Текст книги "Крот 3. Сага о криминале"

Виктор Мережко
Крот 3. Сага о криминале

© Мережко В. И., 2009

© ООО «Торгово-издательский дом «Амфора», 2015

* * *

Кулаки в сердце

Дух сидел на Тверской на открытой пивной площадке, с удовольствием потягивал пиво, жмурился на проходящих соблазнительных девушек. Настроение у него было просто превосходное.

Неожиданно взгляд его остановился на длинноволосом молодом человеке, выбирающемся из «Жигулей». Это был Грэг – Дух его сразу узнал.

Как ненормальный он сорвался с места, зацепил недопитое пиво, опрокинул его и понесся к Грэгу.

Тот был не один. Рядом стоял Кулиев.

– Грэг! Кулек!

Парни настороженно смотрели на бегущего. Узнали.

– А-а, привет… – Обменялись рукопожатием. – Чего?

– Да просто так. Увидел, обрадовался.

– Молодец, – кивнул Грэг. – Прости. Нам некогда.

– А я с вами, – не отставал Дух. – Есть разговор. Серьезный.

– Слышал, – вмешался в разговор Кулек, – некогда. В следующий раз.

Дух схватил его за локоть:

– Помнишь треп? Клевый треп. Классный! Про кукушонка!

– Про какого кукушонка? – не понял Кулек.

– Про кукушонка! Который стоит лимон гринов! Помнишь?

Кулиев настороженно перевел взгляд на Грэга.

– Помню, – с оттяжкой ответил Грэг. – А ты откуда знаешь?

Дух с удовольствием засмеялся:

– Тайна, покрытая мраком! Кое-кто проболтался!

– Кто?

– Тайна, покрытая кайфом!

– Чего тут базарим? – вмешался Кулиев и взял Духа под руку. – Побазарим в салоне… – Бросил злой взгляд на Грэга и повел Духа к машине.

Влезли в салон. Духа посадили рядом с Кулиевым, Грэг разместился сзади.

– А я как увидел тебя, чуть с катух не екнулся! – радовался Дух, оборачиваясь назад к Грэгу. – И не гадал, и не думал… И вы чего, вдвоем? Корешите?

– Чего хочет твой друг? – спросил Кулек Грэга.

– Чего ты хочешь? – толкнул тот в плечо Духа.

– Того же, чего хочешь и ты! Бабулек! И побольше! Ты ведь умыкнул кого-то? Киднепинг?! Правильно я рассуждаю?

Кулиев бросил взгляд на Грэга.

– Твой друг правильно рассуждает. Он, как я понимаю, желает сотрудничества?

– На равных! Я ведь просек ситуацию, никому не брякнул! Ни одной живой душе!

– Неужели не брякнул? – не поверил Грэг.

– Клянусь! А какой смысл? Все равно знал, что вас встречу.

– Мне нравится твой друг, – снова вмешался в разговор Кулиев и незаметно подмигнул подельнику: – Есть смысл нормально сесть за стол и обсудить все детали.

Свернули с основной трассы на неширокую асфальтированную дорогу, потом через километр Кулек резко взял в сторонку, в заросшую высокой густой травой просеку.

Дух забеспокоился:

– А куда это мы? Грэг, куда? Парни!

В этот момент Грэг набросил ему на шею тонкий жгут и стал душить.

Дух сопротивлялся, старался освободиться, царапал руками, хрипел.

– Слабак херов! – подключился Кулиев. – Баба! – Перехватил жгут у Грэга и стягивал его до тех пор, пока – после конвульсий – Дух не затих.

Кулек вытер взмокший лоб, неожиданно с силой ударил ладонью в лицо Грэга.

– Трепло! Из-за тебя, сука, под вышку загремим! Теперь нам в город путь заказан.

Он вышел из машины, зашел с другой стороны, выволок бездыханное тело Духа на землю. Махнул Грэгу:

– Эй, хер! Помоги! Надо эту собаку зарыть поглубже.

Они взяли тяжелое тело за руки-ноги и потащили в густую лесную чащу.

Самолет приземлился легко и даже изящно, трап подали быстро, из салона тонкой цепочкой вышли пассажиры, направились к автобусу. Оксана никак не выделялась среди прилетевших, незаметно юркнула в переднюю дверцу, и вскоре автобус тронулся.

Девушка достала мобильник, набрала номер:

– Привет, я прилетела. Думаю, через час. «Москвич»? Поняла. Тоже поняла. Бай…

При выходе с летного поля прилетевших встречала плотная толпа родственников, друзей, таксистов.

