Текст книги "Кавалергард. Война ва-банк"

Глава четвертая

Пресеклась одна из линий Виттельсбахов, и предприимчивый Иосиф Второй, «работающий» императором Германии и соправителем Австрии (совместно с матерью, Марией-Терезией), включился в борьбу за Нижнюю Баварию и Верхний Пфальц.

Формальный повод у него был – договоров на любой случай нормальное государство заключало огромное множество. А уж если твои претензии подкрепляются не только множеством размахивающих бумагами юристов, но и войсками… Претензии на земли были и у других претендентов, причем не менее законные – и также подкрепленные войсками.

С одной стороны, оружием начал бряцать Иосиф, с другой – Фридрих. Россия, как и ожидалось, оказалась вне конфликта – начались проблемы с турками и персами, так что большая часть русских войск оказалась вне игры. Благо Померанский заранее предупредил Павла, и армия подготовилась к возможной войне.

Подготовилась серьезно – пусть война была, скорее, теоретической, но русский император был настроен… хищно. На фоне набегов и провокаций всевозможных башибузуков можно будет с чистой совестью сделать ответные ходы и «погулять» на чужой территории, разоряя ее. А при некоторой удаче и захватить кусочек… Ну и наконец, раз уж его вынудили перемещать армии, глупо будет не упустить возможность и не пересмотреть старые договора с мусульманами – в свою пользу, разумеется.

Теоретически можно было бы влезть и в заварушку в Европе… Но зачем? Пруссия, пусть даже сильно ослабленная, могла потрепать Австрию просто за счет более грамотных полководцев и лучшей выучки войск. Ну и, разумеется, не обойдется без Англии с Францией, они практически гарантированно влезут в войну. Влезут, скорее всего, на стороне Пруссии – все-таки должника нужно защищать, да и Австрия очень уж усилилась в регионе… Того и гляди, станет по-настоящему независимой и перестанет прислушиваться к их ценным советам!

Слишком уж сильно франки не смогут вмешаться – идет очередной передел колоний, но как-то обязательно помогут своему прусскому «протеже». В противном случае Фридриха просто размажут – Австрия могла выставить почти сто шестьдесят тысяч человек, не прибегая к поголовной мобилизации, а Пруссия, потерявшая кое-какие земли и сильно «просевшая» в экономике, не больше восьмидесяти, если кинуть все силы на войну.

Война началась с решительной победы Фридриха, который доказал, что почтенный возраст не мешает ему быть отменным полководцем. А вот Альберт Саксен-Тешинский дарованиями похвастаться не мог… В результате тридцатитысячный корпус Альберта после серии боев и «финального» поражения поредел почти на две трети. Ветераны же Фридриха имели впятеро меньшие потери.

Герцога отстранили от командования, и за дело взялся более грамотный военачальник – фельдмаршал Лаудон. Дела у австрийцев пошли на лад, и тут сработали наконец «закладки» Юргена – началось восстание в Венгрии.

Восставшие выдвигали весьма умеренные требования – больше прав венгерским аристократам.

Да собственно говоря, даже восстанием это было сложно назвать: аристократы саботировали австрийские приказы и развлекались созданием «домашних» парламентов, конституций и всевозможных законопроектов. Эта «самодеятельность» почти не выходила за пределы светских салонов, но не отреагировать Вена не могла.

Реакцию Иосифа на случившееся Рюгену передали детально…

– Значит, будем осторожно их давить – так, чтобы не вызвать взрыва… Жаль, жаль, лучше б он там устроил резню, дескать, «сговор с врагом», и так далее. Ладно, это нам тоже на руку – без венгерской кавалерии австриякам будет сложновато, да и какую-то часть верных войск придется держать там.

Гонец из особо доверенных «волков» внимательно слушал, сидя на стуле, Грифич не слишком увлекался внешними признаками власти, и этикет при его дворе… а точнее, дворах, был очень простым.

– Ладно, – прервал он собственные рассуждения, – что еще можешь сказать?

– Мария-Терезия и раньше была против войны, а сейчас и вовсе: «Я же говорила!» Призывает решить дело миром. Даже послала к Фридриху своего министра Тугута…

– Не телись, продолжай.

– Ссора сына с матерью вышла знатная, и императрица пошла на попятную. Но все едино – недовольна.

Значимых боевых действий до конца года больше не было, войска противников засели в лагерях достаточно далеко друг от друга и принялись за ленивые, редкие вылазки.

