Текст книги "Неизвестный Карл Маркс. Жизнь и окружение"

Талантливый поэт той эпохи Герверг, хорошо выразил это враждебное отношение к франкфуртскому парламенту в стихах, пользовавшихся громадной популярностью:

 
Во Франкфурте-на-Майне
Делишки грязны крайне.
Их моют, чистят, трут…
Увы, напрасный труд…
Там все, как и вчера:
Цари опять царями,
Рабы, как встарь, рабами.
Хоть господа профессора
Болтают с ночи до утра,
Хоть парла-парла-парламент
Не умолкает на момент.
Во Франкфурте-на-Майне —
Его клянут все втайне —
Конца нет болтовне,
Хоть вся страна в огне!
Когда ж конец придет?
Когда ж разгонит их народ?
 

Открытая революционная борьба оказалась не по силам немецким революционерам, лишенным поддержки со стороны организованной и влиятельной буржуазии. Старый порядок скоро убедился, что в открытом бою он в силах подавить революционное восстание и что «легальная» оппозиция буржуазии лишена реальной силы. Либеральная буржуазия упорно держалась почвы, «права» и «соглашения», а реакция мало беспокоилась о невесомых вещах и открыто пустила в ход против буржуазии силу и насилие. В конце концов, как известно, кончилось тем, что реакция, почувствовав себя достаточно окрепшей, а либеральную буржуазию достаточно дискредитированной в народном сознании, перестала стесняться, разогнала парламент и назначила реакционное министерство.

К. Маркс в «Новой рейнской газете» употребил все силы своего красноречия, всю едкость своего сарказма, чтобы удержать буржуазию от поддержки контрреволюционеров. Тщетно он стремился убедить радикальную буржуазию в том, что борьба идет между двумя «суверенными» властями – парламентом и королем– и последний не имеет права на роспуск парламента, ибо парламент был создан революционным путем, а не октроирован[18]18
  От фр. octroyer – предоставить. – Примеч. ред.


[Закрыть].

«Так как, – писал Маркс в газете, – национальное собрание равноправно с короной, то корона не имеет никакого права на роспуск национального собрания. В противном случае и национальное собрание имело бы право сместить короля. Роспуск парламента означает государственный переворот. А как отвечают на государственный переворот, это показали день 29 июля 1880 года и 24 февраля 1848 г.».

В «Новой рейнской газете» от 12 сентября 1848 г. К. Маркс предостерегал буржуазию: «Не будем предаваться иллюзиям. Если победит национальное собрание, если оно назначит левое министерство, то тогда будет сломлена, власть короны, противостоящая власти национального собрания, то тогда король сделается лишь получающим жалованье слугою народа, то тогда мы вновь переживем день 19 марта, если нам не изменит министерство Вальдека, как это случалось не раз. Если же победит министерство принца Прусского, то национальное собрание будет распущено, право собраний подавлено, пресса порабощена, будет объявлено избирательное право, опирающееся на имущественный ценз, – все это произойдет под охраной военной диктатуры пушек и штыков. Победа той или другой стороны будет зависеть от поведения демократической партии. Пусть демократы решат, как им поступить». Под «демократами» Маркс подразумевал всю пеструю сборную массу из радикальной – крупной и мелкой – буржуазии и сознательного пролетариата. Но надежды на радикальность и боевую готовность крупной буржуазии приходилось сбрасывать со счетов.

В статье по поводу венских событий Маркс уже сравнивает решительность и последовательность французской буржуазии с трусостью и колебаниями немецкой.

«Во Франции, – говорит он, – буржуазия пошла во главе контрреволюции после того, как она низвергла все препятствия, мешавшие ее классовому господству. В Германии же она уже понуро следует в свите абсолютной монархии и феодализма; прежде чем она обеспечила первые жизненные условия своей собственной буржуазной свободы и господства. Во Франции она выступает в роли деспота и проделывает собственную контрреволюцию. В Германии же она выступает в роли рабыни и проделывает контрреволюцию своих собственных деспотов. Во Франции она победила для того, чтобы победить народ; в Германии она сама себя подавила для того, чтобы народ не победил».

