Текст книги "Битвы за Кавказ. История войн на турецко-кавказском фронте. 1828–1921"

В начале октября обстановка в Стамбуле продолжала вызывать озабоченность и недовольство Берлина и Вены: война шла уже третий месяц; турецкая мобилизация, похоже, завершилась; были снова подтверждены обещания вести военные действия на трех континентах; однако начало войны против держав Антанты постоянно откладывалось. В условиях нервозности, вызванной многочисленными поражениями на других театрах, в Германии и Австрии день ото дня росли подозрения, что Турция ведет двойную игру. Вангенхайм боялся увольнения, а персонал немецкой миссии Лимана фон Зандерса и командование эскадры адмирала Сушона угрожали Энверу, что уйдут в отставку в полном составе и вернутся на действующий фронт, чтобы воевать за свое отечество. Турки продолжали утверждать, что панисламистские и пантуранские армии еще не достигли полной боевой готовности. Великий визирь все больше упорствовал, прячась за своими жалобами о нехватке оружия, снаряжения, обмундирования и денег.

К 20 октября представители Германии в Стамбуле получили четкие инструкции в два этапа заставить турок вступить в войну. На первом этапе было проведено секретное совещание Вангенхайма с членами триумвирата, где туркам предложили сумму в 30 млн фунтов стерлингов золотом (с немедленной выплатой части этой суммы). Кроме того, были предприняты официальные австро-германские шаги с целью сломить сопротивление сербов, подавить болгар и открыть прямое сообщение по суше между Турцией и центральными державами. На втором этапе турецкий флот утром 28 октября вышел в Черное море, причем его капитаны получили запечатанные приказы. В ночь с 29 на 30 октября российские порты были подвергнуты бомбардировке, во время которой затонуло несколько небольших российских военных судов. Так несколько немецких военных и дипломатов, сыгравших на любительских амбициях молодых турецких лидеров, ввергли империю в смертельную схватку, которой, благодаря мудрости старых государственных мужей Османской империи, все время удавалось избегать: Турция вступила в войну на два фронта – с Россией и западными морскими державами.

Глава 18
Война на Кавказе, ноябрь 1914 г.

Объемистые тома топографической службы Кавказского военного округа служат памятником тем обширным исследованиям, которые в течение десятилетий, предшествовавших 1914 г., вели российские штабные офицеры по проблеме предстоящих военных операций в Малой Азии и на Ближнем Востоке.

Тем не менее, когда в августе 1914 г. началась война с германскими державами, в планах российского Генштаба Кавказскому театру практически не уделялось внимания. Многие сомневались в том, что Турция решится отказаться от своего нейтралитета. В то же самое время некоторые верили, что война будет недолгой и ее исход решат крупные битвы на главных фронтах. Главнокомандующий российской армией великий князь Николай был особенно подвержен влиянию французской военной мысли, и он разделял популярное в российском штабе мнение, что дорога на Берлин лежит через Константинополь[66]66
  Русский Генштаб рассматривал три варианта возможной войны с Турцией:
  А. Война с одной только Турцией. В этом случае три армейских корпуса, размещенные на Кавказе, усиливаются еще четырьмя армейскими корпусами, после чего разворачивается быстрое и решительное наступление.
  Б. Война с центральными державами и Турцией. В этом случае Кавказская армия должна отправить один армейский корпус на Западный фронт, а также все полки «второй очереди» с Кубани и полки терских казаков. Стратегия основывается на активной обороне и, возможно, отдельных локальных наступательных операциях. Подкрепление и замена войск производятся за счет местных резервных дивизий.
  В. Война с центральными державами; Турция соблюдает нейтралитет. Два Кавказских армейских корпуса отправляются на Западный фронт, а за ними следует Кавказская драгунская дивизия и основная часть казачьих полков. После создания двух или трех резервных дивизий на Западный фронт отправится III Кавказский армейский корпус.
  В августе 1914 г. обстановка соответствовала варианту В, но мало кто сомневался, что наступит время и для варианта Б. Однако, имея Великобританию в качестве союзника, Россия могла найти промежуточный вариант между Б и В путем использования войск, расположенных в Туркестане. Если Великобритания будет нейтральной или потенциально враждебной, они останутся на месте.


