Текст книги "Пандемия"

А. Риддл
Пандемия

A. G. Riddle

Pandemic

© A. G. Riddle, 2017

Школа перевода В. Баканова, 2018

© Издание на русском языке AST Publishers, 2019

* * *

Эта книга посвящается героям, о которых мы редко слышим. После ураганов и прочих природных катаклизмов они приезжают на место одними из первых, а уезжают последними. Эти люди действуют в раздираемых войнами точках повсюду в мире, но не носят оружия для собственной защиты. Они и в настоящую минуту рискуют жизнью, чтобы спасти нас от опасностей, грозящих всем народам Земли и каждому человеку в отдельности.

Они живут среди нас, они – наши соседи, друзья, родные и близкие. Это сотрудники систем здравоохранения США и других стран. Исследование их свершений вдохновило меня на сочинение этой повести. Именно они – подлинные герои «Пандемии».

Несколько слов о фактах и вымысле

«Пандемия» содержит в себе и факты, и вымысел. Я постарался представить реакцию Центра по контролю и профилактике заболеваний (ЦКПЗ) и Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) на чрезвычайную ситуацию настолько реалистично, насколько позволяет жанр. В частности, бактериофаг М13 и белок GP3 на 100 % реальны. Препараты, созданные на основе М13 и GP3, сейчас проходят клинические испытания, они обещают большие успехи в лечении болезней Альцгеймера, Паркинсона и амилоидоза.

На моем веб-сайте (agriddle.com) имеется раздел «Факты и вымысел», а также дополнительный контент.

Благодарю за чтение.

– Джерри

А. Дж. Риддл

Пролог

Корабль береговой охраны США прочесывал Северный Ледовитый океан уже три месяца, но ни один из членов экипажа понятия не имел, что они ищут. В последнем порту на борт ледокола подняли группу из тридцати ученых и десятки ящиков с причудливыми инструментами. Команде ничего не объяснили про штатских с их загадочным оборудованием. День за днем нос «Хили» резал и крошил лед, мужчины и женщины на борту занимались своим делом и, выполняя приказ, соблюдали режим радиомолчания.

Секретность и монотонность ежедневной службы порождали нескончаемые потоки слухов. Команда обсуждала происходящее во время еды и в часы отдыха за шахматами, картами и видеоиграми. Наиболее расхожим было мнение, что они ищут подводную лодку или затонувший боевой корабль – скорее всего, американский либо русский, а может быть, грузовоз с какой-нибудь дрянью в трюмах. Кое-кто в команде считал, что их послали искать ядерные боеголовки, потерянные посреди Северного Ледовитого океана много десятилетий назад, в разгар холодной войны.

В четыре утра по анкориджскому времени рядом с капитанской койкой зажужжал настенный телефон. Командир корабля ответил, не включая свет:

– Миллер слушает.

– Остановите судно, капитан. Мы нашли то, что искали, – сказал старший научный сотрудник экспедиции, доктор Ганс Эммерих, и тут же повесил трубку.

Позвонив на мостик и скомандовав «полный стоп», капитан Уолтер Миллер быстро оделся и отправился в главный исследовательский отсек. Как и все его подчиненные, он сгорал от любопытства. Впрочем, сейчас его волновал вопрос, не таит ли в себе находка угрозу для жизни ста семнадцати членов судовой команды.

Миллер кивнул часовому у люка и, наклонив голову, шагнул внутрь. Десяток ученых о чем-то спорили у мониторов. Он подошел ближе и, прищурив глаза, взглянул на зеленоватое изображение каменистого морского дна. На экранах был виден темный продолговатый предмет.

– Капитан, – остановил его доктор Эммерих; Миллеру показалось, будто он наткнулся на натянутую проволоку, – боюсь, в настоящую минуту мы очень заняты.

Эммерих заступил капитану дорогу и попытался заслонить собой экраны, однако Миллер не поддался на уловку.

– Я пришел спросить, не нуждаетесь ли вы в нашей помощи.

– Мы вполне справимся сами, капитан. Прошу вас оставаться на месте и по-прежнему соблюдать радиомолчание.

Миллер сделал жест в сторону мониторов.

– Значит, все-таки подлодку искали?

Эммерих промолчал.

– Чья она? Американская? Русская?

– Мы полагаем, что судно принадлежит… транснациональным спонсорам.

Миллер, не уловив смысла сказанного, поморщился.