Между тем правительство почувствовало себя достаточно сильным, чтобы совершить государственный переворот. Не обращая никакого внимания на права национального собрания, совершенно игнорируя его, правительство через его голову и наперекор ему назначило реакционнейшее министерство. Этим шагом правительство окончательно покинуло ту «почву права», которую с таким пафосом отстаивала либеральная буржуазия, уверенная, что на этой почве произойдет полное «соглашение» между старым и новым порядком. Война была открыто объявлена, и национальному собранию оставалось только поднять брошенную перчатку и готовиться к войне. Известный демократ Якоби горячо доказывал, что иного исхода у национального собрания нет. Но все-таки решено было прибегнуть к высочайшей аудиенции.

Король принял депутацию, но когда депутаты торжественно стали читать свой адрес, Фридрих-Вильгельм IV бесцеремонно повернулся к ним спиной, а по прочтении адреса спокойно направился к выходу. Якоби, бывший во главе депутатов, спросил, желает ли он, король, выслушать депутацию, и получил резкий ответ: «Нет!» Тогда взбешенный Якоби произнес свою знаменитую фразу: «В том-то и несчастье королей, что они не хотят слушать правды». Правительство продолжало вести наступательную политику и реставрировать из старого режима все, что только можно было; парламент был обречен на призрачное существование, а потом лишен и призрачного существования.

Немецкие рабочие горячо призывали к революционной борьбе, и, несмотря на все измены парламента, на все его низкое поведение по отношению к пролетариату, тогдашняя организация немецких рабочих – «Рабочее братство»[19]19
  Игорь Шафаревич в своей книге «Трехтысячелетняя загадка» пишет о роли евреев в создании всех ведущих органов коммунистического движения: «Первое социалистическое немецкое рабочее объединение «Рабочее братство» организовал в 1848 г. Буттермильх (взяв имя Стефан Борн). Уже позже Лассаль организовал «Немецкий рабочий союз», председателем которого после его смерти стал еврейский миллионер Зингер». – Примеч. ред.


[Закрыть] – обратилась к национальному собранию со следующим посланием: «Берлинские рабочие готовы с оружием в руках откликнуться на ваш призыв, если кто-нибудь осмелится нарушить права народа в лице его представителей; они предлагают вам свои руки и свою кровь против всякого врага, который захотел бы совершить государственную измену по отношению к вам и к народной свободе».

Но эта мужественная и при тогдашних обстоятельствах единственно разумная тактика, которую рекомендовало «Рабочее братство», пришлась совсем не по заячьей душе немецких либералов, и они, конечно, отвергли всякую «насильственную» борьбу и даже обратились к народу с воззванием, требуя, чтобы в эту тяжелую минуту, когда законное представительство народа разгоняется штыками, он ни на одно мгновение не покидал почвы закона.

Когда правительство стало разгонять заседание национального собрания, то последнее решило объявить «пассивное сопротивление» в форме отказа от уплаты налогов. Это решение было поддержано К. Марксом в «Новой рейнской газете».

«Правительство короля, – писал Маркс, – задевает не только народную массу, но и буржуазию. Ее поэтому надо победить буржуазным способом. А как же можно победить ее на буржуазной почве? Тем, что извести ее голодом. А как ее извести голодом? Тем, что отказаться от платежа налогов».

Из этого отказа в платеже налогов ровно ничего не вышло. Но одобряя это решение, Маркс, конечно, ни на минуту не видел в отказе от платежа налогов единое и достаточное средство борьбы.

«Мы никогда не скрывали, – пишет К. Маркс 9 декабря 1848 г., – что наша почва есть не правовая, а революционная почва. Само правительство отказалось от всех стеснений правовой почвы. Оно стало на революционную почву, ибо и контрреволюционная почва революционна».

Но немецкая буржуазия нимало не собиралась стать на революционную почву и предпочитала лучше отказаться от главных завоеваний революции, и тогда из-под пера Маркса вылилась превосходная, яркая и злая характеристика немецкой буржуазии, характеристика, которая показала, что Маркс расстался окончательно с идеей о возможности в Германии общей военной кампании буржуазии и пролетариата против феодализма и абсолютизма.