В конце февраля 1780 года умерла Мария-Терезия. Умерла по естественным вроде бы причинам, насколько агенты смогли вызнать.

Не воспользоваться ситуацией было слишком глупо, и агентура Рюгена начала массовый вброс слухов на территории австрийцев. Начались разговоры, что в смерти императрицы виноват Иосиф: здесь слухи расходились от «материнского огорчения» до «он лично дал ей яд». В Венгрии была популярна именно последняя версия… В Австрии, Чехии и Богемии – что это венгерская партия отравила правительницу…

Словом, раздрай вносился преднамеренный и крайне разнообразный. Грязно? Ну так былой союзник сам решил «кинуть» Рюгена, а что не успел… Иосиф же вообще был настроен к Померанскому достаточно негативно – даже тогда, когда между Австрией и Померанией не пробежала «черная кошка». Ну а теперь Грифич был твердо уверен: закончив с Фридрихом, Иосиф примется за него. А значит, нужно играть на опережение.

К счастью, австрийцы с пруссаками не спешили сражаться. У Австрии начались проблемы с восставшими – по большей части надуманные и раздутые разведкой Померании. Но тем не менее не учитывать возможность волнений Иосиф не мог. Пруссия тоже не спешила – разница в количестве войск и экономиках была очень уж велика, да и Фридрих пусть и остался великим полководцем, но возраст…

Началось противостояние, которое позже назовут «картофельной войной». Армии враждующих государств стояли достаточно далеко друг от друга, не предпринимая решительных действий. Да и снабжение велось по остаточному принципу… Было оно столь скудным, что большая часть войск, включая офицеров, питалась одним картофелем, считавшимся в то время «свинской» едой.

Великие государства в свару пока не лезли – передел колоний продолжался. Попаданец скверно знал историю, но был твердо уверен, что в РИ «Государством номер один» к концу восемнадцатого века стала Англия, потеснив блистательную Францию. Испания же и прочие Голландии быстро теряли позиции.

Здесь же… То ли его действия повлияли на что-то, то ли нет, но Англия с Францией были примерно на одинаковом уровне, да и Испания не слишком от них отставала. На вторых ролях были Голландия и Португалия. И совсем уж неожиданно – Венеция в роли колониальной державы. Пусть скорее формально, но какие-то символические клочки земли в обеих Америках у них были, были и в Африке, Азии… Словом, передел мира был не в пример интересней и сложней, чем в реальности попаданца.

Например, в английских колониях, расположенных в Северной Америке, только-только начало разгораться движение за независимость, хотя уж что-что, а эту дату он помнил – спасибо Голливуду. Да и разгораться она начала с изрядной помощью Франции[58]58
  В РИ Франция поучаствовала в Войне за независимость будущего США достаточно активно.


[Закрыть] и даже Голландии – последние так и не простили отнятого Нью-Йорка[59]59
  Город основали голландцы.


[Закрыть] и потерянных позиций в Северной Америке.

В общем, всем было «весело», и Померанский надеялся, что «веселье» будет продолжаться и дальше, давая ему возможность создать сильное славянское государство. Надежды эти были не умозрительны, и время от времени он «подкидывал дровишек», организовывая то подметные письма, то убийства политических деятелей…

Предпринимались попытки втянуть в эту войну Грифича, благо что числился тот союзником Австрии. Но именно числился. Договор был из серии «благих намерений», когда много красивых слов ни к чему не обязывали.

– Барон, – обратился Рюген к австрийскому посланнику, – буду честен, я все-таки полководец, а не политик…

На лице барона Штолля явственно «прозвучал» скепсис – «маска» Померанского уже давала трещины. Тем не менее он изобразил заинтересованность и вежливо поклонился.

– Мой царственный брат[60]60
  Между коронованными особами было принято именно такое обращение.


[Закрыть] не слишком ко мне расположен.

– Это не так, – живо прервал его речь барон, – простите, Ваше Величество, что перебил вас.

Пожав плечами, Игорь продолжил:

– Не слишком, не спорьте, даже когда я приезжал к его матушке Марии-Терезии и Иосиф был неподалеку, он часто был так занят, что не находил и минутки, чтобы повидаться со мной.

Штолль лицом показал, что да – занят был, так занят… Только поэтому не мог часто встречаться с любимым братом.

