Электронная библиотека » Владимир Исаев » » онлайн чтение - страница 2


  • Текст добавлен: 12 мая 2014, 18:05


Автор книги: Владимир Исаев


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Тебе сколько лет, Коля?

– Не знаю.

– Закури, Коля, это помогает… Голод не так чувствуется… – Добрый Человек передал ему папиросу.

Николай затянулся, и дикий кашель буквально разорвал грудь.

– Ладно, ладно, поднимайся. Потом научишься.

– Добрый Человек, а что такое любовь к Родине? – Коля медленно встал: его худое тело слегка покачивалось на ветру.

– Идём… у тебя ещё столько времени… сам поймёшь, сам… – Добрый Человек посадил мальчика на верблюда, и они пошли…

Монастырь

Поезд Нальчик – Москва прибыл на Казанский вокзал в полпятого утра. Сонные пассажиры, громыхая баулами, расползались в разные стороны; мы же с Наташей решили отсидеться внутри вокзала, потому как метро открывалось только через час.

Середина марта, наверное, самое поганое время во всех концах нашей страны, а в Москве – особенно. Мокрый, холодный ветер пронизывал насквозь, и находиться где-то, кроме зданий и помещений, просто невозможно. Это и была вторая причина нашего посещения Казанского.

Отсидев на чемоданах положенное время, мы спустились в метро. Последний раз я был в Москве лет двадцать назад, в начале девяностых, и то, что происходило сейчас, убило меня наповал: огромная толпа, тысяча, может больше, мужиков, стариков, детей абсолютно не русской внешности, с огромными сумками, стояла в бесконечной очереди к кассам. Кто-то рядом пояснил: «Из Подмосковья едут на работу». Был понедельник, и вся эта масса двинулась в Москву на очередную рабочую неделю. Те, кто видел массовку к фильму «Чингисхан», меня поймут.

Мы шли к платформе, как будто в том же кино: вокруг слышалась непонятная речь, все бегали, прыгали, кричали, с кем-то ругались и смеялись. Двое очень южных и резвых молодых людей чуть не сбили Наташу: один вдруг прыгнул другому на плечи, и они, дико загоготав, унеслись по платформе куда-то вдаль. Мы смотрели на всё это с нескрываемым любопытством и интересом: как изменился облик Москвы! Жуть как изменился!

Но я забежал немного вперёд. Всё началось гораздо раньше, в 2008 году.

I

Когда тебе исполняется тридцать пять, то впервые начинаешь задумываться о прожитой жизни: что сделал, зачем сделал и на кой чёрт всё это нужно.

Вот и я задумался, и оказалось, что всё шло не так. Всё было не такое, и было видно, что конца-края этому «не так» не предвидится. Не спасал и ранг не самого мелкого начальника; не самые плохие деньги – тоже не спасали.

Вчера, например, у меня был день рожденья, а сегодня прочитал в Интернете, что умер Летов… Где справедливость? Мне и так плохо, а тут – такой мужик уходит. Полез в Интернет и случайно нашёл, что Башлачёв умер семнадцатого февраля. То есть как получается: день смерти Башлачёва, далее мой день рождения, потом день смерти Летова. А ведь как я любил слушать этих людей!

Я открыл местную газету, как всегда последнюю страницу. Читать первые три может только очень соскучившийся по чтению человек, например Робинзон Крузо. Я же читал рубрику «Объявления»: что греха таить, эта была самая интересная часть газеты, особенно если ты поместил своё объявление и тебе нужно проконтролировать его наличие. Объявление было напечатано, но вдруг я увидел: «…решу все ваши проблемы. Гарантия 100%». Телефон и подпись: Ольга Николаевна.

– Как же ты вовремя, Ольга Николаевна, – и я налил полстакана для смелости.

– Алло, – приятный голос защекотал мне ухо.

– Это по объявлению, – голосом начальника, не терпящего возражений, сказал я.

