Текст книги "Русское масонство"

Мартинизм

«О заблуждениях и истине» – так называлась та книга «неизвестного философа»[157]157
  Издана в Москве иждивением Типографической компании в 1785 году. До печатного издания обращалась в России на французском языке и в рукописных переводах.


[Закрыть], которой пришлось сыграть такую большую роль не только в масонстве вообще, но и в русском масонстве в частности. Автором ее был Луи Клод де Сен-Мартен. К 1778 году относятся сношения русских тамплиеров с западными[158]158
  . Лонгинов. Новиков. C. 105.


[Закрыть]; к тому же именно времени относится участие Сен-Мартена в объединении немецких и французских тамплиеров[159]159
  Encyclopadie der freimaurerei. Leipzig. 1822–1828. B. II. S. 346.


[Закрыть], в связи с чем, надо полагать, находится и проникновение в Россию названной книги[160]160
  . Елагин И. Русский архив. 1864. Кн. I. C. 95. В «Записках» И. Лопухина определяется время до 1780 года, когда он увлекался книгой Сен-Мартена.


[Закрыть] «неизвестного философа». Книга эта отвечала именно на те вопросы, которые ставил «Утренний свет».

«Воззвание человеческого рода ко всеобщему началу знания» – таков подзаголовок книги Сен-Мартена. Читая его сочинение, мы увидим, что автор старается доказать, как разнообразны все доселе бывшие системы, как все «примечатели» окутаны заблуждениями. В то же время Сен-Мартен выступает и на защиту науки, возражая тем «начальникам», которые не дают ученикам ничего постоянного, а, наоборот, подают повод не доверять никакой науке. Он стремится следовать «физической очевидности». Автор ставит далее вопрос: «Возможна ли истина?» – и отвечает: «Да, возможна, но… она доступна лишь избранным». В книге Сен-Мартен дает «знание о происхождении добра и зла, о человеке, о натуре вещественной и невещественной, о натуре священной, об основании политических правлений, о правосудии гражданском и уголовном, о науках, языках и художествах». Как видим, он хочет своей мыслью охватить весь мир, всю Вселенную – понять все и объяснить людям. Он дает целую систему, в которой так нуждались русские масоны.

Иоганн Арндт. Портрет 1621 г.

Только что закончил свое существование «Утренний свет», пытавшийся решить все эти вопросы, и вот – книга, идущая ему на помощь.

Правда, и у Сен-Мартена много неясностей, и у него есть противоречия и смешение мистики Якоба Бёме с материалистическими теориями Виллермоза, Сведенборга и Парацельса. Но все это искупалось главным. Все положения Сен-Мартена были объединены одной идеей, и это – путь добра. В книге Сен-Мартена могли найти ответ и вольтерьянцы, ибо и «Бога» Сен-Мартен понимал в духе вольтерьянцев «как художника – Творца Вселенной», и искатели решения вопроса об отношении духа и тела, и все те, кто интересовался таинственным. Все те рассуждения Сен-Мартена, которые подтверждались ссылками на «пути от 4 к 9», и прочие аллегорические рассуждения давали пищу увлекавшимся магией и вызыванием духов. Мы не будем останавливаться на этих вопросах. Для нас важно то значение, которое могла иметь эта книга для таких людей, как Новиков.

Как выйти из заблуждения среди неведомого, как отвратиться от заблуждения? И Сен-Мартен отвечает: «Надо вернуться к добру». Как же это сделать? Нужен был практический путь.

Этот путь указывали те идеи, которые были положены в основу книги Арндта «Об истинном христианстве»[161]161
  Книга была издана позднее, в 1784 году, на русском языке, в Москве, в переводе И. П. Тургенева.


[Закрыть].

И книга Сен-Мартена, и книга Арндта произвели сильное впечатление среди мыслящих кругов русского общества. Мы имеем целый ряд свидетельств о том, что из Сен-Мартена читали целые отрывки в речах на заседаниях елагинских лож[162]162
  . Пекарский. Дополнения. C. 110.


