Текст книги "Бальзам на душу"

Судя по тому, что номера нашлись без труда, в городке был не сезон на приезжих. Возможно, здесь и вообще не бывало многолюдно. К чести пани Шленской, в ее заведении был почти идеальный порядок и почти домашняя обстановка – в том случае, конечно, если вы дома привыкли к несколько старомодной обстановке, диванам с гнутыми спинками, пузатыми подушечками и тяжелым бархатным шторам на окнах.

Именно так выглядел мой номер, куда меня проводила молоденькая горничная, поглядывавшая со жгучим любопытством и недоверием, но с трудом объяснявшаяся по-русски. Первым моим ощущением было, будто я попала в какой-то фильм о жизни начала века, и из-за бархатной портьеры вот-вот выйдет загадочный, но безупречный джентльмен во фраке, белой манишке и с парой перчаток в руке.

Но ничего такого, конечно, не произошло, и, распаковав свой багаж, я немедленно отправилась в ванную. Здесь тоже все было оборудовано со старомодной основательностью, будто век пластмассы и легких сплавов даже не заглядывал сюда – антикварная ванна из чугуна, с какими-то затейливыми завитушками по краям, настенное зеркало в потемневшей бронзовой раме, полочки из толстого зеленоватого стекла. Правда, моя юная робкая проводница успела укомплектовать ванную набором моющих средств в модных ярких упаковках и повесить вполне современные полотенца довольно легкомысленных расцветок, что несколько примирило меня с торжественной чопорностью моих апартаментов.

После ванной мне неожиданно захотелось есть. Это бы еще полбеды, но вдобавок мне совершенно расхотелось спать. Я чувствовала себя необыкновенно бодрой и сильной, точно принятая мной ванна обладала живительным эффектом.

Я переоделась в халат, посидела немного на мягкой, пахнущей утренней свежестью постели и попыталась расслабиться. У меня это получалось плохо. Перед глазами все еще мелькали проселочные дороги, холмы, поросшие лесом, силуэты незнакомых городов. Из головы не шли мысли о печальной судьбе Стрельниковых, о странной парочке братьев Коробейниковых, о которых мы с Виктором, в общем-то, ничего не знали, о сексуальном маньяке, который будто бы нарочно поджидал нас в этом городе. Непонятным образом в моем воображении этот тип представал в образе благообразного джентльмена с седыми висками, в немного старомодном черном костюме и галстуке бабочкой. Заснуть представлялось совершенно невозможным.

Я погасила свет и распахнула окно. Комната наполнилась вечерней прохладой и ароматом жасмина. Снаружи, кроме шелеста листвы, не долетало ни единого звука. Я вдруг с необыкновенной остротой почувствовала, как далеко сейчас нахожусь от дома, и на какой-то миг мне стало не по себе. Что я здесь делаю, спросила я себя, в этом сумрачном, настороженном местечке, так не похожем на мой родной, суматошный и открытый город Тарасов? Я вспомнила черные леса по склонам гор, пустынные улочки, выложенные булыжником, автоматы через плечо у широкоплечих полицейских – эти края до последнего будут хранить свои тайны, и нет никакой гарантии, что мы с ними справимся.

Думаю, меня сейчас поддерживали только две вещи – слово, которое я необдуманно дала несчастной женщине, и въевшийся в плоть и кровь рефлекс папарацци – рефлекс условный, но от этого не менее сильный. Пожалуй, только тяга братьев Коробейниковых к неведомым сокровищам была сильнее. Ну что ж, каждому свое.

Не знаю, сколько времени я просидела в темноте у раскрытого окна. Над городом опустилась ночь. Погасли все окна в домах. Только желтоватый, совершенно призрачный свет уличных фонарей клубился в черноте узких улочек. В отеле тоже царило безмолвие.

Поэтому я совершенно отчетливо вдруг услышала, как где-то в отдалении хлопнула автомобильная дверца, а потом мягко заурчал мотор. Движимая любопытством, я бросилась к окну и выглянула наружу. Кроны деревьев мешали толком что-то рассмотреть, но мне показалось, что в переулке, удаляясь, мигнули красные огоньки.