II

В нашем маленьком городке, затерянном в бескрайних ставропольских степях, трудно заблудиться. Поэтому через полчаса я уже был в назначенном месте. Ветхий дом на окраине не восхитил, скажу сразу. Но обратного пути не было, и я постучал в калитку. Открыла старая некрасивая женщина. Какая же огромная пропасть бывает между голосом и внешним видом, вспомнив телефонный разговор, подумал я, но вслух произнёс:

– Здравствуйте.

– Проходите, – она смотрела прямо в глаза.

Протиснувшись в узкую дверь, я зашёл в дом: окно и добрая половина стен были увешаны иконами.

– У вас «сосуд судьбы» забит по самое горлышко – отсюда и все беды. Они выливаются через край. Надо почистить, – мы сидели то ли в комнате, то ли в коридоре, у стола, друг напротив друга.

– Ну, так и чистите! Сколько скажете – столько и заплачу.

– Я почищу, но вам надо как-то избавляться от плохих мыслей. Они вас сжигают. Дело не в деньгах, дело в вас: вы постоянно наполняете сосуд ненавистью и таким образом влияете на свою судьбу: у вас всё плохо и ничего не получается.

– А как избавиться?

– Вы крещёный?

– Нет.

– Ну, надо креститься. А то над вами сейчас демоны летают, а если покреститесь, то ангелочки будут охранять.

– Да надо, конечно. Но вы почистите пока этот сосуд, а я подумаю. Вообще, странно слышать от вас про крещение.

Женщина вроде как не услышала и тихим голосом продолжила:

– Я же говорю: если вы не избавитесь от мрачных мыслей и поступков, то мне придётся каждый день чистить сосуд, а вам – платить. Кому это надо? А так – в храм пришёл, помолился и очистился… И ещё: вы мне в следующий раз тридцать свечек привезите из церкви – это для вашего очищения нужно. Я бы сама купила, да мне нельзя туда появляться: специфика, знаете ли, профессии и судьбы.

– Да не вопрос, привезу, – и, оставив триста рублей на столе, я ушёл.

(Ох, и как же я словесно получил спустя два года в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре от архимандрита отца Наума за эти хождения по ведьмам!)

Дома первым делом я зашёл в Интернет: надо же как-то выразить своё горе по поводу смерти Летова! И, зацепившись за первую попавшуюся строчку по этому поводу, стал читать, а потом и писать комментарии. Слово за слово – познакомился с Петром (Петя, привет!). И вот я уже зарегистрирован в «Живом журнале» и полон общения! Оказалось, что Пётр побывал несколько раз в монастыре, много писал о православии и религии. Я делал вид, что понимаю, о чём речь, хотя абсолютно «не втыкал» – чем и прекрасен Интернет!

Дело в том, что я родился и вырос в период коммунистического строительства в посёлке городского типа, где наука и сельское хозяйство так плотно переплелись, что для религии и церкви не осталось не то что места, но даже упоминания. Такое почему-то происходило во всех местах, где мне пришлось побывать.

Время шло, я продолжал наведываться к Ольге Николаевне, читать и переписываться с Петей и – уже – спорить часами о православии. Мне сразу понравилась эта религия. Я не понимал – почему, но явно не из-за внешнего золота и богатства. Что-то в ней было родное, своё. Может, генетически как-то заложено, не знаю. За короткий срок я перечитал массу литературы и даже стал учить церковно-славянский язык, оставаясь, как и прежде, некрещёным теоретиком-греховодником.

Мои затяжные споры и диалоги о православии в Интернете вылились в то, что ранним апрельским утром я пошёл в церковь, где купил серебряный крестик, а батюшка Михаил рассказал, что нужно прочитать и когда прийти, чтобы принять таинство крещения.

Не могу утверждать, что меня осенило что-то свыше или я чувствовал десницу Божью. Это было необъяснимо, и это происходило. Но почему-то я знал, что встреча с Ним обязательно состоится. Как сказал в тот день батюшка: «Вы делаете к Господу шаг, а Он к вам – десять».

III

Я не стал поднимать особый шум по поводу крещения: искать крёстных из местных знаменитостей, созывать гостей и заказывать ресторан с баней. В назначенное воскресенье мы с женой просто пошли в церковь.

