять лет старше, – подумала Вероника. – И как я раньше не замечала?»

Страшилище проплыло по квартире, открыло дверь и выплыло на улицу.

– Вероника, здравствуйте, – сказал сосед.

– Вероника, как жизнь? – спросила девушка возле лифта.

Вероника всем отвечала, улыбаясь отвратительно накрашенным ртом и ощущая себя клоуном на арене цирка.

– Вероника, ну как же вы ему отказали? – спросила парикмахерша, высунувшись из двери парикмахерской, – может, еще не поздно?

– Я думаю, это был не мой человек, – сказала Вероника, внутренне зарыдав.

Потом она пошла в «Евросеть».

Он лежал ничком, обхватив руками могильный холмик. Из холмика торчал поникший пластиковый цветок. Евгения бросилась к Петру. Наполовину выпитая бутылка коньяка валялась рядом, ломая сходство со сказкой «Аленький цветочек». Петр не дышал. Евгения наклонилась, прижалась к груди ухом и попыталась уловить биение сердца. Потом сделала безуспешную попытку нащупать пульс.

– Встань, пожалуйста, – пробормотала она.

Петр не шевелился.

Тогда Евгения схватила его за ноги и поволокла к выходу из кладбища. Голова Петра прыгала по кочкам, застревала среди зарослей календулы, ломала аспарагус.

– Пошто мертвецу покою не дадите? – сказал встречный бомж и посмотрел на небо. – Видите, он желает остаться на кладбище. Обрести, так сказать, последний приют.

– Ты бы помог! – прокричала Евгения Витальевна, сбрасывая туфли, которые глубоко вонзились каблуками в кладбищенскую почву.

– Не хочу портить карму, – ответил бомж, – Петруша хотел отойти в лучший мир, я ему говорил, что коньяк, может, паленый, а он и давай его с радостью пить. Выпил и упал замертво.

Евгения потащила Петра дальше, заливаясь слезами.

– У него на тебя была одна надежда, – продолжал бомж, – пойду, мол, жить к Евгении, раз я ей нужен, пожертвую собой, сделаю хоть кого-то счастливым. Раз уж сам не могу быть счастлив. А оно вон как! Слыхал я, вы из-за морковки поссорились.

Бомж пошел дальше, отпивая из бутылки. Вскоре его спина исчезла среди крестов и молодых деревьев. Евгения же пятилась, пятилась и не заметила свежую могильную яму.

– Ааааа!

Она полетела вниз и приземлилась на мягкую глинистую землю. Сверху тяжело обрушилось тело Петра. Только тут Евгения, отплевываясь от земли, забившейся в рот, догадалась позвонить в «Скорую помощь» и службу спасения.

Сильно накрашенная Вероника стояла в очереди в «Евросеть» и с каждой секундой чувствовала себя все менее и менее умной.

«Он не придет, – думала она, – вероятность ноль целых ноль десятых. Я это делаю для того, чтобы хоть что-то делать. Чтобы не сидеть в квартире и не рыдать. Все равно мне никто больше не нужен».

Вероника стояла, ничего не видя из-за слез.

– Скажите, девушка, а если терминал выключен, деньги с его помощью можно положить на телефон или нет? – спросил сзади знакомый голос.

Вероника повернулась и с силой схватила его за грудки.

– Ой, дорогая, это ты, – пролепетал он.

– Как тебя зовут? Плюс говори, где живешь, – шепотом заорала она.

Он улыбнулся.

– Не скажу, – сказал он. – Потому что это тебе не нужно. А нужно завтра утром умыться и пойти на работу. Там у вас есть такой Игнатьев. И вот он через восемь месяцев станет твоим мужем.

Вероника стояла, открыв рот. Мужчина попятился, вышел из «Евросети» и пропал.

Дима и Марина стояли в магазине предметов интерьера.

– Это произошло здесь, – сказал Дима.

Он посветил ультрафиолетовой лампой на пол. Там засветилось несколько пятен.

– И на пол попало, – сказала Марина. – Тоже замывали.

К ним спешила консультант – та самая, что продала им буфет и ширмы. Она была сама любезность.

– Еще хотите чего-то купить? – широко заулыбалась она.

Дима повернулся к ней.

– Мы хотим знать, почему на полу следы крови, – сказала Марина.

Улыбка медленно сползла с лица консультанта.

– Что? – спросила она.

