Текст книги "Иоганн Гутенберг. Его жизнь и деятельность в связи с историей книгопечатания"

Анатолий Александрович Бахтиаров
Иоганн Гутенберг. Его жизнь и деятельность в связи с историей книгопечатания

Биографический очерк А. А. Бахтиарова

С портретом Гутенберга, гравированным в Лейпциге Геданом

Введение. Орудия и материалы письменности у древних народов

Прежде чем говорить об Иоганне Гутенберге, не лишним будет ознакомиться, хотя бы вкратце, с теми способами, которые употреблялись у древних народов для обмена мыслей.

Мимолетная человеческая мысль для своего внешнего выражения, кроме живого слова, имеет еще и письмена. Но если слово, по выражению поэта, «звук пустой», который так же скоро пропадает бесследно, как и появился, то нельзя того же сказать о письме: что написано пером, того не вырубишь топором, – говорит русская пословица.

В древнем мире вся вековая мудрость, все знания, добытые продолжительным опытом, сохранялись в памяти благодаря записыванию. Таким образом дошли до нас творения древних греческих философов, например Аристотеля и других, и надо удивляться, что их произведения при всем несовершенстве рукописного способа производства книг не были преданы забвению.

В Императорской публичной библиотеке, в Петербурге, есть собрание образцов письменности всех народов и всех времен. К чему только не прибегало человечество, чтобы записать свои мысли для грядущего потомства!

Первая книга человека – деревянная или каменная; первое перо его – крепкий нож или топор.

Из Библии известно, что Моисей начертал свои десять заповедей для народа израильского на каменных скрижалях. Четыре тысячи лет тому назад египтяне вырезали целые легенды и исторические повествования на стенах своих пирамид. В развалинах Вавилона попадаются кирпичи с выдавленными на них письменными знаками. В кабинете медалей парижской Национальной библиотеки хранится кусок серебристого свинца, добытого римлянами из рудников Испании за 100 лет до христианской эры: на этом куске отпечатаны крупными буквами имена двух владельцев рудников. Официальные акты древних народов – египтян и греков – нередко вырезались на каменных или бронзовых пластинках. Документы помещались вдоль стен, иногда прибивались к ним гвоздями. Так, например, почетные аттестаты, которые выдавались военными властями римским солдатам после многих лет хорошей службы, были писаны на бронзовых пластинках. Если такая пластинка была исписана с обеих сторон, то ее не прибивали к стене, а подвешивали на маленьких цепочках, чтобы посетители могли прочитать, что написано на оборотной стороне. В храмах также вешали на цепочках небольшие дощечки с высеченными на них с обеих сторон притчами и изречениями.

В ту отдаленную эпоху целые библиотеки состояли из глиняных дощечек. Важное открытие глиняной литературы всецело принадлежит настоящему столетию. На том месте, где стояла столица древней Ассирии, давно уже находили барельефы с так называемыми клинообразными надписями на языке древних халдеев, иначе – на языке аккадийском. В середине нынешнего столетия стали находить с надписями на том же языке и глиняные плитки, на которых писали черточками, прежде чем окрепнет глина.

В одной Ниневии их собрано столько, что ими можно бы исписать 20 тысяч страниц in folio.[1]1
  букв. – в лист (лат.); здесь – формат книги в половину бум. листа


[Закрыть] Посредством разных остроумных догадок и упорного труда ученые наконец выучились свободно читать эти черточки, и теперь известно, что аккадийский язык был мертвым уже за 1700 лет до Рождества Христова, но ассирийские ученые писали на нем и гораздо позднее, как в средневековой Европе писали на латыни. Из таких глиняных книг составлялись целые общественные библиотеки, где читатели, как и теперь, требовали книги по каталогу, отмечая только номер сочинения; подобные библиотеки были во многих городах Месопотамии.

Материал для ассирийских книг отличался дешевизной, а прочность их, если они стояли на месте, была вне всякого сомнения. Но глиняные книги были слишком неудобны для переноски и занимали чересчур много места: если бы написать клинообразными знаками на таких плитках содержание одного номера газеты Times, то десять самых сильных носильщиков не могли бы перенести их с места на место.