– Молодой человек, помогите, пожалуйста, – пожилая женщина в белом платке обратилась ко мне, пока мы ожидали в притворе, – пройдёмте в подвал.

Мы спустились вниз, где располагалась библиотека и классы воскресной школы. Вода просачивалась сквозь стены и потолок – весна, что поделаешь. Надо было срочно вынести все парты наверх. Очень неудобные и узкие ступеньки заставили меня попотеть, но все парты я вынес.

– Спаси вас Господи! А вы на крещение пришли? – спросила женщина.

– Да, вот жду отца Михаила.

– Видите, как вас Господь отмечает – сразу работу нашёл! Это хороший знак! – она было засобиралась куда-то, но вдруг обернулась: – А вы спускайтесь в подвал, крестить-то батюшка там будет, ведь в храме сейчас ремонт, а заодно и переоденетесь. Вообще-то, отец Михаил не разрешает там переодеваться, но вы уже вроде как наш – так что идите, я ему за вас скажу.

Мы спустились в подвал, а через некоторое время начали собираться и все остальные: в это воскресенье кроме меня, тридцатипятилетнего подзадержавшегося на пути к Истине дяди, крестили ещё и новорождённого мальчика. Вот тут уже было всё по полной программе: куча родственников в вечерних платьях и костюмах от Бриони, крёстные, фото и видео, блеск и золотые кресты. Дитё постоянно орало не своим голосом, чем, мягко говоря, надоедало родственникам. Особенно досталось молоденькой, худенькой крёстной маме, которая и так боялась взять его на руки, а уж когда оно заревело, так и подавно. Но, как бы то ни было, батюшка нас покрестил, а со мной ещё и долго беседовал. Диалог мне понравился: я впервые так долго общался с настоящим священником не посредством Интернета; пусть он был и моложе меня – это, как оказалось, даже и лучше – я меньше смущался. Но всё же работа, боязнь ходить в церковь и что-нибудь там сделать не так, а также прочие дела одержали верх, и я вместо храма опять посещал Ольгу Николаевну, пил водку и спорил в Интернетах о православии.

Летом произошёл такой случай: мой крестик был на обычном шнурке, но мне всегда хотелось цепь. И вот подвернулся момент, когда появились деньги и время на осуществление задуманного – купить серебряную цепочку. Я пошёл в ювелирный магазин и выбрал итальянскую, с двойным сцеплением: каждое звено вдевалось в два последующих – так, на всякий случай, чтобы не порвалась. В церковь не пошёл, а направился за освещением (молодец какой!) к Ольге Николаевне. Она зажгла свечку и что-то прошептала: все дела!

Прошёл месяц. Я бежал по улице и вдруг почувствовал, что цепь с крестиком соскальзывает с моей шеи. Поймав на ходу, остановился посмотреть: цепь почернела и переломилась сразу в нескольких местах. Дома я затеял ремонт, но как только скреплял несколько звеньев – отваливались последующие. Так, постепенно сокращая её длину, не заметил, как она развалилась полностью. Я достал старый шнурок, освящённый ещё при крещении, и понял, что с Ольгой Николаевной совсем не обязательно больше общаться. А если честно, то я очень испугался.

Этот случай побудил меня к поиску духовника – наставника и руководителя моей бестолковой духовной жизни. Понятно, что по определению это был отец Михаил, но в нашем городе у него таких, как я, было, наверное, несколько тысяч, ибо всего два храма на шестьдесят тысяч населения – это, согласитесь, маловато. Если учесть, что храм ещё достраивался и отец Михаил был и за прораба, и за бухгалтера, то для общения со всеми, понятно, времени у него оставалось мало. Хотя я мог и ошибаться. Тем не менее в Интернете я нашёл ответ на свой вопрос «как найти духовника»: читать определённую молитву каждое утро, в которой обращаешься к Господу с просьбой о наставнике.

IV

– Братишка, привет! – звонкий сибирский голос сестры всегда приятно слышать. – У меня новости! Давай после работы!

