Электронная библиотека » Станислав Хабаров » » онлайн чтение - страница 5

Текст книги "Остров надежды"


  • Текст добавлен: 6 мая 2014, 04:26


Автор книги: Станислав Хабаров


Жанр: Детская фантастика, Детские книги


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]

Шрифт:
- 100% +

В первые дни они буквально липли к иллюминаторам, до тех пор, пока одна из увиденных картин не всколыхнула в ней это воспоминание. Они летели в тот раз, уходя в тень, где-то в районе Аравийского полуострова. Земля под ними была темна, чуть золотились в последних лучах контуры солнечных батарей. Софи смотрела и думала: «под нею – земля, где фигурирует в сказках волшебный джин, способный выполнить желаемое».


Солнце спряталось, блеснул последний зелёный луч. Следом за ним убежала за горизонт оранжевая полоса, как шевелящееся пшеничное поле в сумерки. И вдруг Софи вздрогнула: кровавые капли сочились и, отрываясь от солнечных батарей, ползли по полотну космоса. Она смотрела, не понимая. Что это? Галлюцинации? Космос выталкивает их, сводя с ума.

Подплыл Сергей.

– Что это? Там… – слов у Софи явно не хватало.

– Это? Всегда пожалуйста, – паясничал Сергей, – факелы, образцы вопиющей бесхозяйственности. Сжигают попутный газ на нефтяных месторождениях, а по делу сжигают ассигнации.

Сергей говорил спокойно, небрежно, и ей стало стыдно за страхи. Каждый раз, взглядывая в иллюминатор, он её натаскивал.

– Посмотри, грязно-бурые реки – дожди прошли… А посевы ты различаешь? Эти светло-зеленые – озимые, пропашные – густо-зеленые… Посмотри, исключительно для тебя. Континенты обеих Америк на запад движутся (расширяется Атлантический океан), и на фронте движения смялись складками Кордильеры. А вот айсберг. Это – усы от судов…

– А это? Что это?

– Льдина.

– Почему тогда она выше облаков?

– От яркости. От её контрастности. Яркое всегда нам ближе кажется. Привыкли к такому на Земле.

Очень убедительно. Старый учитель Софи утверждал: можно взять любую идею, и под неё обязательно отыщется человек, верящий в неё до умопомрачения. Большинство доверяет глазам. Психолог Р.Пауэр давал испытуемым монету или кубик, но надевал им специальные искажающие очки. И эти люди, держа предметы в руках, описывали их как видели: мол, это эллипс и параллелепипед. А сама Софи в один из первых дней увидела, что Земля не выпуклая, а вогнутая.

Многое теперь зависело от психики, от того, как настроишь себя. Ее подруга Даниель как-то перепутала лекарства (кто-то из её домашних пересыпал лекарство в похожий пузырёк), и она месяц глотала вместо витаминов жаропонижающее и чувствовала себя так, как будто это витамины.

– Летим над Сахарой… Транссахарские линеаменты – гиганты. Разлом пятитысячник, тянется через всю северную Африку. Трещина более ста километров глубиной, граница субконтинентов…

А она смотрела и думала: нужно верить, верить обязательно. Вот арабы верили, что джины принесут богатства, и они принесли им нефть.


Перед сном, перед тем как разлететься по спальным мешкам, Софи неожиданно сказала: – Я за арабские сказки. Я в них верю. Я – их поклонница, потому что в каждой из них присутствует здравый смысл. Дело лишь в том, что написаны они прежним языком, В непривычной для нынешних форме.

– Сказки, сказки, – проворчал Сергей, – я вот думаю, где тестер достать?

– Сказки – чушь, – категорически заявил Жан только потому, что Софи перед этим назвала его «зайчиком».

– Ну, а мифы?

– И мифы – бред, – не мог успокоиться Жан, – не способны были разумом просечь и отроили химеры.

Софи не терпела прямолинейных споров «лоб в лоб». В своей жизни и учительской практике она руководствовалась словами Бомарше: «Природа сказала женщине: будь прекрасной, если можешь, мудрой, если хочешь, но благоразумной ты должна быть обязательно».