Более удобный материал для писания, служивший древнему миру, изобретен в Египте, другой колыбели нашей цивилизации. Египтяне писали на папирусе. Это – травянистое растение, от 8 до 12 футов высоты, густыми массами растущее в болотах Египта, Палестины и Сицилии. Голый трехгранный стебель его, толщиною в человеческую руку, заканчивается букетом из листьев. Папирус (papirus antiquus) относится к семейству кипрейных растений. Наши виды кипрейных растений – карлики в сравнении с растущими в жарких странах. Один писатель V века говорит об Египте следующее: «Там стоит лес без ветвей и листьев, который составляет жатву воды и украшение болот».

По словам Плиния, бумагу из папируса приготовляли так: сочный стебель раскалывали и снимали с него различные перепонки, из которых наружные и внутренние шли на изготовление худшей, а немногочисленные средние – хорошей бумаги. Все это смачивали нильской водой, сжимали, сушили и выглаживали. Выделкою папируса занимался город Александрия, при устье Нила. Такая бумага была много хуже и дороже нынешней, и на ней писали только с одной стороны; тем не менее это изобретение имеет громадную важность: только благодаря ему умственная культура древнего мира могла подняться так высоко.

Древнейший образчик папируса Шамполион относит к 3500 году до Рождества Христова. Плиний приводит письмо на папирусе, современное Троянской войне.

Часто несколько листов папируса соединялись вместе, и получался свиток 20–27 аршин длины. Длинные полосы папируса навертывались на палку с утолщенными концами. На верхнем конце палки прикреплялся ярлычок с обозначением заглавия, который высовывался из футляра, большею частью кожаного, соответствовавшего нашему переплету. Это и есть форма старинной книги: свиток, наверченный на палку. В библиотеках эти свитки не ставились, а клались на полки так, что ярлычки были на виду. При открытии Геркуланума, который, как известно, занесен был извержениями Везувия, найдено было до двух тысяч томов рукописей греческих и латинских сочинении, к сожалению, обуглившихся. Писали на свитках– или вдоль, вертикальными колоннами, или поперек, рядами многих параллельных колонн.

Образцами такого письма могут служить грамоты, которые на Руси до начала ХVIII века писались на свитках, или старинные иконы, где свитки со словами иногда выходят изо рта говорящего.

Способ писания на свитках из Египта перешел в Грецию, а оттуда – в Рим, хотя египтяне долго сохраняли за собою монополию выделки папируса, и только в последнее время республики римляне завели собственные папирусные фабрики.

Во время Плиния производство папируса достигает в Римской империи уже высокой степени развития; различается много видов папируса: от первого сорта, который употреблялся только для важнейших документов, до оберточной бумаги, стоившей сравнительно недорого. Это производство иногда временно прекращалось вследствие неурожая папируса, из-за которого при императоре Тиверии чуть не вспыхнуло народное возмущение. В эллинскую эпоху папирус был значительно дороже, чем в римскую; так, при Перикле кусок папируса средней величины стоил около рубля, то есть в двести раз дороже, чем теперь стоит лист самой лучшей английской бумаги. Вследствие такой дороговизны в Греции часто для писания употреблялись другие материалы, между прочим черепки (откуда получил свое название известный суд на черепках – остракизм).

Законы Солона были написаны на деревянных цилиндрах и треугольных досках. Писали способом «бустрофедон», то есть строки шли то от левой руки к правой, то от правой к левой. Эти законы сохранялись в афинском Акрополе. Употреблялась также кора дерева, береста: лат. liber – книга – означало и кору дерева; писали, по свидетельству Ливия, и на полотне (libri lentei – полотняные книги). Но все это были исключения, и в библиотеках, как и в канцеляриях, папирус пользовался предпочтением.

Во II столетии до Рождества Христова у папируса появился соперник, хотя вначале не особенно могущественный, а именно пергамент.

Кожа исстари служила употребительнейшим материалом для писания почти на всем Востоке. По преданию, священные книги древних персов были написаны на 1200 бычьих кожах. С Востока обычай писать на коже перешел и в Грецию. Евреи удержали до наших дней обычай писать заповеди для синагог на коже; в древние времена они делали из кожи такие большие свитки, что на них помещалось все пятикнижие Моисеево.

О происхождении пергамента рассказывается следующее.