Я наконец посмотрела на часы – уже была половина второго. Кто-то покинул отель в столь поздний час? Невзирая на маньяка, скрывающегося в ночи? Но я совершенно точно могла бы утверждать, что входная дверь не открывалась. Кто-то из соседей? Но мне показалось, что машина выехала откуда-то из-за отеля.

В принципе мне не было до этого никакого дела, но профессиональная привычка искать во всем какую-то скрытую подоплеку сработала и на этот раз. Я поняла, что теперь не успокоюсь, пока не узнаю, кто и куда ездил этой ночью. Любопытство выгнало меня из номера. Кстати, я заметила, что забыла запереться на ключ, и мысленно выругала себя за такую неосторожность. Для маньяка это была бы просто находка.

Тем не менее я храбро толкнула дверь и вышла в коридор.

Два ряда дверей из темного дерева, приглушенный свет настенных бра, ковровая дорожка на полу, заглушающая звук шагов, и пустота. Я вздрогнула.

Нет, коридор не был пуст – почти напротив моего номера стоял мужчина в дорогом халате, перехваченном поясом. Его руки покоились в широких карманах, и он с большим любопытством смотрел на меня.

Мужчина был средних лет, подтянутый, широкоплечий, с плоским животом, квадратной челюстью и прямым носом – эдакий Джеймс Бонд. Но больше всего меня поразили его седые виски. У меня болезненно сжалось сердце.

Мужчина коротко мне поклонился, отступил куда-то в сторону и исчез.

Глава 10

Ресторан у пани Шленской оказался совсем маленький – столиков на пятнадцать. Я уже прикинула, что в отеле не более двадцати номеров, следовательно, ресторан предназначался, главным образом, для внутреннего пользования – посторонних здесь практически не бывало. Пани Шленская явно не одобряла публичности.

Не знаю, насколько удачно шли у нее дела, но в настоящее время отель скорее пустовал. Если судить по числу лиц, вышедших к завтраку, вместе с нами здесь проживало десять человек. Мужчина, напугавший меня ночью, тоже был здесь. Свежевыбритый, в элегантном костюме, при свете дня он выглядел еще большим Джеймсом Бондом, чем в момент нашей нечаянной встречи. Увидев меня, он поклонился, точно старой знакомой, и это, разумеется, спровоцировало недоуменные взгляды моих спутников.

Однако я не торопилась удовлетворять их любопытство. Сначала мне хотелось самой разобраться, что за публика нас окружает. Кроме моего Джеймса Бонда, за соседними столиками сидели еще четверо мужчин. По иронии судьбы у всех у них были седые виски.

Правда, один отпадал сразу – одышливый старик с обрюзгшим лицом, сидевший за столиком в паре со своей, видимо, супругой, высохшей надменной старухой, морщинистую шею которой украшало явно недешевое ожерелье. По виду эта пара смахивала на иностранцев. Но я тут же поймала себя на мысли, что все, кого я здесь успела увидеть, так или иначе были похожи на иностранцев. Наверное, это был психологический эффект – слишком много километров от дома мы проехали.

Но вот вторая пара меня уже по-настоящему насторожила – двое мужчин за соседним столиком вполне могли претендовать на роль тех зловещих убийц, ради которых мы преодолевали эти километры.

Оба были крепкие, ладно скроенные, с широкими сильными ладонями, привычными к тяжелой мужской работе. У обоих были бесстрастные, чуть мрачноватые лица, словно высеченные из темноватого песчаника. Одеты при этом они были по-европейски безукоризненно – эдакие искатели приключений, возвратившиеся после опасного сафари.

Возможно, все это мне просто казалось, но из присутствующих эти двое наиболее подходили на роль преступников, безжалостных убийц. Портила мне настроение простая мысль – если эти люди те самые, они, без сомнений, нас уже узнали – им для этого не надо ломать головы. Свои, во всяком случае. Насчет неприкосновенности собственной головы у меня теперь не было полной уверенности.

