Текст книги "«Агентурно Х»"

Вадим Хитров
«Агентурно Х»

© ООО «ТД Современная интеллектуальная книга», 2014

© А. Веселов, оформление, 2014

* * *

От автора

Добрый день, многоуважаемый читатель. Только на мгновение позволю себе выглянуть из-за кулис, дабы сказать, что жизнь преподносит сюжеты зачастую гораздо более фантастичные, нежели те, которые может предложить человеческая фантазия. Обычно в исторических романах действуют персоналии вымышленные, так называемые собирательные образы, но прототипы героев сего произведения оказались столь колоритны, а жизнь их настолько насыщена событиями, что я посмел вывести главных персонажей под их подлинными именами. Некоторых из этих героев вы уже могли встретить на страницах книги «Авантюристы его величества». Название нового романа также не есть плод воображения автора, навеянный известными блокбастерами. «Агентурно Х» – именно так на самом деле подписывали свои донесения разведчики флота Балтийского моря в Первую мировую войну. Вот об этих людях, их хитроумной борьбе с противником и написана эта, надеюсь, захватывающая книга.

Пролог № 1

1904 год. Октябрь. Поселок Кунда

Петер радостно вбежал домой. Он был безмерно счастлив, потому что сегодня наконец Анне разрешила поцеловать себя. Запах ее волос, приятная влага девичьих губ были теперь с ним навсегда.

– Где ты был? – с осуждением спросила мать.

Петер несколько оторопел, от былой веселости не осталось и следа.

– Что случилось, мама? – тревожно спросил он.

Она протянула ему выпуск «Северо-немецкой всеобщей газеты».

Петер начал читать вслух: «Прошлой ночью в районе Доггер-банки в Северном море мирные английские суда были неожиданно атакованы кораблями русской эскадры, есть жертвы. В результате варварского, ничем не спровоцированного обстрела траулер „Крейн“ затонул».

– Мама, это же судно нашего отца.

– Да, сынок, – женщина, не выдержав, разрыдалась.

– Ну что ты, мама, тут вот пишут, что многих спасли, – сказал Петер и обнял мать.

– Дай бог, сынок, дай бог, – тихо ответила она, однако сердце ее чуяло беду.

Пролог № 2

1906 год. Июль. Токио

В токийскому саду Коисикава Коракуэн царила полная умиротворенность. Несмотря на летний зной и довольно сильный ветер, под сенью деревьев было тихо и свежо. Светловолосый европеец возрастом слегка за тридцать сидел на скамейке и, казалось, полностью погрузился в миросозерцание.

Мимо спокойно проходил невзрачного вида, изрядно полысевший, довольно пожилой японец. Поравнявшись с безмятежным европейцем, не поднимая взгляда, он начал разговор.

– Вы хотели видеть меня? Чем обязан и с кем имею честь? – спросил японец.

– Здесь прекрасно, я давно не чувствовал себя так покойно, – как бы очнувшись, произнес блондин, он встал и на японский манер слегка поклонился подошедшему. – Рад приветствовать вас, Акаси-сан. Меня зовут Вальтер Николаи, и у меня есть ряд вопросов к вам, как опытному профессионалу.

Японец поднял голову и, будто самурайским мечом, буквально пронзил взглядом собеседника.

– Немецкая разведка? – сухо спросил он.

– Совершенно верно, – ответил Николаи.

– Что вы делаете в Японии? – отрывисто продолжил допрос бывший резидент японской разведки в России.

– По договоренности Генеральных штабов Германии и Японии изучаю язык и методы работы потенциального союзника.

Акаси усмехнулся:

– Или противника? Хотя вряд ли, вашего потенциала если и хватит, то только на Европу. Так почему ваше начальство заинтересовал именно японский опыт?

– Успехи японского оружия в последней войне с Россией впечатляющи.

– Ну, допустим, оружие было вовсе не японским, а вот талант наших полководцев и дух японского воина оказались на высоте. Вы давно здесь?

– Восемь месяцев.

– Для такого срока ваш японский вовсе недурен. Впрочем, если хотите, можем продолжить по-немецки.

– Никак нет, лишняя практика мне не помешает.

– Вы в каком звании?