Оксана миновала этот цепкий заградительный кордон, вышла к газетному киоску, стала выбирать свежее чтиво.

Позади остановился мужчина в черной куртке.

– В город, девушка?

Она кивнула:

– Сколько?

– Недорого, и в самый центр.

– Поехали.

Они направились к выходу.

Сели в неприметную черную «Волгу». Оксана разместилась на заднем сиденье, и машина понеслась в сторону города.

Ехали молча. Когда до кольцевой дороги оставалось меньше километра, Оксана попросила:

– Тормозните здесь.

Водитель послушно остановился.

Девушка покинула «Волгу», и тут же, буквально через минуту, к ней подкатил «Москвич». Оксана открыла заднюю дверцу, села.

– Полет прошел нормально? – спросил водитель «Москвича», не поворачивая головы.

– Вполне.

– Шеф ждет.

– Спасибо.

Представитель отечественного автопрома ехал в сторону Москвы неторопливо и тряско, водитель больше не проронил ни слова. Оксана листала газеты, потом отложила их и стала смотреть на однообразные подмосковные пейзажи.

Цапфик уже занял место за столиком в том самом кафе – стекляшке на Малой Бронной – и при виде Кузьмичева издали помахал рукой.

– Во-первых, мне были обещаны документы по оборотам вашего товара, – с ходу произнес Сергей, усевшись напротив. – Я их не получил.

– Вот они. – Цапфик извлек из портфеля бумаги, протянул Сергею. – Во-первых, чтобы составить их должным образом и не вызвать подозрения, необходимо было время. А во-вторых, нам кое-что удалось узнать.

– Что именно?

– Информация невероятная.

– Можно без комментариев?

– Пожалуйста. Вам знакома фамилия Грязнов?

– При чем здесь он?

– Как ни странно, при многом. Человек по имени Грэг является сыном господина Грязнова.

Он неожиданности Кузьмичев даже ничего не смог произнести.

– Это что… серьезно?

– Вы полагаете, я могу в такой ситуации шутить? Сын Грязнова Грэг… он же Григорий… наркоша со стажем. Долбается лет с четырнадцати… Так вот как раз он со своими корешками и решился на такой подвиг.

– А второй?

– Второй – шестерка. Но, думаю, кроме Грэга и этого Жоры, там должен быть еще кто-то… более серьезный господин. Идеолог, так сказать. И просчитать его – задача не из простых.

– Их где-нибудь видели?

– В «Крыле» дня три назад. Потом исчезли, наверное, кто-то их спугнул.

– Их кто-нибудь ведет?

– Из моих людей – никто. Жду вашей команды. Думаю, выйти на мерзавцев дело двух-трех часов. – Цапфик внимательно заглянул в глаза Сергею. – Начинать действовать?

– Через час я вам позвоню, – ответил тот.

Николай до прихода Кузьмы занимался на тренажере и теперь с откровенно недовольным видом оставил пудовые гантели, успокоил дыхание, после чего остановился напротив наблюдающего за ним Кузьмичева и произнес:

– Хорошо. Скажите своим людям, чтобы начинали розыск похитителей.

– Но я попадаю в полную зависимость к ним, – возразил Кузьма.

– Предлагаете не заниматься ребенком Пантелеевой?

– Заниматься надо, но как не попасть в ловушку?

– Необходимо срочно заняться освобождением из следственного изолятора Сабура, – неожиданно сказал Николай.

– Шутите?

– Вполне серьезно.

– Можно подумать, других, более неотложных дел нет, – хмыкнул Сергей.

– Назови, – Николай остановился напротив него.

– Моя жена сидит в тюрьме – раз. Мой ребенок живет без отца и матери – два. Исчез в Сибирске финансовый директор холдинга – три. Похищен сын Пантелеевой – четыре. Текущие дела холдинга – пять. Недостаточно?

– Лично для вас – более чем. И я это прекрасно понимаю. Для дела же сейчас важнее решить проблему Сабура.

– Почему?

Николай подошел к окну, некоторое время смотрел на копошащуюся внизу улицу.

– Сабур – ключевая фигура в наркобизнесе. Это общеизвестно. С его изоляцией поставка наркотиков перестает быть централизованной. И, таким образом, контролируемой. За дело берутся непредсказуемые группировки. Так называемые отморозки. Их много, и держать их в поле зрения значительно сложнее, чем того же Сабура.

– Не я засадил его в тюрьму, – огрызнулся Кузьмичев.