– А давай!

Вечером по телефону из Иркутска Катюня рассказала, что во всемирной паутине обнаружила сайт, как оказалось, нашей двоюродной тёти, Ирины Сергеевны. Она – один из ведущих учёных в области биологии развития садовых растений! Сестра дала ссылку и телефон тёти, и я тем же вечером позвонил в Москву.

Дело в том, что как раз в это время у меня начались проблемы с трудоустройством: я стоял на бирже труда и лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации: всё-таки трое детей… Вообще, состояние, когда ты никому не нужен, – ужасное! Степень того, что ты можешь впасть в печаль и отчаяться, – невероятно высока. Именно так бы я описал без мата то состояние, в котором находился. Я метался в тихой панике и не скрою, что на двоюродную тётю в Москве я возлагал большие надежды.

Ирина Сергеевна была рада нашему знакомству и пригласила к себе в гости, чем мы сразу же и воспользовались: ранним осенним утром, в понедельник, я и Наташа позвонили в дверь одной из сотен многоэтажек Нахимовского проспекта.

Во время одного из разговоров Ирина Сергеевна заметила, что я довольно часто перехожу на религиозные темы. И в свою очередь рассказала, что возрождает монастырские сады в нескольких обителях Тверской губернии. Слово за слово, и вдруг прозвучал такой вопрос:

– А вы не хотели бы побывать и поработать в монастыре?

Честно говоря, слово «монастырь» я слышал редко. В основном оно произносилось как нечто устрашающее, что-то сродни слову «тюрьма». Мы даже как-то растерялись.

– Да что вы, ребята, там такие прекрасные люди! – Ирина Сергеевна как раз показывала нам фотографии монахинь, храмов и монастырских садов, которые она сделала совсем недавно. – Вы обязательно должны там побывать! И работу точно найдёте!

– Ой, да что вы… страшновато как-то, – мы начали аккуратно включать заднюю. – Может, потом как-нибудь…

Вдруг мгновенная, невесть откуда взявшаяся мысль, словно лезвие, прорезала сознание: «Ты хотел наставника, а теперь «может, потом как-нибудь»?»

Руки дрожали, и казалось, что ещё чуть-чуть – и я пойму нечто очень важное для меня. В голове каруселью проносились обрывки воспоминаний, куски полузабытых песен и… Стоп!

Получается, что все события ведут к одному: к духовнику! – я сидел и ошарашенно озирался вокруг – ничего себе дела! Мы же полстраны проехали, и теперь я понял – зачем!

Я аж подпрыгнул:

– А давайте поедем!

На том и порешили.

Мы остались ещё на несколько дней в Москве, обсуждая с Ириной Сергеевной пути выхода из безработной жизненной полосы, а также, созвонившись с игуменьей монастыря, договорились, что весной обязательно приедем.

V

Так мы и оказались ранней весной в Москве.

К Ирине Сергеевне приехали около девяти утра и рухнули спать: почти двое суток в пути с непривычки изрядно потрепали нас как путешественников. Но уже в одиннадцать прозвучал подъём: машина из монастыря ожидала нас у подъезда. Да, именно так, у подъезда! Дело в том, что двум сёстрам нужно было срочно в Москву, и, по предварительной договорённости с игуменьей, нас решили забрать на обратном пути. Мы, ещё толком не осознавая, что происходит, сели в «Приору» с тверскими номерами и двинулись в путь.

Чудеса начались сразу. Во-первых, мы проехали через всю Москву от станции метро «Нахимовский проспект» до границы на ярославском направлении за двадцать пять минут! Кто ездил по столице в одиннадцать утра в понедельник, тот меня поймёт. Иначе как чудом это не назовёшь. Мы практически не стояли: везде горел зелёный, пробок как таковых не было. Во-вторых, водитель – мужчина не местный и в Москве до этого был всего два раза. Мы ехали по карте, которую разложили на торпеде: я говорил, где поворачивать, а он угадывал, как это надо сделать. Учитывая, что я бывал в этих местах не чаще водителя, нашу поездку трудно назвать здравой, но тем не менее через полчаса мы были за границей Москвы и направлялись в сторону Сергиева Посада. Конечным пунктом был город Кашин, что расположился в ста восьмидесяти километрах к северу от столицы.