– Капитан.

– Ну что же, капитан, давайте присядем, и я попробую помочь вам, насколько смогу, как разведчик разведчику, – сказал японец и позволил себе слегка улыбнуться.

– Премного благодарен, Акаси-сан. Насколько я знаю, вы работали в России и создали целую агентурную сеть. Как вам это удалось, на кого вы опирались прежде всего?

– Сеть – это слишком громко сказано. Русский народ, несмотря на зачастую безобразное отношение к нему местных правителей, в массе своей любит родину и вовсе не склонен к предательству ее интересов. Среди офицеров вербовки вообще были единичны. В основном удавалось найти потенциальных агентов в среде мелких чиновников и деклассированных элементов, а с них толку что с козла молока, как говорят русские. Так что ножками своими добывал я информацию. Когда в костюме при котелке, а когда и в стоптанных ботинках, небритый, с грязью под ногтями, играя массу ролей. Впрочем, была одна категория, на которую и вам стоит обратить самое пристальное внимание, – это бунтовщики, всякого рода радикальные движения. В России сейчас постепенно складывается та же ситуация, что и перед Русско-японской войной. Запомните, Россия всегда держалась на трех понятиях: царь в голове, вера в душе и отечество в сердце, именно с этими понятиями русский солдат перешел через Альпы и в конце концов свернул Наполеону шею. Русские изначально отнюдь не прагматики. Однако многое изменилось. Неумолимо пришел капитализм со своими понятиями и ценностями, чем нарушил веками сложившееся мироустройство. Однако русская монархия не хочет ничего замечать и делиться властью. Парадокс. Но это так. К тому же неразумная национальная политика по отношению к семитам, например, тоже кует армию недовольных. Что евреям, финнам, черкесам русская вера? Да и понятие «отечество» для них несколько иное. Вот так. Это я такими крупными мазками обозначил, чтобы вам было понятнее, где искать благодатную почву. Революционеры грезят новым обществом без тех трех краеугольных понятий, о которых я уже сказал. В этой среде и ищите своих агентов. Другое дело, что господа эти крайне капризны, неоднозначны, работать с ними профессионалу одна морока. Однако в 1905‑м свою роль в нашей победе они сыграли. Кормите их деньгами, оружием, и они напляшутся на России, уверяю вас. Лучше всего иметь разумное сочетание профессиональной резидентуры и агентов из радикалов. Когда я работал в России, кадровых разведчиков, подготовленных в Японии, у меня почти не было, а этого явно не доставало. Вам будет проще.

– Почему недоставало?

– Из-за физиономий! Каждого господина монголоидной внешности русские держали на контроле.

– А все-таки военные? Среди русских офицеров, особенно на флоте, много людей с датскими, шведскими, голландскими и немецкими корнями, о чем говорят и фамилии.

– Не обольщайтесь, особенно насчет офицеров флота. Если у него фамилия Брюс, то он запросто при этом может быть Иваном Ивановичем и по имени, и по сути своей. Это потомки тех, кто плавал еще под знаменами Петра и Екатерины. Если в семье морского офицера рождается мальчик, то путь у него только один – Морской кадетский корпус, и никак иначе. Так что он с молоком матери впитывает в себя, что такое честь, достоинство рода и любовь к Отечеству. Попомните мое слово, предателей среди офицеров вы не найдете. Мотов, гуляк, ловеласов, азартных игроков, разгильдяев и даже трусов, возможно, но как только вы предложите ему подобный выход из самых затруднительных, скажем, финансовых ситуаций, он скорее пустит себе пулю в лоб, а заодно и вам. Вы были в России когда-нибудь, капитан?

– Да, изучал русский, но это было давно и, в общем, недолго.

– Это плохо. Совсем плохо. Я вот прожил в России довольно много времени и постоянно удивлялся, одновременно восхищался и презирал. Понимать же начал так и вовсе через много лет. Эти люди, несмотря иногда на самые варварские свои проявления, тем не менее достойны глубокого уважения. И вообще, капитан, к противнику надо относиться с крайним уважением. Этому меня в 1905 году хорошо научил некий русский господин по фамилии Рачевский, кстати, отличный разведчик и весьма серьезный противник, с которым бы я и сейчас с удовольствием пропустил стаканчик саке или водки. Они другие, совсем другие. Так что тот, кто у вас будет работать в России, должен вживаться годами. Иначе провал обеспечен. Еще вопросы?