– Плюс следы крови есть на ширме, которую мы купили. Откуда они?

Консультант пятилась, хватая ртом воздух. Марина поднесла к уху телефон.

– Майор, приезжайте, – сказала она, подождав, пока Валерианов высморкается, – магазин «Красивая жизнь» в торговом центре. И криминалистов возьмите.

Она отключила связь.

Евгения звонила и звонила, но, когда она говорила, что сидит в яме на кладбище и точно не знает, где именно эта яма находится, ей говорили, чтобы она перестала издеваться над людьми, и вешали трубку. Пару раз угрожали сдать ее в милицию, Евгения радостно соглашалась, но угрозы так и оставались угрозами.

Она попыталась взобраться вверх по крутой стенке, но это было решительно невозможно. Затем у Евгении Витальевны появилась мысль, что надо обрушить одну стену, сделав яму менее глубокой, но на дне лежал Петр, и Евгения не решилась выбираться путем частичного обрушения. Тем более она помнила, чем это закончилось на пляже, где Петр и его тогда здравствующая молодая супруга выстроили стенку от солнца.

Петр зашевелился и застонал. У Евгении вырвался радостный крик.

– Воды, – прошептал Петр. – И врача!

– Потерпи, – сказала Евгения, наклоняясь над Петром, – мы в яме. Но я нас вытащу отсюда.

Петр открыл глаза и обвел яму мутным взглядом.

– А что мы тут делаем? – спросил он.

В голосе прозвучал неподдельный интерес.

– Куда мне звонить? – спросила Евгения, – ни «Скорая», ни пожарные не желают ехать, когда вместо адреса я начинаю описывать местонахождение ямы.

– Позвони себе на работу, – простонал он, пуская зеленые слюни и хватаясь за трещащую голову, – пусть твои подчиненные приедут и нас вытащат.

– Это мысль, – сказала Евгения. – Хотя время и не рабочее.

Анастасия почувствовала, как рука смерти, за которую она внешне беззаботно держалась, напряглась. По торговому центру навстречу Анастасии шел майор милиции, который приходил к ней домой в связи с убийством Киры. За ним еще несколько человек в форме. Все они направлялись в сторону интерьерного бутика «Красивая жизнь».

– Блин, – сказал человек, – не могу поверить! Как они догадались – тупые, доверчивые овцы!

Рука резко развернула Анастасию.

– Наши планы, к сожалению, меняются, – сказала смерть. – Ты умрешь где-нибудь в другом месте. Только надо сделать это красиво.

Они прошли мимо кафе.

– Давай поедим, – взмолилась Анастасия, – хоть взбитые сливки съедим с шоколадом и орешками! Они такие красивые, такие вкусные. Пусть это будет мое последнее желание, ведь приговоренные в Средние века всегда имели право на последнее желание!

Смерть заколебалась.

– Это только в сказках было. К тому же у нас нет времени, – сказала она наконец. – Ты должна умереть быстро и красиво.

– Так и взбитые сливки – это быстро и красиво, – продолжала умолять Анастасия. – Белые сливки под черным шоколадом, посыпанные орешками, это намного красивее, чем я. И займет всего пять минут, не больше. Даже меньше!

Смерть заколебалась.

Евгения позвонила Марине. Марина взяла трубку и некоторое время слушала. Криминалисты изучали пол, на котором Марина и Дима обнаружили пятна крови. Еще одно пятно им удалось обнаружить у входа в бутик. Оно также было вытерто.

– Они на кладбище, – сказала Марина Диме, – Евгения и Петр. Сидят в яме и ждут коллег Евгении. А про Иру по-прежнему ни слуху ни духу?

– Абсолютно. Что касается ямы, пусть четко опишут, где находятся. Я позвоню кому надо, и их вытащат.

Криминалисты продолжали изучать пол и ширмы.

– Вряд ли они найдут еще что-то, – сказала Марина. – Ты знаешь, у меня появилось чувство безнадежности. Нет ни одной четкой улики, только какие-то намеки, соображения, общие схемы. Надо поговорить с Лизой, но она пьяна и спит, ее охраняют. Евгения вон в яме, с Ирой так связи и нет. Неизвестно, где она. И это меня пугает больше всего.

– В ваших интересах рассказать все, что вы знаете, – сказал Валерианов девушке-консультанту. – Как вас зовут?

