Текст книги "Квант безумия"

– Это, Петр Петрович, ты имеешь в виду тот правительственный бункер, который построили при Леониде Ильиче? – спросил Семен Игнатьевич. – Или старый, который еще Иосиф Виссарионович возводил?

– Первый, Семен Игнатьевич. Там имеются все условия для нормального пребывания, а также пункт связи с любым объектом на территории страны.

– Да знаю я хорошо эти катакомбы. Сам еще, помню, ходил по ним в семьдесят девятом, перед Олимпиадой, знакомился с расположением корпусов и системой коммуникаций. Добротное сооружение, ничего не скажешь. Там три года можно жить запросто, не то что сутки или двое пересидеть. Толковая мысль.

– Я знал, что вы одобрите, Семен Игнатьевич, – слабо улыбнулся Петр Петрович. – Послезавтра мы согласуем очередность эвакуации в бункер. Сама по себе эта задача не из простых. Переправить под землю незаметно для посторонних глаз более трех десятков человек, многие из которых известны всей стране, не говоря уже о спецслужбах, довольно сложно. Но департамент обслуживания подземных сооружений практически целиком в нашем подчинении, и больших проблем возникнуть не должно. Все мы будем спускаться вниз небольшими группами, в разное время и в разных местах, так что, я думаю, процесс эвакуации пройдет оперативно и совершенно секретно.

– Небось уже с полгода как этот фокус с бункером придумал, а, Петр Петрович? – беззлобно усмехнулся Семен Игнатьевич.

Олег Андреевич, для которого сообщение о бункере было полной неожиданностью, тоже хотел бы задать этот вопрос, но вряд ли бы решился. Спасибо, тесть спросил – хоть раз что-то хорошее сделал.

– Да, пожалуй, что и больше, – откликнулся Петр Петрович.

– Чего ж раньше не говорил?

– Раньше нельзя было, Семен Игнатьевич. Наше присутствие в бункере накануне или во время акции автоматически доказывает нашу прямую к ней причастность. Поэтому я не говорил о бункере до последнего – чтобы исключить малейшую утечку информации.

– Но мне-то мог сказать? – прищурился Семен Игнатьевич.

– Прости, Семен Игнатьевич, не мог, – вздохнул Петр Петрович. – Сам понимаешь, чем рискуем.

– Понимаю, – кивнул Семен Игнатьевич. – И одобряю. Молодец, Петр Петрович. Молодец…

Олег Андреевич не без зависти глянул на тонкий профиль Воронина. Ох, и умеют же они работать, эти старые партийцы. Одно слово – школа!

4 мая, Ленинградская область, полдень

– Давай на выход, – подтолкнул Романа в плечо Рыжий.

Роман, неловко наклоняясь вперед из-за скованных за спиной рук, вылез из вездехода на каменистую землю.

Сом уже вышел из машины и стоял в двух шагах от Романа, посматривая на него презрительно и изучающе одновременно. Краб и Рыжий тоже были здесь. Одетые и вооруженные по полной боевой выкладке спецназа, они смотрелись довольно грозно. Грозно и органично, ибо и форма, и оружие так же подходили им, как тигру его клыки, когти и полосатая раскраска.

Помимо этой троицы, из вездехода вышли еще четверо спецназовцев. Двое из них держали в руках снайперские винтовки. Группа капитана Быкова – Сома, посланная на поимку капитана Морозова, собралась в полном составе, и каждый из бойцов внимательно следил за пленником.

Утром Сом, вместо того чтобы перерезать горло Роману, перерезал веревки, связывающие его, и размотал сеть, которой тот был укутан плотнее, чем младенец пеленкой. Роман, уже приготовившись к смерти, не знал, чем объяснить новую перемену в его судьбе.

Его оставили в том же помещении, сковав руки за спиной наручниками. Но наручники были надеты не слишком туго, и вскоре он уже мог шевелить затекшими до бесчувствия руками, разгоняя потихоньку кровь. Нужно было активно двигаться, чтобы к тому же не замерзнуть. Ведь с него сняли ботинки и всю верхнюю одежду. Так что он остался лишь в одних носках, брюках и тонкой майке. До смерти он, конечно, не замерз бы, все же в камере было градусов пятнадцать, но от неподвижности и холодного пола по телу пробегал весьма чувствительный озноб.