«Немецкая буржуазия, – писал Маркс 11 декабря 1849 г., – развивалась так лениво, вяло и медленно, что в ту минуту, когда она грозно выступила против феодализма и абсолютизма, она сама столкнулась с грозно выступившим против нее пролетариатом и со всеми теми частями общества, интересы и идеи которых совпадали с интересами пролетариата. И не только стоявший за нею класс смотрел на нее враждебно – вся Европа встретила ее недружелюбно. Прусская буржуазия не была, как французская в 1789 г., классом, который являлся заступником интересов современного ему общества пред представителями старого общества, пред королевскою властью и дворянством. Буржуазия опустилась до положения сословия с ясно определившейся позицией как против короны, так и против народа. Она была оппозиционно настроена против обоих своих противников и нерешительна по отношению к каждому из них в отдельности, потому что она всегда видела и того и другого перед собою. Это было сословие, с самого начала готовое изменить народу и пойти на компромисс с коронованными представителями прежнего общественного строя».

Буржуазия «землетрясением» была выброшена на поверхность нового общества. Без веры в себя самое, без веры в народ она брюзжала на то, что было выше нее, дрожала пред тем, что стояло за ней, и была полна эгоистических помыслов. И с ясным сознанием своего эгоизма буржуазия консерваторам рисовалась как революционер и была консервативна с революционерами. Она и теряла веру в собственные лозунги, и у нее вместо идей мчались фразы. Напуганная мировой бурей, она вместе с тем эксплуатировала ее. Без энергии в каком бы то ни было направлении и с заимствованиями по всем направлениям она было пошла потому, что не была оригинальна. Она барышничала даже собственными своими желаниями. Без инициативы, без веры в себя самое, без веры в народ, без всемирно-исторической миссии она походила на проклятого старика, осужденного на то, чтобы в собственных старческих интересах руководить первыми порывами молодости мощного народа. Слепой, глухой, беззубой и дряхлой – вот какой оказалась прусская буржуазия у кормила прусского государства после мартовской революции.

Ввиду такого настроения немецкой буржуазии, довольствовавшейся половинчатостью и частичными уступками, Маркс, в конце концов, пришел к заключению, что в Германии невозможен переход от абсолютизма к конституционной монархии, в которой правящим классом явилась бы буржуазия.

«История прусской, как и вообще немецкой буржуазии, – писал К. Маркс в «Новой рейнской газете», – показывает, что в Германии немыслима чисто буржуазная революция и основание господства буржуазии в форме конституционной монархии, что возможна только феодальная абсолютистская контрреволюция или революция социально-республиканская».

Дальнейшая история Германии подтвердила это предсказание Маркса: революция социально-республиканская была подавлена и раздавлена, но восторжествовала не буржуазия, а феодальная контрреволюция, предоставившая, правда, буржуазии значительную долю влияния на правительственную власть, но сохранившая самую власть в руках феодальной партии.

Когда реакция окрепла, она не замедлила приняться за Маркса и «Новую рейнскую газету». Маркс и его ближайшие товарищи были привлечены к ответственности за призыв к вооруженному сопротивлению. Как мы уже знаем, Маркс на страницах «Новой рейнской газеты» горячо поддерживал постановление национального собрания о неуплате правительству налогов; не довольствуясь газетной кампанией, Маркс, Шаппер и Шнейдер издали от имени «Демократического комитета», членами которого они были, воззвание, в котором призывали население не останавливаться ни перед какими мерами отпора всем попыткам правительства взыскать налоги. Воззвание призывало к организации народного ополчения, раздаче оружия, образованию комитетов, общественной безопасности и т. д.

Правительство привлекло авторов этого воззвания к ответственности, и 9 февраля 1849 г. они предстали пред кёльнским судом присяжных. Обвинение против них было построено очень казуистически, но вместе с тем и очень беспомощно. Их обвиняли на основании соответствующих параграфов, выработанных тотчас же после революции, обвинения против Маркса строились на основаниях тех же законоположений революционной эпохи, которые теперь так презрительно игнорировались самим же правительством. Обвиняя Маркса за воззвание, правительство ссылалось на то, что отказ от уплаты налогов не был проведен в национальном собрании со всеми требуемыми в таких случаях формальностями. И это говорилось в то самое время, когда правительство бесцеремонно разгоняло национальное собрание и не обращало никакого внимания на его постановления.