[Закрыть].

Однако реальная обстановка на российском Западном фронте заставила Генеральный штаб снять войска с Кавказского и Туркестанского фронтов. II и III Кавказские армейские корпуса вместе с Кавказской драгунской дивизией и многими казачьими частями оказались на западе, где к ним присоединился I Туркестанский армейский корпус. II Туркестанский корпус прибыл на Кавказ, чтобы усилить I Кавказский армейский корпус, а политическая обстановка в Азиатской России предоставила возможность усилить Туркестанские пехотные части сибирскими, закаспийскими, а позже и забайкальскими казаками. На Кавказе была предложена стратегия активной обороны, на тот случай, если Турция решит отказаться от своего нейтралитета[67]67
  Обязательная воинская повинность для мусульманских подданных царя в Центральной Азии, завоеванной в течение 50 лет, предшествовавших 1914 г., не вводилась. Туркестанские дивизии пополнялись новобранцами из русских поселенцев в Туркестане и Семиречье. Тем не менее многие мусульмане служили в русской армии добровольцами. Дикая дивизия, прославившаяся на Польском фронте, была набрана в Чечне, Дагестане и из туркменских племен Забайкальской области.


[Закрыть].

В октябре 1914 г. численность Кавказской армии была достаточно скромной. I Кавказская армия включала в себя 39-ю и 20-ю пехотные дивизии, 2-ю Кавказскую стрелковую бригаду, 1-ю Кубанскую пластунскую бригаду и 1-ю Кавказскую казачью дивизию со своей артиллерией. II Туркестанский армейский корпус состоял из 4-й и 5-й Туркестанских стрелковых бригад, а также из Сибирской и Закаспийской казачьих бригад с артиллерией. Помимо этих двух корпусных соединений были следующие части: 66-я пехотная дивизия (с артиллерией), 2-я и 3-я Кубанские пластунские бригады, 2-я и 4-я Кавказские казачьи дивизии и два старых казачьих батальона и 5 батальонов пограничников – последние представляли собой отборные части[68]68
  Каждая пехотная дивизия состояла из четырех полков по четыре батальона с 8 пулеметами в каждом. Стрелковые бригады также состояли из четырех полков (но в каждом было только два или три батальона). Пластунские бригады имели шесть батальонов, а казачьи полки насчитывали по шесть сотен (эскадронов). Каждая пехотная дивизия имела по два артиллерийских дивизиона, один с полевыми и один – с горными пушками; в каждом дивизионе по три батареи 8-дюймовых орудий. Стрелковые бригады имели по одному дивизиону, в каждом по три батареи 8-дюймовых орудий (5-я Кавказская стрелковая бригада имела одну полевую и одну горную батарею; 5-я Туркестанская бригада имела только две батареи). Пластунские бригады не имели артиллерии. Казачьи дивизии имели две батареи на конной тяге по 6 орудий в каждой; а два отдельных полка – по одной батарее. Артиллерия I Кавказского армейского корпуса включала в себя дивизион из 12 гаубиц калибра 4,8 дюйма.


[Закрыть].

Общая численность Кавказской армии составляла 100 батальонов, 117 сотен и 256 орудий. Поскольку в мирное время полки 39-й и 20-й пехотных дивизий содержались в полном составе, их батальоны после мобилизации на 25–30 % превышали свою штатную численность. С другой стороны, численность кубанских и туркестанских батальонов редко превышала 800 солдат. Имея в среднем по 1 тыс. солдат на каждый батальон, Кавказская армия насчитывала 100 тыс. пехотинцев, 15 тыс. кавалеристов и 256 орудий. В то же время не менее 150 тыс. местных резервистов присоединились к войскам к 1 сентября. Они находились в процессе формирования дополнительных частей, помимо пополнения и тыловых служб. 3-я Кавказская стрелковая бригада пришла в состояние боеготовности уже к концу ноября. Набирались также местные добровольческие части: четыре армянские дружины[69]69
  Дружина имела около 1 тыс. бойцов.