Вообще же более-менее нормально двигаться он смог не ранее чем через час после того, как его освободили от пут. Связывали его ночью, когда он был без сознания. Мышцы были расслаблены совершенно, поэтому веревки, затянутые очень профессионально, не давали шевельнуть даже пальцем. За несколько часов пребывания в таком состоянии он начисто утратил способность двигаться. Вдобавок его подвесили вниз головой, и вся кровь стекла к голове. После всего этого он запросто мог потерять конечности.

Поэтому сначала он просто лежал, как бревно, едва-едва пошевеливая кончиками рук и ног и немножко шеей. Нужно было восстановить кровообращение, а затем помаленьку возвращать к жизни отмершие мышцы и суставы.

Процесс происходил очень медленно. Если бы Роман и захотел его ускорить, то попросту не смог бы этого сделать, поскольку любое движение, по мере оживания конечностей, причиняло ему острейшую боль.

Лишь очень медленно и крайне осторожно он смог начать двигать руками и ногами, не испытывая при этом такого чувства, будто его кожу пилят ножовкой.

Если бы не связанные за спиной руки, он сделал бы себе легкий массаж и восстановился бы гораздо быстрее. Но, увы, полностью освободить его не рискнули. Знали, с кем имели дело.

Поэтому ему пришлось ограничиться комплексом легких физических упражнений.

Упражняться со связанными сзади руками было довольно трудно. Сначала Роман просто ворочался туда– сюда, лежа то на одном боку, то на другом. Затем он стал сгибать и разгибать ноги, то и дело прерываясь на отдых, – организм быстро уставал и отказывался от очередной экзекуции, которой сейчас была для него физическая разминка.

Но Роман не сдавался и потихоньку заставлял тело двигаться со все более возрастающей нагрузкой.

Вскоре он уже мог стоять на коленях. В этой позе он сделал серию наклонов вперед, стараясь доставать лбом пол, и в стороны, тщательно и глубоко растягивая мышцы спины и торса.

Затем он долго вращал плечами, стараясь не обращать внимания на наручники. Руки при этом он тоже хорошенько размял, напрягая по очереди все плечевые мышцы и до боли сжимая в кулак кисти.

Особенно долго он работал с шейным отделом, сделав, наверно, несколько сотен наклонов и вращений головой в разные стороны. Самое важное для успешного функционирования организма – здоровый позвоночник, и Роман уделил ему в своем восстановительном комплексе повышенное внимание.

Затем он приседал, прыгал и делал махи ногами. Здесь он не слишком усердствовал, чтобы не тратить понапрасну силы. Просто удостоверился в том, что ноги, в случае чего, его не подведут – и на том упражнения закончил.

Что имелось в виду под расплывчатой формулировкой «в случае чего», он и сам не имел точного представления. Возможно, для него приготовили какие-то сверхизощренные пытки, и он оказывает врагам большую услугу, возвращая себе физическую форму. Ведь здоровый человек способен продержаться под пытками больше, чем человек сильно ослабевший, и таким образом палачи будут иметь возможность наслаждаться его страданиями гораздо дольше.

Но что-то подсказывало ему, что пытать его, скорее всего, не будут. То, что не отпустят восвояси, – это понятно. Слишком он опасен для них всех, чтобы они могли допустить и мысль о его освобождении, пусть бы даже произошедшем и после девятого мая. Приговор ему вынесен окончательный и обжалованию не подлежит. Вопрос лишь в том, каким будет исполнение?

Он некоторое время ходил по тесной камере, надеясь найти какую-нибудь щель и подсмотреть, что делается снаружи. Но стены были обшиты листовым железом, потолок обит толстой доской, и ни одной щелки Роман не нашел. Щель была лишь под дверью, и достаточно широкая, – благодаря ей Роман мог ориентироваться в своей камере. Но, лежа на боку, он сумел разглядеть в нее только какой-то земляной бугор – и все.