– Не вы, – согласился Николай. – Но ради вашего спасения.

– Он под следствием по статье о наркотиках. А от такой статьи отвертеться крайне сложно.

Николай ухмыльнулся:

– Следствие имеет способность как начинаться, так и заканчиваться. Как вы убедились на собственном примере – самым неожиданным образом.

Кузьмичев пожал плечами:

– А не проще ли найти замену Сабуру?

– Вы ее уже нашли?

– Нашел. Некто Цапфик, правая рука Сабура. Он готов к сотрудничеству.

– Я в курсе ваших встреч, – кивнул Николай. – То есть вы предлагаете убрать Сабура, не выпуская его из тюрьмы?

– Схема приблизительно такая, – согласился Сергей.

Николай прошелся по комнате, зачем-то достал из холодильника ломтик лимона, откусил кусочек.

– Целесообразнее устранить его, выпустив на свободу. С одной стороны, меньший косяк упадет на вас. Потому что в тюрьме чаще всего убивают по заказу… С другой – спровоцировав его на любой агрессивный шаг, мы можем повернуть дело в своих интересах.

Сергей задумался:

– И под каким предлогом мы сможем его освободить?

Николай пожал плечами:

– Допустим, под предлогом резкого ухудшения здоровья. Человек он немолодой, и суд просто обязан проявить к нему участие.

– Смешно, – ухмыльнулся Кузьмичев. – Фигура одиозная, и вдруг по состоянию здоровья.

– Хорошо, скажу больше. В ближайший месяц тюрьму должно посетить первое лицо государства. В порядке, так сказать, милосердного акта. Под эту сурдинку мы в общей массе помилованных вытолкнем и нашего клиента. У нас это получится.

Сергей внимательно посмотрел на собеседника.

– В ближайшее время посетите Сабура и подготовьте его к неожиданному ухудшению здоровья… – сказал Николай. – А заодно сделайте на своем телевидении несколько передач, посвященных состоянию заключенных в тюрьмах.

Николай подошел к двери, давая тем самым понять, что аудиенция закончена. Кузьмичев неожиданно попросил:

– Я бы хотел встретиться со своей женой.

– Зачем?

– Она – близкий мне человек. Мать моего ребенка.

– Хорошо, – кивнул Николай, – мы подумаем над вашей просьбой.

Во дворе было уже темно. Грэг тихонько и с опаской поднялся с постели, посмотрел на крепко спящего под кайфом Жору, заглянул в соседнюю комнату, где на кроватях так же беспробудно спали Кулиев и Никитка, быстро спустился во двор, завел «Жигули».

«Крыло», как всегда, к полуночи было переполнено. Грэг некоторое время топтался в общей толчее, пока не увидел того, кого ждал – Кука. Довольно поспешно пробрался к нему, свойски обнял сзади за плечи:

– Салют.

– Хай, Грэг, – обрадовался тот. – Как дела, что нового? – Он был в отличном настроении.

– Тебя ищу. Хочу кое-чем поделиться.

– Не может быть! Неужели кукушонком?!

– Выйдем.

– Прямо сейчас?

– В твоих же интересах.

Кук обнял его, и они стали пробиваться к выходу.

На улице их ждал «жигуль».

– Поскачем на этой развалюхе? – удивился Кук. – Мое тебе презрение, парень! Пора обзавестись более серьезной игрушкой. Джипом, например.

– Посмотрим.

– А чего смотреть? С кукушонком решишь вопрос – и вперед! – Кук громко засмеялся и с силой ударил Грэга по спине. – Верно, парень? Бабок будет выше чердака!

Тот коротко оглянулся на него, окрысился:

– Сказал же, посмотрим.

– А куда мы сейчас? – спросил Кук.

– Как куда?! Делить бабки! Я ж обещал.

– Шутишь, Грэг? Я не верю.

– Приедем – поверишь.

Грэг открыл дверцу машины, Кук уселся на переднее сиденье, и они понеслись в ночь.

При выезде из переулка на широкую улицу чуть не столкнулись с машиной, за рулем которой сидел Герман.

Герман направлялся в «Крыло».

Они выскочили за город, затем свернули на узкий асфальт, с него на просеку. Машину ощутимо подбрасывало, лучи фар плясали по темным и мрачным деревьям. И когда проехали в густую чащу, Грэг повернулся к задремавшему приятелю, достал из-под сиденья жгут, ловко набросил его на шею спящему и стал душить.

За полночь Грэг вернулся в освещенный яркой луной двор дачи, поставил машину, осторожно поднялся наверх.