Когда малоазийский царь Эвмен II (от 197–158 до Р.Х.) основал в Пергаме большую библиотеку, то александрийские Птолемеи, не желавшие существования соперницы для своей библиотеки, запретили вывоз папируса. Царь Эвмен устроил в Пергаме фабрику для специальной выделки кож как материала для писания. С того времени от города Пергама произошло и самое название пергамента.

Обыкновенно пергамент выделывался из козьей или бараньей кожи. Освобожденная от мяса и сала ножом кожа полировалась пемзою – для очистки от шерсти и шероховатостей.

Тонкий пергамент выделывался из кожи ягнят и телят. Кстати заметим, что в Казанском университете, в библиотеке, хранится старинная Библия, написанная на телячьей коже.

По преданию, самый тончайший пергамент выделывался из кожи человека. Новейшие исследования подтверждают это. По мнению аббата Рива, латинская Библия ХIII века, хранящаяся в парижской Национальной библиотеке, писана на пергаменте из женской кожи, который действительно отличается поразительною тонкостью.

Пергамент был дороже папируса, но зато прочнее и мог исписываться с обеих сторон. Вследствие дороговизны пергамента нередко случалось, что с него смывали или соскабливали ранее написанное и принимались писать снова. Чтобы вытравить старинный текст, пергамент подвергали даже кипячению – для нового употребления. Подчас смывание и скобление было настолько несовершенно, что под новыми строками виднелись ранее написанные. Варварскому обычаю старинных писцов обязаны своим происхождением так называемые палимпсесты, которые сохраняются теперь в разных европейских библиотеках.

Этим именем называются такие рукописи, с которых смыто письмо позднейшего времени и химическими средствами восстановлено то, что было написано раньше. На одном из таких палимпсестов, хранящемся в Императорской публичной библиотеке в Петербурге, было написано сначала по-гречески в V веке, потом по-сирийски и наконец по-грузински.

Из пергамента неудобно было делать такие длинные полосы, как из папируса, вследствие чего форма свитка заменилась другой – книгой в листах, соединенных одною стороною или перегнутых пополам.

Размеры современных книг ведут начало от древнего своего прототипа – пергамента. Целая кожа, обрезанная квадратом и сложенная вдвое, представляла размер in folio различной высоты и ширины. Даже бумага при первом своем появлении приняла обыкновенный формат пергамента.

Происхождение бумаги теряется, как говорится, «во мраке неизвестности». Как известно, многие открытия и изобретения, облагодетельствовавшие человечество, приписываются китайцам: они изобрели порох, компас; они первые ввели в обращение ассигнации, и т. д. Тем не менее европейцы до всего этого дошли своим собственным умом. Изобретение бумаги также приписывается китайцам: они выделывали ее из хлопка или бамбука. Само слово «бумага» китайского происхождения. В Древней Руси бумагу называли «бамбицина». От китайцев бумага перешла в Туркестан, отсюда в Аравию, а из нее занесена в Испанию и Италию.

В Европе бумагу стали выделывать из льняных тряпок и полотна. Древнейшим документом на бумаге из полотна считается письмо принца Жуанвиля к королю Людовику X в начале XIV века. Бумажные фабрики существовали во Франции, начиная со времени царствования Филиппа Валуа, то есть с середины XIV века. С этого времени существует множество документов, написанных на тряпичной бумаге, предварившей изобретение книгопечатания почти на целое столетие.

Что касается орудий письма, то они были весьма разнообразны, смотря по тому, на каком материале приходилось писать.

Древние китайцы чертили свои письменные знаки шилом на бамбуковых дощечках или крепких листьях. Римляне писали на деревянных дощечках, покрытых воском; орудием письма служили железные или костяные палочки (stilus), заостренные с одного конца и широко сплющенные с другого. Острие стиля служило для начертания букв, а плоский конец – для нового выравнивания вощеной поверхности в случае, если вкралась ошибка и ее надо было исправить. Отсюда выражение: перевертывай почаще стиль, то есть внимательнее исправляй слог.

Вощеные дощечки употреблялись для частной корреспонденции, учебных занятий, счетов и т. п. В средние века Карл Великий всегда имел подобную дощечку у своего изголовья.

На папирусе и пергаменте писали так называемыми каламами: это не что иное, как тростник, очиненный наподобие гусиного пера.

