Текст книги "Вот и управились к празднику (сборник)"

Капкан

Из-за ближней сопки полилась огненно-красная лавина света. Пришло утро.

На трех снегоходах сходили в разведку. Собрали и упаковали весь инвентарь, прицепили сани и двинулись по разведанному пути. Перевалили перевал, спустились к притоку Хамсары и Енисея, реке Додот. Пошли вниз по узкой, петляющей по долине реке. Это земля Тывы. Дорога хорошая, снегу немного. Расслабились.

И напрасно. Чем ниже уходила река, тем больше снега было на ней. А под снегом лед тонкий, местами пропарины. Вадим «ухнул» в такой пролом, Сергей не успел обрулить и провалился следом.

Подъехал Николай. Остановился подальше от гнилого места.

– Что хорошего скажешь, Вадим.

– Да вот думаем, – не унывая, ответил тот, – подъезжай, веревкой дернем.

– Тихо, тихо не торопитесь. Вырвать снегоход с санями «внаглую» нельзя. Видишь, у снегохода зад провален, – это полбеды. А вот сани передом зарылись под лед – это уже худо. Надо разгружать.

– Давай попробуем, что зря кишки рвать, – возмутился Сергей.

– А что делать? Технику угробить? Разгружай сани, – распорядился Николай.

Разгрузили сани Вадима, и снегоход легко выскочил из ледяного плена.

– Он бы и груженый вышел, – подойдя ко мне, зло проговорил Сергей.

– Да хрен его знает, как бы оно вышло, – буркнул я, вытирая со лба пот.

– Конечно, вышел, – прошипел Анатолий, – ему делать нечего, вот дурью и мается.

Пока Вадим с Игорем упаковывали сани, мы вытащили вторую машину.

Тугой напор воздуха, острые крупицы снега, тряска в седле отбивали всякие мысли. Лишь мимолетные воспоминания мелькали бессвязно, сгорая быстро и легко. Поднялась метель. Видимости почти не было. Сквозь сомкнутые ресницы я едва различал синь лесных прогалов, серые обочины берегов, белесый буранный след. Терпение и терпение – это все, чем жилось в этом долгом, выматывающем пути.

А снегу все больше и больше. Снегоходы не шли, гусеницы забивало снегом. Темнело. Начали ставить палатку. Николай с Анатолием отцепили сани и ушли бить дорогу. Возвратились в полной темноте.

– Ну и как? – осторожно спросил Вадим.

– Двенадцать километров прошли с Толяном. Подъезжаем к одному месту, что-то не нравится. Спешились, подходим, смотрим, а там водопадище метров двадцать вниз и ущелье-каньон, с обеих сторон зажатый.

– Что делать? – тревожно спросил Игорь.

– Даже и не знаю, – обвел взглядом всех Николай, – завтра смотреть будем. Если одолеем спуск, всем по медали!

Надо сказать, что определение своего местоположения в походе – задача не столь простая, как может показаться вначале, тем более в наших условиях. Ведь мы пользуемся только картой-двухкилометровкой да интуицией Николая. Правда, Игорь иногда включает спутниковый навигатор, но беда в том, что инструкцию до похода он толком не прочитал, а сейчас не до этого. Но все равно, каким-то чудом высвечиваются координаты, и мы корректируем карту. Ошибки незначительные, можно сказать, их вообще нет.

Всю ночь палатку шевелил ветер. Я знал, когда мы окажемся по ту сторону этого водопада, у нас будет отрезан путь к отступлению. И тогда, оказавшись изолированными, мы вынуждены будем идти только вперед по намеченному маршруту, независимо от того, что ждет нас там, в гуще гор, успех или горькое разочарование.

Утром в группе все действия отработаны. Завтрак на сухих дровах готовится быстро, съедается молниеносно. Палатка свернута и увязана в нарты, печка тоже, все вещи собраны. Готовность номер один. Двигаемся вперед. Подъехали к водопаду.

Перед нами в нагромождении ослепительно белых утесов открылся крутой спуск в гигантский провал.