Было тихо и спокойно. Все спали, и никто не заметил отъезда Грэга.

Он добрел до своего дивана и рухнул на него.

Проходя через контрольно-пропускной пункт Бутырки, Кузьмичев выложил в специальный лоток часы, мобильный телефон, набор ключей, другие острые и металлические предметы.

Охрана во главе со Старковым осталась в основном «предбаннике», набитом пришедшим на свидание народом, напряженно и цепко наблюдая за происходящим.

Выполнив всю необходимую процедуру, Сергей прошел через специальный турникет – ворота, где его еще раз «просветили» с головы до ног, – и двинулся следом за конвоиром.

Прошли по длинному, выкрашенному в грязно-зеленый цвет коридору, поднялись по ступенькам на второй этаж, и снова слева и справа замаячили одинаковые двери с надписями различных ведомств тюрьмы.

Конвоир молчал, лишь изредка косился на посетителя.

Перед одной из дверей, на которой висела табличка «Следователи», он остановился и жестом пригласил Сергея войти.

В комнате находились невысокий лысоватый следователь Максимчук и Сабур, несколько сдавший с того времени, как Кузьмичев его видел в последний раз.

Сабур от неожиданности улыбнулся:

– Боже, какие люди… – И через паузу добавил: – Но не в Голливуде, а в тюряге.

Следователь сообщил:

– У вас десять минут. Предупреждаю, комната оборудована видеоаппаратурой, и любые противозаконные действия могут быть направлены как против заключенного, так и против посетителя…

И бесшумно вышел. Сабур неожиданно обнял Сергея, приложился щекой к плечу.

– Пришел, брат. Да? – Заглянул в глаза. – А я уж грешным делом подумал было, что забыл меня. Слово ведь давал в прошлый раз. Помнишь? Про дружбу!

– Помню, Сабур, – Кузьмичев похлопал его по спине, усадил на стул, сам сел на место следователя. – Как ты здесь?

Тот оскалился:

– Как в Крыму – все в дыму и ни хера не видно. Никакого просвета. – Наклонился вперед, перешел на шепот: – Не дай бог, Кузьма, оказаться в этом «санатории». Вырваться отсюда все одно что проглотить ежа и не подавиться…

– Потерпи. Через месячишко выдерну.

– Один месячишко, кстати, уже просвистел!

– Думаешь, все так просто?

– Если б я думал, то сидел бы не здесь, а на толчке… – Сабур явно нервничал. – У меня дела на воле. Бизнес завис! А ты, Кузьма, тоже должен быть заинтересован в нем!

– А кто рулит бизнесом, пока ты отдыхаешь?

– Есть один… Цапфик! Выйду из этого санатория, яйца ему оторву. Завалил все линии, беспредельщиков пустил.

– Давай пока что я порулю… – то ли в шутку, то ли всерьез предложил Кузьмичев.

Глаза Сабура выкатились, налились кровью, он сложил фигу, сунул посетителю под самый нос:

– Ты за этим прикатил?

– Совсем нет.

– А по-моему, совсем да… Не суйся, брат, в мою печку – спалит до черных косточек. Обещаю! – Помолчал, успокаиваясь, посмотрел на гостя. – Как собираешься меня выдергивать?

– Тебе шьют что? Дурь! В особо крупных партиях. Правильно? А это вопрос серьезный.

– Был бы простой, к тебе не обращался бы… Тут ко мне каждый день разная шпана заглядывает – поможем, поможем. Хрен помогут! Давай, Кузьма, кумекай.

Сергей опасливо посмотрел на потолок, на стены. Сабур понял смысл его взгляда.

– Не бойся, очко здесь не работает. Все куплено.

– Есть одна тема, – сказал Сергей.

– Говори.

– Плохо выглядишь, браток. Крепко сдал.

– Есть такой момент, – согласился подследственный. – Знаешь, какие тут условия? Хоть у меня отдельная фазенда, а все равно не мед… Гуляш по коридору, отбивные по ребрам. До смертинки две пердинки.

– Вот на этом и будем работать.

– На чем? – не понял Сабур.

– Ты ж больной, Сабур. Совсем больной!

– Это временно, Кузьма! Выйду на волю, вообще не узнаешь! Глянешь – красавец! И мимо прокатишь!

– Так это на воле. А до воли нужно, брат, поболеть. Чтоб пожалели тебя, в госпиталь определили. А там, глядишь, и на больничный отпустят.