Калам – первобытная форма современного стального пера. Стальным перьям предшествовали гусиные перья, которые очинивались перочинным ножом. Стальное перо начало употребляться с XIV века. В настоящее время вся Европа пишет стальными перьями, которые на наших глазах вытеснили гусиные. Скребок также являлся необходимым орудием для письма. Неверно написанное слово соскабливалось при помощи скребка и заменялось новым. На старинных рукописных миниатюрах писец всегда изображался со своими атрибутами: с пером в одной руке и со скребком в другой. Мокрая губка служила для смывания написанного.

Китайцы на своей тонкой бумаге издавна пишут кисточками разведенной тушью. Римляне писали чернилами, которые приготовлялись из сажи, гуммиарабика и воды.

Таким образом, техника записывания (орудия и материалы письма), практиковавшаяся у древних народов, не прошла для нас бесследно: все наши усовершенствования в этой области возникли на почве старого. Перо и бумага имеют своих предшественников, хотя и не знатного исторического происхождения, но тем не менее весьма почтенных. Мало того, седая древность передала нам многие слова, заимствованные из обихода древнего писца, к которым мы теперь относимся с особым уважением, хотя и употребляем иногда в переносном смысле, как, например: стиль, стилист и т. п.

Несмотря на полное отсутствие книгопечатания, у греков и римлян существовало весьма широко развитое книжное производство. Друг Цицерона, Помпоний Аттик, человек очень образованный и предприимчивый, первый ввел у себя изготовление рукописей в большом количестве для продажи. Успех Аттика вызвал много подражателей, и вскоре издание книг сделалось особым промыслом. Известный писатель, как, например, Овидий, окончив новую поэму, тотчас же шел в большой книжный магазин и заключал условие с книгопродавцем. Последний, получив рукопись, относил ее в обширный зал при магазине, где сидели за столиками десятки, а иногда и сотни писцов, пероскрипов, отчасти рабов, отчасти вольнонаемных. По приказу хозяина они оставляли всякую другую работу; один из них всходил на возвышение и начинал диктовать вновь приобретенную поэму. Перед каждым писцом – чистые свитки разной величины, двойные чернильницы с чернилами двух цветов и хорошо очиненный тростник. И вот через несколько часов уже готово столько экземпляров поэмы, сколько писцов у книгопродавца.

Вечером Овидий получал условленное количество экземпляров. Утром на другой день на столбцах и перекрестках улиц красовалась публикация о появлении у такого-то книгопродавца такой-то поэмы, а путем рукописной римской газеты через несколько дней о том же узнавали и самые отдаленные провинции империи.

Поэт Марциал (живший во второй половине I века от Р.Х.) в одном стихотворении жалуется на свое безденежье и таким образом говорит о распространении своих сочинений: «Не один только городской досуг увеселяет себя моею музою. И в воинском стане, среди дакийских инеев, суровый центурион читает мою книгу. Поет мои стихи и далекая Британия. Но какая от того польза для моего кошелька?»

Помимо книг красивых и всяких курьезов, у древних особенно высоко ценились экземпляры, исправленные известными грамматиками или самими авторами, особенно же автографы писателей. Автографами дорожили как единственными безукоризненно верными экземплярами.

В Афинах, в Акрополе, существовало особое книгохранилище, куда складывали известные книги, освобожденные от ошибок. В Риме при лучших книжных магазинах был один или несколько грамматиков, на обязанности которых лежало исправление рукописей; исправив экземпляр, они скрепляли его своею подписью. Дороговизна автографов уже в древности вызывала подделки. Подделывались и под стиль, и под руку писателя; были в ходу и письма Приама, автографы Гомера и т. п.

По свидетельству Цицерона, владевшего большим количеством книг на пергаменте, он видел целую «Илиаду», списанную на свитке из пергамента, помещавшемся в орехе!..

Книжные магазины в Риме, как у нас в сороковых годах у книгопродавца Смирдина, служили местом свидания литераторов, ученых и любителей литературы. При магазинах устраивались кабинеты для чтения, где за небольшую плату можно было просмотреть литературные новинки. В эпоху императоров подобные книжные магазины с кабинетами и залом для переписчиков появляются почти во всех городах. Плиний младший с удовольствием узнал, что в отдаленном Лионе его книги стоят на выставке.