Всю дорогу Ирина Сергеевна рассказывала удивительные вещи о тех местах, которые мы проезжали. Про Сергиев Посад, а точнее про Троице-Сергиеву Лавру, мне запомнились две истории. Перед решающим сражением с татарами на Куликовом поле сюда, к Сергию Радонежскому, за духовной поддержкой приехал Дмитрий Донской. Князь понимал, что с такими силами он татар не побьёт. А вот имя преподобного Сергия, как праведника и чудотворца, было прославлено по всей Руси, и его благословение помогло бы поднять боевой дух русских воинов. Преподобный Сергий не только благословил, но и отправил с ним двух монахов: Александра Пересвета и Родиона Ослябя.

Так вот, на заведомо неравный бой с Челубеем вышел не кто-нибудь, а монах Пересвет. (Да, я тоже не знал, что он был монах! Причём монах-схимник.) Обязательным атрибутом «поединка богатырей» было то, что оба воина выходили с копьями и на лошадях. Но Челубей отличался не только огромной силой и мастерством – его копьё было на метр длиннее обычного, и всякий противник умирал, не успевая даже нанести удар. Пересвет, узнав об этом, снял все доспехи и остался в одной только схиме. Сделал он это для того, чтобы копьё Челубея прошло сквозь тело без всяких преград, тем самым не выбив его из седла, а он, в свою очередь, смог бы за эти секунды вонзить своё.

Сошлись они перед строем: один – за наёмные деньги (татары возили с собой Челубея именно для таких боёв и платили ему огромные деньги), другой – монах – за Русь-матушку. Да только валяться на поле с копьём в груди остался Челубей. Пересвет же, смертельно раненный, подъехал к строю и только потом умер на руках русских воинов. Надо ли говорить, каким образом повлиял этот бой на исход битвы?

Второй монах, Ослябя, совершил не менее значимый подвиг: после ранения Дмитрия Донского вывез его в безопасное место и, надев его доспехи, продолжил руководить битвой, будто бы это сам князь, что и решило исход сражения. Вот вам и монахи!

Здесь надо заметить, что именно Куликовская битва, а точнее Сергий Радонежский, сформировал основной принцип защиты родины на столетия вперёд: когда приходит враг, бить его должен не только воин, но всякий живущий и любящий эту землю, будь то даже монах-схимник.

Вторая история – более позднего периода: в Великий пост вся московская знать и царские особы шли сюда, в Лавру, только пешком, чтобы исповедоваться, помолиться и причаститься перед великим праздником Пасхи. Никаких лошадей и особых условий – некоторые часть пути шли на коленях. Восемьдесят километров на ногах и сорок дней поста с молитвами – не каждый московский православный депутат сегодня способен на такое!

За разговорами дорога оказалась не такая уж и длинная, хотя асфальт в Тверской губернии, конечно же, не московский; и вот, по пояс в снегу появились белые стены, крыши и храмовые купола монастыря.

Ворот не было, и нас подвезли прямо к дверям двухэтажного большого дома. Как я упоминал – была середина марта, но морозец держался за минус двадцать. Мы, абсолютно не привыкшие к таким вёснам, буквально влетели в большую прихожую настоятельского корпуса, где нас встретили две насельницы. За свою жизнь я видел много людей, но, поверьте, с такими глазами встретился впервые: свет – он буквально струился! И какое-то бесконечно доброе чувство исходило от этих маленьких подвижных женщин. Хотя и одеты они были во всё чёрное, но сколько же счастья присутствовало рядом с нами!

Минуту или больше я стоял и смотрел, словно загипнотизированный, на то, как они обнимались с Ириной Сергеевной и как неподдельно (знаете, как вот дети, – истинно!) радовались встрече с нами. На душе вдруг стало спокойно и тихо: ушла куда-то боязнь, сомнения и неловкость.

