Текст книги "Год 1942 – «учебный»"

Тот же источник о взаимодействии с пехотой:

«Зашла речь и об ударах авиации по переднему краю противника. Мы у себя в штабе хорошо понимали огромное значение таких ударов, но планировали их крайне редко (бомбовые удары наносились в основном по тылам противника. – Авт.). Для этого требовалось, чтобы наши войска обозначали свой передний край белыми полотнищами, кострами и ракетами, но общевойсковые командиры не всегда соглашались выполнять просьбы авиационного командования. И их можно понять: костры, полотнища и даже ракеты почти всегда становились ориентирами не только для нашей, но и для вражеской авиации (которую к тому же наземные командиры видели над собой гораздо чаще. – Авт.)».

Поразительно, что, проиграв столько сражений, потеряв целые армии и фронты в результате неумения организовать управление войсками, советское руководство именно кибернетику объявило лженаукой.

Последнюю попытку прорваться к Туапсе через Георгиевское немцы предприняли в середине ноября. К 23 ноября они вклинились в оборону 18-й армии на глубину 8 км и по фронту до 10 км, но здесь были остановлены, а 26 ноября фланговыми контрударами советских войск отброшены на исходные позиции. К середине декабря их оттеснили на реку Пшиш.

На этом закончилась Туапсинская операция: германским войскам так и не удалось прорваться к Черному морю юго-восточнее Новороссийска.

НАЛЬЧИК – ОРДЖОНИКИДЗЕ

В ходе Малгобекской операции войска Северной группы накапливали силы для наступления. В свою очередь германское командование также готовилось нанести удар 1-й танковой армией на Грозный и далее на Махачкалу и Баку.

На правом фланге группы войск Закавказского фронта в районе Старо-Щедринской в конце сентября сосредоточился 4-й гвардейский Кубанский казачий кавалерийский корпус, который передислоцировался сюда с туапсинского направления.

В этот период между флангами Закавказского и Сталинградского фронтов существовал разрыв более чем в 200 км. Здесь от Буденновска до Каспийского моря простиралась безводная солончаковая степь, покрытая песчаными бурунами. В свою очередь между левым флангом 1-й немецкой танковой армии и войсками, действовавшими на сталинградском направлении, также имелся большой разрыв. Левый фланг 1-й танковой армии был, по существу, открыт: он прикрывался лишь небольшими моторизованными отрядами и кавалерийским полком фон Юнгшульца. Слабые гарнизоны находились в Левокумском, Владимировке и Ачикулаке.

Учитывая эти обстоятельства, командование Закавказского фронта решило выдвинуть на это направление 4-й гвардейский кавкорпус, нанести им удар во фланг 1-й танковой армии и выйти ей в тыл. Этими действиями предполагалось прочно прикрыть железную дорогу Кизляр – Астрахань и отвлечь внимание противника от малгобекско-моздокского направления, где в это время советские войска готовились к наступлению. Удар корпуса должен был послужить началом наступления для 9-й армии и 10-го гвардейского стрелкового корпуса. Если бы эта операция удалась, то войска 1-й танковой армии оказались бы под угрозой окружения. Возможно, она бы и удалась, если бы планировалась с учетом точных данных о противнике и учитывала варианты его возможных действий.

2 октября корпус генерала Кириченко двинулся по Прикумской степи в направлении на Ачикулак. Нигде не встретив противника, кавалеристы прошли за 12 дней, точнее, ночей, всего 150 км. Суворовские солдаты эту дистанцию одолели бы пешком суток за двое-трое. Красные казаки не торопились, стараясь не слишком удаляться от растянувшихся верблюжьих караванов с продовольствием, фуражом и бочками с водой. Медлительность и нерешительность командования корпуса привели, во-первых, к потере внезапности, во-вторых, задерживали начало наступления 9-й армии и 10-го стрелкового корпуса.

В десятых числах октября казачьи части вошли в соприкосновение с немцами в районе Абдул-Газа, Махмуд-Мектеб и Березкин. Стремительным «ударом в сабли» кавалеристы овладели этими населенными пунктами и продолжили движение на Ачикулак, где противник, по данным разведки, имел гарнизон в составе батальона пехоты, 400 всадников и 30 танков.

Однако эти данные были ошибочны. Германское командование обнаружило неспешное продвижение 4-го кавалерийского корпуса и, не имея других резервов, перебросило из Донбасса для прикрытия левого крыла и тыла 1-й танковой армии части корпуса особого назначения «Ф».

