Текст книги "Афоризмы"

Уинстон Спенсер Черчилль
Афоризмы

Мои вкусы просты. Я легко довольствуюсь наилучшим.

Мы делаем прожитье из того, что получаем; мы делаем жизнь из того, что отдаем.

Страхомысль – это тщетное беспокойство о неизбежном или о маловероятном.

Он не лучше, чем труп-эпилептик. (О премьер-министре Стэнли Болдуине, которого Черчилль упрекал в неадекватной реакции на вооружение Германии в 1930-х гг.)

Отсутствие убеждений часто называют осторожностью.

Политик должен уметь предсказать, что случится завтра, на следующей неделе, в следующем месяце и в следующем году. А потом объяснить, почему этого не случилось.

Тщеславие – порок, выявляющий многие достоинства.

Каждый вечер я устраиваю себе трибунал. Предмет расследования – был ли я достаточно эффективен сегодня.

Война – это, главным образом, каталог ошибок.

Дипломатия – это искусство говорить правду так, чтобы не обижались.

Что касается меня, я оптимист. Не вижу проку быть кем-либо еще.

Мой вывод о Свободной Воле и Предопределенности… они идентичны.

История будет добра ко мне, ибо я намерен сам ее писать.

Он шел по моим следам еще до того, как я их оставил… Это был бессознательный предвосхищающий плагиат.

Я уверен, что ошибки того времени повторены не будут; нам следует, пожалуй, совершить совсем другие ошибки.

Люди прекрасно умеют хранить секреты, которых не знают.

Смелость – первое из человеческих качеств, ибо она делает возможными все остальные.

Никто в жизни не дает такой пьянящей радости, как люди, стреляющие в вас безрезультатно. (О перестрелках с пуштунами в Вазиристане, 1897.)

Овца в овечьей шкуре. (О Клементе Эттли {1}1
  Клемент Эттли (1883–1967) – британский политический деятель от Лейбористской партии, заместитель Черчилля в коалиционном правительстве в годы Второй мировой войны, сменил Черчилля на посту премьер-министра в 1945 году и уступил ему пост главы правительства после поражения на выборах в 1951-м.


[Закрыть].)

По большому счету, люди делятся на три класса: те, кто смертельно занят, те, кому смертельно страшно, и те, кому смертельно скучно.

Военнопленный это тот, кто пытался вас убить и не смог, а теперь просит вас не убивать его.

Хороший коньяк подобен женщине. Не пытайтесь взять его штурмом. Понежьте, согрейте его в своих руках прежде, чем приложить к нему губы.

Мы с женой за последние годы дважды или трижды пытались позавтракать вместе, но это было столь тягостно, что пришлось прекратить.

Гитлер сказал, что мы совершаем преступление. Не стану вступать в спор с экспертом.

Я человек спортивного азарта, я всегда даю поездам и самолетам хороший шанс уйти.

Собеседник: Беда с немцами в том, что они, как стадо овец: они пойдут за любым вожаком.

Черчилль: О, все гораздо хуже, это плотоядные овцы. (1943)

В больших сложностях рождаются большие упрощения.

Мало найдется достоинств, которых бы не имели поляки, и мало найдется ошибок, которых бы они не совершили.

Я всегда избегаю пророчествовать о будущем, гораздо лучше пророчествовать о прошлом.

Апатия, сытость, хворь, болтовня или безразличие часто бывают провинностью. В день выборов они становятся преступлением.

Ложь успевает обойти полмира, пока правда одевает штаны.

Если я принес какую-то пользу людям, это никогда не было через самопринуждение, но всегда через самовыражение.

Не нужно много беспокоиться о чем-либо, кроме того, чтобы делать все, на что мы способны.

Стать лучше – значит измениться; быть совершенным – значит меняться постоянно.

Пессимист видит трудность в каждой возможности; оптимист видит возможность в каждой трудности.

У вас есть враги? Прекрасно. Значит, вы в своей жизни за что-то постояли.

Часто беды приходят к нам одновременно с силами, которые мы может противопоставить им.

Никогда не скажешь, не обернется ли злоключение в конце концов удачей.