– Спасибо, Акаси-сан, вы и так уделили мне много внимания. Суть я, кажется, уловил. Не смею вас более задерживать.

– И вам спасибо, прямо навеяли своими вопросами некоторые воспоминания. Прощайте.

С этими словами великий разведчик Страны восходящего солнца полковник Мотодзиро Акаси встал и не спеша продолжил свой путь. Потом неожиданно обернулся:

– Знаете что самое тяжелое в работе разведчика в России?

– Нет, не знаю!

– Не влюбиться в нее!

Он повернулся, приосанился и уверенной походкой самурая пошел дальше, оставив своего собеседника в некотором недоумении.

Глава первая
Расстановка фигур

1914 год. Март. Берлин

Начальник отдела III‑b Германского генерального штаба полковник Вальтер Николаи занимался многими вопросами, слишком многими. фактически вся военная разведка и контрразведка были возложены на его отдел. К тому же география интересов службы Николаи распространялась от США до России. Однако голубоглазый блондин кроме приятной внешности обладал не только прекрасным умом, но и недюжинными организаторскими способностями. В первую очередь Николаи интересовала Россия как наиболее вероятный, предметный противник в медленно надвигающейся войне.

Николаи отлично усвоил слова, сказанные когда-то полковником Акаси. Подрывную работу в России он начал, опираясь на опыт знаменитого японского шпиона.

Добившись соответствующего финансирования, Николаи начал очень плотно работать с русскими социал-демократами.

Вот и теперь на конспиративной квартире он встречался с одним из лидеров революционного движения.

– Ну что, господин Парвус, подобрали вы мне кандидатуры? – довольно строго спросил полковник.

Мужчина средних лет явно нервничал и покрылся испариной.

– Я не могу так быстро, вы, собственно, предлагаете социал-демократам из революционеров превратиться в шпионов, а это совсем другое дело, – горячился Парвус.

– Вы же сами ратуете за скорейшее падение империалистического режима в России.

– Да, но какой ценой? Какой ценой?

– Вот о цене вам как раз не надо задумываться, поскольку Германия несет все расходы по финансированию вашего революционного движения. Мне нужны агенты в России, а это совсем небольшая плата за те кредиты, которые мы раздаем, а вы охотно принимаете.

– Стать предателями?

– Послушайте, Парвус, вы уже взяли деньги и взяли неоднократно. Ладно, если вы хотите это услышать, извольте, отбросим дипломатические ужимки. Вы, Парвус, предатель своей Родины, и вся ваша шайка – предатели. Вы прикрываетесь тем, что хотите на руинах самодержавного колосса построить справедливое для всех государство. Это химера, Парвус. Общество все равно расслоится. Все равно. И все равно государство будет системой насилия по отношению к каким-то членам общества. Так что не прикрывайтесь высокими идеями. Мы же не хотим видеть Россию сильной державой ни сейчас, ни потом, и вы об этом прекрасно знаете, и именно за это вы получаете деньги, а не за построение светлого будущего. Так что извольте выполнять мои поручения. Кого вы рекомендуете? Вот Ульянов-Ленин, например.

– Нет, это невозможно. Ленин движитель партии. Он и теоретик и практик.

– Ну и что? За что он получает 125 марок в месяц?

– Поверьте, Ленин гораздо ценнее, в том числе и для вас, именно на своем месте. Каждая его статья, каждое выступление – это очередной гвоздь в гроб самодержавия.

– Меньше пафоса, – поморщился полковник. – А как насчет вас самих?

– На мне лежит вся организационная функция. Тогда придется подбирать мне замену.

– Не увиливайте. Давайте, давайте кандидатуры. Здесь и сейчас, мне ждать некогда. Некогда! Война надвигается неотвратимо. Мы должны понимать, чем дышит противник.

– Хорошо. Есть у меня на примете пара людей. Думаю, они подойдут.

– Так. И кто же они?