Сергей не участвовал в этих спорах чаще от того, что считал не стоит спорить с женщиной. Женская позиция, простите меня, но это почти всегда – посадка на лошади боком, как в дамском седле. Мужчины привыкли брать быка за рога, а эти ходят вокруг на цыпочках.

– Я утверждаю, что дело лишь в форме, – не сдавалась Софи, – мифы информативны.

– Прошу доказательства, – требовал Жан.

– Возьмем, например, приключения Синдбада-морехода. Рассказ его о купцах, промышлявших алмазы в бездонном ущелье. Помните? Купцы бросали в ущелье куски жирного мяса. Орлы опускались и уносили его. Купцы-хитрецы отпугивали птиц и собирали прилипшие алмазы.

– Бред, – объявил не колеблясь Жан.

– Бред сивой кобылы, – добавил Сергей. – Это не о присутствующих.

– Утверждаю – истинная правда. В бытность мою в ЮАР (мы собирались оттуда в «путешествие на айсберге») мне довелось посетить алмазные рудники. Картина в общем – кошмарная, но вот что открылось: руду перелопачивают лопатками, обильно смазанными жиром для того, чтобы к нему прилипали алмазные кристаллы. Ну, как?

– Напоминает разделы популярных журналов: «Фокусы с разоблачением».

– Африка особенная, – не желал сдаваться Жан. – Мало ли что бывает в Африке. Там и на охоте находят алмазы. В зобах убитых птиц. Очень много любителей давать древнему толкование, наводить (как это по-русски?) тень на плетень.

– Да, – добавил Серей. – Было, например, такое мнение: «женщина на корабле – к беде», Отчего? Я понимаю, могут быть разные версии: ссоры, соблазн, взбалмошный характер, но это лишь поиски правдоподобия.

– Так давайте не будем выдумывать, а возьмем пример из современности, горячий факт.

– Ладно, зайчик, берем почти современную историю. В вычислительных центрах разных стран недавно, на заре ЭВМ отметили странный факт: стоило появиться представительнице слабого, как вы считаете, хотя и наоборот, пола, как машины сбивались со счёта. Как по-вашему, подходит это к теме – «женщина на корабле»?

Жан и Сергей кивнули разом.

– Так вот. Всё оказалось просто. На заре ЭВМ женщины начали носить синтетические вещи. А как раз синтетика и заряжалась статическим электричеством, влиявшим на ЭВМ.


Жана здесь совсем не тянуло двигаться. Не возникало желание азрядиться, пробежавшись или сыграв в футбол. Тело его постоянно теперь просило покоя. Он виртуозно плавал, едва касаясь стен, не обращая внимания на ноги, которые, возможно, полезнее было бы заменить хвостом. Не влекла его к себе и «бегущая дорожка». Он разве что заставлял себя покрутить педали велоэргометра, развлекая себя тем, что накануне исколесил всю Европу, а сегодня пересёк Тихий океан.

Через неделю полёта все они привыкли к невесомости и неплохо чувствовали себя, но привыкая здесь, в космосе, они активно отвыкали от Земли.

Сергей Мотин был противником насилия. Его любимый принцип гласил ставь себя в обстоятельства и обстоятельства переделают тебя. Однако в этот раз они превращали их в невозвращенцев – людей непригодных для Земли. Здесь на станции физкультура вызывала отвращение, а, говорят, замерзающего в степи очень трудно заставить спасительно двигаться, его тянет сдаться, остаться в сугробе, уснуть.

Как им действовать? Он пробовал увлекать остальных собственным примером, притащил и приладил перед бегущей дорожкой видеомагнитофон, отыскал видовые записи дороги, леса, речки, сопровождающиеся пением птиц. Софи втянулась постепенно в пробежки «на природе», а Жана отталкивал тренажёр.

– Послушай, Жан, это необходимо.

– Я потом.

– Когда?

– Не сейчас.

Чтобы от него отстали, Жан отыскал в станции «Тонус» – стимулятор мышц, возбуждающий мышцы слабым током в покое.

– Жан, этого недостаточно.

– А мы давайте попробуем и в конце сравним.

Вот именно. В конце. Это может стать концом. Сергей не выдержал, вспылил:

– Больше ни слова. Приказываю, как командир.