Тогда он начал прислушиваться к звукам. Очень скоро он начал различать возникающий время от времени, слабо различимый гул самолетов. Видимо, сегодня был летный день и содержащиеся на аэродроме истребители выполняли учебное задание. Судя по звуку – иногда гул взлетающих самолетов был едва слышен, а то и вовсе пропадал, сносимый ветром, – аэродром размещался не близко. Значит, его содержали за пределами части, наверное, в каком-то гараже на одном из удаленных объектов. Эх, вылезти бы из этой железной будки!

Но сие желание было из числа неисполнимых. Вылезти отсюда даже при свободных руках он не смог бы, настолько прочны были стены и потолок. А уж в наручниках за спиной – и подавно. В принципе он мог бы, свернувшись калачиком, протащить ноги через руки, так, чтобы наручники оказались впереди. Но большого смысла в этом не было – наручники все равно останутся на руках. Только киношные суперагенты умеют запросто выламывать суставы больших пальцев из суставных сумок и, сняв наручники, вставлять пальцы обратно. На самом деле для подобных трюков надо тренироваться с самого детства, едва ли не с пеленок, а на такое были способны только легендарные японские ниндзя. Все остальное – сказки для впечатлительных простаков. Так что пусть наручники остаются, как есть, зато люди Сома не заподозрят его в излишней активности.

Самым лучшим сейчас для Романа было сохранить хоть какой-то запас сил. Он устроился на полу возле стены, закрыл глаза и, расслабив мышцы, попытался впасть в состояние полудремы. Гул истребителей хорошо помогал отвлекаться от тяжких мыслей и служил чем-то вроде шаманских завываний.

Но едва он начал погружаться в сон, загремел дверной замок. Роман открыл глаза, внутренне напрягся, готовясь встретить врага с подобающим достоинством.

Но никто не вошел. В щель просунулась дюжая рука и поставила на пол миску воды с размокшей в ней большой горбушкой хлеба. Роман ничего не успел спросить, как дверь захлопнулась.

Называется, спасибо за заботу. Ну, и как теперь это есть? Хоть бы подсказали.

Роман подобрался на коленках к миске, примерился и так, и этак… Получалось, что есть и пить он мог только с колен, сгибаясь к полу в три погибели. Хотя гибкости Роману хватало, чтобы принимать пищу таким манером – не зря добрых полтора часа посвятил гимнастике, – но было уж очень пакостно на душе. Более унизительного положения и придумать нельзя. Могли бы уж покормить, если руки освободить боятся.

Но пища и вода были сейчас очень кстати. Последний раз он ел еще в начале ночи, да и едой его скудные перекусы трудно было назвать. Можно, конечно, продемонстрировать гордое презрение и не обратить внимания на подачку. Мол, я вам не свинья какая, чтобы с пола хлебать.

Однако ситуация требовала не только физической, но и психологической гибкости. Силы никогда не помешают – даже для того, чтобы достойно встретить смерть, надо крепко стоять на ногах. А питаться воздухом человек, увы, пока не научился.

Поэтому Роман, отбросив на время гордость, сел на коленях как можно ниже и подобно аисту начал клевать носом вниз, откусывая хлеб и втягивая губами воду. Совершенствуясь в навыках на ходу, он даже лег на пол рядом с миской и, опираясь на плечо, не без удобства допил до капли воду и доел до крошки всю горбушку.

Потом снова занял прежнее положение у стены, надеясь, что на этот раз ему удастся вздремнуть.

И снова ему помешали. Теперь он услышал рев двигателя, но уже не самолетного. Приближался какой-то мощный автомобиль, судя по звуку, армейский вездеход. Этот же автомобиль уехал после того, как Сом освободил его от пут. И вот он возвращается.

Рев двигателя уже слышался совсем близко – и вдруг смолк. Роман понял: приехали по его душу.

И точно, спустя минуту дверь камеры распахнулась.

– Выходи, – приказал ему кто-то, невидимый на фоне слепящего дверного проема.