– Это Якуб Ганецкий, партийная кличка Куба, и его двоюродная сестра Евгения Суменсон.

– Подробнее.

– Куба управляет нашими финансами, открыл торговую компанию, экспорт, импорт. Называется «Фабиан-Клингслянд». Дела идут неплохо. Сестра представляет интересы компании в России.

– Кто такие фабиан и этот, второй?

– Это подставные фамилии. Для отвода глаз.

– Вот, уже неплохо. Я хочу переговорить с Ганецким.

– Хорошо. Я организую встречу.

– И как можно скорее. На сегодня все. До свидания, Парвус. Не обижайтесь на мою резкость, обстоятельства обязывают.

Следующей в плотном графике полковника Николаи была Элизабет Шрагмюллер, одна из наиболее ценных агентов, которая не только сама активно действовала во многих странах Европы, но и обладала удивительным даром вербовки и подготовки новых кадров для немецкой разведки.

– Добрый день, фрау Шрагмюллер, – пытаясь проявить галантность, приветствовал полковник женщину средних лет с приятными, но по-немецки несколько тяжеловесными чертами лица. – Будьте любезны проходите, присаживайтесь.

– Добрый день, полковник, – ответила фрау.

Она присела, небрежно откинула со лба прядь каштановых волос, положила на стол своего руководителя темно-красную папку, достала из сумочки портсигар, из которого извлекла папиросу и мундштук, соорудила из них конструкцию и замерла в ожидании. Николаи любезно поднес спичку.

– Спасибо, – произнесла она, грациозно затянувшись. – При последней нашей встрече вы говорили о том, что в случае войны с Россией одним из важнейших театров боевых действий станет Балтийское море как путь к Санкт-Петербургу.

– Совершенно верно.

– Получив ваше задание подобрать агентов для работы в основных военно-морских базах русских, я исходила из того, что агенты должны знать русский язык и по возможности быть знакомы с морским делом.

– Что же, подход правильный, – удовлетворенно произнес Николаи. Ему импонировала эта энергичная женщина, обладающая глубоким умом и почти мужской логикой.

– В этой папке досье на двух агентов, которые могут быть использованы для этих целей. Одного из них зовут Ян Круус, тридцать четыре года, эстонец, профессиональный моряк, ходил боцманом на различных судах, нами завербован год назад.

– Каким образом?

– Некоторые проблемы с таможней и полицией. Браконьерство и сбыт незаконного улова. Круус вообще любит деньги, аполитичен, рассматривает свою новую деятельность просто как доходную работу. Однако в определенном смысле амбициозен.

– В чем это выражается?

– Мечтает стать кадровым офицером разведки. Для начала я направила его в радиошколу.

– Как успехи?

– С трудом, но освоил.

– А каковы его недостатки?

– Он хорош в роли исполнителя, но мало инициативен, не очень быстро соображает. В общем, требует руководства.

– О, это скорее достоинство. У нас и так слишком много умников, а работать некому. Насчет перспективы присвоения офицерского звания можете Крууса несколько обнадежить. Пусть проявит себя. Теперь еще один вопрос. Слышали ли вы что-нибудь о некоей Евгении Суменсон?

– Да, это родственница одного из самых деятельных и финансово успешных русских революционеров. У них хорошее прикрытие, вполне легальный бизнес и широкие экономические интересы. Насколько я знаю, они представляют на рынке ряд косметических компаний. Модницы есть везде, поэтому филиал можно открыть где угодно.

– Как насчет Ревеля?

– Почему бы и нет?

– Извините, мы несколько отвлеклись. Что у нас со вторым кандидатом?

– Это личность примечательная во многих отношениях. Кроме всего прочего, он сам искал контактов с нами. Я бы рекомендовала его для самостоятельной работы, но окончательно не уверена и хотела бы, чтобы вы сами внимательно ознакомились с его досье и приняли окончательное решение.

– Хорошо, но поделитесь вашими сомнениями.

– Он слишком молод и слишком не любит русских, а вы прекрасно знаете, что эмоции очень вредны для нашего дела. С другой стороны, мне он показался человеком вполне трезвого ума. Однако его необходимо натаскать в профессиональном плане.