Позже он жалел, что не нашел тогда нужных слов. Он и сыном своим их не находил, и с женой. Сколько горя доставил он им, и в результате всё потерял. У них теперь другая семья. Он всегда куда-нибудь бежал, спешил, ездил по стране, но от себя не убежишь.

Неоднократно он устраивал для себя потом «разбор полёта» и выхода не находил. По природе своей Сергей был лидером. В аэроклубе в полётах любил пронзить облако (войти в него на предельной скорости, чтобы крылья тряслись), придумал рискованный трюк – выход из штопора. А планер с беззвучным скольжением представился ему во сне, и захотелось парить так, чтобы под тобой оказались не только пляжи Крыма, а виды Земли.

Жизнь в отряде поначалу казалась ему прекрасной, а дальше хуже и хуже с каждым днём. Как мыши жили, заметали пыль под ковер, и упаси бог сказать руководству слово поперёк, со своей мыслью выступить. Ну, раз от силы послушают и всё. И шли вперёд грызуны с устремленностью к благам. Ради этого всё пускалось в ход – жены, лесть, угодничество. Нет, он этого вынести не смог. Нельзя постоянно подставлять щеки. Христос объявил: «возлюбите врага своего». Дурдом. Он предельно их ненавидел, и когда подошла очередь, отказался, не пошел в полёт. И всё вдруг разом закончилось, рассыпалась семья, и его Люба ушла к его удачливому сопернику, которому помог именно его отказ. Сергей не мог понять, что она в нём нашла? Возможно, всё это вышло оттого что он всю жизнь обещал Любе сказку, а сказка ушла. Женщины предпочитают победителей.

Потом мотание по стране. Из конца в конец с желанием забыться. Глубоководные погружения. Но не наладилось, характер у него не тот, не умел на грани балансировать, а как Феникс сжигал себя. Грызуны спокойно тащили добычу в нору, а Сергей дошёл до предела и покатился ускоряясь. Этим бы дело и закончилось, если бы не подвернулся полёт.

Верно сказал Хемингуэй о молодости: «Праздник, который всегда с тобой». Где бы он ни был, как бы в последствии не был одинок, он безусловно считал себя выходцем из того необыкновенного коллектива, взявшегося за невозможное. И что бы там не говорилось о космосе – все это болтовня, умствование, разговоры, а реальность – ты здесь песчинкой в псевдосжиженном слое.

– Жан, ну послушай. Жан, пойми.

«Этих взрослых постоянно тянет учить, – подумал Жан, – хотя и у них – сенсорный голод и их непременно потянет друг к другу. Пока Софи сплошное воркование – „зайчик“, „котик“, Сережа, Сергей, но никуда им не деться. Их поразит стрелами не Купидон, а микроб любви. Они уже им тронуты, и это заметно».

«Любовь – разновидность психического расстройства, гиперболизма, нарушения масштаба. В этих условиях она – слишком большая роскошь. Вот-вот, – думал Жан, – они начнут открывать друг в друге новые сокровища. Все это будет неизбежным этапом влечения полов. Затем и места под Солнцем может не хватить для их великой любви, и он им станет только мешать, и они вытолкнут его, как кукушонок из гнезда. Нет, он нарушит их любовь, неподходящую теперешним обстоятельствам. Он непременно сделает это».

За ужином всем вдруг сделалось неловко, и захотелось жертв и встречных шагов. У Жана это выходило естественней. На ужин каша получилась рассыпчатой. (В пакете ее недостаточно смочил дежуривший Сергей). Как только вскрыли пакет, она рассыпалась. Жан тут же всех рассмешил: он плавал, как рыба, и ловил плававшую в воздухе гречневую кашу ртом.


По какому времени жить в станции? Этот, казалось, чисто риторический вопрос был приурочен к пуску приборной доски первого поста. Глобус Сергей запустил над Молуккским морем и скорректировал период обращения по берегу Суматры. Теперь они в каждый момент знали, над чем летят. Их электронные ручные часы у всех исправно шли, но, запуская станционные, они с удовольствием обсудили этот вопрос. И решили впредь жить по московскому: ведь рано или поздно им быть в связи с ЦУПом, который действует по Москве.