«Особый штаб «Ф» во главе с генералом авиации Гельмутом Фельми, считавшимся в рейхе знатоком Востока, был создан еще в мае 1941 года. В задачи штаба входило руководство диверсионной деятельностью, агентурной разведкой, специально сформированными воинскими националистическими частями на Ближнем и Среднем Востоке, а также на Кавказе. Местом первоначальной дислокации штаба был избран лагерь на мысе Сунион в Южной Греции, где проходили подготовку арабы, которые в будущем должны были составить ядро «иракско– арабской армии».

Летом 1942 года, после захвата Ростова, накануне прорыва группы армий «А» на Кавказ, германское командование решило, что сложились благоприятные условия для реализации далеко идущих планов, связанных с вторжением в Иран, Ирак и затем в Индию. По сравнению с такими блестящими перспективами взятие какого-то там Тбилиси казалось пустячным делом.

20 августа ОКВ приняло решение приступить к развертыванию «Особого штаба «Ф» в корпус особого назначения «Ф» и перебросить его в резерв штаба группы «А» в Сталино. Согласно планам, корпус Фельми после вступления немецких войск в Тбилиси подлежал переброске по железной дороге через Ростов на Кавказ и в дальнейшем должен был наступать по направлению Западный Иран – Ирак с выходом к Персидскому заливу, к Басре. На Ближнем Востоке корпус, смыкая «большие клещи», должен был соединиться с итало-германскими войсками, которым к тому времени предстояло овладеть Суэцким каналом. К 3 октября корпус сосредоточился в районе Сталино и формально вошел в состав группы «А», фактически подчиняясь ОКВ.

В корпусе «Ф» имелись подразделения и части всех родов войск, что позволяло ему действовать самостоятельно. В состав корпуса входили три усиленных моторизованных батальона, каждый из которых насчитывал до 1000 человек; 1-й и 2-й батальоны были укомплектованы исключительно солдатами и офицерами вермахта; 3-й батальон состоял полностью из арабов. Каждый мотобатальон по составу, вооружению, тактическим и огневым возможностям приравнивался к полку. Кроме того, в корпус входили: отдельный танковый батальон (25 танков), авиационный отряд (25 самолетов), рота связи, саперная рота, минометная рота, разведотряд, кавалерийский эскадрон, взвод метеослужбы, автоколонна. Артиллерия состояла из дивизиона четырехбатарейного состава, батареи 105-мм штурмовых орудий, тяжелого и легкого зенитных дивизионов – всего 120 орудий и минометов.

Корпус «Ф» был полностью механизирован и располагал возможностью при наступлении на Ирак вооружить дивизию из аборигенов-добровольцев. Численность корпуса первоначально составляла около 6000 человек. После переброски на Кавказ ему были приданы кавалерийский полк и один батальон 201-го танкового полка. Личный состав корпуса, помимо военной и политической подготовки, занимался изучением географии и истории стран Ближнего и Среднего Востока, а также Индии. Солдаты и офицеры были обучены турецкому, персидскому, арабскому и другим восточным языкам; кроме того, они знали французский и английский.

Первоначально корпус особого назначения должен был выступить как ударно-штурмовое соединение и политический центр похода германской армии на Кавказ и страны Востока. Личному составу вменялось в обязанность проводить разведывательно-диверсионную, пропагандистско-агитационную работу, заниматься подготовкой антисоветских восстаний на Кавказе.

Верховное командование поставило перед генералом Фельми двойную задачу:

1) двигаться под строжайшим секретом вслед за группой армий «А» на Иран через Баку и по Военно-Грузинской дороге, в зависимости от того, где быстрее обозначится успех; 2) оказать помощь 1-й танковой армии в преодолении усиливающегося сопротивления противника.