[Закрыть] находились под ружьем уже к началу боевых действий. Другие подошли позже (и отлично воевали). Грузины тоже прислали два подразделения добровольцев.

Номинально Кавказскую армию возглавлял наместник царя, граф Воронцов-Дашков, достаточно здравомыслящий человек, но, как и его предок в годы Крымской войны, он не имел военного опыта и отличался слабым здоровьем. Его заместителем, а практически главнокомандующим был генерал Мышлаевский, бывший профессор военной истории Высшей военной академии. Его специальностью было изучение периода царствования Петра Великого. Но ни его опыт, ни характер не соответствовали этой должности. К счастью, начальником штаба в Кавказской армии был генерал Юденич, человек с большим опытом службы на Кавказе, неутомимый и умелый. Наместник царя хорошо разбирался в людях и поэтому всегда его поддерживал. Он становился на его сторону во время служебных неприятностей, а Юденич сумел подготовить небольшую группу штабных офицеров, которые усвоили его энергичную манеру работы.

В октябре 1914 г. вся мощь Кавказской армии была развернута в соответствии с оперативным планом, который предусматривал активную оборону против превосходящих сил противника на местном участке. Пять отдельных групп прикрывали пять главных путей сообщения, шедших через границу[70]70
  А. Эрзерум – Карс: 30-я пехотная дивизия; одна бригада 20-й пехотной дивизии; 1-я Кубанская пластунская бригада (5 батальонов); 1-я Кавказская казачья дивизия: 29 батальонов, 30 сотен, 96 орудий (включая дивизион гаубиц).
  Б. Эрзерум – Ольты: одна бригада 20-й пехотной дивизии; I казачий полк: 6 батальонов, 6 сотен, 24 орудия (обе группировки находились под командованием генерала Бергмана, который возглавлял I Кавказский армейский корпус).
  В. Ереван – Баязет: одна бригада 66-й дивизии; 2-я Кубанская пластунская бригада; 2-я Кавказская казачья дивизия; Закаспийская казачья бригада: 14 батальонов, 36 сотен, 52 орудия (все под командованием генерала Огановского).
  Г. Батумский район: 264-й пехотный полк (66-я дивизия); один батальон 1-й Кубанской пластунской бригады: 5 батальонов с 8 орудиями – коим было придано полтора батальона пограничной стражи. 6 батальонов 3-й Кубанской пластунской бригады были эшелонированы вдоль побережья Черного моря.
  Д. Отряд в Персидском Азербайджане: 2-я Кавказская стрелковая бригада; 4-я Кавказская казачья дивизия: 8 батальонов, 24 сотни, 24 орудия; под командованием генерала Чернозубова.
  Гарнизон Карса состоял из 263-го пехотного полка (66-я дивизия): 4 батальона.
  Генеральный резерв: II Туркестанский армейский корпус; Сибирская казачья бригада: 21 батальон, 12 сотен, 26 орудий.


[Закрыть].

39-я пехотная дивизия была сосредоточена вокруг Сарыкамыша в районе границы, вместе с бригадой 20-й пехотной дивизии и дивизионом гаубиц у Карса. Оказывая поддержку отряду генерала Истомина в Ольты, 1-я Кавказская казачья дивизия (генерал Баратов) держала под наблюдением границу до среднего течения Чороха. Слева от Игдыря располагалась пехота Ереванской группы, а кавалерия и Кубанская пластунская бригада размещались вдоль границы. В Персидском Азербайджане российские отряды удерживали Джульфу, Тебриз, Дилман, Хой и Урмию. Генеральный резерв располагался вокруг Тифлиса.