Роман поднялся и, щурясь, медленно вышел наружу. Его сразу окружили плотной группой вооруженные парни, повели к стоящему поблизости вездеходу. Роман ступал неуверенно, заметно пошатываясь, словно все еще не совсем пришел в себя. Он не хотел, чтобы Сом и его люди догадались о его вполне восстановленной физической форме. Зачем? Пусть думают, что он все еще очень слаб. Ведь ночью его дважды огрели прикладом по голове, затем он долго был туго связан по рукам и ногам, да еще висел вниз головой… Кто же после всего этого будет хорошо себя чувствовать? Вот он и не чувствовал. Хотя, кроме незначительной боли в затылке – там, наверное, была изрядная шишка, – он никакого другого серьезного ущерба в себе не находил. А съеденный с водой хлебушек и вовсе бодрил приятной тяжестью в желудке.

Как Роман и предполагал, содержали его в небольшом строении – не то гараж, не то сарай – на территории, обнесенной по квадратному периметру колючей проволокой. Это был полевой склад горюче-смазочных веществ.

В отдалении виднелся лес. Где-то за этим лесом слышался гул взлетающих самолетов. Ага, значит, аэродром в той стороне. Роман машинально запомнил направление. Вряд ли это ему пригодится, но натуру, как говорится, не изменишь. Да и отвлекало такое наблюдение от муторных мыслей, не позволяло поддаваться панике и поддерживало психику в рабочем тонусе. Пока ты жив – ты еще не мертв, а потому надо думать и по возможности действовать.

Сом стоял возле кабины вездехода, высокий, плечистый, ладный в своем камуфляже, усмехался в скобку усов, глядя на подходившего, едва волочившего ноги, Романа. Наверное, не понимал, как этот тощий доходяга мог справиться с его дружком-суперменом, да и впоследствии доставил им немало хлопот.

Вот за это Роман и недолюбливал крутых парней из армейского спецназа. Подготовлены они были прекрасно, знали, помимо чисто воинских дисциплин, и психологию, и философию, и физику, и математику, и массу всяких других премудростей – в этом смысле их натаскивали идеально. Единственное, что из них не могли вытравить, как ни старались, это бьющего в глаза пренебрежения ко всем, кто был не спецназ. «Лучше нас – только мы», вот их главный лозунг, и как ни вбивали им в головы, что противника нельзя недооценивать, кем бы он ни был, – все равно в глубине души каждый из них считал, что спецназовец – верх воинского совершенства.

Вот на этой туповатой самоуверенности Роман и решил сыграть, медленно приближаясь к Сому.

Но тот, окинув Романа взглядом, приказал посадить его в вездеход и сел в кабину, так ничего ему и не сказав.

Они ехали примерно с полчаса, сначала по полю, где не было даже намека на дорогу, затем лесом, сокрушая мелкие кусты и деревца. Роману не мешали поглядывать в окно и не завязывали глаза. Он понял, что вездеход идет туда, где произойдет развязка. Поэтому Сом не считает нужным скрывать от него дорогу. Он просто уверен, что Роману назад не вернуться…

И вот они приехали и вышли из вездехода. Роман, босой, безоружный и совершенно одинокий, и свора крепких, обвешанных оружием парней, – профессиональных, отлично обученных убийц.

Они находились на длинной поляне, плавно сходящей с небольшого взгорья, на котором рос густой сосновый лес. Внизу, с другой стороны поляны, начинался несколько другой лес, из деревьев помельче. И стояли там деревья довольно редко, так что далеко было видать скудную каменистую почву. По поляне гулял резкий ветерок, заставлял Романа ежиться от холода. Гул идущих на взлет самолетов здесь был почти не слышен. Лишь если они пролетали где-то поблизости, доносился звук их мощных турбин.

Роман равнодушно стоял там, где вышел из вездехода. Не то чтобы сломленный окончательно человек, но, конечно, совсем не орел, которого можно опасаться. Тем не менее наручники с него снимать не торопились. Люди были опытные, толк в таких делах знали. А может, и снимать не собираются? Застрелят в этом глухом леске – да и вся недолга.

