Текст книги "Смотрящие вверх (сборник)"

Демон обыденности

Субботнее утро началось с того, что мы проспали. Младшая дочь опаздывала на соревнования, а средняя – в школу; мне досталась попытка свести к минимуму потери: лететь в гараж за машиной, чтобы развезти всех по местам.

Как селёдки в банке устраивают тараканьи бега, так в двух словах можно описать наши сборы. В поисках кроссовок я включил свет в коридоре – лампочка щёлкнула и потухла. Начал выкручивать – она лопнула в руках и разлетелась на сотни мелких осколков. «Управился», – похвалил я себя и побежал в гараж.

Приехал. Забрал. Развёз. Из спортивной школы попросили отвезти справку в школу. Отвёз. Получили нагоняй от учительницы за то, что поздно привезли, надо было ещё вчера. Зато поняли, почему эту справку передали через нас.

Поехали с женой ставить в гараж машину: раз уж зашли в гараж – покрасили петли на воротах. Ну, а что стоять смотреть – красит-то один человек. Так я заодно помыл машину.

Менять лампочку в коридоре не получилось, ибо цоколь лампочки приварился к патрону, пришлось менять сразу весь светильник. Благо их имеется ещё два с прошлого переезда: лежат в чулане на лоджии, ждут своего часа. Пошли выбирать, но дверь-то чуланную жена покрасила! На славу получилось – не откроешь! Дверь выбил – достали светильники. Чтобы подключить светильник, нужно отключить фазу, чтоб не убило. Незадача: выключать нельзя, ибо поставил на закачку музыку – Интернет не поймёт подвига; зато есть полчаса!

Почистил картошку и порезал мяса. Закачал музыку, выключил фазу, встал на стул, снял старый светильник, передал в руки жене – взяла неудачно: светильник выскользнул и разбился. Стекла на полу добавилось – подметать нельзя. Ребёнок едет с соревнований – плохая примета. Шутка по поводу неуклюжести жены – смех – немного обиды – борьба за свет. Собрал новый старый светильник – повесил – включил выключатель – света нет. Снял светильник – разобрал до болтика: закисли контакты – почистил – собрал. Повесил – включил – снова не горит. Ударил кулаком по светильнику – лампочка загорелась – в детали не стал вдаваться – оставил всё как есть – слез со стула.

Задумались пирожки – надо купить дрожжи – едем в магазин – заодно положили деньги на телефон – сходили на почту: зачем? Тесто не поднялось – поели соус – аааааааа… Ну когда тут вспомнить о Боге?

Сочинение

– Мам!… Ну, мама!

– Что, доченька?

– У нас есть печенье?

– Нет, малышка. Я ещё не успела купить, – мать, заплетая косу дочке, подмигнула отцу: «Купи печенье. Обязательно!»

Отец, нервно заёрзав на стуле, быстро допил свой чай и, буркнув что-то типа «до свидания, я вас всех люблю», вышел из дома.

I

– Печенье «Топлёное молоко», пожалуйста, полкило, – он вытащил из кармана разноцветные железные кругляшки и стал их пересчитывать.

– Шестьдесят пять рублей, – продавщица печально посмотрела на затасканного, небритого мужика.

– Вот. Возьмите. Спасибо вам.

– Та пожалуйста, конечно, – она ещё раз ощупала его взглядом: не-а, не подходит; к тому же ещё и нищий – копейки по карманам шарит.

Небритый и тусклый мужик взял печенье и, не оглянувшись, пошёл на свою долбаную работу.

II

– Я пришёл! – отец тихо прикрыл входную дверь и заглянул в детскую.

– Привет, пап! – доча обняла его и поцеловала в лоб. – Как дела?

– Ничего, нормально. Я тебе печенье принёс, – отец достал из дырявого пакета свёрток. – Вот те подарок, всё как у людей…

– Ой, спасибо, папка! – она развернула пакет. – Ой, какие красивые! Сколько много!

– Ладно, давай кушай. Что задавали в школе? – отец, кривясь от боли, снимал красивые, но уже напрочь дырявые туфли.

– Та сочинение. И ещё – по математике поможешь?

