Текст книги "Древние знания – на службе современности. Ancient knowledge – to the service of today"

О том, где находится истина, стоит поверить Демокриту. Вполне оправданно: ведь именно он первым высказал идею, что все в мире состоит из атомов и описал их основные свойства – и одним этим заслужил наше доверие. Правда, он очевидно видел еще какие-то возможности для углубления своей мудрости – иначе зачем он ослепил себя в старости? По его словам, «чтобы открылись очи моей души»…

А как же правильно искать истину? Истину ищут (и иногда находят) в процессе познания, верно? Причем, мы, как и ранее, ограничиваемся природой человека и необозримым миром дел человеческих – мир неживой природы не трогаем.

А с чего же начинать? На этот вопрос, как мы помним из начала цикла, ответил Хилон эфорский, 6-й в. до н.э.: «Познай самого себя, и ты познаешь богов и вселенную». И более точный вариант, модифицированный современным знанием: «Познание законов природы человека и общества возможно только через познание самого себя». Эта проблема рассмотрена в Частях 4 и 5 цикла.

В поисках истины, т.е. верных ответов на наши непростые вопросы, придерживаться нужно, в меру сил, известных тоже с древности, но редко соблюдаемых сегодня правил.

Первое: стараться найти наиболее точное, подходящее понятие для того явления, которое рассматривается.

Подчеркнем еще раз: это ни в коей мере не относится к лингвистическим упражнениям или старой, но на новый лад, разновидности «игры в бисер» любимого эстетами Германа Гессе. Дело в том, что не только в наших обыденных человеческих делах, но и в науках о человеке и обществе, – учитывая огромную сложность изучаемых явлений, – в отличие от естественных и технических наук, понятия и формулировки (а это ведь тоже слова) гораздо менее четкие и редко однозначные. В них существенное значение имеет субъективный/ личностный компонент, определяемый характерологическими (социально-психологическими) особенностями, теоретическим фундаментом, воззрениями, системой ценностей и этических норм самого человека. (Вспомним оценку Эйнштейна о важности теории, которой пользуется человек в процессе познания).

Поэтому следует тщательно продумывать и использовать (хотя это и достаточно трудно) наиболее правильные, точные слова, относящиеся к исходным, основополагающим понятиям. Ведь если они выбраны кое-как, наспех, то далее даже высокоразвитый интеллект, опыт и безупречная логика обязательно дадут неверный результат – как строительство дома на хлипком фундаменте. И тогда придется людям, как обычно, объяснять друг другу, что каждый имел ввиду. И начинать потом трудный и, как правило, бесплодный спор о смысле и о сущности – а ведь мы их как раз и ищем под неощутимой оболочкой открытой для всех видимости.

Второе: следует стараться как можно более четко и точно формулировать вопросы, которые и должны, как вектор или узконаправленный луч, вывести нас на истину. Причем, это опять же не прихоть эстетствующего интеллекта, занятого софистикой. Здесь расчет чисто практический: достоверно известно (хотя это правило используется редко и немногими), что при четкой формулировке вопроса ответ становится более очевидным. Приходится, конечно, изрядно попотеть вначале, но затраты времени, нервов и умственных усилий неизмеримо меньше, чем при беспорядочном, нецеленаправленном блуждании в тумане множества «почему?» и «зачем?». И главное – возрастает вероятность получения надежного результата.

Идя вот таким путем, мы имеем реальный шанс доискаться истины. Естественно, не исчерпывающей, – но с точностью, обеспечиваемой современным состоянием научного знания и достаточной для практики, – а не впасть в очередное заблуждение. Не получить вместо истины очередную ее иллюзию, фантом – которых у каждого и без того в избытке.

Пойдем дальше. «Все познается в сравнении». Автор, к сожалению, неизвестен. Это давно и хорошо известный, но почти всегда некорректно применяемый принцип. Детали – далее. Только для исключения аморфности здесь, как и ранее, потребуется усиление формулировки. «Все познается только в сравнении».

Вроде бы мелочь – но только так и работает наш мозг. И никак не иначе. Причем, этого мало: сравнение должно быть корректным: сравниваемые обьекты или явления должны быть равноценны по родовым признакам, по месту в иерархии систем – если обьект сам входит в состав более сложной системы. И меры для сравнения тоже должны быть четко обозначены – не «плюс-минус километр», как говорят в народе. Без этого выводы будут только качественными, слишком расплывчатыми. И, следовательно, непригодными для эффективного анализа и использования в реальной действительности.