– Ладно, проверим вашего протеже. В любом случае спасибо за проделанную работу.

– Какие будут задания?

– Пощупайте русских социалистов и составьте самое подробное мнение о возможности их применения как агентов в России. Особенно меня интересует хозяйство господина Ганецкого. Уж больно вольготно они себя чувствуют в Германии, пора отрабатывать. На этом все.

– До свидания, господин полковник.

– До свидания, фрау Шрагмюллер.

1914 год. Август. Гельсингфорс

Глубоким вечером первого августа командующий морскими силами Балтийского моря адмирал Николай Оттович фон Эссен сидел в задумчивости в своем кабинете на крейсере «Россия», превращенном в походный штаб. Он еще и еще раз вникал в доклад капитана первого ранга Непенина о достигнутых результатах и планах дальнейшего устройства Службы связи на Балтийском флоте в условиях начавшихся боевых действий. Прав был во всем его боевой товарищ по Порт-Артуру. Если бы тогда, в Русско-японскую войну, у них были посты наблюдения в достаточном количестве, скольких напрасных потерь можно было бы избежать. Сколько раз по этой причине даже его стремительный крейсер «Новик» не успевал дать должный отпор противнику. Хотя даже те убого оборудованные посты, что все-таки имелись, неоднократно помогали отвести угрозу атак японских кораблей, вовремя подавая сигнал батареям на открытие перекидного огня и вызывая русские корабли на перехват. Эссен вспоминал и самого Непенина тех дней. Это сегодня перед ним сидел георгиевский кавалер, грамотный, думающий, умудренный опытом войны офицер. При этом в свои сорок три года Непенин был полон сил и жизненной энергии. Среднего роста, крепко скроенный брюнет, с несколько крупными, но приятными чертами лица, порой довольно резкий, но отходчивый. Как далек был нынешний Непенин от того шалопаистого ершистого лейтенанта, прибывшего в далеком 1903 году в Порт-Артур для прохождения дальнейшей службы. Лейтенант всегда был готов «крутануть» в местных кабачках, к сослуживцам относился несколько свысока и среди офицеров пользовался нехорошей славой сибарита. Но война самым безжалостным образом сорвала всю шелуху, и когда Непенин получил миноносец, стало ясно, что на мостике появился настоящий командир. В считаные месяцы его корабль стал одним из лучших в эскадре, дрался грамотно и эффективно, а среди нижних чинов командир получил прозвище Адриан, то есть по полному имени, что считалось признаком крайнего уважения. Вспомнил адмирал и то, что Георгия Непенин получил за то, что в жарком бою прикрыл своим миноносцем его «Новика», атакованного японскими самодвижущимися минами.

Признав проект Непенина грамотным и весьма полезным, Эссен запросил детальную смету, список всего необходимого, новое штатное расписание службы и решил в самом скором будущем собрать совещание по этому поводу.

1914 год. Август. Копенгаген

В тот же день высокий, стройный, элегантно одетый брюнет тридцати пяти лет от роду пересек ратушную площадь Копенгагена, остановился, огляделся и, видимо, найдя глазами необходимое здание, направился к нему. Вскоре он уже входил в парадное, над которым красовалась вывеска «Нотариальные услуги фон Лартинг и партнеры». Одного не заметил высокий господин: из окна офиса, принадлежащего вышеупомянутой конторе, за ним внимательно наблюдали.

Офис был сама солидность. Массивное дерево, бронза, ковровые дорожки, секретарь в костюме английского сукна и при пышных бакенбардах.

– Добрый день, – с дежурной улыбкой приветствовал посетителя секретарь. – Чем могу служить?

– Здравствуйте, я к господину фон Лартингу, – по-немецки, но с акцентом ответил элегантный мужчина.

– Вы записаны?

– Да, на четырнадцать ноль-ноль.

– Ваша фамилия Эриксон?

– Совершенно верно.

В это время дверь одного из кабинетов открылась, и из нее колобком выкатился пожилой мужчина небольшого роста.

– Здравствуйте, господин Эриксон, – радостно произнес он, расточая улыбки, так, будто давно не видел старого знакомого. – Пройдемте, пройдемте в кабинет, – сказал он и, подхватив под локоть несколько недоумевающего клиента, буквально втолкнул того в свой офис.