Нас проводили в трапезную, и после небольшой молитвы мы сели за стол обедать. Шёл пост, и еда была соответствующая – без мяса, масла и молока, но удивило разнообразие фруктов и овощей. Я ж как представлял себе монастыри: гнутые алюминиевые чашки, нелепые сухари и угрюмые лица в тёмных пещерах, а тут вдруг сидел в светлой комнате с приятными и весёлыми людьми; кушал из обычных тарелок, обычной ложкой, обычные продукты. И ещё: я поймал себя на мысли, что меня ничего не тревожило, я перестал ёрзать и нервничать – я вдруг успокоился!

Мы уже заканчивали трапезу, когда в комнату зашла настоятельница монастыря – матушка Варвара; постоянные дела и поездки практически не оставляют времени даже покушать, ибо успеть надо везде: здесь идёт восстановление храма – там, на колокольне, заливают полы; клирос на утренней и вечерней службах, паломники, свечи, продукты… Поездки, например, купить гвозди – это она. И ещё тысячи и тысячи монастырских дел. Но в то же время каждому человеку, будь то богатый паломник из Москвы или нищий, пришедший за чашкой супа, уделяется столько времени, сколько требует пришедший. Вот и с нами у игуменьи Варвары состоялся обстоятельный разговор, после которого я понял окончательно: что в миру рассказывают о монастырях и что есть на самом деле – вещи абсолютно разные и настолько далёкие друг от друга, что даже неприлично сравнивать.

Вопрос, чем мы будем заниматься, а если ещё проще – каково будет наше послушание, отпал сразу же и сам собой: в этот день женщина, которая готовила и работала на кухне, заболела, и мы с Наташей отправились на замену. (В жизни нет случайностей – это точно!)

Каждый день в монастыре кушало около тридцати человек, что не очень много, но всё же без повара и помощника – не управиться. Кто готовил и убирал хотя бы за троими – поймёт. Опыт повара и кухарки у нас был, поэтому мы вписались в ход событий плавно и без проблем: вместе с матушкой составили меню на неделю вперёд, а после уборки в трапезной отправились на экскурсию по монастырю.

Пару слов о городе и монастыре, думаю, не помешает. Ибо когда сам услышал эти истории, то долго не мог понять: что же такое человек? На историческом срезе ведь полная каша получается…

Имя города – Кашин. Вообще, если посмотреть на город с высоты птичьего полёта, то речка Кашинка в границах города своим руслом образует узор в виде сердца, правда! Поэтому его и называют «сердцем городов русских». А ещё и потому, что Кашин – один из древнейших городов Тверской земли, первое упоминание относится к 1238 году в Никоновской летописи. На данный момент здесь проживает около пятнадцати тысяч человек, и представьте: к началу двадцатого века в Кашине насчитывалась двадцать одна церковь и три монастыря! Для сравнения: у нас в городе с численностью шестьдесят три тысячи – всего две церкви, ну а про монастыри мы уже и не говорим.

Так вот, Николаевский Клобуков монастырь, а именно здесь мы и находились, был основан около 1410 года. Название Николаевский Клобуков, по преданию, он получил из-за истории с клобуком святого Иоанна, архиепископа Новгородского: укротив беса, он повелел везти себя в Иерусалим, чтобы поклониться Гробу Господню. Пролетая над Кашиным, святитель обронил свой клобук, который был впоследствии найден. На месте этом и был возведён Николаевский Клобуков монастырь. Позже, примерно в 1413 году, здесь построил келью преподобный Макарий Калязинский. Здесь же – не без помощи преподобного Макария – забил целебный и животворящий источник.

Но люди бывают разные. Хотя не уверен, что тех, кто пришёл сюда в 1929 году, можно отнести к категории «человек». Сами решайте. Моё мнение – это нелюди. Итак, в двадцать девятом были моментально сняты колокола и разобран иконостас, в 1931 разобрана колокольня – на народные нужды: людям вдруг стал не нужен Бог – они просто хотели хорошо поесть и неплохо поспать, вроде так это у животных происходит и называется «жизнью». (Хотя большинство кашинцев поступили иначе: они прятали части того же иконостаса у себя дома, в подвалах, и, собственно благодаря этим людям, многие иконы и утварь сохранились до наших дней и теперь находятся в храмах.)