– Ну, что молчишь? – спросил Сом. – Спроси что-нибудь, не стесняйся.

– О чем? – медлительно произнес Роман.

– О том, например, зачем мы тебя сюда привезли.

Роман повел вокруг потухшим взглядом, слабо пожал плечами:

– Привезли, значит, надо.

– Резонно, – усмехнулся Сом.

Роман отвел от него глаза и снова замолчал.

– В игры любишь играть? – снова спросил Сом.

– Смотря в какие, – заметил Роман. – Здесь все равно таких нет…

– А может, найдем? – подмигнул Сом.

Роман недоумевающе посмотрел на него.

– Предлагаю тебе выбор: либо получаешь пулю в лоб сразу, либо – позже. Что выбираешь?

– О чем ты, капитан? Не пойму что-то…

– А я тебе объясню. Ты вот все вякал, что воевать, дескать, мы не умеем, только людей беззащитных из-за угла убивать. Говорил?

– Не помню… – нахмурился Роман.

– По-омнишь, – кивнул Сом. – Знаю, что на понт меня брал. Но за базар надо отвечать, верно?

– Какая-то лексика у вас, капитан, не офицерская.

– Нормальная лексика. Не строй из себя гимназиста. Ну так что, проверим, кто из нас воевать лучше умеет?

– Разделимся на две команды и поиграем в пейнтбол? – спросил Роман, указывая на хмуро молчащих бойцов.

– Да, разделимся… – кивнул Сом. – Только играть будем не в пейнтбол. Короче, слушай внимательно: там, – он указал своей огромной ручищей на чахлый лесок, идущий по нижней стороне поляны, – лежит как бы полуостров. С трех сторон – вода. Отсюда не видно, но если добежишь – увидишь. Территория – примерно полтора квадратных километра. Вот там мы с тобой и устроим игру.

– Мы? – переспросил Роман. – То есть я и ты?

– Дураком не прикидывайся.

– Значит, вы все против меня одного?

Сом весело оскалил зубы:

– А что, слабо?

– Да зачем мне такие игры? Лучше уж сразу кончай на месте. При таком раскладе и рыпаться нечего.

– Я не договорил. Против тебя будем играть только мы трое: я, Краб и Рыжий. Зона, которого ты убил, был из нашей группы, и все хотят с тобой рассчитаться. Остальные расположатся поперек перешейка, чтобы ты, не ровен час, не сбежал.

– Ну да, далеко я убегу… Как бы не упасть на ровном месте после вашей обработки.

– Не гони, капитан, – спокойно возразил Сом. – Я видел, как ты по сторонам глазками стрелял – запоминал на всякий случай местность. Да и хлебушек весь скушал, и водички попил, не отказался. Так что бегать ты сейчас можешь не хуже, чем я.

Роман понял, что его хитрость – прикинуться вконец ослабевшим – не удалась. Сом только по виду казался сонным увальнем, на самом деле от его взгляда мало что ускользало. Что ж, спасибо, что предупредил. Значит, охота будет вестись без всяких скидок. Учтем.

– Значит, вы трое против меня?

– Точно, – кивнул Сом.

– Естественно, оружия вы мне не дадите?

– Естественно.

– Но сами будете вооружены?

– Само собой. Но только пистолетами.

– Спасибо, утешил, – усмехнулся Роман. – Руки-то хоть мне освободите?

– Руки освободим.

Роман помолчал, словно взвешивая шансы.

– Какие правила?

– Правила простые. Ты уходишь в глубь острова, через три минуты мы идем за тобой. Бегай как хочешь, только назад не выходи. Снайперы будут все время вести за тобой наблюдение. Если что не так – откроют предупредительный огонь. Не дойдет – огонь на поражение. Так что лучше играть по правилам.

– Какие у меня шансы на то, чтобы остаться в живых?

– Если уложишь нас троих, мои люди тебя отпустят.

– То есть почти никаких.