А для нахождения надежной базы для сравнения приходится, как правило, посмотреть на проблему или ситуацию с общенаучных позиций. Как бы издалека, со стороны или сверху. Это возможно только если выйти за пределы данной, конкретной отрасли науки, психологии.

Зачем это нужно? А вот зачем: если рассматривается очень сложное явление, к которому из-за его многомерности трудно подступиться, единственно верным будет взять за отправной пункт наиболее общие и достаточно изученные законы природы. В силу своей всеобщности, они не уведут в сторону. Это снова подтверждается теоремами Геделя: таким способом мы задействуем общую и наиболее полную базу знаний надсистемы – человеческой цивилизации.

Окончательная формулировка предлагается такой: «Все познается только в правильно выполненном сравнении».

Теперь о том, с помощью чего постигают истину: о человеческом разуме (о чувствах на время забудем).

Начнем с Сократа: «Я знаю только то, чего я не знаю, а остальные знают еще меньше» – этот его парадоксальный афоризм мы разобрали ранее.

Учтем выводы и других именитых экспертов:

Леонардо да Винчи: «Существует три разновидности людей: те, кто видит; те, кто видит, когда им показывают; и те, кто не видит».

Н. Макиавелли: «Умы бывают трех родов: один все постигает сам; другой может понять то, что постиг первый; третий – сам ничего не постигает и постигнутого другим понять не может» и «Мудрый вопрошатель часто заставляет собеседника подумать о многом и открывает ему такие вещи, о которых он без этих вопросов никогда бы ничего не узнал».

Джордано Бруно: «Обыкновенно те, у кого не хватает понимания, думают, что знают больше, а те, которые вовсе лишены ума, думают, что знают все».

И снова Лао-цзы: «Кто, зная много, держит себя как не знающий ничего, тот – нравственный муж». «Кто, не зная ничего, держит себя как знающий много, тот болен». «Вспыльчивый никогда не познает истину»

От неизвестных авторов: «Лишь ученому ведомо утомление ученых; не поймет бесплодная болей роженицы». «Только тот истинно учен, кто хорошо поступает». «Ученостью зря не кичись! Не считай, что один ты всеведущ. Не только у мудрых – у неискушенных совета ищи».

Геродот: «Если не высказаны противоположные мнения, то не из чего выбирать наилучшее».

Вспомнилось мне очень похожее из Библии – по-моему, от Апостола Павла: «Надлежит быть и разномыслию между вами, дабы выявились между вами искусные…».

Но тут нас предупреждает еще Конфуций: «При разных принципах не найти общего языка».

И когда используется ключевое слово – польза:

«Что пользы от науки тому, у кого нет ума? На что зеркало тому, кто лишен глаз?». «Что пользы от знаний тому, кто, изучив все науки и проникнув в их суть, не извлечет из этого пользы? Одно утомление». «Что пользы от учености, направленной на зло? Что пользы в светильнике, накрытом горшком?» (от неизвестных авторов).

Еще об одном тонком и редко поднимаемом вопросе: насколько можно доверять информации, получаемой или добываемой человеком?

Цицерон: «Истина – дочь времени». «Ложь кормится истиной, на ней она расцветает, но жизнь ее недолга». «Один есть путь – путь истины, все остальное – не пути». «Неистинное представляется истинным, а истинное – неистинным; таково многообразие бытия. Разобраться поможет только разум».

От неизвестного автора: «Всякое беспристрастно решенное дело лишает Ложь силы. Утверждает Истину, создает Добро и уничтожает Зло подобно пище, которая уничтожает голод».

А предел постижения Истины ясно виден из знаменитого «Мифа о пещере» Платона, детально рассмотренном в Ч. 5.