Впрочем, если джентльмены нас и узнали, то виду не подали. С каменными лицами, даже не глядя друг на друга, они пили кофе и молчали без малейшего напряжения, словно молчание было их обычным занятием.

Последний присутствовавший за завтраком, неопрятный грузноватый здоровяк за обе щеки уплетал яичницу с ветчиной. У него тоже были седые виски, не слишком тщательно выбритые щеки и большой нос, придававший его лицу удивительно нахальное выражение. Но глаза у него были на удивление молодыми, и смотрел он по сторонам с большим любопытством и каким-то веселым вызовом.

В принципе, учитывая нашу неосведомленность, подозрительными можно было считать всех. Но следовало учитывать еще и то, что в городе вряд ли эта гостиница была единственной. А если вспомнить склонность преступников останавливаться на частных квартирах, то тем более не стоило увлекаться поспешными выводами.

– О чем думаете, Ольга Юрьевна? – спросил Вампир, вытирая губы салфеткой. – Надеюсь, вы не собираетесь дальше испытывать наше терпение? Не знаю, какие у вас планы, а мы с братом хотели бы сразу приняться за поиски. Ведь то, что нас интересует, вряд ли замуровано в этой гостинице, верно?

– Вы хотите сказать, что вам не терпится заполучить главную карту? – сказала я. – Она от вас никуда не убежит. Но, поскольку мы действуем как бы сообща, вы должны принимать во внимание и наши намерения. Вы не забыли, что, кроме нас, тут есть еще люди, интересующиеся кладами?

– Мы не забыли, – ответил Вампир. – Но специально их разыскивать не имеет смысла, я думаю. Они нас сами найдут.

– Вот этого я и боюсь, – заметила я. – Если мы не будем готовы, может выйти большая неприятность.

– Мы будем готовы, – серьезно сказал брат Вампира. – Мы приняли меры. Скажу вам по секрету, у нас имеется оружие. Оно надежно спрятано – его не нашли даже на границе. Но в нужный момент…

– Это меня мало воодушевляет, – возразила я. – По-моему, вы сами ищете себе проблемы.

Андрей Никитич отставил чашку, которую держал в руке, и внимательно посмотрел на меня.

– Давайте все-таки договоримся, – предложил он, – времени у нас мало, и нам необходим разумный компромисс. Если для вас главным является найти убийц, то наша задача – клад. Эти задачи во многом совпадают. Но прошу вас вспомнить, что преступники тоже ищут клад. Значит, разумнее искать в первую очередь именно его, а не преступников. У вас имеется другое мнение?

– Во всяком случае, у меня есть кое-какие подозрения, – сказала я. – Этой ночью кто-то выезжал из отеля на автомобиле…

Андрей Никитич поднял брови.

– Ну и что? – удивленно спросил он.

– Да, собственно, ничего, – ответила я. – Темной ночью – в город, где орудует маньяк. Вам это не кажется странным?

– Маньяки нас вообще не интересуют, – быстро сказал Вампир. – Я понимаю, Ольга Юрьевна, вы – газетчик, у вас, так сказать, обостренный нюх на эти дела. Но…

– А если это те же самые дела? – спросила я.

Братья переглянулись и нахмурились, а потом Андрей Никитич сказал:

– С какой стати, простите? И что тут вообще особенного – кто-то поехал на машине? Мне кажется, что вы просто морочите нам головы!

Да, сначала он показался мне немногословным, но уж когда он начал говорить, то оказалось, что получается это у него не намного вежливее, чем у брата.

– Да бог с вами! – сердито сказала я. – Сейчас мы поднимемся в номер, и вы получите свою карту. Что вы намерены делать в первую очередь?

Братья опять переглянулись.

– Это будет зависеть от того, что мы на этой карте увидим, – ответил Вампир. – Я припоминаю то, что видел мельком, когда Мешок мне ее показывал, – кажется, то место находится достаточно далеко от города. Нам придется прежде всего съездить на предварительную разведку. Нужно осмотреть местность, прикинуть подъезды, рельеф, ну, и так далее… Возни много, и надо поторапливаться.