Нет лучшей инвестиции, чем инвестиция молока в младенцев.

Университет – это казна, где хранятся будущие сокровища нации.

Сегодня я намерен произнести долгую речь. У меня не было времени приготовить краткую.

Максима «Ничто не годится, кроме совершенства» приводит к параличу.

Показывая нам самый злобный оскал, Фортуна порой готовит нам самые роскошные подарки.

Кажущиеся издалека непреодолимыми трудности очень часто без остатка сметаются с дороги.

Глупо, быть может, но я играю по-крупному. Ставки мои высоки и, при наличии зрителя, нет поступка слишком дерзкого или слишком благородного.

Нам пришлось преминуть непременное.

Походив по свету, вы обнаружите, что он делится главным образом на два вида людей: тех, кто говорит: «Почему же никто не делает этого?», и тех, кто говорит: «Посмотрим, кто сможет помешать мне это сделать».

Я никогда не тревожусь по поводу своих действий, я беспокоюсь лишь из-за бездействия.

Одни меняют партию ради принципов, другие – принципы ради партии.

Я взял от алкоголя больше, чем он взял от меня.

Будучи помоложе, я взял себе за правило никогда не выпивать крепко до ленча. Теперь у меня есть правило не делать этого до завтрака.

Никто не может сказать, что я хоть раз пропустил возможность оценить достоинства алкоголя.

Есть два вида успеха – первоначальный и окончательный.

Не нужно думать, что выходные проходят в праздности. Для меня они часто более плодотворны, чем рабочие дни.

Великие раздоры иногда происходят из мелких случайностей, но очень редко из мелких идей.

«Все люди сотворены равными», – гласит американская Декларация независимости. «Всех людей будут удерживать равными», – говорят социалисты.

Если бы меня спросили, какая разница между социалистом и коммунистом, я мог бы ответить лишь одно: социалист пытается глупыми разговорами вести нас к бедствию, коммунист может попытаться сделать это насильственными действиями.

Социализм противоречит природе человека.

Мы должны уметь зарабатывать на жизнь, но мы должны и уметь жить.

Жизнь человека должна быть прибита к кресту Мысли или Действия.

Не ищите совершенных решений в несовершенном мире.

Высокая вера в совершенство человека уместна в любителе приодеться, но не в премьер-министре.

Моя совесть – хорошая девочка. Я наладил с ней отношения.

Имеем надежду регулировать немыслимое.

Если уж это будет мир порока и скорби, то я возьму себе порок, а вы берите скорбь.

Дешевая популярность может оказаться дорого купленной.

Великие события и великие личности становятся малыми, проходя через малый рассудок.

Много лучше попаниковать заранее и встретить события довольно спокойным, чем быть крайне спокойным накануне и впасть в панику с началом событий.

У нас много тревог, и иногда одна гасит другую.

Возраст женщины – ее внешность, возраст мужчины – его чувства, возраст мальчика – отношение к нему.

Хорошее знание истории подобно колчану, полному стрел для стрельбы в дебатах.

Установить и собрать факты – мало. Проверить, уточнить, прокомментировать с помощью экспертов – мало. Более важно то, как вы их представите.

Британии и Франции пришлось выбирать – война или бесчестье. Они выбрали бесчестье. Они получат войну.

Раньше война была жестокой и величественной. Теперь она стала жестокой и убогой.

Когда судьба призывает нас к великому служению, она дает нам великую силу.

Толщина этого документа защищает его от риска быть прочитанным.

Смысл не должен быть принесен в жертву звуку. (Тезис против того, чтобы избегать тавтологии.)

Кавалерийская атака очень схожа с обычной жизнью. Пока вы крепко сидите в седле, крепко держите поводья и оружие, многие враги предпочитают уйти с вашей дороги.

Плохой политик – тот, с которым вы не согласны.

О политическом деятеле судите по вражде, которую он возбуждает в противниках.

Мы живем в эпоху больших событий и маленьких людей.

Мы обойдемся без нашей роскоши, но не без наших удовольствий.

Жизнь – загадка; разгадку мы узнаем после смерти.

Из опыта больших дел я вынес, что пытаться уладить все сразу часто является ошибкой.