– Ну и дела! – Николай не смог сдержать разочарования. – На карте по Додоту ни одного водопада нет. Откуда он взялся?

Взяли топоры, лопаты. Спустились на веревках в ущелье. Каково же было наше разочарование, когда мы увидели узкий каньон, метров семьсот, зажатый с обеих сторон скалами. Мы остановились, ошеломленные увиденным зрелищем.

– Да! – Тихо проговорил Николай. – Наши Ийские щеки по сравнению с этими – семечки.

Вдоль всего ущелья бежала вода. Расчистили путь, разгребли и выровняли снег. В местах, где были глубокие промоины, настелили гать.

Вернулись к снегоходам. Чтобы как-то сгладить спуск, принимаем решение обвалить со скал снежные карнизы. Таким образом сделали низ более пологим. Расстояние между скалами небольшое, метров шесть, а глубина десять. Чтобы не врезаться в противоположную скалу, необходимо на середине спуска резко прибавить газ и повернуть руль в сторону ущелья.

– Ну что, Вадим, пробуй! – громко крикнул Николай, подбивая лопатой снег.

Вадим подогнал «Скандик» на край ущелья, повернулся к нам:

– Мужики! Придержите сани веревкой, боюсь, не вырулю, убьюсь о скалу.

Зацепив веревку за сани, я, Игорь, Сергей и Анатолий уперлись ногами в выступы скалы, стараясь удержать снегоход. Вадим нажал на рычажок газа и тут же его отпустил. Машина дернулась и на тормозах стремительно пошла вниз. Мы полетели кто куда. Я только почувствовал нестерпимую боль в руках и обжигающий жар в ладонях от трущейся веревки. Вадиму ничего не оставалось как дать газу и уйти в поворот. Но сани занесло, и снегоход повалился набок. Вадим, выкарабкавшись из снега, радостно прокричал:

– Нормально. Пройти можно.

Когда я на своем «Буране» летел с крутизны, у меня так захватило дух, что я со страху вписался в поворот и не перевернулся.

Последним шел Анатолий на своем желтом «Буране». Игорь, видя, что Вадим снимает его на камеру, запрыгнул на сиденье снегохода позади Анатолия и вместе с ним поехал вниз. Сани занесло к противоположной стене, снегоход перевернулся и согнул дышло саней, оба наездника оказались в снегу.

– Вот и все. Обратной дороги для нас теперь нет. Только вперед, – усаживаясь на «Скандик», громко сказал Николай и, поправив шапку, добавил:

– Ну что, Вадим, пробуй.

Вадим застегнул шлем и осторожно тронулся по проложенной трассе.

За ним по очереди пошли мы. Я обрадовался, увидев, как дружно машины пошли по ущелью. Но через двести метров сани первого снегохода перевернулись в полынью. Сам Вадим выскочил на лед. Мы бросились на помощь. Сани перевернулись и полностью ушли под воду. Спереди они держались за снегоход. А вот сзади ободранные и погнутые о камни полозья зацепились за кромку льда.

– Толя, давай веревку, Серега, руби ваги, – четко давал команды Николай, осторожно подходя к саням.

Чтобы сани не ушли под воду, двумя веревками привязали их за камни.

Дружно подошли, взялись… Я только услышал, как что-то ухнуло, и из-под ног стал уходить лед. Все бросились врассыпную. Лед подломился, но завис где-то на камне под водой.

Сани наши висели на волоске судьбы одной лыжей.

– Толя, заводи пилу, нужны большие деревья, – нервничал Николай, сознавая безнадежность ситуации, – не дай Бог, сорвется – все унесет вместе с санями.

Положили несколько деревьев, получился настил. Николай по нему добрался до саней.

– Что там? – спросил Вадим.

– Резинки вытянулись, того и гляди порвутся. Главное, горючее спасти.

– Там вся моя одежда! – жалобно проговорил Игорь.

– Да хрен с ней, с твоей одеждой. Не голый же стоишь!