– А теперь, капитан, прошу меня извинить, у нас сейчас будет много работы. Мы должны спустить батискаф.

Миллер кивнул.

– Понятно. Желаю удачи, доктор.

После того, как Миллер вышел, Эммерих распорядился, чтобы два младших сотрудника заняли места по обе стороны двери и никого больше не впускали.

Со своего компьютерного терминала доктор отправил зашифрованное сообщение: «Обнаружены обломки, предположительно – научно-исследовательской подводной лодки „Бигль“. Начинаю поиск. Координаты и первичные снимки прилагаются».

Через полчаса доктор Эммерих и трое других ученых уже сидели в батискафе, готовые к погружению на морское дно.

* * *

На другом конце света грузовое судно «Кентаро Мару» бороздило Индийский океан, держа курс на сомалийский берег.

В соседнем с мостиком конференц-зале с обеда громко спорили двое мужчин, их крики заставляли периодически вздрагивать членов судовой команды.

Вахтенный офицер тревожно постучал в дверь и замер в ожидании. Двое орущих не обратили на стук ни малейшего внимания.

Офицер постучал еще раз.

Наступило молчание.

Набравшись смелости, он толкнул дверь.

За длинным столом заседаний стоял высокий мужчина по имени Коннер Макклейн. Злость делала его изрезанное шрамами лицо еще более отталкивающим. Он заговорил быстро, с австралийским акцентом, чуть не срываясь на крик:

– Если ты с какой-нибудь ерундой, лейтенант, пеняй на себя.

– Сэр, американцы обнаружили «Бигль».

– Да ну?

– Они использовали новую технологию топографической съемки морского дна.

– С самолета, подлодки, корабля?

– С корабля – «Хили», ледокол береговой охраны США. Сейчас спускают батискаф.

– Они еще не знают, что на «Бигле»?

– Трудно сказать.

– Хорошо. Потопить ледокол.

Второй человек, находившийся в конференц-зале, только сейчас вступил в разговор.

– Не делай этого, Коннер.

– У нас нет выбора.

– Есть. Нам предоставляется возможность.

– Возможность чего?

– Предъявить груз «Бигля» всему миру.

Коннер повернулся к молодому офицеру.

– Приказ отдан, лейтенант. Исполняйте!

Когда закрылась дверь, Коннер заговорил спокойнее:

– Мы накануне важнейшего события в истории человечества. Нельзя отдавать этот вопрос на голосование ордам варваров.

* * *

Ганс Эммерих, сдерживая дыхание, наблюдал, как открывается внешний люк батискафа.

За его спиной доктор Питер Финч смотрел на экран ноутбука.

– Все в порядке. Изоляция не нарушена.

– Радиационный фон?

– Можно пренебречь.

Эммерих и еще трое ученых спустились по лесенке внутрь судна. Лучи светодиодных ламп на шлемах скафандров прорезали могильную тьму, группа продвигалась по заваленным коридорам, стараясь ни за что не зацепиться. Повреждение защитного костюма означало верную смерть.

Добравшись до мостика, Эммерих направил луч света на бронзовую табличку на стене.

– «Прометей», говорит «Альфа-один». Вы это видите?

Ученый на борту «Хили» без промедления ответил:

– Вас слышу, «Альфа-один». Мы принимаем и картинку, и звук.

На табличке было написано:

НИС «Бигль»

Гонконг

1 мая 1965 г.

Ordo ab Chao[1]1
  «Порядок через хаос» (лат.).


[Закрыть]

Эммерих перебрался с мостика в капитанскую каюту и начал ее обыскивать. Если повезет, можно найти судовые журналы, проливающие свет на то, где побывала лодка «Бигль» и какие открытия сделал ее экипаж. Если он не ошибся, где-то здесь на борту имелось свидетельство величайшей сенсации, способной в корне изменить ход истории человечества.

В наушниках Эммериха раздался трескучий голос доктора Финча:

– «Альфа-один», говорит «Альфа-два». Как слышите?

– Вас слышу, «Альфа-два».

– Стоим у входа в лабораторию. Разрешаете войти внутрь?

– Разрешаю, «Альфа-два». Соблюдайте осторожность.

– «Альфа-один», мы обнаружили два смотровых кабинета с металлическими столами – метра три длиной каждый, они имеют герметичную биозащиту. Остальное пространство заполнено рядами капсул – похоже на подземное банковское хранилище с клиентскими сейфами. Открыть какую-нибудь?

– Отставить, «Альфа-два». Капсулы пронумерованы?