Люди, не готовые делать непопулярные вещи и противостоять реву толпы, не годятся быть министрами в трудные времена.

По обе стороны вас – прорва. Тут бездна излишней осторожности, а там пропасть чрезмерной дерзости.

То, что большинство людей называют непониманием, это понимание, отличное от их собственного.

Бокал шампанского придает веселость. Нервы успокоены, воображение приятно возбуждено, ум становится более резвым. Бутылка производит обратный эффект.

Человечность, а не законность, должна быть нашим поводырем.

Очень мило отказаться от приглашения, а еще хорошо сначала его дождаться.

Как по мне, вы не сможете иметь дело с наиболее серьезными вещами, если не понимаете наиболее забавных.

В два прыжка пропасть не перепрыгнуть.

Нужно стремиться сочетать добродетели мудрости и дерзости.

Сражения выигрываются убиением и маневром. Чем лучше генерал, тем больше добивается он маневром и меньше требует убиения.

Уничтожив свободный рынок, вы создаете рынок черный.

Слабость – не предательство, хотя может быть столь же гибельной.

Социализм плох, джингоизм {2}2
  Джингоизм (англ. Jingoism, от «by Jingo» – старого английского жаргонного выражения «волей Иисуса», где «Jingo» употреблено во избежание употребления «Jesus», «Иисус») – экспансионистский военный шовинизм. Слово возникло как жаргонное из английской песни в 1878 году в отношении российской политики на Балканах.


[Закрыть] еще хуже, сочетание же двух дает фашизм – наихудшее вероучение, придуманное человеком.

Вы же не станете просить нас вступить в спор с арифметикой.

Вы должны посмотреть на факты, ибо они смотрят на вас.

Ошибка думать, будто бережливость происходит лишь от страха. Бережливость может происходить из надежды.

Проблемы победы более приятны, чем проблемы поражения, однако столь же важны.

Вы никогда не дойдете до места назначения, если будете швырять камни в каждую собаку, что лает.

Идя по неправильной дороге, трудно знать, где остановиться.

Никогда не доверяйте человеку, у которого нет ни одного искупительного порока.

У Британии одна конституция – здравый смысл.

Единственные по-настоящему счастливые люди на земле – те, чья работа приносит им удовольствие.

Я не возражаю против подобающего использования сильных выражений, но некоторая доля искусства необходима, чтобы достичь эффекта.

Отправляясь неведомо куда, прицепите вагон-ресторан к вашему поезду.

Меня многое связывает с Шотландией… Во-первых, я решил родиться в день Св. Андрея[1]1
  Св. Андрей в христианской традиции – покровитель нескольких стран, включая Шотландию.


[Закрыть].

Как мало можем мы предвидеть плоды и добрых дел, и злых.

Ваши наибольшие упущения и ошибки могут принести вам пользу; ваши лучшие достижения могут принести вам вред.

Я незыблемо верю в гений Британии. Я верю в инстинктивную мудрость нашей многажды испытанной демократии.

На сколь тонкой нити могут повиснуть величайшие дела.

Мое первое впечатление, когда я был назначен министром и посмотрел на нашу обороноспособность, было впечатление полной наготы… Я будто оказался на нудистском пляже.

Люди совершают много ошибок и учатся на них. Людей преследует невезение, и это может измениться.

Во времена кризисов мифы обретают историческую важность.

Когда государство рушится, хаос воспроизводится в каждом микрокосме.

Из пучины страдания мы вынесем вдохновение и силу выжить.

Варьируйте позы, варьируйте тон и не забывайте о паузе. (Об ораторстве.)

Вам придется сунуть голову в пасть льву, если вы хотите успешного представления.

Слишком часто сильный молчаливый мужчина лишь потому молчит, что не знает, что сказать, и считается сильным лишь потому, что молчит.

Лучшее свидетельство справедливости соглашения в том, что оно не устраивает в полной мере ни одну сторону.

Мы ждем давно обещанного вторжения. Рыбы тоже. (1940-й, о немецких планах вторжения в Британию.)

Я не думаю, что Советская Россия хочет войны. Чего она хочет, так это плодов войны.