– Есперсен, меня ни для кого нет, – бросил он секретарю.

– Хорошо, господин Лартинг.

– Присаживайтесь, господин Эриксон, – сказал Лартинг на шведском.

Эриксон сел.

– Так чем могу помочь?

– Вы знаете, наша компания…

Неожиданно Лартинг рассмеялся, его собеседник невольно умолк.

– Значит, шведский знаете вполне сносно, похвально, – уже на русском и без всякой улыбки произнес Лартинг.

– Быстро это вы меня раскусили.

– Давно живу. «Хвоста» не было?

– Извините, чего не было?

– Да-с. Говоря гражданским языком, за вами не следили?

– Не думаю. Отчего за мной надобно следить?

– Оттого что война, милостивый государь, а вы так же похожи на шведа, как я на балерину. Впрочем, я наблюдал за вами из окна. Большинство посетителей обычно идут одним и тем же маршрутом. Вы так настойчиво искали встречи именно со мной, что мне стало любопытно, и, кажется, чутье меня не подвело и в этот раз. Итак, судя по всему, вы не из нашего департамента.

– Из какого из вашего?

– Из того, в котором я имел честь служить до выхода в отставку на заслуженный отдых, так сказать. Отчего вы тогда явились ко мне, ежели не знаете, кто я? Или вы действительно прибыли под видом шведа с жутким акцентом оформить кое-какую недвижимость в Дании? Неубедительно. Темните, батенька. Ну да ладно, начнем все-таки с проявления вашей личности. Судя по выправке, вы офицер, ходите вразвалочку, значит, морской офицер. Ранее вас в Копенгагене я не встречал. Скорее всего, вы прибыли из другого государства, а раз назвались шведом, то, наверное, из Швеции и прибыли. Я думаю, что вы имеете отношение к морскому ведомству.

– Я поражен, мне говорили, что вы, Аркадий Михайлович, человек мистический.

– Смягчаете, сказали наверняка, что я дьявол, черт с рогами.

– Честно говоря, так и сказали.

– И кто же дал мне столь лестную оценку? Я не шучу, именно лестную, мне нравится попадать в точку и вызывать некоторое замешательство.

– Капитан второго ранга Штремберг.

– Ого! Эка скаканул, я его знавал еще мичманом. Однако этот офицер никак не мог помочь вам навести обо мне справки.

– С вами и вправду трудно разговаривать. Основным источником был Александр Александрович Долгоруков. Он отрекомендовал вас как опытного разведчика.

– А, князюшка, некогда морской агент в Германии. Постойте, вот вы и попались, любезный. Вы часом не морской агент в Швеции Владимир Арсеньевич Сташевский?

– Точно так, Аркадий Михайлович, вы прямо сыщик.

– Я и есть сыщик, только на пенсии. А посему, Владимир Арсеньевич, выкладывайте все карты на стол. Зачем вам понадобился отставной шпион?

– Вы сами сказали, война. На прибалтийском театре большую роль будут играть морские операции. Нужна информация. А для этого необходима агентурная сеть.

– Значит, вам нужны агенты в Дании, Германии и Швеции. Спохватились! Так нетути более ничего! А ведь было – и сеть агентов, и каналы связи, и источники информации в самых высоких европейских инстанциях. Только, сударь мой, поддерживать это все надо постоянно. Люди – существа невечные, мрут-с, извините, да и при должностях своих не навсегда. А у нас война с японцем закончилась, революцию придушили, и все, не надо ничего. Но вот она, беда, отворяй ворота. Вы же не от хорошей жизни ко мне, старику, явились, а ума-разума поднабраться. У вас ведь, извините, профессиональных знаний нет. Только смогу ли я чем-то помочь? Годы, батенька, да-с, да и от дел я отошел довольно давно. Так что, пожалуй, увольте, Владимир Арсеньевич.

– Извините, господин действительный тайный советник, я к вам не от себя прибыл, а от руководства Морского генерального штаба и Департамента полиции. Вот официальные письма.

Два больших конверта легли на зеленое сукно стола.