[Закрыть]. Позднее влияние той же книги сказалось и на новом новиковском журнале «Московское издание».

Мы имеем также сведения о том влиянии, которое оказывали Арндт[163]163
  См. «Записки» И. Елагина.


[Закрыть] и Сен-Мартен на отдельных последователей масонства. Так, видный масон Лопухин сообщает в своих «Записках», что, прочитав Сен-Мартена и Арндта, он отрекся от вольтерьянства и написал изданную Новиковым в 1780 году книгу «О заблуждениях разума».

Эти две книги имели то значение, что они наметили два пути в русском масонстве. Одни, главным образом петербургские масоны, увлекались «аллегорическим» у Сен-Мартена, продолжали искать решения таинственных загадок; другие, и главным образом Новиков и его друзья, увлекались истинным христианством.

Выше мы указывали, что Новиков определял масонство как следование «по стезям христианства». Работа же в стенах ложи не давала простора развитию стремлений Новикова. Если другие могли удовлетворяться самоанализом и в нем одном находить работу для своей духовной деятельности, то для Новикова нужно было широкое поле деятельности. Не только о себе, но и о других думал Новиков; о просвещении народа и исправлении заблудших мечтала его душа.

К чему же призывал Арндт? Христос, говорил Арндт, указал путь истинной жизни. Надо идти на помощь ближнему, надо идти к слабым и больным, надо помогать своим братьям-людям, ибо в этом истинная вера, истинное служение Богу. Житие современных людей, говорит Арндт, совершенно нехристианское, подобное как бы они жили в язычестве. Через веру, через покаяние люди смогут стать истинными христианами – новыми людьми, и это будет их второе рождение.

Но трудно быть христианином, ибо учение мира противно учению Христа. Люди забыли Христа. Они заменили его Христом из золота, камней и драгоценных металлов. Надо вернуться к Христу… и тогда, через любовь, истинный христианин обретет Царствие Божие внутри самого себя.

Надо отметить еще одну черту в учении Арндта – его отрицательное отношение к современному духовенству и в некоторых случаях к обрядности современной ему церкви. Для людей, затронутых вольтерьянством и искавших вместо религии обряда религии души, это имело громадное значение. В дальнейшем мы увидим, с какой страстностью отдается Новиков проведению в жизнь этих идеалов.

Новиков в Москве

Мы не будем останавливаться на той стороне жизни русского масонства, которая стала продолжением толкований таинственных и аллегорических идеалов Сен-Мартена. Конечно, мартинизм развивался в русском масонстве, у него было много последователей, он принимал те или другие, часто утрированные формы. Но не к ним пошел Новиков, и об этом свидетельствует его практическая деятельность. Новиков принимал систему Сен-Мартена, но из нее он выбирал то, что находилось в связи с главным положением «неизвестного философа», – путь добра. Та масса книг по вопросам христианства, та помощь бедным, своим братьям-людям, которую широко развивал Новиков, свидетельствуют о том «пути», по которому он пошел в своей дальнейшей деятельности. Стремления Новикова ясно выразились после переезда его из Петербурга в Москву. Связь Новикова с Москвой благодаря князю Трубецкому начала налаживаться с тех пор, как Новиков вступил в масонский орден. Новиков нередко бывал в Москве «на короткое время», а в один из своих приездов в 1778 году, когда князь Трубецкой «со своею ложею вступил в Москве в соединение с князем Гагариным» на началах шведской системы, Новикова «уговорили принять Шведский седьмой градус». И, несмотря на то что это сказано Новиковым на допросе у Шешковского, мы не считаем возможным сомневаться в искренности его слов; не потому только, что шведская система плохо усваивалась Новиковым, и не потому, что Рейхель советовал Новикову сторониться этой системы. Нам кажется, что главная причина лежала в том, что Новиков был занят совсем другими делами.