– Так точно.

– Надо найти инвентарный список.

– Минутку. На каждой капсуле имеется диск, прикрывающий смотровое отверстие наподобие дверного глазка. В первой капсуле – кости. Человеческие. Нет, я, кажется, ошибся…

Заговорил второй исследователь:

– В моей капсуле – какое-то млекопитающее, похожее на кошку. Неизвестный вид. Похоже, ее заморозили живьем. Существо находится внутри куска льда.

До слуха Эммериха доносились щелчки отодвигаемых и закрываемых дисков, словно работал затвор фотоаппарата.

– Альфа-один, вам лучше самому спуститься. Здесь настоящий Ноев ковчег!

Эммерих двинулся вперед по захламленному коридору, не забывая об осторожности.

– Прометей, говорит «Альфа-один». Вы ведете запись видео– и аудиоматериалов от «Альфы-два», «три» и «четыре»?

Не услышав ответа, ученый остановился как вкопанный.

– «Прометей», говорит «Альфа-один». Вы меня слышите?

Эммерих послал вызов еще раз. И еще. До него донесся глухой гул, пол под ногами закачался.

– «Прометей»?

День первый

320 инфицированных

0 умерших

Глава 1

Доктор Элим Кибет наблюдал из своего кабинета с белыми стенами, как над каменистым ландшафтом северо-восточной Кении восходит солнце. Лечебно-диагностический центр Мандеры представлял собой захудалое строение в одном из наиболее обездоленных уголков мира. Его передали под начало доктора совсем недавно. Другой увидел бы в этом обузу – Элим почел назначение за честь.

Из-за закрытой двери тишину пронзил крик. В коридоре затопали, медсестра крикнула:

– Доктор, идите сюда! Быстрее!

Кого звали, гадать не приходилось. Кроме Элима Кибета, других докторов в медицинском центре не было. Все остальные после терактов разъехались. Вслед за врачами центр покинуло большинство младшего медперсонала. Правительство не согласилось выделить сельской больнице вооруженную охрану. Чиновники даже не сдержали свое обещание полностью и в срок выплачивать зарплаты, после чего хиреющий медцентр покинула еще одна волна сотрудников. Больница осталась с минимальным штатом – людьми, которым либо некуда было бежать, либо слишком увлеченными своим делом. Элим Кибет относился к обеим категориям.

Доктор надел белый халат и поспешил навстречу призывам о помощи.

Мандера – один из самых нищих округов Кении. Доход на душу населения составлял 267 долларов США в год – меньше 75 центов в сутки. Пыльный, грязный придорожный городишко находился на стыке границ трех стран: Кении, Сомали и Эфиопии. Жители Мандеры кормились с земли, едва сводя концы с концами и находя радость в малом. Они жили, окруженные захватывающей дух красотой и невыразимыми трудностями.

В регионе часто вспыхивали самые смертельные в мире болезни, но не они таили в себе главную угрозу. На деревни и государственные объекты регулярно совершала налеты связанная с «Аль-Каидой» исламистская группировка «Аш-Шабаб». Беспощадность террористов сеяла среди местных жителей смятение. Меньше года назад боевики «Аш-Шабаб» остановили идущий в Мандеру автобус и приказали выйти из него всем мусульманам. Те отказались и смешались с пассажирами-христианами. Боевики вытащили из автобуса всех до единого, не разбираясь, кто мусульманин, а кто христианин, поставили в один ряд и расстреляли. Тридцать семь убитых.

Поэтому, быстро шагая по коридору, Элим первым делом подумал: «Опять нападение „Аш-Шабаб“».

К своему удивлению он обнаружил в смотровом кабинете двух белых мужчин с длинными спутанными каштановыми волосами и такими же бородами. Посетители обливались по́том. Парень, стоявший у дверей, держал в руках видеокамеру. Второй лежал на диагностическом столе, катаясь с боку на бок с закрытыми глазами. В нос шибанула вонь испражнений и рвоты.

Две медсестры склонились над больным, проводя первичный осмотр. Одна из них вытащила изо рта пациента термометр и повернулась к Элиму:

– Сорок градусов, доктор!

Молодой человек опустил руку с камерой и схватил Элима за предплечье.

– Вы должны ему помочь!

Элим высвободил руку и отодвинул посетителя в угол, подальше от диагностического стола.

– Я помогу. Отойдите, пожалуйста.