При раскопке Помпеи откопали книжную лавку, при которой находилось помещение для писцов. В риторских школах нередко имелись очень хорошие библиотеки.

От V–IX века книжное дело в Западной Европе существует, так сказать, спорадически: то в одном, то в другом месте, благодаря трудам одного книголюбца или целой школы таковых, деятельно списываются старые книги и составляются новые, преимущественно поучительные или исторические. Известно, что в VI веке Кассиодор, составитель нескольких энциклопедий, покинув мирскую жизнь, устроил в одном из Калабрийских монастырей целый институт писцов. В VII столетии чтение и книгописание процветали в ирландских монастырях, и ирландские миссионеры разносили свои книги по всему материку Европы. Ирландцев сменили их победители англосаксы.

В средние века перепискою книг занимались по преимуществу монахи. Во всех больших монастырях имелось особое отделение Scriptorium для переписки книг. Подобное усидчивое занятие не могло не нравиться монахам – людям созерцательного и спокойного характера. Так как переписчики часто были люди малограмотные, то они делали много ошибок и даже иногда искажали самый смысл текста.

Техника переписывания книг мало-помалу совершенствовалась, разрасталась. Явилась потребность в разделении труда: одни писали, другие сравнивали, третьи исправляли и раскрашивали. Теперь мы книгу печатаем иногда с политипажами в тексте, в старину книгу украшали картинками и виньетками, нарисованными от руки. Заглавные буквы затейливо разрисовывали красными чернилами, киноварью. Искусные в переписывании книг монахи раскрашивали заглавные буквы, рисовали виньетки, а на полях книги, применяясь к тексту, делали художественно исполненные картинки. Монахи едва успевали переписывать рукописи для церковного обихода. Все их творчество уходило на украшение молитвенников, и в этом они достигли изящества. Рукописи монахов на пергаменте невольно вводят в заблуждение читателей: читая их, думаешь, что имеешь дело с печатной книгой, и до сих пор, рассматривая раскрашенные рисунки, знаток всегда будет удивляться их красоте, а равно богатству отделки виньеток – до такой степени каллиграфы успели обогнать искусство на четыре столетия. Но монахи занимались обыкновенно перепиской молитвенников, на которые спрос был у большинства, между тем как научные и философские сочинения были потребностью немногих. Не один монах сидел за письменным столом; вместе с ним занималось много послушников. Большое количество труда и времени, занимаемое перепиской, делало то, что занятие литературой сводилось на копировку. Нередко виньетки и миниатюры на книгах исполнялись знаменитыми художниками. В XIV и XV веках Франция была одною из стран, где процветало производство хороших и изящных книг. Переписчики, иллюминаторы, миниатюристы, переплетчики и пергаментщики составляли в Париже особый промышленный класс, пользовавшийся известностью во всей Европе.

Так как для переписки книги требовалось много времени (нередко около года и более), то и цены на книги были высокие. Например, за рукописную Библию платили тысячу червонцев. Только богатые люди могли иметь книги, да они и писались для них. Очень часто переплеты на книгах делались из бархата или благородного металла, усыпанного драгоценными каменьями с золотыми застежками. Такие книги обменивались за целые рыцарские имения или покупались владетельными князьями. За экземпляр рукописи Тита Ливия можно было в Италии купить роскошную виллу, – а тогда деньги были значительно дороже, чем теперь. Собственники книг, отдавая их на прочтение, взимали за это большую плату. В духовных завещаниях того времени особенно важное место занимает вопрос о судьбе оставшихся книг.

Многие монастыри обладали обширными библиотеками рукописных книг. Известно, что студенты часто платили профессорам перепиской их трудов. Короли и некоторые богатые люди занимались собиранием рукописей. Так, например, во Франции Карл V составил библиотеку в 1200 томов; некоторые из них, особенно те, у которых уцелели переплеты с собственноручною надписью короля, до сих пор сохраняются во французской Национальной библиотеке.