– Светлана Киреева, – сказала девушка, показав пальцем на свой бейдж, – но я ничего не знаю. Я вышла на несколько минут, потому что приехала владелица нашего бутика с подругой и сделала кое-какие распоряжения... когда пришла, ни владелицы, ни ее подруги уже не было.

Глаза у Светы Киреевой бегали.

– Вы вытерли кровь? – спросила Марина. – Так ведь? Вы ведь держитесь за свою работу, вам хорошо платят, и вы демонстрируете личную преданность.

– На самом деле я вытерла только пятно у входа, – сказала Света после долгой паузы. – Про другие ничего не знаю. Мало ли, может, у кого-то кровь носом пошла?

Ее трясло, как будто рядом заработал отбойный молоток.

– А камеры видеонаблюдения здесь есть?

– Нет, тут же все крупное, – покачала головой Света.

Повинуясь наитию, Дима повернул голову и посмотрел на стены, на которых были развешаны гобелены и картины. Прямо напротив места, где на полу обнаружились пятна крови, висела картина Лизы. Дима тронул супругу за руку. Марина повернулась и тоже увидела картину.

Все постепенно складывалось в общую схему.

– Как зовут вашу владелицу? – спросил Дима девушку-консультанта. – Впрочем, это нетрудно узнать.

Узнав имя владелицы, Марина несколько минут смотрела на супруга в немом ступоре.

– Я не ожидала, – сказала она.

– Я ожидал, – сказал он.

Картинка наконец окончательно сложилась.

– Спасибо, – сказала Евгения людям в форме, извлекшим ее и Петра из ямы, – я вам так благодарна, так благодарна.

Петр что-то промычал. Евгения пристегнула его на пассажирское сиденье своей стерильно чистой машины – грязного и в глине – не чувствуя ничего, кроме умиления. Его стошнило на пол и на торпеду, Евгения вытерла его подбородок белоснежной тряпочкой и дала попить.

– Ой, хорошо, – сказал Петр, присосавшись к бутылочке «Святого источника».

Евгения вырулила с парковки кладбища, держась за руль пальцами с поломанным маникюром, нажимая на педали грязными босыми ногами и чувствуя себя категорически счастливой.

– Сейчас поедем в больницу, – сказала она, – ты паленым коньяком отравился. Пусть посмотрят, могла печень пострадать.

– Только сначала в ванную, – ответил Петр, и его снова стошнило, – а затем машину в химчистку. А вот потом можно и к врачу.

Он откинулся на сиденье. Евгения всполошилась, решив, что он снова потерял сознание, но Петр всего лишь спал.

– Мне взбитые сливки с шоколадом и орешками, – говорила Анастасия, – салат «Мимоза» с тунцом и блинчики с икрой. Да, еще чай! Черный, в чайничке.

Смерть нахмурилась.

– Когда я нервничаю, я много ем, – сказала Анастасия, глядя своими честными черными глазами.

Мимо кафе прошли еще люди в форме. Все они направлялись в бутик. Человек, сидящий напротив Анастасии, ощутил, как сжимается кольцо. Потенциальная жертва сидела, ожидая свои сливки, и смотрела на витрину обувного бутика, где стояли белые сабо на высокой пробковой платформе.

– Я сейчас уйду, – сказала смерть, наконец-то поняв, что ждать больше нельзя, – а ты на счет «три» обо всем забудешь. Раз, два... три.

Анастасия очумело захлопала глазами, оглядываясь.

Марина, Дима и Валерианов обнаружили Иру после того, как в милицию позвонил охранник Интернет-кафе, увидевший ее портрет по телевизору. Мрачная, подавленная, кусающая губы Ира, руки которой начинали автоматически тянуться к любому попавшему в зону видимости тяжелому предмету, кивнула Марине и Диме, ни о чем не спрашивая.

«Игрушка, – думала Ира, – кукла, объект для потехи, инструмент повышения эфемерного Интернет-рейтинга».

– Ира, – сказал Дима, – вы в курсе, что убита Кира, которая была с вами на семинаре по инвестированию, но не знаете, что погибла также Ульяна.

– Это очень интересно, – машинально ответила Ира.

– Вы также должны были стать жертвой.

Они вышли из Интернет-кафе в теплую сентябрьскую ночь.

– Должна была, – повторила Ира, – значит, уже не должна?