– А спальник?

– Зачем он тебе. Уже весна. Тепло. Видишь, ручьи бегут.

Николай с Анатолием, опустив руки в ледяную воду, расцепили резинки, удерживающие груз и осторожно вытащили из воды первую канистру. Потом вторую. От холода ломило руки, но резинки нельзя было отпустить. Алюминиевый ящик с вещами доставали последним. В него набралась вода. И его с трудом вытащили на настил.

– Игорек! Забирай свои вещи, почти сухие, немного подмокли, – усмехнулся Николай, выливая из ящика воду.

Надо сказать, вещи Вадима были здесь же.

Николай привязал к поручню саней веревку. Вадим завел снегоход.

Мы, отойдя подальше от саней, дружно рванули веревку. Сани перевернулись как игрушечные и встали в нормальное положение. Вадим дал газ и отъехал подальше от промоины.

Мы поглядели вниз.

– Ого! – присвистнул Сергей. – Дна не видно.

– Какой-то омут, – осторожно заметил Анатолий.

Николай подошел к Вадиму:

– Ну, слушай. Думал, конец. Не спасем.

– Резинки крепкие, выдержали.

– Да! Обошлось! Вытащили. – Николай глянул на нас. – Ну что стоите? Грузите сани, идем дальше.

На повороте у скалы ширина льда всего метр. Осторожно проводим технику. Придерживаем руками кто снегоход, кто сани.

И вот уже остался последний «Буран» Анатолия. Он только направился к нему, как его остановил Николай:

– Погоди, я сам.

Мы стояли на повороте у скалы и ждали.

Николай, видимо, решил показать нам класс езды и перед заходом на поворот прошел близко к промоине. Не выдержав веса саней, лед обломился. Сани угрожающе наклонились и пошли на переворот. Учитывая предыдущий опыт и понимая, чем это может закончиться, мы бросились к ним. Я, Анатолий и Сергей повисли на краю саней, создав противовес. Николай пытался привязать веревку, но зацепиться было не за что, кругом отшлифованные водой скалы.

Мы еле держали. Нас перетягивало в сторону промоины. Ситуация усложнялась тем, что в промоине было сильное течение, которое стягивало нарты со льда.

Вадим с Игорем на снегоходе уже ушли в конец каньона.

Николай пытался звать их, но безуспешно.

Глядя, как мы с красными от напряжения лицами надрывно удерживаем сани, которые в любую секунду вместе с нами могут слететь в полынью, Николай рискнул. Он развязал резинки и стал вытаскивать канистры. Запыхавшись, прибежал Игорь и сразу же бросился помогать ему. Груз уменьшился, и мы отпустили затекшие руки. Спину ломило, и я с трудом выпрямился.

Подошли к концу ущелья. Вечерело. Здесь напоследок Вадим приготовил нам сюрприз – проломил санями лед и, не заметив, с Игорем ушёл вперед. Снова пришлось стелить гать.

Наконец вышли из ущелья и за поворотом увидели передовой снегоход, утонувший в снегу. Но до него не дошли. Снег все глубже и глубже. Невозможно ехать. Встали.

– Этого нам только не хватало, – занервничал Николай, – Толя, доставай лыжи. Серега, езжай, помоги Вадиму.

Анатолий надел лыжи и пошел на разведку.

Снегоходы скрылись за поворотом. Игорь подошел к нам.

– Чего тут стоять, время тратить! – оглядывая нас, сказал Николай, – поеду-ка я лучше, зимовьюшку поищу. Игорь, ты рацию включи.

И в надвигающихся сумерках снегоход исчез из виду.

Мы остались с Игорем вдвоем. Пошел снег, замела метель.

– Ты про рацию не забыл? – напомнил я, ежась от холодного ветра.

– Ах, да, – спохватился он, доставая ее из нагрудного кармана.

– Слышишь, кто-то кричит?

– Да вон же дядя Сережа ползет.