Часть 10. Национализм, шовинизм, федерализм, сепаратизм, расизм… (семантический и нейробиологический аспекты; плюс немного политэкономии)

Уже 2010 год, 24 января. До второго тура президентских выборов в Украине две недели. Полезно будет перед принятием окончательного выбора прочитать старую работу по этой всегда тяжелой теме. Она сейчас хоть и не главная, но о ней не забыли. А то ведь люди привыкли не думая пользоваться многими основополагающими понятиями. И вполне могут сделать ошибочный выбор, который закономерно откликнется уже в ближайшем будущем…

Проблема, что делать со всеми этими хроническими болезнями человеческого общества, имеет глобальный характер – и пока все попытки совладать с ней закономерно заканчиваются большими или меньшими, но – трагедиями. Видимыми в нашу глобально-информационную эпоху во всем своем ужасе уже всему миру.

Поэтому теперешняя статья – совсем не лингвистические упражнения. Цель ее простая и четкая: помочь гражданам, не особо интересующимся политикой (пока она их сама не достанет по-серьезному), не попасться на разнообразные и хорошо отработанные за столетия шулерские трюки. С их помощью идеологи и политтехнологи – не только в нашей стране, а повсюду, – стремятся наукообразно совершить подмену одних понятий другими – в политически спекулятивных целях. И большинство людей на это поку-пается – не потому что глупые, такова человеческая природа.

Первый вариант статьи был написан еще осенью 2004, перед тогдашними гротескными президентскими выборами. Однако, эта больная тема осталась заархивированной не только в компьютере, но и в памяти. Теперь, в самый накал – уже трудно сказать, какого по счету – жесткого социально– политического противостояния в Украине, пора ее вновь озвучить. Конечно, скорректировав «привязку» к текущим историческим координатам. И кое-что добавив: событий за это время много чего случилось.... Уверен, беспристрастная – научная и внепартийная – расстановка еще несколько точек над этими і, туманными, многозначными, как и большинство понятий в необьятной сфере человеческих дел, – поможет. И сейчас, и в будущем, как выверенная константа.

Начнем, как и положено, с понятий

Почему с понятий? Вспомним совет Рене Декарта: «Как можно более точно определяя значение исходных понятий, вполне возможно избавить человечество от половины его заблуждений». (По сути же это европейская перефразировка аксиомы Лао-цзы).

Это, конечно, было бы отлично – да редко люди, занятые своими ежедневными заботами, задумываются о сути вещей. Им и без этого тревог хватает. Но, тем не менее, поскольку проблема действительно серьезна, приступим к делу.

По сути, эти понятия образуют единый ряд и означают примерно одно и то же – большее или меньшее неприятие всех людей, заметно непохожих на нас самих., т.е., чужаков. Просто возникли они в разные эпохи, в разных этносах и странах. И, понятное дело, они там более привычны, и в основном и используются. Разумно поэтому их уточнить, чтобы потом не путаться, не спорить до хрипоты и не комментировать для каждого конкретного случая.

Сухим научным языком Национализм можно определить как воинствующую, агрессивную приверженность интересам своего народа, своей страны – или как нерассуждающий, фанатический или патологический патриотизм. На практике это утверждение верховенства естественных прав своей нации или народности над столь же естественными правами других наций и народностей. На практике это могут быть все имеющиеся средства – от высказываемого личного мнения и публичных выступлений и конкретных действий, – вплоть до применения физической или военной силы.

Понятие Шовинизм, как известно, вошло в европейский обиход после наполеоновской эпохи. Солдат императорской гвардии Николя Шовен был настолько ярым поборником возрождения былого величия Империи, что это имя стало с тех пор нарицательным.

Сепаратизм – это стремление какой-то народности, живущей в составе полиэтничного или федерального государства получить, наравне с коренной нацией, законное (естественное) право на самоопределение и реализовать его в собственной государственности. Сейчас эта идея «бродит», как когда-то призрак коммунизма, по всему миру. И примеры не нужны – куда ни кинь даже в окрестных землях. Право на такое самоопределение, кстати, закреплено ООН как один из фундаментальных принципов демократии. Другое дело, мы видим, как оно реализуется на практике – служа, фактически, конкретным геополитическим интересам.

Федерализм – такое же стремление самоопределиться, получить особые права, вплоть до автономии, но оставаясь в составе единого государства. Очевидно, федерализм гораздо менее радикален, чем сепаратизм. Примеров и этих тенденций в избытке.

И, наконец, Расизм – утверждение верховенства своей расы над остальными. Практически то же значение имеет еще древнегреческий термин Ксенофобия.

