Текст книги "Смотрящие вверх (сборник)"

Мы бы так и остались сидеть с открытыми ртами, если бы не Петя:

– Владик, ты это сейчас с кем разговаривал?

Я тихо разлил по стаканам. Мужики переглянулись. Владик молча выпил и пояснил:

– Та дед у меня философ в третьем поколении… и что я мог дома читать, по-вашему, если самое детское и смешное в нашей библиотеке – это Кьеркегор со своим «Страхом и трепетом». Я-то и лётчиком стал им назло, чтобы подальше от философии улететь.

– Но, как мы поняли из монолога, далеко не улетел, – я выдержал паузу насколько мог и дико заржал. Через секунду все лежали вокруг стола, схватившись за животы, и дико гоготали. Собаки сидели возле акации и тоже улыбались.

Утром, подписав документы, решили закинуть удочки: с вечера заморосил дождик – настоящая рыбацкая погода! Но рыбалка, обещанная нам и так широко разрекламированная коллегами по работе, на деле оказалась банальной фикцией. Ибо поймать что-либо в грязной, высохшей луже, громко именуемой озером, нам не удалось. Да и как такового азарта уже не было, зато вдоволь хватало ожидания и мрачного настроения. Мы смотали удочки и вернулись на бригаду.

Под навесом сидели Владик и Миша. Такое впечатление, что они ещё не ложились.

– Всё гуляем… А как же клопы-черепашки? Сожрут ведь урожай! – я подсел к ним и развернул газету с салом.

– Дождь… Отраву смоет… Нельзя сегодня брызгать… Так что, братан, – выходной, – Владик был уже изрядно в хлам. – Ты тоже присаживайся и послушай!

Водитель принёс остатки водки, а Миша достал из ящика последние три бутыля «Балтики».

– Вот Мишаня спрашивает: почему то, что так хотелось раньше, сейчас не только не радует, но даже и противно иногда? – Владик пил водку уже без тостов, просто для поддержания разговора. – Это, господа, время. Всё дело в том, что есть жизнь и время. Время – это как бы измеритель отрезка под банальным названием «жизнь». Так вот жизнь – это не совсем прямой поток. Она, жизнь, в своём продолжении, с помощью нашего Свободного Выбора, настолько часто меняет вектор направления и смысла, что время вдруг превращает её в нить, которая наматывается на клубок, где сердцевина – сам человек. Она петляет и кружится: иногда против, иногда по направлению, но всегда вокруг нас. И порой то, что когда-то вызывало у нас дикий восторг, вдруг становится тусклой обыденностью: сделано огромное количество витков в одном и том же месте – слишком много. Со временем большой слой нити постепенно закрывает от нас красоту и прелесть мира, но в то же время, оставшись в темноте, мы начинаем понимать её смысл и значение.

– На хрен тебе эти клопы-черепашки, Владик? – я пригубил пиво. – Тебе к деду, к отцу надо, на кафедру. Докторские с кандидатскими строчить. А ты тут, в этой дыре, нам про смысл жизни рассказываешь.

– А может, это и есть моё призвание: не профессорам доказывать, что я не осёл, а вот таким, как вы, про смысл жизни и время вещать. – Владик интеллигентно уронил голову на стол и захрапел.

Мы же засобирались домой: на третий день мне, как никогда, хотелось к врачам и санитарам. Инстинкт самосохранения, господа!

VII

Мы практически летели.

Проезжая Новоквашено Новоквашенского района, я вспомнил:

– Петя, ща помедленней. Помнишь, в прошлом году мы ночевали здесь у Юрия Ивановича, в ветлечебнице! Ну как же я забыть-то мог! А ну, давай, следующий поворот и по выгону слева – домик будет! – я подпрыгивал от счастья.

Да как же я мог такое забыть?! Юрий Иванович – начальник районной ветлечебницы! Он точно поможет с клещом!

Петя после продолжительной борьбы с лужами и ямами всё-таки вывернул к невзрачному домику, стоящему посреди заросшего поля. Что-то уж больно много людей и животных вокруг бродило и паслось.

Я вылетел из уазика и через пару секунд уже бежал по белоснежному коридору лечебницы.