Сабур с надеждой и пониманием уставился на друга:

– Думаешь, попробовать?

– Пробовать? Зачем пробовать? Ты уже болеешь. А завтра так просто с постели не встанешь. Понял меня?

Тот поймал его руку под столом, стал суетливо и благодарно жать. Глаза его горели.

– Понял, Кузьма. Конечно понял. Чешем лохматого, а там видно будет. Бог не фраер, он все видит. Правильно я толкую?

Сергей снова показал глазами на потолок.

– Да нормально все! – отмахнулся Сабур. – Я им тут бабок немерено отвалил… Все до одного глухонемые… – Вдруг вспомнил о чем-то. – А как там с Пантелеихой? С ее ребятенком? Помогли мои пацаны?

– Спасибо, Сабур. Кое-что накопали.

– А чего ж молчишь? По делу хоть накопали?

– По делу.

– Вот видишь? Сабур обещания выполняет!

Грэг сидел под кайфом в своей комнате, лениво и самозабвенно перебирал гитарные струны, когда к нему в комнату вошел Кулек.

Грэг перестал играть, вопросительно посмотрел на него:

– Как пацан?

– Спит, – ответил Кулиев. – Получил свою дозу и отдыхает. – Он уселся напротив, пристально посмотрел на Грэга.

– Что такое? – поежился под его взглядом Грэг.

– Когда будешь звонить Пантелеихе?

– Завтра.

– Думаешь, успеет собрать бабки?

– Ее проблемы… Не соберет, будем дальше выкручивать руки.

– Пока нам самим не выкрутят… – Кулиев закурил, выпустил густое облако дыма. – Тут Жорик начинает выступать.

– Чего это вдруг? – удивился Грэг.

– Надоело, говорит… Очко, говорит, от страха играет.

Грэг хмыкнул:

– Когда очко успевает играть, если он из кайфа который день не выходит?

– Значит, успевает… Может, потому и в торчке все время. Как бы не заложил.

– А кому он может заложить?

– Да кому угодно! Соседям, например. Или по телефону кому-то брякнет.

Грэг отложил гитару, озабоченно качнул головой:

– Может, с ним побазарить? По-пацански?

– Попробуй.

Жора сидел в наушниках с закрытыми глазами, забросив ноги на стол.

Кулек содрал с него наушники, кивнул Грэгу:

– Базарь.

Тот сел напротив, поинтересовался:

– Ты чего это, Жорик, развыступался?

– Не понял.

– Кулек говорит, ты вроде того, в очко стал играть?

– Не понял, – повторил Жора.

– Что ты говорил мне утром? – разъяренно вступил в разговор Кулиев. – Или из мозгов уже выхлопнулось?

– Ну говорил… – вяло ответил Жора. – Что думал, то и говорил. А какие претензии?

– Претензия одна – тебе нельзя доверять! – сказал Грэг.

– Ну и не доверяйте. – Жора решительно поднялся. – Я сегодня здесь, а завтра вы меня только и видели…

– Сядь, сука! – сильно толкнул его Кулиев.

Тот рухнул в кресло, попробовал встать, но Кулек снова толкнул его:

– Сядь!

– Ты руки убери! – Жора сцепил кулаки. – Убери руки! Думаешь, боюсь вас? Вот это видал? – показал большой палец. – Факал я вас! Пацана на иглу посадили, падлы, и хотите, чтобы все в замазке были? Не получится! Сегодня же слиняю, а вы тут, суки, разбирайтесь! Потому что факал я вас вот таким органом! По самую глотку!

– Слыхал? – повернулся к Грэгу Кулиев. – Факал он нас… Говорил, что этой курве нельзя доверять? – И вдруг изо всей силы ударил Жору в лицо.

Тот откинулся назад, вскочил было, чтобы ответить, но Кулек снова свалил его в кресло.

Бил ногами в лицо, в живот, потом хватал за волосы и направлял его голову на свое колено, с хрустом разбивая нос, губы.

– Чего стоишь? – закричал он Грэгу. – Берем и тащим! Вниз! В подвал!

Они сволокли Жору по ступенькам в подвальное помещение, бросили в угол. Жора с трудом поднялся, лицо его было разбито, ноги подкашивались. Двинулся на парней, но Кулек повалил его на землю.

– Падла! Крыса! – Достал пистолет, направил на Жору.

Тот расширенными глазами уставился на оружие:

– За что? За что, Кулек?

– За крысятничество!

Кулиев нажал несколько раз на курок. Жора кинулся в сторону, но пули настигли его, и он затих в углу.