Час по утру занимал у них теперь контроль станции. Сергей вывел на пульты давление, состав атмосферы, герметичность отсеков. Контролировались и терморегулирование, энергоснабжение, система ориентации. Состояние отписывалось в дежурный журнал с заключением общей диагностики. После этого завтракали и начинался рабочий день..

Каждый день что-нибудь терялось, но они знали, где искать? И отправлялись к вентиляторам. Вентиляторы требовали внимания. Для уменьшения их шума Сергей и Жан занимались их балансированием, пытались исключить биения, а Софи изготовляла для них мягкие прокладки, чтобы развязать с корпусом станции. В сердцах они не раз поминали старательных сборщиков, закрепивших эпоксидкой каждый винт. Так или иначе дело двигалось, кружок «Умелые руки» станции функционировал.

У Софи были и собственные заботы. Она продолжала разыскивать за панелями комки объемной паутины и удаляла их очень осторожно, словно осиное гнездо. Уроки Сергея не прошли даром, и она постоянно торчала у иллюминатора. К тому же и время наступило исключительное – орбитальные белые ночи. Солнце совсем не заходило, и его край катился за оранжевым пологом горизонта, как за занавеской китайского театра. «У нас солнечная орбита, – записывала Софи. – Летим по терминатору. Слева – Солнце, справа – ночь, под нами сиреневая пелена на облаках – граница света и тени. Земля отлично видна. Сумеречная, спокойная, контрастны дороги, реки, вершины, разломы, голубые горы со снегом – точно узоры на окне».

– Посмотри, – делилась она с Сергеем, – в Черном море, к западу от Крыма вода кипит. Она вся здесь в вихревых структурах. Сплошная мозаика.

И Сергей был доволен её увлечением и говорил:

– Тарханкут это. Самое гиблое место. О нём писал Паустовский… Читала?

– Откуда? – Господи, да где она могла прочитать этих русских?

– А это что за «пауки» на полях?

Но ни тот, ни другой не могли понять, и только позже догадались, что это убран урожай, скирды на полях, и в это место с разных сторон потянулись временные дороги.

Кружок «Умелые руки» работал в РО. «Какие вы – руки? – Говорила Софи. Вы – головы». И верно, они больше размышляли.


– Хорошо, – соглашался Сергей, – идея бутылки верна. Так поступали мореплаватели. А как её выбросить?

– С ведром.

– С ведром не долетит. Попадет в пояс обломков и перемелется: не обойтись без тросовой системы. Но нет её и нужно утроить поиски. А пока усовершенствуем ручную ориентацию. Предлагаю снять крышку люка и вращать её, а ещё предлагается воздушный реактивный двигатель.

– Воздуха жалко и удельная тяга мала: 40–60 секунд.

– Нет, мы её сделаем повыше. Вспомним старый добрый принцип, возьмём цилиндр с поршнем от сильфонной системы, а приводом – ноги. Упираясь ногами, вытесним газ через сопло. Что получилось?

– Дизель.

– Именно. Ручной-ножной двигатель. Воздушный ЖРД.

Подплывала Софи:

– «Ура» по какому поводу?

Объясняли наперебой.

– Что? Пора кружок переименовывать: из умелых рук в умелые ноги. Проголодались, изобретатели?

Нет, никогда не поразить женщины. «Идея бутылки? Читала об этом у Жюля Верна». Идея – стара как мир, и дело не в том. А в том, что от Софи уже явно исходили флюиды любви, и Жану делалось неуютно. В их положении на станции любовь способна разрушить всё. Конечно, станут наводить тень на плетень о духовном влечении. А у лягушек всё просто, без затей. Лягушки-квакши путешествуют по деревьям. Но наступает брачный сезон, и квакши-самцы размещаются в воде. Ищут водоем, плавают, кружатся, топят молодняк. И вот наконец всё окончено. На поверхности пруда в паре метров друг от друга торчат головы счастливчиков.