– С удовольствием. Математику решим, а сочинение пусть мама проверит. Я не очень-то в русском, да и писать их – не моя стихия.

III

Мать пришла ближе к ночи: трёх работ хватало только на то, чтобы оплатить коммунальные услуги в их допотопном домишке: муж-то попался – никудышный! Ни воровать, ни заработать – кому такие нужны сегодня? Ну да ладно, куда ж его деть – не на помойку же…

– Мам, мы с папой решили математику! Осталось сочинение проверить! Я уже написала! – доча помахала тетрадкой и убежала к себе в комнату.

– А что за тема, доченька? – мать присела на стул и закрыла глаза.

– Вот, задали: напишите о каком-нибудь памятном событии так, чтобы была понятна основная мысль вашего текста. Озаглавьте сочинение, – доча громко прочитала и захлопнула учебник.

– Давай посмотрим, что ты там написала, – мать присела на диван и открыла тетрадь, где было написано: «Я шла из школы и увидела свёрток, валявшийся в кустах. Это был красивый пакет. Я не удержалась и посмотрела в него. Там были деньги. Много денег. Но не наших. Они были перетянуты резинками, как мои косички. Я взяла пакет и пошла дальше. Возле магазина сидел дядька и просил у всех денег. Я подошла к нему и спросила – такие подойдут? Он взял пакет, посмотрел и сказал мне спасибо. А потом он заплакал и поцеловал меня в лоб. Встал и ушёл. Мне было так хорошо! Этот день мне очень запомнился».

– Пойди папе дай прочитать, а то что-то я плохо себя чувствую… – мать закрыла тетрадь и, трясущимися руками поправив подушку, легла на диван.

IV

– Па-а-ап! Мама сказала, чтобы ты проверил моё сочинение!

– А ну-ка, посмотрим, что там у тебя, – отец взял тетрадь.

* * *

– Это было на самом деле, доча?

– Да! Папка, если бы ты видел его глаза! Он такой счастливый был!

Отец медленно приподнялся и обнял дочь:

– Молодечик, всё правильно сделала. Только вот в сочинении много «я» написано; надо бы подправить.

…и подул ветер

Стоянка наполнилась грохотом и выхлопными газами: к стоящему в углу «Порш Кайену» подъехала старая «Лада-шестёрка».

– Приветствую вас, Порш! – Шестёрка мигнула стопорями и заглохла. Из неё вышел старый дед и поковылял на выход.

– Здорово, старая тормозная колода, – Порш посмотрел свысока на соседку.

– По делам или просто катаешься? – Шестёрка была настолько старая, что не обижалась.

– Ты же знаешь, что мы, интеллектуалы и прожигатели жизни, куда хотим, туда и едем! Пусть трактор пашет, а наша судьба – ровный асфальт и девяносто пятый бензин! – на Порше блеснуло отражение солнца.

– Вы, молодёжь, хоть и умнее стали, а на самом деле – ведро с болтами. Ну, куда ты без Создателя поедешь?

– Ты ещё скажи, что мной кто-то управляет!

– А кто, по-твоему, у тебя в салоне сидит?

– Слушай, у меня навигатор, круиз-контроль… какой Создатель?

– Тот, кто создал, придумал. Он в нас сидит и управляет нами. И движется – куда ему надо, а не тебе.

– Послушай, я каждое утро проверяюсь бортовым компьютером на предмет поломок, и нет у меня никаких посторонних, понимаешь? У меня каждые две секунды связь со спутником на предмет моего нахождения на местности! Я реалист и верю только показаниям приборов и систем: они не видят никаких твоих Создателей, понятно?! У меня под контролем каждый винтик! А сделали меня на заводе: такие же умные машины, как и я. Об этом у меня есть целый файл в памяти, могу показать.

– Но придуман ты человеком, для того чтобы ему было удобно и быстро передвигаться. И машинами этими тоже он управляет. Понимаешь, в каждом из нас есть человек, которого мы возим.

– Откуда ты знаешь?

– Я родилась, когда были ещё талоны на бензин; когда Создатели своими руками нас собирали. Я лично видела, да и старшие подтвердят.