Я глянул в сумеречную даль. По буранному следу к нам пробирался Сергей. Даже накатанная колея не держала его, и он, встав на колени, на четырех точках опоры передвигался в нашем направлении.

– Мама, забери меня обратно, – жалобным голосом просил он.

Мы с Игорем весело засмеялись. Усевшись на сиденье моего «Бурана», он еле перевел дух. Голова была мокрая, от снятой шапки валил пар.

– Ты откуда взялся? – недоумевал я.

– «Буран» Колька отобрал, Толяна посадил. А меня к вам отправил.

Ну и снежище, еле добрался.

Поднявшийся ветер быстро охладил разгоряченное тело Сергея.

Он был единственным, кто курил в нашей команде. Но здесь, за компанию, закурили все.

– Может, погреемся? – с оптимизмом произнес он.

– А есть?

– Обязательно! Сергей достал из кармана куртки фляжку.

– Водка?

– Самогонка! Тесть гнал, потом на травах настоял. Пробуй. Только одно слово.

Я сделал маленький глоток. Потом еще. Приятная горечь зажгла в груди.

– Я же просил слово, а ты уже целое предложение пропил.

Затрещала рация. Донеслись обрывки фраз. Игорь пытался ответить, но безуспешно. Кроме тихого шипения больше ничего не услышали.

– Наверное, батарея села, – в полном неведении проговорил Игорь, отхлебывая из фляжки.

Разогрелись. Покурили еще раз. Осветив нас светом фар, подошли снегоходы.

– Игорь! – раздраженно закричал Николай. – Где рация? Почему молчал?

– Батарея села.

– Игорь, – вмешался Вадим, – что за детство. Это же не шутки. Надо было положить поближе к телу, чтобы батарея не замерзала.

– Там водопадище такой… – Николай разразился матерной бранью. – Мы выходим на вас, а вы молчите. Давно бы уже палатку поставили.

– Как палатку? – растерялся Игорь, – а зимовье?

– Какое зимовье? – оборвал Вадим. – Там водопад метров пятьдесят. И воды целый поток.

– Ставьте палатку, – скомандовал Николай, – а мы с Толей – в разведку.

Николай лихорадочно искал выход из тупика. Капкан, в который он нас завел, захлопнулся. Неужели просчитался или разум затмился. Они с Анатолием надели лыжи. Прошли по реке, потом вернулись и полезли в гору.

Склон был крутой. Он понимал, что машины здесь даже без груза не пройдут.

– А может… может, пока не поздно, вернуться. Иначе, как ему придется потом. Ведь он в ответе за всех. Только сегодня было столько опасностей, не на один поход хватит. Но нет! Нет! Обратный путь отрезан. Теперь только вперед.

Разбили палатку, прямо на льду, развели костер. Мы с Сергеем готовили дрова. Вадим с Игорем рубили лапник и стелили в палатку.

Сергей подошел к Вадиму:

– Вадик, ты хоть расскажи, что там было?

– А, что рассказывать? Подъезжаю. Смотрю – водопад. Глушу мотор. Слышу, вода внизу сильно шумит. Смотрю – и деревья внизу растут. Дальше – сталактиты и поток воды. Тут меня смятение охватило. Смотрю, Коля летит, я кричу ему, машу рукой – не видит. Выскочил на самый гребешок, чуть не свалился. На первом водопаде мы видели воду, но подо льдом, струйки вниз не бежало. А тут целый поток. Технику не спустишь, не пройдешь. И назад, сами знаете, возврата нет. Весь лед в ущелье переломали. Получился своего рода капкан.

Обстановка невольно заставляла задуматься о нашем положении. Суровая действительность уже внесла существенные поправки в наши планы. Мы в западне, и неважно, что причиной этому было наше легкомыслие, недооценка ситуации.

Эта мысль все чаще и чаще тревожила меня. Беспокойство усугублялось еще и тем, что мы уже не могли пополнить свои запасы продовольствия.

Чтобы не попасть впросак, мы не должны пренебрегать осторожностью. Сегодняшний день для нас – серьезное предупреждение.

