Текст книги "Геном"

– Сегодняшний героический поступок – ваш и ваших людей – не будет забыт, лейтенант, – сказала Лин. – Даю вам слово. – Она повернулась к Найджелу: – Доктор Грин, прошу вас.

Биолог быстрыми мелкими шажками вошел в батискаф. Заметив это и поняв, что их единственный шанс на спасение вот-вот ускользнет, толпа взревела и ломанулась вперед. «Морские котики», осаживая толпу, стали стрелять в воздух.

Взгляд Пейтон выхватывал из массы людей лица, искаженные отчаянием и страхом. Она была хорошо знакома с этими эмоциями, наблюдала их множество раз во время эпидемий – в хижинах, ветхих лачугах, полевых больницах. Но это не тот случай. Как эпидемиолог, она бы сделала все возможное, чтобы помочь обреченным. Если надо, рисковала бы собственной жизнью. Пандемии сталкивали людей с силами природы, в схватке за жизнь все были заодно, такую борьбу она понимала и принимала. А здесь… она спасала свою жизнь за счет других, обрекая их на смерть. Либо она, либо они. Это неправильно.

Пейтон остановилась, наблюдая, как ее спутники садятся в батискаф.

– Пейтон! – Голос матери щелкнул, как хлыст. – Нам пора. Люди рассчитывают на тебя. – Она подошла ближе. – Без тебя им не выжить.

Внутренним взором Пейтон увидела перед собой лица Дезмонда, брата Эндрю, сестры Мэдисон. Словно в трансе, она двинулась к батискафу, машинально спустилась по лесенке, слыша, как за ней следом спускаются ее мать и двое «морских котиков», как закрывается люк и батискаф опускается под воду.

В голове крутилась одна-единственная мысль: «Мы бросили их на верную смерть».

Мать, похоже, все поняла. Лин наклонилась вперед и заглянула дочери в глаза.

– Послушай. Эта ситуация возникла не по нашей вине. – Лин сделала жест в направлении поверхности. – Это сделали они, Юрий. Они потопили корабль и убили наших людей. И это лишь начало. Ты уже видела, на что они способны. Мы обязаны выжить хотя бы по одной причине – чтобы остановить их. Если мы позволим эмоциям омрачить наш рассудок, если сделаем неверный шаг, если они поймают и убьют нас, пострадает гораздо больше людей.

Лин на минуту замолчала.

– Приходится выбирать меньшее из зол. Ты меня понимаешь?

Пейтон кивнула:

– Понимаю. Но все равно противно.

– Еще бы. Я бы удивилась, если бы ты отнеслась к тому, что мы сейчас сделали, со спокойной душой. – Не оборачиваясь, Лин позвала: – Доктор Грин?

– Мэм?

– Доложите.

Доктор шумно вздохнул:

– Я выполнил инструкции на случай чрезвычайной ситуации. У меня с собой последний набор данных и схема субмарины.

– Хорошо. Главный старшина Адамс!

– Да, мэм?

– Необходимо подготовить план обороны «Бигля» от внешнего вторжения. Если я не ошибаюсь, нам вскоре предстоит схватка не на жизнь, а на смерть.

Глава 8

Коннер вытянулся на раскладушке внутри фургона. Припаркованная у обочины Сэнд-Хилл-роуд машина не привлекла внимания объединенных сил Национальной гвардии, Сухопутных войск, FEMA и ВМС. Этим частям скопом присвоили маркировку Х1 – другие ярлыки не прижились.

Рядом на больничной койке лежал Дезмонд. Ритмичные звуки приборов, следящих за состоянием брата, убаюкивали.

Переговоры на полицейской частоте свидетельствовали о победе «Китиона» над миром и начале второй американской гражданской войны. В голосах служащих Национальной гвардии и полиции с каждым часом нарастали нотки напряженности и тревоги.

– Вооруженный противник продвигается по Эль-Камино-стрит. Прошу выслать подкрепления.

– В стэнфордском лечебном приюте начались беспорядки.

– Горит магазин «Трейдер Джо» на углу Эмбаркадеро и Альма. Пришлите пожарные расчеты.