Новиков задумывал то громадное дело, которое в дальнейшем создало ему славу первого русского издателя просветительских книг. 21 апреля 1779 года Новиков писал Я. Н. Булгакову: «Я на сих днях еду в Москву и буду там жить». А 1 мая того же года он уже подписал контракт на взятую им в аренду на 10 лет типографию Московского университета.

И в дальнейшем мы увидим, как Новиков осуществляет на деле свою «работу». Он понял, что просвещение возможно лишь через книгу. Он понял, что неудача сатирических его журналов зависела от произвола власти, что те, кого он хотел сатирой обратить к новой жизни, с любопытством читают его листки, а исправления нравов не замечается. Новые организации – масонские ложи, на которые он возлагал свои надежды, – сами не знают, чего они хотят, или, лучше сказать, не знают, как им достигнуть того, к чему они стремятся. И вот Новиков принимается за тяжелую, медленную, но верную работу: просвещение русского народа через книгу.

С этого времени, не только по словам Новикова, сказанным на допросе[164]164
  Материалы о следствии над Новиковым помещены у Лонгинова – «Новиков и московские мартинисты» – в приложениях, с. 665 и следующие. Также см.: Сборник Русского исторического общества. Т. II. СПб., 1868 (статья А. Н. Попова «Новые документы по делу Новикова»).


[Закрыть], но и по соображениям чисто практического характера ослабляются тесные связи Новикова с масонством. Уехав из Петербурга, Новиков прекратил свое участие в прежней ложе, а в Москве ему было не до того, он был занят приемкой типографского «материала», проверкой счетов и прочим. Когда же мы поближе познакомимся с деятельностью Новикова как издателя, мы увидим и цель его – служить просвещению.

Какие книги издает Новиков?

Это учебники и ученые сочинения. Кроме того, значительное место занимают книги религиозно-нравственного содержания. Здесь мы находим: «Деяния от стороны Симона, епископа Рязанского и Щацкого, при случае открытия Рязанского наместничества», «Памятник повседневный каждого православного христианина», «Послание Фотия Патриарха Константинопольского», «Предопределение человека», «Душеспасительные размышления», «О познании Бога», «Третье прибавление к словарю церковному Протоиерея Петра Алексеева», «Слово об истинной славе» и прочее[165]165
  Подробнее см.: Лонгинов. Новиков. C. 135.


[Закрыть]. Это уже не прежние издания Новикова – как «Трутень» и «Живописец» – и не «Вивлиофика». Это новая полоса в деятельности Новикова, и мы знаем, как в дальнейшем она развивалась все шире и шире. Несомненно, однако, что издательская деятельность Новикова неизбежно должна была быть тесно связана с привлечением авторов и переводчиков. Новикову необходимо было иметь общение с людьми, которые помогали бы ему в работах. Вот почему Новиков стал расширять круг своих знакомств. Близость с Херасковым, а позднее с князем Трубецким давала возможность Новикову подойти к тому кружку, который группировался вокруг куратора университета Хераскова. Но и Херасков, и Трубецкой, и другие были масоны.

Из истории масонства в России мы знаем, что в то время кто только не был масоном. Точнее, масонство было идентично тогда с понятием интеллигенции в настоящее время. И нельзя видеть в этом что-либо исключительное. Масоны признавались открыто. Если же и была «тайна собраний», то она вызывалась потребностью со стороны самих масонов. Правительство масонов не преследовало. Видные деятели эпохи, князья и графы были масоны. Больше того, наследник престола Павел Петрович имел отношение к масонству. Исследователи масонства – Пыпин, Лонгинов и Ешевский – считают заслуживающими внимания сведения о принятии великого князя Павла Петровича еще в 1776 году в масонский орден. Мы не будем приводить имена знатных и влиятельных лиц, которые принадлежали к масонству, но все это указывает лишь на то, что масонство признавалось как явление естественное и уж во всяком случае не заключающее в себе чего-либо исключительного. Вот почему сближение Новикова с литературными кругами Москвы неизбежно должно было снова поставить его в тесную связь с масонами. Правда, скоро в дальнейшей жизни Новикова произошло событие, которое заставило его принять ближе к сердцу интересы масонства. Событие это было знакомство и сближение с Иваном Егоровичем Шварцем.