Вот и весь нехитрый перечень базовых понятий. Шкала измерения здесь одна: «свои – чужие». Все остальное – вариации на эту всегда больную тему.

Вариантов разных определений с корнем «национализм» множество. Национал-патриоты, национал-большевики, национал-радикалы, национал-демократы…– и это не только среди славян. А были ведь еще национал-социалисты – немецкая разновидность социального движения того же типа. Их, как наиболее опасных, заклеймило в Нюрнберге и само-то не очень гуманное мировое сообщество.

Именно потому Фашизм мы здесь не упоминаем сознательно: это хоть и наиболее известная, но итало-германская версия причудливой гремучей смеси этих разновидностей общественных недугов. Вспомним пресловутую «арийскую расу» и самые известные лозунги: «Германия – для немцев» и «Германия – превыше всего». Вот и весь стержень, на котором можно строить любую идеологию. Хоть ультраправую, хоть ультралевую. Не напрасно слово «национализм» последнее время встречается чуть ли не в каждой сводке новостей (о его теперешнем, украинском варианте знает тоже весь мир).

Но все эти, внешне такие непохожие, идеи демонстрируют закономерную тенденцию к возрождению уже в нашу эпоху глобали-зации и нового передела мира – ведь оочень неспешно меняется природа человеческая,. Правда, теперь эти идеи могут быть подкреплены мощнейшим оружием. Плюс глобальным тероризмом – и не только групповым, но и государственным. Плюс новыми средствами информационно -психологической войны, что не менее страшно.

Движущие силы

Подчеркнем особо, что все эти, как и любые другие социально-политические явления, имеют одной из основных движущих сил чисто материальные, экономические интересы. Конкретно, борьбу за право на свободу выбора образа жизни, жизненное пространство и/или ресурсы. Но, как правило, эта движущая сила спрятана в их глубине, и напрямую не различима за яркими, всегда своеобразными национальными одеждами и лозунгами. Тем более, в нашу эпоху, когда броская информационная упаковка отвлекает на себя внимание, камуфлирует суть и дезинформирует большинство людей.

Поэтому, первый и ключевой вопрос здесь опять тот же, что и при проведении любого следствия: Кому это выгодно? И второй, уже чисто научный: Почему это происходит? Можно, правда, в дополнение, еще один: что получает от всего этого народ в целом? И если уж совсем по большому счету – все жители планеты?

Как и когда все это начиналось?

Нетерпимость и агрессия по отношению ко всем «чужакам» были в большей или меньшей степени свойственны человеческому сообществу всегда. Это заложено в нашу биологию, а точнее, в стремление к самосохранению – по-другому в животном мире не выжить. И только в нашу эпоху все это стало понемногу ограничиваться международным правом. Как оно пока работает, видно всем – и в чью пользу, в пользу сильных…

Сейчас, после Ч. Дарвина, все это уже не требует долгих обьяснений. Борьба за выживание – движущая сила, лежащая в основе существования всего живого на планете, в том числе и нашего биологического вида, всех нас. Закон этот справедлив и для человеческих сообществ. А часто весьма изощренные и наукообразные обоснования идеологов этих разных форм антигуманизма нет даже смысла обсуждать – это каждый раз очередной, для приличия, камуфляж на чистую биологию. Неуклонно подкрепляемую, кстати, основополагающими, исключительно экономическими, принципами рынка. Ведь он тоже был с человечеством с незапамятных времен. Это – А. Смит и Д. Рикардо; а после, вплоть до наших дней, К. Маркс, Ф. Энгельс и В.И.Ленин. Ну а теперь потребительский рынок почти повсеместно господствует на планете, а с ним возвращается и примат биологии. А значит, агрессии....

До 18-го века, когда в Европе началось мучительное формирование национальных государств из раздробленных монархий, осколков Священной Римской империи, слов этих в живых языках вообще не было – за исключением используемого только академической наукой понятия ксенофобии. Была только непрерывная череда конфликтов и войн между различными народами и народностями за территории и природные ресурсы – что воспринималось как естественный и непреложный порядок вещей: люди всегда неосознанно брали пример с живой природы. Но под все это подводилась соответствующая «идеологическая» и «правовая» база. Ну и, понятное дело, все эти деяния обьявлялись «богоугодными»: ведь у большинства народов или этносов Бог был свой, пекущийся исключительно о верных чадах своих. Странны все-таки диалектические парадоксы аберраций человеческой психики, когда желаемое выдается за действительное…

На Востоке, где традиции соблюдались гораздо строже, эти истины о «своих и чужих» были еще более непреложными. Вот, пожалуй, и вся предыстория.