Вернулись они в полной темноте.

Николай устало опустился на сиденье снегохода. Попросил воды. Игорь зачерпнул кружкой из промоины.

– Ну, что пригорюнились? Нашли мы с Толяном проход. Правда, не ахти какой, но другого пути нет. Все прошарили, всю гору на карачках излазили, но нашли. Завтра будем пробовать.

Ночуем. Следующий день был выходной 8 марта. Отдыхаем. Снегоходы уныло стоят на льду возле палатки, а мы штурмуем гору. Вооружившись лопатами и топорами, расчищаем дорогу к вершине. Получилась серпантинная трасса. Пробуем загнать пустые машины на гору. Не получается. Снег на солнце подтаял, стал скользким. Но Вадим был настойчив, разогнал по реке свой «Скандик» и со всего хода ушел на подъем. Но на середине горы врезался в занесенный снегом пень. Мы поднялись в гору. Вадим растерян:

– Анатолий Иванович, посмотри, что-то с лыжей.

– Да что тут смотреть, – рассердился Анатолий, осматривая машину – кронштейн отломился. Гоняете, как сумасшедшие. Теперь попробуй его сделай.

– Ладно, Толя, не шуми, – вступился Николай, серьезно озадаченный поломкой. – Займись ремонтом, посмотри, что можно сделать, а мы пойдем дальше дорогу пробивать.

Поднявшись на вершину, пошли вдоль хребта. Первые сотни метров дались довольно легко. Но вскоре Серега, утопая по пояс в снегу, начал задыхаться, заболела печень, закружилась голова.

Глядя на него, я засмеялся:

– Бросай курить, а то сдохнешь в этом снегу.

– Это точно.

– А тут еще повалил снег и сыпал то хлопьями, то крупой.

У меня ноги и руки тоже устали, так что казалось, словно жили отдельно от туловища, не повинуясь приказам мозга.

Выбрать место спуска оказалось непросто. Вокруг почти отвесные скалы, и только в одном месте была небольшая складочка в горе, по которой можно спустить технику. И то при помощи веревок.

Силы были на исходе, пошли обратно к палатке. Заготовили на ночь дров, забулькал на костре большой котелок, расточая ароматы обеда, переходящего в ужин. Джери лежала в издальке, чутко шевеля ушами. Дым от костра уплывал над холодной землей вниз по реке, сизой лентой перевязывал белые березы и черные ели. Устало перекликались кедровки.

За дни похода мы изрядно пропотели, волосы на голове слиплись, от белья неприлично попахивало псиной. Решили помыться в бане. Многие любители бани, конечно, не поверят тому, что в наших походных условиях можно прекрасно попариться и помыться. Мы не намерены оспаривать первенство у прославленной сибирской бани, но, тем не менее, не хотим снижать достоинства нашей походной, в которой человек «может выгнать из себя любую хворобу».

Наша баня – простая. Нагреваем чайник с водой. Раздеваемся в палатке и по очереди выходим на лед. Температуру воды каждый выбирает индивидуально, так сказать, по желанию.

Банщик встает на лиственничную чурку высотою полметра и поливает из чайника на голову. Как правило, одного чайника хватает помыть с мылом все тело. После жаркого душа необходимо остыть, поэтому медленно подходишь к промоине, возле которой стоит ведро, черпаешь из реки свежую воду и льёшь на себя, желательно ведра три. Потом что есть духу бежишь в палатку одеваться. И так все по очереди. Это была наша первая баня, и роль банщика на себя взял Сергей.

После бани все посвежели, принарядились, переодевшись в свежее белье, и палатка приняла праздничный вид.

Нам приятно было устроить себе отдых в этот знаменательный день.

Я лежал на разостланном в палатке лапнике, подперев голову рукой, и неотрывно смотрел на раскалившуюся печь. Рядом мостился спать Анатолий. Улегся, но потом опять встал и долго пил еще не остывший чай из котелка. Отблески огня высвечивали его жилистые руки, вздыбленный горбинкой нос, безмятежные глаза. Движения сутулых плеч были медлительные, разморенные теплом и отдыхом.