– Молодой человек, что вам здесь нужно?! – женщина в белом халате выскочила из боковой двери.

– Мне Юрия Ивановича!

– Да кто вы такой вообще? И почему вы бегаете здесь, как у себя дома?!

– Ох, извините… В прошлом году мы здесь ночевали. Праздник ещё был, мы выпивали немного, – я пытался найти слова и хоть что-то вспомнить из того вечера.

– Подождите… вы – Володя?… Точно – Володя! Вы ещё песни на гитаре пели! – женщина сразу как-то изменилась в лице.

– Ну да… Я с гитарой был… Орал песни – точно… – какое-то смутное воспоминание промелькнуло в голове и сразу же испарилось. – А Юрий Иванович где? Мне он срочно нужен! – я буквально прыгал на месте.

– Ох, как это там было: «И всё идёт по плану-у-у!» – с хрипотцой протянула тётка.

(Ого! Вот это я, видимо, уже невменяемый был.)

– Так где ваш начальник, подруга?!

– Это… мы ж его вчера на пенсию проводили… Сегодня он уже дома, коровам хвосты крутит… наверное… вот, – теперь я понял, почему она такая весёлая: проводы на пенсию продолжались, только без пенсионера. – А ты что-то хотел?

– Да клеща поймал, – я повернулся и пошёл к выходу.

– Стоять! Ты куда?! – она схватила меня за майку.

– Домой.

– Ты в своём уме?! Быстро к доктору! – женщина вцепилась и практически потащила меня на выход. – Ты ж сдохнуть можешь, балбес!

Оказалось, что мобильная лаборатория, о которой когда-то говорили рабочие, сейчас была именно здесь, в этом районе. И стояли они около ветлечебницы: вот почему столько скотины организованно бродило вокруг. Люди в белых халатах делали прививки животным от всякой заразы, в том числе работали и по клещу.

– Василич! У него клещ! – женщина, оставив меня в относительном покое, подбежала к человеку в милой шапочке и белом халате.

– Понятно. Сейчас, – доктор бросил что-то писать в журнале и подошёл ко мне. – Покажите.

Вот она – минута славы! Вокруг меня стояло практически всё село и с интересом наблюдало за происходящим. Это, ребята, почище всякого НТВ будет!

– Доктор, понимаете, для этого нужно снять штаны. Можно ли сделать это в другом месте? – спросил я, озираясь вокруг.

– Конечно.

Мы подошли к нашему уазику и открыли дверь, закрыв обзор доброй половине смотрящих. Я снял штаны. Доктор посмотрел:

– Стой здесь, сейчас Валя придёт и всё сделает. Давно торчит?

– Третий день.

Он внимательно посмотрел на меня:

– И как… настроение?

– Не очень…

– Понимаю. Сегодня двоих тяжёлых увезли в краевой центр, – сказал он и ушёл.

Я же стоял в трусах и смотрел на коров. А на что ещё было тратить, возможно, последние дни жизни?

Валя появилась неожиданно, чем спровоцировала небольшой переполох: я не ожидал встретить такую девушку, стоя в одних трусах.

– Ну, и где он? – она улыбнулась, и я почему-то покраснел.

– Вот здесь, – я ткнул пальцем чуть ниже семейных трусов, в мёртвое туловище насекомого.

Она присела на корточки и стала макать ватной палочкой вокруг клеща каким-то бесцветным раствором из пробирки.

– Да мы этого клеща завалили ещё два дня назад! Можете эту дрянь Вовке не лить! – Петя подошёл и встал справа, тем самым прикрыв меня от любопытных взоров с подветренной стороны.

– А вы, извиняюсь, кто будете? – Валя подняла голову и посмотрела на Петю.

– Я – водитель! – Петя расплылся в улыбке.

– Вот идите и проверьте уровень масла и тормозной жидкости, пока есть время, – она поставила пробирку в железный чемодан и достала другую, тоже с каким-то раствором.

– А что это вы, дама, указываете водителю, что ему делать?

– Ну, вы же указываете, что делать медицинскому работнику, правильно? Так отчего же медработнику не указать, что делать водителю? – она достала пинцет.