– Вы удачно скрылись, – улыбнулась Марина. – Мы не могли вас найти. Но и убийца не смог. Хотя мы, признаемся, опасались, что с вами уже все кончено.

– Вы уже знаете, кто он? – спросила Ира.

Огни рекламы отражалась от копны ее блестящих рыжих волос, образующих ореол, напоминающий шлем байкера.

– Уже да, – сказал Дима. – Мы приехали за вами, потому что вы нам нужны. Мы хотим поговорить с вами и другими женщинами, которые были на семинаре. Нам нужно собрать всех вместе.

Ира замедлила шаг.

– Вы намекаете на то, что я виновата? – спросила она. – Думаете, что я вовсе не сидела в Интернет-кафе все это время? Но меня же видел охранник, он может подтвердить, что у меня алиби.

– Я ничего не буду сейчас говорить, – ответил Дима. – Поехали. Мы раскроем все карты.

Ира кивнула и села на заднее сиденье.

Вероника листала журнал свадебной моды, и ей нравились все платья без исключения. В частности, особенно ее очаровало песочно-розовое, цвета утренней пустыни, длинное платье с широким кринолином и открытыми плечами.

«Интересно, есть ли в нашем городе свадебные салоны, которые работают круглосуточно? – подумала она. – Мне хочется примерять и примерять, чтобы мне затягивали шнуровку корсета на спине, чтобы юбка в пол шелестела и обнимала ноги и чтобы белые туфли на высоких каблуках и фата с мелкими сердечками.

И букет! Огромный букет из белых лилий, который она будет держать рукой в белой же перчатке».

Вероника быстро пролистала страницы, посвященные макияжу для невест, и принялась рассматривать платья, которые предназначались свидетельнице.

– А в свидетельницы я возьму свою парикмахершу, – подумала Вероника, и сердце у нее замерло от счастья.

Потом она изучила мужские свадебные костюмы. Особенно ей понравился темно-зеленый в тонкую черную полоску. Вероника точно не помнила, какого цвета глаза у Игнатьева. Она вообще к Игнатьеву никогда не присматривалась: скромный и молчаливый сисадмин обычно незаметно сидел в углу, склонившись над компьютером, и Вероника помнила только его вид сзади. Но почему-то ей казалось, что такой костюм Игнатьеву пойдет.

«И еще много-много воздушных шариков! И трехэтажный торт! И белые голуби!» – мечтала Вероника.

В дверь позвонили, и девушка отложила журнал.

«Неужто Игнатьев?» – подумала она, веря теперь во все чудеса мира.

Но это были Марина, Дима, рыжая Ира и майор, который все время сморкался.

«И откуда у него столько соплей?» – подумала Вероника.

– Здравствуйте, – сказала Марина с легким недоумением. – А где же... Вероника?

Вероника довольно улыбнулась. Дима улыбнулся ей тоже.

– Это и есть Вероника, – сказал он.

– Батюшки, – ахнул Валерианов и потянулся за носовичком, – красавица!

– Мы предлагаем вам поехать с нами, – сказал Дима. – Это связано, как нетрудно догадаться, с убийством Киры и Ульяны. И хотя вам пришло сообщение, что ваша очередь никогда не придет...

– Еду, – быстро сказала Вероника. – А то мало ли... то ли придет, то ли не придет. Я сменила имидж, а из-за этого многое может пойти наперекосяк.

– Вы даже не представляете, как вы правы, – сказал Дима.

Петр плевался и пыхтел в ванной, смывая глину, рвоту, пот, слезы и чувствуя, как вместе с телом очищается и душа.

«Не зря первых христиан крестили в Иордане, – подумал он, – вода смывает куда больше, чем только внешнюю грязь».

Евгения пела, готовя на кухне сырники.

– Счастье хлынет на дома, – пела она.

В дверь позвонили, и Евгения побежала вприпрыжку, с ощущением полета в душе, обещающего огромное, безразмерное и вечное счастье.

«А может, и не вечное. А может, и ворона», – подумала Евгения Витальевна, распахивая дверь.

– Здравствуйте, – сказала она Марине и Диме, со стыдом понимая, что собственные любовные переживания совершенно заслонили такое страшное событие, как убийство.

За спиной у Марины маячил майор с красным носом, Ира с копной рыжих волос, а также незнакомая крупная блондинка с шелковой кожей, маленьким носиком и нежными пухлыми губами.

– Поехали, – сказал Дима Евгении. – Пора расставить все точки над i.