– Почти, – согласился Сом. – Но что так, что так их у тебя немного. Поэтому выбирай…

Роман помолчал, глядя на людей, которые собирались загнать его и пристрелить, как зайца. Краб и Рыжий, стоя чуть в стороне от «группы прикрытия», не сдерживали злорадных ухмылок. Конечно, им ничего не грозит. Куча бесплатного развлечения – и только. Интересно, кто из них придумал эту забаву?

– Обувь мне какую-нибудь дадите? – спросил Роман. – В носках по этим камням я много не набегаю.

– Дадим, – широко ухмыльнулся Краб. – Что мы, звери какие?

Он заглянул в вездеход и выбросил оттуда пару дырявых солдатских кирзачей сорок пятого размера.

– Других нет, не взыщи… Зато нога не вспотеет.

Они с Рыжим покатились со смеху.

Роман перевернул сапоги ногой, глянул на подошвы – и понял, чего они ржут. К каблукам были прикручены массивные стальные подковки. На этой каменистой почве каждый шаг будет слышен за сотню метров. Сами же они были обуты в ботинки на упругой подошве, позволяющей бесшумно ступать по любому покрытию.

– Спасибо, – кивнул Роман. – Пригодятся.

Видя, что он не выказал и тени смущения, принимая их «подарок», Краб и Рыжий резко оборвали смех. Как видно, вспомнили, с кем имеют дело. Да и Сом глянул на них неодобрительно. Он-то отлично понимал, на что способен Роман, тем более загнанный в угол. Раз пошла такая игра – он будет биться до последнего. Так что смех его подчиненных был преждевременным.

– Ну что, начинаем? – спросил Сом.

– А чего тянуть? – отозвался Роман.

Сом сделал знак снайперам, и те, подхватив «винторезы», легкой рысью разбежались в разные стороны занимать позиции на лесистом взгорке. Еще двое автоматчиков расположились между ними, но ближе к полуострову, чтобы патрулировать его границу. Как видно, все роли были распределены заранее. Даже место выбрали идеально удобное для подобной «игры». И, наверное, заранее рассчитали, что у жертвы, которой был сейчас Роман, нет ни единого шанса на спасение. С той возвышенности снайперы в свою оптику смогут просматривать весь полуостров. Если он даже сумеет подобраться хотя бы к одному из преследователей на расстояние удара, вряд ли ему позволят убивать членов группы. Все это были лишь красивые слова – чтобы он старательнее бегал по острову. Никто его отсюда не выпустит. И Роман ни секунды не питал на этот счет иллюзий.

Однако согласиться с тем, чтобы его пристрелили прямо сейчас, со связанными за спиной руками, в то время, когда у него есть возможность хоть как-то, но побороться за свою жизнь, он, конечно, не мог. Еще генерал Антонов не раз говорил ему: не сдаваться ни в какой ситуации, даже самой тупиковой и заведомо проигрышной. Барахтаться до последнего вздоха, но все равно стремиться любой ценой найти выход!

Выхода здесь не было. Сом был неглуп и осторожен. Наверняка он заранее все изучил и убедился, что пленнику дорога с трех сторон перекрыта водой. Время еще холодное, температура воды сейчас не более десяти градусов, а это – верная гибель.

Позади – снайперы и автоматчики. Так что «финита ля комедия».

Но и у Романа были свои резоны.

Если продержаться на острове до ночи, то можно попытаться прорваться в темноте к большому лесу, а там – беги куда хочешь. Правда, сейчас примерно середина дня, и до ночи его сто раз догонят и пристрелят на ограниченном пространстве… Но это неважно, главное, что есть цель, к которой надо стремиться, – и это уже хорошо, уже есть за что сражаться.

Можно было попробовать взять одного из охотников в заложники – лучше, конечно, Сома – и потребовать в свое распоряжение вездеход. Это, разумеется, тоже нелегко осуществить, но – вариант.

