Текст книги "Последняя тайна Патриарха"

Когда посланец – непонятно, кого – удалился, все переглянулись.

– Молодцы, ребята! – веско сказал Сергий. – Как по нотам все разыграли. Эту муть надо разъяснить. По возможности, отфильтровать. Ишь, повылезли! Боюсь только, что не столь они безобидны, эти иудаиты. Судя по наглости, с которой их зомбированный посланец явился сюда. И не вчера стали готовиться к прыжку. Ладно. Мне тоже пора. Никита, завтра позвони по оставленному телефону. Пойдешь вдвоем с князем. Не думаю, впрочем, что они сразу решатся на активные действия. У сектантов вообще принято медленно затягивать в свои сети. Хотя эта секта, чует мое сердце, куда опаснее прочих будет…

Произнеся необычно длинный для себя монолог, Сергий улыбнулся Насте, прощаясь. Она подошла и неожиданно обняла его, шепча слова благодарности. История ее чудесного спасения, поведанная Данилой, произвела на нее впечатление, пожалуй, большее, чем все прочие чудеса, будь они неладны.

Новогодняя ночь измотала и еще раз напомнила о войне, которой не было ни конца, ни края. Оставалось только выпить за победу… Только вместо каски со спиртом были хрустальные фужеры с шампанским…

Никита с Настей отправились спать, а Данила остался допивать и щелкать каналами телевизора – вдруг где-нибудь в праздник обойдутся без утомительного зубоскальства. Ему было грустно…

Лежа в кровати, девушка прижалась к своему парню и вздохнула. Никита понял, что ее гложет, – он уже был посвящен во все подробности «киевского пленения».

– Ну, что ты маешься? Подумаешь, ударила злыдню ножом или чем там – а, скальпелем!

– Понимаешь, я никогда не думала, что способна на такое…

– Я тоже был «мальчик-одуванчик», а когда в первом же бою друга убили… Только что ведь разговаривали в укрытии, а гляжу – он уже… того… Снайпер ихний достал… Озверел я тогда, про «не убий» забыл напрочь, пошел мочить направо-налево… Хотя, какое там «не убий» – на войне!

Бывшая «тургеневская девушка» лишь еще раз глубоко вздохнула…

На другой день позвонил Сергий, сказал, что местоблюститель патриаршего престола должен быть у себя в Патриархии, поскольку для церкви светских праздников во дни рождественского поста не существует. Никита мигом собрался и поехал в Свято-Данилов монастырь. Что говорить и как себя вести, он ясно не понимал, ничего не «выстраивал», – решил положиться на интуицию и добрую волю Дамиана.

Когда Лазарев появился в секретариате, там находился только нервно вскочивший отец Верещанский. Судя по испуганному лицу, по забегавшим глазкам, ему были даны четкие указания не пускать Никиту и вызвать на подмогу охрану. Что он и попытался сделать, схватив мобильник. Но Никита быстро его «разоружил» и мысленно приказал успокоиться. Сапфир обрадованно сверкнул, и священник застыл столбом, вперив пустой взгляд в шкаф с бумагами.

Когда хранитель перстня возник на пороге кабинета, Дамиан сидел за большим столом, изучая какие-то документы. В мужестве ему было не отказать: спокойно отложил папку, указав Никите на посетительское кресло.

– Ну, вот, сын мой, ты и появился.

– Да, Ваше Высокопреосвященство, и должен просить прощения, что осмелился побеспокоить, что называется, без стука… Но, боюсь, у меня не было выбора.

Изумление мелькнуло в глазах митрополита Смоленского и Калининградского. Было очевидно – совсем не такого начала разговора он ожидал. И не ожидал таких речей от бывшего простого спецназовца. Но с трагической смерти Алексия много воды утекло, хотя и месяца еще не исполнилось…

Перед местоблюстителем престола, при всем почтении к сану, стоял равный.

Дамиан совладал с собой и продолжил тем же отеческим тоном:

– Напрасно ты скрыл от меня то, что взял реликвию. Так вот она какая… – перстень на руке Никиты засиял радостным синим огнем – Никита уже научился понимать настроение реликвии.

Митрополит побледнел, ожидая воздействия. Он был умен и без особого труда догадался, что священный Сапфир обладает какими-то необыкновенными возможностями. Если искренне веришь в сошествие Благодатного Огня на Пасху, то остальные чудеса уже не кажутся безумием.

Но Никита вдруг опустился на одно колено и проговорил:

– Благословите, владыка…

Дамиан медленно поднялся из кресел и сотворил крестное знамени над склоненной головой хранителя святыни, все еще ничего не понимая.