Слабосильные, но умные затаиваются на чужих участках по углам. Неудачники толкутся на берегу, а самые лишенцы – на деревьях и кустах. Начинается ночной концерт, обычно в лунную ночь. С воды гремят басы, баритоны; с берегов – теноры; с кустов – альты и дисканты. И под этот свадебный марш самки отправляются в путешествие.

Сначала они прислушиваются. Песни рассказывают им о певцах: про их силу и энергию и о плюсах и минусах застолблённого участка. Налицо лягуший меркантильный интерес. И вот выбран самый громкий и самый звонкий, и лягушка-невеста отправилась к нему. Не так просто пробиться сквозь фронт жаждущих женихов. У лягушек полиции нет, а коварный насильник прыгает из засады прямо тебе на спину. Но у самки, оказывается, есть свой приём. Она ныряет с насильником в воду и задерживает дыхание. Самки дольше задерживают дыхание в воде, и нахальный самец не выдерживает, отстаёт, а самочка продолжает путь. Вот она уже в зоне избранника делает несколько кругов и касается: «Я – тут» … Вот и вся лягушечья любовь, и вся её духовность. Одна практичность.

В сурдокамере, когда, казалось, Жан дремал, они заговорили про любовь. Жан дремал и притворялся, что дремлет. Софи выспрашивала, чтобы отвлечься. Ей тогда стало не по себе. Мотин шутил, что в подготовку к полету любовь не входит и существует анекдот. Французская девочка спрашивает французскую маму: «Мама, а что такое любовь?» «Любовь, деточка, – отвечает мать, – придумали русские, чтобы не платить».

Сидеть в камере скучно. Сидеть в камере долго. Поэтому они продолжали и тему про любовь. И оказалось, у Мотина собственная, гносеологически-эволюционная теория: любовь – чувство из необходимости. Когда-то, мол, на Земле трудно было выжить и существовал отбор: выживали там, где возникла «любовь», жертвовали собой для семьи, и феномен закрепился, его-то и обозвали любовью.

– Выходит, любовь из скудости?

– Из жертвенности для других. Она и спасла мир.

– Но говорят, что спасёт мир красота.

– Это подмена понятий. У древних космос – синоним гармонии и красоты. Выходит, космос и спасёт мир. Пожалуй, это нам ближе.

Сквозь дрёму слушал Жан их безответственную болтовню. Насчёт красоты были у него свои идеи.

«Давайте танцевать от печки,» – мог бы заявить он. А «печкой» служило для него вычитанное сообщение о том, что наложили как-то друг на друга тысячи негативов случайных лиц и получали массовый портрет, и он получился красивым. По сути дела осреднили отклонения и вышел идеал. И вышло красивый – средний, а вовсе не исключительный, и в поиске среднего и весь механизм отбора. Тот самый, что каждый считает сокровенным для себя, сакрально-индивидуальным, интимным. А в нас, внутри нас записан фоторобот, что дал сигнал поиска.

Жан думал об этом и даже к выводу пришёл, что существует твой геном, который и требует дополнить твой гаплоидный набор до диплоидного генома – идеала. А механизм? Очень прост. Существует система контроля ошибок ДНК при копировании. Она словно ОТК[19]19
  ОТК – отдел технического контроля.


[Закрыть]
отбраковывает отклонившуюся генетическую цепь и требует переделать брак. Она выбраковывает геномы соседствующих видов, мешая появлению межвидовых монстров. Вот отчего не могут скрещиваться слоны и гиппопотамы.

Конечно, конкретных деталей Жан не знал и думал даже посвятить свою жизнь разработке этой гипотезы. Но суть в том, что мы стремимся к среднестатистическому видовому идеалу и так и тянемся к тем, кто дополнит нас до видового совершенства. Итак, загадка объяснения природы красоты – в системе комплементарного контроля.

Конечно, немало поправок вносит жизнь, твой склад ума, твоя нервная система, все то, что составляет человеческий тип. Тогда же, коротая время в сурдокамере, Сергей и Софи безответственно рассуждали о любви.

– Но если любовь появилась в нищете, – ворковала Софи, – она отомрет при избыточности.

– Отнюдь. Возможен суррогат любви, да и вообще она так медленно возникала, что будет также медленно отмирать.

– И мы не останемся без любви? Я о человечестве…

– Ни за что!