– Вы знаете, кто убийца? – спросила Евгения.

– Да.

– Это... кто-то из нас?

– Да, – снова кивнул Дима.

Евгения побледнела.

– Это не Петр? – спросила она уже тише.

– Поехали, – повторил Дима. – Чем быстрее мы всех соберем, тем быстрее вы все узнаете.

Евгения задумалась.

– Интересно вы поступаете, – сказала она. – Собираете всех, ничего не говоря. Вы, наверное, думаете, что настоящий убийца не поедет с вами? И тем самым себя выдаст?

Дима улыбнулся. Было понятно, что он пока ничего говорить не будет. В прихожей послышались мокрые шлепки, и появился Петр в полотенце, намотанном на бедра. Евгения посмотрела на него и тут же пожалела, что нужно куда-то ехать.

Анастасия не отвечала. Марина звонила в дверь, но дверь так никто и не открыл.

– Ее нет дома, – сказал Валерианов.

– Занятно, – сказал Дима. – Я же ей сказал, чтобы она неделю никуда не выходила. А она и суток не продержалась.

– Думаешь, страсть к шопингу выманила ее из дома?

– Возможно. Меня смущает эсэмэска со словами, что она – последняя.

Марина снова нажала на кнопку звонка. На лестничной площадке было сыро, пахло то ли кошками, то ли мышами. А может, и теми и другими одновременно.

– Думаешь, это она? – всплеснула руками Марина. – Делала вид, что очень боится, а сама... маньяк? Как-то слабо верится.

Ира, Вероника, Евгения и Петр переглянулись.

– Тем не менее кто-то из посетителей семинара убийца, ведь так? – сказала Евгения.

– Да, – кивнул Дима.

У девушек вырвалось глубокое «ах». Петр задумался. Дима позвонил Анастасии на мобильный, и все услышали, как где-то в глубине квартиры, куда они безуспешно пытались попасть, запел телефон.

– Либо она его оставила, либо она там, в квартире, – реземюрировала Марина. – Но не отвечает. Хотя видно, что это ты звонишь.

Валерианов мгновенно подобрался.

– Надеюсь, я неправ, – сказал он, – но нужно готовиться к неприятностям.

Он высморкался, сложил платок самолетиком и сунул в карман.

– Я тоже так думаю, – сказал Дима. – Очень хотел бы ошибаться.

– Вскрываем двери, – сказал Валерианов, – для этого нам нужны понятые. Вот вы, – он посмотрел на Евгению и Петра, – и выполните эту роль.

Два охранника Димы шагнули вперед, один из них доставал из кармана связку отмычек. Через несколько минут дверь распахнулась.

Кроме двери в квартиру, пришлось вскрывать и дверь в ванную, ибо Анастасия закрылась там и не желала выходить. Когда ее таки извлекли, она ничего не могла сказать и лишь сжимала в руке пустой пузырек из-под успокоительного.

– Барбовал, – прочитала Марина. – Сильная штука, им лучше не злоупотреблять.

– Мне очень страшно, – стенала Анастасия, – но я не помню почему.

Она огляделась.

– Мне угрожает смерть, – тихо продолжила Анастасия, – я чувствую. Она крадется за мной по пятам, она у меня за спиной!

Анастасия резко повернулась. За ее спиной стояла Евгения.

– Какой ужас, – сказала налоговый инспектор. – А как выглядит эта смерть?

– То есть как? – вдруг возмутилась Анастасия. – Не знаете, как обычно она выглядит?

– Пока не в курсе, – пожала плечами Евгения. – Но если вы подскажете...

Анастасия посмотрела на Марину, Диму, Валерианова, Иру, Веронику, Петра и потом снова на Евгению.

– Больше всего она похожа на вас, – сообщила Анастасия, указав перстом на Евгению Витальевну.

Та отступила на шаг.

– И чем же? – спросила Евгения.

– Трудно сказать. Всем, – сказала Анастасия.

Дима сложил руки на груди, наблюдая за сценой.

– Надо ехать, – сказал он. – Поговорим, когда соберем всех. Всех, без исключения.

– Лиза нетранспортабельна, – сказал Дима. – Она пьяна. Мне не хотелось бы заставлять ее двигаться.

Все вошли в огромную студию Лизы, где ноги утопали в мягком ковре, а через огромные, во всю стену, окна сиял ночной город.