В начале войны было решено занять долину Алашкерт. Это была оборонительная мера, предназначенная для защиты приграничных районов по течению Аракса от вторжения курдских дивизий Хамидийе. Русские не предусматривали никаких других наступательных действий. Было известно, что турецкие IX и XI корпуса только что завершили свою концентрацию вокруг Эрзерума, русские посчитали, что этих войск совершенно недостаточно для каких-либо наступательных действий против Карса. Для сбора войск, необходимых для турецкого наступления, потребовалось бы по крайней мере четыре недели с начала октября, а в ноябре было бы уже слишком поздно начинать крупномасштабные операции в горах Армении. Штаб наместника в Тифлисе занял довольно благодушную позицию и не предпринял никаких усилий для выработки общей стратегии взаимодействия с мощным Черноморским флотом. Не было также предпринято никаких попыток начать сотрудничество с Великобританией.

Британцы тем временем не бездействовали, и в плане противодействия вступлению турок в войну они находились в одиночестве среди держав Антанты. Британия одна продемонстрировала быструю оценку открывавшихся стратегических перспектив. Уже 15 октября англо-индийские войска заняли острова Бахрейн, а 22 ноября овладели Басрой и разбили 38-ю турецкую дивизию – единственную часть, которую Энвер оставил для защиты Ирака, поскольку 37-я дивизия была уже направлена на усиление Пантуранской армии на Кавказе.

В Эрзеруме Хасан Иззет-паша, который был для триумвирата persona non grata, не получил никаких известий о появлении эскадры адмирала Сушона в Черном море, и война, начавшаяся через три дня, застала его врасплох. Из трех армейских корпусов, составлявших его 3-ю армию, X, как уже было сказано, находился между Сивасом и Черным морем. Хасан Иззет-паша держал все свои силы в районе Эрзерума, за исключением одной дивизии IX корпуса – в Испире на Чорохе и одной дивизии XI корпуса – в Тутаке на Мурат-Су, которая ожидала замены на 37-ю дивизию из Ирака. Около 8 тыс. курдов из частей Хамидийе размещались в долине Алашкерт. Таким образом, Хасан Иззет имел в своем распоряжении в районе Эрзерума 4 пехотные дивизии и одну дивизию регулярной кавалерии[71]71
  Общая численность турецких войск на кавказской границе составляла 70–80 тыс. солдат при 160 орудиях; сюда входили также 15 батальонов отличных бойцов пограничной стражи, охранявших посты от Хопы до персидской границы.


[Закрыть].

Турецкий командующий справедливо рассудил, что этих войск для эффективного наступления недостаточно. В то же самое время он был уверен, что силы русских относительно невелики, и не ожидал какой-либо серьезной агрессии. В случае наступления русских он был готов встретить противника на ближних подступах к укрепленному району Эрзерума – приблизительно на линии от Думлу-Дага через Каргапазар и Хасан-Кале по реке Араке до Драм-Дата.

Что касается России, то после объявления войны ее мощный генеральный резерв все еще оставался в районе Тифлиса. Все командующие группами получили инструкции действовать в соответствии с полученными приказами. Трудно подвергать критике отсутствие более подробных указаний от высшего командования, поскольку теория ограниченного наступления была утверждена уже давно. Однако эта неясность в инструкциях оказалась фатальной для генерала Бергмана, которому нравилось подражать во внешности и манере поведения старым кавказским командирам-героям. Он решил последовать примеру генерала Геймана и потерпел такую же неудачу, как и Дорис-Меликов, поскольку его наступление оказалось преждевременным. Бергман на самом деле не имел качеств, необходимых для командующего. Он не обладал опытом боевых действий и просто проявлял слепое упрямство, думая, что демонстрирует силу характера.