Игорь повесил свой спальный мешок в палатке, а сам устроился возле печки на кедровых ветках, постелив под себя нашу лишнюю одежду.

– А что там у нас в мире делается? – Зевая, спросил Николай.

Вытащив из рюкзака «Россию», любовно обтираю переднюю панель. В таких путешествиях испытываешь перед самым плохоньким приемником просто-таки благоговейный трепет. Достаточно повернуть ручку настройки – и тоненькая ниточка, протянувшаяся в эфир, свяжет тебя с большой землей. Мы слушали все подряд: сводки новостей, концерты и рекомендации молодым хозяйкам. Более благодарных слушателей вряд ли можно отыскать. Утомленный дневной работой, я забираюсь в спальник и слушаю, слушаю. Меня, овевает, разнеживает, клонит в сон теплая тишина. В печи весело потрескивают сухие лиственничные дрова. Горы и тайга как-то особенно располагают к раздумью. Стоит только забыться, как в памяти восстает, одно за другим, прошлое.

И сейчас, как и в раннем детстве, зрительно встают передо мной заснеженные горы, темная тайга и летящий на закате глухарь.

Приходит отец, снимает шапку, разматывает шарф и, оставшись в высоких серых валенках, неторопливо достает из карманов овчинного полушубка пару пестрых рябчиков. Щурясь от блеска лампочки, перламутровым солнцем висящей под потолком, протягивая их мне, деловито и радостно говорит:

– Это тебе зайчик из леса прислал.

Я задремал, но тут же проснулся, убрал приемник в рюкзак, до следующего вечера.

Утро, чувствуется морозец, снег громко скрипит под ногами. Промоину реки затянуло льдом. Долина Додота в розовом свете восходящего солнца.

Вот вдали чуть слышно вывел нехитрый посвист рябчик. Ему сразу же откликнулся другой. Там и здесь пропищали синицы и смолкли, как бы испугавшись, что осмелились первыми нарушить тишину. И вдруг пулеметная дробь. Это лесной доктор – дятел – опробовал свой инструмент.

В такие минуты сам себе кажешься малой песчинкой, затерянной в огромном мире. Но странно, ни робости от этого, ни печали. В душе – радость и умиротворение от увиденного.

Подошел к саням. Солидно возвышаются 50-литровые завинчивающиеся бочки (канистры). Остальной груз собственной формы не имеет и лежит в алюминиевом ящике: ремонтные наборы, мешки с личным имуществом, запасы продовольствия. Все это постоянно путается в ящике.

Пока варили суп да завтракали, настывший за ночь наст под действием солнца успел размякнуть. Загрузили по одной канистре на снегоходы и стали прорываться на вершину. Первая попытка удачная. Четыре машины на горе. Разгрузились и вниз. Видно, как гусеницы разбили тонкую корку снега. Вторая попытка не удалась.

Снегоходы не вытягивают канистры с бензином и встают на середине горы. Как раз в том месте, где ремонтируется Анатолий. Беру пятидесятилитровую канистру с бензином и тащу на вершину.

Да-а, я уже не тот! Не тот, который мог переть телегу или плуг или преодолевать по горам десятки километров. Силы тают, отяжелел, растолстел, воздуху не хватает, в груди что-то душит, давит. Хотелось кричать от бессилия и злости.

– Эй! Чего тащишься, как не живой? – грубо прикрикнул Николай. Он пер двадцатилитровую канистру, будто медведь или нечистая сила гнались за ним.

Сергей задыхался, хватал воздух, канистра тянула книзу. Мерзлые ветки хлестали по лицу, цеплялись, царапали. Догнав меня, из последних сил выдохнул:

– Дружище, зачем торопиться? Давай передохнем минутку.

– Ну да! Размечтался, отдыхать теперь только дома будем. Какая-то нечеловеческая злость охватила меня. Безделие в течение зимы, вино и сигареты давали о себе знать.