– Так и сейчас, что мне предлагается? Прийти на помощь. Но простите, что мне предлагается взамен? Невнятные обещания о «расположении» – и все. Уж простите, но этого мало.

Откланявшись, барон ушел. Разочарован он не был, предложение Иосифа о союзе против Пруссии было фикцией, а точнее, очередной многоходовкой, так любимой австрийцами.

Не боялся ли Грифич идти на обострение? Не слишком, разговор все-таки не является официальным письмом, на которое германский император вынужден был бы отреагировать. А так… Что, не знал Иосиф об отношении к себе? Знал… Зато разговор с бароном, работающим сразу на несколько германских государств, четко скажет им – Померанский не намерен влезать в эту свару.

Он тоже умел просчитывать ходы и прекрасно понимал, что в таком случае мелкие государства вроде той же Саксонии могут заинтересоваться и влезть в драку на стороне Пруссии. Пусть та и слабее, но в некоторых случаях это только к лучшему – Фридриху придется быть щедрым с союзниками. Чем больше германских государств втянется в войну и чем больше будет потрачено ресурсов, тем лучше. А вот потом, когда они ослабеют…

Самое же забавное, что германцы так до сих пор и не осознали, что Грифон Руянский способен поспорить с той же Австрией даже в одиночку. Не выиграть! Но сделать так, чтобы Австрия не смогла победить без выдающихся усилий и колоссальных потерь со своей стороны. Вряд ли Иосифа устроила бы Пиррова победа… Да, армия Померании составляет меньше тридцати тысяч человек, но каких! Благодаря формированию исключительно из добровольцев контингент подбирается отборный – они УЖЕ владеют оружием, пусть даже на начальном уровне. А главное – они ХОТЯТ учиться. А ведь есть еще и шведская армия, есть ополченцы… Словом, в будущее властитель Померании и Швеции смотрел с осторожным оптимизмом.

Единственное, что всерьез тревожило короля, так это возможность объединения германских земель не в нечто аморфное под название «Германская империя», а империю настоящую. Не дай бог, они почувствуют угрозу со стороны и решат объединиться… Нужно избегать резких телодвижений и дать понять, что на ОСНОВЫ Грифич не покушается, его цель – всего лишь сохранить свои земли, ну и если получится, то хапнуть еще – у Пруссии и Польши. К Баварии, Саксонии и прочим немецким землям претензий нет – это нужно буквально «вдолбить» в головы немецких властителей. Во-первых, это правда… В основном. Пусть лучше воспринимают Померанию как союзника в борьбе против излишне усилившихся Австрии и Пруссии.

Большим плюсом для Рюгена было, что понятие «национальное самосознание» в Европе только зарождалось и все «Вендские проекты» воспринимались на удивление равнодушно. На власть соседних королей и герцогов он не покушается? К революциям и этническим чисткам не призывает? Ну и ладненько… А разговоры о том, что его подданные не немцы с изрядной долей славянской крови и не славяне с немецкой, а некие онемеченные или чистокровные венды… Да пусть балуется, добрая половина властителей так развлекается – вон, в Италии, многие себя потомками этрусков называют, и ничего.

Герцог молился, чтобы равнодушное отношение соседей-властителей к «Вендскому проекту» как можно дольше оставалось таковым. Он видел, как онемеченные славяне начинали учить язык своих предков, вспоминать вендских князей и королей, гордиться славянским происхождением…

Задачу облегчал тот факт, что жители изначально доставшегося ему кусочка Померании были по большей части славянами или имели значительную долю славянской крови в своих венах. Когда он впервые заговорил о великих предках, отношение было по большей части равнодушным. Но затем… Кто-то начал величать себя венедом, косясь на правителя, кто-то принял такое решение искренне – ведь приятно, когда о твоих предках говорят столько хорошего! Затем были славяне, эмигрировавшие со всей Европы, поморяне, жившие на территории доставшегося ему кусочка бывшей Польши… Они достаточно охотно принимали правила игры, ведь понятие «венеды» было достаточно собирательным, так почему бы не называть себя так, ведь, по сути, так оно и было?

Постепенно начало возникать чувство общности, гордости за свой венедский (!) народ. Национальные меньшинства, которым вдруг сказали, что они не меньшинства, а великий народ с древней историей и что Померания – ИХ страна…

Не он первый и не он последний предпринимал попытки объединить людей подобным образом, «играя» с чувством патриотизма. Вон, прусские курфюрсты не первый десяток лет убеждают изначально славянское племя пруссов, что они – самые отборные германцы… И ничего так, получается. Но колоссальным преимуществом попаданца было знание бесчисленного множества пропагандистских трюков из двадцать первого века.