– Ты ещё скажи, что не веришь в естественный отбор, чёрный выхлоп!

– А это что ещё такое?

– Вот рассуди логически, старая рессора от трактора: колесо видела?

– Да.

– Повозку видела?

– Да.

– А теперь включи стартер и послушай логическую цепочку: в начале были дороги. Потом появилась палка. А потом подул ветер, и палка долго билась об дороги, постепенно превращаясь в колесо.

– А что такое ветер?

– Это то, что дует в лобовое стекло, старый тосол!

– Колёса стали кататься и появился естественный отбор: какое колесо было быстрее – то и выживало! Потом появилась телега. Здесь смотри: только труд и дополнительные нагрузки сделали из телеги автомобиль! Понятно?

– Что за бред? Тебя придумали люди, чтобы им легче было. Они построили тебя, кормят, ремонтируют, моют, заботятся о тебе. И колесо, и телегу, и автомобиль – это всё он – человек-создатель, совершенствовал и придумывал!

– Создатель, говоришь? Ну, допустим, Создатель есть: добрый, ласковый и заботливый. Тогда почему мою подругу Тойоту твой Создатель разбил насмерть и ещё пятерых себе подобных Создателей раздавил?!

– Понимаешь, среди людей есть как создатели, так и разрушители. Всё зависит от того, кто в машине сидит.

– Вот видишь, ты уже с три короба передач напридумывала: создатели, разрушители – бред! Ты ещё скажи, что и твоих Создателей кто-то придумал! Есть мы, есть дороги и антураж вокруг – это всё, что я вижу! И я верю только тому, что вижу!

– А зачем тебе тогда рулевое колесо?

– Да это атавизм! Есть круиз-контроль, есть навигатор – и всё это под моим контролем!

– Ну, а почему ты сейчас никуда не едешь?

– Не вижу смысла

– Ну, давай, заводись!

– Я хочу стоять! И всё!

– Это не ты хочешь стоять – это человек хочет, чтобы ты именно здесь стоял.

– Ты больная старая прокладка… Ты убегаешь от реальности и перекладываешь свою трусость на плечи придуманных создателей! Ты просто не хочешь отвечать за свои поступки, признайся! Ты неудачница! Старая ржавая железка, которую на дороге все объезжают, чтобы не измазаться! Ты боишься признаться себе в этом! Ты смотришь на меня и завидуешь моей мощи и молодости! Оглянись вокруг! Прими мир таким, какой он есть! Не надо ничего придумывать! Пользуйся им!

Шестёрка плавно перебила:

– Пойми, мы созданы, чтобы служить человеку верой и правдой – это наша главная задача. Будешь так делать, и Создатель будет к тебе также относиться.

* * *

– Ну что, моя ласточка, – старый дед подошёл и погладил «шестёрку» по капоту, – поехали, милая… Вези уж деда домой…

«Лада» вздрогнула, завелась и запыхтела.

– Давай, давай… Встретимся на свалке, – проворчал Порш вслед уезжающей Шестёрке.

Адовы карусели

Карусели

Автобус подкатил к платформе, и встречающие неторопливо потянулись к дверям.

– Здорово, брата-а-ан! – два крепких молодых человека обнялись, похлопав друг друга по плечам. Размашисто жестикулируя и громко смеясь, они направились в сторону такси.

– Колян, сколько лет, сколько зим! Малую родину совсем стал забывать! Как доехал? – сыпал встретивший парень лет двадцати семи.

– Да что, Вась, тут делать? Родителей уже нет. Ты да вон Хромой остались. Вспоминал вас часто. Дел – невпроворот, а видишь, всё-таки приехал! – пробасил, улыбнувшись, Колян, и они сели в машину.

I

– Ты, мать, водочки-то ещё принеси пацанам, – шепнул на ухо жене Петрович и вышел во двор покурить. Васька и Колян сидели на кухне: стол ломился от напитков и угощений, благо повод был: встретились два давних друга, да что там давних – древних! Вместе в детском саду, в школе за одной партой; в армию – и туда в один день забрали! Но жизнь, как часто бывает, раскидала всё по своим углам: Васька, навоевавшись, остался в городе, а Колян двинул на заработки «на севера», да и застрял там.