Поскольку успех никак «не обозначался», все большее значение приобретала вторая задача. Наконец, 6 октября Гитлер приказал бросить части генерала Фельми на осуществление операции – «как можно скорее перерезать железную дорогу, идущую от Кизляра на север». 15 октября началась переброска корпуса в Буденновск, к району предстоящих военных действий, а уже 17-го корпус «Ф» вошел в боевое соприкосновение «с сильной кавалерией» противника…

17 октября части 30-й кавалерийской дивизии 4-го гвардейского Кубанского корпуса вместо неожиданного ночного удара на Ачикулак безуспешно атаковали с утра передовой отряд противника в Андрей-Кургане. В итоге дивизия сама попала под удар главных сил корпуса «Ф» и, понеся большие потери, отступила. Немцы перешли в наступление против 9-й и 10-й гвардейских кавдивизий и после двухдневных боев овладели Урожайным и Владимирской. На этом рубеже Фельми организовал прочную оборону, хорошо подготовленную в инженерном отношении, за которой расположились моторизованные части. В итоге корпус Кириченко не выполнил поставленной задачи, а удар германских дивизий в направлении Нальчика окончательно похоронил план советского наступления.

Командующий фронтом приказал командиру корпуса с утра 30 октября, обходя опорные пункты противника, наступать на Степное, Соломенское и во взаимодействии с 63-й кавалерийской дивизией, прибывшей из Черноморской группы войск, и 10-м гвардейским стрелковым корпусом разгромить моздокскую группировку противника. Но Кириченко решил в ночь на 1 ноября вновь атаковать и захватить Ачикулак. Немцы к этому времени успели сосредоточить здесь дополнительно подразделения 360-го и 375-го гренадерских полков. Двое суток казаки вели безуспешные тяжелые бои с пехотой и танками противника, но захватить Ачикулак не смогли. Понеся большие и неоправданные потери в лобовых атаках на опорные пункты противника, корпус отступил, а 7 ноября без разрешения командования фронта и группы генерал Кириченко начал отводить свои дивизии на восток в направлении Черного Рынка.

Узнав об этом, генерал Тюленев телеграфировал командиру корпуса: «Поставленная Вам задача набеговых операций во фланг и тыл противника наилучшим образом обеспечивает прикрытие железной дороги Кизляр – Астрахань… и совершенно несовместима с Вашим отходом на восток. Немедленно примите меры к установлению соприкосновения с противником своими передовыми частями и обеспечению за собой ранее занимаемой полосы… и активизируйте действия разведгрупп с захватом пленных и нарушением управления противника».

Однако к этому времени казаки, вдоволь навоевавшись, уже отошли на 100 км на восток. Момент был упущен, красиво задуманный маневр не осуществился. В нашей официальной истории «рейд закончился блестящим успехом кубанцев».

Корпус «Ф» остался на занимаемых позициях. Изрядно потрепанный, он оказался не способен вести наступательные действия. К тому же его активность сдерживалась острым дефицитом горючего и отсутствием авиационного прикрытия – все ресурсы Клейст бросил на грозненское направление. В конце концов элитное специальное соединение генерала Фельми использовалось как обычный армейский корпус. (В январе 1943 года он был вновь преобразован в «Особый штаб «Ф», а в феврале – переброшен в Тунис, где еще через три месяца капитулировал у мыса Бон в составе 250-тысячной итало-немецкой группировки.)

После провала попытки прорваться через Эльхотовские ворота германское командование решило захватить сначала Орджоникидзе. Одновременно намечалось, закрыв Военно-Грузинскую дорогу, разъединить советские части, а затем развивать наступление на Грозный, Баку и по Военно-Грузинской дороге на Тбилиси. 14 октября в журнале боевых действий группы армий «А» появилась запись: «Наступление с горного массива Малгобек – Вознесенское на Орджоникидзе проводится с целью пересечения военных дорог. Наступление с задачей овладения Грозненским нефтяным районом и форсирования рек Аргун и Сунжа имеет конечной целью, преследуя противника, достичь моря».

Город Орджоникидзе имел большое стратегическое значение, чего по какой-то причине не замечали в штабе Тюленева. Отсюда открывался проход в Закавказье по Военно-Грузинской дороге и через Дарьяльское ущелье. Однако с севера подступы к городу прикрываются реками и горными хребтами. Зато местность в направлении на Нальчик и к Оржоникидзе на восток проходима для всех родов войск.

Командование Северной группы войск, зная, что против них действует германская танковая армия, менее всего ожидало наступления германских войск на нальчикском направлении. Что очень странно для профессиональных военных, неужели они думали, что танки Клейста попрут через Эльбрус? Скорее всего, ничего они по этому поводу и не думали, командование Северной группировки в это время увлеченно готовило свое наступление, нацеленное на разгром моздокской группировки противника. Несмотря на то, что командующий Закавказским фронтом приказал генералу Масленникову одновременно с подготовкой наступления на малгобекско-моздокском направлении усилить войска, прикрывающие Нальчик, последнему было не до того.