Для некоторых людей нет ничего легче, как «зачитать» чужую книгу, то есть взять книгу для прочтения у своего приятеля и оставить ее у себя навсегда, присвоить ее. Современное общество смотрит на «зачитывание» книги сквозь пальцы. В старину книги были редки и дороги, и потому «зачитывание» книги пришлось бы очень накладно для ее владельца. Однако и в то время находились любители чтения, которые были не прочь «зачитать» книгу. В средние века против «зачитывания» книг была придумана весьма простая мера: в библиотеках и читальных залах книги просто-напросто приковывались к стене железными цепями, чтобы устранить возможность похищения их. Конечно, не особенно приятно читать прикованную цепями книгу, но что же иначе было делать? Этот факт наглядно показывает, между прочим, какими медленными шагами двигалось вперед просвещение. Для средневекового читателя книга, этот источник всякого знания, прикована была железными цепями к стене. Надлежало разорвать эти цепи, высвободить книгу из тихих монашеских келий, из роскошных палат богачей и пустить ее в обращение – на пользу общую.

Для бедного и среднего классов книга была положительно недоступна. «Нищие духом» поучались с церковных кафедр проповедниками; даже Слово Божие они могли слышать только во время богослужения – под стрельчатыми сводами готического собора. Чтобы сделать книгу общедоступною, надо было изменить самый способ ее производства, именно: рукописный заменить машинным, фабричным способом. Как известно, этот переворот в книжном деле произошел таким образом, что кропотливое переписывание уступило свое место тиснению, то есть книгопечатанию.

Во всемирной истории человечества изобретение книгопечатания составляет одну из самых светлых страниц.

История науки показывает нам, что многие гениальные идеи, великие открытия и изобретения появились не сразу, как говорится, не с неба упали к нам, а вырабатывались известным историческим путем – на более или менее благоприятной почве.

Хорошо удобренная почва дает жатву сторицею.

После целого ряда научных исследований многих поколений трудолюбивых ученых или практических тружеников иная идея, так сказать, носится в воздухе, отыскивая для себя какую-нибудь счастливую голову. Этим мы нисколько не хотим умалить роль гения на арене всемирной истории. По словам Карлейля, назначение великих людей заключается именно в том, чтобы указывать толпе то, что достойно удивления, пред чем она до тех пор проходила равнодушно.

На какой почве возникло книгопечатание? Существовало ли какое-нибудь тиснение до изобретения книгопечатания?

«От великого до смешного – один только шаг», – сказал Наполеон. Первые попытки тиснения в Европе относятся к производству… игральных карт. Около 1300 года через итальянцев и испанцев немцы познакомились с игральными картами – «книгою дьявола», как тогда их называли. Сначала эти карты рисовали от руки; но когда спрос на них увеличился, то их стали делать при помощи трафарета, то есть на пластинке вырезали нужный рисунок, клали ее на чистый лист бумаги и затем смазывали краской. Когда трафарет снимали, то на бумаге получался требуемый рисунок. Этим способом работа шла гораздо скорее, чем раскрашивание от руки.

Мало-помалу пришли к мысли вырезать изображение игральных карт ксилографическим путем на деревянной доске и получать с нее сколько угодно оттисков.

Как известно, резьба на дереве (ксилография) состоит в том, что нарисованное на доске изображение остается нетронутым, тогда как пустые промежутки вырезаются и удаляются, и рисунок в конце концов получает вид рельефа. Затем на рельефный рисунок, при помощи особого валика, накатывается черная краска, берется лист чистой белой бумаги и накладывается на него. Теперь если мы бумагу слегка нажмем и снимем, то получим оттиск нарисованного изображения.

Повторив эту операцию несколько раз, получим соответственное количество оттисков.

Первую попытку сделать из оттисков более или менее обширное применение представляют собою оттиски на материи, впервые появившиеся в Италии. В XII веке шелковые и полотняные ткани украшались напечатанными по ним цветными рисунками. В ХIII и XIV столетиях эту манеру стали применять при выделке ковров, на которых изображались библейские сцены и легендарные сюжеты.

Вскоре тиснение из практической, утилитарной области перешло в сферу умственного и нравственного развития человека. На досках, или таблицах, стали вырезать разные рисунки с небольшими нравоучительными надписями. Для изображения выбирались преимущественно сюжеты из Нового Завета, например, изображение Богородицы, распятия, вознесения, Страшного Суда, святых и т. п. С дальнейшим развитием графического искусства на рисунках подписи заменяются целыми изречениями, заимствованными из Библии, или стихами; и наконец с течением времени изречения уступили свое место целым страницам текста.

Тут уж недалеко и до изобретения книгопечатания.