– Ночью зароем, – сказал Кулиев и подтолкнул Грэга к выходу. – Шагай! А то как бы и тебе не досталось.

Никитка услышал крики внизу, затем глухие выстрелы, испуганно сполз с кровати, подошел к двери. Открыл ее, стал спускаться вниз по лестнице.

Навстречу поднимались Кулиев и Грэг. На одежде Кулька были следы крови.

– Куда направился, сучонок? – остановил мальчика Кулиев. – Наверх, в комнату! – И сильно толкнул в лоб.

Мальчишка послушно стал подниматься наверх.

– И не высовывайся из своей конуры! – велел ему Кулек. – Иначе морду откушу!

Яму выкопали в дальнем углу участка.

Не включая освещения, вытащили труп из дома.

Грэг и Кулиев были пьяны. Они молча, сосредоточенно, с тупым безразличием сбросили Жору в яму и стали забрасывать землей.

За соседскими заборами – с одной стороны и с другой – бесились собаки, но парни не обращали на них внимания, продолжая закапывать убитого.

Наконец сровняли яму землей, засыпали сверху мусором и старыми листьями.

Отправились в дом.

Налили еще по стакану, выпили.

– Как пацан? – спросил Кулиев.

Грэг бессмысленно пожал плечами.

Кулиев зашел в комнату, где лежал Никитка, достал из кармана шприц, ампулу.

– Не надо, – пьяно попросил Грэг. – Не надо, Кулек.

– Закройся.

– Не надо, помрет ведь пацан.

– Ты же не подох? – оскалился тот. – Пошел!

– Не надо! – Грэг сильно ударил по руке Кулиева.

Шприц упал на пол. Кулиев злобно посмотрел на подельщика:

– Тварь! – И двинул в его лицо ногой.

Грэг рухнул на пол.

Кулиев достал новую ампулу, вогнал шприц в руку Никитке.

– Будет слаще спать. И никуда не убежит.

За окном светало.

Первым от бесконечного звона в ушах проснулся Кулиев. Спьяну не сразу сообразил, что это, потом до него все-таки дошло – звонили в ворота. Растолкал тяжело спящего Грэга, объяснил:

– Звонят…

– Кто? – не понял тот.

– В ворота звонят! Выйди глянь.

Грэг поднялся, его сильно занесло, но на ногах он все-таки устоял. Посмотрел в окно, во дворе никого не увидел. Звонок продолжал трещать.

– Кто это может быть?

– Выйди и узнаешь.

– А если?..

– Что?

– Вдруг батько?

Кулиев дотянулся до лежащего рядом пистолета, махнул приятелю:

– Получит в лобешник… Вали.

Грэг стал спускаться по лестнице на первый этаж. Кулиев пристроился у окна, снял оружие с предохранителя, стал ждать.

Грэг подошел к воротам, крикнул:

– Кто там?

– Сосед! – раздался мужской голос. – Что там у вас?

– Что? – Парень откинул запор, увидел перед собой крупного мужика лет пятидесяти, повторил вопрос: – А что у нас?

– Собаки выли всю ночь! Ничего не случилось?

Грэг оглянулся. Пожал плечами:

– Вроде ничего…

– Полчаса жму на звонок, – объяснил сосед. – Испугался, нет ли беды. То собаки воют, то никто не открывает.

– Все нормально, – отмахнулся Грэг и натянуто улыбнулся. – Спасибо за заботу. – Закрыл ворота, зашагал к дому.

По пути потоптался по тому месту, где был зарыт Жора, нагреб ногами еще побольше листьев.

Кулиев по-прежнему стоял у окна.

– Кто?

– Сосед. Говорит, собаки выли ночью.

– Правда, что ли, выли?

– Мертвечину чуют. – Грэг тяжело рухнул на смятую постель.

– Черт… надо быстрее с пацаном решать. А то как бы не оказались в мышеловке. – Кулиев дотянулся до пачки с чаем, опорожнил ее почти до половины в железную чашку, налил воды, поставил на газовую плиту и стал готовить чифир.

Костя и Антон Крюков возвращались с рыбалки, неся в руках плетенки с хорошим уловом. Шагали неторопливо, расслабленно, предвкушая хороший ужин.

Обиталище Антона было совершенно необычным. Невозможно было догадаться, что здесь живут люди – полянка, а на полянке зеленый холмик, в котором прорезан небольшой и незаметный вход, правда, за ним скрывалась мощная бронированная дверь.