Был и третий вариант, самый, правда, отчаянный: завладеть как можно большим количеством оружия, залечь в хорошее укрытие, чтобы снайперы не могли достать его издали, и дать последний бой этим уродам. Шансов выжить в таком бою у него почти не было, с пистолетом в руках против автоматов и «винторезов» много не навоюешь, но зато можно было очень дорого продать свою жизнь. У охотников на разгрузочных жилетах висели по две гранаты «РГД-5», так что если разоружить хотя бы одного из них, – а лучше двоих! – то вышел бы очень неплохой фейерверк. Опять же появлялся лишний шанс продержаться до темноты, а там с боем пробиваться к лесу.

В общем, Роман настроился повоевать всерьез.

Тем временем Сом получил от снайперов сигнал готовности. Микрофоны и наушники были у всех бойцов, и это давало им еще одно преимущество перед пленником.

Автоматчики, которые стояли с оружием на изготовку в пределах видимости, тоже доложили о готовности.

– Давай руки, – сказал Сом Роману.

Роман повернулся к нему спиной. Краб и Рыжий тут же направили на него стволы пистолетов.

– Еще успеете, – усмехнулся Роман.

Краб криво обнажил зубы, фиксируя стволом каждое его движение. Рыжий стоял с другой стороны, и его ствол был направлен в голову Романа. Вырваться из этих профессиональных клещей было невозможно.

Сом приподнял его руки и снял наручники. При этом он тут же отступил назад. Понимал, что человек в таком положении способен на любую крайность, и не хотел напрасно рисковать.

Роман с наслаждением помотал освобожденными кистями.

– Обувайся, – приказал Сом.

Роман натянул сапожищи, потоптался, примериваясь к несуразной обувке. Будучи на три размера больше, сапоги свободно болтались на ноге, больше мешая, нежели помогая ходить. Но на этих камнях любая обувь все же лучше, чем полное отсутствие таковой. Ничего, больше – не меньше. Когда обувь жмет, это гораздо хуже, чем когда она велика. Носки у него были хоть и тонкие, но шерстяные, что существенно уменьшит натирание ног. А насчет подковок у Романа имелось свое маленькое ноу-хау.

– Снайперы будут вас координировать? – спросил он Сома.

– Только в крайнем случае, – ответит тот, серьезно следя за тем, как Роман осваивает сапоги. – Ну что, готов?

– Слышь, капитан, окажи любезность. Больше суток не курил… Может, дашь сигарету на дорожку. А то ведь потом времени не будет на добрые дела.

– Ты еще водки попроси, – проворчал Краб, демонстративно не вкладывая пистолет в кобуру.

Сом ничего не сказал, но достал из кармана пачку сигарет и перебросил Роману. Роман взял сигарету, бросил пачку обратно. Таким же образом он получил зажигалку, прикурил, вернул хозяину и присел на корточки, с жадностью глотая табачный дым. Сигареты были дрянные, какой-то дешевый отечественный табак, но Роман рад был и такому угощению…

Он не стал ждать, когда его поторопят. Пусть не думают, что он из последних сил цепляется за жизнь. Затоптав недокуренную сигарету, выпрямился и глянул на своих врагов:

– Я готов.

Сом посмотрел на часы:

– Значит, через три минуты мы идем следом.

– Смотри, капитан, не обмани, – усмехнулся Роман.

Сом снова глянул на часы, щелкнул кнопкой таймера, как на спортивных соревнованиях:

– Пошел!

Роман слегка пригнулся и неторопливой, экономной рысью побежал прямо в глубь островного редколесья. Подковы оглушительно грохотали о камни. Ноги едва не выскакивали из разношенных голенищ. Но он пока не обращал на это внимания, следя за ритмом дыхания и ведя в голове обратный отсчет времени.

Оглянувшись на бегу метров через двести, он убедился, что преследователи его уже не видят. И резко прибавил в скорости, петляя среди деревьев, не таких уж и редких во время быстрого бега.

Каблуки цокали так, словно по лесу мчался табун лошадей. Но все-таки в обуви он мог бежать раз в десять быстрее, чем в одних носках – камни попадались на каждом шагу, в основном мелкие и острые, – и это было сейчас для него гораздо важнее, чем возможность передвигаться бесшумно.