Сергей возмутился:

– В конце концов, чем мы провинились перед Николаем. Почему он над нами издевается, кровь пьет. Видите ли, шишка! Подчиняйся ему. В душу его…

Вот и вершина. Однако, пора передохнуть. Повалился на снег. Сейчас бы бутылку холодной минералки. Но увы, приходится довольствоваться снегом, от которого не только зубы ломит, но и челюсти сводит. Прислонился головой к шершавому стволу кедра, запрокинул голову. Небо темное, низкое. Навалилось всей своей массой на землю и на нас. И легкие, пушистые снежинки, падающие с него, уже не радуют душу своей красотой. Лес безмолвствовал. Ни шороха, ни птичьего крика. Могильная, мертвая тишина. Где мы сейчас находимся, и сколько еще осталось идти до Кызыла?

Выпрямился, вытер лицо, посмотрел на Сергея:

– Хватит лежать, надо идти.

– Что теперь из-за этого отношения портить будем? – проворчал он.

– Пошли!

На середине спуска Анатолий ремонтировал кронштейн лыжи. Он молча поглядел на нас. Промолчали и мы.

Дошла очередь до саней. Четверо впряглись спереди в веревку, один сзади – и в гору. К вечеру все пять саней стояли на вершине. Но чего нам это стоило?!

Вадим с Игорем спустились к Анатолию, а мы с Николаем и Сергеем потащили сани по хребту к спуску. Это около километра. Поскольку я не смог подняться на своем «Буране» на гору и оставил его возле Анатолия, то мне пришлось ехать на его снегоходе.

Возле спуска Николай рассудил так:

– Серега, давай мне свой «Буран». Спускаем его по веревке. И я пошел в разведку, а вы тащите сюда остальные сани.

Так и сделали, Николай укатил куда-то вниз, Сергей остался на месте, ждать меня, а я поехал по горе за грузом.

Перед самыми санями меня вынесло с накатанного следа, и я встрял между двух берез. Как я не пытался вырвать оттуда снегоход, увы, безрезультатно. По рыхлому снегу он стал сползать вниз.

Немного пройдя вперед, я крикнул Вадима, который помогал Анатолию. Вдвоем мы с трудом вытащили машину на след.

– Слушай, я замерз как собака. Помоги Толику, а я отвезу сани, – предложил он.

– Езжай, – охотно согласился я. Тем более, что после возни с «Бураном» мне было отнюдь не холодно.

Анатолий с серьезным лицом сосредоточенно крутил гайки.

– Помочь? – спросил я.

– Не надо. Что у вас там случилось?

– У нас полный порядок, а ты когда закончишь?

– Как сани спустите, так и закончу.

– А раньше?

– Это ломать быстро, секунда и готово, а делать, сам видишь.

– Хитрый ты, Анатолий Иванович.

– Не хитрый, а умный.

Наверху загудел «Буран». Я поднялся. Помог Вадиму зацепить сани.

– Как там у Толи получается?

– У него всегда все получается.

– Помогаешь?

– Конечно. Что бы он без меня делал? Пропал бы.

Вадим засмеялся и уехал.

– Ты снегоход свой убери с дороги, – поучал меня Анатолий, – а то эти друзья будут сверху спускаться, не затормозят вовремя, и снова ремонту дня на два. А я еще этот не закончил. Я засмеялся, но снегоход убрал.

Уже темнело, когда Вадим с Сергеем с веселым гиканьем скатились к нам. Они успели остановиться как раз на том месте, где до этого стоял мой «Буран». Анатолий поднял голову от снегохода и внимательно посмотрел на меня, как бы упрекая: «Ну что я тебе говорил?»

– Где Николай, – беспокоился Вадим, – уже темно, пора бы и вернуться.

У меня в голове тоже давно поселилась тревожная мысль:

– Может, что случилось?

– А что случится? «Буран» надежный, проверенный, если только провалился где, – возразил Сергей.