А у Никиты словно открылось второе дыхание – он этим славился еще с солдатских времен, когда надо было во что бы то ни стало добежать через смертельно опасную «зеленку» и спасти погибающих товарищей.

Глухим от волнения голосом он произнес слова, завещанные ему покойным патриархом:

– Никто, кроме вас… Ваши враги оказались и моими врагами, и я не хочу, чтобы они победили. Если будет на то воля Божья, вы станете патриархом. Как бы им ни хотелось обратного.

Взор Дамиана увлажнился. Он был политиком и шагал к высшей власти уверенно и давно уже не доверял никому… Но, возможно, впервые почувствовал всю бездну одиночества, на которое обрекает человека пресловутая «высшая власть».

– Встань, сын мой. Думаю, тебе и дальше надлежит хранить реликвию. Полагаю, она в надежных руках… А теперь ступай, будь вновь под защитой Церкви. Сегодня ты выполнил свой долг, мне же предстоит выполнить свой…

И Дамиан нашарил слегка дрожащей рукой мобильник, валявшийся на столе, среди бумаг…

Никита обернулся в дверях: Дамиан провожал его задумчивым взглядом, прижав к уху трубку…

У церковной лавки стоял Сергий, застывший в тревожном ожидании. Даже ему было неизвестно, чем кончится встреча с хитроумным Дамианом. Увидев друга, Лазарев впервые смог широко улыбнуться и расслабиться. У Сергия отлегло от сердца: без вопросов он понял, что Никита выполнил все так, как было нужно!

Крутившийся неподалеку человек, неприметной и очень типичной внешности, общался по телефону – вернее, слушал, что ему на том конце говорили. Внимательно посмотрел на Никиту и нырнул в лавку, выключив связь.

Путь к монастырским воротам был абсолютно свободен…

Во двор въехала машина, из которой вышел важный иерарх, – очевидно, прибыл на назначенную Дамианом встречу. Интересно, что за разговор теперь состоится между ними?

Настя с Данилой встретили Никиту и Сергия массой вопросов, но по довольным лицам быстро сообразили: все прошло «тип-топ». Перстень погас и слабо сверкнул лишь тогда, когда Сергий напомнил, что еще одно дело осталось незавершенным: таинственные иудаиты. Никиту же охватила эйфория – впервые за эти дни он понял, что больше не надо скрываться от «органов» и что многие беды остались позади. За предыдущую солдатско-охранную жизнь он так привык к четкому порядку, что выпадение из системы жутко тяготило.

Сергий откланялся, строго-настрого наказав ни с кем не вступать ни в какие разговоры. Напомнил, так сказать, о «забытых бедах».

Остаток дня провели в Коломенском. Настя с Данилой носились по дорожкам, играли в снежки, а Никита смотрел на них с грустью и вспоминал тот день, с которого и начались все события… Сердце опытного солдата подсказывало: впереди их ждут еще большие опасности. А еще его сердце искренне сочувствовало князю… Разве он виноват, что Настя такая хорошая?

Утром было решено, не откладывая, звонить по оставленному «доцентом» телефону.

Там вежливо «пригласили принять участие в семинаре, к пяти часам», назвали адрес – где-то на Большой Переяславской, в районе «Рижской».

Утро преобразило князя. Он собрался с силами и запретил себе даже думать о Насте с надеждой. Нет и все! Только открытая мальчишеская улыбка больше не озаряла его лицо, на котором застыло угрюмое выражение. Ни дать, ни взять – воин в разведке. Суетное уступило место главному.

Семинар проводился в подвале старого жилого дома, стоявшего во дворах. Наверное, в остальное время здесь функционировал дворовый клуб, заменивший ребятне канувшие в вечность пионерию и комсомол. Только обычно такие мероприятия сопровождаются красочно оформленными объявлениями. Тут все было как у подпольщиков – конспиративно. Словно обсуждать собирались не исторические ретроспективы, а, как минимум, «аспекты свержения господствующего строя».

Уже в коридоре ощущался сильный запах восточных благовоний – они курились на маленьких бронзовых треножниках, как в каком-нибудь кабинете аюрведического массажа. К чему тут эта вонища?

Странное, очень странное впечатление производили участники «семинара»… Они сидели и смотрели прямо перед собой, не переговаривались, лица были мрачны и сосредоточенны, как у розовых зайчиков-энерджайзеров из ТВ-рекламы. Ребята переглянулись: ничего себе «любители истории», причем одни мужчины!

На молчаливый вопрос в глазах сухонького старичка в сером затрапезном костюме и с такой же физиономией, – очевидно, секретаря собрания, – Никита ответил после секундной заминки:

– Мы от Алексея Михайловича.