И. Г. Шварц

Иоганн Георг, или Иван Егорович (Григорьевич, Георгиевич) Шварц, как его называли в России, был искренний масон. Мало того, основы его масонских идеалов коренились там, на родине масонства, на Западе. В 1776 году князь И. С. Гагарин, путешествуя за границей, познакомился со Шварцем, немцем, родом из Трансильвании (р. 1751), и пригласил его в качестве гувернера к детям Александра Михайловича Рахманова[166]166
  Там же. C. 126.


[Закрыть]. Приехав в Могилев, где жили Рахмановы, Шварц выучился русскому языку. Во время своих поездок в Москву он познакомился через В. И. Майкова с князем Трубецким. Трубецкой принял Шварца в ряды русских масонов. Живя в Могилеве, Шварц основал там ложу и завязал сношения с Курляндией, где присоединился к старым масонам системы Строгого Наблюдения. Недолго пробыл Шварц в Могилеве. Уже в 1779 году после смерти Рахманова он переехал в Москву. Несомненно, связи Шварца с Москвой были довольно сильны, ибо в том же 1779 году Шварц был назначен экстраординарным профессором Московского университета по кафедре «философии и беллетров». Благодаря Майкову и Трубецкому состоялось знакомство Новикова со Шварцем.

Можно думать, что знакомство было естественным ввиду тех целей и задач, которые ставили себе Шварц и Новиков. Кроме того, об издательской деятельности Новикова знали даже за границей. Таким образом, не говоря о масонских интересах, Новикова и Шварца связывали те просветительские стремления, которые были так свойственны и тому и другому. В своих ответах на допросе у Шешковского Новиков сообщил, что о масонстве со Шварцем «не говорил ни слова и крайне остерегался допустить и его говорить об этом, потому что… почитал его стрикт-обсервантом». Надо полагать, что это преувеличение, ибо странно было бы, чтобы Новиков, вращаясь в масонских кругах, не участвовал в разговорах о масонстве. Да и сам он говорит, что ценил Шварца «наипаче за отменное его дарование изъясняться о самых ученейших материях просто, ясно и вразумительно». Надо полагать, что эти «ученейшие» материи не могли не иметь отношения к масонству. Шварц увлекался философскими вопросами. Новиков тоже постоянно стремился к «общему о мире повествованию», правда, он присоединял еще одну черту в своих увлечениях и интересах. Он искал после неудач в своей деятельности как издателя сатирических журналов «новых путей быть полезным своему Отечеству». Неизбежно между Шварцем и Новиковым должны были подниматься разговоры и о масонстве. Правда, Новиков знал, что тот вид масонства, к которому принадлежал Шварц и он сам, не есть «истинный вид» масонства. Ложа, в которой двери открыты для каждого, где этот каждый увлекался лишь внешностью, – не есть искание выхода. Такие ложи могли оказывать влияние на широкие круги, но для искания истины, или «высших степеней», как принято было выражаться, нужно было бы иметь более тесный, замкнутый кружок. И мы знаем действительно, что уже в конце 1780 года образовался в Москве небольшой кружок, всего из 8 лиц, куда вошли князь Н. Н. Трубецкой, М. Херасков, князь А. Черкасский, И. П. Тургенев, князь Енгалычев, А. М. Кутузов, И. Г. Шварц, Н. И. Новиков. Позднее к ним присоединился и князь Ю. Н. Трубецкой. Помимо «искания истины», были и некоторые формальные причины к такого рода обособлению. Системы Рейхеля и Елагина не удовлетворяли «лучших» из русских масонов. Шведская система также была не по душе Новикову и его друзьям. Поэтому кружок старался обособиться и в этих целях основал новую ложу Гармонии, которая характеризовалась также как «тайная и сиентифическая». «Тайная» – не только для непосвященных, но и для других масонов; «сиентифическая» – ибо в ней хотели искать истинного масонства. Обычных регулярных собраний в этой ложе не было. Обрядность и ритуал не были необходимостью для ее членов[167]167
  Там же. C. 148; «Русский вестник», 1846. Кн. 8. C. 380.