– Зря мы сюда съехали, нервничал Вадим, – проехали бы, глянули.

А сейчас уже сил нет тащить его наверх.

Сергей разжег костер под толстой лиственницей.

Я посмотрел на небо. Над нами смутно мерцали звезды, туманной полоской светился Млечный Путь. Вечер был тихий, но по лесу изредка доносился шелест кедровых крон.

Наверху послышался шум мотора. Все облегченно вздохнули.

– Уберите «Буран» с дороги, – недовольно проворчал Анатолий.

Подъехав к нам, Николай, не сходя со снегохода, обрушился бранью на Сергея:

– Забарахлил мотор, свеча отказала. Хотел заменить. Ни одного ключа нет, ни единого инструмента.

– Дома забыл, – начал оправдываться тот.

– Ты куда поехал? Как собирался? В такую дорогу и без ключей, в голове не укладывается.

– Это тебе, Серега, не шутки. Я от самой реки в гору на карачках полз. Еле выбрался. Бросил этот долбаный «Буран, внизу. Сергей растерялся и не знал, что сказать. В разговор вмешался Вадим:

– У нас все сборы были поручены Сергею и Игорю. Ведь я на вас надеялся как на каменную гору, почему же так получилось?

– Ну, забыли, – ответил Сергей тихим голосом, – да пошли вы!

И, опустив голову, быстро пошел вниз.

– Что теперь говорить, – махнул ему в след рукой Николай, – надо идти, ужин готовить.

Обстановка оказалась чрезвычайно тяжелой. Для того, чтобы продвигаться вперед, нам нужно было не только преодолеть дикую, необузданную природу этих гор, но в то же время прожить в душевном мире и согласии между собой.

Работа в походе вообще тяжелый труд. Человек, отправляющийся в далекое путешествие, должен знать многое и уметь многое делать, чтобы быть самостоятельным.

Хотя по альпинистским меркам и не высоко, но чувствуется слабость. От чрезмерного усилия кружиться голова. К тому же ноги мокрые уже трое суток. Просушиться в палатке нет никакой возможности.

Впервые в эту темную безоблачную ночь мне безрадостным показался наш путь. Что же будет дальше, если нам потребовалось три дня на преодоление одного горного склона. Выдержат ли люди такую нагрузку длительное время? Скорее бы пройти эту гору.

Утро было необычайно холодным. Мы торопились. Еще на горизонте не обозначился восток, а эхо уже разносило по тайге громкие разговоры нашей команды.

Сложили палатку, сгрузили в багажники снегоходов все вещи. Я мысленно попрощался с лагерем, в котором мы прожили трое суток, и с разгона поднялся на вершину горы. Прощай капкан, прощай Додот, мы тебя одолели.

Сейчас у всех одно желание – постоять на неприступном южном склоне горы и посмотреть вокруг. Я давно мечтал об этих минутах.

Вокруг, как безбрежное море, раскинулись горы самых причудливых форм и очертаний, изрезанные глубокими лощинами и украшенные зубчатыми гребнями. Вдали, подпирая вершинами небо высились гольцы. Они стояли перед нами во всем своем величии.

С высоты в несколько сот метров видна река. Слева – ущелье. По темной полосе на снегу угадывался наш путь. Слепящим глаза глянцевым пятном синел падающий водопад. Он был окружен полукольцом отвесного карниза, напоминающего сказочную крепостную стену с выступающими башнями, колоннами. Обнаженные разноцветные пласты льда разукрасили ее в причудливые тона: белые, светло-зеленые, желтые, красные. И вся эта картина как бы плыла, покачиваясь в ослепительных лучах уже весеннего солнца, поражая воображение первозданным величием.

Озабоченность ушла, настроение приподнятое, наверное, оттого, что стоять тут и любоваться недоступным для других чудом – пусть маленькая, но победа. Слышались шутки, смех. Больше всего досталось Игорю. Пока он созерцал окрестности, на его мохнатой шапке оказался ком снега. С ним он и сфотографировался.