Маркс в своей защитной речи блестяще распутал всю противоречивую казуистику обвинения. Кто успешно совершил революцию или контрреволюцию, говорил Маркс, быть может, конечно, повесит своих врагов, но нелепо судить их на основании отвергнутых законов. «Применить после завершения революции или контрреволюции отмененные законы против защитников этих самых законов – это значит приехать к трусливо-лицемерной законности».

Парируя ссылку прокурора на то, что при постановлении отказа в уплате налога не были соблюдены все формальности, К. Маркс метко говорил: «С одной стороны, пренебрегают существенными формами, которые обязаны соблюдать по отношению к национальному собранию, а с другой – от национального собрания требуют соблюдения самых ничтожных формальностей. Правительство совершает одно насилие за другим. Оно, ни с чем не считаясь, нарушает самые важные законы. Оно произвольно вводит самый неограниченный военный деспотизм под вывеской осадного положения. Оно разгоняет самих народных представителей. И бесстыдно нарушая все законы, оно требует наряду с этим самого щепетильного соблюдения даже какого-то регламента».

«Отказ от уплаты налога, – говорил Маркс, – не колеблет основ общества, как комично утверждал прокурор, а представляет собою необходимую самооборону общества против правительства, которое угрожает обществу в его основах; он не вызывает конфликта, а служит лишь показателем того, что конфликт существует».

«Раз взыскание налогов, – говорил Маркс, – признано законным, то разве я не должен силой противиться насильственному совершению беззакония? Если господа, постановившие отказ от уплаты налогов, отвергли революционный путь, не желая рисковать своими головами, то народ вынужден был в осуществлении отказа от уплаты налогов стать на революционную почву. Поведение национального собрания отнюдь не было обязательным для народа. Национальное собрание само по себе не обладает никакими нравами: народ передал ему только защиту народных прав. Если оно не выполняет данного ему поручения, то поручение теряет силу. Народ самолично выступает тогда на сцену и действует на основании своего суверенитета. Если корона совершает контрреволюцию, то народ с полным правом отвечает на, это революцией. Он не нуждается для этого в разрешении какого бы то ни было национального собрания».

Маркс и его друзья были оправданы присяжными, но дни «Новой рейнской газеты» были уже сочтены.

В мае 1849 г. в различных частях Германии возникло революционное восстание, нашедшее пламенную защиту все в той же газете. Стефан Борн, руководивший мирным «Братством рабочих», бросает перо, берется за меч и становится во главе дрезденских революционеров. После упорной битвы восстание было подавлено, и началась оргия реакции. Часть редакторов была выслана, другая арестована. Маркс, вышедший из прусского подданства еще в 1845 г., получил извещение о высылке, 16 мая 1849 г. им была получена официальная бумага, гласившая: «В своих новейших статьях «Новая рейнская газета» все решительнее стала выступать с возбуждением к отрицанию существующего строя, к насильственному перевороту и введению социальной республики. Ввиду этого ее главный редактор, доктор Карл Маркс, лишается того права на гостеприимство, которым он столь недостойно злоупотребил, и так как разрешение на дальнейшее пребывание в немецких государствах им получено не было, то ему предписывается покинуть эти государства в течение 24 часов. Если он добровольно не исполнит это предписание, то будет насильственно выслан за границу».

«Новая рейнская газета» должна была прекратить существование. 19 мая 1849 г. вышел ее последний номер, напечатанный красными буквами. Маркс и его сотрудники прощались в этом номере с кёльнскими рабочими и предостерегали последних от всякого вооруженного выступления в настоящее время. Это краткое обращение к кёльнским рабочим гласило: «Мы предостерегаем нас от устройства каких бы то ни было восстания в Кёльне. Ввиду положения Кёльна подобное восстание осуждено на неизбежную погибель.

На примере Эльберфельда вы видели, как буржуазия посылает рабочих в огонь и за их спиною изменяет им самым низким образом. Осадное положение в Кёльне деморализует всю рейнскую провинцию, а в настоящее время всякое ваше восстание непременно должно повести к объявлению осадного положения. Пруссаки придут в отчаяние от вашего спокойствия. Редакторы газеты благодарят вас на прощание за оказанное вами участие. Их последним словом всегда и везде будет: «Освобождение рабочего класса»».