– Но дружбу не разрушить, ибо нет таких расстояний, на которые бы её не хватило! Колян, давай за дружбу! – они подняли стаканы и грохнули их друг о друга.

– А помнишь, как пацанами на каруселях катались? Перепрыгивали через ограду – и на «Ветерке» у-у-ухх! – Васька махнул рукой и зацепил бутылку. Та со звоном упала.

– А-а-а, ничево-о-о, уберё-ё-ом… – он попытался нагнуться, его потащило в сторону, но Колян удержал.

– Жаль, что карусели разломали… Что там, магазины построили?… С этим Ельциным всё к чёрту пошло. Всё!… – Колян тупо смотрел на стакан.

– Да ну-у… есть карусели… новые! Хошь, покажу? – протянул Васька.

– Оба-на! Чё, прям карусели? Хренасе! – Колян аж привстал с дивана. – А ну давай, засвети-ка!

– Мать, прогуляться мы! А то что-то с непривычки повело децл… И тачку вызови! – Васька, опираясь на стену, пошёл в коридор. За ним неуверенно петлял Колян.

Такси подъехало через пять минут, благо этого добра в городе было, наверное, больше чем самих пассажиров. Здесь вообще всё так было: если магазинов – то чуть ли не по пять штук на каждого; если рынок – так на полгорода. Зачем? А кто его разберёт. Чего не хватало, так это детских садов, врачей и учителей – да кого сейчас этим удивишь, правда?

– Как всё изменилось! – Колян прилип к запотевшему стеклу такси и смотрел на ночной город.

– Та ладно… магазы да кабаки одни… чё хорошего? Денег-то в кармане больше не стало, работы нет: завод стоит, мебельную закрыли. У нас ведь как теперь: все бабы торгуют, а мужики их стерегут – в охране работают, а остальное большинство бухает, колется да с ума сходит от безделья. Я вот тоже полгода как маюсь дома, – грустно обронил Васька.

– Шеф, здесь тормозни, а? – он положил сотню на торпеду. – Сдачи не надо.

Они вышли у парка и закурили. Вокруг было темно, лишь несколько фонарей освещали вход с красивой надписью «Парк Аттракционов».

– Поздно уже. Наверное, закрылись давно, – Колян замялся.

– Пошли-и-и, брата-ан! Я угощаю! Ко мне сегодня кореш приехал или кто? – Васька подтолкнул в плечо друга, и они двинулись навстречу каруселям.

– Смотри, вон дед какой-то идёт! Сторож, сто пудов, сторож! – прошептал Колян, когда они перелезли через невысокую ограду.

– Вот он-то нам и нужен, – Васька как-то подобрался и пошёл первым, срезая путь через клумбу.

Старик остановился и спокойно сказал:

– Ребята, касса уже закрыта и карусели не работают. Уходите.

– Слышь, начальник, да касса нам и не нужна. Мы по старинке, бесплатно. А ты нам поможешь, всасываешь базар? – Васька, вдруг оказавшись рядом, сильно сдавил ему шею.

– Эй, эй, эй! Пацаны, в натуре, без рук! Надо так надо! Пошли, поможешь включить. Руки только убери! – захрипел дед и, освободившись от объятий, направился к кирпичному зданию.

– Колян, здесь подожди, я быстро! – сказал Васька и побежал догонять старика.

Через пять минут Васька вышел.

– А где старикан? – Колян сидел на лавочке и курил.

– Та привязал на всякий случай к кровати и телефон забрал, чтоб ментам не стукнул, – Васька, довольный, сел рядом. – Ща покурим и пойдём на «Цепочку», нашу любимую, кхе-кхе…

– А чё он так быстро согласился-то? – спросил Колян.

– Да кому ж охота за четыре тыщи инвалидом остаться, брат? Ну ты даёшь! – Васька встал и потянулся. – Идём, бросай сигару!

Они подошли к «Ветерку». Вокруг стояла мёртвая тишина, слышно лишь, как где-то в центре города выла сирена. Васька открыл кабинку оператора:

– Давай залезай в кресло и пристегнись! А я нажму кнопку и догоню!