Подозрительность сменилась крайней любезностью.

– Да-да, он говорил, что должны прийти два новых молодых патриота нашего Отечества! Садитесь, я вам места оставил, поудобнее.

Проходя по ряду обшарпанных стульев, «новые патриоты» оглядели зал, и Никита сразу заметил в углу давешнего благообразного мужчину, повстречавшегося в Патриархии. И еще где-то, но вот где? Судя по встревоженному лицу Данилы, он тоже что-то пытался вспомнить при виде этого на редкость привлекательного человека. Друзья сели, вновь переглянувшись. Никита шепнул еле слышно:

– Ты его тоже видел уже?

– Да, не помню только, где…

– А я – в приемной Патриархии, но и еще где-то…

– А ты заметил, что тут одни мужчины?

– Да, странно, обычно такими вещами больше интересуются экзальтированные дамы.

– А какими – такими? Нигде даже не обозначено, чему лекция посвящена! И день для нее выбран странный – все еще празднуют на полную катушку. Чую, Сергий не зря разволновался…

Мероприятие, изначально будучи непонятным, начинало принимать неприятный оборот.

Алексея Михайловича видно не было, но еще вчера стало понятно, что его роль заключалась в пресловутом «засасывании вглубь».

Вошел пожилой лектор с ленинской лысиной – тоже в чем-то сереньком, разложил свои бумажки из огромного черного, какого-то старорежимного, портфеля. Пожевав губами, бледно порадовался «новым одухотворенным лицам» и приступил к докладу.

По мере того, как лектор углублялся в тему, лица отважных воинов, вышедших на смертный бой со Змеем Горынычем, вытягивались. Тема оказалась такой же серой и пыльной, как сам докладчик: «символика в европейской геральдике». Мучительно захотелось спать, особенно Даниле, который так толком и не ложился этой ночью… А лектор показывал какие-то символы, объяснял их происхождение, уверенно сыпал терминами, то повышал, то понижал интонацию…

Данила слушал и сквозь подступающий сон его одолевало сомнение: несмотря на уверенность интонации, что-то не сходилось в словах лектора, что-то как-то по-другому об этих символах знал образованный Данила…

Но оцепенение нарастало… Не было сил даже повернуться к другу и высказать сомнения. Тем более, что неискушенный лекциями Никита уже вовсю клевал носом.

Зачарованные друзья не заметили, как присутствующие, – один за другим, с такими же сосредоточенными невидящими взорами, – покидали зал. Они беззвучно растворялись в тусклом свете подвального коридора, словно их и не было вовсе…

А тем временем загадочный благообразный персонаж, возникающий то тут, то там, словно мыльный пузырь, вполголоса беседовал с пыльным секретарем. Странный это был разговор:

– Я не сомневался, что придут.

– Да, теперь надо уничтожить перстень.

– Все готово?

– Да, только бы они окончательно впали в транс. Ничего, магистр – человек опытный, может загипнотизировать хоть сто человек.

– Может, в переулке? Никто больше не пострадает… – в голосе «секретаря» послышались человеческие нотки.

– Нет, это должен быть теракт, чтобы никто не догадался о нашем присутствии. Пусть списывают на кавказцев или еще там кого, – загадочный субъект проговорил это, брезгливо поморщившись, словно сегодня впервые столкнулся с такой досадой – милосердием.

Лектор тем временем договорил, поблагодарил за внимание, направился к двери… и вдруг подошел к двум друзьям, оставшимся в одиночестве. Больше в зале никого не было. Он что-то стал шептать, приподняв за подбородок голову сперва одного парня, затем другого… Затем торопливо вышел. Никита с Данилой последними тоже поднялись и, как роботы, проследовали к выходу, не говоря ни слова, не глядя друг на друга.

Сергий, по договоренности ожидавший их за углом дома напротив, с изумлением видел, как ребята идут в сторону метро, не обращая на него никакого внимания… поодаль за ними шел… неизвестно откуда появившийся Алексей Михайлович. Маленький «доцент» выглядел сильно располневшим в широком свободном – как с чужого плеча – плаще.

«Что происходит?» – подумал ничего не понимающий Сергий. «Куда он в плаще в такой мороз? А ребята? Они что, хвост не заметили? Или заметили, и уводят его от меня подальше? Нашли, кого жалеть?!» Решил все же проследить за происходящим и осторожно двинулся следом.

У входа в метро «Рижская» было довольно много народа: кто-то спешил в очередные гости, кто-то ждал встречи.