Петя превратился в монумент молчания. Такое с ним бывает, когда он понимает, что дико лоханулся.

– Сейчас я его вытащу и отнесу на экспертизу. Василич определит – заразный или нет, – она аккуратно зацепила насекомое и вытащила его вместе с головой.

Кожа вокруг образовавшегося отверстия была чёрно-фиолетовой, а из самой дырки капала чёрно-красная кровь: не самое приятное зрелище, скажу я вам. Особенно если это твоя нога.

А дальше были одни из самых интересных минут в моей жизни: доктор с помощью насекомого определял, какой билет я вытащил: счастливый или не очень.

Хотя что такое счастье жить? Нам просто страшно умирать. Страх перед неизвестностью порождает любые ужасные формы существования. Владик отдыхает.

Через какое-то время (не помню точно: я опять смотрел на коров) Валя подошла с пробиркой и сказала:

– Это клещ (дальше следовало название по-латыни, состоящее из двух предлиннющих слов), десять процентов которого заражают человека. Соответственно, девяносто – тихие уроды, сосущие кровь. По всем параметрам, вы попали к тем, что девяносто. Поздравляю с днём рождения! Как вас зовут?

– Вова, – я не знал, что делать и говорить в таких случаях.

– Вова, поздравляю! – она повернулась и пошла к своей передвижной лаборатории.

Петя кивнул на мои штаны, лежавшие у ног, и я судорожно схватил их, пытаясь быстро надеть.

– Слышь, надо хоть доктору спасибо сказать… – Петя улыбался. Видно, что у него с души груз упал ничуть не меньше, чем у меня.

– Да знаю, дай хоть штаны надену.

– Доктор! Доктор! – я подбежал и протянул свою руку. – Огромное человеческое спасибо! Вы спасли мне жизнь!

Я тряс его и тряс. Доктор немного дёргался и улыбался, но это не могло продолжаться бесконечно:

– Да что вы… Я тут ни при чём. Вам просто повезло, вот и всё, – он выдернул свою руку и отошёл на шаг. – До свидания. Извините, у меня работа.

А вот теперь мне стало ясно, что я перебарщиваю с благодарностями. Постояв ещё немного, я повернулся и медленно пошёл к нашей машине.

– Подождите, Владимир! – спотыкаясь и путаясь в траве, ко мне подбежала Валя. – Это, конечно, не моё дело. Однако Господь зачем-то оставил вас в живых… Если будет время, подумайте над этим, хорошо?

Рассказ о том, как я спасал чью-то жизнь

Всё началось с того, что я проспал. На часах мигало семь утра, а вчера было застолье. Вскочил я как ужаленный и буквально через полчаса летел на маршрутке в больницу.

А, совсем забыл, вы ж не в курсе: вчера вызвал начальник и сказал, что жена его сына скоро родит. Он пустился в разные красноречия о первом внуке и во всякую другую далёкую от нас радость. «Ну, а нам-то какая печаль?» – вопросом пытался я нащупать связь между этим событием и нами. Но вы ж понимаете, что в этой стране все связано в один большой бестолковый клубок: и беременные, и землекопы, и правительство, и ещё Бог знает кто. Поэтому связь нашлась и объяснилась устами начальника: нужно пять человек для сдачи крови, иначе роженицу в родильное отделение не примут – закон джунглей! А так как мы уже сдавали кровь, то список как бы нарисовался сам собой: я и ещё четверо коллег из отдела. Но тут возникал вопрос с нашей стороны: после сдачи надо восстанавливать потерю крови. Ведь в нашей больнице как: если шёл сдавать кому-то кровь, то получал справку об освобождении на два дня – и всё. И не спрашивайте почему – не знаю. А как компенсировать? Кроме накрытой поляны с водкой, на ум ничего не приходило. На том и порешили: с нас – кровь, с начальника – поляна. Вот я и спешил утром в больницу, где меня уже ждали остальные герои битвы за роженицу.