Имея дело с союзниками, иногда замечаешь, что они обзавелись собственным мнением.

В финансах все, что вкусно, – неполезно, и все, что полезно, – невкусно.

В раю все будут на попечении правительства.

Я готов встретить своего Творца. Готов ли Творец мой к мучительной напасти общения со мной – это другое дело.

Он понесет с собой кусок моей кожи, нечто вроде разведывательной экспедиции в мир иной. (О смерти Ричарда Молинэ, сослуживца Черчилля в Судане, который в 1898 году был ранен в битве при Омдурмане и получил трансплантат кожи Черчилля.)

Спокойно, ребята! Я все это прекрасно опишу в газете. (Во время нападения буров на английский бронепоезд в Южной Африке, 1899.)

На войне Фортуна сбрасывает все вуали и предстает перед вами в наготе. Вы можете пройти с правой стороны какого-то дерева или с левой, и от этого зависит, назначат ли вас командующим армейским корпусом или отошлют домой покалеченным и парализованным на всю жизнь. (О командовании батальоном в Первой мировой войне; Черчилль много раз оказывался под артиллерийским огнем.)

Ничто на войне не случается так, как надо, кроме разве что случайно или по ошибке.

У простейших объектов есть своя красота.

Нос бульдога был вдавлен назад, чтобы он мог дышать, не выпуская врага из челюстей.

Насколько же легче заиметь плохих компаньонов, нежели стряхнуть их с себя.

Амбиция – не столько плебейских удовольствий, сколько славы, – мерцает в каждой душе.

Нехорошо идти к избирателю исключительно на платформе ошибок ваших оппонентов.

Хуже, чем идти на войну с союзниками, лишь одно – идти на войну без них.

Только вера в жизнь после смерти, посмертную жизнь в лучшем мире, где дорогие друг другу люди встретятся снова, лишь это и долгое утомительное течение времени могут принести утешение. (1942)

У Бога работа еще хуже, чем у меня, и, увы, он даже не может уйти в отставку.

То, что люди называют честью, порой противоречит христианской этике.

Искусство для красоты – то же, что честь для честности.

Цена величия – ответственность.

Это феноменальное предприятие, появление детей на свет таким вот способом. Не знаю, как Бог додумался до этого.

Удачная аналогия – одно из грозных оружий ритора.

Я в своей жизни больше сконцентрировался на самовыражении, чем на самоотказе.

Он создал паутину, но забыл о пауке.

В каждый свой год в палате общин я говорил себе одну вещь – «Не перебивай», но никогда не мог исполнить этой установки.

Пытаться повсюду иметь безопасность – значит нигде не иметь силу.

Мне нравятся люди, которые усмехаются в драке.

Когда наши короли в противоречии с нашей конституцией, мы меняем наших королей.

Когда заходишь далеко, более смелый курс может оказаться более безопасным.

Усталость похода, насекомые, неудобства – все было забыто. Мы «вошли в соприкосновение» с врагом, а это славное состояние бытия, ибо оно покрывает все черты жизни ярким, живящим возбуждением, которое превосходит все удовольствия искусства, интеллекта или любви. (О начале битвы при Омдурмане (Судан, 1898), в которой Черчилль участвовал в качестве кавалериста.)

Уважение к жизни других людей и к законам человечности даже во время великих борений, угрожающих вашей собственной жизни, не остаются совершенно невознагражденными.

Сколь немногие достаточно сильны, чтобы противостоять господствующему течению мнений.

Табак плох для дел любовных, но возраст хуже.

Генерал Монтгомери: Я не пью и не курю, и я на 100 % здоров.

Черчилль: Я курю и пью, и здоров на 200 %.

Иногда непонимание возникает из того, что кто-то посылает сообщение и слишком долго ждет ответа.

Невозможно всегда предохраниться от всех наихудших сценариев, это лишает возможности распорядиться ограниченными силами наилучшим образом.

Нужно примириться с таинственным ритмом наших судеб, иного и быть не может в этом мире времени и пространства.

ООН была создана не затем, чтобы привести нас в рай, а затем, чтобы спасти нас от ада.