Внутри жилище было отделано так, что ему могли позавидовать классные столичные квартиры: отличная мебель, стены в строганом дереве, мягкие паласы на полу, на стенах – коллекция дорогого оружия.

– Каждый раз прихожу сюда, и каждый раз дух захватывает, – сказал Костя. – На хрен жить в городе, если тут все – и воздух, и жратва дармовая, и хоромы царские. Для себя строил?

– Нет, для тебя, – хмыкнул Антон.

– Я серьезно. Женат?

– Бог миловал.

– А кто, кроме тебя, здесь бывает? Друзья, подруги? Родственники?

– Тебе сразу все выложить или по порядку?

– Но ты же для чего-то его строил?!

Антон расхохотался:

– Костя, ты меня достал! Строил для того, чтобы никакую шваль не видеть, и, если крепко жизнь прижмет, сховаться и не высовываться.

– И никто не знает о такой землянке?

– Ты! Но если когда-нибудь кому-нибудь трепанешь, то и ты забудешь. – Крюков оглянулся, жестко поглядел на Костю. – Помни это, ладно?

Нина Пантелеева встретила Кузьмичева в дверях своего кабинета, проводила его в уютную комнатку отдыха. Строго одетая, бледная, сосредоточенная, она изящно сидела на кушетке, вопросительно и выжидательно смотрела на гостя.

– Есть новости? – поинтересовалась она.

– Есть. В ближайшие день-два будут результаты…

– Деньги я практически собрала.

– Два миллиона?

– Пока один. Завтра привезут второй.

– Думаю, деньги не понадобятся… – Сергей подсел к Нине поближе. – Кто должен привезти тебе недостающий миллион? Если не секрет, конечно.

– Секрет, – усмехнулась она. – Хотя это теперь уже не имеет значения.

– Ты продала акции? – Кузьмичев неотрывно смотрел ей в глаза.

– Пока еще не продала. Но продаю…

– За миллион?

– За миллион.

– Кому?

– Мне бы не хотелось называть конкретное имя.

– Почему?

– С одной стороны – это коммерческая тайна. С другой – ты будешь огорчен.

– Естественно. Потому что этот господин становится моим партнером. Часть акций у него, часть – у меня. Кто?

– Маргеладзе.

– Ты с ума сошла.

– Наверно. Но у меня не было другого выхода.

– Как минимум – ты могла посоветоваться со мной. В конце концов, предложить мне акции. Я бы их купил… Зачем ты это сделала, Нина?

Глаза Пантелеевой наполнились слезами.

– А как бы ты поступил на моем месте? Мне звонят, называют сумасшедшую сумму. Что, опять клянчить у тебя?

– Ты их у меня клянчила? По-моему, я их сам тебе дал без всяких условий.

– Знаю. Спасибо… Но на вторую подачку я не хотела рассчитывать.

Сергей взял ее руку, поцеловал.

– Ты должна поверить… Обязана сейчас мне поверить… Есть очень серьезная информация о похитителях. Не сегодня завтра их задержат и освободят твоего сына. Я не блефую, поверь.

– Я устала ждать.

– Сегодня, в крайнем случае завтра все закончится. Обещаю… – Он прижал ее ладонь к своему лицу. – И пожалуйста, приостанови затею с акциями.

– Часть бумаг я уже подписала.

– Больше не подписывай. По крайней мере до завтра. Заболей, исчезни, не отвечай на звонки. Маргеладзе не тот человек, которому можно верить.

Она обняла его, посмотрела в глаза:

– Мы уедем. Хорошо? Вернем Никитку и уедем. Я не могу и не хочу жить в этой стране. Здесь нельзя жить… А там будет хорошо. Деньги у нас есть… мой муж побеспокоился об этом. Они там, в надежном банке. Прошу, уедем отсюда!

Сергей печально усмехнулся, отрицательно покачал головой:

– Нет, не хочу. И не могу… Моя дочь сейчас одна. Без отца и без матери.

– Что с матерью? – Глаза Нины расширились.

– В тюрьме. Она убила человека.

– Боже… – прикрыла она рот ладошкой и повторила: – Боже… А девочка?

– Она в надежном месте. Пока в надежном. Поэтому, сама понимаешь. Кроме того, уйма всяких дел, проблем… Очень много дел, Нина.

– Понимаю, – тихо произнесла она. – Я тебя понимаю. Прости.

Грязнов и Виктор Сергеевич встретились в закрытом стеклянном павильоне Ботанического сада. Ходили туда-обратно по довольно длинной аллее, негромко разговаривали.