Между тем противник еще в сентябре начал подготовку к наступлению именно на этом участке фронта. 25 сентября немцы захватили небольшой плацдарм на западном берегу Терека в районе Майского. Командование 37-й армии и Северной группы войск не придало этому особого значения и не приняло мер к ликвидации плацдарма. С этого плацдарма германские войска собирались нанести главный удар в Нальчикской операции. С нашей стороны на этом участке действовал один полк 151-й стрелковой дивизии.

Немцам вполне удалось ввести советское командование в заблуждение. Впрочем, для этого почти никогда не требовалось больших усилий. Для маскировки своих намерений командование 1-й танковой армии продолжало активные действия мелкими группами в районе Малгобека и, укрепив инженерными сооружениями оборону в районе Илларионовка, Эльхотово, Планово, сняло оттуда 13-ю и 23-ю танковые дивизии и сосредоточило их в районе Майское, Котляревская. Кроме того, 2-я горнострелковая румынская дивизия была усилена двумя горнострелковыми батальонами. Всего на нальчикском направлении генерал Клейст сосредоточил две танковые и одну горнострелковые дивизии, десять батальонов и дивизионов специального назначения. Численность войск здесь достигала почти 34 тысяч человек, 460 орудий и минометов, 178 танков. Основная часть этих «огромных сил», которых Жукову или Рокоссовскому хватило бы разве что на одну-две атаки, сосредоточилась на плацдарме протяженностью всего около 20 км. Немцы рассчитывали нанести удар 2-й румынской дивизией на Нальчик с севера, а затем двумя танковыми дивизиями с востока.

Тем временем войска Северной группы заканчивали последние приготовления к наступлению, которое намечалось на 3 ноября. К началу боевых действий группа была усилена девятью артиллерийскими полками, десятью истребительно-противотанковыми полками, двумя минометными и двумя полками реактивной артиллерии. В группе имелось около 30 дивизий, восемь танковых бригад, восемь отдельных танковых батальонов и шесть бронепоездов. 4-я воздушная армия имела в своем составе 232 самолета. Основные силы советских войск находились на грозненском и орджоникидзевском направлении, в то время как на нальчикском направлении оборонялась слабая – «всего» пять дивизий – 37-я армия генерала Козлова.

К началу операции силы армии оказались равномерно растянутыми на фронте протяженностью 120 км. Резервов 37-я армия не имела. Оборона ее в инженерном отношении была оборудована слабо. Минных заграждений создано не было, несмотря на то, что еще в октябре в полосе соседней 9-й армии кипели жесточайшие оборонительные бои. Кажется, что безграмотность, тупость и косность мышления советских военачальников не имеет границ. Способны ли они к обучению вообще?

Проблемой Масленникова и его командармов являлось также наличие большого количества национальных формирований – семь стрелковых дивизий, отдельные батальоны, дивизионы и эскадроны комплектовались из «народностей Кавказа и Средней Азии». Личный состав и младшие командиры в них в подавляющем большинстве не знали русского языка, а некоторая часть была к тому же совершенно неграмотна. Командиры и комиссары были, конечно, партийцами-интернационалистами и национальных различий между советскими людьми принципиально не признавали, то есть одинаково «интернационально» проявляли к подчиненным «формализм, а порой бездушие и грубое отношение» – обычный набор, означающий: не кормили, били по пьянке, расстреливали бессудно. Боевая и специальная подготовка в этих частях проводилась на таком же низком уровне, как и во всей Красной Армии, но к этому добавлялся еще языковой барьер. В итоге горцы и азиаты массово дезертировали, благо дом был рядом, или перебегали к немцам.

Начальник политотдела Северной группы войск бригадный комиссар Надоршин доносил начальнику Главпура Щербакову:

«…В результате запущенности воспитательной работы с личным составом, плохого изучения и знания людей, в результате отсутствия элементарной работы по сколачиванию подразделений и подготовки их к участию в боях состояние большинства национальных дивизий до последнего времени было плохое. В частях этих дивизий имелись массовые случаи дезертирства, членовредительства и измены Родине. Две национальные дивизии – 89-я армянская и 223-я азербайджанская – по своей боевой подготовке и политико-моральному состоянию личного состава были признаны небоеспособными и отведены во второй эшелон.