Сначала Элим решил, что у них малярия. Эта болезнь бушевала в тропических и субтропических регионах, особенно в таких бедных, как Мандера, – город находился всего в 150 милях от экватора. По всему миру малярией ежегодно заражались до двухсот миллионов человек, почти полмиллиона умирали. Девяносто процентов смертей приходились на Африку, где от малярии каждую минуту умирал один ребенок. Посещающие Кению граждане западных стран тоже иногда ее подхватывали. Болезнь поддавалась лечению, что обнадеживало. Элим натянул резиновые перчатки и приступил к осмотру.

Пациент был на грани бреда. Он крутил головой и что-то бормотал. Задрав на нем рубашку, Элим был вынужден немедленно пересмотреть диагноз. Пространство от паха до груди покрывала сыпь.

Симптомы указывали на брюшной тиф. И эта болезнь была частой гостьей в регионе, ее вызывала бактерия Salmonella typhi, которая размножалась в стоячих водоемах. Тиф тоже не трагедия. Он хорошо лечился фторхинолонами, единственными оставшимися в больнице антибиотиками.

Надежда Элима на благополучный исход рассеялась, когда больной разлепил веки. На доктора уставились желтушные глаза. Скопившаяся в уголке левого глаза кровь медленно стекала по щеке мужчины.

– Всем выйти! – приказал Элим, замахав руками на медсестер.

– Что с ним? – поинтересовался приятель пациента.

– Освободите помещение.

Медсестры немедленно вышли, но молодой человек и не подумал подчиниться.

– Я его не оставлю.

– Придется.

– Ни за что.

Элим внимательно посмотрел на юношу. Что-то тут не так – видеокамера, гонор, приезд с непонятной целью…

– Как вас зовут?

– Лукас Тернер.

– Зачем вы сюда приехали, мистер Тернер?

– Он заболел…

– Нет, что вы делаете в Кении? И здесь, в Мандере?

– Раскручиваем бизнес.

– Что-что?

– «Кузницу городов» – краудфандинг для городских властей, – заученно объяснил Лукас.

Элим покачал головой. Что за чушь он несет?

– Вы установили, что случилось? – спросил Лукас.

– Возможно. Вам следует покинуть помещение.

– Нет уж.

– Послушайте, у вашего друга крайне опасное заболевание. Вероятно, заразное. Вы очень рискуете.

– Что с ним?

– Я не…

– Но вы же что-то подозреваете? – перебил его Лукас.

Элим оглянулся, проверяя, все ли медсестры вышли.

– Марбург, – тихо произнес он. А когда Лукас никак не отреагировал, добавил: – Подозрение на Эболу.

Потное лицо Лукаса мгновенно побледнело, отчего стало совсем белым на фоне спутанных темных волос. Он глянул на распростертого друга и попятился из комнаты.

Элим подошел к столу и сказал:

– Я вызову помощь. Сделаю для вас все возможное, сэр.

Доктор стащил перчатки, швырнул их в мусорный бак и достал смартфон. Сделав снимок сыпи, попросил больного открыть глаза, щелкнул еще раз и отправил фотографии в Министерство здравоохранения Кении.

За дверями он проинструктировал медсестер, чтобы те никого, кроме него, в палату не впускали. Через некоторое время доктор вернулся в защитной накидке, маске, бахилах и очках. Он также принес с собой единственное имевшееся у него и подходящее к случаю снаряжение.

Элим выставил на узкий деревянный столик три пластмассовых ведра. На каждом коричневой клейкой лентой была закреплена бумажка с краткой надписью – «рвота», «кал», «моча». Ввиду состояния пациента отделить одно от другого представлялось затруднительным, однако такие действия предписывал стандартный протокол на случай Эболы и сходных заболеваний. Элим не собирался отступать от протокола. Несмотря на нехватку лекарств и персонала, африканский доктор считал своим долгом обеспечить пациенту лучший уход.

Он протянул белому мужчине стаканчик с таблетками – антибиотиками для предотвращения вторичной инфекции – и бутылку с наклейкой «ПРР» – пероральный регидрационный раствор.

– Примите это, пожалуйста.

Нетвердой рукой мужчина опрокинул стаканчик с таблетками в рот и сделал глоток из бутылки, скривившись от неприятного вкуса.

– Я знаю. Вкус противный, но иначе нельзя. Вам требуется восполнить потерю жидкости.

В среднем от Эболы умирала половина заразившихся. Даже когда организм побеждал инфекцию, понос во время острой фазы нередко приводил к смерти от обезвоживания.