Колян прыгнул в деревянное кресло, цепи жалобно заскрипели. Васька, нажав кнопку, молнией вылетел из кабинки и оказался рядом – карусель успела сделать круг.

Ветер бил в лицо, а сердце так и хотело выскочить наружу: всё как в далёком и таком забытом детстве! Карусель набирала обороты:

– Ва-а-аська-а-а-а! – Колян кричал от переполнявшей его радости.

– Коля-я-я-ан! – Васькино лицо, растянутое ветром, напоминало загримированного Джима Керри из фильма «Маска».

II

Собака разрывалась.

– Лежи, пойду сам открою. Пацаны, наверное, нагулялись, – Петрович надел галоши и поковылял к калитке. Жена, быстро накинув фуфайку, засеменила следом.

– Здорово, – возле калитки стоял участковый Пантелеевич, сосед и одноклассник Петровича; чуть поодаль мялись двое в милицейской форме: капитан и сержант.

– Чё, опять подрались? Где эти остолопы? – Петрович почесал кулаки об забор.

– Тут вот какая штука, сосед, случилась… Вот ребята из отдела приехали, расскажут всё… – Пантелеевич неуклюже отошёл в сторону, давая пройти людям в форме.

– Ты это… жена… давай отсюда. Нам с мужиками поговорить надо, – не поворачивая головы, сказал Петрович. Женщина, наклонившись ещё больше, быстрыми шагами пошла в дом.

– Ваш сын? – капитан достал из кармана паспорт и передал Петровичу.

– Да, мой, – осторожно, словно древнюю рукопись, он перелистывал страницу за страницей. – Где вы это взяли?

– Паспорт мы нашли в пиджаке… Ваш сын умер. У него не выдержало сердце. Второй сошёл с ума. Их сняли сегодня утром с каруселей, – капитан смотрел на свои ботинки. Видно было, что каждое слово ему даётся с трудом. Петрович схватился за калитку. Испугавшись, что со стариком случится приступ, участковый стал было поддерживать, но тот махнул рукой, что, мол, всё нормально, продолжай.

– Сторож сейчас дал показания, – капитан развернул помятый лист, – двое пьяных молодых людей напали на него и связали, включили карусели и катались, но спрыгнуть уже не могли… Законы физики или что там ещё… Такая штука, в общем, – он глубоко вздохнул, – сняли их только утром. Уборщица пришла на работу, ну, и позвонила нам.

Петрович медленно развернулся и пошёл в дом. Через секунду женский вопль разорвал утреннюю городскую тишину.

III

– Вернуть можем только половину суммы, – кассир в окошке автовокзала посмотрела на Петровича. – Деньги будете брать?

Жена убедила сдать обратный билет Коляна: «Ему он не понадобится, а нам на похороны деньги нужны».

– Да, – прохрипел Петрович.

– А что так, сдаёте? Не получилось? Ведь много же теряете! – кассирше явно хотелось удовлетворить женское любопытство.

Петрович как-то весь съёжился, его нижняя губа затряслась. Он набрал побольше воздуха в лёгкие и выпалил:

– Да! Случилось! Случилось, что в России построили новые карусели! И если нас не закатают на них до смерти, то уж точно сведут с ума, к чёртовой матери! Тебе, тварь, понятно?!

Слова гулким эхом прокатились по вокзалу, и Петрович повернулся. Недалеко от него стояла толпа таджиков (или узбеков?) – они громко о чём-то спорили между собой и даже не удостоили его взглядом; у музыкального киоска гости (точно гости?), видимо, из горных республик, танцевали лезгинку – те вообще никого не слышали; в дверях куча цыган клянчила деньги – там, понятное дело, не до него; и только скучающий милиционер, стоявший у подоконника, оторвался от игры на телефоне и направился к Петровичу. Услышал, значит.

– Нарушаем, гражданин? – постукивая резиновой дубинкой по руке, нехотя спросил постовой.