В станции, хотя и не велось особенных разговоров, что-то в атмосфере присутствовало и формировалось и настораживало Жана. Он чувствовал, приближение опасного феномена любви и чего-то иного, пока им не распознаваемого.


Перед сном Шахразада-Софи рассказывала сказку, а после они разлетались по спальным местам. Каждый вёл себя при этом по-своему. Жан с ходу залетал в спальный мешок и тут же засыпал, и Софи звала его ещё «птичкой-ласточкой». Для себя она придумала ритуал. Она сравнивала увиденное с древними историями. Так в памяти её застрял миф-история про гору Каф – горную цепь, опоясывающую землю у мусульман, а ведь вся упомянутая земля в далёкие времена и составляла всего лишь пространство между городами Басра, Багдад, да разве что ещё Мисром, как называли тогда Каир. И теперь (это сама она увидела) легко убедиться, что горы вокруг этих мест составляли и впрямь единую цепь – Гималаи, Памир, Кавказ…. или вспомнила из библии, что «вся вода, что была в реке, превратилась в кровь, и рыбы в реке погибли. Вода стала скверно пахнуть, и египтяне не смогли пить эту воду…» И теперь она с орбиты увидела взрывное размножение ядовитых водорослей: то там, то тут, то в море, то в озере. Сначала вода, зацветая, делается желтой, потом краснеет, становится алой в конце концов. Знаменитые красные приливы в морях, реках, озерах. Погибает всё – ядовитые вещества в воде по эффекту напоминают яд кураре… И казавшиеся выдумками мифы в большинстве своём оказывались верными гипотезами.

Потом Софи обязательно прощалась с Землей. Она наблюдала из ПхО, как на Земле наступал очередной вечер с заходящим солнцем, и уплывала к себе с последним закатным лучом. Но даже очутившись в спальнике, она долго не могла заснуть и размышляла о том, о сём. О Жане. Этот маленький догматик «профессор» по-своему мудр, как гном, а его наивные теории тоже совпадают с мифами.

По древнегреческой легенде первые люди были обоеполыми; Зевс рассек их пополам и рассеял половинки по свету. Они ищут свои комплементарные половинки, дополняющие геном. Только этот догматик с линейкой и счётами недалеко далеко уйдет, оценивая красоту. Впрочем и она понимала, что есть какие-то физические основы. Проверять алгеброй гармонию, разложить сложное на составляющие. В этом самом, пожалуй, и есть призвание науки. Но бывает ведь и уродливая красота, встречаются страшные и прекрасные цветы, а у орхидеи на станции в первый же день опали лепестки.

Мысли Софи перед сном всегда путались. А о чём теперь думает Сергей? Он с какой-то тоской смотрел перед сном в иллюминатор. Наверное вспомнил кого-то, оставшегося на Земле? Наконец, кто-то тихо запел для неё голосом Ренаты Тебальди, и Софи провалилась в сон. Однако сон её был поверхностным.

Как ни старался, как ни штопал тришкин кафтан Сергей, отключая одни исправные кабели и подключая их к нужному оборудованию, их ограниченный запас оставлял ему слишком мало возможностей. Ещё везло, что разъёмы были всего трёх типов и в большинстве случаев подходила ответная часть, но исчерпав возможности, ему приходилось избирательно подключать одно, отключая на время другое.

Памятуя о принципе занятости (увлекать «пассажиров» делом), он время от времени на глазах Софи подплывал к иллюминаторам. Но Земля обычно пряталась за занавеской облачности, и удачные моменты, как в этот раз, были редки.

В иллюминаторе была яркая Земля. Облачности не было. Под станцией проплывала Африка. Справа по полёту вытягивался носорожий африканский рог, за ним Красное море – вытянутая щель, что пока не велика, но со временем станет океаном.

Легендарное, Красное. Ни одна река не несёт в него своих вод, а по новейшей теории она сама её генерирует. Вода выделяется из мантии в рифтовых зонах. В пустынях, самых засушливых районах мира, под песком, в местах, где были древние рифты, обнаружили чистую пресную воду.