Таким образом, становится ясным, что переписчик книг постепенно превращается в печатника и резчика форм. Оттиснутые картины с нравственными сентенциями продавались на рынках, а в праздничные дни даже и в церквах, но ни одна из подобных картин не дошла до нас.

Сюжеты для картин брались и из обыденной жизни, иногда даже безнравственного содержания. Против подобной профанации печатного искусства вооружался даже сам Лютер.

Кроме картин, ксилографическим способом печатались и небольшие сочинения. До нашего времени сохранилось около 30 разных сочинений, отпечатанных так называемым табличным способом; из них самые объемистые содержат в себе не более 50 листов. По своему содержанию это были молитвенники, календари, учебники и т. п. Из них особенною известностью пользуется Biblia pauperum, то есть «Библия для бедных», которая представляет собою ряд иллюстраций, начиная с рождения Девы и кончая Страшным Судом, с постоянными ссылками на Ветхий Завет. Всего в книге 40 библейских картинок, снятых с оконной живописи одного монастыря. Название этой книги одни объясняют тем, будто бы книга предназначалась для низших разрядов монашества, называвших себя pauperes Christi; по мнению других, это заглавие означает, что книга предназначалась для «нищих духом» или обделенных благами земными. «Библия для бедных» представляет теперь, конечно, величайшую библиографическую редкость, так что один английский лорд за экземпляр ее заплатил 1300 рублей.

Библия бедных. Ксилографическая книга XV века.

Для тиснения книг табличным способом образовались цехи мастеров; из них наиболее значительные были в городах Аугсбурге, Нюрнберге, Франкфурте-на-Майне, Кельне и других. В Ульме в 1430 году существовали рисовальщики и фабриканты карт, а в 1441 году появились и резчики форм. Тиснение досками (таблицами) в особенности процветало в Нидерландах. В 1442 году в Голландии уже были известны так называемые печатники и иллюминаторы, заменившие прежних переписчиков и рисовальщиков. В этом роде деятельности прославился гарлемский гражданин Лауренс Янсон Костер. Известия о нем записаны, по преданию, гораздо позднее времени, когда он жил. Некоторые голландские ученые вывели из них заключение, что изобретателем печатания посредством набора, составленного из литер, был Костер; ему поставлен в Гарлеме памятник как истинному изобретателю книгопечатания. Но это мнение основано больше на патриотических чувствах, чем на достоверных данных. Рассказывают целую легенду о том, будто бы Костер случайно напал на мысль книгопечатания. Гуляя в лесу близ Гарлема, он сорвал свежую ивовую ветку, содрал с нее кору и вырезал буквы своего имени – в виде игрушки для своего внука.

Ветка была влажная. Костер завернул ее в бумагу (пергамент) и положил в карман, а потом и забыл про нее. Только на другой день вынул он сверток, развернул и глазам не поверил: вырезанные буквы отпечатались на бумаге (пергаменте).

Костер в первую минуту не мог понять, отчего это так случилось, но потом сообразил, что палочка, на которой он вырезал буквы, была влажная и что, когда он положил ее в карман, она выпустила из себя сок, и вот выпуклые буквы, покрытые этим соком, отпечатались на бумаге (пергаменте), а когда ивовый сок подсох, то он потемнел, и буквы стали видны. Такова поэтическая легенда об изобретении книгопечатания.

Говорят, что Костер первый напечатал книгу «Зеркало спасения», а наборщики, разобрав шрифт и воспользовавшись временем, когда хозяин с семьею был в церкви, унесли шрифт в Майнц. Здесь будто бы воспользовался его тайной Иоганн Гутенберг, которого давно преследовала мысль получать возможно большее количество оттисков с одной и той же рукописи. Но все это – голландская переделка немецких рассказов о расхищении шрифта при взятии Майнца.

Типография Л. Костера. С гравюры XVII в.

Майнц. С гравюры 1493 года

Старая история повторилась и в наши дни: неоднократно делались попытки сорвать ореол гения с некоторых великих людей, так, например, трагедии Шекспира серьезно приписывались Бэкону, а в самое последнее время один немецкий живописец пространно доказывал, что знаменитые картины Рембрандта, – этого царя светотени, – написаны не им, а каким-то другим художником, и что Рембрандт ловко присвоил себе чужие труды, а вместе с тем и славу.