Лартинг взял нож, вскрыл печати и углубился в содержание. Через некоторое время он, неприятно поморщившись, невесело поднял глаза на Сташевского.

– И что же, милостивый государь, вы вот так, запросто, везли сюда два секретных письма, где упоминается мое имя в совершенно определенном контексте? Это никуда не годится. Я, знаете ли, здесь нотариус, а вовсе не руководитель заграничного отдела Департамента полиции.

– Я не совсем понимаю.

– А если бы эти эпистолы перехватили?

– Что значит «перехватили»? Я дипломат все-таки, лицо неприкосновенное.

– Субчикам из службы полковника Николаи это совершенно все равно, дали бы вам, извините, сзади дубинкой по голове, после чего подали бы все эти секреты прямо к столу своего начальства, а потом бы тайно вывезли меня в бессознательном состоянии в Германию и там допросили бы с пристрастием. Я доходчиво объясняю?

– Извините, я не подумал, – смутившись, ответил Сташевский.

– Тут не надо думать, такие вещи надо знать, знать твердо, поскольку от этого зачастую жизнь зависит. У нас свои университеты, знаете ли, и учебники наши кровью писаны. Вот так. Ладно, вы не расстраивайтесь и не обижайтесь на мои нравоучения. Дело наше довольно грязное, нормы морали здесь несколько иные, чем на флоте, но если волею судеб и ради защиты Отечества нашего вы за это дело принялись, то белые перчатки, сударь мой, придется снять. Итак, в депешах сих мне выказано пожелание вновь встать в строй, ибо государство наше в опасности. Писано грамотно, и кнут и пряник присутствуют в надлежащей пропорции, в меру давления на совесть и чувство патриотизма. Конечно, не обошлось без намека, что в случае несогласия меня могут попросту сдать немцам. Ведь нынче я не являюсь носителем государственных тайн, а посему, с этой точки зрения, потеря невеликая. С другой стороны, обещают полное финансовое доверие и выполнение всех моих запросов без лишней бюрократии. Вот только стрелы не достигли своей цели. Немцам я вряд ли интересен, а денег у меня много уже давно. Нотариат – дело прибыльное, у нас репутация и солидные клиенты. Я даже не совсем русский и в России стал дворянином позже, чем в Европе. Однако я солдат и давал присягу, Отечество, по всей видимости, действительно нуждается во мне. Я к вашим услугам и к услугам Отечества, как бы ни высокопарно это звучало, – эффектно закончил свою маленькую речь Лартинг и широко улыбнулся. После некоторой паузы он продолжил: – Так что будем делать, Владимир Арсеньевич? Времени нет.

– Вы правы, времени нет, – согласился Сташевский.

– У вас есть здесь человек?

– Да, помощник морского агента старший лейтенант Безкровный.

– Отчего пришли вы, а не он?

– Он здесь известен, за ним, как вы говорите, мог быть «хвост».

– Ого, похвально, похвально. Вот что мы сделаем. Я попробую восстановить кое-какие старые связи. Наладить что-нибудь новое. Безкровный поступает в мое распоряжение. Я уже так носиться, как в Русско-японскую, не могу, извините, возраст. Ваша задача – наладить каналы передачи добытых сведений. Это важно, очень важно, оперативная информация быстро «протухает». Немцы стараются держать связь под весьма серьезным контролем и правильно делают. Канал должен быть не только скорым, но и безопасным.

– Согласен, Аркадий Михайлович, со всем согласен, – Сташевский несколько приободрился, задача переставала быть такой беспросветной.

– Хорошо, связь будем держать через вашего помощника, я должен знать его телефонный номер, только не домашний, а тот, который гарантированно не может прослушиваться. Телефон должен отвечать всегда, и информация до Безкровного должна будет доводиться незамедлительно, даже если он будет в отлучке. Лучше всего связной номер держать в русской миссии, надеюсь, там ведется круглосуточное дежурство. Свяжусь сам, когда понадобится. И запомните, мое агентурное имя Барон, не Лартинг и не как-либо еще. На этом предлагаю нашу несколько затянувшуюся встречу закончить. Не станем вызывать лишних подозрений.

– Да, Аркадий Михайлович, все будет сделано, разрешите откланяться.