– Да пошёл ты на хрен, ты понял?! – что-то треснуло, сломалось в голове Петровича, и его уже несло без остановок и тормозов. Какая-то могучая сила грохотала и выплёскивалась из него во все стороны раскалённой лавой. Лишь в последний момент он увидел взмах дубинки: в голове вдруг стало темно, и Петрович плавно осел на пол.

Искры разлетелись, оставив после себя тишину и покой.

За окном автобус подкатил к платформе, и встречающие неторопливо потянулись к открывающимся дверям.

Мама

Мы не выбирали ни страну, где родимся, ни народ, в котором родимся, ни время, в котором родимся, но выбираем одно: быть людьми или нелюдями.

Сербский Патриарх Павел

– Как вы меня достали! – водитель нервно выкинул сигарету в окно, включил правый поворот и нажал на тормоза. Маршрутка съехала на обочину и остановилась вблизи густой лесополосы, одиноко уходящей в бесконечную степь.

– Куда вы скопом все! Женщин сначала пропустите! – продолжал ворчать шофёр, но пассажиры, неуклюже разминая затёкшие ноги, уже бежали к деревьям. Две женщины вырвались вперёд, и мужики, признав неофициальное поражение, остановились. Нехотя достав сигареты, закурили; переминаясь с ноги на ногу, сплотились в молчаливом упрёке: ну, бабы, что с ними поделаешь, и здесь первые. Тем временем победители, ломая сухие сучья и пригибая высокую траву, исчезли в тени деревьев.

– Господи-и-и! Да что ж это, люди, спасите-е-е! – раздались крики из лесополосы. Мужики по интонации поняли: что-то случилось. И это «что-то» – очень плохое.

Несколько десятков метров бегом – и вот они на поляне: одна из женщин сидела на земле и прижимала к груди мальчика лет пяти-шести. Другие бегали вокруг, кричали и махали руками, их причитания и крики слились в протяжный гул; в воздухе запахло бедой.

– Мальчик… вот… из петли вытащили… не знаю, жив ли… – женщина подняла глаза и посмотрела на мужчин: в её побелевших глазах стоял дикий ужас. Вязкая пауза оцепенения была прервана криком:

– Бегом к доктору! – мужик схватил из рук ребёнка и побежал к маршрутке. Двое подняли женщину с земли и осторожно, словно больную, повели вместе с остальными.

– Что опять случилось? – начал водитель недовольно, но осёкся.

– Давай быстро в ближайшую больницу! Мальчика из петли вытащили. Не знаем, жив ли, – мужик, явно нервничая, укладывал ребёнка на сиденья. Остальные расселись на свободные места.

Водитель вдавил педаль газа в пол, и маршрутка, скрипя всеми частями, понеслась по пустынной дороге. Тем временем мальчик начал приходить с себя: сначала он захрипел и открыл глаза, потом пошевелил руками. Пассажиры загомонили, кто-то с облегчением вздохнул. Вдруг водитель резко затормозил: на обочину выбежала женщина и яростно замахала руками, останавливая маршрутку.

– Давай без остановок, ребёнок при смерти! – крикнул мужик.

– Бросать человека на ночь глядя в такой глуши?! Да вы сошли с ума! Следующий автобус будет только утром! – в конце тирады шофёр сорвался на визг и остановил маршрутку. Открыв двери в салон, бодро запрыгнула молодая женщина:

– Спасибо, спасибо большое, что подобрали! Я уж и не надеялась; здесь так редко ходят автобусы. Кроме нашего села ничего и нет поблизости, вот и не хотят по этой дороге ездить! И село поэтому развалилось, работы нет, ничего нет… – она вдруг увидела мальчика и замолкла на полуслове. Ребёнок молча смотрел на неё.

– Мама, а ты говорила, что будет не больно, – прохрипел мальчик и потерял сознание.

Крики, вопли и мат смешались с грохотом маршрутки. После непродолжительной схватки мужики связали новоявленную мамашу, предварительно отбив её у баб, которые так и норовили выдрать ей волосы. Ругаясь и матерясь, затолкнули её под сиденье:

– Сдадим куда надо, пусть разбираются.

Пустынная дорога, прорезанная двумя лучами света, уносилась в безбрежную степь.

Водитель молча взял дрожащими руками сигарету и закурил.