Глава пятая

Совместные учения флотов Швеции и Померании проходили не в первый раз и в общем-то по одинаковому сценарию: померанские флотоводцы показывают отменную выучку, шведские – дурость[61]61
  В РИ именно так и происходило. Несмотря на блистательную выучку рядовых моряков, а также низшего и среднего офицерского состава Швеции, ее командование… не блистало. Несколько войн, в том числе и против русских, показали, что шведы едва ли не постоянно принимали худшие решения из возможных.


[Закрыть]. Правда, постепенно дурости становилось все меньше… Но не слишком быстро, титулованные идиоты с большими связями весьма уверенно чувствовали себя на флоте – последствия излишней демократичности прежней династии. Хотя вернее было бы говорить об олигархической системе правления с монархией в качестве ширмы… Порядок наводился, но, увы, методами Сталина действовать было нельзя, так что некомпетентные дураки уходили в отставку постепенно: по состоянию здоровья, возрасту и т. д. К сожалению, работы предстояло еще много – и нет, действовать решительно было просто-напросто опасно. Политика…

– Пап, а помнишь, ты показывал забавный опыт с воздушными шарами? Крыс тогда во дворце под потолок запускали…

Богуслав серьезно смотрел на него, и было ясно – к нему пришла ИДЕЯ.

– Как не помнить.

– Я тут подумал… А почему бы и не посадить в такой шар человека? Понятно, делать шары придется не из бумаги, а из… шелка, наверное. Ну так он у нас с турецкой войны на складах лежит.

– Ну и зачем тебе человек? – Игорь уже прекрасно понял идею, но не хотел лишать сына заслуженного триумфа.

– Да пусть глядят сверху на сражение и… записки кидают, что ли. Дескать, под горочкой полк егерей, а в овраге гренадеры притаились…

Сын не успел договорить, как отец обнял его до хруста в костях и подбросил:

– Умница!

Он искренне ликовал и восхищался: ну это надо же, придумать идею воздушного шара и тут же догадаться, что его можно использовать не только для развлечения!

Богуслав вообще очень радовал его: по уровню знаний подросток мог уже сейчас соперничать с именитыми профессорами. Понятно, что на уровень Ломоносова, Канта или Эйлера он не дотягивал, но ту же математику знал немногим хуже рядового преподавателя из университета. А еще – механика, физика, химия, девять иностранных языков, впечатляющие военные познания, дипломатия, история…

Впрочем, радовал его не только Богуслав, но и остальные дети – умные, красивые, отменного здоровья. Ох, не зря в свое время сделал он ставку на обучение детей не вместе со сверстниками, а прежде всего с «волками»… Не все предметы, разумеется, и со сверстниками они общались, да и индивидуального обучения было более чем достаточно. Но детишки тянулись за взрослыми, принимая их за некий эталон. А между прочим, «Серые волки» были не просто гвардией, а скорее, кадровым резервом для Генштаба, разведки и контрразведки, МИДа и других гражданских служб. Так что они не просто служили, но и учились – фехтованию и рукопашному бою у самого Рюгена, да и прочие предметы преподавали специалисты высочайшего класса.

Нельзя сказать, что история с шаром была совсем уж «чистой». Игорь надеялся на какие-то «выхлопы», когда показывал им научные фокусы. Пусть не сразу, пусть когда-нибудь потом, они должны были стать неким фундаментом. А дальше неважно – станут ли дети сами что-то изобретать или просто начнут благосклонно относиться к ученым…

Нет, самому попаданцу мысль о шаре в голову почему-то не приходила. Лезла в голову какая-то ерунда о дельтапланах и парашютах, двигателях внутреннего сгорания, минометах и прочем, что требовало колоссальных ресурсов с сомнительным результатом. А тут на тебе! Научное и практическое применение! Аж неловко стало, что сам до этого не додумался… Точнее даже, не вспомнил. Правда, он быстро успокоил себя мыслями, что «изобретений» у него и так достаточно – мясорубка вон, несколько вариантов домкрата, центральная канализация и водопровод с нормальными душевыми кабинами и унитазами.