– Надеюсь, если вы увидите там подозрительных людей, вы нам сообщите об этом? – осведомилась я.

– Значит, вы не хотите ехать с нами, – заключил Андрей Никитич. – Жаль. У меня была все-таки надежда, что мы будем действовать одной командой.

– Отправляться всей командой на разведку нет никакого смысла, – возразила я. – Мы лучше пороемся здесь, посмотрим, кто чем дышит. Информацией мы всегда успеем обменяться.

– Вам виднее, – пожал плечами Андрей Никитич.

Между тем ресторан опустел. Первыми покинули его двое каменнолицых мужчин, вызывавших у меня наибольшие подозрения. Мне ужасно хотелось проследить, куда они направятся, но момент был для этого не слишком подходящий, тем более что Коробейниковы восприняли бы это как попытку уклониться от своих обязательств.

Ушла и пара стариков, поддерживая друг друга под локоток. Неряшливый здоровяк, который – я заметила – исподволь то и дело поглядывал в нашу сторону, тоже наконец расплатился и вышел. Остался только неторопливый джентльмен, которому седые виски шли более всего.

Несмотря на ночное происшествие, я, по некотором раздумье, потеряла к этому благообразному мужчине прежний интерес – во-первых, он был явно один, а во-вторых, сам, кажется, мало чем интересовался и большей частью был погружен в себя. Сейчас, например, он задумчиво потягивал кофе, рассеянно глядя в окно, где покачивалась густая листва старого каштана.

Эти каштаны вокруг отеля помешали мне ночью как следует рассмотреть отъезжающий автомобиль. Эту потерю я была намерена восполнить теперь с помощью расспросов. Почему-то этот ночной вояж не давал мне покоя. Наверное, что-то прояснилось бы, если бы я видела возвращение автомобиля, но, увы, к утру меня все-таки сморил сон, а разбудил меня уже Виктор, когда солнце вовсю сияло в безоблачном небе.

Кстати, пока мы завтракали, на улице несколько раз слышался шум автомобильных моторов. Кто-то из постояльцев, как и мы, приехал на машине? Или это были местные жители? Мне очень хотелось поскорее получить ответы на эти вопросы.

Но прежде нужно было отделаться от братьев Коробейниковых. Самый простой способ – передать им карту. У нас были дубликаты, поэтому мы с Виктором ничего не теряли, кроме, пожалуй, темпа, как выражаются шахматисты. Но, повторяю, клады меня интересовали меньше, чем возможность вычислить убийц.

Вчетвером мы поднялись в мой номер и расселись вокруг массивного круглого столика с гнутыми резными ножками. Я достала папку, где у меня хранились документы, и выложила перед Коробейниковыми три листа, отпечатанные на ксероксе. Вампир схватил их, алчно сверкнув глазами.

– Это они! – хрипло сказал он. – Ну, слава богу!

– Вы сомневались? – насмешливо поинтересовалась я.

– Ну, вообще нет, конечно, – смущенно проговорил Вампир. – Но, как говорится, лучше синица в руках… – Он вопросительно посмотрел на меня. – Так вы точно сегодня с нами не поедете? Тогда мы с братом пойдем готовиться, ладно? Со второй картой я думаю разобраться по дороге – примерное направление там указано – надо ехать на северо-запад… – На его некрасивом лице было написано почти мальчишеское нетерпение.

– Как вам угодно, – пожала я плечами. – Только будьте осторожны. Все-таки мы не у себя дома.

Вампир аккуратно сложил драгоценные листки и сунул за пазуху. Они с братом поднялись одновременно. Не успели мы оглянуться, как они уже выскочили за дверь.

– Вот так, – сказала я Виктору. – Гусь свинье не товарищ. Они, наверное, надеются уже сегодня удрать с сокровищами, бросив нас здесь. Ты думаешь, я зря отказалась ехать с ними?

Виктор пожал плечами.

– Время терпит, – высказался он.