– Я скоро вернусь, – сказал Элим.

Выйдя за дверь, Элим снял комплект СИЗ – средств индивидуальной защиты. Запасов СИЗ не хватало, чтобы обеспечить безопасность всех работников больницы, ухаживающих за пациентом. Они отчаянно нуждались в пополнении снаряжения и подкреплениях. А пока что больного следовало изолировать, а Лукаса поместить в карантин, пока не станет ясно, инфицирован он или нет.

Врач обдумывал план действий, когда его опять окликнула медсестра.

Он бросился в комнату, служившую приемным отделением, где обнаружил еще одного высокого белого мужчину, привалившегося к дверному косяку. Этот был заметно старше двух других, но, как и первый пациент, был бледен, потел и вонял поносом и рвотой.

– Прибыл с остальными? – спросил Элим.

– Не знаю, – прошептала сестра. – Его прислали прямо из аэропорта.

– Сэр, закатайте, пожалуйста, рубашку.

Высокий поднял полу, открыв взору обширную сыпь.

Элим сделал еще один снимок и отправил его в Министерство здравоохранения. А сестре сказал:

– Проводите его во второй смотровой кабинет. Не прикасайтесь к нему. Не подходите близко. Не задерживайтесь в помещении. И никого не впускайте.

Доктор набрал номер Центра чрезвычайных ситуаций при Министерстве здравоохранения Кении. Когда ему ответили, доктор сказал:

– Я звоню из лечебно-диагностического центра Мандеры. У нас серьезная проблема.

Глава 2

Его избили. Это было первое, о чем он подумал, когда очнулся. Ноги болели; он прикоснулся к пульсирующей шишке на левой стороне черепа – и тут же отдернул руку.

Односпальная кровать, на которой лежал очнувшийся, была застелена. Просвечивающее сквозь тонкие занавески утреннее солнце слепило глаза, высекая новые искры боли в отяжелевшей голове.

Он прикрыл глаза и отвернулся.

Через несколько секунд попробовал снова открыть их. На тумбочке стояла серебристая лампа и лежал небольшой блокнот. Шапка гласила: «Отель „Конкорд“. Берлин».

Попытки вспомнить, как он сюда заселился, не увенчались успехом. Хуже того – он даже не знал, какой сегодня день. Или как попал в Берлин. Не помнил собственного имени.

Встав, он доковылял до туалетной комнаты. Ребра отзывались болью на каждый шаг. Мужчина вытащил синюю рубашку на пуговицах из брюк цвета хаки. Левый бок – сплошной кровоподтек, черный в середине, синий ближе к краям, красный на периферии.

Он посмотрел на себя в зеркало. Лицо физически крепкого, тренированного человека, высокие скулы. Густые светлые волосы до бровей, кончики слегка завиваются в кольца. Легкий загар, но судя по оттенку кожи и гладким ладоням, работал он в закрытых помещениях, в какой-нибудь конторе. Потрогал шишку на голове – большая, однако кожа не лопнула.

В кармане нашелся лишь клочок бумаги размером с визитную карточку: «Купон на 20-процентную скидку, химчистка „Качество за нормальные деньги“».

На обороте его, а может быть, чьим-то еще почерком были нацарапаны три строчки. Первая:

ФНГЙЛ ЗМ

Вторая:

7379623618

Третья строка состояла из трех ромбиков в скобках:

(<><><>)

Какой-то код.

Голова болела слишком сильно, чтобы разгадывать загадки.

Мужчина оставил записку на столике ванной комнаты, вернулся в номер и прошел через спальню в гостиную, где остановился как вкопанный. На полу лежал человек с пепельно-бледным лицом. И не дышал.

Рядом с мертвецом у входа в номер валялся белый листок бумаги – счет за пользование номером в течение недели, включающий несколько доставленных блюд и напитков.

Счет был выписан на постояльца по имени Десмонд Хьюз. Человек немедленно понял, что это и есть его настоящее имя.

Лежащий на полу мертвый мужчина был высок и строен. Седые, редеющие, коротко подстриженные волосы. Черный костюм, белая сорочка, но без галстука. Мощную шею охватывало кольцо ссадин.

Десмонд опустился на колени рядом с трупом и протянул руку, чтобы пошарить по карманам, но тут включился инстинкт самосохранения. Вытащив из-под стола корзину для бумаг, он вынул из нее и обернул вокруг своей руки пластмассовый мешок, чтобы не оставлять отпечатков пальцев или следов ДНК.