На рассвете 2 ноября Бергман двинул свои войска через границу. 155-й (Кубанский) полк, пройдя через Караурган, после нескольких стычек с пограничной стражей занял знаменитую Зивинскую позицию. Одновременно 156-й (Елизаветпольский) полк выдвинулся из Месинкирта на Хонсан, а 153-й (Бакинский) и 154-й (Дербентский) полки – из Сарыкамыша к границе. На правом фланге генералу Истомину было приказано наступать из Ольты на Ид; а на левом казачья дивизия Баратова была послана на правый берег Аракса. Ее поддерживала 5-я Кубанская пластунская бригада, двигавшаяся из города Кагизмана в Каракилисе в долине Алашкерт. К юго-востоку войска из Игдыря пересекли Агры-Даг по Ченгельскому перевалу и заняли Баязет и Диядин. 4 ноября Бергман достиг линии Ардос – Хорсан (в 27 км от границы); в это время Баратов был в Юзверане, а Истомин – в Иде. Повсюду им попадались только легкие турецкие патрули, и 5-го числа Бергман приказал своим войскам остановиться и закрепиться на линии Санамер – Хорсан. Пока все шло хорошо. Бергман выполнил то, что от него ждали. Но вдруг, вечером 5 ноября, он приказал продолжить наступление на Кёпрюкёй, поскольку противника, за исключением нескольких передовых патрулей, в этом районе не было.

Инициатива Бергмана могла бы увенчаться успехом, если бы осторожный Иззет не получил до этого телеграмму от Энвера с предложением разгромить – для поднятия боевого духа войск – российские колонны, не имевшие между собой никакой связи. Всем стало ясно, что вице-генералиссимус требовал начать контрнаступление, и в тот же самый день, когда Бергман решил занять Кёпрюкёй, Хасан Иззет отдал приказ о генеральном наступлении. Две дивизии XI корпуса и одна кавалерийская дивизия двинулись по обоим берегам реки Араке в сторону Кёпрюкёя, а две дивизии IX корпуса пошли в наступление, планируя занять так называемые Кёпрюкёйские позиции, тянувшиеся вдоль большого хребта Шакир-Баба[72]72
  Шакир по-турецки «голубовато-серый», а баба – старик, отец. Это название переводится как «серый старик» и, вероятно, означает «седобородый старец».


[Закрыть], который фланкирует северо-западную часть долины Пасин между Хасан-Кале и районом Саганлуга.

Вечером 6 ноября был установлен контакт между двумя наступающими по берегам реки Араке армиями. В течение ночи шел горячий бой, и утром 7-го числа русская пехота и казаки заняли Кёпрюкёй и мост через Араке, по которому эта местность и получила свое название. Бергман доложил о своем успехе наместнику царя, но это неожиданное развитие событий скорее обеспокоило, чем обрадовало штаб в Тифлисе. Юденич немедленно телеграфировал Бергману, что в будущем он должен запрашивать разрешение главнокомандующего на новое наступление. И Юденич был прав: следующий день принес победоносному генералу Бергману жестокое разочарование.

Утром 7 ноября, намереваясь укрепить позиции у Кёпрюкёя, Бергман выдвинул 6 батальонов, чтобы овладеть Бадидживанскими высотами, которые уже были заняты двумя дивизиями турецкого IX корпуса. Атака русских была отбита сильным артиллерийским и ружейным огнем. На следующий день попытку повторили. В течение 9 и 10 ноября войска Бергмана оказались в трудном положении – они стояли у господствующих высот, которые были заняты превосходящими силами противника. Против 20–22 российских батальонов Хасан Иззет сосредоточил всю мощь четырех своих дивизий (36 батальонов). 5-я дивизия, вызванная из Испира, начала концентрацию на правом фланге Бергмана. Истомин в Иде, располагая лишь частью своей бригады, не мог оказать помощи Бергману. Не имея резервов, тот приказал пластунской бригаде Пржевальского, стоявшей в долине Алашкерт, форсированным маршем идти к нему.