Все аномалии да аномалии… А существует ли норма?

Несомненно. Это естественное чувство патриотизма или просто патриотизм: привязанность, преданность, любовь к своей земле, своему народу, своей стране. Закладывается оно с самого начала жизни человека, в глубинах его подсознания – и потому в явном виде, отчетливо, не осознается. В норме это спокойное, без какой-либо экзальтации, чувство – как ровное, мягкое тепло, оно с детства и до конца дней незримо всегда с человеком, прибавляя ему сил. Что значит лишиться Родины и своего народа, в полную силу знают лишь эмигранты и изгнанники из своей страны. Да еще, пожалуй, ее предатели.

Но под давлением жизненных обстоятельств, при взбудораженной или деформированной чем-то, нестабильной психике, патриотизм имеет свойство мутировать, перерождаться – в то, что мы описали. А это уже явная личностная и/или социальная патология.

Возьмем в качестве яркого «антипримера» известный всем американский патриотизм – его наглядно показали события 11 сентября 2001 и две (пока) последние войны. Заглянем для этого за видимую оболочку этого феномена.

Как известно, в любых свойствах личности (да и вообще в живой природе), во всем главное – мера. А вот она-то здесь и отсутствует. Это отчетливо выражается в непоколебимой убежденности, что все американское – лучше, больше, сильнее… чем у всех других народов. А также в редко скрываемом пренебрежительном отношении к тому, что и другие люди (неамериканцы) могут иметь свои собственные представления о том, что хорошо и что плохо, что такое добро и что – зло. И как нужно правильно жить всем другим народам.

Но именовать тогдашний всплеск эмоций эвфемизмом (то есть словом-обманкой) «ура-патриотизм» даже в такие трагические моменты никак нельзя. Скажем прямо: патриотизм, отказывающий другим народам в праве на любовь к своей земле – или даже на саму эту землю, равно как и на свободу выбора своего образа жизни, – это, как мы уже видели, национал-патриотизм или, просто национализм.

Любовь к своей родине естественна для любого человека. Но мы здесь разбираемся с патологическими разновидностями такой любви, которая не признает права на такую же любовь за другими людьми. И тогда она прямо противоположна гуманизму, т.е., равнозначна человеконенавистничеству. Или, как выражаются любители «политкорректности», ксенофобии – все-таки более прилично звучит. Ксенофобии, пусть даже неявной, скрытой под вежливой улыбкой. Часто похожей на приклеенную маску – обязательного атрибута любого потребительски-ориентированного общества – и в первую очередь, американского. В битой-перебитой старушке-Европе все это не так выражено, однако…

А бывает ли наоборот: когда чувство патриотизма отсутствует вообще? Да, часто случается. При неразвитости социальной – не говоря уже о духовной – сферы, человек только формально, де-юре (по паспорту) принадлежит к своему народу. И хотя он связан с ним не только фактом свого рождения, но и всеми сторонами своей жизни, но, тем не менее, в принципе неспособен ощутить себя неотьемлемой его частью. Для такого человека родина там, где сытнее или вольготнее живется. Проблема эта, конечно, намного сложнее и тоньше – и очерченная общая схема не соблюдается с такой же непреложностью, как законы физики. Ведь большая часть чувств зарождается на первых стадиях развития, в подсознании человека, и причины этого в норме неподвластны контролю сознания. В последнее время таких соеобразных космополитов, так сказать, «людей мира» в золотом миллиарде становится все больше. Жак Аттали назвал их «новыми кочевниками». Но это тоже требует отдельного разговора…

Гораздо более сложный и опасный (для общества) вариант перерождения чувства патриотизма часто возникает при, вроде бы, адекватном развитии и социальной, и духовной сущностей личности. Если изначально или впоследствие они сильно деформируются жизнью. Получается как бы «любовь наоборот». Подсознательное стремление к исключительному и безусловному обладанию обьектом такой вот вырожденной любви – если потребуется, до его уничтожения, чтобы он не достался никому чужому. В обыденной жизни, как мы знаем, такие явления – не редкость. Подобные чувства, понимая их в широком смысле, всегда круто замешаны еще и на садомазохистских комплексах (здесь снова не могу удержаться от иллюстрации сказанного украинскими реалиями: это свойственно практически всем бывшим лидерам «оранжевой власти» – до сих пор…).