– Ваш король оказался не только дутым, но и битым, – сказал Грязнов.

– С чего вы взяли, что он мой? – спросил Виктор Сергеевич.

Тот улыбнулся:

– Разведка донесла.

– Меняйте разведчиков, дорогой… Их тоже следует иногда отправлять на заслуженный отдых.

– Мы с вами давно уже не мальчики, и довольно болтаться в качестве бесплатного приложения то возле одного проходимца, то возле другого. Еще год-два, и мы с вами рискуем превратиться в анекдотические фигуры: пены много, а осадка – ноль… Я предлагаю объединиться, как в лучшие времена, и поработать на наиболее очевидную фигуру. И в итоге победить!

– Вы имеете в виду…

– Да, я имею в виду Маргеладзе, – не дал закончить мысль собеседнику Грязнов. – По моему анализу, он более перспективен.

– В чем?

– В наших интересах. Во-первых, он более глуп и амбициозен, чем Кузьмичев. Во-вторых, его слишком плотно взяло в кольцо «кавказское окружение». И иметь рядом хотя бы пару славянских лиц для него было бы благом. И третье… – Грязнов помолчал, взвешивая это «в-третьих». – Как ни странно, его проще убрать.

– Вы хотели сказать, отодвинуть?

– Именно убрать. Я имел возможность последнее время понаблюдать за стилем его работы и вдруг обнаружил, что самое ближайшее окружение – даже родственники! – просто ненавидят его. За деспотизм, жадность, непредсказуемость, жестокость.

– Любопытное наблюдение, – усмехнулся Виктор Сергеевич. – Убрать… А что потом?

– Свято место пусто не бывает. Найдем замену. Хотя бы новое лицо в его окружении – племянник по имени Шалва. Абсолютное дитя гор, но по стремлению к власти переплюнет даже собственного дядю. Вахтанг, кстати, чувствует это и держит его в черном теле.

– Крайне любопытно и неожиданно, – повторил Виктор Сергеевич. – Надо думать.

– Думать некогда. Времени в обрез, – сказал Грязнов.

– Вы собираетесь умереть?

– Тьфу-тьфу, типун вам на язык… Я еще послужу нашей России. Кстати, – он вопросительно посмотрел на Виктора Сергеевича, – как вы вообще относитесь к такому понятию, как патриотизм?

– Замечательно отношусь! – улыбнулся тот.

– Ответ не только банальный, но и в какой-то степени оскорбительный. К патриотизму нельзя относиться замечательно. Надо быть или патриотом, или тварью.

– Что это вы так решительно? – покосился на Грязнова Виктор Сергеевич.

– А без решительности сейчас невозможно! Вам не надоело наше малодушие, нелюбовь к народу, к корням, традициям?! Разве это нормально, что мы не можем вслух и с гордостью сказать – я русский! Мы стесняемся… нет, боимся своей национальности! И в этом смысле мы ведем себя по-скотски. Неважно, что пьем, что едим, на каком языке говорим! Все равно – нас подоят и под нож! Вот что такое сегодня наш «замечательный патриотизм».

– Мне нравится ваша позиция, – серьезно заключил Виктор Сергеевич. – Я ее во многом разделяю.

– Я на это и рассчитывал. Спасибо. Поэтому у меня к вам будет отдельный и очень серьезный разговор… Кстати, подобную позицию разделяют многие видные люди России. В частности, губернатор Сибирска. Не хотите туда смотаться, а заодно и прощупать ситуацию с тем алюминием?

Собеседник хохотнул:

– Хотите, чтобы и мое тело искали в мутных водах Иртыша?

Грязнов как-то удивленно посмотрел на него:

– С чего вы взяли, что тело пропавшего надо искать именно в мутных водах?

– Это я так, к слову. Такова, к сожалению, традиция местных мафиози.

– Видимо, да. Видимо, именно традиция, – задумчиво произнес Петр Петрович.

Костя и Антон Крюков сидели на берегу речки, хлебали из мисок свежую, только что приготовленную уху, запивали ее пивом прямо из бутылок.

Костя оброс бороденкой, еще больше похудел, одежонка на нем была мятая, пообносившаяся.

– Ну хорошо, – сказал Антон, – давай, парень, начистоту… Ты почти неделю живешь у меня. Правильно? Однако, кто ты и за что тобой хотели покормить рыбок, я так и не знаю.

– Точно так же, как и я не в курсе, почему ты живешь в тайге, ни с кем не общаешься, никого не хочешь видеть, – улыбнулся Костя.