11 ноября Хасан Иззет атаковал. Две дивизии XI корпуса прошли по обоим берегам реки Араке в сторону Кёпрюкёя. Их правый фланг прикрывала Курдская кавалерийская дивизия. В то же самое время две дивизии IX корпуса нанесли удар к северо-востоку от Кёпрюкёя, и в ходе маневра обошли русский правый фланг в районе горы Чиллигюль. Таким образом, оба русских фланга оказались в опасности. Бакинский полк, понеся большие потери, вынужден был оставить Кёпрюкёй. На южном берегу Аракса 33-я дивизия XI корпуса отбросила казаков, которых поддерживали только два батальона 79-го полка. Справа солдаты 8-го полка оставили свои позиции в Маслахате и отошли в Санамер. К вечеру 12-го армия Бергмана оказалась на линии, которую она занимала 4-го числа, – Санамер – Ардос – Хорсан. Но 13 и 14 ноября обстановка продолжала оставаться опасной, особенно после того, как 33-я турецкая дивизия заняла Юзверан, расположенный южнее реки Араке, и продвинулась к Тайхоче. На правом фланге русских турецкая 29-я дивизия обошла Санамер с севера и заняла Эгрек и Хошап. Теперь турки угрожали отрезать Бергману оба пути отхода – по дорогам через Зивин и Месинкирт; а 14-го числа его правый фланг уже вступил в бой с передовыми частями противника в районе Хорум-Дага и Зивина.

Обстановка улучшилась с прибытием подкреплений. 15 ноября 4-я Туркестанская стрелковая бригада, которая была доставлена из Тифлиса в Сарыкамыш по железной дороге, атаковала турок у Аривана и в районе Зивина, а на следующий день был вновь захвачен Хошап. 17-го числа Иззет решил отвести 29-ю дивизию; в его распоряжении находилось ограниченное число войск, и прибытие русских подкреплений сильно его встревожило. А тем временем русский центр был усилен 13-м Туркестанским полком; на левом фланге, к югу от Аракса, обстановка полностью изменилась в связи с прибытием пластунов Пржевальского. 15 ноября Кубанская пехота была уже в Аличекреке и двинулась на Тайхочу. На следующий день 33-я турецкая дивизия была отброшена к Юзверану. В ночь с 16 на 17 ноября Пржевальский с большей частью своих конных сотен пересек Араке и на рассвете атаковал XI турецкий корпус, двигавшийся вдоль северного берега реки. Он остановил турок и к концу дня, форсировав стремительный ледяной поток, захватил Юзверан. Отступление русских закончилось, а через два дня прекратились и боевые действия.

Бергман потерпел поражение, в котором был сам полностью виноват. Его потери составили более 7 тыс. человек убитыми и ранеными (Бакинский полк потерял 40 % личного состава убитыми). Иззет, несмотря на довольно большие потери, сумел поднять боевой дух своих войск, в то время как у русских он упал.

Чтобы усилить свою позицию под Эрзерумом, Хасан Иззет выдвинул последнюю дивизию XI корпуса из Тутака и Мурат-Су, где ее должна была сменить 37-я дивизия из Ирака, и стал с нетерпением ждать прибытия X корпуса из Анатолии. В горы Армении пришла зима; Иззет-паша ожидал, что наступит период относительного затишья, но, к несчастью для турок, их вице-генералиссимус оказался человеком нетерпеливым.