[Закрыть].

Это показывает, что масонство, которым увлекались широкие круги, не прельщало Новикова. Мы не знаем, насколько деятельное участие принимал Новиков в работах этой ложи, но организацией ее он занимался много и, на наш взгляд, таким путем хотел разрешить те вопросы, которыми болела его душа в связи с необходимостью оправдать свое участие в масонстве.

Однако масонство хотя и интересовало Новикова, но в то же время он всецело был погружен в свою издательскую деятельность. В этом отношении во многом его поддерживал и Шварц, который также наряду с масонскими интересами посвящал свое время и силы просвещению молодежи и подготовке из ее среды тех людей, которые в дальнейшем могли бы продолжать его дело. В связи с этим, очевидно, находится и учрежденная уже в конце 1779 года, по мысли Шварца, Педагогическая семинария при Московском университете. В это время прежние колебания Новикова и его друзей, отразившиеся на страницах «Утреннего света», заменяются более определенными взглядами, укрепившимися, несомненно, под влиянием Шварца.

«Московское ежемесячное издание» Н. Новикова

Журнал «Московское издание» – примирение противоречий

Те искания, которые закончились противоречиями на страницах «Утреннего света», до известной степени нашли себе некоторое примирение в статьях нового новиковского журнала под названием «Московское издание», начавшего выходить в свет с 1781 года. Правда, сам Новиков продолжал увлекаться изданием религиозно-нравственных книг, и в издании нового журнала ему помогали его друзья. Причем главным редактором журнала мы считаем И. Г. Шварца. На страницах этого журнала мы находим и отражение идей Сен-Мартена. «Утренний свет» колебался и не знал, за чем признать примат – за душой или телом. Отчасти вопрос сводился также к борьбе между верой и разумом. Но после знакомства с книгой «неизвестного философа» и писаниями Арндта об истинном христианстве многие вопросы уже выяснились для русских интеллигентов-масонов. В «Предуведомлении» к «Московскому изданию» издатель уже ясно и определенно заявляет, что «между верою и разумом… философией и Богословией противоборства не должно быть». С одной стороны, «ничего нет столь приятного, как то, что согласно со здравым рассудком, и с другой стороны, рассудок должен устремлять все свои силы на знание нравственной мудрости». Издатели признавали, что и вера и разум одинаково имеют право на свое существование и в соединении их не должно быть никакого противоречия. «Разум доказывает бытие Бога. Т. е. предмет нашей веры, разум познает порядок в мире, внутреннее сознание нами добра и жизнь Христа, победу его учения». «Вера в свою очередь не идет против разума, она не делает нас собственными врагами и не похищает у нас удовольствий жизни, она требует лишь отречения от излишеств».

Все эти вопросы мы подчеркиваем, потому что издатели сами о них заявляют на первой же странице «Предуведомления» к своему журналу. Это, так сказать, программные вопросы журнала, это кредо, ибо именно эти вопросы их интересуют. Да и действительно, масонские искания – это те зачатки светской философии, это те поиски философского миросозерцания, которые проявились среди интеллигентов XVIII века. Мы уже указывали, что так называемое вольтерьянство, пришедшее на почву, подготовленную рационализмом, разрушило религию обряда, но не дало религии души, и вот надо было найти удовлетворение запросам духа.