223-я дивизия, не вступив еще в бой и только находясь на марше для занятия участка обороны, показала свою небоеспособность. На этом марше из частей дивизии дезертировало 168 человек одиночками и группами, унеся с собой оружие и боеприпасы.

89-я дивизия с первых же дней боев при незначительном столкновении с противником дрогнула, растеряла много людей, техники и оружия и также показала себя неспособной выполнить хоть сколько-нибудь серьезную задачу. Несмотря на то, что дивизия имела 10 месяцев (!) для боевой учебы, это время было использовано нерационально. Вместо кропотливой и упорной работы по повышению боевой выучки личного состава и подготовке его к предстоящим боям здесь занимались бесплодной шумихой и парадностью… С людьми не работали, их не воспитывали и об их бытовых нуждах не беспокоились. Были случаи, когда бойцы на передовых позициях днями не имели питьевой воды, не получали горячей пищи. Поэтому неудивительно, что большая часть их попала под влияние враждебных элементов, безнаказанно орудовавших в дивизии.

В первом бою много командиров взводов, рот и батальонов потеряли управление своими подразделениями. Разведки организовано не было, взаимодействия и взаимосвязи между подразделениями в бою не было. В результате этого дивизия понесла большие потери. Много бойцов разбежалось, а более 400 человек перешли на сторону противника…

Аналогичное положение вскрыто сейчас и в 392-й грузинской дивизии. В этой дивизии только за 4 дня, с 9 по 13 октября, изменили Родине и перешли на сторону врага 117 красноармейцев и командиров…»

Командование армии и Северной группы войск не сумело разгадать замысел противника. Это понять можно. Непонятна беспечность в строительстве обороны на самом танкоопасном направлении. Хотя разведка и докладывала о перегруппировке вражеских войск, выводы из ее данных были сделаны ошибочные. Советский чиновник, в том числе и военный, воспитан на принципе «Начальник всегда прав» и в силу убогости фантазии просто не может себе вообразить, что у Клейста может быть другой взгляд на обстановку и свои собственные планы. Поэтому наши штабы оценили перегруппировку противника как мероприятия по укреплению своей обороны.

25 октября рано утром германская авиация произвела мощный налет по войскам и штабу 37-й армии, располагавшемуся в Долинском. Генерал Козлов не успел еще и чаю откушать, как оказался без связи с Северной группой и лишился управления своими войсками.

В 10 часов утра 2-я румынская горнострелковая дивизия, усиленная немецкими частями, после короткого, но сильного огневого налета перешла в наступление. Танки с десантами автоматчиков под прикрытием дымовых завес нанесли удар по стыку 295-й и 392-й стрелковых дивизий, в общем направлении на Нальчик. 295-я дивизия полковника Н.Г. Сафаряна вынуждена была отступить за день до 8 км на отдельных участках. 392-я дивизия, которой командовал полковник Г.И. Купарадзе, оказалась отрезана и прижата к горам. Загнанным в Баксанское ущелье подразделениям этой дивизии пришлось уходить в Закавказье через перевалы Приэльбрусья. Заодно дивизии было поручено переправить 12 тонн молибдена с Тырныаузского комбината и 25 тысяч голов рогатого скота, принадлежащего племенным совхозам. Этот переход фактически в зимних условиях на высоте до 3700 м был совершен за десять суток, но из сражения за Нальчик дивизия Купарадзе выбыла.

Во второй половине дня 26 октября немецко-румынские войска подошли к Нальчику, который пал два дня спустя. В это же время из района Майское, Котляревская ударили 13-я и 23-я танковые дивизии. Прорвав слабую оборону, немецкие танки быстро распространялись в юго-западном направлении и к исходу дня продвинулись более чем на 20 км. Неуправляемые войска 37-й армии разрозненно отступали на юго-запад.

Командующий Северной группой войск оценивал действия противника как частную акцию по ликвидации нависающего положения армии Козлова. Лишь к вечеру генералу Масленникову стало ясно, что немцы задумали широкую операцию по захвату Орджоникидзе с запада.