Еще немного глубинной психологии

При анализе явления национализма нельзя обойти еще один момент. Жизнь, как известно, штука сложная. И прожить ее – не поле перейти. А если по всегдашнему Марксу, это борьба. И по Дарвину тоже, и все, точка. Этим сказано все, несмотря на все благоглупости идеалистов. Из этого и будем исходить.

Стремление к жизни (вернее, к самосохранению), изначально буквально впечатано в психику человека. Как исходная системообразующая и управляющая – закономерно неосознаваемая, программа типа “exe.”. Это известно. Но силы жить ему дает возможность опоры на что-либо. Чтобы сохранять целостность психики и личности, не скатываясь при сильном давлении социальной среды в первобытное или растительное состояние. Это, пожалуй, тоже аксиома. Именно поэтому последней (из страстей человеческих) умирает надежда. Незадолго до физической кончины – за ненадобностью. Ученые из какого-то австралийского университета , получающие щедрые гранты и вооруженные магнитно-резонансной томографией, недавно даже высчитали эти сроки. Получилось час-два. Но мы здесь не об этом.

Так вот, на что может реально опереться человек? Это, конечно, он сам, семья, любовь, друзья, работа, вера, идеология и, наконец, свой народ, этнос, раса. Можно присовокупить сюда и увлечения (хобби).

Мы сразу же исключим из этого перечня самого человека: в вихре бурной сегодняшней эпохи редко кому удается надежно опереться на себя. Человек скорее ощущает себя щепкой в водовороте событий. Однако, и это отдельная тема.

Вот и давайте разберем эти варианты опор по степени устойчивости или надежности:

– С семьей, любовью, работой, сохранением дружеских отношений сейчас у большинства – напряженка. Слишком велико давление социальной среды.

– Намного легче верующим людям. Они (по определению) обращают внутренний взор вверх, к Творцу – в самых разных ипостасях. Но ведь это тоже не от хорошей жизни – не считая тех, кто впитал веру с младенчества и сомнений практически не знает. А у остальных, пытающихся аппелировать к Богу, редко выходит какой толк. Но все равно полегче…

– Идеологии, если говорить о наших землях, почти не осталось. Ее подмяла под себя необходимость выживания или безудержное тотальное «потреблятство». Причем, привычной, советской идеологии придерживаются в большинстве уже пожившие люди – но им ведь больше не за что держаться. Прошедшая под ее знаком жизнь как-то враз обесценилась. А новая реальность для них чужда и неприемлема.

– Если говорить – для сравнения и честного баланса – о более благополучном Западе, то там идеологии со времен Великой Французской революции вообще не было. При капитализме она просто не нужна – рынком такой товар не востребован! А сейчас ее там заменяет нехитрый свод из формально соблюдаемых прописных библейских истин. На идеологию такой эрзац явно не тянет.

В общем, попали мы, как говаривали древние китайцы, во время перемен. Да еще каких…

Что же остается? Правильно, своя народность, свой народ, своя страна. Но что делать, если он расколот и молится, говоря фигурально, совершенно разным богам. Хоть, правда, все чуть не хором твердят, что, мол, Бог один и един. А чего ж тогда все так яростно дерутся между собой? За монополию на представление интересов Бога, что ли? В большинстве лукавство это, чистый самообман – но и на это идут, лишь бы с ума не сойти, не имея вообще никакой опоры.

С партиями и политиками еще хуже: слова все говорят правильные – а поди разгляди, что у кого за душой. У чужих людей она, как известно, потемки…

Значит, и на них особо не обопрешься: обязательно провалишься в какую-нибудь трещину, как раньше, между белыми и красными.

А уже отсюда разные и трудносовместимые идеалы и ценности – по тому же Дарвину. Кто по природе своей хищник (стяжатель или властолюбец), а кому, условно же, быть законопослушным и мирным.