В статье последнего номера Маркс резко писал по адресу правительства: «Мы беспощадны и не требуем пощады от вас. Когда дойдет до нас черед, то мы не станем извиняться за свой терроризм. Но роялистические террористы, террористы Божьей милостью и милостью права, на практике столь же жестоки, предательски пошлы, насколько в теории трусливы, скрытны, двуязычны, будучи и в теории, и на практике бесчестными».

Самый талантливый «тенденциозный» поэт этой эпохи Фрейлиграт поместил в последнем номере «Новой рейнской газеты» прощальное стихотворение, «пахнувшее кровью», как возмущенно писала реакционная «Новая прусская газета».

Заключительные строфы этого прекрасного стихотворения были полны горячего призыва к борьбе и горячей веры в победу.

Высланный из Пруссии, Маркс уехал сначала в Баден, затем в Пфальц, а оттуда в Париж, с твердой надеждой, что в самом ближайшем будущем Парижу предстоит еще пережить девятый вал революционного движения, который на этот раз завершится полной социалистической революцией.

Но долго ждать в Париже девятого вала революции Марксу не пришлось – он был выслан и из Парижа и уехал в Лондон, где ему пришлось прежде всего заняться подведением итогов всему пережитому и передуманному в течение «безумного» 1848 года, такого богатого огромными историческими событиями и глубокими переживаниями.

В следующей главе мы остановимся на этих итогах и посмотрим, какие уроки для теории и стратегии социального движения извлек Маркс из событий 1848–1849 годов. А теперь охарактеризуем в общих словах политическую позицию, которую занял в эти годы Маркс.

Марксу рисовалась такая схема: крупная буржуазия борется в настоящее время за свое нераздельное экономическое и политическое господство. В этой борьбе буржуазия непримиримо революционна по отношению ко всем старым формам хозяйства и политической власти. Двигаясь к победе, она будет разрушать все остатки и пережитки абсолютизма и докапиталистических форм хозяйства. Старая политическая власть исчезнет, рухнут все мелкие формы Предпринимательства и производства; буржуазия будет праздновать свое восшествие на престол. Но по пятам ее победоносного движения будет идти и все расти армия пролетариата; разрушая мелкие формы хозяйства, буржуазия будет широко вливать в ряды пролетариата все новые и новые элементы. Численность, сознательность, силы пролетариата будут быстро расти. Пока буржуазия будет вести войну со старым порядком, до тех пор она сама будет стараться увлекать пролетариат в политическую борьбу, до тех пор она будет революционна, до тех пор она будет бороться плечом к плечу с рабочим классом и со стороны последнего встретит энергичную поддержку.

Но когда будут низвергнуты абсолютистски-феодальный строй и докапиталистические формы хозяйства, тогда поле битвы очистится для двух врагов – пролетариата и буржуазии.

Марксу казалось в 1848 г., что вся эта схема будет проделана в течение одного непрерывного периода и что революция 18 марта 1848 г. есть лишь первый акт этой революционной трагедии, акт, в котором первую роль должна играть буржуазия.

Из главы о «Коммунистическом манифесте» мы уже познакомились с теми условиями времени и места, которые заставили Маркса так оптимистически смотреть в сороковых годах на возможность близкого социалистического переворота. В той же главе мы видели, что по мере того, как развивались события немецкой и французской революционной эпохи, быстро убывали оптимистические надежды Маркса, поскольку они питались уверенностью, что буржуазия до конца сыграет свою революционную роль. Немецкая буржуазия вместо военного революционного союза с пролетариатом против старого порядка предпочла соглашение со старым порядком и борьбу с революционным пролетариатом.

Сообразно с этим в публицистической деятельности Маркса в 1848–1849 гг. можно отметить два периода: первый период, когда он твердо надеялся на революционность буржуазии и ее полную и близкую победу над старым порядком, и второй период, когда под влиянием событий он эту надежду утратил и в удивительно ярких и злых словах заговорил о политической импотенции немецкой буржуазии, о ее неспособности завершить свою буржуазную революцию.

В первый период Маркс всю свою энергию употреблял на то, чтобы поддерживать в буржуазии ее революционный пыл, чтобы толкать влево, чтобы изобличать ее ложные и изменнические шаги. О рабочем движении, о классовой борьбе в Германии между пролетариатом и буржуазией «Новая рейнская газета» почти совсем не говорила. Некоторые тогдашние социалисты даже упрекали за это Маркса, но Маркс и не отвечал на эти упреки; лишь впоследствии лаконически заметил, что о классовой борьбе немецких рабочих газета говорила лишь постольку, поскольку эта борьба проявлялась в действительности. А как слабо проявлялась она в действительности, мы видели выше.