Так учила теория, и они должны были в батискафе опуститься в щель Красного моря, что расходится на несколько сантиметров в год и непременно со временем превратится в океан. Он разделит Азию и Африку. (Обязательно разделит. И правильно. Части света должны быть естественно разделены. Так удобнее их изучать.)

В этом месте, где ширина моря наибольшая (307 километров), они опускались на глубину свыше двух километров у океанического подводного хребта во впадину с концентрированным морским рассолом. Мотин – пилот глубоководного батискафа. Это было его первым самостоятельным погружением. А теперь он вознёсся над этим местом. Не успев поздороваться, пришлось прощаться. Они летели над Землёй со скоростью 7,58 километра в секунду.


– Как твои рыбки?

– Прекрасно.

«Хорошо, хоть тебя не обзывают рыбкой».

– Живут.

Жан перенёс и устроил в каюте привезенный «Биотерм». У прибора имелось своё автономное питание, а еды питомцам пока не требовалось. Воздух в аквариуме слился в один центральный пузырь, и вокруг него, как спутники около Земли, кружились пучеглазые «рыбки» – головастики. Если «Биотерм» как следует встряхнуть, но так, чтобы пузырь не развалился, он начинает шевелиться словно живой, а вокруг непрерывно крутятся головастики. Вероятно, они принимают воздух за поверхность воды и поворачиваются к нему спинками. Опыт, полученный по наследству, они принесли с собой, потому что сами вылупились из икры в космосе.

В «Кванте-2», где Жан устроил свой живой уголок, по сути дела, была выставка приборов для выращивания растений. Приборы эти называли по-разному: «Оазис», «Фитон», «Малахит» и «Светоблок». В них, используя разные методы и средства, выращивали растения. Были опробованы гидропонные и аэропонные способы, когда корни обнажены и орошаются растворами из форсунок. Специалисты меняли обменные процессы (газо, водо, ионный обмен), однако растения не росли, и погибали рано или поздно. При этом у них уменьшались размеры и форма листьев (грибы вообще вырастали без шляпок).

Послеполетные исследования подтверждали изменения формы клеток, утончение клеточных оболочек, изменения стеблей растений по сравнению с контрольными. Но вот на «Салюте-7» в «Фитоне-3» были пройдены все стадии развития и получен урожай арабидопсиса.

Неприхотливая сорная травка сыграла роль «ботанической космической дрозофилы». Её короткий интервал (от прорастания до плодоношения не более 20–30 суток) позволял проследить на орбите все стадии развития. На питательной среде (чаще агар-агар) привозили проростки растений, они вырастали, цвели, плодоносили, давали потомство уже на Земле, которое изучали, и появилось множество публикаций, хотя дело практически не двигалось. При всём обилии «Светоблоков» с хитроумными устройствами орошения о выращивании овощей из семян пока не было и речи.

Перед стартом развязная биологиня, настырная и бесцеремонная, всучила им установку «Малахит», которую просила пронести в личных вещах. Установка была не оформлена, объёмиста и тяжела. Софи бросилось в глаза, что биологиня была в вызывающих красных штанах.

Отчего красное? Выбор цвета зависит от склонностей или информирует. В древнем Риме падшие женщины надевали красную обувь. В средневековой Германии такие состояли в ведении палача и обязаны были носить всё красное. Наглость с напором отталкивали, но Софи взяла с собою «Малахит» с цветами, потому решила так начать свой первый урок, и ещё они ей были напоминанием путешествия в сельву Амазонки.

Она была тогда в группе французских исследователей, для которых сверху на верхушки деревьев опустили вертолётами гигантский надувной ковер. И он месяц сверху лежал, опираясь на вершины. Они жили на нём, опуская с него зонды и лестницы, и вели репортаж и исследования, снимали фильм.

Софи часто потом дарили орхидеи не потому, что в прямой передаче из сельвы руководитель экспедиции Клод Ришар назвал её нашей орхидеей. Нет, просто им удалось собрать тогда в джунглях великолепную коллекцию этих цветов, исключительной окраски и формы. Орхидея – растение удивительное. Для него не важна ориентация в пространстве. В джунглях они растут иногда и корнями вверх. Удивительный, прямо-таки орбитальный цветок.