Похоже, действительно, остается последняя опора: свой народ, этнос или суперэтнос. Для нас, после распада Союза, это ощущение принадлежности к славянству. Но и с этим с середины 80-х не все ладно. По американскому сценарию эту опору довольно успешно раскалывают. С помощью того же глобального потребительского рынка да нужды нашей. Столько об этом уже писано, что и специально фактов искать не надо.

При описанном раскладе, получается, что национализм (любой окраски) остается одним из последних прибежищ страждущей души – если не обращаться к бутылке, наркоте,… Неким последним рубежом самозащиты от потери собственного «я» в атомизированном обществе. Но словами, любыми как угодно разумными доводами национализм не лечится. Вот такая, смахивающая на медицинскую (или, если угодно, адвокатскую), ситуация. Желающих это оспорить уже находилось и еще найдется множество. Только трудно это будет сделать: такова реальность. Словеса разные стоят что-то, только если за ними конкретные дела. А вот они в нашу информационную эпоху отчетливо видны.

А как со всем этим у нас, спустя 15 лет после обретения независимости?

Заглянем-ка на минутку на/в Украину. Точно такие вот мысли вызывало типичное поведение наиболее ярых представителей бывшей «непримиримой оппозиции» – пока она не взяла власть. Было это уже 9 лет назад. Любое заметное улучшение в жизни большинства народа – которое при хронически буксующей законодательной работе тогдашней Верховной Рады, можно было относить пре-имущественно на счет исполнительной власти, – вызывало только яростный шквал критики, критики «на уничтожение». А чем заметнее был какой-то провал в социальной сфере, тем явственнее было открытое злорадство. Все это еще свежо в памяти. Врать мне в этом нет смысла, в силу принципиально внепартийного статуса.

Если это не национализм в смеси с садомазохизмом, то что? Если же это нужно понимать как любовь к «неньке-Украине», то, словами классика, «избавь нас бог от этакой любви». От нее, кроме горя, ждать было в будущем нечего. Примерно так оно и вышло, как маятник: вниз – вверх – вниз.. И до сих пор никак не может успокоиться…

Парадоксы нашего национализма

К какой же категории из всех перечисленнях вначале отнести замешанный, на первый взгляд, исключительно на национальных чувствах, агрессивный радикализм, который так явно проявился у нас в последнее время? Его очень красиво называют евровыбором – и кто же с этим будет спорить? Но зачем же поганить на каждом шагу отношения с нашим вековечным соседом, россиянами – от этого же будут одни неприятности.. И случайно ли, что, как и в прежние эпохи, он снова идет преимущественно с запада нашей, уже независимой, державы?

Напомню: эта статья – никак не исследование истории самостийнического движения на Украине. Тема эта старая и болезненная – но серьезные работы, которые освещают ее как светлые, так и темные стороны, похоже, уже написаны. Исследователи и здесь, и за рубежом, добрались уже до самых ее потаенных, недоступных ранее, страниц. Вплоть до бредовой идеи «Большой Галичины от моря до моря». Было даже такое в начале прошлого века. Так что все, что здесь написано, может быть проверено по первоисточникам всеми сомневающимися (все ссылки в исходном тексте есть).

При ближайшем рассмотрении украинский вариант национализма наших дней явно нетипичен. Действительно, в утверждении приоритета коренной нации, украинцев, был смысл в прошлом – когда Украина находилась под властью различных имперских образований. Реальные попытки создания независимого государства начались только в начале ХХ -го века – все неудачные, по уже достаточно известным историческим и субьективным причинам. Закономерно поэтому, что неудовлетворенные национальные чувства постоянно получали подпитку реальной жизнью.

Подчеркнем, во имя исторической справедливости, что имевшее своим давним признанным центром Галицию движение «самостийников» на протяжении всего своего существования получало мощнейшую идеологическую и финансовую поддержку извне. В первую очередь, со стороны Речи Посполитой и Австро-Венгерской империи, под которыми и были столетиями эти земли. Но все это делалось с очевидной целью: использовать его не в украинских, а в своих национальных интересах. Как таран против России. А последний поучительный пример дала Вторая мировая – немцы, охотно используя военную силу ОУН-УПА, беспощадно давили любые их поползновения хоть как-то оформить украинскую государственность.