Адекватность – это не стандарт.

Шанс на славу и почет приходит то там то здесь, но приходит к каждому.

Народы, павшие с оружием в руках, поднимались снова. Но с теми, которые сдались кротко, все кончено.

Как тщетны расчеты людей о собственной выгоде.

Наихудшим злоключением русских было рождение Ленина. Вторым их наихудшим злоключением была его смерть.

Каждый пророк выходит из цивилизации, но каждый пророк уходит в пустыню. Он проникается множеством впечатлений и погружается на время в изоляцию и медитацию. Так создается психический динамит.

Оптимистический склад характера – недостаточный повод быть пророком.

Нет такой вещи, как хороший налог.

Диктаторы ездят верхом на тиграх, а тигры тем временем становятся голодны.

Порой мы натыкаемся на истину, но обычно приходим в себя и спешим дальше по делам как ни в чем не бывало.

Врожденный порок капитализма – неравное распределение благ; врожденное достоинство социализма – равное распределение лишений.

Люди с хорошим воображением видят гораздо больше опасностей, чем существует.

Иногда события делают людей мудрее, но иногда мудрые люди не могут предотвратить событий.

Некоторые целятся в частного предпринимателя, как в хищника, другие смотрят на него, как на дойную корову, и лишь немногие видят в нем выносливую лошадь, что тянет телегу.

Обществу загнать себя налогами в процветание – как человеку поднять себя за ручку ведра, в котором стоит.

Умиротворитель кормит крокодила, надеясь, что тот съест его последним.

Если вам нужно пройти сквозь ад, проходите не останавливаясь.

Наилучший довод против демократии – пятиминутная беседа с рядовым избирателем.

Дипломат – это человек, который дважды подумает, прежде чем ничего не сказать.

Демократия – наихудшая форма правления, кроме всех остальных, когда-либо испробованных.

Преимущество у того, кто достаточно рано сделал поучительные ошибки.

У него были все ненавистные мне добродетели и ни одного восхищающего меня порока.

В моем возрасте я уже не могу позволить себе плохо себя чувствовать.

При всей красоте стратегии, посматривайте иногда на результаты.

Нужна смелость, чтобы встать и говорить; нужна смелость, чтобы сесть и слушать.

Величайший урок жизни в том, что и дураки бывают правы.

Он смотрит на международные отношения через неправильный конец муниципальной канализационной трубы.

Он скромный человек, и у него есть на то все основания. (О Клементе Эттли.)

Черчилль у писсуара в туалете палаты общин; входит Клемент Эттли, и Черчилль поворачивается к нему спиной.

Эттли: Дорогой Уинстон, я надеюсь, что вопреки нашим противоречиям в парламенте мы можем быть друзьями за его пределами.

Черчилль: Дорогой Клемент, я с вами не враждую. Я просто опасаюсь вашей привычки: когда вы видите что-то большое, вы пытаетесь национализировать его.

Все помнят слова старика, сказавшего на смертном одре: «Моя жизнь была полна бед, и большинство из них так и не случились».

Все мы насекомые. И я, мне кажется, – светлячок.

Заглядывать слишком далеко вперед – недальновидно.

Я люблю свиней. Собаки смотрят на нас снизу вверх, кошки – сверху вниз. Лишь свинья смотрят на нас как на равных.

Великое и доброе – редкое сочетание.

Историю пишут победители.

Часто случается, что в ждущем скорой смерти человеке желание достоинства перевешивает все остальные чувства.

Он похож на самку ламы, которую застали во время купания. (О Шарле де Голле.)

Он рискует впасть в старческий маразм еще до наступления старости.

Во время войны правда столь ценна, что должна сопровождаться телохранителем лжи.

Война – слишком серьезное дело, чтобы доверять ее генералам.

Лучше всего я чувствую себя в XVIII веке.

Новости лучше делать, а не слушать.

Если бы я уважал мнение достопочтенного члена парламента, я бы рассердился.

Всегда готовый к мученичеству, я предпочитал, чтобы его отсрочили.

Проглотив свои слова, я никогда не страдал несварением желудка.