Мне тоже так казалось. По моему мнению, сейчас было важнее познакомиться с жизнью городка, куда забросила нас судьба. Я понимала нетерпение Вампира, но не могла разделить его желание немедленно броситься на поиски сокровищ.

– Может быть, прогуляемся? – предложила я Виктору. – Надо же взглянуть на достопримечательности. Познакомиться с историей. Вдруг сокровища, которые мы ищем, давно обнаружены? Вспомни «Двенадцать стульев»! А если пани Шленская построила свой отель именно на эти деньги?

– Староват, – с сомнением заметил Виктор и пошел к себе в номер переодеться.

Я не стала терять времени и спустилась вниз. В холле никого не было, кроме портье – лысоватого долговязого господина в ливрее, который сосредоточенно смахивал метелкой пыль с листьев стоявшей у входа пальмы. На лице у господина было написано выражение необыкновенного достоинства. Я сказала, что хотела бы увидеть хозяйку.

– Увы, это сейчас невозможно, дорогая пани, – внимательно поглядев на меня, сказал портье. Речь у него была певучая и тоже полная достоинства. – Хозяйка отдыхает. Ночью у нее был приступ. Но я к вашим услугам. Можете называть меня паном Леопольдом.

– Приступ? – обеспокоилась я. – Пани Шленская серьезно больна?

Портье скупо улыбнулся.

– Ничего катастрофического, – сказал он. – Типично женский недуг. Мигрень. Моя покойная супруга тоже очень страдала от головных болей. Когда у нее начинался приступ, в нашем доме начинался армагеддон! – доверительно сообщил он.

– Надеюсь, ваша супруга умерла не от мигрени? – спросила я.

– Ну что вы! – укоризненно промолвил портье. – Конечно же, нет. Она умерла от удара. Моя жена была старше на двадцать лет, – с почтительной грустью закончил он. – Я был ее четвертым мужем.

– Сочувствую, – сказала я. – Пан Леопольд, в гостинице предусмотрена автостоянка?

– К сожалению, – покачал он головой. – За домом есть гараж, но это только для автомобиля хозяйки. Но вы можете ставить машину на улице. Здесь у нас безопасно.

– Я уже наслышана, – заметила я невинно. – И все постояльцы оставляют свои машины именно на улице?

– Как правило, – сказал он. – Но сейчас, по-моему, кроме вас, никто из гостей не располагает автомобилем.

– Вот как? – удивилась я. – Но мне показалось, что ночью… Впрочем, это неважно! Скажите, кому до войны принадлежала эта территория?

Пан Леопольд сокрушенно вздохнул.

– Боже, кому она только не принадлежала! – патетически воскликнул он. – Здесь были все – австрийцы, поляки, немцы… Сейчас здесь незалежна Украина, пани, но кто знает, как надолго? Кстати, – неожиданно добавил он, – если желаете помыть машину, я могу распорядиться. У нас есть человек, который занимается этим.

– Спасибо, может быть, в другой раз, – сказала я. – Собственно, мои друзья собирались куда-то поехать – это их машина.

Расставшись с портье, я вышла из отеля и обошла здание кругом. Там в окружении цветущих кустов жасмина я увидела гараж. Его ворота были раскрыты. На бетонированной площадке перед гаражом возился угрюмый коротконогий детина в спортивном костюме. Он поливал из шланга темно-вишневый «Опель». Над сверкающим лаком капотом взлетали радужные брызги. Рискуя попасть под струю, я приблизилась к машине и с любопытством присела у заднего колеса.

Сама не знаю, что я ожидала увидеть, но то, что я увидела, показалось мне крайне интересным. В прорези на резине протектора кое-где набилась земля с прилипшими к ней иголками – то ли еловыми, то ли сосновыми – мои ботанические познания оставляли желать лучшего. Несомненно было одно – эта машина совсем недавно побывала там, где, образно говоря, кончается асфальт, возможно, в лесу.

Шум воды оборвался. Коротконогий вынырнул из-за машины внезапно, так что я вздрогнула. Он уставился на меня злыми желтыми глазами и выразительно подбоченился. Я мило улыбнулась ему и медленно поднялась, всем видом показывая, что не замышляла ничего плохого.