Но мало того что «Московское издание» как бы нашло собственный путь; почувствовав себя достаточно крепким, журнал выступает и на борьбу с теми вольнодумцами, которые забыли о духе, с той сектой, которая гордится «титлом философическим», на борьбу с теми, «кои хулят… закон ко спасению рода человеческого, первыми людьми свыше полученный, кои признают, что безумно налагать оковы на природу, виновницу толиких удовольствий и сладостей».

Общий тон журнала бодрый и уверенный. Журнал верил в значение и силу науки и тем самым как бы отвечал тому стремлению к просвещению, которое ставили своей задачей Новиков и Шварц.

Просветительская деятельность Новикова и Шварца

Знакомясь с теми изданиями отдельных книг, которые печатает Новиков в это время в своей типографии, мы находим среди них ряд букварей русских и латинских, «Общий способ учения для каждого состояния людей нужный», «Диоптра, или Зерцало миросозерцательное», «Дух, или Мысли Иоанна Златоуста», «Дневные записки Дмитрия Ростовского», «Послание к коринфянам Св. Климента папы римского», «Священные размышления, ведущие к настоящему исправлению христианской жизни», «Рассуждение против атеистов и неутралистов Гуго Гроция», «Чувствование христианина», «Христианин в уединении» и прочее. Как видим, почти все книги носят не только религиозно-нравственный характер, но и выбраны с известным направлением. Новиков выпускал в свет такие книги, которые соответствовали новому пониманию им христианства, в духе Иоанна Арндта. Эти издания касаются не столько обрядной стороны православной религии, сколько нравственного совершенствования и самопознания. Многие из этих книг переведены с латинского и немецкого языков, причем переводчики были питомцами Московского университета. К этому же времени относится и открытое по инициативе Шварца 13 марта 1781 года Собрание университетских питомцев. Шварц, как мы уже указывали, направил свое влияние на ту молодежь, которая могла составить ядро будущего русского интеллигентного общества. Шварц хотел также, по-видимому, удовлетворить умственные запросы университетской молодежи, которая неизбежно должна была примкнуть к той или другой группе.

Целью вновь образованного общества было: «образование ума и вкуса членов, собиравшихся для чтения и обсуждения своих литературных опытов, нравственное их усовершенствование, упражнение в человеколюбивых подвигах, в пользу которых предположено было составлять периодические издания из трудов членов».

Сам Шварц принимал деятельное участие в созданной им организации. Можно было бы привести целый список лиц членов Собрания питомцев, принимавших впоследствии деятельное участие не только в переводной работе, но и в масонской организации. Тут были и А. А. Петров, и М. И. Багрянский, и Ф. П. Ключарев и другие. Шварц не только отдавал свое свободное время новой организации, но предоставил им свою библиотеку, давал и деньги. Конечно, важнее всего была та атмосфера, которую создал Шварц для своей молодежи.

Обращаясь к этому времени, к жизни русского общества второй половины XVIII века, мы видим две удивительно яркие фигуры – это были Новиков и Шварц.

Новиков предоставлял пищу для души и для ума русского общества, издавал книги, журналы «Московское издание» и «Экономический магазин» под редакцией известного Болотова, организовывал книжные лавки не только в Москве, но и в провинции и всюду рассылал напечатанные им издания.

Шварц все силы свои положил на просвещение молодежи и в чем мог помогал Новикову. В том же 1781 году Шварц издавал «Московскую немецкую газету», в которой излагал свои мысли на просвещение и образование молодежи, слушавшей его лекции в университете.

Важно отметить, что вся эта деятельность двух великих людей XVIII века шла под эгидой нравственного совершенствования в духе истинного христианства и любви к ближнему. Это лучшие страницы в истории русского общества XVIII века.

Шварц и Новиков были масонами. И, говоря об их деятельности, нельзя не подчеркнуть, что та нередко встречающаяся точка зрения на масонство как на увлечение обрядностью и бутафорией по отношению к Шварцу и Новикову должна приниматься с большой оговоркой.

Но что же делали в это время рядовые члены масонских лож?

В Москве происходили собрания отдельных лож, рейхелевских и елагинских; принимались новые члены, разгадывались ковры, давались новые степени; апрантивы и мастера стульев исполняли свои обязанности.

Новиков, Шварц и друзья их посещали ложу Гармонии, где толковали об истинном масонстве, уделяя этим собраниям немного времени, ибо все их дни и ночи были заняты и поглощены просветительской работой.

Что же касается Петербурга, то там происходили знаменательные события. Не для исторической полноты и не для справки, но исключительно для контраста между деятельностью масонов, Новикова и Шварца, мы хотим привести несколько замечаний о петербургских масонах. Там в это время в доме И. П. Елагина, главного мастера и законодателя лож его имени, жил знаменитый граф Калиостро[168]168
  Укажем на весьма интересную рукопись, хранящуюся в библиотеке Софийского собора в Киеве (сборник № 416), в которой рассказывается о «похождениях» Калиостро и, между прочим, о выселении его из Петербурга.


[Закрыть] – маг и волшебник; в одно и то же время и иллюминат, и розенкрейцер. Он вызывал духов, тени умерших, обучал любителей алхимии и златоделанию. Вскоре, однако, шарлатанство «полковника испанской службы» было разоблачено публичным заявлением в газетах испанского посла в Петербурге о том, что никакого такого «полковника» в службе его государя не значится. Разоблачены были и некоторые из фокусов сего волшебника. Обманы и заблуждения, которыми вводили в сомнение петербургских масонов, обратили внимание не только всего общества, но даже императрицы, написавшей известную «Тайну противонелепого общества». Это было первое напоминание правительства, правда в сатирической форме, о том, что масонами недовольны… Тем не менее петербургские масоны, увлеченные удачными фокусами Калиостро, убежавшим из Петербурга от своих кредиторов, продолжали заниматься «черной магией и алхимией».

Приведенная нами справка показывает, как надо осторожно относиться к тому просветительскому движению, которое созидалось в Москве и находилось в связи с масонством.

Все же Новиков и Шварц, хотя и не принимали ближайшего участия в масонском «действе», сыграли важную роль в русском масонстве. Они сами признавали важное значение масонства, хотя и отрицательно относились к его бутафорской и «забавной» стороне. Они искали истинного масонства. Вот почему необходимо выделять из общей истории русского масонства хотя бы два главных пути его. По одному шло вышеописанное петербургское масонство, а по другому – намечались те религиозно-философские искания, к которым обратили часть русских масонов Новиков и Шварц.

Граф Калиостро в масонской ложе. 1786 г.

Правда, они следовали тем теоретическим положениям, которые высказывались в главном масонском сочинении того времени – книге «неизвестного философа». Может быть, указание Сен-Мартена на то, что истина доступна лишь «избранным», и послужило основанием при организации «обособленной, сиентифической ложи Гармонии». Стремление к познанию и просвещению разума, несомненно, заставляло их разбираться в тех вопросах, которые выдвигал Сен-Мартен. И мы знаем, что на страницах того же «Московского издания» в противоположность «Утреннему свету» мы найдем статьи, которые можно было бы назвать масонскими[169]169
  «Московское издание». Ч. I. C. 57–71, 114–126, 137–157, 163–209, 258–263; Ч. II. C. 54–79; ч. III. C. 286–325, а также Ч. I. C. 133–137; ч. II. C. 235–238; ч. III. C. 109–120, 153–160. Об «алхимистских адептах» см.: Ч. I. C. 136.


[Закрыть]. Здесь уже говорится – наряду с нравоучениями – о науках эдемских, о грехопадении Адама, о затемнении его ума с изгнанием из рая, о передаче таинственных знаний и так далее. Во всех этих вопросах нетрудно угадать те мотивы, которые с такой тщательностью разрабатывались и Сен-Мартеном. Но в этих неясных и туманных вопросах уже начало сказываться и то новое течение мысли, в сферу идей которого посвящались московские масоны, руководимые Шварцем.