В пункте переливания надо успеть пройти осмотр и измерить давление до восьми часов. Иначе кровь не сдать. Успеваю получить свою карточку и пройти все эти дела на грани фола – без пяти восемь. Ха-ха! Вышел к своим коллегам в общий коридор, и мы стали ожидать. Вызывали по списку: кто раньше пришёл – тот и первый. В этот день кровь сдавал завод пластмасс: их набралось человек шестьдесят – это явный перебор, учитывая то, что кабинет для сдачи рассчитан на одновременный приём только двух человек. Так вот, они забили очередь ещё в шесть часов утра, и мы оказались последние в списке. А это означало, что раньше двенадцати отсюда не выйдешь. Да, поляна отодвинулась на неопределённое время…

Но не всё так плохо оказалось буквально через пять минут. Ибо вышел врач и назвал мою фамилию и фамилию какой-то женщины, попросив столпившихся доноров пропустить нас. Вот она – удача и фортуна в одном флаконе! Я, гордо подняв голову, тем самым показав коллегам, кто тут самый счастливый, двинулся к дверям и доктору.

Нам указали на кабинет, и мы прошли. В нём расположились две кушетки и куча разнообразной аппаратуры: огромные железные ящики с трубками и проводами; два, самых больших, стояли у коек. Доктор (знаете, такой классический, с бородкой и усами – вылитый Чехов) спросил меня, пил ли я вчера спиртное. Пил ли я вчера спиртное? Ох-х-х… Но меня не проведёшь! Сейчас скажи, что было на самом деле, и всё – давай к остальным в кучу, ожидать! Не, так не пойдёт. «Ну что вы, я и спиртное – вещи несовместимые!» – успокоил я доктора. Судя по взгляду, он ждал именно этого ответа. (А если серьёзно, то я, как и все доноры, предварительно сдал кровь на анализ: всё было в порядке.) Поинтересовавшись вскользь, кушал ли кто из нас что-нибудь жирное, и услышав отрицательный ответ, доктор ввёл в курс дела. Оказывается, вчера казачий патруль успокаивал дискотеку в какой-то общаге. В результате одному казаку перерезали горло разбитой бутылкой. Так вот, битва за его жизнь на операционном столе идёт уже второй день, и срочно нужна плазма. Кровь должна быть второй положительной. Из всего списка выбрали нас двоих: второй-то положительной было много у кого, но общее количество сдач, по словам доктора, у них маловато. «Ну и что? – задал я оригинальный вопрос. – При чём здесь количество сдач?»

– Да при том, что этой плазмы надо полтора литра с носа, что не каждый осилит. Нужны доноры со стажем, – выпалил доктор.

Опа! Почуяли разницу, не? Обычно я сдавал пятьсот десять миллилитров, а при сегодняшнем развороте – полтора литра. Плазмы.

Не подумайте, что я размышлял или взвешивал все «за» и «против», нет. Когда дело пахло вопросом «жизнь или смерть», я сразу же соглашался помочь: такое со мной случалось. Женщина согласилась, кстати, тоже.

Пока доктор рассказывал процедуру взятия плазмы, мы легли на кушетки и получили в каждую руку по катетеру от юркой медсестры. Технология была проста, как сама жизнь: из нас выкачивали пол-литра крови, далее «отбивали» плазму (для этого и стояли все эти железяки с трубками), вместо неё к нашим осиротевшим красным кровяным тельцам добавляли физраствор и закачивали обратно. И так должно произойти три раза. Каждое взятие по времени составляло примерно час, может меньше. Ну, погнали! На любое движение с нашей стороны доктор и медсестра мгновенно реагировали и спрашивали о состоянии и ощущениях. Состояние и ощущения были нормальными до того момента, пока не начали заливать красный раствор обратно в тело. Хотя доктор и предупреждал, что будет некомфортно, но, ребята, я вам говорю, ничего подобного я не ощущал и близко! Температура физраствора была далеко не тридцать шесть градусов, а ниже, и намного. Создалось впечатление, что по венам растекается лёд. Меня начало потряхивать, на что доктор сразу же обратил внимание. Но жить было можно, и я сказал что-то о «порядке и ничего страшном». Подождав минут пятнадцать, чтобы настоящая кровь перемешалась с физрастворной, доктор начал всю процедуру по новой.