Ввиду младенческого возраста Коннер не помнил опаливший его душу и обезобразивший тело пожар, но след пожара остался с ним на всю жизнь. Такого не пожелаешь и врагу. Всякий раз, когда по рации сообщали, что где-то горит, в душе Коннера шевелился страх. Хотелось убежать, спрятаться где-нибудь подальше, в надежном месте, где его не достанет огонь.

И единственным таким местом было «Зеркало».

Лицо доктора Парка подсвечивал экран лэптопа.

– Состояние?

– Воспоминание пока не закончилось.

– И долго это будет продолжаться? Мы скоро окажемся в зоне боевых действий.

– Ага, сам слышу…

– Следите за речью, а не за слухом, доктор, не то я отключу вам ненужные в деле органы чувств.

Доктор Парк проглотил обиду и перешел на нейтральный тон:

– Я слежу за мозговыми волнами пациента, пытаюсь разработать алгоритм, который позволит нам определить примерное время окончания воспоминания.

Так-то оно лучше. Коннеру требовалось знать время возобновления движения вплоть до секунды. Он чувствовал, что этот момент вот-вот наступит.

* * *

На столах в библиотеке громоздились стопки книг. Сияющий свет семиярусной люстры заливал все три этажа гигантского помещения. Дезмонд, почесывая лоб, сидел за длинным столом рядом с окнами. Рядом с книгой по истории лежал заполненный рукописными пометками блокнот.

За стеклом искрился залив Сан-Франциско, но Дезмонду было некогда любоваться видом. Переступая через порог библиотеки, он только и делал, что размышлял о загадке Юрия. Почему первобытные австралийцы отстали в своем развитии от остальных народов мира?

Считается, что пятьдесят тысяч лет назад они были наиболее технически продвинутыми обитателями Земли. Плавали на огромные расстояния в открытом океане на примитивных лодках, без карт добрались до берегов Австралии – части суши, на которую прежде не ступала нога человека – и освоили весь континент. А потом прогресс вдруг застопорился. Словно они угодили в искривленное время-пространство, и остальной мир двинулся дальше уже без них.

Дезмонд целыми днями штудировал тома по эволюции и истории, и в конце концов у него появилось подобие рабочей теории.

Он встал и прошелся по библиотеке, разминая ноги. Порой, когда надо было подумать, или мысли не лезли в голову от усталости, он прогуливался вдоль стеллажей с книгами. Дезмонд поднялся по винтовой лестнице на второй этаж, сделал круг по подковообразному балкону и перешел на третий этаж.

Его взгляд привлек ряд томов в кожаном переплете с названием «Архив конклавов «Китиона». Дезмонд открыл первый том собрания. В нем содержались сканированные копии документов, очень старых на вид, – пожелтевшая бумага, выцветший рукописный текст. Оригиналы были на латыни, каждый из них сопровождался на обороте страницы английским переводом. Дезмонд отнес том к столу и принялся читать. Затем вернулся за вторым, третьим…

Записи подробно освещали встречи, продолжавшиеся более двух тысячелетий. Конклавы проводились ежегодно, на них съезжались лучшие мыслители мира. Документы воспроизводили дебаты о природе бытия, назначении человеческого рода, его происхождении и судьбе.

Свою первую встречу орден «Китион» устроил в 268 году до нашей эры на одноименном греческом острове. Конклав вел основатель ордена, Зенон, один из главных философов своего времени. Список участников выглядел как биографический справочник Древнего мира. На встрече присутствовал сам Архимед, хотя ему в ту пору было всего девятнадцать лет.

С главной речью выступил Аристарх Самосский. Он заявил, что Земля не является центром вселенной, как повсеместно считалось в то время. В центр он поместил солнце, ссылаясь на труды греческого философа пифагорейской школы, досократика Филолая, жившего за сто лет до Аристарха. Филолай предполагал, что Земля, Солнце и Луна вращаются вокруг некоего Центрального огня.

Однако Аристарх на этом не остановился. Он не только определил, что Солнце и есть тот самый Центральный огонь и центр всей Солнечной системы и что Земля движется по циклической орбите, но первым предположил, что звезды находятся на гигантских расстояниях друг от друга, а вселенная намного больше, чем все считают. Он даже высказал мысль, что Земля вращается вокруг своей оси и период одного оборота составляет ровно сутки.