На крайнем левом фланге успехи русских были более впечатляющи, чем в центре. Пройдя через Тахир и установив в ущелье Кара-Дербент контакт с казаками Баратова, генерал Огановский велел отрядам 2-й Кавказской казачьей дивизии занять перевал Килич-Гедик (перевал Меча) и перейти через Шариан-Даг. Турецкие войска в долине Мурат-Су были ослаблены, поскольку части размещенного там XI корпуса отошли к Эрзеруму, а 37-я дивизия из Ирака еще не прибыла. Две временные дивизии (36-я бис и 37-я бис – 14 слабых батальонов с несколькими орудиями) формировались наспех из толп резервистов, прибывших из вилайетов Диярбакыр и Мосул. Эти дивизии постепенно сосредоточивались, в надежде прикрыть районы Муша и Хиниса. Между 27 и 30 ноября некоторые подразделения этих двух «бис-дивизий» вышли к перевалу Килич-Гедик и Хамуру, но были с легкостью рассеяны русскими.

Далее к юго-востоку войска генерала Чернозубова в Персидском Азербайджане двинулись к турецкой границе и заняли важные перевалы – Котур, расположенный на дороге Хой – Ван, и Башкале – на дороге Дилман – Ван. Мятежное население этого региона сохраняло спокойствие; даже шахсевены в Карадаге остались верными России, как они обещали в 1912 г. По всему левому флангу русского фронта в направлении Северного Ирака положение казалось стабильным.

Зато на другом конце Кавказского фронта обстановка оказалась более тревожной. Гарнизон Батума был слишком мал, а российский командующий генерал Елыпин оказался совершенно беспомощным. Этот район Кавказа считался очень ненадежным, и лазы и аджары, которые уже доказали свою силу в трех предыдущих Русско-турецких войнах, снова начали партизанскую войну. Турки без труда организовали из них отряд в 5–6 тыс. человек, и 15 ноября они уничтожили колонну (полтора батальона с двумя орудиями), посланную охранять медные копи в районе Борчка[73]73
  Они располагались на реке Чорох, между Батумом и Артвином.


[Закрыть].

После захвата турками Борчка, Артвина и Ардануча Ельшина сменил более компетентный Ляхов, а к Батуму и Ардагану были подтянуты подкрепления. Слабость, продемонстрированная русскими в районе Батума, и переход долины нижнего Чороха в руки турок, несомненно, способствовали тому, что турецкий вице-генералиссимус решил начать дерзкое зимнее наступление[74]74
  Действия турок в Аджаристане получили некоторую поддержку с моря. 7 ноября (в ночь первого русского рейда на Зонгулдак) крейсер «Бреслау» обстрелял порт и сортировочную станцию в Поти; обстрел продолжался 45 минут. 10 декабря, пока 3-я дивизия 1-й турецкой армии концентрировалась у Хопа, крейсер «Гёбен» выпустил по береговым батареям Батума 15 280-мм снарядов. Русские расценили эти нападения как демонстрацию силы, но офицер, который командовал войсками в Батуме, предупредил штаб, что орудия батумских батарей не смогут противостоять серьезному обстрелу со стороны «Гёбена».


[Закрыть].

Юденич и его штаб были крайне обеспокоены неудачным дебютом Кавказской армии. Характер заместителя наместника генерала Мышлаевского не обещал ничего хорошего, а генерал Бергман оказался еще хуже, чем ожидалось. 20 ноября Юденич посетил долину Пасин, где нашел генерала Бергмана в состоянии депрессии, причем все службы бездействовали, а в войсках царило уныние. Все удивлялись, почему высшее командование находится в Тифлисе, так далеко от них. После доклада Юденича, представленного наместнику, сместили начальника штаба Бергмана, но пожертвовать такой крупной фигурой, как сам генерал Бергман, который был лично знаком с императором, Воронцов-Дашков не пожелал.

А тем временем Бергман пришел в себя и 17 ноября (после отъезда Юденича) телеграфировал в штаб, запросив разрешение возобновить наступательные действия. Наместник ответил, что их силы слишком малы и нужно беречь войска и ресурсы, поскольку на подкрепления из России рассчитывать не приходится. В таком положении нечего и мечтать о победах; нужно приложить все усилия, чтобы предотвратить наступление противника, пока не будет достигнут успех на Западном фронте, после которого можно будет начать активные действия и на Кавказе.