Шаром Богуслав занимался сам, разве что к некоторым мелочам Игорь осторожно подвел сына. Да, немного разбирался… Ну как немного – все-таки постоянное общение с компанией экстремалов, среди которых были и те, кто разбирался в воздушных шарах. Несколько раз бывал на фестивалях и пару раз поднимался в воздух. Немного, но хотя бы есть общее представление о наиболее оптимальной форме оболочки, о корзине, о горелке, ну и, разумеется, хотя бы о приблизительных размерах шара. Вроде бы и ерунда, но дело пошло и через полгода его начали поднимать в воздух. Сперва с грузами, затем с животными в корзине, и только потом Богуслав взлетел сам.

Разработка велась втайне, на одном из островков, расположенных поодаль от Штральзунда. Тайна была, скорее, из серии «на всякий случай», и какие-то невнятные разговоры пошли. Но поскольку на оболочку пошел некрашеный шелк невнятного серо-грязно-голубого цвета и взлетали исключительно в пасмурные дни с низкой облачностью, то в небе его особо не было видно. Да и слухи… Даже «видоки» не верили своим глазам: всем ведь известно, что летают только птицы! Померещилось.

Сделали – и отложили. На этом настоял сам Богуслав, который от юношеского максимализма хотел обставить первый (на публике) полет максимально эффектно. По его представлению, для этого требовалась битва, где он на воздушном шаре будет смотреть в подзорную трубу и давать сверху ценнейшие указания. Померанский пожал плечами и спорить не стал: вряд ли получится воплотить идею в жизнь. Но зато если получится…

– Что так озаботился? – спросила Наталья у сидевшего над распечатанным письмом мужа.

– С церковью связался, – медленно протянул Рюген, – пишет, что будет окончательно реквизировать их земли в казну.

Жена схватилась за щеки и побледнела – она прекрасно знала, насколько могущественна православная церковь. И пусть Павла народ боготворит и на открытый бунт церковники вряд ли решатся, но отравить – запросто. Отобрав у мужа бумаги, Наталья быстро пробежала их глазами.

– Ффу! – облегченно выдохнула она. – Ты хоть до конца читай!

– Да все прочел, – озадачился Грифич.

– Прочел, да не понял! Он же прямо пишет – начал работать с нестяжателями[62]62
  Нестяжатели – под этим термином обычно подразумевается монашеское движение в России, выступавшее против монастырского землевладения и в более широком смысле – против владения церковью имуществом. Наиболее сильным оно было в пятнадцатом-шестнадцатом веках, но и потом его представители пользовались заметным влиянием.


[Закрыть].

Объяснив излишне далекому от религии мужу суть проблемы, Наталья успокоилась и вскоре упорхнула к детям. Игорь же задумался… То, что намеревался сделать русский император, было не менее масштабным, чем раскол. И дело тут не только в монастырских богатствах, хотя они сильно… Нет, СИЛЬНО подстегнут экономику. Главное здесь было даже не в деньгах, а в отношении к людям: среди нестяжателей было много сторонников непосредственной работы с людьми, то есть церковь возьмется лечить и учить. Ой-ой… Да раскол по сравнению с этим – фигня… Но зато, если получится, духовный авторитет РПЦ будет непререкаем не то что в России – в мире! К ТАКОЙ церкви люди потянутся.

Несмотря на сильно смягчившееся отношение к староверам в России, равноправия им там было не видать. Из осторожных намеков Павла в следующих страницах письма было понятно, что церковники в данном случае настроены более жестко, чем даже к вопросу о церковном имуществе. Император давал какие-то намеки… Но глухо, попаданец изначально легкомысленно относился к «сакральным» знаниям, о чем теперь жалел. Какие-то всем известные легенды, былины, предания… Намек на них – и, пожалуйста, собеседнику все ясно. В его же случае, увы, их важность он понял будучи уже самостоятельным государем в возрасте прилично за тридцать. А это не то чтобы поздновато… Скорее, времени не хватает, да и, откровенно говоря, голова уже по другому работает, такие вещи нужно изучать если не с раннего детства, так хотя бы с юности. Ну или заниматься по-настоящему. Но времени не хватает… Единственное, что он понял из осторожных намеков, – так это то, что некоторые «старцы» староверов-правоверных обладают некими компрометирующими материалами, способными… А вот на что способными, не совсем ясно. Но тем не менее запрет на проживание в крупных городах и городах Центральной и Южной России и ряд других ограничений оставался.