В карманах мертвеца нашлись бумажник и заправленное в жесткий пластик удостоверение сотрудника Rapture Therapeutics. Оно не сообщало занимаемую владельцем должность – одно лишь имя: Гюнтер Торне. Фото совпадало с бледным ликом лежащего на ковре мертвеца. Немецкое удостоверение личности и кредитные карты были выданы на то же имя.

Десмонд засунул документы обратно и осторожно отвернул полу пиджака, обнаружив черный пистолет в кобуре.

Десмонд присел на корточки, отчего сразу заныли ноги. Он поднялся, размял их, осмотрелся в номере. Номер был не самый худший. Причем недавно убран. Дальнейшие поиски не обнаружили никаких новых улик – ни багажа, ни вещей в шкафу Маленький сейф открыт и пуст. Туалетных принадлежностей и тех нет.

Он еще раз взглянул на счет. Телефонных звонков из номера не делали.

Что все это означает? Он что, приехал сюда только поесть и попить? Спрятаться? Или живет в Берлине? Если бы не труп Гюнтера Торне в гостиной, Десмонд давно бы позвонил в приемную и попросил вызвать неотложку. Увы, сначала надо разузнать, что к чему. А зацепка всего одна.

Он вернулся в туалетную комнату и снова взял клочок бумаги с непонятной серией букв и цифр. До него, наконец, дошел смысл скобок. В финотчетах они означали отрицательную величину – потери, вычеты из текущего баланса.

Откуда он это знал? Он что, разбирается в финансах?

Десмонд присел на кровать и взял с тумбочки блокнот. Выходит, ключ – вычитание? Уменьшение? Отрицательная величина?

В скобках помещались три ромба. Вычесть три? Да, последняя строка явно служила ключом, первые две – сообщением. В голове мелькнуло: да это же элементарный подстановочный шифр! Более того – шифр кесаря. Таким шифровал свои письма знаменитый Юлий Цезарь.

Десмонд отнял по три знака от каждой буквы и цифры:

СКАЖИ ЕЙ

4046390385

Если вставить дефисы, получался номер телефона:

404–639–0385

«Скажи ей» и номер телефона. О чем сказать? Десмонд взглянул на труп в гостиной. Может быть, Rapture Therapeutics отправили Гюнтера Торне не за ним, а за «ней»? Или все это никак не связано, и сам Десмонд устроил Гюнтеру ловушку? «Она» могла быть сообщницей Гюнтера. В любом случае, если ей позвонить, что-нибудь да прояснится.

Десмонд набрал номер.

На третьем гудке сонный женский голос ответил:

– Шоу слушает.

– Это… я. Десмонд. Десмонд Хьюз.

Женщина насторожилась.

– Привет.

– Привет. – Он не имел понятия, о чем говорить. – Ты… ждала моего звонка?

Женщина вздохнула. Что-то зашуршало. Видимо, она села на постели.

– В чем дело, Десмонд?

– Мы знакомы?

– Это не смешно, Дез, – ответила она печальным тоном.

– Послушай, ты не могла бы мне просто сказать, кто ты? Где ты работаешь? Пожалуйста.

Наступила пауза.

– Пейтон Шоу.

Когда он ничего не сказал в ответ, женщина добавила:

– Сейчас я работаю в ЦКПЗ. Эпидемиологом.

Из гостиной донесся уверенный стук в дверь, постучали три раза.

Десмонд насторожился. Часы на столе показывали семь часов тридцать четыре минуты утра. Для горничной слишком рано.

– Алло? – раздалось в трубке.

Опять троекратный стук, на этот раз громче. Низкий мужской голос произнес: «Polizei»[2]2
  Полиция (нем.).


[Закрыть].

– Послушай, Пейтон. Мне кажется, тебе грозит опасность.

– Какая еще опасность? О чем ты?

Опять троекратный стук в дверь – настойчивый, способный разбудить любого по соседству: «Polizei! Herr Hughes, bitte öffnen Sie die Tür»[3]3
  Полиция! Господин Хьюз, прошу вас открыть дверь (нем.).


[Закрыть].

– Я потом перезвоню.

Десмонд повесил трубку и подбежал к двери, не обращая внимания на боль в ногах. В глазок он увидел двух сотрудников полиции в форме и человека в черном костюме, скорее всего охранника отеля.

Охранник уже подносил к замку карту-ключ.