– Доброе утро! – сказала я. – Меня зовут Ольга. Живу в этой гостинице. А это машина пани Шленской?

– Не розумею, – буркнул детина, взмахивая кулаком, то ли в знак угрозы, то ли в подтверждение своей слабости в языках. Кулаки у него были большие, розовые, покрытые какими-то бледными пятнами.

– А если так? – невинно спросила я, вытягивая из кармана джинсов пятидесятирублевую купюру.

О том, что в незалежной Украине деревянный рубль пользуется большим почетом, чем где-либо, я была наслышана давно. Однако то ли мы слишком далеко заехали на запад, то ли здесь были высокие заработки – одним словом, хрустящая бумажка не произвела на мойщика машин никакого впечатления. Он попросту отвернулся и, подхватив с земли шланг, демонстративно направил струю воды мне под ноги. Я едва успела отскочить в сторону.

Детина посмотрел на меня с мстительным удовлетворением и повернулся ко мне спиной. Поток сверкающей воды ударил по задним колесам, смывая грязь. Наверное, мне следовало предложить этому невеже доллар, но теперь у меня совсем пропало настроение.

Я медленно ретировалась и, завернув за куст, почти наткнулась на моего ночного знакомца. Кажется, он был свидетелем моего разговора с мойщиком, потому что, предупредительно улыбнувшись, спросил:

– У вас какие-то проблемы? Может быть, я могу чем-то помочь? – выговор у него был безупречный, но, пожалуй, слишком правильный, как у преподавателя или диктора.

Я махнула рукой, а человек с седыми висками, похожий на Джеймса Бонда, наклонил голову и отрекомендовался:

– Позвольте представиться – Артур Куницкий, профессор славистики, Боннский университет. Здесь нахожусь в командировке. А вы путешествуете?

– Вроде того, – сказала я, мгновенно среагировав на имя Артур. – Можете звать меня Ольгой. А что делают профессора славистики в такой дыре?

– Это не так просто объяснить, – улыбнулся Куницкий. – Вы кто по профессии?

– Пожалуй, гуманитарий, – ответила я. – Наверное, у меня есть шанс постичь ваши объяснения, как вы думаете?

Куницкий опять улыбнулся и, проницательно посмотрев на меня, сказал:

– Боюсь показаться невежливым, но прежде мне хотелось бы спросить, чем вызван такой повышенный интерес гуманитария к автомобилям? Мне показалось, вы рисковали принять холодный душ из-за этого…

– Нет, это просто маленькое недоразумение, – небрежно ответила я. – Хотела узнать, как называется эта машина. Но помешал языковой барьер.

– Вас так волновал этот вопрос, что вы были готовы платить за ответ деньги? – деланно удивился Куницкий.

Теперь настал мой черед посмотреть на него очень внимательно.

– А у вас, оказывается, очень зоркие глаза, – заметила я.

– Да, и, как вы, я тоже мучаюсь бессонницей, – рассмеялся профессор. – Кстати, машина называется «Опель». Если это действительно вас интересует. Сообщаю вам это совершенно бескорыстно. – Он немного помедлил и вдруг спросил почти равнодушно: – Но мне показалось, что вас интересовало что-то другое. Я не прав?

Поколебавшись, я все-таки призналась. Мне было интересно, как он отреагирует на мое заявление. Слишком многое сходилось на этой загадочной фигуре.

– Вы угадали, – вздохнула я. – На самом деле меня интересовало совсем не это. Сегодня поздно ночью кто-то выехал с территории отеля. Я чертовски любопытна. Поэтому этот вопрос не дает мне покоя. Вы слышали про маньяка? По-моему, сейчас не время для ночных поездок. Мне очень хотелось узнать, кто тут такой смелый.

– Я без труда удовлетворю ваше любопытство, – спокойно сказал Куницкий. – Я живу тут дольше вашего и раньше вас вышел из номера. Ночью с территории отеля выезжала пани Шленская собственной персоной.