Критика в политическом организме – как боль в организме человека. Приятного в ней нет, но где бы мы были без нее?

Я всегда готов учиться, хотя не всегда люблю быть поучаем.

Когда ноты жизни фальшивят, их следует настраивать на камертон смерти.

Порой те, кто впечатлил вас меньше всех, повлиял на вас больше всего.

Вот момент забыть многое, запомнить великое. (Из выступления перед членами французского Сопротивления, 1944.)

Говорит Уинстон Черчилль. Если вы спрятали микрофон в моей комнате, это потеря времени. Я не разговариваю во сне. (Реакция на сообщение, что германская разведка, возможно, спрятала прослушивающее устройство в комнате Черчилля.)

Троцкий поднял бедных против богатых. Он поднял нищих против бедных. Он поднял преступников против нищих… Он дошел до самого твердого дна. Ниже коммуниствующего криминала ничего не нашлось. Тщетно смотрел он на диких животных. Обезьяны не сумели оценить его красноречия. Троцкий не смог мобилизировать волков.

Это не конец. Это даже не начало конца. Быть может, это конец начала. (О ходе военных действий во Второй мировой войне.)

Физзарядкой я занимаюсь, участвуя в процедурах выноса гроба своих знакомых сторонников здорового образа жизни, увлекавшихся бегом и гимнастикой.

Помните историю об испанском узнике. Много лет он сидел в темнице… Однажды ему пришло в голову толкнуть дверь своей тюрьмы. Она отворилась. Дверь его тюрьмы никогда не была замкнута.

Расходы всегда популярны; непопулярен лишь сбор денег для их обеспечения.

Реформа – это тот же результат за меньшую цену, либо больший результат за ту же цену.

Демократия более мстительна, чем кабинеты министров. Народные войны будут куда ужаснее, чем войны королей. (1901)

Лорд Керзон цитирует великого французского агностика: «Всякая цивилизация есть плод трудов аристократии». Думаю, куда правдивей было бы сказать: «Обслуживание аристократии есть неплодотворный труд всякой цивилизации».

Тысячи людей, никогда не голосовавших за либералов, клянутся больше никогда за них не голосовать.

Социалисты хотят перестроить мир и начинают с того, что выбрасывают из него суть человека.

Перетасовывать кабинет министров – как решать калейдоскопичную мозаичную загадку.

Мои стрелы всегда остры, но никогда не отравлены. (Об обвинительных остротах.)

У меня есть склонность плавать против течения.

Собеседник: Возможно, в этом есть скрытая польза.

Черчилль: И она скрыта очень хорошо.

Будь я итальянцем, я, конечно же, был бы всецело с вами от начала и до конца вашей победной борьбы против звериных страстей и аппетитов ленинизма… Ваше движение оказало услугу всему миру. (Обращено к Бенито Муссолини, пресс-конференция в Риме, 1927.)

Давайте запомним свои уроки… Никогда не думайте, что война будет спокойной и легкой, и что те, кто пускается в этот странный вояж, могут измерить приливы и ураганы, с которыми столкнутся. Государственный муж, впадающий в военную лихорадку, должен осознавать: как только дан сигнал к началу, он более уже не господин политических, но раб непредвиденных событий, некомпетентных или самонадеянных генералов, ненадежных союзников, враждебных нейтралов, зловредной фортуны, мерзких сюрпризов, ужасных просчетов… При всей своей уверенности в легкой победе помните, что в мире не случилось бы ни одной войны, если бы другая сторона не думала, что у нее тоже есть шанс.

Любопытно, что британские островитяне, которые ненавидят муштру и не знали иноземного вторжения почти тысячу лет, при приближении и возрастании опасности нервничают все меньше. Когда угроза критична, они неистовы, когда она смертельна, они неустрашимы.

Возможно, досточтимые члены парламента, съеживаясь от ужаса подвергнуть кого-либо смертной казни, недооценивают муку пожизненного заключения.

В Блэкхайме я принял два очень важных решения – родиться и жениться. Я вполне доволен ими обоими.

Нет более верного способа сэкономить, чем уменьшить количество чиновников.