В этом же году в монастыре был устроен свинарник и бойня, а в нижнем этаже Алексеевской церкви – колбасная артель «Инвалид» (как вам полёт мысли, а?). А реки крови направили в святой Калязинский источник: специально для этого проложили жёлоб, метров двести, не поленились.

Остальные храмы и постройки пытались взорвать: до сих пор можно увидеть полуразрушенные стены, ибо сравнять с землёй не получилось. Толщина стен достигала метра и более – даже тротил не помог. Апофеозом всей этой кампании стал беспощадный пожар в восьмидесятых годах прошлого столетия, когда абсолютно всё имущество предприятия сгорело дотла, не тронув монастырские постройки и утварь. Видел собственными глазами иконы в Алексеевском храме – те, что были в огне, – ни пятнышка!

Восстановление же началось только в начале девяностых. Трудное, тяжёлое… Спасибо неравнодушным людям – оно продолжается и сегодня.

На данный момент в обители имеется отреставрированная келья преподобного Макария, в которой и начались его иноческие подвиги. В ней же хранится древний крест, аналой и подсвечник преподобного. В монастырской ризнице находятся на хранении старинные хоругви, схима, сосуды, ковчег, железные вериги, крест со ста двенадцатью частицами мощей святых угодников.

После экскурсии мы отправились на вечернюю службу, а после ещё долго общались с игуменьей, отцом Виталием и насельницами монастыря. Я рассказал, что мы ни разу не причащались, да и вообще, кроме таинства крещения ни в каких других таинствах не участвовали. И очень удивился, что нас не отчитывали и не упрекали, а просто и ясно сказали: «Это дело поправимое».

VI

Надо заметить, что монастырь – это место, куда уж точно со своим уставом не ходят. Оно и правильно. Соблюдать и выполнять устав монастыря обязан всяк входящий сюда неукоснительно: будь то бомж, случайно оказавшийся рядом, или депутат столичный, приехавший на праздник. Но здесь всё делается с Божьей помощью, и уж поверьте, никакой особой трудности это дело, в смысле соблюдения, не представляет.

Для нас расписание было примерно такое: подъём в шесть утра, иногда позже, но обязательно к семи завтрак должен быть готов, ибо к восьми матушке и насельницам надо успеть в храм, чтобы убрать и приготовить его для богослужения. (Кстати, никто специально не будил и не понукал, скажу больше: я ни разу не слышал не то что скандалов – упрёков в чей бы то ни было адрес.) Так вот, приготовить завтрак – это, как правило, означало сварить гречневую кашу либо пожарить картошку. Объём – где-то полуведёрная кастрюля. Нарезать салат – огурцы, помидоры. Заварить чай и порезать хлеб.

Еда для строителей – отдельная песня. Они были из другой страны, Молдавии, и пост не очень-то соблюдали. Не знаю почему. Их устраивала пятилитровая кастрюля борща или супа, каша, восемь-десять банок рыбных консервов, соленья, хлеб и чай.

Но всегда надо было приготовить побольше для гостей. Хочу заметить, что гостей в монастыре всегда много: это и батюшки, оказавшиеся проездом или приехавшие по делам, игуменьи и сёстры из соседних монастырей, помощники, паломники, просто нуждающиеся в еде или в добром слове – да всех не перечесть: движение, постоянное движение! Вот уж где никогда не заскучаешь!

Здорово на кухне выручали два пацана лет четырнадцати. С их семьями дело обстояло, как сейчас принято говорить, «всё сложно», и ребят, живших, а точнее умирающих, на улице, приютили в монастыре. Так постепенно парни, впитав монастырскую православную жизнь, закончили школу. Сдав экзамены – поступили в кулинарный техникум. Им дали общежитие, но, как выдаётся свободная минута, они бегут в монастырь помочь и помолиться. Ну, чем плохо, а?