Сергий, все убыстряя шаги, шел за нелепой фигурой Алексея Михайловича, и в его душе все нарастала и нарастала тревога.

Вот ребята подошли ко входу, вот смешались с толпой, вот их почти догнал «доцент». Но до них оставалось еще прилично…

На мгновение Сергий потерял их всех из виду – к нему обратилась какая-то-то размалеванная девица с просьбой о «двух рублях». А когда он, сухо бросив «нету, милая», отвел от нее взгляд и вновь стал оборачиваться в сторону круглого здания станции…

Прогремел взрыв, волна которого отбросила Сергия на землю, погасив сознание.

Когда он пришел в себя, у входа в метро виднелись тела, стелился дым пожара, раздавались крики… Плохо себя сознающий Сергий пополз туда и вновь едва не лишился чувств, увидев на обледеневшем тротуаре оторванную девичью руку с розовым, в блестящих камешках мобильным телефоном, из которого доносился бубнящий голос: «Алле, Леночка, что случилось?..»

Рядом валялась почерневшая от копоти голова иудаита Алексея…

Никита и Данила исчезли…

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ

В тени Патриаршьего Престола

Пролог

Пять священных предметов веками хранились в недрах памяти сынов человеческих, сокрытые, недоступные, непонятные…

Настало время, и первым ожил перстень с Божественным Сапфиром, созданным из крови первого человека… Он пробудил остальные реликвии, и древняя Сила вновь пришла в мир, сея вокруг тайную войну. Сами по себе Святыни не были ни злыми, ни добрыми. Ныне все зависит от того, в чьих руках они окажутся. И Князь мира сего неусыпно следит за хранителями Сапфира, надеясь с его помощью отыскать путь к былому могуществу. Ибо лишь тот его обретет, в чьих руках сосредоточатся ВСЕ Пять Предметов.

Но не только Абсолютному Злу хотелось завладеть древними реликвиями…

Глава 1
Исчезнувшие тела

Сергий, преодолевая слабость и дурноту, подполз ближе к эпицентру взрыва…

Его мутило, но хуже всего было отчаяние, ледяной лапой сжавшее сердце. Никита… Данила… Как же так?! Как он мог не уследить? Не уберечь? Чего стоили все знания, весь его ум, если какая-то жалкая секта смогла победить и все сделать по-своему?

Но Сергий уже понимал, что иудаиты вовсе не были жалкими и ничтожными… Смысл их существования заключался в поиске реликвий и полном, тотальном их уничтожении. Понять бы только – зачем?

Увы, горькие сожаления никоим образом не касались судьбы перстня. Тема эта давно заинтересовала пытливый ум Сергия, из древних книг узнавшего, что уничтожить реликвии невозможно. Вернее… но мысли путались и не хотели впадать в мистическую заумь. Он, возможно, был книжником, но никак не фарисеем… Со дна души поднялась волна жуткой боли:

«Да что перстень – люди из-за этих побрякушек вырваны из жизни и разорваны в клочья! Без вины и всякого высокого смысла… Вот и ребята, бедные мои ребята… Как я мог отпустить их в это логово? О чем думал?»

Шатаясь, он поднялся, держась о стену здания станции метро. Взрыв не был таким уж мощным – даже палатки, стоявшие поодаль, практически не пострадали. Но люди… Люди погибли. И тут несчастный свидетель теракта увидел…

За сорванными с петель дверями, на грязном мраморном полу, валялся лисий малахай Данилы…

Сергий не выдержал. Упал на колени и беззвучно зарыдал в бессилии.

Но… Где же тела? Или в этом страшном месиве их уже не найти? Неужели остались только куски плоти и все?! И вновь пронзила мысль о ДОЛГЕ: перстень, перстень – он не должен попасть в руки врага!

Но почему так странно лежат тела? Словно какая-то сила помешала бомбе равномерно поразить все кругом. Именно двери помешали взрыву проникнуть внутрь станции? Да нет, их сорвало и все. Странно, странно…

Сергий с великим трудом прополз еще несколько метров – на него наткнулись выбежавшие из метро сотрудники и менты. Подхватили, втащили внутрь, стали оказывать первую помощь – благо, аптечный киоск находился в фойе и почти не пострадал. Выяснилось, что Сергий сильно ободрал лицо и ладони при падении… Звуки стали медленно пробиваться извне, но дурнота отступила.