Прежде всего, носите с собой усмешку, или, как они говорят, улыбку. С этим ничто не сравнится. Также будьте естественны и имейте ту легкость, с которой беседуете в тихом месте о чем-то интересном. В-третьих, культивируйте открытое чувство отчужденности от шума и гама вокруг вас.

Что лучше, иметь равенство за счет бедности или достаток за счет неравенства?

Преодоленные трудности суть использованные возможности.

Наущения предусмотрительности и осторожности могут стать первыми помощниками смертельной опасности.

Давайте не будем говорить о мрачных временах, а говорить о временах суровых. (1941)

Защищайте Чан Кайши щитом, но не мечом. (Из письма Эйзенхауэру, 1955), где Черчилль советует избегать вторжения в Китай.)

Рождество – время не только радости, но и осмысления.

Курение сигары подобно любви. Сначала вас влечет форма, потом держит вкус. И вы должны всегда помнить: никогда, никогда не позволяйте огню загаснуть.

Цивилизация есть такое состояние общества, где моральная сила отделена от силы физической.

Упадок цивилизации – это когда прежней морали уже нет, но прежние максимы еще остались.

Фундамент всей демократии это избирательное право.

Мы не приемлем классового правления в любой форме, будь то правление аристократии, плутократии, правление военных, священников или профсоюзов.

Если не можете улыбаться – ухмыляйтесь. Не можете ухмыляться – не показывайтесь солдатам, пока не сможете. Война это игра, в которую играют с улыбкой.

Участвуя на полставки, лидерами великих движений не станете.

Не стану притворяться, доведись мне выбирать между коммунизмом и нацизмом, я бы выбрал коммунизм. Надеюсь, мне не придется ощутить на себе ни того ни другого.

Когда коммунист открывает рот, вам приходится гадать, пытается ли он улыбнуться или намеревается проглотить вас.

Большевизм – это не политика. Большевизм – это болезнь.

Придет день, когда цивилизованный мир осознает без тени сомнения, что удушение большевизма в корне было бы огромным благом для всего человечества.

Собеседник: Если бы большевизм был задушен в колыбели, мы бы проиграли войну 1939–1945 годов.

Черчилль: Нет, этой войны не случилось бы.

Единственный поводырь человеку – его совесть; единственный щит его памяти – честность и искренность его поступков.

Не позволяйте высоким планам о новом мире помешать спасти то, что осталось от старого.

Единственный путь к безопасности лежит в освобождении энергий и гения нации, в том, чтобы позволить им работать в полную силу.

Мы не можем принять принципа равного вознаграждения для тех, кто прилагает усилия, и тех, кто избегает работы, для тех, кто добивается успеха, и тех, кто терпит неудачу.

Нужно остерегаться создавать общество, где никто, кроме политиков и чиновников, ничего не решает.

Единственный способ оставаться последовательным среди меняющихся обстоятельств это меняться вместе с ними, сохраняя при этом свою главенствующую цель.

Лидеры, которые ведут свои партии, принимая изо дня в день популярные решения, откладывая трудности, избегая насущных проблем до тех пор, когда уже поздно, не могут пожаловаться, что, когда неудачи превращаются в катастрофу, некоторые из их последователей не желают разделить бесславие капитуляции.

Можно проконсультироваться с человеком на предмет его желания быть обезглавленным, вопрошая: «Не хотите ли, чтобы вам завтра отрубили голову?», и после того, как он ответит: «Не хотелось бы», взять и обезглавить его. «Консультация» – смутный и эластичный термин.

Возникновение нескольких кризисов в одно и то же время вовсе не обязательно усложняет их преодоление. Одно сплетение неблагоприятных обстоятельств может стать противовесом другому и даже нейтрализовать его.

Мы должны подняться над своими горькими ранами (1948).

Оставить всю горечь, всю жажду мести (1948).

Недоступно спокойному прохожему сделаться беспристрастным судьей событий, которые не случились бы, протяни он руку помощи вовремя.

Мысль, рожденная опытом факта, может быть уздой и может быть шпорой.

Как характерно для нашего народа – выбрасывать одною рукой то, что было с трудом собрано второю.