Этим «туда-сюда» мы и прозанимались почти три часа. Коллеги уже давно сдали кровь, как нормальные люди, и дважды заглядывали к нам в кабинет. Доктор выгонял их и просил впредь не беспокоить. Ближе к полудню дело было сделано. Нам с тёткой сказали что-то вроде «вы свободны», и мы пошли за справками. Молодая медсестра выписала их довольно быстро, а на вопрос о денежном вознаграждении вяло открыла тетрадку и ткнула меня носом в перечень, где я числился сдающим кровь жене сына начальника. «Не прокатило, хитрец!» – глазами сказала мне девушка. «В общем, куда ни кинь – везде веселье!» – подумал я и поплёлся к ждущим меня коллегам, навстречу накрытой поляне!

Колотило меня ещё дня два: не знаю, от выпитого после или от холодного физраствора до, но потряхивало. А ещё я не знаю, остался ли жить тот человек и как его вообще звали. Ведь когда тебе нет и тридцати, а мир заканчивает только двадцатое столетие, такие вопросы не особо интересуют. А вот сейчас, четырнадцать лет спустя, жуть как хочется узнать!

Жизнь как она есть

Даша долго не могла найти работу. Пока была в декретном отпуске, на её место в бухгалтерии приняли человека. Найти же другую работу, когда у тебя двое детей, кредиты и возраст за тридцать, не сильно-то получалось. Но после трёх месяцев поиска повезло: её приняли специалистом в бухгалтерию на завод лакокрасочных изделий. Предприятие оказалось недалеко от дома, что для двухмиллионного города, согласитесь, большой плюс. К тому же коллектив был прекрасный; единственное, что омрачало действительность, так это зарплата в восемнадцать тысяч рублей – хотелось бы больше.

Примерно через год после этих событий Даше позвонил бывший начальник и предложил вновь поработать на него, так как человек, которого приняли, пока она была в декрете, откровенно «не тянет». Но это была лирика, а по существу он предложил зарплату в двадцать пять тысяч. А вот это уже другое дело, товарищи! Всю ночь она провела в раздумьях, сомнениях и спорах. К утру цифра двадцать пять победила со значительным перевесом, и, приехав на лакокрасочный, Даша сразу пошла к начальнику с заявлением.

Шеф, выслушав извинения и доводы о том, что «двадцать пять тысяч намного лучше восемнадцати, потому как кредиты, семья и многое другое требуют всё больше и больше денег», согласился и дал добро на увольнение.

– Приходи завтра с утра, я подпишу, – без истерик и заламываний рук сказал начальник и положил заявление в стол.

Даша, довольная, что всё так удачно получилось, поехала в порт. То, что она услышала от нового шефа по прибытии, убило её на месте: этот «туз» начал с того, что двадцать пять – нереальная зарплата и он погорячился, когда звонил; может быть, когда-нибудь потом, если прибыль позволит…

– А сейчас, – сказал он, – извини, такой возможности нет. Есть шестнадцать тысяч и работа без выходных.

Минус две тысячи, плюс добираться два часа каждый день и попрощаться с выходными – это, ребята, был удар! Не… такой хоккей нам не нужен! Не дослушав, как новоявленный шеф собирался прилепить горбатого к стенке, рыдая и проклиная всё на своём пути, Даша вылетела из кабинета. Всё, доигралась! Оттуда уволилась, здесь не устроилась – жизнь удалась! Мама-а-а!!!

Прорыдав всю ночь, утром, с опухшими глазами, Даша зашла в кабинет начальника лакокрасочного: её заявление гордо лежало на столе. Если бы сейчас он просто оставил её на работе, предложив даже пятнадцать тысяч, она бы расцеловала его в дёсны и прыгала до потолка от счастья! Но на бумаге было написано совсем другое: она хотела уволиться и всё… «Поздняк метаться!» – как говорили в старину ацтеки связанным пленникам, принося их в жертву богу солнца.

Начальник выглядел помятым и невыспавшимся, но говорил бодро:

– Даша, я всю ночь думал и вот что решил, – он сделал паузу. – Специалист вы хороший и добросовестный. Нареканий не было. Но поверьте: я не могу платить вам двадцать пять тысяч! – шеф встал из-за стола и подошёл к ней. – Но не спешите, вот послушайте! Давайте так: я плачу вам двадцать две, и вы остаётесь. Через несколько месяцев главный бухгалтер уходит в декретный отпуск, и я обещаю вам её место! А там уже и о двадцати пяти поговорим. Ну, соглашайтесь же! По рукам?