Но в последнее время своей жизни в Кёльне Маркс, разочаровавшись в революционной роли немецкой буржуазии, стал возлагать все свои надежды на пролетариат, перенося в его среду свою деятельность. Этот период в деятельности Маркса не успел достаточно определиться и развиться, так как в самом начале он был насильственно прерван закрытием газеты и высылкой Маркса из Пруссии.

В Кёльне Маркс состоял одним из представителей «Демократического общества» со смешанным социальным составом своих членов. Когда достаточно определился реакционный характер немецкой буржуазии, Маркс и его ближайшие товарищи вышли из числа членов «Демократического общества». В заявлении о своем выходе, опубликованном 15 апреля 1849 г. в той же рейнской газете, Маркс указывал, что к выходу из членов общества его побудило то, что слишком разнородный состав социальных элементов, входивших в демократическую организацию, лишал последнюю возможности планомерной и целесообразной деятельности, что необходимо создать тесную общую организацию рабочих союзов, состоящих из однородных социальных элементов, и что в областных комитетах коммунисты должны отделиться от демократов.

Очевидно, этот выход Маркса из состава членов «Демократического общества» был координирован с тактикой рабочих союзов. По крайней мере, кельнский рабочий союз вслед за выходом Маркса из «Демократического общества» тоже оборвал свою связь с этим обществом. Рабочий союз Кёльна избрал временный комитет, на который была возложена задача подготовить объединение всех рабочих союзов Рейнской провинции и Вестфалии. В этот комитет были выбраны Маркс, Вольф, Шаппер, Эссер и Карл Отто; из них первые трое были сотрудниками «Новой рейнской газеты» и членами кёльнского «Демократического общества».

Рабочий комитет разослал всем рабочим союзам Рейнской провинции и Вестфалии приглашение прислать депутатов на предстоящий областной съезд, задачей которого ставилось объединение всех местных рабочих союзов и выборы представителей на общенемецкий рабочий съезд, который должен был состояться в июне 1849 г. в Лейпциге.

Однако вслед за закрытием газеты, арестом и высылкой Маркс начал сосредоточивать свою деятельность на организации рабочего класса.

В революционных событиях 1848–1849 годов Карл Маркс принимал участие почти исключительно в качестве публициста. Почти все его время и силы были поглощены редактированием «Новой рейнской газеты» и сотрудничеством в ней. Ф. Энгельс рассказывает об этом: «Организация редакции была простою диктатурою Маркса. Крупный ежедневный орган, который всегда должен был быть готов в определенный час, мог успешно работать только при такой организации. К тому же диктатура Маркса считалась как бы сама собою понятной, не оспариваемой, признаваемой всеми нами».

Свои газетные статьи Маркс писал образным, очень своеобразным и сильным языком. Но вот известный немецкий деятель сороковых годов Стефан Борн, находившийся в близких отношениях с Марксом и Энгельсом, рассказывает в своих воспоминаниях, что Энгельс раздраженно жаловался ему на Маркса: «Он совсем не журналист и никогда не сделается журналистом. Над передовой статьей, которую другой пишет в два часа, Маркс возится целый день, точно дело идет о разрешении глубокой философской проблемы, он постоянно изменяет и исправляет написанное и снова исправляет и, стремясь к основательности, никогда не поспевает вовремя».

Какое же громадное значение должны были иметь глубоко продуманные статьи Маркса в эпоху сороковых годов, когда пороховой дым бурных революционных событий застилал вершины теорий и исторические дали! «Новая рейнская газета» не покидала этих теоретических вершин, но она пользовалась ими не для горделивого презрения к кипевшей внизу непросвещенной жизни, а для того, чтобы освещать и расчищать путь, которым шли события, и вносить свет сознания в головы тех, «чьи работают грубые руки»[20]20
  Какую «просвещенную» и «счастливую» жизнь принесли подобные подрывные издания народам царской империи после так называемой «русской революции» 1917 года, читатели хорошо знают. – Примеч. ред.


[Закрыть].