Дезмонд был поражен. Он всегда считал, что гелиоцентрическая теория Солнечной системы берет начало с Коперника и Галилея. Выходит, Аристарх Самосский доказал истину с помощью математических расчетов за 1800 лет до Коперника. Коперник даже ссылался на Аристарха в первой редакции своей книги, однако эту ссылку перед публикацией убрали.

Увы, оригинальный труд Аристарха не сохранился. Он был наиболее хорошо известен по упоминанию у Архимеда. В письме тирану Гелону под названием «Псаммит, или Исчисление песчинок» Архимед писал: «Аристарх Самосский в своих «Предложениях» приходит к заключению, что мир гораздо больших размеров, чем только что указано. Он полагает, что неподвижные звезды и солнце не меняют своего места в пространстве, что Земля движется по окружности около Солнца, находящегося в его центре»[6]6
  Цитируется по изданию «Архимед. Исчисление песчинок (Псаммит)», Москва-Ленинград, 1932-г., в переводе проф. Г. Н. Попова.


[Закрыть].

Галилео Галилей, родившийся через двадцать один год после смерти Коперника, восстановил заслугу Аристарха, показав, что именно он был первооткрывателем гелиоцентрического характера Солнечной системы. Галилей назвал Коперника «человеком, обновившим и подтвердившим» эту гипотезу. Гелиоцентрическая теория не замедлила навлечь на Галилея гнев Римской инквизиции, которая продержала ученого под домашним арестом до самой смерти.

Вскоре стало ясно, что речь Аристарха Самосского о гелиоцентризме задала тон всем будущим конклавам «Китиона» и деятельности самой организации. Это общество было открыто смелым идеям, какими бы радикальными они ни выглядели. Значение имели лишь доказательства и свобода обсуждения. Орден не возводил человечество на пьедестал, не считал его венцом божественного творения, но видел себя частью вселенной, требующей объективного изучения и понимания. Превыше всего в нем ценился поиск истины.

Дезмонд корпел над архивами, наблюдая, как с годами и столетиями развивалось мышление соратников. Некоторые теории они отбрасывали, другие со временем не оправдывались, и мало-помалу начинала складываться главная, всеобщая теория: вселенная – единый организм, люди – только часть вселенной, у которой, однако, имеется важная роль. Мыслители считали, что возникновение и конец вселенной как-то связаны между собой и что связь эта, по сути, неизбежна. Главной в этой теории была мысль о том, что у вселенной есть некий энергетический источник – процесс либо сущность, которые направляют ее развитие от истока к реализации ее предназначения. Эту силу они называли «солнце-невидимка».

Дезмонд читал, как завороженный, его разум раскрывался с каждым прочитанным томом.

С 1945 года настрой заседаний изменился. Если прежде члены «Китиона» занимали созерцательно-выжидательную позицию, то теперь они начали беспокоиться, настаивать на переходе от теории к действиям. Конклавы стали созывать не раз в год, а каждый квартал. Внимание сосредоточилось на экспериментах, приоритет был полностью отдан созданию «Зеркала». С каждым заседанием осуществление плана по созданию загадочного устройства становилось все более экстренным. В 60-е годы, когда СССР и США накопили столько ядерных зарядов, что могли многократно уничтожить всю жизнь на планете, члены «Китиона» буквально возопили о переходе к действию. Члены организации, подарившие миру ядерную бомбу, не сомневались в грядущей гибели человечества. Им отчаянно хотелось искупить вину.

В 1965 году в Гонконге группа членов ордена спустила на воду «Бигль». С этого момента участники экспедиции на «Бигле» ежегодно докладывали конклаву о своих находках. Открытия шокировали Дезмонда. Ему казалось, что он сидит в Александрийской библиотеке[7]7
  Одна из крупнейших библиотек древности, существовавшая в античной Александрии с III в. до н. э. до IV в. н. э. – Прим. пер.


[Закрыть] и читает давно утерянные анналы, полные откровений, способных навсегда изменить облик мира.

В 1986 году без каких-либо объяснений записи «Китиона» прервались.

* * *

Юрий навещал Дезмонда три раза в неделю, обычно по вечерам. Сидя у окна с видом на залив, они играли в шахматы. Свет фар проезжавших по мосту Золотые Ворота автомобилей светлячками скользил по воде.

– Я хотел бы дочитать архивы «Китиона» до конца, – попросил Дезмонд.

Юрий съел коня Дезмонда ладьей и вопросительно шевельнул бровью.

– Записки, сделанные после 1986 года, – пояснил Дезмонд.

– Они не существуют.

Дезмонд откинулся назад в кресле.

– В жизни не встречал менее разговорчивого человека, чем ты.

С учетом того, что Дезмонд вырос на попечении Орвиля Хьюза, сравнение было нешуточным.

Юрий погладил пальцем только что взятого коня.

– Я вырос в таком месте, где лишнее слово и даже неосторожный взгляд могли стоить жизни.

Дезмонд слышал, что Юрий провел детство в Сталинграде – ему было всего шесть лет, когда вторглись немцы. Послевоенные годы он прожил при сталинском режиме. Дезмонд хорошо помнил свои собственные детские годы, он тоже боялся раскрыть рот. От Орвиля прилетали не только ругательства, а кое-что похуже.

– Почему конклав перестал вести записи?

– Ты заходишь не с той стороны.

– То есть?

– Заседания больше не проводились.

– Значит…

– Ты сам читал отчеты и знаешь, что участников одолевал страх.

– Они думали, что времени почти не осталось.

– Да. А проект был не единственным.

– Тогда что случилось?

Юрий опустил коня на стол.

– Твой ход.

Дезмонд двинул вперед пешку, не следя за игрой.

Юрий увел короля из-под удара.

– Произошла трагедия. Своего рода… стихийное бедствие. – Старик на время замолчал. – С тобой, я знаю, так тоже было.

С какой стати Юрий упомянул пожар, уничтоживший семью Дезмонда? Пытается отвлечь? Или он что-то скрывает?

Дезмонд передвинул оставшуюся ладью, чтобы прикрыть короля.

Юрий забрал ее ферзем.

Дезмонд посмотрел на доску и понял, что вот-вот проиграет. Он мысленно пожал плечами. Его больше волновало, почему «Китион» перестал вести архив.

– Ты не туда смотришь.

Дезмонд вновь глянул на доску, однако Юрий указал на него самого.

– Могу лишь сказать, что начиная с 1986 года мы вынуждены прятаться. Хотя теперь недолго осталось…

– Не понимаю.

– «Зеркало» излечит все раны. Даже самые тяжелые ожоги.

* * *

Коннер прислушался к передаваемым на частоте Национальной гвардии командам. В стране был объявлен комендантский час. Все лица, обнаруженные на улице после наступления темноты, подлежали задержанию и доставке в эпидемиологические фильтрационные центры.

Коннер посмотрел в окно. Закат наступит через два часа. Военные занимали исходные позиции, чтобы с наступлением темноты начать прочесывание. Фургоны у обочины Сэнд-Хилл-роуд будут неизбежно обнаружены. Коннеру и его людям надо скрыться до того, как это произойдет.

Иначе придется вступить в бой.

Глава 9

На плоском экране батискафа появился силуэт «Бигля». Обездвиженная субмарина практически вросла в морское дно, словно сама Мать-Земля, схватив ее пальцами, пыталась утащить ее в свои недра. Рядом с Пейтон, прижимая сумку к груди, как спасательный жилет, дрожал Найджел.

– Наша задача номер один – экипировать доктора Грина, – предложила Лин. – В кладовой есть зимняя одежда.

На полу лежала развернутая схема «Бигля». Лин указала на склад, расположенный рядом со стыковочным шлюзом, и повернулась к двум «морским котикам», сидевшим за приборами управления.

– Старшина Адамс, вы и матрос Родригес должны отразить нападение группы захвата. Я полагаюсь на вас. Что мы можем предпринять?

– Надо использовать местные преимущества, – ответил Адамс. – Во-первых, мы хорошо знаем поле боя. Во-вторых, мы можем выбрать в субмарине удобное место для отражения атаки. Если они хотят захватить вас живой, им сначала придется иметь дело с нами.

– А что работает против нас?

– Время и элемент внезапности.

Родригес направил накренившийся батискаф к стыковочному порту «Бигля».

– Им удобно взять нас на измор, – ровным голосом подытожила Лин.

Адамс кивнул:

– Если есть время, то с голодным, ослабевшим противником легче иметь дело. Причем удобный момент они могут выбрать сами. Нам же в то время, как они будут отдыхать и планировать захват, придется постоянно быть начеку.

«Точный анализ обстановки, – подумала Пейтон. – Только хорошего мало».

– Мы тоже подготовимся, – добавил Адамс. – «Бигль» можно превратить в крайне неудобный для них театр боевых действий.

* * *

На погружаемом аппарате «Китиона» капитан второго ранга Ферст следил за видеокартинкой, передаваемой с камеры, установленной на льду. Он все еще надеялся, что Стоктон высунет из воды руку, ухватится за край льда, вылезет на поверхность. Но он не показывался – как будто его парализовало в воде. Стоктон прошел серьезную подготовку к действиям в северных широтах. Что с ним сделала Лин Шоу? Бывшая ученая за пару минут расправилась с двумя членами команды, отлично подготовленными бойцами.

Ферст недооценил эту бабку. Второй раз он ошибки не допустит.

Команда закрепила во льду шесты с аккумуляторными лампами, отчего окрестности выглядели как замерзшая автостоянка. Моряки лихорадочно сбрасывали с палубы «Арктики» припасы, корабль возвышался над водой меньше, чем на три метра. Капитан выкрикивал приказы и тыкал пальцем. Вереница матросов вынесла с борта длинные металлические сходни, закрепила один конец на палубе, а другой сбросила на лед.

С корабля на берег гуськом двинулся поток людей, одетых в чистые белые комбинезоны и гражданскую зимнюю одежду. Они несли свертки и ящики, на которых белыми буквами было выведено «Образцы».

Ферст покачал головой. Вот что для них важнее.

Гражданские начали разворачивать свертки, стелить на лед термоизоляцию и ставить палатки. Они прекрасно понимали: каждая потерянная минута приближает гибель.

Еще одна группа начала резать на полосы красные брезентовые полотнища, прикрывавшие спасательные шлюпки. Развернутые и пришпиленные ко льду железными кольями полосы образовали огромный крест.

Ферст ухмыльнулся. Напрасно стараются.

Его внимание привлек рев двигателя. Из люка на корме выехали аэросани, развернулись на палубе и медленно спустились по рампе на лед.

Командир ПА подождал, надеясь, что лед не выдержит. Но он, конечно, выдержал.

Появились вторые аэросани. Водители закутаны по самый нос. На каждой из машин по два вещмешка, сверху прикручены беспилотник и усилитель радиосигналов.

Ферст сочувственно улыбнулся. Он и русских недооценил. Это, разумеется, не означало, что они выживут, но атаку придется ускорить. Нельзя позволить Шоу отсидеться – их могут спасти.

Лин Шоу убила Стоктона и Бромита, а они были для Ферста как братья. Она жестоко поплатится.

* * *

На борту «Бигля» Лин Шоу открыла дверь кладовой. Замерзшие петли взвизгнули, как попавшее в капкан животное. Лин сняла с полки и передала дочери стопку толстых одеял, затем достала глубоководный костюм и шлем. Массивное снаряжение напомнило Пейтон скафандр Нейла Армстронга, в котором он разгуливал по Луне. «Этому костюму почти столько же лет», – с кривой усмешкой подумала она.

По связи Лин сказала:

– Костюм старый, но выдержит.

Она сама проверила обогреватель и систему подачи кислорода, нажатием кнопки включила лампы на шлеме.

Пейтон удивило, что снаряжение все еще работало. «Сегодня такого уже не выпускают», – подумала она.

Лин присела на корточки, отодвинула пару ботинок от железного ящика и открыла его крышку. В нем хранились пистолеты. Два она сунула в карманы своего костюма, один протянула Пейтон.

– Умеешь им пользоваться?

– Мы… проходили элементарную огневую подготовку.

– И достаточно. Если придется использовать оружие внутри лодки, стрелять будем с близкого расстояния. – Лин бросила взгляд на дочь. Свет фонаря на ее шлеме встретился с лучом фонаря на шлеме Пейтон – так в ночи перекликаются два маяка. – Если до этого дойдет дело, не побоишься нажать на спуск?

В действительности мать спрашивала, способна ли дочь лишить человека жизни. Пейтон не знала. Одна мысль об этом противоречила клятве, которую она принесла, став врачом. Вся ее сущность отвергала убийство.

– Постараюсь.

Лин надолго остановила взгляд на дочери.