Я всегда удивлялся, став свидетелем окончания этих двух войн, как трудно людям понять римскую мудрость: «Щади побежденных, завоевывай гордых»… Современная практика слишком часто была – «Карай побитых, ублажай сильных».

Лучше поставить себе цель, даже если она вне пределов досягаемости…

Всякий предводитель партии должен иметь мозг больший, чем собственный. Он должен уметь оперировать через многих людей.

Если я сегодня популярен среди моих сограждан, то это уж точно не потому, что я соглашался с общественным мнением в недавние годы. Есть лишь один путь – пытаться знать правду и говорить правду (1941).

Жизнь предстает нам как простой выбор между правдой и неправдой. Подчиняясь этому закону, вы обнаружите, что он в долгосрочной перспективе гораздо безопасней, чем любые расчеты, которые можно сделать (1948).

Нет оправдания для вышестоящего, если он не выбирает для исполнения заданий наиболее подходящих и не удаляет неподходящих.

Странные методы, громадные силы, большие комбинации – титанический мир вздымается вокруг нас… Стоять на месте будет значить упасть; упасть будет значить погибнуть.

Я вижу огромные перемены в ныне мирном свете. Великие потрясения, ужасные противоборства и войны – такие, какие сейчас невозможно представить. И я скажу тебе: Лондон будет в опасности, Лондон будет атакован, и я сыграю очень важную роль в его защите… Эта страна станет объектом некоего вторжения, не знаю, какими средствами, и я буду во главе защиты Лондона… Будущее размыто, но главная цель видна. Я повторяю, Лондон будет под ударом, и мне выпадет спасти его, спасти столицу и спасти империю. (Из воспоминаний друга Черчилля Мюирланда Эванса, который относит эти слова Черчилля к беседе с ним в 1891 г.)

Прежде, чем соберут урожай, мы будем в состоянии войны (23 августа 1939 г.).

Она сияла мне, как Вечерняя звезда. Я любил ее нежно – но на расстоянии. (О матери.)

Там, где мое мышление, воображение или интерес не были затронуты, я был не в настроении или не в состоянии учиться. (О детских годах.)

Я задаюсь вопросом, было ли какое иное поколение свидетелем столь поразительных революций информации и ценностей, как те, которые пережили мы? Едва ли хоть что-то материальное или установившееся, в чью вечность и необходимость я был воспитан верить, сохранилось. Все вещи, в невозможности которых я был уверен, случились.

После этого у меня было с ним три или четыре длинных задушевных разговора, и это все, чем я могу похвалиться. (Об отце {3}3
  Отец Уинстона Черчилля, лорд Рандольф Генри Спенсер Черчилль (1849–1895), герцог Мальборо, был известным британским политиком от Консервативной партии, часто выступавшим с либеральных позиций. Государственный секретарь по вопросам Индии в 1885 году, канцлер казначейства (должность, соответствующая должности министра финансов) в 1886 году, лидер палаты общин в 1886–1887 годах.


[Закрыть].)

У меня нет сомнений, что римляне планировали свой распорядок дня куда лучше нас. В любое время года они вставали раньше солнца. Мы же, кроме как во время войн, никогда не видим рассвет. Порой мы наблюдаем заход солнца. Послание заката – печаль; послание восхода – надежда. Отдых и сон в середине дня освежают человеческое тело куда лучше, чем долгая ночь. Мы не были сотворены Природой работать, или даже играть, с восьми утра до полуночи. Мы несправедливо и непредусмотрительно перенапрягаем свою систему. Для каждого дела и для каждого удовольствия, умственного или физического, нам следует разделять наши дни и усилия надвое.

Я с облегчением схожу с колышущегося моря Причины и Теории на твердую землю Результата и Факта.

В чем прок от жизни, если не в том, чтобы сделать этот запущенный мир лучше, – для тех, кто будет жить в нем, когда нас уже нет? Как еще можем мы найти гармонию с великими истинами и утешениями вечного и бесконечного? Я заявляю свою веру в то, что мы шагаем к лучшим временам.

Правда неоспорима. Паника может не терпеть ее, невежество может осмеять ее, злой умысел может исказить ее, но, ба, она по-прежнему здесь.