Так вот, после приготовления мы шли на утреннюю службу, помогали в храме, далее – приготовление обеда – на службу – приготовление ужина и так далее…

В эти дни началась наша подготовка к таинству причастия. Не всё оказалось так просто, как мы предполагали. Сначала нас соборовали. Если по-простому, соборование – это прощение забытых грехов. Дело в том, что у каждого из нас есть множество грехов, которые проходят мимо нашего сознания. Либо мы, согрешив, тут же забываем это, либо вообще не считаем за грех, не замечаем. Однако неосознанные грехи – это всё равно грехи, они отягощают душу, и от них необходимо очиститься – что и происходит в таинстве елеосвящения (соборования).

Вечером матушка сказала, что рано утром выезжаем в Троице-Сергиеву Лавру. К самому архимандриту отцу Науму: исповедоваться и пообщаться перед причастием. Старец Наум, как нам пояснили, обладает даром прозорливости и является одним из самых известных духовников, поэтому шанс попасть к нему на беседу чрезвычайно мал, но возможен. Бывали случаи, что кто-то ждал месяц, а кого-то старец принимал в тот же день. Скажу сразу: благодаря матушке Варваре, я побывал у отца Наума в то утро. Дважды.

Мы написали краткое письмо старцу (не спрашивайте содержание: всё равно не скажу). Это, как правило, какой-то жизненно важный вопрос и вкратце история этого вопроса. Письмо необходимо для того, чтобы отец Наум, быстро прочитав, понял суть, а не выслушивал получасовой сбивчивый рассказ, когда каждая секунда здесь – на вес золота.

Итак, оказалось, что «рано утром» – это в четыре часа. Но сон в монастыре, я вам скажу, совсем не такой, как за его стенами: здесь мне было достаточно четырёх-пяти часов, чтобы полностью отдохнуть и выспаться, когда как дома я дрых по десять-двенадцать часов, а то и больше.

Мы выехали через пятнадцать минут и ближе к шести утра заняли очередь к старцу, но были уже пятыми. Отец Наум принимал с восьми часов. Обязательным условием посещения старца была предварительная исповедь у монахов в отдельной исповедальной комнате. И только после этого и опять же только по согласию самого отца Наума разрешалось заходить (ну, как заходить – на коленях, конечно же) на беседу.

В то утро роли распределились так: мы стояли в очереди на исповедь к монахам, а матушка – в очереди к старцу. Иначе за один день не успеть. Когда двери открылись, нас вошло человек двадцать-тридцать. Остальные просто не поместились в притвор. Сколько было людей на улице – не знаю, но много. Сначала всех прибывших отчитали молитвой от клятв, которые когда-то давали в жизни: это октябрятская, пионерская и прочие (кстати, здесь я узнал, что любая клятва, данная не Богу, – это клятва сатане). И далее в порядке живой очереди – на исповедь. В тот день принимали четыре монаха. Уже через час я сидел на деревянной лавочке и сначала сбивчиво, а потом весьма даже уверенно рассказывал отцу Игорю, молодому монаху Лавры, про свои «подвиги». Предварительно всё, что мог вспомнить о своих грешных делах, я записал на бумаге ещё в монастыре.

Когда мой рассказ коснулся рыбалки, на которой мы с другом зажарили и съели шахматную гадюку (подумалось, что это тоже грех), то он спросил, откуда я родом. Услышав ответ, он очень обрадовался: мы оказались практически земляками – с юга. Видно, родные края ещё держали его, а может, просто любил свою малую родину, и мы, как земляк с земляком, незаметно проговорили около часа. Конечно, рассказать сейчас то, что я говорил на исповеди отцу Игорю, – не могу, ибо такое самому себе страшно рассказывать, но, как оказалось, можно (скажу больше – даже нужно!) поведать монаху. После моего раскаяния и отпущения грехов через отца Игоря мне было подарено несколько православных книг. Тепло попрощавшись, я вышел в коридор и стал ожидать Наташку: она зашла следующей и пробыла там немногим меньше – минут сорок.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации