Текст книги "Л. Н. Толстой. В поисках истины (по дневникам писателя)"

А. К. Ломунова
Л. Н. Толстой. В поисках истины
(по дневникам писателя)

Посвящаю памяти моего отца Константина Николаевича Ломунова

А. К. Ломунова

К читателю

Предлагаемые тексты Л. Н. Толстого выбраны из дневников писателя, которые он вел с 1847 по 1910 г. В своей совокупности публикуемые записи (более 500) отражают различные стороны духовной биографии писателя, связанные с его молитвенной жизнью.

Тексты и комментарии к ним взяты из Полного собрания сочинений Л. Н. Толстого в 90 т. (юбилейное издание: М.; Л., 1928–1958).

Зведочками в тексте обозначены ссылки на комментарии.

Дневники

1851 год

Дневник, 8 июня 1851 г., Кавказ, Старый Юрт[1]1
  30 мая 1851 г. Толстой вместе со своим старшим братом Н. Н. Толстым приехал на Северный Кавказ. Вскоре по делам службы Н. Н. Толстой был послан в чеченский аул Старый Юрт, Лев Николаевич последовал за братом.


[Закрыть], т. 46, стр. 79.

Любовь и религия – вот два чувства чистые, высокие.

Дневник, 12 июня 1851 г., Кавказ, Старый Юрт, т. 46, стр. 61–63.

Вчера я почти всю ночь не спал, пописавши дневник, я стал молиться Богу. – Сладость чувства, которое испытал я на молитве: передать невозможно. Я прочел молитвы, которые обыкновенно творю: Отче, Богородицу, Троицу, Милосердия Двери, воззвание к Ангелу хранителю и потом остался еще на молитве. Ежели определяют молитву просьбою или благодарностью, то я не молился. Я желал чего-то высокого и хорошего; но чего, я передать не могу; хотя и ясно сознавал, чего я желаю. Мне хотелось слиться с Существом всеобъемлющим. Я просил Его простить преступления мои: но нет, я не просил этого, ибо я чувствовал, что ежели Оно дало мне эту блаженную минуту, то оно простило меня. Я просил и вместе с тем чувствовал, что мне нечего просить, и что я не могу и не умею просить. Я благодарил, да, но не словами, не мыслями. Я в одном чувстве соединял все, и мольбу, и благодарность. Чувство страха совершенно исчезло. – Ни одного из чувств Веры, надежды и любви я не мог бы отделить от общего чувства. Нет, вот оно чувство, которое испытал я вчера – это любовь к Богу. – Любовь высокую, соединяющую в себе все хорошее, отрицающую все дурное. Как страшно было мне смотреть на всю мелочную – порочную сторону жизни. Я не мог постигнуть, как она могла завлекать меня. Как от чистого сердца просил я Бога принять меня в лоно свое. Я не чувствовал плоти, я был один дух. Но нет! плотская – мелочная сторона опять взяла свое, и не прошло часу, я почти сознательно слышал голос порока, тщеславия, пустой стороны жизни; знал откуда этот голос, знал, что он погубит мое блаженство, боролся и поддался ему. Я заснул, мечтая о славе, о женщинах; но я не виноват, я не мог.

Вечное блаженство здесь невозможно. Страдания необходимы. Зачем? не знаю. И как я смею говорить: не знаю. Как смел я думать, что можно знать пути Провидения. – Оно источник разума, и разум хочет постигнуть… Ум теряется в этих безднах премудрости, а чувство боится оскорбить Его. – Благодарю Его за минуту блаженства, которая показала мне ничтожность и величие мое. Хочу молиться; но не умею; хочу постигнуть; но не смею – предаюсь в волю Твою! Зачем писал я все это? Как плоско, вяло, даже бессмысленно выразились чувства мои; а были так высоки!

Дневник, 29 ноября 1851 г., Кавказ, Тифлис[2]2
  1 ноября 1851 г. Толстой прибыл в Тифлис для подачи прошения о зачислении его на военную службу. Здесь он провел более двух месяцев.


[Закрыть], т. 46, стр. 240.

Я допускаю власть рока только в том, что не имеет отношения к добру и злу (внутреннему). – Никакое положение человека не может заставить быть добрым или злым.

Власть рока я выражаю – чему быть, тому не миновать, – и «да будет Воля Твоя».

Дневник, 22 декабря 1851 г., Кавказ, Тифлис, т. 46, стр. 240.

21 декабря в 12 часов ночи мне было что-то вроде откровения. Мне ясно было существование души, бессмертие ее (вечность), двойственность нашего существования и сущность воли.

1852 год

Дневник, 20 марта 1852 г., Кавказ, Старогладковская[3]3
  Станица Старогладковская одна из пяти древних станиц казачьего Гребенского войска, расположенных на левом берегу Терека. На правом берегу находились чеченские аулы. Толстой провел на Кавказе около трех лет, из них более полутора лет он прожил в Старогладковской, остальное время проходило в военных походах и разъездах.


[Закрыть], т. 46, стр. 94 – 95.

Тщеславие есть страсть непонятная – одна из тех зол, которыми, как повальными болезнями – голодом, саранчой, войной – Провидение казнит людей…

Это какая-то моральная болезнь вроде проказы… Тщеславие есть какая-то недозрелая любовь к славе, какое-то самолюбие, перенесенное в мнение других – он любит себя не таким, каким он есть, а каким он показывается другим…

Я много пострадал от этой страсти – она испортила мне лучшие годы моей жизни и на век унесла от меня всю свежесть, смелость, веселость и предприимчивость молодости.

Не знаю как, но я подавил ее, и даже впал в противуположную крайность… Не могу сказать, чтобы страсть эта была совершенно уничтожена; потому что часто я жалею о наслаждениях, которые она мне доставляла, но, по крайней мере, я понял жизнь без нее и приобрел привычку удалять ее. Я только недавно испытал в первый раз после детства чистые наслаждения молитвы и любви.

Дневник, 24 марта 1852 г., Кавказ, Старогладковская, т. 46, стр. 100.

Пришел брат[4]4
  Николай Николаевич Толстой, старший брат Толстого, офицер, писатель. В 1844 г., после окончания Казанского университета, он поступил на военную службу в 20 артиллерийскую бригаду на Кавказе, в которой позднее служил и Лев Николаевич.


[Закрыть], играл в шахматы, пошел ужинать. – Теперь первый час, ложусь спать. – Завтра праздник, я буду делать только корректуры и тоже, ежели ничего лучше предстоять не будет.

Молитва: Отче, Богородица, помянуть родных живых и усопших; потом: Избави меня, Господи, от тщеславия, нерешительности, лености, сладострастия, болезней и беспокойства душевного; дай мне, Господи, жить без греха и страданий и умереть без отчаяния и страху – с верой, надеждой и любовью предаюсь воле Твоей.

Матерь Божия и Ангел Хранитель, помолите обо мне Господа.

Дневник, 1 апреля 1852 г., Кавказ, Старогладковская, т. 46, стр. 105.

Писал главу о молитве[5]5
  Речь идет о повести «Детство», в одной из ранних редакций которой XII глава называлась «О молитве» и в которую, видимо, должно было входить рассуждение о молитве. В окончательный текст повести оно не вошло, а XII глава получила название «Гриша». Вместо рассуждения о молитве в этой главе дается описание самозабвенной молитвы юродивого странника Гриши. Отрывок рассуждения о молитве, сохраненный автором «как памятник», опубликован в ПСС. Т. 1. С. 247–248.


[Закрыть], шло вяло… После обеда нашел брата у себя, играл в шахматы, потом писал. Пришла большая компания, которая мне надоедает до нельзя. Пошел ужинать, не пошел к брату, куда собралась вся компания; а домой. Писал, писал, наконец, стал замечать, что рассуждение о молитве имеет претензию на логичность и глубокость мыслей; а не последовательно. Решился покончить чем-нибудь, не вставая с места, и сейчас сжег половину – в повесть не помещу; но сохраню, как памятник.

Дневник, 2 июля 1852 г., Кавказ, Пятигорск, т. 46, стр. 130–131.

Необходима ли и полезна ли молитва! В этом может убедить только опыт. Исполняет ли Бог наши молитвы, и во всех ли людях заметно это стремление? Вот уже два доказательства ее пользы, а нет доказательств против. Она полезна потому, что не вредна и есть моральное уединение.

Дневник, 13 июля 1852 г., Кавказ, Железноводск, т. 46, стр. 133.

Мои неудачи ведут меня к презрению людского мнения. Благодарю за них Бога.

Дневник, 18 июля 1852 г., Кавказ, Железноводск, т. 46, стр. 135.

Я молюсь так: Боже, избави меня от зла, т. е. избави меня от искушения творить зло, и даруй мне добро, т. е. возможность творить добро. Буду ли я испытывать зло или добро? – да будет воля Твоя!

Дневник, 22 июля 1852 г., Кавказ, Железноводск, т. 46, стр. 136.

Встал в 6. Погода гадкая, пил дома воду и убедился, что у меня опять ш[…]. Воля Бога! все к лучшему. Все болезни мои приносили мне явную моральную пользу; поэтому и за это благодарю Его.

Дневник, 3 августа 1852 г., Кавказ, Пятигорск, т. 46, стр. 137.

Встал рано… Расположение духа прекрасное, провел целый день в саду. Читал Politique (Политик) [6]6
  Вероятно диалог Платона «Политик».


[Закрыть]. В романе своем[7]7
  Имеется в виду замысел «Романа русского помещика», который был воплощен позднее в рассказе «Утро помещика».


[Закрыть] я изложу зло Правления Русского, и ежели найду его удовлетворительным, то посвящу остальную жизнь на составление плана аристократического, избирательного, соединенного с Монархическим, правления, на основании существующих выборов. Вот цель для добродетельной жизни. Благодарю тебя[8]8
  Слово Бог и заменяющие его местоимения Толстой писал по-разному: то с прописной, то со строчной буквы.


[Закрыть], Господи, дай мне силы.

Дневник, 7 октября 1852 г., Кавказ, Старогладковская, т. 46, стр. 144.

Получил письмо от нового управляющего. Расходы огромные, пчел продали, запашка неудовлетворительная. – О главном мне и не пишут, и я не знаю.

Ежели бы я мог быть там и спокоен. Дорого плачу я за свои увлечения. Чувствую свою цель и не могу ее достигать. Не могу делать добро. Боже, помоги мне.

Дневник, 17 октября 1852 г., Кавказ, Старогладковская, т. 46, стр. 145.

Был у Николиньки, ужинал, ложусь спать. – Помоги мне Господи: переломить свою лень – привыкнуть к труду и полюбить его.

Дневник, 28 октября 1852 г., Кавказ, Старогладковская, т. 46, стр. 147.

Еще 3 года службы. Надо употребить их с пользой. Приучить себя к труду. Написать что-нибудь хорошее и приготовиться, т. е. составить правила для жизни в деревне. Боже, помоги мне.

Дневник, 30 ноября 1852 г., Кавказ, Старогладковская, т. 46, стр. 151.

Я начинаю жалеть, что отстал от одиночества: оно очень сладко. – Влияние брата было очень полезно для меня, теперь же скорее вредно, отучая меня от деятельности и обдуманности. Все к лучшему. Это так ясно в моей жизни. Боже Великий, благодарю тебя. Не остави меня.

Дневник, 15 декабря 1852 г., Кавказ, Старогладковская, т. 46, стр. 152–153.

Мне было грустно, тяжело. Я был несчастлив. Действительно, положение мое тяжело. Но как мне не благодарить Бога, что он дал мне познать настоящее счастье, которое состоит в одобрении совести; но нельзя надеяться на это счастье, как на счастье плотское. Оно понятно только для того, кто пережил его, т. е. для того, кто постоянно делает добро и идет по пути к нему. Не говоря о небольших отклонениях с пути добра, я делаю дурно, что иду в поход[9]9
  15 декабря 1852 г. Толстой пошел к батарейному командиру Н. П. Алексееву и заявил ему о своем желании участвовать в новом походе против горцев. Это решение он принял с большими колебаниями, о чем свидетельствует запись в дневнике, сделанная в тот же день.


[Закрыть] – и это более всего может нарушить истинное счастье, которое я должен бы испытывать. Но все обстоятельства так сложились, что мне кажется, Провидение хочет этого. Молю тебя, Господи, открой мне свою волю. Чтобы быть счастливым нужно постоянно стремиться к этому счастью и понимать его. Оно зависит не от обстоятельств, а от себя.

1853 год

Дневник, 6 января 1853 г., Кавказ, Грозная[10]10
  Крепость Грозная построена А. П. Ермоловым в 1818 г. В 1850-е годы это обширный, хорошо укрепленный поселок, ставший центром военных операций против Чечни.


[Закрыть], т. 46, стр. 155.

Был дурацкий парад. – Все – особенно брат – пьют и мне это очень неприятно[11]11
  1 января 1853 г. отряд кн. Барятинского, в котором служили братья Толстые, выступил в новый поход против горцев. 4 января отряд дошел до крепости Грозная, где задержался по тактическим соображениям командования до 24 января. Началась праздная, бездеятельная жизнь в крепости, которую Толстой осуждал.


[Закрыть]. Война такое несправедливое и дурное дело, что те, которые воюют, стараются заглушить в себе голос совести. Хорошо ли я делаю? Боже, настави меня и прости, ежели я делаю дурно.

Дневник, 8 января 1853 г., Кавказ, Грозная, т. 46, стр. 155–156.

Несколько раз в эти два дня мне приходила мысль бросить службу; но, обдумав хорошенько, я вижу, что не должно оставлять раз составленного плана.

Сходить нынешний год в последнюю экспедицию, в которой, мне кажется, я буду убит или ранен. Да будет воля Бога. Господи, не остави меня. Научи меня. Дай мне силы, решимости и ума.

Дневник, 16 апреля 1853 г., Кавказ, Старогладковская, т. 46, стр. 158.

Ездил безуспешно в Червленную для получения Свидетельства о болезни. Хотел выходить в отставку; но ложный стыд – вернуться Юнкером в Россию, решительно удерживает меня. Подожду производства, которое едва ли будет – я уж привык ко всевозможным неудачам. В Новогладковской, ежели не согрешил в страстной Вторник, так только потому, что Бог спас меня. Хочется взойдти в старую колею уединения, порядка, добрых и хороших мыслей и занятий. Помоги мне Боже. Я теперь испытываю в первый раз чувство чрезвычайно грустное и тяжелое – сожаление о пропащей без пользы и наслаждения молодости. А чувствую, что молодость прошла. Пора с нею проститься.

Дневник, 19 апреля 1853 г., Кавказ, Старогладковская, т. 46, стр. 159.

(День Пасхи) Не был в Церкви и ел освященный кулич разговевшись. Ничего не делал целый день.

Дневник, 15 мая 1853 г., Кавказ, Старогладковская, т. 46, стр. 160–161.

Получил письма от Некрасова, Сережи и Маши[12]12
  В этот день Толстой получил сразу три письма. Н. А. Некрасов в своем письме объяснял с чем связаны цензурные искажения в рассказе «Набег». Брат Сергей Николаевич Толстой и сестра Мария Николаевна Толстая в своих письмах очень хвалили этот рассказ.


[Закрыть] – все о моем литераторстве, льстящее самолюбию. Рассказ Святочная Ночь[13]13
  Этот рассказ остался незаконченным и впервые был напечатан в 1928 г. (см. ПСС. Т. 3. С. 241–265).


[Закрыть] совершенно обдумал. Хочу приняться и вступить опять в колею порядочной жизни – чтение, писание, порядок и воздержание. Из-за девок, которых не имею, и креста, которого не получу, живу здесь и убиваю лучшие года своей жизни. Глупо! Господи, дай мне счастье.

Дневник, 23 июня 1853 г., Кавказ, Старогладковская, т. 46, стр. 162.

Едва не попался в плен[14]14
  13 июня 1853 г. Толстой выехал из укрепления Воздвиженское в крепость Грозную вместе с большой колонной войск. Не доезжая нескольких верст до Грозной, он вместе с тремя офицерами и своим другом мирным чеченцем Садо отделился от колонны, которая двигалась очень медленно, и поехал вперед. Вскоре они подверглись нападению отряда конных чеченцев. Толстой и Садо успели достичь Грозной, а офицеры были настигнуты горцами и сильно изранены, один из них вскоре умер. Этот эпизод нашел отражение в рассказе «Кавказский пленник».


[Закрыть], но в этом случае вел себя хорошо, хотя и слишком чувствительно. Приехав домой, решился пробыть здесь месяц, чтобы докончить Отрочество, но вел себя целую неделю так безалаберно, что мне стало очень тяжело и грустно, как всегда бывает, когда недоволен собою… Мне вдруг непонятно стало, как мог я все это время так дурно вести себя. Ежели я буду ожидать обстоятельств, в которых я легко буду добродетелен и счастлив, я никогда не дождусь: в этом я убежден… Постараюсь делать добро, сколько могу, быть деятельным и уж наверное не поступать легкомысленно и не делать зла. Благодарю Бога за такое настроение и прошу Тебя – поддержи его. – Я много делал дурного за это время: подговаривал девок, тратил деньги на пустяки и время, которое бы мог употребить с пользой, тщеславился, спорил, сердился.

Дневник, 25 июня 1853 г., Кавказ, Старогладковская, т. 46, стр. 164.

Нынешний день я не кончил молитвы от совестливости перед Алешкой[15]15
  Алексей Степанович Орехов один из трех мальчиков, которых тетка опекунша Толстых, П. И. Юшкова определила в качестве слуг к каждому из братьев Толстых. Алексей сопровождал Толстого в Севастополе. Одно время он был управляющим Ясной Поляны.


[Закрыть]. Писал не обдуманно и мало.

Дневник, 15 ноября 1853 г., Кавказ, Старогладковская, т. 46, стр. 198.

Все молитвы, придуманные мною, я заменяю одним «Отче наш». Все просьбы, которые я могу делать Богу, гораздо выше и достойнее Его выражаются словами: «Да будет воля Твоя, яко же на Небеси, тако и на Земли».

1854 год

Дневник, 16 января 1854 г., Кавказ, Старогладковская, т. 46, стр. 228.

Проснулся поздно, так как вчера писал до петухов… Пришел Оголин[16]16
  А. П. Оголин, штабс-капитан 4-й батареи 20-й артиллерийской бригады.


[Закрыть], так что, не успев и помолиться Богу, пошел с ним гулять. Придя домой часов в 10, переправил одну главу.

Дневник, 17 января 1854 г., Кавказ, Старогладковская, т. 46, стр. 229–230.

Утром не успел я помолиться Богу, как пришли Офицеры. С ними пошел в часовню…

Не помолился Богу при Оголине.

Дневник, 19 января 1854 г., Кавказ, Старогладковская, т. 46, стр. 230.

Встал рано и до самого отъезда писал или хлопотал. Отслужил молебен – из тщеславия.

Дневник, 4 февраля 1854 г., Ясная Поляна, т. 46, стр. 234.

Встал рано, после тяжелой, беспокойной и бессонной ночи. Написал письмо Готье[17]17
  Владимир Иванович Готье, владелец старинного французского книжного магазина и библиотеки иностранных книг в Москве.


[Закрыть], съездил в Церковь, отобедал, написал приказания…

Дневник, 7 февраля 1854 г., Ясная Поляна, т. 46, стр. 235.

Проснулся рано, написал письма – отслужил молебен…

Дневник, 15 июня 1854 г., Бухарест, т. 47, стр. 4.

… Здоровье мое порядочно и в моральном отношении я твердо решился посвятить свою жизнь пользе ближнего. В последний раз говорю себе:

Ежели пройдет 3 дня, во время которых я ничего не сделаю для пользы людей, я убью себя.

Помоги мне, Господи.

Дневник, 13 июля 1854 г., Бухарест, т. 47, стр. 12.

Моя молитва. «Верую во единого всемогущего и доброго Бога, в бессмертие души и в вечное возмездие по делам нашим; желаю веровать в религию отцов моих и уважаю ее».

«Отче наш» и т. д. «За упокой и за спасение родителей». «Благодарю тебя, Господи за милости Твои, за то… за то и за то. (При этом вспомни все, что было для тебя счастливого.) Прошу, внуши мне благие предприятия и мысли, и дай мне счастия и успеха в них. – Помоги мне исправляться от пороков моих; избави меня от болезней, страданий, ссор, долгов и унижений.

Даруй мне в твердой вере и надежде на Тебя, в любви к другим и от других с спокойной совестью и пользой для ближнего жить и умереть. Даруй мне творить добро и избегать зла; но будет со мной добро или зло, да будет пресвятая воля твоя! Даруй мне добра, истинного! Господи помилуй! Господи помилуй, Господи помилуй!»

1855 год

Дневник, 12 февраля 1855 г., Севастополь, т. 47, стр. 37–38.

Опять проиграл 75 р. Бог еще милует меня… Одна надежда на Него!

Дневник, 4 марта 1855 г., Севастополь, т. 47, стр. 37.

Вчера разговор о божественном и вере навел меня на великую громадную мысль, осуществлению которой я чувствую себя способным посвятить жизнь. – Мысль эта – основание новой религии, соответствующей развитию человечества, религии Христа, но очищенной от веры и таинственности, религии практической, не обещающей будущее блаженство, но дающей блаженство на земле. Привести эту мысль в исполнение я понимаю, что могут только поколения, сознательно работающие к этой цели. Одно поколение будет завещать мысль эту следующему и когда-нибудь фанатизм или разум приведут ее в исполнение. Действовать сознательно к соединению людей с религией, вот основание мысли, которая, надеюсь, увлечет меня.

Дневник, 14 апреля 1855 г., Севастополь, т. 47, стр. 42.

Тот же 4-й бастион[18]18
  В начале апреля 1855 г. батарея, в которой служил Толстой, была переведена на 4-й бастион самый опасный пункт в Севастополе. Толстой описал этот бастион в очерке «Севастополь в декабре».


[Закрыть], на котором мне превосходно. Вчера дописал главу Юности и очень не дурно… Хочу нынче написать Главу сенокос, начать отделывать Севастополь и начать рассказ солдата о том, как его убило. – Боже! Благодарю тебя за Твое постоянное покровительство мне. Как верно ведешь ты меня к добру. И каким бы я был ничтожным созданием, ежели бы ты оставил меня. Не остави меня, Боже! напутствуй мне и не для удовлетворения моих ничтожных стремлений, а для достижения вечной и великой неведомой, но сознаваемой мной цели бытия.

Дневник, 25 августа 1855 г., Симферополь, т. 47, стр. 60.

Сейчас глядел на небо. Славная ночь. Боже, помилуй меня…

1856 год

Дневник, 15 апреля 1856 г., С. – Петербург, т. 47, стр. 68.

Сейчас проснулся – час. Христос воскресе[19]19
  В 1856 году первый день пасхи приходился на 15 апреля.


[Закрыть], все, кто меня любят. А я люблю всех. Здоровье духа и тела хорошо.

Дневник, 7 июля 1856 г., Спасское-Лутовиново, т. 47, стр. 85.

Поехали к Тургеневу и там теперь. Дорогой испытал религиозное чувство до слез.

1857 год

Дневник, 10 апреля 1857 г., Женева, т. 47, стр. 122.

Проснулся рано, чувствую себя здоровым и почти веселым, ежели бы не гадкая погода. Поехал в церковь, не застал службы, опоздал говеть, сделал покупки, был у Толстых[20]20
  В это время в Женеве жили двоюродные тетки Толстого, графини Александра Андреевна и Елизавета Андреевна Толстые.


[Закрыть]. Александрии Толстая вдалась в религиозность[21]21
  Александра Андреевна Толстая, двоюродная тетка Толстого, фрейлина императорского двора, была его большим другом. Однако ее приверженность к церковному православию послужила основной причиной их расхождения.


[Закрыть], да и все они, кажется.

Дневник, 12 апреля 1857 г., Женева, т. 47, стр. 123.

Читал Евангелие, был в ванне, простудился. Толстые увезли меня к себе.

Дневник, 14 апреля 1857 г., Женева, т. 47, стр. 123.

Продолжаю читать Евангелие и сокращать молитву.

Дневник, 16 апреля 1857 г., Женева, т. 47, стр. 123.

Был два раза у службы церковной.

Дневник, 18 апреля 1857 г., Женева, т. 47, стр. 123.

Проснулся в 9, причастился.

Дневник, 24 мая 1857 г., Кларан, т. 47, стр. 129.

Вечером был на похоронах Зыбиной[22]22
  Наталья Геннадьевна Зыбина, жена А. В. Зыбина, который был двоюродным братом казанского товарища Толстого И. Ф. Зыбина, музыканта, виолончелиста.


[Закрыть]. Молитвы тронули меня. Любовь душит меня, любовь плотская и идеальная. Мария Яковлевна прелесть. Я сам себя интересую чрезвычайно. И даже люблю себя за то, что любви к другим во мне много.

Дневник, 7 июля 1857 г., Люцерн, т. 47, стр. 140–141.

Проснулся в 9, пошел ходить в пансион и на памятник Льва[23]23
  Памятник Льва, работы датского скульптора Торвальдсена, поставлен в 1821 г. в память об офицерах и солдатах швейцарской гвардии, убитых в 1792 г.


[Закрыть]. Дома открыл тетрадь, но ничего не писалось. Отъезжее поле[24]24
  Это неоконченное произведение Толстого, над которым он работал в 1850 1860-е годы. Сохранилось лишь три небольших отрывка из этой повести (см. ПСС. Т. 5. С. 214–219).


[Закрыть] – бросил. – Обед тупоумно-скучный. Ходил в privathaus (частный дом). Возвращаясь оттуда, ночью – пасмурно – луна прорывается, слышно несколько славных голосов, две колокольни на широкой улице, крошечный человек[25]25
  Эта встреча послужила толчком к созданию рассказа Толстого «Люцерн».


[Закрыть] поет тирольские песни с гитарой и отлично. Я дал ему и пригласил спеть против Швейцерхофа[26]26
  Одна из самых больших и роскошных гостиниц Люцерна.


[Закрыть] – ничего, он стыдливо пошел прочь, бормоча что-то, толпа, смеясь, за ним. А прежде толпа и на балконе толпились и молчали. Я догнал его, позвал в Швейцерхоф пить. Нас привели в другую залу. Артист пошляк, но трогательный. Мы пили, лакей засмеялся и швейцар сел. Это меня взорвало – я их обругал и взволновался ужасно. Ночь чудо. Чего хочется, страстно желается? не знаю, только не благ мира сего. И не верить в бессмертие души! Когда чувствуешь в душе такое неизмеримое величие. Взглянул в окно. Черно, разорвано и светло. Хоть умереть.

Боже мой! Боже мой! Что я? и куда? и где я?

1858 год

Дневник, 21 января 1858 г., Москва, т. 48, стр. 5.

Николинька[27]27
  Николай Николаевич Толстой, старший брат Толстого.


[Закрыть] видел 21 января 3 звонка. 1) Серёжа[28]28
  Сергей Николаевич Толстой, брат Толстого.


[Закрыть], 2) я, 3-й Митинька[29]29
  Дмитрий Николаевич Толстой, брат Толстого.


[Закрыть]. Это был день его смерти. – Господи, помилуй меня.

Дневник, 22 марта 1858 г., Москва, т. 48, стр. 10.

Писал немного… Пошёл к Машеньке[30]30
  Мария Николаевна Толстая, сестра Толстого.


[Закрыть]… Очень весело было дома. Машенька мила. Пошёл к Коршу[31]31
  Евгений Федорович Корш, публицист, критик и переводчик. В 1858 1859 гг. издавал журнал «Атеней».


[Закрыть] и на площадь в Кремле. Глазеющий народ. Зашёл в церковь. Хорошо. Христос Воскресе!

1859 год

Дневник, 9 мая 1859 г., Ясная Поляна, т. 48, стр. 21.

Мне грустно на самого себя. – Сердце мое так молчит нынешний год на все. Даже грусти нет. Одна потребность работать и забывать – что? Нечего. Забывать, что живу. Молился нынче и хочу принуждать себя регулярно работать и делать хоть немного добра.

1860 год

Дневник, 1 февраля 1860 г., Ясная Поляна, т. 48, стр. 23.

Вчера была бессоница до 5 часов утра. Читал о degenerescence de l'espece humaine (о вырождении человеческого рода) [32]32
  Статья французского археолога и психолога Альфреда Мори «Les degenerescences de l’espece humaine. Origines et effets de l'idiotisme et du cretinisme» («Популярный этюд на тему о вырождении и наследственности») в журнале «Revue des deux mondes», 1860, январь, стр. 75-101.


[Закрыть] как есть физическая высшая степень развития ума. Я в этой степени. Машинально вспомнил молитву. Молиться кому? Что такое Бог, представляемый себе так ясно, что можно просить Его, сообщаться с Ним? Ежели я и представляю себе такого, то Он теряет для меня всякое величие. Бог, которого можно просить и которому можно служить, есть выражение слабости ума. Тем-то Он Бог, что все Его существо я не могу представить себе. Да Он и не существо, Он закон и сила. Пусть останется эта страничка памятником моего убеждения в силе ума.

Дневник, 17 июля 1860 г., Германия, Киссинген, т. 48, стр. 26.

Был в школе. Ужасно. Молитва за короля, побои, всё наизусть, испуганные, изуродованные дети.