В кабинете повисла звенящая тишина.

– По… рукам… – не своим голосом сказала Даша.

Она вышла на ватных ногах из кабинета, закрыла за собой дверь и разревелась.

СМС

Всё началось с того, что мальчик подрос и поумнел. Ему исполнилось два года, и теперь он мог нажимать на кнопки мобильного телефона; да что там нажимать – он знал о телефоне всё!

В этот раз он проснулся рановато: было три часа ночи. Родителей будить смысла не было, да и зачем? Можно провести хорошо время и без них. Он тихо взял со стола телефон и начал играть в крутого мужика: нажимать на кнопки и с умным видом смотреть в ночную пустоту.

На другом конце города крепким сном спала обычная семья. Но сон у женщин, особенно у жён, не настолько крепкий, чтобы не слышать позывные телефона мужа, на который пришло СМС. Быстро схватив мобильник и нажав на «входящие», она прочитала сообщение. Его содержание всё-таки заставило разбудить ненаглядного. Дословно оно звучало так: «Сейчас не могу, буду через два часа. Даша».

«Опачки, дожились!» – оплеуха разбудила мирно спящего мужа. Тот подскочил и, требуя сатисфакций и объяснений, чуть было не пошёл в размен. После короткой схватки и нескольких крепких идиом она прочитала ему сообщение вслух и с выражением, на которое способна только любящая и верная жена, минуту назад раскрывшая предательство и измену благоверного.

Время застыло, повисла зловещая пауза. Казалось, даже часы на стене затаили дыхание и с ужасом ждали, что будет дальше. Но муж ничего интересного не придумал и сказал, что это, видимо, какая-то ошибка.

Да ладно! Напомнив ему, что он работает не в морге, а инструктором по вождению и «катает всяких вертихвосток», жена исключила ошибку адресом и начала звонить по номеру, с которого пришло СМС.

Довольно странный звонок посреди ночи разбудил маму двухлетнего мальчика, который играл в крутого мужика. Перед этим, услышав, что телефон зазвонил, сам мальчик притворился спящим. На сонное «алло» какая-то женщина, удовлетворившись, что Даша на связи, начала лить в уши такое количество громких оскорбительных слов и их сочетаний, что проснулся муж Даши. Ну, вы понимаете, что совсем необязательно включать громкую связь, чтобы услышать, как ругается женщина из телефона, даже если вы будете находиться в соседней комнате. Спросонья, разобрав лишь, что речь идёт о посыле сомнительных СМС какому-то мужику, супруг Даши прикинул, что к чему, – и вот уже на этой стороне баррикад начался нехилый разворот-скандал.

Теперь ругались уже четверо: каждая пара друг с другом и, в промежутках ведя перекрёстный огонь, с неизвестными по телефону. Трудно сказать, что и когда остановило поезд праведного гнева с обеих сторон, но всё-таки разум восторжествовал.

В процессе «Нет-блин-стойте! Это-я-вам-хочу-сказать!» выяснилось, что Даша недавно училась в автошколе и действительно проходила практику по вождению у этого инструктора. И когда-то посылала ему сообщение, что приехать в назначенное время для вождения автомобиля не сможет, а приедет только через два часа из-за проблем на работе. Смс-ка после отправления так и осталась в телефоне, а мальчик, нажав случайно несколько кнопок, отправил её ещё раз, но как-то не вовремя и не к месту. В результате мальчик был наказан, а две семьи на кухне дрожащими руками капали в рюмки корвалол.

Теорема о бесконечных обезьянах гласит: обезьяны, случайным образом нажимая клавиши пишущей машинки, рано или поздно смогут напечатать текст произведения Шекспира. Не знаю, чем закончились дела у обезьян и Шекспира, но с большой уверенностью можно сказать, что ребёнок, нажимая среди ночи на кнопки мобильника, способен разбудить и потрепать от души нервы четверым взрослым людям. Это да.