Вдохновленное первыми успехами командование группы армий «А» доносило в ставку Гитлера: «В районе 1-й танковой армии наступление на Нальчик, по-видимому, застало противника врасплох. Танковые дивизии уже в первый день продвинулись до Псыгансу, некоторые их части повернули на север и создали предпосылки для окружения приблизительно четырех дивизий противника. Уничтожение этой группировки должно закончиться в несколько дней. Противник оттеснен в горы. Представляется, что продвижение танковыми силами в южном, а затем в восточном направлении на Орджоникидзе откроет широкие перспективы…»

Командующему Закавказским фронтом необходимо было принять срочные меры для прикрытия орджоникидзевского направления. В это время генерал армии Тюленев находился в Черноморской группе войск на туапсинском направлении. Узнав о наступлении противника на Нальчик, он вылетел в штаб Северной группы и направил в ее распоряжение 155-ю стрелковую бригаду из Сухуми и 317-ю и 319-ю стрелковые дивизии из 58-й армии. Кроме того, в район прорыва подтягивался вновь сформированный 10-й стрелковый корпус под командованием генерал-майора П.Е. Ловягина. Он должен был в ночь на 27 октября занять оборону по восточному берегу реки Урух, от Терека до Чиколы. Корпусу подчинялась правофланговая 275-я стрелковая дивизия и 52-я танковая бригада. 11-му гвардейскому стрелковому корпусу генерал-майора И.П. Рослого приказывалось занять оборону по внешнему обводу Орджоникидзевского оборонительного района.

Противник, между тем, продолжал непрерывно наступать, отбрасывая части генерала Козлова к предгорьям Главного Кавказского хребта. Между дивизиями 37-й армии образовался разрыв, участок от Уруха до Чиколы оказался совершенно открытым. Создавалась непосредственная угроза прорыва немецких танков к Орджоникидзе.

29 и 30 октября германское командование произвело перегруппировку 13-й и 23-й танковых дивизий к западному берегу реки Урух. 31 октября они нанесли удар в районе Чиколы и вышли в тыл 10-му стрелковому корпусу, разметав гусеницами его штаб. Прорвав оборону корпуса, противник повел наступление на Ардон. 1 ноября немцы заняли Алгир и форсировали Ардон. В этот же день их авиация нанесла по Орджоникидзе сильный бомбовый удар, в результате которого погиб начальник штаба Закавказского фронта генерал-лейтенант П.И. Бодин, член Военного совета фронта А.Н. Саджая, нарком внутренних дел Северо-Осетинской республики Заделава.

В эти напряженные дни генерал Тюленев принял решение отказаться от запланированного наступления на ищерском направлении и в двухдневный срок перебросить 10-й гвардейский стрелковый корпус из 44-й армии на орджоникидзевское направление. Сюда же направлялись 2-я и 5-я гвардейская танковые бригады. Кроме того, в районе Орджоникидзе сосредоточивались пять истребительно-противотанковых артполков и три полка реактивной артиллерии. Благодаря принятым мерам наступление противника было замедлено, но положение оставалось крайне опасным.

С утра 2 ноября немецкие танковые части прорвали внешний обвод Орджоникидзевского укрепленного района и передовыми частями вышли к пригороду; к исходу дня они захватили Гизель. Дальше им продвинуться не удалось: при всем арийском презрении к противнику трех дивизий было все-таки маловато для завоевания Грозного и Баку. 5 ноября стало переломным днем всей Нальчикской операции. Немцы были окончательно остановлены. Более того, забуксовав на подступах к Орджоникидзе, германская группировка сама оказалась в мешке. Создалась реальная возможность ее окружения и уничтожения в районе Гизели.

Учитывая сложившуюся обстановку, командующий Закавказским фронтом принял решение нанести контрудар по гизельской группировке одновременно всеми силами, находившимися на орджоникидзевском направлении. Но командующий Северной группой, в свою очередь, принял половинчатое решение. По его плану в наступление переходили три стрелковые и четыре танковые бригады; основные же силы – пять стрелковых дивизий и шесть стрелковых бригад – занимали пассивное положение и фактически не имели перед собой противника. Генерал Тюленев внес коррективы в это решение, приказав использовать для контрудара весь 10-й гвардейский стрелковый корпус, а также 276-ю и 351-ю дивизии и 155-ю стрелковую бригаду. Однако наступление началось все же не всеми силами, а по намеченному плану генерала Масленникова. Подходившие же силы вводились в бой по частям. Правда, и так называемая «гизельская группировка» представляла собой одну-единственную 13-ю танковую дивизию.