– Не забывай: мы сражаемся не только за собственную жизнь, на карту поставлена жизнь других людей.

Мать точно знала, на какие кнопочки надавить, чтобы повлиять на Пейтон. С каждым часом, проведенным с матерью, Пейтон подмечала в ее характере новые черты. На ее глазах Лин Шоу совершила то, чего Пейтон от нее никак не ожидала, убила двух солдат на борту «Арктики». Такие навыки не приобретаются за полчаса, они требуют многолетней тренировки.

Пейтон всегда казалось, что ее отношения с матерью разделены на два периода – до и после рокового дня в 1986 году, когда затонула «Бигль» и пришло известие о смерти отца. До этого дня Лин Шоу была заботливой матерью, веселой женщиной, обожающей детей. Потом стала замкнутой и черствой, погрузилась в глубокую скорбь. Часами занималась генетическими исследованиями. Она заботилась о нуждах троих детей, однако делала это с намеренной холодностью, словно боялась любить, чересчур сближаться. Похоже, ее опасения имели под собой почву. Эндрю, ее старшего сына, забрал Юрий, чтобы она не вышла из повиновения. Лин не стала выходить замуж, даже не пыталась встречаться с мужчинами.

Только сейчас Пейтон узнала правду: все эти годы мать ждала, надеялась, что их отец вернется, что Юрия удастся победить. Наполовину надежда исполнилась – три недели назад Пейтон нашла отца, он прятался с того дня, когда потопили «Бигль». Но через два дня после возвращения он был убит Юрием во время битвы за остров Китион.

Зато они с матерью вернули назад брата, и благодарности Пейтон не было предела. Эндрю жил в Австралии, пытаясь собрать вместе осколки своей жизни. Что из этого выйдет после всего им содеянного, судить было трудно, оставалось только надеяться.

Если прежде Лин Шоу и руководствовалась надеждой, то теперь ее гнала вперед жажда мести. Ей не терпелось завершить исследования и создать устройство в противовес «Зеркалу», но решимость лишить жизни двух человек на корабле ей придала исключительно жажда мести, жгучая ненависть. Ничто иное не позволило бы ей расправиться с ними без малейших колебаний.

Пейтон указала на пистолет в кармане Лин.

– А ты сама-то знаешь, как им пользоваться?

– Да. – Лин вышла из кладовой. – Когда японцы напали на Гонконг, я много чему научилась.

* * *

Примерно в миле от «Арктики» над погребенной на дне океана субмариной погружаемый аппарат «Китиона» маневрировал, чтобы выйти к проруби в ледяном слое. Ферст и его команда проделали ее еще до нападения на ледокол, чтобы докладывать ход операции на корабль-базу «Солнце-невидимка». Прорубь успела подернуться молодым ледком, однако корпус ПА легко пробил его при всплытии.

Когда канал связи был установлен, Ферст произнес:

– «Ледяная жатва» вызывает «Солнце-невидимку», прием.

– Мы вас слышим, «Ледяная жатва».

– Докладываю: гнездо ликвидировано, замечены две птички, летящие на юг на высокой скорости. Рекомендую вести наблюдение и нацепить метку.

– Вас понял, «Ледяная жатва».

– Несколько птичек из разрушенного гнезда перелетели на лед. Предлагаю вмешаться.

– Вас понял, «Ледяная жатва».

– Последняя новость: мама-птичка и ее младшенькая улетели из гнезда. Предположительно, в старое гнездо. Отправляемся туда, чтобы поймать их для дальнейшего изучения.

– Понятно, «Ледяная жатва». Бог в помощь!

* * *

В ста пятидесяти милях от Аляски в Северном Ледовитом океане с выключенными двигателями дрейфовал круизный лайнер. Ни на палубе, ни в каютах не было туристов. «Солнце-невидимка» принадлежало «Китиону». Несмотря на свое обличье, судно вовсе не относилось к разряду круизных лайнеров. Это была плавучая крепость.

В разведцентре ряды мониторов показывали картину ледяного покрова со спутников. Окно видеоискателя перемещалось, пока в нем не появились затерянные в ледяной пустыне аэросани. Через секунду высветилась строка с обновляемыми в режиме реального времени координатами. Еще на одном экране показались вторые аэросани.

Командир корабля Михайлова оценила состояние противника.

– Огонь!