Женщина в форме, обрабатывая его раны, что-то сказала напарнице, еле шевеля губами, синими от пережитого потрясения. Словно со дна колодца, Сергий едва расслышал:

– Ты видела, за несколько секунд, как взрыв прогремел, – несколько человек быстро прошли к эскалатору и стали спускаться. Я на вахте сидела – так они мимо, и на меня даже внимания не обратили. Прошли, никаких документов льготных не показали… Я уже и свисток к губам поднесла, а тут как рванет… Вот ты бы убежала от теракта?

– Я-то? – женщина покосилась в сторону кровавого месива. – Господи, да я бы и сейчас убежала куда глаза глядят! Да как же их бросишь, несчастных? Вдруг кто жив еще… – слезы медленно текли по ее бледному лицу.

– Наташ, ты не рассуждай, дело делай, нам сейчас туго придется, приготовься. И как только этот остался жив? За колонной, что ли, спрятался? Вы меня слышите, а? Слышите?! – но Сергий решил не вступать в разговоры и только слабо застонал и зажмурился. Что там было сказано об исчезнувших перед взрывом?

А первая женщина гнула свое – так бывает в минуты сильных потрясений: люди зацикливаются на какой-то одной мысли и ее колом из башки не вытешишь.

– Знаешь, это так странно было: женщина прошла мимо, и меня словно парализовало. Пойми, это ДО ВЗРЫВА БЫЛО!

«Что бы мы без них делали? – подумал Сергий, морщась от перекиси водорода, которой обрабатывали его ссадины. – Бабы наши, бедные сердобольные бабы… А мы их в алтарь не пускаем, даже когда крестим…

Куда только наше сознание не прячется, силясь заслониться от внезапно нахлынувшего ужаса? Даже в отвлеченные религиозные дискуссии «о чистом и нечистом»…

А Наташа, – натренированный Сергий сразу запомнил ее имя, – продолжала шептать:

– Понимаешь, одна из них, женщина, необычная такая была, – словно уводила двух мужчин от взрыва, торопилась. Но как в коконе стеклянном они проплыли мимо меня – я даже лиц толком разглядеть не смогла, а ты знаешь, я приметливая, кого хочешь из хулиганов узнаю в момент!

И тут до контуженного Сергия что-то стало доходить…

«Хм… Женщина? Два парня? Так-так…»

Вбежавший милиционер попросил женщин выйти и помочь раненым. А здоровяк, уже почти пришедший в себя, шатаясь и морщась покинул отделение милиции, где кто-то орал по телефону – тоже, видать, контузило.

Но побрел он не к выходу – в ту сторону даже взглянуть было страшно, – а к эскалатору. «Лесенка-чудесенка» все еще работала и ступеньки с прежней безмятежностью убегали вниз… Словно и не было никаких взрывов, никаких оторванных голов…

Вот вниз и поехал Сергий, сам еще плохо понимая, что и зачем делает. Вцепился в текучий поручень намертво – чуть не оторвал, покачнувшись. Спускался, и все казалось, что просто сильно припозднился, и вот-вот должен загудеть последний поезд. Хотя звуки все еще пробивались еле-еле и ватная тишина не отпускала…

На перроне было пусто. Все, кто мог, поднялись наверх – спасать пострадавших.

Стоп!

Где-то в глубине пространства вдруг хлопнула дверь, судя по звуку – тяжелая. Было бы понятно, если бы потом раздались торопливые шаги спешащего сотрудника метрополитена. Но вновь повисла неприятная сонная тишина, нарушаемая отдаленным гулом, доносившимся сверху. Очевидно, движение на линии было перекрыто. Шатаясь и периодически прислоняясь к желто-коричневому, какой-то «пивной» расцветки кафелю колонн, Сергий побрел на растаявший в тиши звук. Что-то тут было не так.

Перрон кончился, дальше был только черный, страшный зев тоннеля и рядом… узкая металлическая дверь. Куда она вела? Казалось, ею не пользовались со дня основания станции… Но Сергий решительно шагнул и попытался открыть этот источник странного звука, только что прозвучавшего в покинутом людьми пространстве.

Дверца, скрипнув, поддалась неожиданно легко, за ней открылся узкий высокий коридор, слабо освещенный редкими лампами в проволочных сетках. Он уводил куда-то, словно засасывал в свои глубины… Сердце вдруг ёкнуло, хотя ничего особенно страшного ординарное техническое помещение вроде бы не внушало.

И вновь царившую тишину нарушил слабый шорох где-то там, впереди, за дальним поворотом. Но все стихло, словно люди, ставшие причиной шума, тоже услыхали преследователя. А с другой стороны станции стал нарастать гул прибывающего поезда – надо думать, спешила помощь. Раздумывать было некогда. Сергий шагнул в это тусклое мерцание, и дверь за ним со стуком захлопнулась…