6 ноября утром 10-я гвардейская и 57-я стрелковая бригады, 5-я гвардейская и 63-я танковые бригады нанесли удар вдоль восточного берега реки Фиагдон на Дзуарикау. В полдень 10-й гвардейский стрелковый корпус силами 4-й гвардейской стрелковой бригады с 52-й и 2-й танковыми бригадами нанес удар на Гизель, но был контратакован танками противника и отошел на исходный рубеж. И все же благодаря успешному продвижению 11-го гвардейского стрелкового корпуса противник оказался почти полностью окруженным. У него оставался лишь узкий коридор в районе Дзуарикау шириной не более 3 км. Части 13-й немецкой танковой дивизии делали все, чтобы расширить этот коридор и вырваться из ловушки. Особенно сильные бои разгорелись в Суарском ущелье в 12 км от Орджоникидзе.

Этот район боевых действий играл большую роль во всей Нальчикской операции. Во-первых, через Суарское ущелье открывался путь к Военно-Грузинской дороге, по которой шло снабжение советских войск; во-вторых, этим путем немцы могли ввести свежие силы на помощь своей окруженной группировке в районе Гизели. Стремясь оказать помощь 13-й танковой дивизии, германское командование 9 ноября бросило в бой 2-ю румынскую горнострелковую дивизию и немецкий полк «Бранденбург», поддержанные 60 танками. Однако они не смогли пробиться ни в Суарское ущелье, ни в район Гизели.

Советским войскам, в свою очередь, не удалось ликвидировать окруженные немецкие части. Контрудары наносились разрозненно и неодновременно. Как только войска начали передвигаться, управление ими было потеряно, отсутствовало взаимодействие стрелковых частей и танков, а танкисты не имели даже сигнальной связи с артиллерией. Прочно удерживая коридор, немцы по ночам уходили из гизельского мешка. К 11 ноября германские дивизии отошли к Алгиру, где прочно закрепились.

Так закончилась Нальчикская оборонительная операция. Она имела важное значение для обороны Кавказа. С разгромом германских войск на подступах к Орджоникидзе провалилась их последняя попытка прорваться к Грозненскому и Бакинскому нефтяным районам, а также в Закавказье.

Не сумев лично переломить ситуацию на Кавказе, Гитлер 22 ноября передал командование группой армий «А» генерал-полковнику Клейсту (1-ю танковую армию принял генерал кавалерии Эберхард фон Маккензен). Это уже не имело никакого значения, после того как разразилась сталинградская катастрофа.

Одновременно с подготовкой контрнаступления под Сталинградом Ставка Верховного Главнокомандования поставила перед войсками Северной группы Закавказского фронта задачу активными действиями сковать все силы 1-й немецкой танковой армии, не дать германскому командованию осуществить широкие переброски войск из группы армий «А» под Сталинград. Штаб Северной группы разработал план нанесения контрударов на нальчикском и моздокском направлениях.

На нальчикском направлении контрудар предстояло нанести войскам 9-й армии генерала К.А. Коротеева и 37-й армии генерала Козлова. Им ставились задачи: до 15 ноября – выйти на рубеж реки Ардон; к 20 ноября – овладеть районом Алгира и 29 ноября – выйти на рубеж реки Урух.

Противник имел на этом направлении 23-ю и 13-ю танковые дивизии, в которых насчитывалось 260 танков.

С утра 13 ноября войска левого фланга армии Коротеева и дивизии Козлова начали наступление, но в течение десяти суток не сумели прорвать вражескую оборону, а лишь вклинились на глубину до 10 км, выйдя на восточный берег рек Ардон и Фиагдон.

Основной причиной неудачных действий 9-й и 37-й армий являлась плохая подготовка контрудара. Не было организовано взаимодействие войск, особенно между пехотой, танками и авиацией. Командование не сосредоточило необходимые силы и средства на главном направлении. Так, например, в 9-й армии 3-й стрелковый корпус, действовавший на направлении главного удара, имел всего две танковые бригады и два артиллерийских полка усиления, в то время как действовавший на второстепенном направлении 11-й гвардейский стрелковый корпус имел две танковые бригады и три артполка. Кроме того, контрудар проводился одними и теми же войсками, уставшими от длительных боев и перегруппировок. Часто им приходилось в течение всего дня вести бой, ночью перегруппировываться, а с утра следующего дня снова вступать в бой.