На палубе пол баскетбольной площадки поднялся, словно разводной мост, наружу выдвинулась платформа с двенадцатью ракетами дальнего действия. Две из них взвились в воздух.

Через несколько секунд на экранах проявился результат: два прямых попадания. Михайлова мысленно пожелала: «Лишь бы цели не успели предупредить своих!»

Один из спутников начал менять позицию для наблюдения за обломками «Арктики». До этого они намеренно избегали вести прямое наблюдение, чтобы не выдать подготовку атаки Альянсу.

Примерно через час спутник засек местоположение ледокола. Сам огромный корабль уже скрылся под водой, оставив вместо себя огромную лужу голубовато-зеленой воды. На льду распластался огромный красный крест, на одном из концов которого сгрудились в кучу десятки белых палаток, переливающиеся в свете северного сияния зелеными и пурпурными оттенками. На тихой воде качались четыре спасательных шлюпки.

– Капитан? – спросил офицер управления огнем.

– Две для начала.

За окном рубки в небо устремились еще две ракеты. Когда они попали в цель, картинка на мониторах стала белой.

* * *

Лин пролезла в батискаф, втащив за собой защитный костюм. Найджела сильно трясло.

– Держитесь, доктор Грин. Скоро согреетесь.

Пейтон закутала доктора в несколько толстых одеял. Лин приложила открытый раструб костюма к жерлу электрического обогревателя. Найджел наблюдал за ними, дрожа всем телом.

– Костюм пролежал подо льдом тридцать лет, – пояснила Лин. – Пусть сначала оттает.

Пейтон поплотнее прижала одеяло к телу доктора, помогая согреться.

Через несколько минут Лин забрала костюм с обогревателя и вылила из него талую воду. Скомкав свободное одеяло, она засунула его внутрь, чтобы просушить штанины, рукава и туловищную часть.

Дождавшись, когда Найджел облачится в костюм, они втроем переползли обратно на борт «Бигля», чтобы закончить приготовления. Они герметизировали вход в стыковочный отсек и, вернувшись в кладовую, набили три мешка мотками изоленты и фонариками. В коридорах они собрали с пола светодиодные маркеры и тоже сложили их в мешки. В каютах персонала сложили трупы у стены и сняли с коек все простыни и одеяла – чем их больше, тем легче будет осуществить замысел.

Каждая дверь и каждый люк были задраены. В промежутках между ними на регулярном расстоянии они натянули поперек прохода на высоте щиколоток изоленту – импровизированный «спотыкач». Двое «морских котиков» установили похожие ловушки, подсоединив некоторые к минам-растяжкам. Главная цель затеи – задержать продвижение противника, притупить его бдительность, заставить ошибиться.

Длинные коридоры они перегородили простынями и одеялами, которые прикрепили изолентой к потолку, полу и стенам. За ними разместили светодиодные маркеры и фонарики. Адамс предугадал, что противник воспользуется приборами ночного видения. Одеяла создадут преграду. Если ее убрать, наступающих ослепит яркий свет.

Наконец все собрались в лаборатории, которой было суждено стать последним оплотом, ареной финальной схватки, если до нее дойдет дело.

«Морские котики» молчаливыми кивками приветствовали появление троицы.

На стальном столе лежали сухие пайки. В углу стоял ящик с пистолетами и магазинами – весь арсенал «Бигля». Адамс распорядился ничего не оставлять противнику, даже боеприпасов.

– Что дальше, мистер Адамс? – спросила по рации Лин.

– «Бигль» мы подготовили. Теперь надо приготовиться самим – по очереди поесть, поспать. Быть начеку.

Лин, ничего не ответив, подошла к столу и взяла один из пайков. Подняв защитное стекло, она принялась за еду.

Пейтон последовала ее примеру. Только откусив первый кусок, она поняла, насколько проголодалась.

* * *

Ее разбудил звук грома. В лаборатории горел слабый свет. Родригес сидел, поставив автомат между ног, и наблюдал за узким проходом.

«Откуда здесь взяться грому?» – подумала Пейтон. Значит, грохотало наверху, на поверхности. Бомба или ракета.

Точно! По поверхности нанесен удар. Те, кто спасся с «Арктики», теперь погибли.

Можно было не сомневаться, что боевики «Китиона» вскоре придут по их душу.