Ему требовалось сразу установить между собой и преследователями изрядный дистанционный задел, чтобы получить фору по времени, превышающую мизерные три минуты, и составить представление о рельефе полуострова. Каждая деталь ландшафта имела для него огромное значение, и чем лучше он сумеет эти детали запомнить, тем легче ему будет искать очередное укрытие.

Когда по его расчету три минуты прошли, Роман остановился и сел на землю. Усиленно дыша, он снял с себя майку и оторвал от нее рукава. Этими рукавами он обтянул снизу подковки и крепко связал концы рукавов на подъемах ног. Таким образом он снизил до минимума стук каблуков и закрепил сапоги. Заодно он подвернул голенища, отчего они стали меньше болтаться на голени. Поднявшись и сделав несколько шагов, он сразу отметил эффективность своих манипуляций. Подковки почти не стучали, сапоги держались намного прочнее. Правда, на камнях ткань быстро прорвется, особенно при интенсивном движении. Но хоть какое-то время Роман мог идти довольно тихо. Учитывая, что охотники будут в первую очередь ориентироваться на стук подковок, он получал дополнительное преимущество.

Теперь следовало наметить тактику и стратегию своих действий.

Первое – провести расширенную разведку территории вплоть до крайних границ. Черт его знает, правду ли сказал Сом. Своими глазами Роман никакой воды не видел. Может, где и есть выход?

Второе: охотники наверняка разделятся и пойдут в разные стороны, естественно, поддерживая между собой связь. Ходить втроем, плечо к плечу, им нет резона: так можно до вечера искать добычу, которая будет бегать у них за спиной. Да и отличиться каждый наверняка жаждет: первым найти и уничтожить «цель». Значит, они разделятся и будут продвигаться каждый своим маршрутом, охватывая остров по всей ширине. Отсюда следовал простой вывод: надо сделать так, чтобы его не могли взять в клещи, и уходить круто в сторону.

И третье. Попытаться найти надежное укрытие, которое охотники не смогут заметить. Датчика на него не навесили, так что если зарыться в какую-нибудь глубокую нору, скажем, под корнями дерева, то вдруг и повезет…

Размышляя подобным образом, Роман быстро шел по лесу, стараясь не ступать на каблуки там, где было много камней. А так как камней везде было предостаточно, то большую часть дороги он шел как бы на цыпочках. Это было довольно утомительно, но зато он сохранял ткань, обтягивающую подковки, до более ответственного момента.

От своего первоначального направления он взял резко влево. С левой стороны находилось солнце, и, таким образом, оно будет светить в глаза тому, кто пойдет за ним. А пока надо уходить в отрыв.

Но не успел Роман разбежаться, как впереди блеснула водная гладь. Разочарованный тем, что вода оказалась намного ближе, чем он ожидал, Роман через сотню метров вышел на берег громадного водохранилища. Озеро это было или пойма какой-то разлившейся реки, он не мог определить. Но воды вокруг было очень много, и Роман, осмотревшись, окончательно понял, что долго пробегать ему не удастся.

Направо берег тянулся метров на триста вдоль воды и, судя по всему, загибался назад.

Слева он закруглялся широкой дугой к материку и был голый и гладкий, как лысина. Понятно, что пробраться берегом назад и там попробовать рывком добежать до леса не получится. Как только Роман приблизится к материку, снайпер возьмет его на мушку. И можно было не сомневаться, что тот сектор отлично простреливается. Его противники не были новичками, и как расположить снайперов, они хорошо знали.

То же самое ждало его на другой оконечности полуострова. Сом не соврал. Только все оказалось хуже, чем представлял себе Роман. Это была настоящая западня.

Не поддаваясь отчаянию, он обследовал взглядом противоположный берег.

Берег-то виден был хорошо – сплошная полоса леса, – но находился он очень далеко, не менее чем в полукилометре от полуострова. Чтобы добраться до него вплавь, нужно было плыть не меньше получаса. А вода еще ледяная, через четверть часа в ней превратишься в сосульку. Да и сам пловец – цель идеальная, снайпер всадит ему пулю в голову с любого расстояния. Так что плавание отставить категорически.