Впрочем, это только к слову, потому что на орбите цветы, увы, облетели на второй день, но побеги остались. Они думали, гадали, что же помешало растениям? Что они сами опустили или не учли? Но ведь здесь многого не хватает и самим космонавтам.

Софи серьезно волновала тема психосостояния экипажа. Посмотри, в каком настроении партнёр?… Вас должны сближать совместные воспоминания… Никогда не улыбайтесь формально. В полете нельзя быть только сослуживцами… Эти и прочие похожие теоретические начала проверялись теперь на практике. Есть у каждого избранная мелодия, соответствующая его душе и чаяниям. Но в начале было не до музыки. В то же время живое радовало и сближало.

Софи ставила себя на их место. «У растений, – рассуждала она, – похожие проблемы. Их волнует коллективная безопасность. Вы слыхали об языке растений? У растений в ходу запахи. Мы в силу мании величия отводим растениям убогую роль. А у них – сложная жизнь, и, должно быть, возможна и клаустрофобия. Почему бы и нет? Вы когда-нибудь слышали, что они вырастают в пещере? Я – нет».

А Сергей вспоминал цуповскую группу психподдержки, которую создали в начале долговременных полетов. Ох, как важничали эти психологи. После каждого сеанса связи они давали заключение о психическом здоровье и работоспособности, обсуждали фразы переговоров и их тон. Разрешали что можно, а это – нельзя; здесь необходима разрядка – встреча с семьями, артистами, спортивным комментатором. И их слушали. Просто время было такое.

И какая ферма, какие овощи? Повезло бы, хоть что-нибудь зелёное торчало бы из стены. Вспоминаешь свои возвращения из голой степи Байконура, свой восторг при виде зелёной травы.


У Жана был свой подход – всё самому попробовать. И не довод, что у других не росло. Он обязательно соберёт урожай и начнёт с хлореллы. Он уже приладил установку с присохшими на стенках водорослями и хотел попробовать: не оживут ли? Весь комплект «Хлорелла» с сосудами, трубочками, насосами был сух и пуст. Но на стенках в двух-трех местах прилипли водоросли, но тоже были сухи и серы. Но возможно к стенкам прилипли и споры, да и в одном месте стенки чуть зеленело среди желтизны.

Хорошо бы вырастить эту съедобную водоросль, и тогда Софи ко дню рождения Сергея испечёт пирог. На Земле они, записывая дату, думали поздравить его письмом уже после полёта. А теперь они и здесь его поздравят и встретят именинным пирогом. И хватит руками махать и заявлять насчет и по поводу, нужно делать и результат объявит о себе.


– Кто сегодня Шахразадой? – перед сном спросил Сергей. Инициатива, как известно, наказуема, и по общему мнению сказку следует рассказывать ему.

– Есть ли жизнь на Марсе? Нет ли жизни на Марсе, – начал было Сергей, науке это неизвестно. Но на Луне по докатившимся до нас слухам американцы обнаружили жизнь. Случилось это в одну из лунных экспедиций, когда астронавты отыскали автоматический аппарат, проведший на Луне после прилунения пару лет. Что-то в нём демонтировали и на Земле провели лабораторные исследования. И что бы вы думали? На деталях «Сервейора» обнаружили внеземную жизнь.

В питательном бульоне развились микроорганизмы похожие на грипп. Это прежде всего стало подтверждением мифов о космической жизни, но и водой на мельницу теорий простудных пандемий и жизни в кометных хвостах. В подобных выводах далеко бы зашли, когда бы не вспомнили, что собирая «Сервейор-3», сборщик непрерывно чихал. Подняли медицинскую карту: эта самая форма вируса.

– Так мы не договаривались, – возразила Софи. – Любая история: должна служить теме созидания. Не отрицать (скептиков достаточно), а подтвердить или открыть. Вот и у меня есть обязательство – разобраться с НЛО, и, конечно, просто этот вопрос закрыть. Мне достаточно закрыть глаза и объявить: ничего, увы, в полёте не увидели. Заявляю, я настроена разобраться, а для этого нужен объективный и доброжелательный подход. Конечно, проще всего отрицать космическую жизнь, йети, Несси и подобных чудовищ.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации