Книга: Жизнь и судьба - Василий Гроссман

Василий Гроссман мастерски воссоздаёт Сталинград 42-43 гг. Сухие строки из учебников истории, повествующие нам о важнейшем периоде ВОВ, не способны передать атмосферу, сложившуюся на передовой и в тылу, среди военных, ученых, заводских работников. Передать то, как способно одно письмо, одна строчка разрушить жизнь или подарить надежду. Когда же читаешь «Жизнь и судьбу», погружаешься в это особое время и испытываешь живые эмоции.

Сложнее всего было пропустить через себя боль еврейского народа, снова вспомнить о миллионах загубленных судеб, судьбах матерей, которым пришлось своими руками убивать младенцев лишь бы не выдать убежища, судьбе Сони Левинтон и маленького Давида.

Я удивлена, что этот роман до сих пор не проходят на уроках литературы. С другой стороны, это освобождает учителей от необходимости говорить о неудобных страницах советской истории - репрессиях, культуре доносительства, культе вождя, о том, как государственная машина способна перемалывать светил науки, вчерашних генералов, чекистов и любого другого человека.

Лейтмотивом всего романа я бы назвала следующее: что бы ни происходило, нужно оставаться человеком и сопротивляться злу. И речь, разумеется, не только о зле, таившемся в национал-социалистической идеологии.

Конечно, какие-то рассуждения по литературе и ядерной физики вызывают неловкую улыбку, а либеральные заблуждения даже презрительный смешок, но это ничтожные недостатки на этом душещипательном полотне человеческой жизни и судьбы.

Я бы хотел обратить внимание на судьбу женщины во время войны. Именно это, по моему мнению, является главнейшей особенностью этого романа. А судьбы женщин очень контрастны: от старой матери семейства Александры Владимировны, заботящейся о своих зрелых детях, но не находящей своё место, от её дочери Людмилы, потерявшего сына и неспособной дать тепло своей семье, от другой дочери художницы Жени, разорванной между мужом Крымовым и генералом Новиковом, до Верочки, рожающей на мерзлом пароме и Зины, отдающейся немецким бойцам....

Это только несколько вырванных портретов, оставим наслаждение разбора и размышления на долю внимательного и ответственного читателя.

Во-первых, читать желательно ту прозу, особенно военную, которая очищена от канонов существующей на момент создания произведения политической идеологии или во всяком случае стремится к такому очищению. Эту задачу, на мой взгляд, Гроссман успешно решил именно во второй части своей дилогии. Если будущий читатель не приверженец взглядов казенного патриотизма, он найдет в книге Гроссмана то, что ищет.

Во-вторых, проза о подлинной жизни и романтизм – две абсолютно не сопоставимые штуки. Гроссман и не стал проводить между ними параллели, за что ему огромное спасибо. Любимая в романтизме борьба личности с государством, особенно тоталитарным, в реальной жизни заканчивается поражением первой. Идеальные персонажи, трещащие по швам от переполняющего их оптимизма, воспевающие исключительно возвышенное, ощущающие себя во всех отношениях счастливыми — это не о жизни во время войны, не о войне, и, главное, не об эпохе 1920-1950-х годов в России (Советском Союзе). Удивительно, но данное обстоятельство разумеют не все. Совершенно не зная истории, современный человек часто полагает, что на кого-то там Сталина не хватает, не понимая при этом, что Сталина хватило бы в первую очередь на него самого.

Сильные аргументы в пользу чтения? Весомые – для меня. Но у меня есть и личная претензия к автору. Одна из ключевых проблем произведения — это тождество советского социализма и немецкого национал-социализма. Для автора постановка знака равенства между этими двумя «явлениями» – вопрос решенный. На то есть большое число объективных (или особо субъективных?) причин. На момент начала чтения данный вопрос был для меня дискуссионным, увы, таким и остался под конец. Не хватило.

Без сомнения «Жизнь и судьба» находит свое место на моей книжной полке вместе с другими тематическими произведениями, при этом не оставаясь незамеченной.

Гроссман сам был на фронте, а его мать расстреляли из-за еврейского происхождения, поэтому в своей книге он правдиво пишет о великой отечественной войне, о геноциде евреев, о недостатках советской реальности, о внутренних конфликтах и сомнениях персонажей. Для меня эта книга о свободе духа, о том, что всегда нужно оставаться человеком. Однозначно буду перечитывать.

Права была Эспинозка, эту книгу стоить читать хотя бы ради письма матери к сыну.

Вот и она, старуха, живет и все ждет хорошего, и верит, и боится зла, и полна тревоги за жизнь живущих, и не отличает от них тех, что умерли, стоит и смотрит на развалины своего дома, и любуется весенним небом, и даже не знает того, что любуется им, стоит и спрашивает себя, почему смутно будущее любимых ею людей, почему столько ошибок в их жизни, и не замечает, что в этой неясности, в этом тумане, горе и путанице и есть ответ, и ясность, и надежда, и что она знает, понимает всей своей душой смысл жизни, выпавшей ей и ее близким, и что хотя ни она и никто из них не скажет, что ждет их, и хотя они знают, что в страшное время человек уж не кузнец своего счастья и мировой судьбе дано право миловать и казнить, возносить к славе и погружать в нужду, и обращать в лагерную пыль, но не дано мировой судьбе, и року истории, и року государственного гнева, и славе, и бесславию битв изменить тех, кто называется людьми, и ждет ли их слава за труд или одиночество, отчаяние и нужда, лагерь и казнь, они проживут людьми и умрут людьми, а те, что погибли, сумели умереть людьми, – и в том их вечная горькая людская победа над всем величественным и нечеловеческим, что было и будет в мире, что приходит и уходит.