Прикусив губу, Грифич задумался: в Померании староверы уже были не нужны. Ничего личного, но очень уж народ этот деятельный, и при достижении некоего порога их становилось… много. Мало того что отличались они повышенной активностью, так еще и переселялись изначально люди торговые. Ну и развернулись… Так, что даже делегации от «коренных» приходили жаловаться: дескать, родственники мы с ними и все такое, но утихомирьте их, а то все под себя подминают! Пришлось вызывать «старцев» на разговор, после чего общины несколько успокоились и расселились более широко.

А вот в Швеции… Людей там не хватало катастрофически – настолько, что даже в ригсдаге постоянно поднимался этот вопрос. Может, попробовать поднять вопрос о переселении части староверов в Швецию? Пожалуй, идея достаточно интересная…

Поднявшись, Игорь переобул легкие домашние туфли на короткие сапоги с кармашками для свинцовых вкладок – пробежка. Касание колокольчика – и в дверях появляется хищная физиономия лакея… Почему хищная? Так если устраивать на эти места солдат-отставников, то какие еще могут быть лица? Ну да, с угодливостью проблемы и «прогибаньем»… этикетом… и… Зато и воровства поменьше – разве что алкоголь пропасть может, а чистить серебро или натирать дверные ручки бывшие солдаты учатся быстро. Да и с покушениями у вероятных противников стало намного сложней. А что смеются над «солдафонским двором» в Европе… Да пусть.

– Детям скажи, что я парк, если хотят со мной позаниматься, пусть не телятся и одеваются.

Выбежал и начал неторопливо бежать «разминочную версту» по дорожкам. Дождавшись, когда мышцы прогреются, остановился и сделал полноценную разминку. К тому времени дети уже выбежали – в том числе и Светлана с Людмилой, одетые по казачьи, в широченные шаровары. Что интересно, на одетых по-мужски женщин в этом столетии не косились, воспринимая достаточно спокойно. На балах в «неправильной» одежде появляться было не слишком прилично, да и по городу гулять, а вот ездить верхом или заниматься фехтованием – да ради всех богов. Ну а поскольку воинскими искусствами увлекалось достаточно большое количество женщин… в том числе из-за его усилий… то люди привыкли.

– Пап, наперегонки? – хитро смотрели на него девочки.

– А давайте!

Через минуту гикающая компания промчалась по дорожкам парка к полосе препятствий, и началось то, что Померанский именовал «Боевой акробатикой», а окружающие «Боже ж мой, да что они вытворяют-то?!». Даже «волки» не могли повторять трюки, которые с легкостью проделывали его дети. Вообще, иногда он всерьез задумывался, что они какие-нибудь индиго – умные слишком, да красивые, да физические данные, да не болели ничем, кроме редких простуд и частых ушибов… Но, в конце концов, плюнул – понятие это и в двадцать первом веке было расплывчатым и зачастую спекулятивным, а уж теперь-то… Так что просто принял как данность – его дети самые лучшие. Точка!

Закончив занятия уже в фехтовальном манеже, Рюген помылся там же, под простеньким душем. В голову лезли мысли о дочерях: если судьба сыновей была более-менее предопределена, то что делать с девочками, он не знал. Традиции велели выдать замуж за каких-нибудь титулованных особ более-менее равного ранга. Но вот за кого?! Англия, Франция и ряд других стран отпадали в принципе – там они превратятся в «машины по производству детей», а к какой-либо деятельности их в принципе не подпустят. Да и смысла никакого – родственные связи не останавливали здешних властителей от развязывания войн.

Испания и ряд других стран отпадали по другой причине – тамошние правители слишком увлеклись кровосмешением и даже вливание свежей крови вряд ли избавило бы династии от вырождения. Ну разве что ненадолго – в следующем поколении опять сведут с каким-нибудь ближайшим родичем, причем родичем сразу по нескольким направлениям. О вырождении потомков Грифич и слышать не хотел, так что отпадает.

Оставались всевозможные мелкие властители или просто отпрыски знатных фамилий. Но толку-то с них… Все чаще посещала мысль, что если не выйдет пристроить дочек по-настоящему удачно, то… На фиг эти династические браки с сомнительными вариантами – выйдут замуж за кого-нибудь из достаточно знатных «волков», и можно будет хотя бы не беспокоиться за них.